Текст книги "Лик зверя"

Автор книги: Сергей Дмитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Девочка, постарайся вспомнить, что было потом, – попросил я ее.

Ли сделала над собой усилие, напрягая память.

– Пожалуй, помню что-то розовое и теплое перед глазами... кажется... Да, да, музыка! Очень красивая музыка, но какая-то странная. Я такой никогда не слышала.

– Почему странная?

– Н-не знаю... Я не задумывалась над этим. Скорее всего, просто чувствовала необычность происходящего. Еще помню какой-то красный мерцающий свет впереди. Потом... потом... Нет! Больше ничего не помню!

Девушка жалобно посмотрела на меня.

– Ну, хорошо, – сказал я, задумчиво глядя в иллюминатор на проплывавший внизу лес.

– Знаешь, Сид, -вновь заговорила Ли. – Все это было очень необычно. Как будто происходило не со мной, а с кем-то другим, а я только воспринимала его ощущения и мысли, которые приходили ко мне откуда-то извне... Правда, странно?

– В самом деле, все это более чем странно, – отозвался из кабины Роман, не перестававший слушать наш разговор.

– Это ощущение пришло ко мне еще во время преследования, – снова заговорила Ли. – Когда я шла по следу того незнакомца. В какой-то момент мне вдруг показалось, что я гонюсь совсем не за тем человеком, которого видела вначале.

– Как прикажешь тебя понимать? – спросил я и подозрительно посмотрел на девушку.

– Не сердись, Сид. Это действительно выглядит странным. Вы, наверное, думаете, что я сошла с ума? Признаться, мне и самой в какой-то момент нечто подобное пришло в голову. Но, поверь, я абсолютно в здравом уме!

– Я верю. Но почему ты не отвечала на вызовы Базы? Ведь рация была при тебе.

– Здесь тоже что-то не совсем понятное, – вздохнула Ли. – Я несколько раз пыталась связаться с Базой, но эфир молчал. Никто не отвечал на мои запросы. Не понимаю, в чем тут дело. Может быть, моя рация неисправна?

Я взял у нее ее микрорацию и внимательно осмотрел. Прибор был в полном порядке.

– Никаких повреждений. Тем более странно, почему ни ты не могла выйти на связь, ни Роман не мог вызвать тебя.

– А Роман пытался связаться со мной? -быстро спросила Ли и посмотрела на Сарко.

– Да, детка! Весь эфир прослушал, в надежде поймать твои позывные. И ничего! Прямо какая-то блокада эфира, что ли?! – Роман озадаченно пожал плечами.

– Никакой блокады пространства! – отрезал я. – Человечество, к счастью, до этого еще не дошло... и вряд ли когда-нибудь дойдет! Давайте смотреть на вещи трезво. Пока для нас остается неясным отсутствие связи. Вполне возможно, что это как-то связано с тем туманом...

– Да, туман! – спохватился Сарко. – Откуда он взялся?

Роман посмотрел на Ли.

–Туман? -удивилась девушка. – Какой туман? О чем вы говорите, мальчики?

– Ну как же! Разве ты забыла? – сказал Сарко. – Когда мы нашли тебя, ты была окружена стеной тумана. Такой вязкой и упругой.

– Ты что-то путаешь, – недоверчиво улыбнулась Ли и посмотрела на меня. – Не было никакого тумана.

– Ошибаешься, – возразил я, -туман действительно был. Разве ты ничего не видела? Вспомни хорошенько, Ли!

– Нет, ничего не было. Это вы что-то путаете.

– Перестань, Ли! – воскликнул Роман. – Напряги свою память. Ведь ты же умница, светлая голова!

Ли снова нахмурилась.

– Я спала... или нет? – Она вопросительно посмотрела на меня. – Потом очнулась...

– Ну-ну! – подгонял ее Сарко.

– Очнулась, – более уверенно произнесла Ли. – Увидела вас... встала... подбежала к тебе, Роман... Нет. Никакого тумана не было! Это я хорошо помню.

Мы с Сарко недоуменно переглянулись. Может быть, она действительно немного не в себе? Или же это мы с Романом ненормальные? Иногда бывают случаи коллективного психоза. Я снова посмотрел на девушку. Она выглядела вполне нормальной. Скорее всего, за всем этим скрывается что-то другое. Вот только что? Может быть, этот странный туман изнутри был совершенно прозрачен и Ли действительно ничего не заметила? Но, черт возьми, откуда же он все-таки взялся?! Почему девушка так неожиданно потеряла сознание? И почему она теперь почти ничего не помнит? Если всему причиной какой-то таинственный человек, то надо признать, что он обладает какими-то необычными, исключительными способностями или же техническими средствами, которых нет у нас. Это, во-первых, странный туман, который, скорее всего, служит каким-то защитным самостабилизирующимся экраном. Во-вторых, умение приводить человека в бессознательное состояние со значительного расстояния с помощью гипноза или каких-то приспособлений, характер которых мне опять же не ясен. Ну и, наконец, блокада эфира, что, конечно, маловероятно. Все это вместе взятое говорит о том, что человек этот не из Трудового Братства... Тогда откуда? Из Сообщества?.. Если это так, то тогда с огорчением придется признать, что Сообщество обошло нас, и намного.

Совершенно ясно только одно: этот незнакомец очень не прост и опасен для нас. Это отличный профессионал, обладающий удивительно точным расчетом, и у него имеется техника, которой нет у нас. Возможно, он как-то связан с нападением на Романа (скорее всего, в обоих случаях действовало одно и то же лицо), но здесь есть одно "но". Лишив сознания Ли, таинственный незнакомец оградил ее защитным полем, прекрасно понимая, что беспомощная девушка будет обречена в ночных джунглях. Подобный поступок совершенно не вяжется с его предыдущими враждебными действиями по отношению к нам. Почему он спасает Ли? Ведь ему не нужны лишние свидетели... Нет. Пока я ничего не могу понять во всей этой истории. Все слишком путано и фантастично!

– Слушайте, братцы! – вдруг воскликнул Роман. – Знаете, что мне сейчас пришло в голову? Я, кажется, знаю, откуда взялся этот, в сером комбинезоне! Помните случай, когда на Терру привезли тигров? Ну, тогда еще пропал биолог, Андре Бертон! Все решили, что его разорвали тигры, и тела даже не нашли. Все концы словно в воду. Сдается мне, что не чистое здесь было дело!

– То есть ты хочешь сказать, что Бертон специально укрылся в джунглях? – спросил я.

– Ну да!

– Ерунда! Зачем ему все это?

– Предположим, очередной рецидив с нездоровой психикой, чрезмерное самолюбие, а как результат, появление различных комплексов и обида на общество. Не понятый другими людьми талант, который тем опаснее, чем больше он противопоставляет себя обществу. Тебе же известно такое! Это не проявляется сразу. Только потом, совершенно неожиданно, открывается истинное лицо такого человека; сквозь благоразумие и ученость прорывается настоящий лик зверя!

– Ты прав, – согласился с ним я. – Подобное, хоть и редко, но еще встречается у нас, несмотря на все усилия генных инженеров из ПОТИ по очистке наследственности каждого человека от пагубного влияния последствий тех бедствий и страданий, которые испытывало человечество на протяжении прежних веков... Ты знал Бертона?

– Нет. По-моему, его мало кто знал из наших. Он только прибыл на Терру с этой партией тигров и не успел еще ни с кем как следует познакомиться. Что это был за человек? Ты можешь сказать?

Я отрицательно покачал головой.

– Нет. Но если этот таинственный незнакомец действительно Бертон, тогда объясни мне, откуда у него самостабилизирующееся защитное поле, способность приводить людей в бессознательное состояние на расстоянии и, возможно, "блокада эфира"?

Сарко потер лоб, посмотрел на Ли, словно ища поддержки. Он поставил гравиплан на автопилот и теперь сидел рядом с нами.

– Возможно, – наконец, медленно заговорил он, – что "туман" связан с чем-то другим... Какое-нибудь загадочное природное явление, о котором нам пока ничего не известно. Ведь Терра еще мало изучена и может преподнести много сюрпризов... Но я могу дать тебе и другую версию, объясняющую и "туман", и "блокаду эфира", и, возможно, многое другое.

– Ну-ка, ну-ка! Интересно. Что это за версия?

Сарко прищурился, посмотрел на меня с азартом.

– Представь себе, что один талантливый ученый сделал какое-то гениальное открытие, способное перевернуть всю науку, но весьма опасное с точки зрения общечеловеческой морали и культуры. Что он изобрел? Ну, хотя бы что-то вроде "блокады эфира" или нового энергетического поля.

– Предположим, – согласился я. – И что же из этого следует?

– Так как его изобретение впоследствии могло обернуться для людей немалыми бедами, общество отвергает этого ученого и настаивает на прекращении его опытов. Страстно любящий свое детище, этот человек озлобился на всех людей. Появилась затаенная обида, комплекс неудачника и бездаря. Видя же, что на Земле ему не находится места с его изобретением, он устремляется в космос, ища там одиночества и успокоения своей душе. И он вербуется биологом в исследовательскую экспедицию, отправляющуюся на Терру. Здесь в нем пробуждается что-то вроде веры в даосизм13 . К тому же, на малоосвоенной Терре он мог, без особых помех, проводить свои запрещенные опыты, укрывшись глубоко в джунглях. Ну, как тебе такая версия?

– По-твоему, Бертон был не простым биологом, а загадочным ученым, не понятым обществом?

– Конечно!

Я задумался. Все происшедшее очень походило на рисунок обезьяны – множество ярких беспорядочных мазков, лишенных всякого смысла. Так и здесь. У нас на руках скопилось большое количество всевозможных фактов и свидетельств, но построить из всего этого четкую осмысленную картину происходящего пока совершенно невозможно.

– Что ж, – наконец проговорил я. – Может быть, твоя идея не лишена смысла. И все равно мы обязаны найти этого человека и изолировать его, пока он не принес нам еще больше бед. Кто бы, в конечном счете, он ни был: гениальный ученый или сумасшедший фанатик.

– А разве я спорю? – воскликнул Роман. Помолчав, добавил: – Найти! Легко сказать. Пока что я не представляю, где его можно искать? Это же планета, целая планета, Сид!

– Но это не повод отступать! Не сдаваться же? Попробовать мы должны, просто обязаны!

Уже совсем рассвело. Едва мы сели на стартовой площадке Базы и вылезли из гравиплана, как из ближнего корпуса нам навстречу выбежал радист Ян Лайкотис. Первой его заметила Ли Лин.

– Что-то случилось? – Она вопросительно посмотрела на нас с Романом.

– Ну, наконец-то! – Лайкотис, переводя дух, остановился в двух шагах от нас, вытирая рукавом вспотевший лоб. Темные пряди волос прилипли к его вискам.

– Где вы пропадаете?

– Что случилось? – Я выступил вперед.

– Сид! Вот уже несколько раз вас вызывала геологическая станция 57 из Страны Вечной Тени!

– Из Страны Вечной Тени? А что там у них случилось?

– Точно не знаю. Что-то насчет тигров. Ведь вы ведете за ними наблюдение?

– Тигров? – Я переглянулся с товарищами. Они тоже недоумевали.

Страна Вечной Тени находилась у северного полюса Терры. Холодный и суровый край, никогда не видавший солнца. Температура воздуха там не поднимается выше минус пятидесяти градусов. Единственные обитатели этих широт – работники немногочисленных геологических и геофизических станций. Откуда там могли взяться тигры? За тысячи километров от ареала их обитания, установленного нами здесь, на Южном материке? Возможность миграции нужно было исключить сразу: на пути у животных вставала непреодолимая преграда – море. К тому же, подобную миграцию мы никак не могли пропустить.

– А ты, Ян, ничего не напутал? – спросил я у Лайкотиса.

– Вы что, издеваетесь? – обиделся он. – Идемте! Мы записали для вас сообщение. Убедитесь сами.

– Идем.

Мы с Лайкотисом отправились на радиостанцию, а Роман с Ли Лин пошли в лагерь. Ян Лайкотис связался через спутник с КОРАСС, ведавшей общепланетной визиофонной связью, и вскоре на экране нашего визиофона возник диспетчер распределительной станции. Он внимательно посмотрел на меня. Я представился и спросил, в чем дело.

– С геологической станции 57 пришло сообщение, – последовал ответ. – У них там появилось несколько особей тигров. Просят срочно прибыть кого-нибудь из Биологической защиты, желательно из руководства. Вас вызывали четыре раза, но мы не могли никого застать на месте.

– А вы знаете, где находится эта станция? -спросил я.

– Да, знаю. А в чем дело? – удивился диспетчер.

– Все в порядке, – вовремя спохватился я. Ведь он не был виноват в этой путанице. – Ладно. Разберемся.

– Что сообщить на станцию? – диспетчер вопросительно посмотрел на меня.

– Сообщите, что я вылетаю. Сегодня!

глава пятая

ПЛАТО ДЕКАН

Было далеко за полдень, когда я выходил из магнитного поезда на станции шестнадцатого сектора Австрало-Азиатского жилого пояса Общеконтинентальной Дороги. Прозрачные двери вагона бесшумно закрылись за моей спиной, и поезд так же бесшумно двинулся с места, с каждой секундой набирая огромную скорость. Я посмотрел вслед удаляющимся вагонам и вздохнул. Что-то грустное всегда было в виде уходящего с перрона поезда. Наверное, подсознательно люди связывают это с ожиданием каких-то перемен в своей жизни, сознанием невозвратимости ушедшего в прошлое. Эти воспоминания тянутся за нами со стародавних времен, когда будущее в неустроенном обществе пугало человека своей неизвестностью, таившей возможные потери, беды и даже смерть. Теперь же человек не страшился грядущего, обещавшего ему новые открытия, радость познания и светлую энергию коллективного труда. Будущее простиралось перед ним бескрайним солнечным простором, напоенным братской любовью и заботой каждого человека о каждом человеке.

На станции было малолюдно. Оглядевшись по сторонам, я взял в руки небольшой пластиковый чемодан, где лежали мои личные вещи, и направился к выходу. На площадке, под нависающим зонтиком входа, в лицо пахнуло сухим жаром. Зной сразу же охватил меня. Малолюдье и вечно шумящий ветер делали станцию и небольшой городок вблизи нее какими-то безвременными, вернее, вневременными.

Степь, раскинувшаяся за городком, казалась бескрайним морем, перекатывающим волны высокой серебристой травы. В странной свежести горячего ветра и запаха цветов и трав я ощутил пламенную радость жизни и свободы. Душу наполнили светлые чувства. Захотелось петь, кружиться, бежать очертя голову по степи, без конца, не останавливаясь. Пройдя с километр в направлении на юг, я остановился. С наслаждением вдохнул ветер. Бросил чемодан в траву и повалился рядом, раскинув в стороны руки и ноги.

Надо мной в вышине, далеко-далеко, кружились черные точки птиц. Стрекот цикад и протяжное пение жаворонка уносились к этому крохотному кусочку голубого неба, светившегося между качающимися стеблями трав и не тронутого ни единым облачком. Я закрыл глаза и сам не заметил, как впал в легкое забытье.

Очнулся я, словно от какого-то удара. Открыл глаза. Стебли трав все так же клонятся надо мной на ветру, тихо шуршат пушистыми метелками. Бесхитростные полевые цветы кивают, словно вторя протяжной песне ветра. Прямо над собой увидел девичье лицо. Большие хмуроватые глаза карего цвета смотрели на меня настороженно.

– Что с тобой? Тебе плохо?

– Нет. Наоборот, мне очень хорошо, – беспечно ответил я на ее вопрос и, сам не знаю зачем, радостно улыбнулся.

Девушка выпрямилась, откинула назад волосы – они у нее были густые и черные, слегка вьющиеся на затылке. Она немного удивленно пожала плечами и опять покосилась на меня.

– Что ты здесь делаешь? – спросила, не скрывая своего любопытства. Голос у нее походил на звонкое журчание весеннего ручейка.

– Ничего. Просто лежу.

Я приподнялся на локте, рассматривая ее немного широкое в скулах и сужающееся к подбородку лицо. В общем, его можно было назвать красивым. Слегка приподнятые к вискам брови вразлет, прямой и короткий носик с закругленным кончиком и маленький рот, делавший ее похожей на ребенка. Как она оказалась здесь?

Тем временем девушка, ничуть не смущаясь, смотрела на меня, явно проявляя к моей персоне повышенный интерес. На ней была надета длинная, пунцового цвета юбка из легкой ткани и расшитая золотыми нитями тонкая кофта, оставлявшая полностью открытым живот. Подобные наряды походили на те, что когда-то носили женщины древнего Индостана и приобрели в последнее время чрезвычайную популярность у женщин Трудового Братства из-за своей простоты и удобства. А разработал их, как я знал, очень талантливый художник-модельер Тим Эфос, живший в пятом секторе Афро-Американского жилого пояса. В черных волосах девушки, у правого виска, была воткнута полевая ромашка. Во всем ее облике не было ничего вызывающего, и вместе с тем так много чисто женского кокетства и природной загадочности, что я снова невольно улыбнулся.

– А ты как оказалась здесь?

Она пожала плечами так, словно удивилась моему вопросу. Подняла руку, убирая с лица упавшую прядь волос. Широкие кольца браслетов на ее тонком запястье скатились к локтю, тихо звякнув. Девушка посмотрела на меня из-под ладони.

– Я живу здесь.

– Что, прямо в степи?

– Почему в степи? – еще больше удивилась она. – В городке, у станции. Мой отец – смотритель путевого маяка.

– А-а! – протянул я. – Значит, живешь с отцом?

Она согласно кивнула. Я все еще рассматривал ее, пытаясь понять, почему ее лицо кажется каким-то необычным. Нет, не только красивым. В нем есть еще что-то, какая-то черта, какая-то особенность, которая все время ускользала от моего понимания.

– Смешной ты! – пухлые, изогнутые тугим луком, губы незнакомки дрогнули в легкой усмешке.

– Почему я смешной?

Она склонила голову набок, совсем как это делает любопытный щенок, и покосилась на меня. Несколько секунд молчала, будто обдумывая, что ответить. Наконец, насмешливо сказала:

– Лежишь здесь... один... посреди степи. Радуешься вот чему-то... Странно!

– Чего же тут странного? – улыбнулся я. – Смотри, как здесь хорошо! Простор, ветер, трава, словно морские волны... Так и хочется забыть обо всем и лежать вот так без конца. Разве тебе не хочется того же?

Она снова задумалась. Улыбнулась.

– Н-не знаю... Я привыкла ко всему этому. Выросла в степи. А ты, наверное, приехал сюда издалека?

– Из Города.

– Из Города? Что же, по делам или так, отдохнуть, в степи полежать? – В ее глубоких темных глазах заблестели насмешливые искорки.

– По делам. Я записался добровольцем на Терру. Теперь вот отправляюсь на Учебный полигон. Кстати, ты не покажешь мне туда дорогу? Полигон должен быть где-то поблизости, недалеко от станции.

– Конечно, покажу. Отчего же не показать? Так значит, ты из добровольцев? – Она заметно оживилась.

– Угу. Я вижу, они тебе хорошо знакомы? Так?

Я сел на траву. Девушка уселась рядом со мной, утвердительно кивнула:

– Верно. С тех пор, как здесь выстроили Полигон, вашего брата, добровольца, каждую неделю прибывает с полсотни. Все веселые такие, шутят, с собой зовут... – Она замолчала, мечтательно улыбаясь.

– А ты что?

– Что я? Я не против, полетела бы, вот только...

– Что "только"?

– Не приглашал еще такой, как ты, а то давно бы уже улетела! – немного помолчав, сказала она и бросила на меня длинный косой взгляд.

Я не ответил ей, опасаясь обидеть девушку случайным вопросом. Но она, казалось, не придала своим словам особого значения. Посмотрела на меня прямо и открыто. Улыбнулась как-то странно: не то грустно, не то задумчиво.

– Ну что? Показать тебе дорогу или сам отыщешь?

– Если тебе не трудно, то покажи.

– Чего же тут трудного? Дело привычное, места знакомые. Почему не помочь человеку? Здесь не далеко, километра три будет на юго-восток. – Она махнула рукой, указывая направление, и браслеты на ее запястье мелодично звякнули. -Не боишься? – В глазах девушки вновь заиграли озорные огоньки.

– Чего? – не понял я.

– Так... – Она неопределенно пожала плечами.

Я поднялся с земли, протянул ей руку, чтобы помочь встать, но она, не обратив на это внимания, ловко вскочила на ноги и легким грациозным движением расправила юбку. Только теперь я понял, что она совсем небольшого роста: ее голова едва-едва доставала до моего плеча. Высокая трава доходила ей почти до пояса, и юбка у нее была вся перепачкана в цветочной пыльце. Но, несмотря на свой небольшой рост, девушка была очень подвижной и спортивной. Глядя на ее изящную, крепкую фигурку, сразу можно было понять, что она давно и серьезно дружит с гимнастикой или танцами. Я широко шагал по траве, но девушка ни на шаг не отставала от меня, легко скользя среди цветов, словно плыла по огромному цветочному морю. Через некоторое время она спросила:

– Как тебя зовут?

– Влад Стив.

– Влад, – повторила она, словно прислушиваясь к звуку своего голоса. – Неплохо! А мое имя – Весна.

– Весна? – удивился я.

– Да. Я родилась весной, когда в степи цветут тюльпаны. Замечательное время! Вот отец и назвал меня Весной. Разве плохо? – Она пристально посмотрела на меня, слегка щурясь на ярком солнце. Ветер сбивал ее волосы на лицо, и ей приходилось то и дело поправлять их, свободным движением откидывая назад.

– Вовсе нет. У тебя замечательное имя! -ответил я, машинально отметив про себя, что у нее очень красивые волосы, с каким-то необычным медным оттенком. И вообще, в этой девушке было много привлекательного. От такой можно вполне потерять голову.

Словно угадав мои мысли, Весна пристально посмотрела на меня из-под темной пряди, упавшей ей на глаза. Взгляд мой скользнул по ее лицу и на мгновение остановился на ее губах – сочно-розовые и слегка влажные, они трепетно вздрагивали, но через минуту на них появилась доверчивая улыбка.

– Ты женат? – спросила она и тут же на ходу стала рвать полевые цветы, складывая их в замысловатый букет.

– Женат, – кивнул я, немного замедляя ходьбу.

– И дети есть? – тем же слегка рассеянным и беспечным тоном спросила Весна.

Я уже успел заметить, что она имеет обыкновение говорить немного рассеянно, словно ее заботят не произнесенные слова, а что-то совсем другое.

– Нет. Детей пока нет, – ответил я.

Весна остановилась, придирчиво рассматривая составленный букет. Огляделась по сторонам. Нагнувшись, сорвала еще несколько маков и добавила их к остальным цветам. Снова осмотрела букет, слегка отодвигая его от себя. Теперь она осталась довольна им, и на губах у нее вновь появилась удивленная улыбка. Мне даже показалось, что она не расслышала моего ответа, но через минуту она спросила тем же рассеянным тоном:

– Значит, детей нет?

– Нет.

– Что так?

Я посмотрел на нее. Интересно, сколько ей лет? На вид около двадцати, может быть, чуть больше, но ее детская непосредственность делала ее одновременно и немного забавной и очень милой. "Хорошо это или плохо?" – снова машинально подумал я, особо не задумываясь над этим. Ответил:

– Еще успею. У меня вся жизнь впереди. Ведь мне только тридцать пять, и в запасе у меня еще как минимум целый век.

– Ты вовсе не старый! – воскликнула девушка. – Я совсем не это имела в виду. А вот твоя жена... она не очень-то любит тебя! -сделала она неожиданное заключение.

– Ошибаешься. Жена меня любит, – возразил я.

– Что ты можешь понимать в этом? – смело возразила Весна и махнула рукой. – Женская душа не подвластна мужскому пониманию. Это уж я тебе точно говорю. Послушай меня: если у вас до сих пор не было детей, значит, твоя жена не совсем уверена в своих чувствах или ее что-то пугает в тебе.

Я внимательно посмотрел на девушку. Может быть, в чем-то она была права? Последнее время в наших с Таней отношениях появилось что-то чуждое, какой-то холодок, который неотступно преследовал нас обоих и которого я старался не замечать, страшась разрыва с ней.

– Я обидела тебя? – Весна взяла меня за руку, заглядывая в глаза. – Прости, я не хотела говорить ничего лишнего. Не придавай моим словам особого значения.

– Ничего страшного, – успокоил я ее. – Может быть, в чем-то ты даже права... А ты сама любишь детей?

– Да, конечно! – охотно ответила она. – Дети – это наша радость. Смотришь на них и как будто наблюдаешь за подрастающими цветами, как они постепенно распускаются во всей своей красе, набирают жизненные силы. А ты рядом с ними – такой большой и сильный, и должен оберегать и лелеять их.

– Ты, наверное, хотела бы стать воспитателем или наставником? – спросил я, внимательно глядя на нее. – По-моему, у тебя врожденное призвание для этой работы.

– Да, – кивнула она. – Я всегда мечтала работать с детьми, дарить им свою душевную теплоту и преданность.

– Отчего же не стала?

– Сейчас я нужнее здесь, отцу, – с легкой грустью, но твердо ответила она. – Но потом, может быть через год или два, обязательно буду работать в воспитательной школе на каком-нибудь острове, скажем в Исландии.

Она замолчала. Потом спросила, поднеся к лицу собранный букет и косясь на меня:

– Ты, наверное, думаешь, что я слишком болтлива?

С опозданием, но она все-таки угадала мои мысли.

– Послушай, но чем же ты помогаешь здесь своему отцу? Разве здесь много работы? – удивился я.

– Что ты? Конечно! – в глазах ее появилось изумление. – На Дороге же масса дел! За всем надо уследить, все проверить. Хотя есть много машин, но без человека им все равно не обойтись... А вообще-то, я биолог по образованию и между дел заканчиваю здесь свою работу.

– Интересно. Если не секрет, что это за работа?

– Отчего же. Я занимаюсь фундаментальным изучением Аюрведы14 . Слышал про такую? И даже пишу очень серьезный научный труд. Правда-правда!

– Но, насколько я понимаю, подобным учением должны интересоваться скорее врачи, нежели биологи.

– Не скажи! – смело возразила Весна. – Без биологов и ботаников тут не обойтись. Вспомни времена, когда Трудовое Братство приступило к грандиозному проекту сокращения полярных фронтов, чтобы улучшить климат Земли и значительно ослабить бушевавшие в прежние времена на нашей планете бури и ураганы, одновременно с этим высвободив от вечной мерзлоты обширные, богатые неизрасходованными природными ресурсами и плодородные земли на севере Европы и Америки. Именно тогда встала проблема появления на Земле древних вирусов и бактерий, дремавших миллионы лет во льдах и несших человечеству новые, неизведанные болезни и эпидемии. Разве справились бы тогда с этой напастью сами врачи без помощи микробиологов, ботаников и генетиков?

– Да, я знаю об этом. Именно тогда на Земле была создана Биологическая защита, вошедшая в Охранные Системы и призванная контролировать появление на планете любого нового вируса и заблаговременно предупреждать развитие любой опасной болезни. Но мы отвлеклись. Так где же ты черпаешь материал для своей книги?

– Как где? – снова изумилась Весна. – Посмотри, какое кругом богатство! – Она остановилась и повела вокруг рукой. Сказала восхищенно: – Это же настоящая кладовая лекарственных трав! Разве не так?

Я согласно кивнул. Степь действительно впечатляла буйством красок и растительности.

– Почитай "Шушрута-Самхита" и "Чарака-Самхита"15 , – продолжала девушка, – и ты поймешь, что биологическое начало в Аюрведе гораздо важнее, нежели медицинское.

– Согласен, – кивнул я. – Но медицина за последние два века достигла таких высот, что вряд ли сегодня ей столь необходимы знания о лекарственных травах. Современные методы основаны на глубоком изучении возможностей управления эниополями в теле человека, или, как их раньше называли, аурой или праной.

– Да, я знаю об этом, – согласилась Весна. – Наша медицина придает большое значение изучению и управлению волновыми функциями организма и цветопраническому лечению, основанному на применении внутренних энергетических потоков человеческого тела с различной длиной волны – так называемой пране, воздействием которой на психоэнергетические центры человеческого тела – чакры – можно победить любую болезнь. Нашим ученым даже удалось создать специальный эниобиоиндуктор, с помощью которого мы теперь можем повернуть вспять процессы старения в нашем организме и тем самым осуществить исконную мечту человечества о "вечной" молодости.

Весна остановилась и посмотрела на меня слегка грустными глазами.

– Но, Влад, согласись, что человек, как творение Природы, никогда не чурался мудрости и знаний, рожденных этой Природой. Исконно он использовал богатую природную кладовую себе во благо, тогда еще не ведая о сложностях энергетических взаимодействий во Вселенной и только каким-то древним чутьем, заложенным в него далекими предками, отыскивая среди богатого разнообразия растительного мира целебные травы, помогавшие ему бороться с недугами. Не будь этого, мы бы с тобой сейчас не стояли здесь, в самом сердце плато Декан, и не гордились могуществом и величием современной науки, которая во многом обязана нашим далеким предкам, написавшим для нас Аюрведу.

Девушка замолчала, глядя на меня сверкающими глазами. Я не стал с ней спорить, покоренный искренней убежденностью ее слов. Да и что я мог ей возразить?

Гряда плоских холмов, окруженная мерцающей стеной восходящих токов воздуха, отмечала начало широкого плоскогорья. Мы взобрались на перевальную точку, откуда открывался вид на глубокую котловину, поросшую серой пахучей полынью и обрамленную желтыми обрывами. Царство цветущей, знойной равнины, напоенной влажностью, пропитанной цветением и разложением буйной растительности, осталось позади.

В центре котловины белым полукольцом лежало главное здание Учебного полигона, горевшее на закатном солнце огнем стеклянных стен и крыш. С северо-запада и востока к нему примыкали многочисленные постройки жилого городка, словно трудолюбивые пчелы, слетевшиеся к улью.

– Ну, вот он, твой Полигон! – Весна остановилась, указывая вниз рукой. – Надеюсь, теперь не заблудишься?

– Теперь уже нет, – улыбнулся я.

– Вот и хорошо! – кивнула девушка. – Ладно. Мне пора. Отец, наверное, уже заждался меня. Дорогу я тебе показала, а у самой еще дел полно! Пойду я.

– Спасибо тебе! – Я поймал ее руку, слегка сжал теплые пальцы. Ладонь у нее была горячая и сухая.

– Не за что! – отмахнулась Весна. Посмотрела на меня, блестя глазами. Прищурившись, сказала: – А все-таки, я бы полетела с тобой... Ладно. Прощай! Побегу... Ах, да! Это тебе на память, -спохватилась она, протягивая мне букет. – Может быть, еще свидимся когда-нибудь.

– Может быть.

Она еще раз улыбнулась, небрежно махнула мне на прощание рукой и, не оглядываясь, побежала вниз по узкой тропинке. Я смотрел ей вслед, пока маленькая фигурка девушки не растаяла в призрачном сиянии цветущей долины. Бросив взгляд на незатейливый букет, подаренный моей новой знакомой с таким красивым именем, я стал спускаться на плоскогорье.

Спуск был более пологим, чем подъем. Высокая, по колено, серебристая полынь хлестала по ногам, волновалась под неослабевающим ветром. Я миновал глубокую балку, по дну которой протекал ручей, взобрался на пригорок и почти сразу оказался в тенистой аллее манговых деревьев.

Песчаная дорожка вдоль широкого канала с темной медленной водой вела к главному зданию Полигона. Множество извилистых тропинок, залитых голубоватой смальтой (непрозрачным стеклом), примыкало к аллее. Парами или по несколько человек по ним спешили люди в одинаковых голубых комбинезонах с нашивками Звездного Флота. Здесь было много женщин, что, впрочем, меня нисколько не удивило, ведь женщины в Трудовом Братстве в любом сложном и опасном деле всегда были наравне с мужчинами.