Текст книги "Дневник участника Российской антарктической экспедиции"
Автор книги: Сергей Тамбиев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
На следующий день с утра подойдет наша с Новигатским очередь чистки овощей. Вечером к нам в каюту пришел Петр Богородский, физик из ААНИИ, сидящий за одним с нами столом и предложил свои и своего напарника услуги, сказав, что в восемь рук чистить овощи гораздо сподручней, чем в четыре. Сегодня они нам помогут, а когда настанет их очередь, то мы им поможем. Мы с предложением согласились и потом не пожалели – действительно веселее и очень быстро. Утром все почистили за 45 мину. Заодно и потрепались с Петей о жизни и науке. Он много рассказал об огромном озере, которое нашли сравнительно недавно в центральной части Антарктиды под станцией Восток. У Пети был грант РФФИ для изучению этого уникального объекта. Позже зашел Денис, и наш треп продолжился с новой силой во время которого Саша рассказал смешную историю как он по ошибке сходил на Беломорской биологической станции вместо туалета в колодец с питьевой водой.
27.02.03, Четверг (69о57' ю.ш. и 11о38' в.д.).
После завтрака и чистки лука и картошки нас пригласили на инструктаж перед выходом на барьерный лед, а также подписать бумагу о том, что с техникой безопасности работы на льду мы ознакомились. К сожалению, на этом все и закончилось. Уже через час или полтора мы отшвартовались от барьера и ушли опять долбиться в лед. Как нам сказали будем опять пробиваться к первоначальной точке разгрузки, т. к. место где мы были очень удалено от станции и полярникам трудно туда подходить с тяжелой техникой.
11.00. Сейчас судно делает циркуляцию и колет лед вокруг швартовки у барьера, где мы скачиваем топливо и передаем грузы для станции Новолазаревская. Дело в том, что за ночь нанесло припайного льда, поэтому, чтобы не оказаться в затруднительном положении, капитан решил почистить своё рабочее место. Теперь наш выход на барьер, запланированный после обеда, снова откладывается на неопределенное время.
14.30. Примерно в 12 пополудни начали пробиваться через сплошной припай к барьеру по прямой, туда, где стоят наши бочки. Расстояние до барьера я бы оценил около километра. Методика обычная – разгоняемся на участке чистой воды примерно в 100 м и врезаемся в лед. Толщина льда составляет примерно 1.5–2 м и после каждого такого «наезда» судно продвигается на 10–15 или даже меньше метров. После этого отъезжаем назад и опять врезаемся и т. д. Лед колется и дробится. Я все это наблюдал и снимал с пеленгаторной палубы и слышал все сопровождающие этот процесс звуки. Сначала идет как бы шелест, когда судно проходит кашу из мелкого льда. Затем хруст усиливается и слышны удары от бьющихся о борт крупных глыб льда. Одновременно ощущаются толчки и как бы «виляние» судна под ногами, т. к. самые крупные льдины при ударах о борта незначительно изменяют траекторию движения. Затем под хруст и шипение судно носом въезжает на не поддавшийся лед впереди и останавливается. После этого начинается очень характерный треск ломающегося льда. При этом можно видеть, как большие трещины расходятся от носовой части судна на десятки метров в стороны.
Побившись так во льдах около 1–1.5 часов и пройдя всего метров 50–70, «Федоров» отошёл от припая и встал на расстоянии примерно в 100 м, на отдых. На мой недоуменный вопрос, типа «что происходит», Леонтьевич мне ответил, что теперь будем ждать, когда силы природы завершат начатое. Оказывается, наша «долбёжка» была не бессмысленной тратой горючего и сил. Она привела к возникновению динамических напряжений во льду и возникновению внутренних волн, которые, объединенными усилиями и должны закончить начатое «Федоровым» дело, а именно привести к дальнейшему самопроизвольному раскалыванию льдов, что должно значительно облегчить работу судна. Мы же тем временем все вместе отобрали пробы поверхностной воды и плавающей на поверхности ледяной крошки, представленной внутриводными ледяными кристаллами и колотым льдом. Трудно сказать о научной ценности такого материала, но в данных обстоятельствах хочется хоть что-то набрать, если того, что хочется набрать, набрать невозможно.
19.00. Продолжаем стоять в припайном люду. Никто не понимает в чем дело, но нас никто и не спрашивает – мы здесь люди второго сорта. После чая пришла Немировская – у неё опять что-то с компьютером, и она попросила меня его наладить. Делать больше нечего, все пробы для определения микроэлементов я отобрал, так что сижу и стучу по клавишам на Сашином ноутбуке. Кстати, очень сожалею, что не купил в рейс себе ноутбук. Саша правда молодец – совсем меня не ущемляет, и я могу работать на его компе столько, сколько мне требуется.
20.30. Наконец-то поехали, что уже радует, хотя куда поехали, пока, не знаем. Примерно в 21.15 к нам заглянул старый Сашин знакомый ещё по предыдущей 46-й РАЭ, Николай Масолов из инженерной группы и пригласил нас в гости для налаживания знакомства. Там находилась также и его пассия в этой экспедиции – буфетчица Таня, единственная молодая женщина на судне (дам вообще то в экспедиции очень мало и им всем за 50 лет). Продегустировали водку, производство которой наладили в Кейптауне местные русские, поговорили о том о сем. Оказалось, что Коля для души интересуется собаками (в чем стал неплохо разбираться), а вот для дела камушками и особенно бриллиантами. Глубину его познаний в области драгоценных камней мне измерить не удалось, но как мне показалась, она уступала познаниям Николая-собачника (может просто от того, что я в собаках плохо разбираюсь?). К счастью, хотя это произошло по воле случая, мне удалось ускользнуть довольно рано, примерно в 11.30 вечера, а вот Саше не повезло. Он квасил с ребятами до двух часов и даже не помнил, как добрался до каюты.
01.03.03, Суббота (69о57'81 ю.ш., 11о36,55' в.д.) Ветер = 12 м/c, tвозд = – 6.5oC, tводы = 1.4 oC. Вчера, с утра мы опять пришвартовались к барьеру Индийской разгрузочной площадки, но теперь правым бортом. Обычно здесь швартуется немецкое судно «Магдалена Ольдендорф», обеспечивающее работу индийской станции. Кто-то из экипажа мне рассказал, что наш «Фёдоров» несколько раз спасал «Магдалену» из ледового плена.
Этот день для нас начался необычно рано, в 6.00 утра, т. к. пришла наша с Новигатским очередь дежурить на камбузе, т. е. в столовой команды: помогать разносить еду, убирать со столов, мыть посуду и т. п. На Сашу было больно смотреть, так он бедный страдал, после вчерашних посиделок. Здесь же в столовой мы и узнали жуткую весть, что парень, которого придавило на Новолазаревской станции дверью ангара, сегодня рано утром скончался в лазарете, где он лежал после операции. Парня безумно жаль, и это нам всем напоминание, что смерть ходит с каждым из нас по жизни рука об руку.
Пока мы убирались после завтрака в столовой, прибежала Инна и сказала, что нас выпускают на лед и что она готова меня заменить. С этими словами она вырвала у Новигатского швабру и стала домывать коридор. Я побежал в каюту переодеваться и когда вышел на главную палубу, вся наша команда на высадку уже была там. Из нашей группы высаживаться должны были трое: Плишкин, Денис и я. Кроме нас собирались высадиться также Петя Богородский со своим молодым напарником Андреем и Александр из Росгидромета, наш сосед по столу, который предложил нам свои услуги. В нашу задачу входил сбор снега и подснежного льда из чистой зоны, где не ходили вездеходы и люди, т. е. не было бы никаких антропогенных загрязнений. Лед и снег мы предполагали проанализировать на микроэлементы и углеводороды. В задачу Пети и его напарника входило наоборот, разлить на снегу керосин и наблюдать за динамикой его поведения, с целью изучения динамики распространения нефтепродуктов, разливаемых покорителями Антарктиды на снегу по время перекачки топлива. К нам подошел Василий Леонтьевич, выдал мне переносную рацию, как старшему и сказал, чтобы мы ждали команды "экологам" – это были наши позывные. Прождав почти до обеда, нам опять дали отбой и сказали, что выпустят на барьер после обеда, с тем и разошлись, договорившись, что все будут на "товсь". Едва успев отслужить в столовой, мне дали команду готовиться к выходу на лед. Я оповестил ребят и через 10–15 минут наша маленькая группа (Плишкин, Денис и я) уже стояла возле бака, ожидая дальнейших распоряжений. Петя Богородский отказался от выхода, так как это был единственный выход, после которого мы должны были уйти с этого места. Смысл его же эксперимента был не в разлитии керосина на льду, а в наблюдении за поведением пятна керосина в течение нескольких дней. Сашу из Роскомгидромета просто не нашли.
Я подошел к бригадиру на палубе, Владимиру Раздольскому, сообщил ему о нашей готовности к выходу на барьер он связался с мостиком и ему сказали «добро» при наличии связи. После проверки связи с мостиком (пришлось заменить рацию) нас загрузили в сетку, как груз и краном перенесли на лед. Сообщив свое направление движения на мостик, и попросив 2 часа на выполнение работ, мы двинулись в сторону от рабочей площадки примерно 120–140 градусов к курсу судна. Погода стояла изумительная -5оС, солнце, ни одного облачка на небе и безветренно – просто зимний курорт. Снег кругом был сверкающе белый и такой чистый, какого в центральной России или где-либо в Европе просто не сыскать. Снеговая поверхность, по которой мы шли, оказалась весьма прочной – держала нас хорошо. Ноги проваливались в снег только там, где гусеницы тягачей поломали поверхностный наст.
Наконец нашли девственно чистое место, примерно в 200–300 м от судна и с помощью веревки выделили площадку в 5 кв. м, куда я запретил кому-либо вступать. Глубина снега оказалась довольно значительной около 30 см. Дальше, думали, залегает лед, но оказалось, что это фирн: крупнокристаллический снег с тонкими максимум 1.5–2 см прослойками льда. Настоящего льда так и не нашли. Сначала Саша Плишкин отобрал снег из двух узких 25 х 100 см траншей. Снег был плотным и отбирать его пластмассовым ведром сверху, как это обычно делается, оказалось невозможным, поэтому мы использовали метод Саши Плишкина, вырезая припасенной им же пластиной из оргстекла снеговые кирпичи, складывая их в бак и раздавливая ведром. Что бы не привносить загрязнений от перчаток, Плюшкин героически отбирал снег голыми руками. После заполнения снегом обоих баков, пришла наша с Денисом очередь бурить фирн. Вдвоем, как с Новигатским на Станционном озере на станции Новолазаревская, бурить нам не удалось – Денис ростом ниже, и это затрудняло совместные действия, поэтому бурили по очереди. Удалось отобрать керны фирна длинной не более 70 см. Попытка бурить глубже привела к заклиниванию бура. На четвертой лунке мы получили приказ с мостика закругляться и возвращаться на борт. Поработать удалось всего 1 час 10 минут, вместо оговоренных двух часов. После нашего возвращения судно отшвартовалось и вновь пошло к припаю напротив российского места швартовки, где долбило лед до вечера, без видимого успеха. На следующий день коллега из Росгидромета объяснил мне такую склонность к бессмысленному долблению. Оказывается, при работе во льдах судовая команда получает какие-то надбавки к зарплате, что многое мне объяснило.
После возвращения на судно, я успел выполнить обязанности дежурного по кухне, после чего, взяв свои пайки, мы дружно направились в каюту нашей начальницы для обмывания первых проб с барьера. Из других, достойных упоминания занятий в этот день, следует отметить первое посещение судовой сауны, что доставило нам массу положительных эмоций. Кроме того, сменили постельное белье, что тоже неплохо и символизировало некий этап судовой жизни – прошло еще десять дней. После сауны я упал как убитый. Дежурство в столовой совпало с работами на барьере плюс сауна, что меня сморило окончательно. Я прилег с открытой книгой, почитать перед сном, и тут же заснул. Наутро Саша смеялся и говорил, что даже не понял, что произошло, так-как я взял книгу, прилег и мгновенно захрапел. Он даже сначала решил, что это ему показалось, т. к. не думал, что человек может так быстро уснуть.
Сегодня с утра мы еще поработали с Новолазаревской: пару раз туда слетал вертолет. Потом с Вертолета сняли лопасти и убрали их в ангар. После этого мы тронулись в путь в сторону следующей станции, на этот раз Молодежной, которая в настоящий момент законсервирована и на ней никого нет.
Выйдя, наконец-то из льдов перед российской швартовочной стоянкой, к которой так и не удалось пробились, мы вошли в чистую воду, а вокруг нас в непосредственной близости проплывали огромные величественные айсберги. Погода ухудшилась, появились волнение примерно балла в 4 и пронизывающий ветер (до 13 м/сек). Для «Федорова», это конечно ничто, а вот гулять по палубе в такой ветер даже и при ясной солнечной погоде, холодно.
Проходим сплошной торосистый лед, который выстраивается иногда в удивительной формы замки, скалы, горы, города и т. д. На льдинах иногда вспугиваем одиночных тюленей или даже целые их семьи. Иногда это удается заснять. Спящие до этого на льдинах тюлени обеспокоено поднимают головы и пытаются удрать в воду смешно при этом скользя на брюхе. Пингвинов встречается значительно меньше. Однако видно, что жизнь здесь кипит. Почти на каждой мало-мальски крупной льдине или льдинке можно увидеть свежие следы тюленей, или пингвинов, или поморников, на худой конец. Цвет льда тоже бывает разнообразный. Превалирует, конечно же, белый кругом, но там, где лед просвечивается или подсвечен особым образом солнцем, цвет его становится небесно-синим. В зависимости от совокупности нескольких факторов встречается лед цвета аквамарина, или более зеленоватый – берилловый. Благодаря наличию планктона во льду нижняя часть льдин приобретает окраску от желтоватой до ржаво-бурой. Иногда же вся льдина становится желтой – цвета цитрина.
Вечером вышли из льдов в чистое море. После ужина решили посмотреть в нашей каюте записанный Денисом на Сашин компьютер новый фильм «Звездные войны» Фильм понравился, но очень длинный. После фильма сидели до часу ночи и спорили о философских фильмах и диктаторах. Началось все с того, что Рома упомянул Солярис Станислава Лема, сказав, что это глубокий философский знаковый фильм. Денис заявил, что ничего глубокого он в нем не видит. Ну и началось. Мы с Романом наседали на Дениса, а он наседал на нас. Вспомнили историю, досталось Ленину, Сталину и Наполеону со всеми нашими царями. Не забыли полягать современную действительность. Денис оказался заядлым спорщиком и не сдавался ни в какую, хотя мы с Ромой поочередно прижимали его стене. Саша, в силу своего не конфликтного характера держал нейтралитет. Конца этому было не видно, и я примерно в час ночи волевым усилием прекратил спор предложив всем идти спать. Как всегда, все остались при своем мнении, а я взял бинокль и вышел на пеленгаторную палубу полюбоваться ночным небом.
10. Перед вылетом на станцию Новолазаревская
11. На фоне ледника, оазис Ширмахера
12. Кают-компания на ст. Новолазаревская
13. Озеро Станционное. Пластиковые баки и бидоны, для отбора проб озерной воды и льда
14. А. Новигатский отбирает пробу озёрного льда с помощью титанового ручного бура
15. Только что выбуренный керн чистого озёрного льда
16. Отбор пробы подлёдной воды самодельным батометром из лунки
17. Старый вездеход «Пингвин», поставленный на вечный прикол в центре станции
18. Скальные породы со следами ветровой эрозии
21. Морозное выветривание. Порода растрескивается в результате многократной смены положительных дневных и отрицательных ночных температур
19. Озеро Станционное
20. Тотем на станции Новолазаревская
21. Скальная порода растрескалась в результате многократной смены положительных дневных и отрицательных ночных температур
22. Швартовка у барьера
22. Швартовка у барьера
23. Разгрузка ГСМ на барьере у индийской станции
24. НЭС «Академик Фёдоров» пробивается сквозь ледовое поле на подходе к барьеру
25. Выгрузка на лёд участников экспедиции
26. Вышли из сплошного ледового поля
5. Снова в море. Идем на восток
02.03.03, Воскресенье, (67о56,10 ю.ш., 15о22,53' в.д., 9.30)
С утра отобрали поверхностную воду на фильтрацию, для Немировской и меня. Погода тихая, немного пасмурной, но потом разошлась и с обеда небо было совершенно чистое, с редкими облаками у горизонта. После обеда я пошел к Плишкину на пеленгаторную палубу, где он как всегда замерял аэрозоли с помощью счетчика аэрозольных частиц. Рядом сидел, кто-то из ААНИИ и мерил солнечную радиацию. Я заснял их работу на фото и видеокамеру. До станции Молодежная остается еще более 600 миль, что по расчётам займет у нас 3–4 дня, так что есть время расслабиться. На горизонте проплывали одиночные айсберги, а пока сидели и болтали, заметили вдалеке парочку китов, плывущих от нас куда-то вдаль по своим китовым делам. Знающие люди объяснили, что в этих местах киты пуганные и к себе близко стараются не подпускать, т. к. норвежцы и японцы все еще бьют их в этих широтах, наплевав на все международные соглашения. В северном полушарии, где китобоев легче засечь, они еще эти соглашения выполняют, а здесь поймать их труднее, и они творят, что хотят. В разговоре коснулись обилия мусора на наших антарктических станциях: разлитые нефтепродукты, кладбища ржавой техники и т. п. Саша Плишкин видел, как от этого страдает антарктическая фауна. Когда, к примеру, в Мирном, семья пингвинов попадает в какую-нибудь яму, с разлитым дизтопливом или мазутом, то вылезают они из нее, конечно, все в мазуте. Отмыть их естественно некому, а перо после этого греет плохо, и такие пингвины зиму не переживают. Это все сильно отличается от ситуации на иностранных станциях, вокруг которых, как правило, значительно чище.
03.03.03, Понедельник (67о28,64’ ю.ш., 30о58,12' в.д.)
Судно: 84о, V= 14.2 kn, Твоздуха = -2оС, Тводы = 0.1оС, Ветер = 153о, V= 9 м/сек. Продолжаем идти к Молодежной. С утра было пасмурно. Где-то после 9 часов начало разъясниваться, появилось солнце, облака ушли. Море чистое. Вовремя прогулки по палубе на горизонте заметил лишь один айсберг, к югу от нашего судна.
Посетила мысль, что море здесь никогда не бывает таким синим как в тропиках. Обычно, оно свинцово-серое, иногда с чуть голубоватым оттенком – это когда нет льдов. А если льды кругом, то свободная от льда вода просто черная. Это происходит из-за того, что солнечные лучи не могут проникнуть в воду сквозь окружающие льды, поэтому вода в полыньях и кажется черной.
У Саши Новигатского продолжается жуткая зубная боль, которая началась ещё во время перехода из Кейптауна. В Обед пришла Ольга и предложила прикладывать медные пятаки. Это меня взбесило, и я в резкой форме сказал, что надо не боль успокаивать, а кардинально лечить зуб. И начать, по крайней мере, с рентгеновского снимка. Если невыносимая боль преследует человека уже в течении месяца, то к этому надо отнестись серьезно. Саша по своему характеру и молодости ничего не может требовать, а местным эскулапам на него с его зубной болью просто начихать. Моя гневная тирада возымела действие и Саша, наконец попросил сделать ему рентгеновский снимок и ему благосклонно было назначено на завтра. Но тут вмешалась Немировская и снимок сделали сегодня в 5 часов. Судовой врач, Петрович, сказал, Саше, что у него жуткий стоматит и еще что-то, но зуб вроде бы в удовлетворительном состоянии. Думаю, что им просто не хочется связываться с зубом. Удивляет, что судовые врачи, а их здесь несколько, сами даже не подумали предложить рентгеновское обследование. Впоследствии оказалось, что причиной страданий Александра было воспаление тройничного нерва.
В обед объявили, что до станции Молодежная осталось где-то 350 миль и завтра мы туда должны прибыть. Инна сказала, что наша программа посещения утверждена, так что послезавтра, когда полярники расконсервируют станцию, мы сможем полететь туда для сбора проб из окружающих озер. Остается открытым вопрос полета на станцию Саши Новигатского.
Записывая координаты, я заметил, что сегодня у нас, в некоторой степени, уникальный день трех троек: 03.03.03. Я поднял эту тему в нашей группе и было решено такое событие отметить в ужин. Сначала начали гулять в нашей каюте, чтобы не собирать лишний народ из каюты Инны. Потом принимавший участие в торжестве Коля-Питерский пригласил нас к себе, куда мы и переместились. Через некоторое время к нам присоединилась девушка Коли, а позже полярник Сергей Замай, его напарник по каюте, которого Николаю подселили сразу после Новолазаревской. Я сбежал примерно в половине двенадцатого, иначе завтра будет тяжело вставать, а тот же Николай и некоторые другие персонажи будут спать до обеда, чего мы себе позволить не можем. Между прочим, Николай сказал, что если Саша не сможет лететь, то он его заменит. Это уже обнадеживает.
04.03.03, Вторник (67о09,44’ ю.ш., 43о39,68' в.д.)
Судно: 89о, V= 11.2 kn (5.8 м/сек), Т воздуха = -1оС, Т воды = 0.2оС, Ветер = 84о, V= 9 м/сек. Продолжаем идти к Молодежной. Погода отвратительная, низкая облачность, сильный ветер, штормит. Постепенно шторм вместе с качкой усилились и по спикеру объявили запрет на выход на открытые палубы. Время от времени волна с силой бьет в иллюминатор, накрывая его порлностью, и тогда возникает иллюзия того, что мы находимся под водой. В обед шторм ослабел и после обеда мы смогли даже выйти на главную палубу и отобрать ведром воду. Делали это мы с Денисом и Инной. Из-за холода и ветра Сашу решили на открытую палубу не брать. По мере продвижения шторм постепенно стих, и погода улучшилась. Вдали, над континентом выглянуло солнце.
15.00. Вошли во льды перед континентом, земля уже совсем близко, ветер утих и качать почти перестало. В 16 часов всех, кто выходит на берег пригласили по спикеру на инструктаж.
16.30. Море Космонавтов, Земля Эндерби. Встали на рейд в припае, недалеко от станции Молодежная. Перед этим судно кололо припайный лед вокруг стоянки.
Справка: «Станция Молодежная (открыта в Феврале 1962 г.) расположена на юго-восточном побережье залива Алашеева с координатами 67о40’S и 45о50’E на высоте примерно 42 м над уровнем моря. Поселок расположен в маленьком прибрежном оазисе Тала Хиллс в 0.5–0.6 км от берега. Район станции представляет собой холмистую местность со скалистыми хребтами, разделенными покрытыми снегом депрессиями и озерами. Примыкающее к станции Море космонавтов большую часть года покрыто льдом. Имеется много айсбергов. К концу зимы ширина припайного льда достигает почти 100 км. Подъем к ледяному куполу Антарктиды начинается в 1.5–2 км от берега. Выход ледника Хейса находится в 15 км к востоку от станции, а выход ледника Кэмпбела располагается примерно на таком же расстоянии к югу».
Вечером смотрели вторую серию нового фильма Лукаса звездные войны. Денис списал его у одного из зимовщиков, который убыл на Новолазаревскую. Интересно, что хотя Денискин компьютер круче, чем Сашин в плане оперативной памяти в два раза у Дениса эти фильмы идут очень плохо, а на Сашином компе, нормально, хотя постоянно приходится переустанавливать драйвера аудиокарты. Промаявшись примерно около часа с компьютером Дениса, было принято решение переставить его жесткий диск на Сашин ноутбук, благо у меня был с собой весь необходимый инструмент. В качестве основания для такого шага была принята рабочая гипотеза, что Сашина видеокарта лучше, чем у Дениса. Что было и сделано и после мучительного еще примерно двадцатиминутного привыкания Денискиного жесткого диска к Сашиной материнке и очередной переустановки драйвера аудиоплаты, мы всё-таки добились своего и фильм пошел нормально и со звуком. Это была победа коллективного разума над капризной и несознательной иностранной техникой.
05.03.03, Среда, 8.30, у станции Молодежная (67о38,37’ ю.ш., 45о53,52' в.д.)
Судно: 0, Т воздуха = -5оС, Т воды = -1,8оС, Ветер = 155о, V= 9.5 м/сек.
С утра погода была пасмурная, к 10:30 разъяснилось, солнышко, небольшие облака, но ветрено.
Сегодня утром уже находились в чистой воде в виду станции Молодежная на расстоянии, примерно в 1 милю. Весь припай унесло в море. Удивительно, как быстро это произошло. Еще вчера мы пробивались через него, и все было белым-бело, насколько хватало глаз. Кое-где просматривались лишь небольшие пространства свободные ото льда, а сегодня вокруг одна вода и никакого льда, лишь огромные айсберги выстроились караваном позади нас и заснеженный континент с выходами горных пород на небольшом удалении от судна.
С утра, сразу же после обеда прибежала Инна и сказала, что нужно срочно отобрать пробу поверхностной воды, пока еще двигаемся. В 8:10 Денис, и я были уже в лаборатории. Сашу мы на открытую палубу теперь стараемся не брать, пусть поправляется. Сегодня он сказал, что ему становится лучше. Дай бог, как говорится, но я пока не очень в этом убежден. Ведро я бросал на этот раз лихо, но это потому, что мы практически стояли. Сильный ветер правда сносил ведро вдоль борта, но по сравнению с отбором проб на ходу судна, отбирать воду на стоянке для профессионала просто удовольствие. Руки правда замерзли до боли и полного онемения, т. к. температура воды отрицательная, около минус двух градусов. Попросил Дениса сфотографировать меня за этим занятием, чтобы показать дома, чем приходится заниматься ради того, чтобы попасть в Антарктиду и реализовать свою давнюю мечту – вступить на заснеженный континент.
Начали готовить вертолет. С первой партией на станцию мы не полетим. Станцию будут расконсервировать полярники. Запускать электростанцию, технику для передвижения и т. д. Мы должны будем лететь завтра. Работать будем два световых дня, возвращаясь каждый вечер на борт судна. Это так запланировано. Как получится на самом деле, посмотрим. Один из уроков, полученных мною в Антарктике, это постоянная смена планов в зависимости от погоды и еще в большей степени от судового руководства, у которого воистину семь пятниц на неделе.
Вертолет с полярниками на Молодежку улетел примерно в 10–10:30. Я заснял на видео весь этот полет, включая посадку на станции, благо мы стоим достаточно близко. Перед отлетом, ко мне подошел мой новый знакомый полярник Юра, которому я для Молодежки подарил все привезенные мною книги и старые выпуски журналов «Вокруг света» и «Национальная география», и сказал, что не смог найти для меня приличного плана станции, о чем я его просил незадолго до того. Договорились попробовать найти его завтра на станции. Он должен висеть в домике начальника станции. Не уверен, что поступаю хорошо, но учитывая, что станция Молодежная идет под снос, думаю ничего страшного в этом не будет, по крайней мере план попадет в приличные руки.
После обеда с пеленгаторной палубы рассматривал берег. Сначала мое внимание привлекли две красновато розовые полосы, рассекающие скальный массив ниже и правее от крайнего левого большого станционного балка. При изучении в бинокль это оказались мощные тектонические трещины, заполненные красноватым материалом – брекчией или глинкой трения, а может быть это дайковые жилы или пегматиты. Отсюда не разглядишь. Другим интересным феноменом является красная скала слева от станции, над мысом. Все породы кругом серые, серовато бурые, зеленовато бурые, а эта скала красная, а точнее серовато красного цвета. Интересно, что придает скале такой красный оттенок? Может она из красного гранита рапакиви? Прилетел вертолет. Наш начальник экспедиции Алексеев вылез из него с большим, на пару тройку килограммов, куском бесцветного кварца. Такой кварц встречается в пегматитах. Это утвердило меня в мысли, что завтра на станцию надо лететь обязательно с молотком, чтобы откалывать образцы твёрдой породы.
Опять сменили позицию и отошли от станции – умом все это не понять. Наши биологи бросили сетку на глубину 2 м и с этой глубины набрали огромное количество материала – нижняя часть сети была аж бурая от планктона. Мы с Абрамовной подсуетились и попросили свою долю планктона. Не смотря на то, что Денису явно не хотелось бросать сеть еще раз, все-таки его уговорили, и он отловил нам увесистую планктонную пробу. На этот раз в вытаскивании сети я принял самое непосредственное участие. Тащили втроем и с трудом вытащили, т. к. сеть течением затягивало под корму судна. Планктон мы с Инной поделили и взвесили. Она будет определять на борту свои углеводороды и липиды, а в Москве мы сделаем микроэлементы и органический углерод. После ужина, когда стемнело, Саша Плишкин с биологами бросил черпак и отобрал донный осадок.
Днем вертолет постоянно работал, перебрасывая горючее и оборудование с судна на станцию. Перебрасываемое оборудование размещалось как в салоне вертолёта, так и подвешивалось под его фюзеляж в специальных сетках. Во время одного из таких полетов около полутора десятков бочек с горючим оборвались и упали в море. После полдника мы их видели – они не спеша, вытянутым строем, хотя и помятые от удар, с достоинством проплывали по левому борту в сторону берега – зеленые бочки ВР – Бритиш Петролеум. Стоимость одной бочки – 300 долларов, таким образом за бортом сейчас плавает более 4000 долларов. Наверное, завтра будут ловить.
Интересная особенность данного судна заключается в том, что здесь науке не дают подходить близко к лебедкам. На лебедках работает только инженерная группа и на спуск даже простейшего черпака на 100–200 метров к лебедке выходит второй человек на пароходе – помощник капитана по науке.
Вечером нам объявили, что мы должны быть готовы к высадке на станцию завтра в 8:30. Все что нужно для работы и пребывания на станции мы подготовили сразу после чая, включая вожделенный молоток, который я выпросил у главного океанолога Кирюши.
