Текст книги "Советский человек на Луне!"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

– Алексей и Олег не летали, – бурчит в ответ Бугрин. – Только тренировались и дублировали…

– Сам же знаешь, что на это сил уходит не меньше, –  укоризненно качает головой Шаталин. – А вспомни следующий полет, уже к Луне. Все были уверены, что полетят Леонтьев и Макарин. А кто полетел?

– Хлунов и Жолобцев, – с горечью вздыхает Бугрин. – У Жолобцева это вообще был первый полет…

– А Леонтьев и Макарин снова ходили в дублерах. Думаешь, им было не обидно?

Бугрин хмурится.

– Сегодня просто настал их черед, – Шаталин поворачивается ко мне. – Их очередь лететь на Луну.

Автобус притормаживает, мы уже почти у въезда в Ленинск.

– Ребята, – задаю я последний вопрос. – Если бы у вас сейчас появилась возможность исполнить одно сокровенное желание, чтобы вы пожелали?

– Чтобы и нам улыбнулась удача! – Шаталин весело подмигивает.

– …И чтобы мы с Владимиром Александровичем полетели на шестом «Знамени»! – смеется Володька Бугрин.

 

С космодрома Байконур репортаж вел собственный корреспондент  газеты «Советские Известия» Борис Коновалин.

 

 

 

Первые минуты космического полета

 

Рассказывает Олег Макарин:

«…Отстыковка ракетно-космического комплекса от ракеты-носителя „Ленин“ происходит автоматически. Мы с Алексеем никак не можем вмешаться в это деликатное дельце отделения „ребенка“ – космического аппарата от „мамочки“ – ракеты. Мы можем только контролировать его ход по бортовому хронометру. Тик-так, тик-так… „Пора, ребятки! Приготовьтесь, сейчас тряхнет… Самую малость, но вы все равно почувствуете“.

Я группируюсь в кресле. Корабль слегка дрожит. Двигатели третьей ступени вырабатывают последние килограммы топлива.

Пятьсот сорок третья секунда с момента отрыва от стартового стола. Вот сейчас…

Тело напрягается.

Глухой хлопок откуда-то из-под кресел. Это металлические элементы конструкции передали звук отключившегося разгонного двигателя.

Теперь раз-два-три-четыре-пять… Резкий и сильный толчок сзади, в спину. Словно кресло-ложемент ожило и вдруг захотело от меня избавиться. Но ремни фиксации надежно придерживают мое тело.

Все, отделились.

Я представляю, как это сейчас выглядит со стороны. Ракетно-космический комплекс резко уходит вверх, а третья ступень отстает, заваливается на бок и начинает постепенно удаляться.

Делаю глубокий вдох... Все в порядке!

– «Флаги», находитесь на расчетной орбите! – ликующе-радостным голосом информирует нас Земля. Кто у нас сейчас на связи? Паша Поповец, кажется. – Ракетно-космический комплекс идеально выдержал заданные параметры. Все бортовые системы функционируют нормально.

Выдох... Все! Сердце возвращается в грудь откуда-то из горла. Можно начинать спокойно жить и работать.

Приподнимаю голову из ложемента и смотрю на Алексея. Лешка перехватывает мой взгляд и молча поднимает правую руку с оттопыренным большим пальцем. Мол, порядок на борту.

Что там сейчас на Земле? Последние уточняющие траекторные измерения. Цифры, цифры, цифры… Тысячи и миллионы цифр, сбитых в триумфально марширующие полчища математических расчетов. Все в порядке. Шагаем уверенно и четко. Идем строго по заданному курсу.

Настает время бойких докладов и молодцеватых рапортов. Торопливые звонки руководству страны из Центра управления полетом, восторженные доклады: «Все прошло нормально, дорогие товарищи! Ракетно-космический комплекс на орбите! Космонавты чувствуют себя хорошо!».

Еще десяток минут отсчитывают часы. Новые звонки, распоряжения и решения…

Часа через полтора после нашего старта, когда комплекс «Знамя-5»-«Лунник-5» уже начал второй виток по околоземной орбите, Центральное радио вдруг обрывает обычную утреннюю передачу на половине слова.

Тягостная и тревожная пауза

И, наконец, – звенящий от напряжения голос диктора:

– Внимание, товарищи! Внимание! Говорит Москва! В эфире – специальный выпуск новостей.

И радиоэфир снова замирает в леденящем душу ожидании. А потом в пространство над планетой летит заранее подготовленный текст сообщения ТАСС о начале нашего полета…»

 

Рассказывает Алексей Леонтьев:

«Как я ни старался точно уловить момент перехода от перегрузки к состоянию невесомости, переход все равно произошел  быстро и неожиданно. 

Первое мое впечатление после выключения двигателей третьей ступени ракеты-носителя и наступления невесомости было, что наш ракетно-космический комплекс вдруг перевернулся вверх тормашками. Меня толкнула в спину невидимая мощная лапа, тряхнула, как котенка, взятого за шкирку, – и отпустила. Я словно повис на ремнях, которыми был прикреплен к креслу-ложементу.

Сделал глубокий вдох, успокаивая колотящееся сердце, осмотрелся вокруг – все ли в порядке в спускаемом аппарате корабля? – и стал прислушиваться к своим ощущениям. Было такое впечатление, будто я опрокинулся лицом вниз, резко рванувшись куда-то вперед всем телом. А сейчас уже несколько томительно долгих секунд падаю в бездонную пропасть, стремительно вываливаясь из ложемента сиденья, к которому только что был прижат давящей ладонью перегрузки, притиснут бешеной и всеохватывающей силой стартового ускорения. Начинаю потихоньку соображать, что со мной происходит. В момент выключения ракетного двигателя третьей ступени и перехода к состоянию невесомости мое тело по законам механики, которые и в космосе никто не отменял, все еще продолжало движение вперед по инерции. Отсюда и возникающее общее ощущение, что ты как будто отрываешься от перевернувшегося в пространстве кресла-ложемента. Почти мгновенно, разом исчезают стартовые перегрузки, и ты, продолжая двигаться по инерции, стремительно устремляешься вперед всем корпусом. Организм еще не осознает, сознание еще не понимает, что происходит, что такое эта невесомость и как она будет на тебя воздействовать. Все происходящее в эти мгновения воспринимается, как стремительное падение, как резкий кувырок вперед. Сердце испуганно замирает, и я рефлекторно хватаюсь руками за подлокотники кресла-ложемента. И только потом понимаю, что все-таки не вывалился из кресла и по-прежнему вишу над ложементом, удерживаемый ремнями креплений.

Сознание делает едва заметную уступку разуму, но тут же панически сообщает, что весь ракетно-космический комплекс перевернулся вверх тормашками, падает обратно на Землю, и именно поэтому я сейчас вишу лицом вниз. И снова вихрем налетает тревога. По спине маршем проходятся противные мурашки, тело прошибает холодный пот, к горлу стремительной волной подкатывает легкая тошнота. Сердце бешено колотится где-то у самой шеи. Виски железным обручем сдавливает беспощадная невидимая сила.

Чтобы унять бухающее молотом сердце, делаю несколько глубоких вдохов, но проходит еще два или три десятка бесконечно долгих секунд, пока я усилием воли не заставляю себя поверить: все ведь нормально, ракетно-космический комплекс не потерял ориентацию и не перевернулся. Просто все мои ощущения – это следствие того, что резко ушла перегрузка и наступила невесомость.

Как-то сразу успокаиваюсь. Захотелось снять перчатку, поднять стекло гермошлема и вытереть пот со лба. Но еще рано открывать скафандр, нужно дождаться проверки герметичности отсеков корабля.

Я на несколько секунд зажмуриваю глаза, потом распахиваю ресницы и с интересом осматриваюсь вокруг.

Внутри спускаемого аппарата «Знамени» после наступления невесомости всплывают мельчайшие пылинки и соринки, и даже вывалившийся откуда-то из-под кресел и из-за панелей приборов управления мелкий мусор. Конечно, при подготовке «Знамени» к старту все отсеки корабля очень тщательно и по несколько раз чистят, пылесосят на совесть. Но вездесущие частицы пыли, мельчайшие песчинки, какие-то ниточки и прочая сорная мелочь все равно попадают в отсеки при обслуживании корабля расчетами испытателей на стартовой позиции и во время нашей посадки внутрь «Знамени». Тогда, на Земле, они совершенно незаметны для глаз. Да и нет в те минуты нам до них дела. Поверьте, перед стартом в космос, думаешь, конечно, не о пыли и мусоре, а о куда более возвышенных и тревожащих душу материях.

А сейчас, уже в первые мгновения космического полета, весь этот микрохлам всплыл в воздух, и, кувыркаясь в лучах ослепительно-яркого солнечного света, который мощным потоком льется из круглых окошек-иллюминаторов, рассеянным облаком повис в спускаемом аппарате нашего корабля. Песчинки, пылинки и соринки, подсвеченные солнечными бликами, похожи на мелкие звездочки, объединенные в созвездия, которые группируются в микроскопические галактики.

Вся эта «микровселенная» медленно дрейфует перед глазами, и при малейшем движении воздушных потоков в отсеке – стоит только мне или Олегу пошевелить рукой, например, – устраивает хороводы и танцы со сложными спиральными и кувыркообразными пируэтами.

Я поворачиваю голову влево и гляжу в иллюминатор. Наш ракетно-космический комплекс сейчас подсвечен Солнцем откуда-то со стороны кормы. И поэтому хорошо заметны россыпи светящихся частичек, плывущих рядом со «Знаменем». Настоящие звезды в солнечных лучах не видны, а вот эти мельчайшие пылинки и соринки, обласканные солнечными лучами,  хорошо различимы на фоне бездонного черно-бархатного неба. Пыль и мелкий мусор отошли от обшивки корабля при отделении от последней ступени ракеты-носителя. Этот круговорот серебристых «звезд» медленно вращается вокруг центра притяжения, которым в данном случае является парящий над Землей ракетно-космический комплекс».

(Опубликовано в журнале «Земля и Вселенная», №6, 1968 год).

 

 

 

Ракетно-космический комплекс

в орбитальном полете

 

Сообщение ТАСС

 

К  9  часам  московского  времени  22  октября  1968 года ракетно-космический комплекс «Знамя-5» – «Лунник-5» совершил два оборота вокруг Земли.

Командир космического экипажа тов. Леонтьев  А.А.  выполнил ориентацию всего комплекса с использованием двигательной установки разгонного ракетного  блока.  Бортинженер  Макарин  О.Г.  опробовал фото– и телевизионную аппаратуру, установленную на  борту  корабля «Знамя-5», осуществил пробное фотографирование и телевизионную съемку поверхности Земли и Луны.

На втором витке  космонавты  Леонтьев  и  Макарин  провели телевизионный репортаж, во время  которого  показали  внутренние интерьеры орбитального отсека и спускаемого аппарата космического корабля «Знамя-5»,  свои  рабочие  места  и  пульты  управления ракетно-космическим комплексом. На всем протяжении телевизионного репортажа Центр управления полетом в Подмосковье получал с борта ракетно-космического комплекса четкое телевизионное изображение.

По уточненным данным параметры орбиты ракетно-космического комплекса «Знамя-5» – «Лунник-5» составляют:

– максимальное удаление от поверхности Земли (в апогее) – 201 километр;

– минимальное удаление от поверхности Земли (в перигее) – 199 километров;

– наклонение орбиты к экватору Земли – 52 градуса;

– период обращения вокруг Земли – 89 минут.

Товарищи Леонтьев А.А. и Макарин О.Г. позавтракали и приступили к дальнейшему выполнению программы космического полета.

 

 

 

«А ВМЕСТО СЕРДЦА – ПЛАМЕННЫЙ МОТОР!»

(беседа с Главным Конструктором ракетных двигателей

 Валентином Петровичем Глуховцевым)

 

 Академик Академии наук СССР, Главный конструктор большинства советских ракетных двигателей Валентин Петрович Глуховцев – фигура в наших ракетостроении и космонавтике известная, и для специалистов космической отрасли в особых рекомендациях и представлениях не нуждающаяся. Не будет преувеличением сказать, что почти в каждом космическом пуске есть немалая доля творческого вклада академика Глуховцева и его сотрудников.

 Среди коллег Валентин Петрович слывет человеком обаятельным, умным и очень скромным. Его авторитет среди сотрудников беспрекословен.

Глуховцев очень корректный и сдержанный человек. Он не подвержен резким перепадам эмоций. Никто ни разу не слышал, чтобы Валентин Петрович кого-то отругал или устроил разнос.

Валентин Петрович родился в Одессе в 1908 году. После окончания школы работал на заводе слесарем и токарем. Потом поступил в Ленинградский государственный университет, отделение физики и математики. А ракетной техникой увлекся еще в юношеские годы. В пятнадцать лет он уже переписывается с самим Циолковским, а в шестнадцать – пишет первую научную работу.

Ракетными двигателями в практической плоскости Валентин Петрович Глуховцев стал заниматься с 1929 года. Он начал свою работу значительно раньше корифеев ракетной техники Цандерова и Королевина. Сергей Павлович Королевин даже одно время работал у Глуховцева заместителем по летной части. Вместе с Королевиным по ложному доносу Глуховцев в тридцатых – сороковых годах несколько лет отсидел в лагере и в тюрьме. После освобождения вернулся к работе по тематике ракетных двигателей.

 Мы встретились с академиком Глуховцевым в демонстрационном зале его предприятия. Здесь выставлены почти все разработки двигателистов.

– Валентин Петрович, ракетно-космический комплекс «Знамя-5»-«Лунник-5» летит в космосе. Выведение комплекса на орбиту было обеспечено вашими двигателями…

– Это все-таки слишком громко сказано. Кислородно-керосиновые и кислородно-водородный двигатель, созданные на нашем предприятии,  действительно стоят на первой и третьей ступенях ракеты-носителя Н-1 «Ленин».

– Но без вашего кислородно-водородного двигателя «Знамя» и «Лунник» вряд ли могли бы отправиться в космический полет.

– Отчего же не отправились бы? Полетели бы, конечно… Вы ведь наверняка знаете, что Сергей Павлович Королевин изначально планировал все ступени ракеты-носителя сделать на кислороде и керосине?

– Вы были против использования этих компонентов топлива и в начале шестидесятых годов по этому поводу шли долгие споры между вами и Королевиным…

– Я не против использования керосина и кислорода в качестве ракетного топлива. На нашу самую знаменитую ракету, «семерку», которая и сегодня верно служит в качестве носителя кораблей «Союз» и беспилотных спутников, мы поставили именно кислородно-керосиновые двигатели.

– Тогда почему же вы были против их использования для лунной ракеты?

– Потому, что для ракеты Н-1 нужны намного более мощные двигатели. А к началу нынешнего десятилетия мы уже имели не только кислородно-керосиновые ракетные моторы, но и более совершенные двигатели на высококипящих компонентах топлива – азотном тетроксиде и несимметричном диметилгидразине.

 – Однако именно эти двигатели на высококипящих компонентах стояли на той злополучной ракете конструкции Янгелева, которая взорвалась на космодроме 24 октября 1960 года и унесла жизни ста восьми испытателей…

– Но причиной того взрыва были не сами двигатели, а сбой в работе автоматики системы управления. Даже если бы на той ракете стояли кислородно-керосиновые двигатели, взрыв бы все равно произошел.

– Валентин Петрович, говорят, что высококипящие компоненты очень токсичны, и поэтому использовать их на ракетах для пилотируемых полетов очень опасно…

– Наши корабли класса «Север» выводит на трассу полета к Луне ракета-носитель УР-500 «Протон». На «Протоне» используются именно высококипящие компоненты топлива. Семь пилотируемых стартов – и ни одной аварии. Это очень надежные двигатели.

– Но если бы двигатели на этих компонентах топлива стояли на ракете «Ленин» и авария все-таки случилась на участке выведения на орбиту, то возникло бы очень сильное загрязнение местности в районе падения обломков ракеты.

– Трасса полета ракеты выбирается так, чтобы под ней не было населенных пунктов. Значит, риск минимален. Все ступени ракеты-носителя «Ленин» за минувшие два года столько раз отрабатывались на наземных испытательных стендах, что авария в реальном полете практически исключена.

 – Вы сделали прекрасный кислородно-водородный двигатель, который стоит на третьей ступени ракеты-носителя «Ленин». И получили за его создание Ленинскую премию…

– Этот ракетный мотор мы начали делать по прямому распоряжению первого заместителя Председателя Совета Министров и секретаря ЦК КПСС Устинина. Двигатель, как у нас, двигателистов, говорится, завязался сразу. Даже на испытаниях не было ни одного, – подчеркиваю, ни одного! – случая аварии. Ну, а когда дело дошло до реальных полетов, мы еще более увеличили уровень наших требований и к производству, и к сборке. На третьей ступени нашей ракеты Н-1 стоит только один кислородно-водородный двигатель. И чтобы программа полета не была сорвана, он должен работать в любых условиях. Точно работать. Как хорошие часы.

– Валентин Петрович, какие перспективы вы видите у отечественного космического двигателестроения?

– Сейчас мы разрабатываем для ракеты «Ленин-6» вторую ступень на кислородно-водородных двигателях. Это позволит выводить в космос еще большую полезную нагрузку. Например, мы сможем высадить на Луну не одного космонавта, а сразу двух. А потом создать лунную базу и окололунную орбитальную станцию.

– Ну, а двигатели на высококипящих компонентах топлива? Будут ли они использоваться в пилотируемой космонавтике в будущем?

– Непременно! Владимир Николаевич Челомбитов разрабатывает очень мощный носитель УР-700. Двигатели на азотном тетраксиде и несимметричном диметилгидразине найдут на нем свое применение. Я убежден, что наши ракеты по-прежнему будут летать дальше и выше всех. Новые пилотируемые корабли отправятся на Луну, к Венере и Марсу. Это перспектива уже ближайших лет.

 

 Марат Луганцев, корреспондент газеты «Советские Известия»

 

 

 

ПОЛЕТ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

 

Сообщение ТАСС

 

На 13 часов 30 минут московского времени 22 октября 1968 года пилотируемый ракетно-космический комплекс «Знамя-5» – «Лунник-5» совершил пять оборотов вокруг Земли.

Во время полета в соответствии с принятым режимом работы экипаж комплекса переходил из спускаемого аппарата в бытовой отсек и выполнял намеченную на первый день космического полета программу экспериментов и научных исследований.

Летчики-космонавты Леонтьев А.А. и Макарин О.Г. выполнили цикл медицинских тестов. Были также проведены наблюдения за горизонтом Земли и его яркостью.

Во время сеанса радиосвязи командир пилотируемого ракетно-космического комплекса Леонтьев А.А. от имени экипажа передал поздравление всем создателям ракетно-космической техники СССР, принявшим участие в подготовке и запуске ракеты-носителя «Ленин» и комплекса «Знамя-5» – «Лунник-5».

Во второй половине дня экипаж ракетно-космического комплекса выполнит кино– и фотосъемку сюжетов в кабине корабля и большую программу научных исследований. В частности, планируется проведение наблюдений за светилами при ориентированном положении комплекса, изучение прохождения радиоволн через ионосферу, проведение медицинских исследований, наблюдение за геолого-географическими объектами на земной поверхности. Пилот-инженер О.Г. Макарин выполнит навигационные измерения.

По данным телеметрии и докладам товарищей А.А.Леонтьева и О.Г.Макарина, все системы ракетно-космического комплекса «Знамя-5» – «Лунник-5» продолжают функционировать нормально. Состояние здоровья и самочувствие летчиков-космонавтов отличное. Космонавты с аппетитом пообедали. В дневной рацион питания космонавтов входят сублимированные (обезвоженные) продукты и обычная пища – суп харчо, куриное филе, шоколад, различные соки и т. п.

 

 

 

ПО СТРАНИЦАМ ЗАРУБЕЖНОЙ ПЕЧАТИ:

 

ПАРИЖ. «Новый полет в космос» – такой заголовок, набранный крупным шрифтом, помещен сегодня на первых полосах большинства утренних парижских газет, которые подробно рассказывают о запуске ракетно-космического комплекса «Знамя-5» – «Лунник-5». Газеты помещают фотографии А.А.Леонтьева и О.Г.Макарина, печатают их биографии и подборку статей о советских космонавтах.

Московские корреспонденты «Юманите», «Пари-матч» и «Фигаро» в своих сообщениях подчеркивают огромное значение осуществленного в Советском Союзе запуска ракетно-космического комплекса «Знамя-5» – «Лунник-5». «Поражает сама возможность советских ученых, инженеров и техников проводить комплексную программу изучения и освоения Луны», – пишет «Юманите».

 

ЛОНДОН. Английская печать уделяет большое внимание полету ракетно-космического комплекса «Знамя-5» – «Лунник-5». Новым космическим триумфом называет полет советских космонавтов А.А.Леонтьева и О.Г.Макарина газета «Дейли миррор». Советский Союз, подчеркивает она, ведет планомерную программу исследований Луны пилотируемыми средствами.

 

НЬЮ-ЙОРК. Со страниц сегодняшних нью-йоркских газет смотрят улыбающиеся, знакомые всему миру лица советских покорителей космоса – Алексея Леонтьева и Олега Макарина.

В США с обостренным вниманием следят за штурмом космоса советскими учеными и инженерами. Материалы о полете ракетно-космического комплекса «Знамя-5» – «Лунник-5» помещены в газетах на видных местах. Радио и телевизионные станции США в выпусках последних известий постоянно информируют американцев о новом этапе в исследовании и покорении Луны.

Нынешний советский космический эксперимент, пишет газета «Нью-Йорк таймс», направлен на обеспечение высадки человека на поверхность Луны и создание на ней постоянных научных баз. Это, подчеркивает она, явится значительным шагом вперед в деле освоения космического пространства.

 

БЕРЛИН. Некто Ойген Рюгельвад выступил сегодня, 23 октября, с сообщением для прессы, в котором утверждает, что советский космонавт Алексей Леонтьев является одним из потомков князей Леонтьевых и приходится двоюродным праправнуком царю Александру Первому.

Местные газеты в своих комментариях к сообщению заметили, что Ойген Рюгевальд уже не однажды становился источником сенсационных заявлений. Так, в 1961 году он утверждал, что его похитили пришельцы из космоса и более двух недель удерживали на спутнике Марса Фобосе. В 1965 году Рюгевальд потряс общественность Берлина заявлением о половом контакте с инопланетянкой на чердаке одного из административных зданий на Александерплац.

 

СТАМБУЛ. 82-летний отставной преподаватель кулинарной школы в пригороде турецкой столицы Борис Макарин, эмигрант из России, сообщил средствам массовой информации, что является дядей советского космонавта Олега Макарина. «Самозваный дядя», однако, так и не смог припомнить, как звали его брата – отца Олега Макарина.

 

(Информация ТАСС)

 

 

НА ОКОЛОЗЕМНОЙ ОРБИТЕ

 

Сообщение ТАСС

 

Продолжается орбитальный полет ракетно-космического комплекса «Знамя-5» – «Лунник-5». На 21 час 00 минут по московскому времени 22 октября 1968 года комплекс совершил десять оборотов вокруг Земли.

Полет ракетно-космического комплекса «Знамя-5» – «Лунник-5» по околоземной орбите надежно обеспечивается наземными командно-измерительными комплексами, сеть измерительных пунктов которых размещена на всей территории Советского Союза –  от западных ее границ до Тихого океана. Эти пункты, оснащенные средствами траекторных и телеметрических измерений, телевидения и связи, командными радиостанциями и другими средствами управления, наблюдения и контроля, ведут непрерывную работу по приему и обработке информации, поступающей с борта ракетно-космического комплекса «Знамя-5» – «Лунник-5», и поддерживают непосредственную связь с экипажем.

В работе командно-измерительных комплексов принимают участие научно-исследовательские суда Академии наук СССР «Моржовец» и «Невель», находящиеся в районе Гвинейского залива, и корабль «Константин Циолковский», несущий вахту в северо-западной части Атлантического океана.

Полет ракетно-космического комплекса «Знамя-5» – «Лунник-5» продолжается. Самочувствие космонавтов Алексея Леонтьева и Олега Макарина хорошее.

 

 

 

КАК ДОБРАТЬСЯ ДО ЛУНЫ И ВЕРНУТЬСЯ ОБРАТНО

 

Вчера, 22 октября 1968 года, Алексей Леонтьев и Олег Макарин стартовали в космос на борту ракетно-космического комплекса «Знамя-5»-«Лунник-5». Подробнее о программе начавшегося полета наш корреспондент попросил рассказать Генерального директора Всесоюзного комитета по космическим исследованиям СССР Сергея Павловича Королевина.

– Сергей Павлович, расскажите, как родилась наша советская лунная пилотируемая программа.

– После запуска первого спутника 4 октября 1957 года и завершения программ пилотируемых суборбитальных полетов на стратосферных кораблях «Победа» и «Луч» нам, работникам космической отрасли, стало ясно, что уже не за горами первый полет в космос с облетом Земли. Очень хотелось, чтобы первым человеком, облетевшим земной шар, стал наш, советский человек. Для этого, прежде всего, нужно было организовать всю космическую промышленность страны в единую систему с четкой подчиненностью ее составных частей. На этапе создания первых спутников на нашу космическую программу уже работали десятки предприятий во всех концах Советского Союза. Новые времена и новые космические программы значительно расширили круг участников космической эпопеи. Для решения вопросов стратегического планирования космической деятельности нашей страны и общего курирования всех космических программ нужна была совершенно иная организация управления. Поэтому 27 мая 1959 года мы с академиком Мстиславом Всеволодовичем Келдиным направили в правительство докладную записку «О развитии научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по освоению космического пространства». В ней впервые была обоснована необходимость создания единой государственной организации для координации всех работ по исследованию космического пространства. Мы предлагали назвать ее Институтом межпланетных исследований. В ЦК КПСС и в правительстве внимательнейшим образом изучили наше предложение, и 1 декабря 1959 года вышло постановление о создании Всесоюзного комитета по космическим исследованиям (ВККИ). Возглавить его на специальном заседании Политбюро ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев предложил мне…

– Но одновременно вы по-прежнему руководили ОКБ-1 и являлись главным конструктором наших космических ракет, спутников, межпланетных станций и пилотируемых кораблей…

– Да, еще более трех лет – до 29 декабря 1962 года – я руководил и нашим конструкторским бюро. Ну, а с 1 января 1963 года передал все дела в ОКБ-1 своему первому заместителю Василию Павловичу Михееву и уже полностью переключился на административную деятельность в рамках ВККИ.

– Тем не менее, вас едва ли не ежедневно по-прежнему можно видеть в цехах и проектных отделах вашего бывшего ОКБ…

– Я часто бываю и у Владимира Николаевича Челомбитова в Реутово, и у Георгия Николаевича Бабакова на его предприятии в Химках, и у других наших товарищей. Руководить космической отраслью только из кабинета нельзя. Хотите – верьте, хотите – нет, но космонавтикой нужно не просто управлять. Ее нужно еще и чувствовать. Как хороший всадник чувствует своего коня. Поэтому частые поездки на предприятия, на космодромы – это часть моей работы. И потом, поверьте, это совершенно разные ощущения: ждать результатов очередного космического пуска у телефонного аппарата в своем московском кабинете или лично провожать в полет наши новые космические станции и корабли. Мне больше по душе второе…

– Итак, зимой 1959 года ВККИ был создан…

– Времени на раскачку у нас не было совершенно. Соединенные Штаты Америки громко объявили о целом ряде своих космических программ, в которых они собирались добиться приоритета. И, прежде всего, реванш в космосе Америка предполагала взять в пилотируемых космических полетах. Они очень хотели, чтобы первым на орбите Земли оказался американец. Отобрали семерых кандидатов в астронавты: Дональда Слейтона, Вирджила Гриссома, Алана Шепарда, Джона Гленна, Уолтера Ширру, Малькома Карпентера и Гордона Купера – известных летчиков-испытателей и пилотов высотных ракет. И стали усиленно их готовить к первому пилотируемому космическому рейсу вокруг земного шара. В марте 1960 года Никита Сергеевич Хрущев вызвал меня с докладом на заседание Политбюро. Распоряжение нашей высшей партийной инстанции было четким и однозначным: «Американцам космос не отдавать! Советский человек должен полететь на околоземную орбиту первым!». В течение двух месяцев нами в ВККИ были разработаны предложения по программе исследования космического пространства в СССР и отданы в ЦК КПСС. И вот 23 июня 1960 года вышло совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О создании мощных ракет-носителей, спутников, космических кораблей и освоении космического пространства в 1960 – 1967 годах». По этому постановлению нам, в частности, было предписано создать новую ракетно-космическую систему со стартовой массой около 2000 тонн, которая обеспечивала бы выведение на орбиту вокруг Земли тяжелого межпланетного корабля массой не менее 60 – 80 тонн. Подчеркиваю: именно межпланетного! Мы в нашей космической программе заранее нацелились на межпланетный полет к Марсу и Венере.

– А как же лунная программа?

– А Луна должна была стать только промежуточным этапом на пути реализации этого проекта. Именно для сборки тяжелого межпланетного корабля и началось проектирование ракеты Н-1, которая могла вывести на орбиту 95 тонн полезного груза. В августе 1962 года на заседании экспертной комиссии по защите эскизного проекта по ракете-носителю Н-1 мы одновременно представили и проект марсианской экспедиции с использованием на тяжелом межпланетном корабле жидкостных ракетных двигателей.