Текст книги "Параллельная жизнь (СИ)"

Автор книги: Сергей Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Честно говоря, это действительно много, – замечает ЧжуВон.

– Видишь ли, оппа, это компенсирует возмутительно мизерные отчисления на корейском рынке. Всего от двух до пяти процентов по разным видам деятельности.

– Что он вообще за человек? – слегка меняет тему ЧжуВон.

Рассказываю. А мне-то чего? Вспоминаю историю с ИнЧжон и делаю вывод:

– Фактически он не только директор. Он ещё сутенёром подрабатывает. Хобби у него такое.

Подходим к беседке. ЧжуВон вдруг хватает меня и сажает на перила. От неожиданности слегка взвизгиваю, «мой оппа» усмехается и располагается рядом.

– Хорошо, Юна. Ты права, надо уходить. Каков твой план?

Пожимаю плечами.

– Подаю в суд. Заканчиваю текущие проекты. Японские. Французские оставлю себе. После Нового Года рассчитываю на свободу.

– Так себе план, – парень оценивает мою стратегию невысоко.

Но его мысли на тему, если они вообще есть, услышать сразу не успеваю. Вспоминаю про выключенный телефон. Достаю и вижу длинный список срочно желающих поговорить абонентов. СонЁн, ХёМин, БоРам, Ёнэ… не знаю, кого и выбрать. Звоню ЁнЭ.

– Подожди, ЧжуВон. У меня предчувствия нехорошие…

Предчувствия меня не обманули. ЁнЭ подробно описывает обещанное предчувствиями. Хмыкаю.

– Хорошо, ЁнЭ. Сделай вот что. Срочно к директору и скажи ему, чтобы докладывать о своей победе акционерам не спешил. Иначе расценю это, как военные действия против меня.

– ЮнМи, он выписал тебе штраф за исполнение новой песни. В десять миллионов.

– Не суетись, ЁнЭ. Сделай то, что я тебе сказала, – отключаюсь. Звонить остальным нет смысла. Девочек прижали, и они пытались до меня достучаться. На вопросительный взгляд ЧжуВона отвечаю кратко. Тусклым голосом:

– ЮСон заставил девочек подписать новый контракт. Теперь за выступления за рубежом они будут получать всего тридцать процентов.

Агентство FAN. За два часа до того. Кабинет директора.

ЮСон строго оглядывает сидящих перед ним коронок. Девушки растеряно переглядываются. Десять процентов за иностранные туры вместо семидесяти кого угодно заставят растеряться.

– Девушки, вы поймите. Нет для агентства никакого смысла в заграничных турах. Денег столько же, как в корейских концертах, а сколько хлопот… – ЮСон сокрушённо качает головой.

– А если мы не подпишем новый контракт? – осмелилась пискнуть СонЁн.

Директор смотрит на неё с огромным осуждением.

– Тогда в Японию вы не поедете.

– А как же заключённые контракты?

– Нет ни одного подписанного контракта. Все договора имеют предварительный характер.

Слукавил ЮСон, слукавил. Были подписанные контракты. И срывать их чревато. Но девочки же не знают.

– Потом есть и другие группы. Они могут поехать.

Девушки сидели, как пришибленные. ЮСон смотрел на них со всем возможным сочувствием. А на самом деле ликовал. Нашёл он выход, как ублажить акционеров. Нашёл! Он – гений бизнеса! Плевать, что Агдан не подпишет. Она одна погоды не сделает. Не разорится на ней одной агентство. И клин вобьёт между ней и группой. Поневоле на неё коситься начнут, когда она одна получит столько же, сколько все остальные.

На самом деле не так. ЮСон приготовил запасные позиции. И время выбрал не абы как. Девчонки бросятся звонить Агдан, а та на награждении. А времени… ЮСон бросил взгляд на часы.

– Так, дорогие мои. Я не какой-то там зверь, что вас припирает к стенке. Понимаю, что вам нужно время подумать. Но извините, больше часа дать не могу. Надо быстро решать, едем мы в Японию или нет. Всё. Идите, думайте.

Притихшие коронки тихонечко выходят из кабинета. Как только за последней закрылась дверь, грустное лицо ЮСона мгновенно озарилось ликованием. Всё идёт, как надо!

Через пять минут коронки с похоронными лицами собрались в танцзале. Самое близкое помещение. В кафе – чужие уши, до своих комнат далеко.

– Надо звонить ЮнМи! – решительно начинает СонЁн.

– Она в госпитале. Что она сможет? – вяло возражает ИнЧжон. Но СонЁн уже набирает номер и слушает длинные безутешные гудки.

– Не отвечает…

БоРам тоже принимается звонить. Потом остальные. Ни у кого не получилось. Первой догадывается ХёМин.

– Надо ЁнЭ позвонить, у кого есть её номер?

Номер оказался у СонЁн. Снова она берётся за телефон. ЁнЭ отозвалась.

– ЁнЭ, где Агдан? Почему мы до неё дозвониться не можем?

– …

– Ах, вот оно что… – протянула СонЁн, – Понятно. ЁнЭ, сообщи ей, что директор заставляет нас подписать новый контракт. За иностранные концерты будем получать намного меньше.

– …

– Нет. Мы пока не подписали. Пока думаем.

СонЁн попрощалась с ЁнЭ и посмотрела на подруг.

– ЮнМи на награждении. Процедура длинная. В ближайшее время она не доступна.

Похоронное настроение усиливается.

Через час девушки тихо входили в директорский кабинет. Тихо входили, молча рассаживались, глазами загнанных овечек глядели на директора. И старательно избегали смотреть на стол, где лежала кипа документов. Рядом с директором стоял главный менеджер КиХо.

Агдан в это время любовалась маршем солдат. ЮСон всё рассчитал точно. Не могла она вмешаться. ЮСон не сдерживал довольной улыбки. Теперь можно. Осталось сделать последний ход.

– Девушки, я тоже всё обдумал. И решил, что вы достойны большего. Вы же почти мировые звёзды. Поэтому десять процентов недопустимо мало. Я знаю, что звёзды международного масштаба в таких крупных лейблах, как «Sony music» получают тридцать процентов…

ЮСон обвёл коронок очень добрым взглядом. Девушки начали переглядываться.

– Поэтому предлагаю вам контракты, по которым вы будете получать не десять, а тридцать процентов! На уровне мировых звёзд.

Коронки одновременно выдохнули. И как будто ожили. Никто ничего не говорил, но глазки засветились и перестали напоминать замороженных мумий.

– А ЮнМи подпишет? – пискнула БоРам. ЮСон посмотрел с отеческим осуждением.

– Да какая разница, подпишет она или нет? Она же всё равно уходит. И пусть уходит, – ЮСон расслабленно махнул рукой.

Девчонки всё равно мнутся, поглядывают друг на друга. А давить боязно, вдруг сорвутся? На самом деле всё висит на волоске. ЮСон со значением смотрит на ИнЧжон. Та пытается спрятать глаза, но… но ведь у неё промоушен. Девушка решительно встаёт к столу.

– Где мой контракт?

КиХо вытаскивает папку из середины. Объясняет. Все изменения только в одной строчке. ИнЧжон без промедления ставит подписи в нужных местах.

После неё ЮСон делает жест в сторону КиХо. Тот раздаёт контракты остальным. Через пятнадцать минут всё заканчивается. ЮСон деловито прячет папки в сейф. И напоследок утешает:

– Если думаете, что получите намного меньше, то зря. «Tokyo Dome» это всё-таки «Tokyo Dome». Возможно, вы даже больше получите, чем в прошлый раз. Не намного, но больше.

Слегка повеселевшие коронки выходят. Когда дверь закрывается, БоРам вздыхает:

– А всё-таки семьдесят процентов намного больше тридцати.

Всё ещё 20 сентября. «Родная» часть Агдан. Беседка на краю части.

– Ты так за них переживаешь? – интересуется ЧжуВон, – Но согласись, семьдесят процентов это чересчур. Никто столько не платит. На месте директора и ты бы не платила.

– Уговор дороже денег, – не соглашаюсь я.

– Теперь другой уговор. А ты подпишешься?

Сначала хочу сказать что-то вроде «Ща-а-а-з! Три раза!», потом задумываюсь. А ведь это неплохой предмет для торга. Намного выгоднее уйти из агентства мирно. Излагаю ЧжуВону только что родившийся план. Тот внимательно слушает, иногда поправляет в мелочах. Заканчивается всё по его инициативе.

– Наше время истекло, – ЧжуВон смотрит на часы, потом хватает меня в охапку и несёт.

Уже не взвизгиваю. Нечего ему удовольствие доставлять. Просто спрыгиваю.

– Тебе ведь потом с отцом надо будет объясняться. Так что веди себя прилично.

«Оппа» хмурится.

– Со своим отцом я как-нибудь договорюсь. А тебе что, неприятно?

Изучающе смотрю на него. Расстроился пацак. Ладно, есть у меня другой вариант.

– Я бы покаталась. Но по-другому. Сядь на корточки.

Опираюсь левой ногой о его плечо, вторую он поддерживает рукой. И вот я еду в центр части на плече ефрейтора. Иногда командую:

– Шире шаг, ефрейтор! Левой, левой!

В отдалении от нас возбуждённо бегают операторы с кинокамерами. Да и хрен бы с ними!

23 сентября. Дом семьи ЮнМи.

На вечер воскресенья удалось вырваться из госпиталя. Я в своём любимом месте, валяюсь на полу перед телевизором. На мне лежит и тарахтит Мульча. Я щастлив.

По результатам лечения диагностировано полное восстановление слуха. С обследованием моей многострадальной черепушки не всё понятно. Врачи нашли какие-то редкие индивидуальные особенности. Ну, да, я же – особенная. Если грубо и коротко, есть лишние связи между полушариями. Одна перемычка проходит слишком близко к вестибулярному аппарату. Нашли, в общем, врачи причину моей уязвимости к ударам по голове. Не страшно. Я единоборствами с ударной техникой заниматься не собираюсь.

Что удивительно, несмотря на ограничения в физической активности, прибавил всего полкило. Правда, в последние пару дней нашёл способ обойти запрет и до изнеможения делал махи. Пресс качал, отжимался. Исключил только упражнения с резкими движениями головой. Всякие там фляки или наклоны.

И всё равно, последние дни, нет-нет, да пробегусь до столовой каким-нибудь танцевальным шагом. Так энергия изнутри рвалась. Медсёстры и пациенты мгновенно прилипали взглядами.

В пятницу приходила ГаБи. Поработал подписчиком автографов. На фанмитинге в мою честь не все подписал, вот ГаБи и принесла неподписанные.

Всё хорошо. Вот только СунОк пытается настроение испортить. Ничего, мы сейчас посмотрим, кто кого. Мы к этому готовы. Запасся я кое-чем в госпитале.

– Я с тобой не разговариваю, – это она мне заявляет, – Ты на меня Мульчу науськала…

– СунОк! – пытается образумить её мама. А потом меня:

– Юночка, можно ведь было просто сказать…

– Мамочка! Онни взрослый человек и не знает, что родную сестру не надо будить пинками по рёбрам?

– Что ты врёшь?! – кричит онни.

– Не кричи на сестру, – тут же осаживает мама.

– Ничего я не вру, – пришлось побеспокоить Мульчу и сходить к своей сумке. Вытаскиваю из её недр небольшой конверт. Из конверта рентгеновский снимок. Не мой, но на нём имени нет, только какой-то регистрационный номер. Вот этим я и запасся. Пришлось рентгенологу три плаката подписать с огромной благодарностью от Агдан.

– Смотри, мама! – сую ей снимок, – Компрессионный перелом ребра. Хорошо, что одного, спасибо Мульче. Это так она меня легонько толкала. Так легонько, что ребро сломала. Я всё думаю, чего у меня бок болит. В госпитале проверилась и на тебе! Родная сестра меня искалечила.

С недоверчивым видом к разглядыванию присоединяется СунОк. Видит трещинку толщиной с волосок и сквозь недоверие прорывается испуг. Потом вдруг суживает глаза.

– Ты всё врёшь! Это не твой снимок, я тебя с другой стороны пинала!

– Бестолочь ты! – ага, как же, возьмёшь меня на этом, – Надо так глядеть!

Переворачиваю снимок обратной стороной.

– И заметь, мама. Только что призналась, что всё-таки пинала меня. А что ей Мульча сделала? Пошипела на неё и всё? И вот теперь онни на меня обиделась. Искалечила меня ни за что, ни про что, да ещё и обиделась. Наверное, за то, что вообще не убила.

– СунОк, немедленно извинись перед Юной, – строго требует мама.

– Да на кой мне её извинения, – отмахиваюсь я, – ты, мам, лучше скажи ей, чтобы она меня в следующий раз по левому боку пинала. Там у меня рёбра ещё целые.

Мама растеряно замолкает. СунОк сидит красная, как свёкла. Я чуть отвернулся, трудно сдержать гадкую улыбочку. Вспоминаю стишки:

А я маленькая бяка,

А я маленькая гнусь…

А я маленькая сволочь,

А я маленькая дрянь…

Не, нуачо? Сколько можно её выходки терпеть? Подожди, онни, это только начало. Я за тебя возьмусь скоро по-настоящему. А пока надо готовиться к схватке с ЮСоном. Но это будет завтра. А пока надо набираться сил, да, Мульча?

– М-р-р-р…

Конец десятой жизни.

Жизнь одиннадцатая. Параллельная

24 сентября, 9 часов утра.

Агентство FAN. Кабинет директора.

Зашёл утром в гараж, настроенный отъехать на новом аппарате до магазина и сдать его. Машина-то с сопровождением всегда со мной. Не смог. Понимаю, что не потяну, руки побаливают, а руки для музыканта не меньше значат, чем голова. Эх, был бы мужчиной, всё было бы тип-топ. Руки у меня крепкие, но для девушки крепкие. А мотоцикл всё-таки мужская игрушка.

Не смог расстаться. Доехал до агентства на нём. С огромным удовольствием. Поставил с лихим разворотом, потопал в агентство. Решающий день у меня сегодня. Поэтому не буду огорчать себя расставанием с двухколёсным мощным другом.

Сижу сейчас сбоку за длинной приставкой-столом для посетителей кабинета. Напротив менеджер КиХо, ЮСон развалился на главном месте. Хозяина вселенной из себя корчит. ЁнЭ рядом со мной, чувствую, её слегка колотит. Эх, накачиваешь её, накачиваешь, но корейский менталитет, что прописался в местных организмах на генном уровне, фиг выкорчуешь. Ладно, её дело со мной соглашаться. Против меня никак не пойдёт. В силу того же корейского традиционализма.

– Как у вас со здоровьем, госпожа Агдан? – лениво, но с толикой заинтересованности осведомился ЮСон. За это ему плюсик. Небольшой, но большой он десять раз вспотеет, пока заработает. В этом смысле моя Мульча на две головы выше.

– Хорошо со здоровьем, господин директор. Слух восстановился, нервная система отдохнула, готова к работе… – хотел сказать «к боевым действиям готова», но подождём, – но есть предписание. Работать сверхурочно категорически запрещено.

ЮСона аж перекорёжило. Взял паузу, пусть прочувствует и помучается. На самом деле самому не выгодно. Что там за пять часов сделаешь?

– Получается, служить круглые сутки можно, а работать нельзя? – о-о-у, у нас ещё и ехидство пробивается. А ну-ка, тень, знай своё место!

– Вы должны помнить наш предыдущий разговор о моей службе. Помните? Мы пришли к выводу, что в армии я отдыхаю, а в агентстве работаю на износ. До армии я забыла, когда могла поспать восемь часов подряд.

Так что засунь своё ехидство в самое глубокое место, господин директор. Туда, где ему и положено быть. Вместе с твоей фамильярностью и уверенностью. Вот что мне больше всего не нравится, с чего это он такой вальяжный. Блефует?

– И что можно сделать за пять часов в сутки? – поморщился директор. Здесь он прав, придётся успокоить.

– Реально легко довести до десяти. И ни одна комиссия не придерётся. Мне физические нагрузки нужны, поэтому танцевальные репетиции в рабочее время, – в случае проверки, – в рабочее время можно не включать. Что-то ещё можно придумать, – пожимаю плечами, – с моего согласия, разумеется.

Да-да, ЮСончик, не расслабляйся, держи себя в тонусе. Получаю ответный удар. Не страшно, я к нему готов.

– Госпожа Агдан, вынужден вам сообщить, что вы оштрафованы на десять миллионов. За исполнение новой песни без разрешения агентства.

– Придётся отменить это решение, господин директор, – хладнокровно заявляю я. И замолкаю.

– На каком основании? – опять лыбится директор. Да что ж ты такой весёлый?

– Сами придумаете основание. Иначе я расценю это, как войну против меня, и опротестую ваше решение в суде.

– И как вы это сделаете, госпожа Агдан? Факт нарушения контракта налицо, – директор откровенно ухмыляется.

– А зачем мне вас предупреждать, как? – холодно интересуюсь я, – Мне это не выгодно. Но суд гарантированно примет мою сторону. А когда подам на разрыв контракта, пойдёт ещё легче. Все уже будут знать, что вы склонны к незаконным решениям.

Так-так, вроде мне удалось стереть ухмылочку с его лица. Пусть теперь думает, блефую я или нет. А я вовсе не блефую. С Чо СуМаном я не зря переговоры вёл. Да, я отдал им ту песню. Фальшивого автора пусть сами ищут. Назначат кого-то из своих. Им так сделать легче лёгкого. Их композиторы, как и везде, это только я такой особенный, на зарплате сидят. А все авторские права у агентства. Мы договорились. Они забрали песню себе, мне оставили право исполнения где угодно. Якобы за помощь в аранжировке.

Так что случись суд, ЮСон гарантированно проиграет. Не за что меня наказывать. Я исполнял чужую песню, с разрешения владельцев. Подозрительно? Агдан мухлюет? А вы докажите! Чо СуМан упрётся, не дурак он от хита отказываться.

ЮСон пробарабанил пальцами по столу. О-о-о-у, мотивчик «Banny style»! Зацепило директора.

– КиХо, приостанови решение о штрафе.

– На какой срок? – склонил голову менеджер.

– На две недели, – нагло вмешиваюсь я, – этого хватит. Потом отменим.

После долгого взгляда в мою сторону ЮСон подтверждает. Лёд тронулся, мысленно потираю руки. Теперь можно приступать к главному.

– Прежде всего, господин директор, хочу по пунктам перечислить грозящие агентству потери, если я инициирую судебный процесс с целью расторжения нашего контракта. Первое, я обвиню вас в неисполнении своих обязанностей. Это по поводу присуждения мне штрафа в пятьдесят миллионов…

– Кстати, что там с этим решением, госпожа Агдан? – вежливо осведомился КиХо.

– Не интересовалась подробностями, но военные забирают дело себе. Вероятность, что всё решится в мою пользу, очень велика.

– Так или иначе, актуальность этого вопроса падает. Тем не менее, основания для подачи в суд остаются. Агентство не выполнило своих обязанностей по защите моих интересов. Второе. Я обвиню вас в нарушении трудового законодательства. Ведь было решение трудовой инспекции о штрафе агентству в пять миллионов за сверхурочную работу несовершеннолетней во время японского тура? Было. Что документально подтвердит моё обвинение. А я постараюсь ещё фактов набрать. Не отмоетесь, короче.

Директор и КиХо слушали меня по видимости спокойно. Опять им плюсик. Как раз тот случай, когда мне выгодно хладнокровие и спокойствие противника. К сожалению, общие интересы у нас есть.

– Третье. Есть факт жестокого обращения с айдолом. Со мной. Когда вы, господин директор, заставили ехать на пресс-конференцию из больницы. Моему здоровью был нанесён ущерб. Вам повезло, что у меня организм такой. Быстро восстанавливаюсь. Другой мог бы и помереть. Затребую компенсацию.

– Четвёртое. Я могу в любой момент «спрятаться» в армии. Поверьте, я там не пропаду. И заняться будет чем. Уйду, например, в военное училище, получу офицерское звание. О контракте за время учёбы все забудут. И вы в том числе. Это в том маловероятном случае, если суд всё-таки не зачтёт службу в срок контракта с вами.

– Может и не зачесть, – заметил ЮСон, – Форс-мажор для обеих сторон.

– Может и не зачесть, – покладисто соглашаюсь я, – Но там есть нюансы. Например, могу выделить время для агентства, затеять какой-нибудь перспективный проект, а потом в самый ответственный момент опять надеть форму. И все ваши расходы на проект вылетят в трубу. У меня будет масса возможностей вам нагадить.

– Пятое. Могу отозвать все права на свои песни. Надо говорить о размерах ущерба для агентства?

– Шестое. Я опротестую большую часть штрафов, которые наложило на меня агентство за всё время моей работы. Там сумма сравнительно небольшая, порядка двадцати-тридцати миллионов. Но тоже мало приятного.

– Седьмое. О моём участии в японском турне можете не мечтать. Участии в любой форме.

– Это мы переживём, – спокойно, но всё-таки поморщившись, проговорил ЮСон.

– По отдельности вы каждый пункт переживёте, – подтверждаю я, – Но всё вместе оставят на месте агентства пепелище…

– Вы тоже понесёте потери, – указал КиХо.

– Наверное, – не стал я спорить, – Но у меня и призы есть, в случае успеха. Свобода, возврат денег, выплата компенсаций за ущерб здоровью. У вас таких радостей не будет…

Бумс! Дверь распахнулась так громко, что я невольно вздрогнул. Вот тебе и на! И не звали чёрта, так он сам явился. Сама. Барыня Ли ЫнДжу во всём блеске своего перманентного негодования и мрачного недовольства.

Кошусь на ЮСона. А ведь не выглядит наш директоришка удивлённым! Это, значит, он поддержки тяжёлой артиллерии ждал? Судя по его виду, да.

– Аньёнхасейо, госпожа ЫнДжу, – вежливо приветствую чёрта в юбке.

– А что здесь делает это? – после тяжелого оглядывания всех присутствующих брюзгливо изрекает мадам, глядя на ЁнЭ, – А ну, вон отсюда!

– Сидеть, – негромко командую я и, не поворачивая головы, хватаю подскочившую ЁнЭ за плечо и придавливаю вниз.

– Госпожа ЫнДжу, менеджер ЁнЭ мой работник, и командую ей только я. Ведите себя прилично.

Холодок в моём тоне нарастает. Посмотрим, насколько ты морозоустойчива, дорогуша. Но мне теперь надо выстраивать новую стратегию разговора. И что делать? Они, конечно, заодно, это к бабке не ходи. Мадам тупа, как дубовая колода, с ней никакого разговора не получится. И как мне поступить? Как там древние римляне говорили? Разделяй и властвуй! А не попробовать ли вбить клин между ними? А как? Как учит самая высшая наука диалектика, противоречия есть всегда и везде. Вольный и рискованный тезис, но может сработать. Мадам представляет акционеров, ей элементарно хочется больше денег. Она, как военный из анекдота. Одна извилина и то от фуражки. И по этой извилине, как бронепоезд по рельсам носится только одна мысль: денег, больше денег!

А ЮСон? О, это типичный карьерист. Ему нужен успех, слава и деньги. Деньги ему тоже нужны, но они в общем ряду нужных ему вещей. К тому же он не акционер, общих финансовых интересов у него с мадам нет.

Что-то наклёвывается в моей полной гадких приёмов из двух миров голове. Но пока надо загрузить одномерный мозг мадам до упора. До режима перегрузки в силу его малой мощности довести его ничего не стоит.

Я вспомнил один случай из своей прежней жизни. И радостно заулыбался, поймав краем глаза недоумение со стороны мадам и ЮСона. Ничо, подождёте. Хочу насладиться сладостными воспоминаниями (как же я обожаю тавтологию… иногда).

Сидим тёплой компанией из трёх человек. Сами тоже изрядно тёплые. Веду с Максом неспешную беседу. Тему не помню, но довольно интеллектуальную. Макс парень развитый, остроумный и лёгкий. Но третий, Мишель, нам постоянно мешает. Встревает своими замечаниями. Выбрать паузу между нашими речами он себе труда не даёт. Скорее, уже не способен. Слегка, а может и не слегка туповатый, в обычном трезвом состоянии не разговорчив. Но под некоторым градусом его пробивает на многословие. Однообразное и довольно бессмысленное. Короче, мешает. Призывы помолчать не помогают. Он как будто их не слышит. Или потерял контроль над речевым центром и не может выполнить нашу законную просьбу.

Помог Макс.

– Серёга, я знаю способ. Давай говори, что хочешь, но употребляй умные слова. По максимуму.

– Думаешь, поможет?

Макс делает жест и выражение лица, – слова уже потонули в очередном вербальном выбросе Мишла, – в комплексе означающие «Будь спок». Я задумываюсь, надо как-то перестроиться и вспомнить те самые умные слова. И началось.

– Забавная гипотеза, – это я начал, – полагаешь, возможен вариант когнитивной перегрузки?

– Не гипотеза, – мотает головой Макс, мгновенно включившись, – апробированная теория.

– Мишель, – обращаюсь я к испытуемому, – твой тезис вступает в антагонистическое противоречие с основной фабулой нашей беседы.

Честно говоря, не уверен, что слово «фабула» было уместно. Но ничего. Главное, получил в ответ не словесный понос, а всего лишь недоумённый взгляд Мишла. Главное, молчит. Мы приступили к добиванию.

– Диагностирую блэк-аут центра ассоциативных связей, – выдал Макс и провёл рукой перед глазами Мишла. Синие, почти как у меня сейчас, глаза Мишла не реагируют. Смотрит куда-то вдаль.

– Поаккуратнее, – вздрогнул я, – а то ты и мне ассоциативный центр разрушишь. Считаешь, мы достигли нужной степени когнитивной диссипации?

– И ты мне не разрушай, – заржал Макс.

Я внимательно пригляделся. Мишл замолчал. Когда мы его попытались растолкать, он только глядел на нас. Но речевой центр отключился, операционная система зависла. Больше он нам не мешал.

Начнём? Не начнём, так приступим, хе-хе.

– Господин директор, третья сторона наших переговоров не была заранее вами верифицирована. Так как приглашение представителю акционеров несомненно исходило от вас, вам и знакомить госпожу ЫнДжу с реестром моих тезисов. Попунктно.

Мадам с огромным негодованием уставилась на меня. Но она всегда так смотрит. По-крайней мере, в мою сторону. ЮСон глядит растеряно. Поди ж ты, а производит впечатление если не умного, то хитрого человека. Перевожу для него:

– Вы пригласили госпожу ЫнДжу, вам и знакомить её с моей позицией. Смотрите, не пропустите, семь пунктов.

Не получается у ЮСона. Как только он заикается об отменённом штрафе, со стороны мадам раздаётся пароходный глас возмущения. Я даже уши прикрыл. И уже в этой позиции понял, что сегодня ничего толкового не выйдет. Запланированное придётся отложить. Но тогда надо урвать хотя бы клок с этих паршивых овец.

– Никакой отмены штрафа! Пусть эта мерзавка получает, что заслужила, – категорично заявляет мадам и слегка подвисает от моих следующих фраз.

– Прошу вас, госпожа ЫнДжу, использовать конвенциональную терминологию. В нашем уважаемом учреждении охлократический менеджмент не приветствуется.

Пока мозговой буфер мадам, если он есть, переваривает неперевариваемое, обращаюсь к ЮСону:

– Господин директор, вы будет удерживать статус-кво или будет априори соглашаться с мнением со стороны?

Блин! Теперь и этот завис! Кажется, перестарался. Ладно, некогда грустить. Начнём готовить почву для реализации моих подлых замыслов. Вытаскиваю телефон, и пока операционные системы в головах моих оппонентов перезагружаются, делаю звонок.

– Онни, срочно нужна твоя помощь. Глянь внимательно на курс акций агентства «FAN Entertaiment». И скинь мне график на телефон. Или хотя бы ссылку. Давай, онни. Целую тебя.

Захлопываю крышку телефона, ловлю взгляд ЮСона. Вроде пришёл в себя парень.

– Расцениваю несанкционированное включение третьей стороны переговоров как попытку разрушить модус вивенди. Задача трёх тел, как известно в науке, не разрешима в принципе.

Вижу нарастающий туман в глазёнках директоришки. Кстати, КиХо и моя ЁнЭ тоже ушли в прострацию. Вижу, что ЮСончик на грани и потому перехожу на общедоступный язык.

– Господин директор, вы что, не понимаете, что ваши интересы и интересы акционеров могут не совпадать?

– Что…кх-х-х, что вы имеете в виду? – просипел ЮСон.

– Для вас главное успех, слава и только потом деньги. Акционерам не нужна никакая слава, на первом месте у них деньги, а успех нужен только как гарантия получения денег. Вы поняли? Для вас на первом месте – успех, для них – деньги.

– Не вижу противоречий, – буркнул ЮСон. Ничего, щас увидишь. Как раз у меня телефон пиликнул. Вытащил, посмотрел график курса акций агентства. Типичная картинка. Резкий подъём и дрожание на пике. Фиксация прибыли, вот что это. Показываю ЮСону. Очнувшийся КиХо тоже заглядывает.

– Что-нибудь в этом понимаете, господин директор? – по лицу вижу, не очень. Презрительно фыркаю, но обидные слова удерживаю. Мне не ссориться надо, а поссорить их между собой.

– Объясняю. Подозреваю, что идёт биржевая игра с целью взять агентство под полный контроль. Сорок процентов корейского рынка музыки для кого-то лакомый кусочек. Сейчас на пике стоимости акций их кто-то сбрасывает, получает огромную прибыль. Потом престижу агентства наносится урон, – вполне может сработать судебная тяжба со мной, – акции падают в цене, их кто-то скупает. Но уже больше, чем продали до этого.

В глазах ЮСона что-то мелькает. Да, такие вещи он должен понимать. Какой-никакой, а бизнесмен.

– Вы сами не заметите, как контрольный пакет акций окажется в руках у кого-то третьего.

– Это только предположение, – вяло возражает директор.

– Безусловно, – я соглашаюсь, – Но все факты укладываются точно. Госпожу ЫнДжу разыгрывают втёмную, она дезорганизует работу агентства, акции падают, и кто-то их может скупить. Доказательств у меня нет, но такие дела всегда проходят в тайне.

Директор опять задумчиво барабанит по столу знакомую мелодию. Вдруг «включается» мадам со своим трубным голосом.

– ЮСон, ты оштрафуешь эту… или нет?

Тут вдруг возник забавный момент. Неожиданно мы переглядываемся с ЮСоном. Как сообщники. Делаю глазами знак согласия: «Не спорь, ЮСон! Потом переиграем».

– Оштрафую, оштрафую… КиХо, не отменяй приказа.

Теперь надо избавиться от неё.

– Госпожа ЫнДжу, судя по всему, готовится рейдерский захват агентства. Скоро вы можете перестать быть здесь хозяйкой. Поэтому вам лучше сейчас срочно встретиться со своими брокерами, и кто у вас там ещё за ценные бумаги отвечает? И срочно выработать план противодействия. Иначе агентства вы лишитесь. Вот будет подарок для господина президента к его выздоровлению…

Трубный глас на этот раз не раздался. Вечно негодующая мадам обратила взор к брату.

– Нуна, Агдан права. Что-то непонятное происходит. Ты остальным акционерам веришь?

– Они уважаемые люди, – изрекает мадам, – не то, что некоторые…

– А это вполне уважаемый способ взять под контроль интересное предприятие. В Америке такое уже лет сто пятьдесят практикуется, – безразлично комментирую я, – и скоро кто-то другой будет назначать директора. У кого там самый большой пакет акций?

Брат с сестрицей переглянулись. У мадам зажглось в глазах что-то помимо постоянного негодования. О-о-о-у, включилась вторая извилина? Скрытые возможности организма?

Всё! Пора заканчивать этот цирк. У меня самого мозги уже закипают. Мадам не уходит, придётся мне сваливать.

– Господин КиХо! Вы мне, пожалуйста, оформите письменное извещение о штрафе. ЁнЭ! А ты мне его доставь. Буду в суде опротестовывать.

Встаю. ЁнЭ вслед за мной.

– Я вас покидаю, господа. Вам есть, что обсудить без меня.

– Корона в танцзале работает. Иди туда, – скомандовал ЮСон. Угу, разбежался. Смотрю на часы.

– Я на обеде ещё не была. А потом у меня еще пара часов и всё, рабочая смена окончена.

– Ты всерьёз собираешься следовать этим глупым правилам? – ЮСон смотрит на меня разочарованно. Пожимаю плечами.

– Сами виноваты. Я не могу сейчас полностью отдаваться работе. Мне надо юриста искать, иск в суд готовить, материалы для него собирать. Какая тут работа? Вот если бы мы с вами договорились… но нет, так нет.

Последнюю фразу произношу со значением, смотрю с намёком. Этот выжига должен такие вещи с лёта улавливать. Мне нужны переговоры с ним без этой тумбообразной дуры. Которая его сестра.

У-ф-ф-ф! С невероятным облегчением вываливаюсь из директорского кабинета. Всю кровь эти идиоты высосали.

На обед домой еду. На мотоцикле. Нет в кафе агентства для меня еды. А доставка от мамы как-то заглохла. То госпиталь, то гастроли, никакой предсказуемости.

– Юна, ты опять на мотоцикле?! – встречает меня тревожный крик мамы.

– О, мама, мне так приятно, как ты обо мне беспокоишься, что я не удержалась, – хихикаю я и получаю лёгкий подзатыльник.