Текст книги "Лик зверя"

Автор книги: Сергей Дмитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Аллея привела меня прямо к входу в главный корпус, и, выйдя из-под низких ветвей деревьев, я оказался на круглой площадке, где была установлена скульптура в честь покорителей Глубокого Космоса. На минуту я остановился, восхищенно рассматривая изображение юноши, который, напрягая мускулистое тело, отрывался от земли в неудержимом стремлении к звездам. Вся его фигура выражала страстное желание полета, ощущения свободы и легкости безбрежного звездного океана. Прямо над скульптурой юноши нависал выпуклый полупрозрачный диск, козырьком прикрывавший вход. За дверьми входа, отлитыми из волокнистого стекла янтарного оттенка, начиналась длинная галерея, в которую я и направился, сразу же ощутив прохладу тенистого коридора.

Огромные залы, полные света и воздуха; синие полы и лестницы из серебристого алюминия; окна во всю стену, то хрустально прозрачные, то нежно опалесцирующие.

Я шел по кольцевой галерее, от которой, наподобие колесных спиц, расходились в разные стороны широкие коридоры. Слева от меня множество лестниц вели на верхние этажи, а справа гигантским цилиндром, отлитым из непрозрачного волокнистого стекла матового оттенка, на несколько этажей поднимались аудитории, где проводились занятия с добровольцами. Этот цилиндр возвышался в самом центре главного здания, увенчанный куполом небольшой обсерватории. Переходные галереи крепились к нему наподобие подвесных мостиков, паря в воздухе на уровне различных этажей. За непрозрачными стенами аудиторий двигались едва различимые контуры находившихся там людей. Точно кровеносные сосуды, в толще стекла виделось множество красных тонких трубок системы воздухообмена и охлаждения. Из некоторых аудиторий доносилась приглушенная звукоизоляцией речь преподавателей, читавших различные лекции.

Я остановился около одной из дверей и прислушался.

– ... Галактические координаты – это системы координат с основной плоскостью, проходящей через центр Галактики и совпадающей с плоскостью Млечного Пути, – неторопливо излагал преподаватель материал лекции. – Эта плоскость пересекает небесную сферу по линии галактического экватора. Координаты: галактическая долгота – дуга галактического экватора от направления на центр Галактики против часовой стрелки, если смотреть с севера; галактическая широта – дуга круга галактической широты от галактического экватора до светила. А теперь перейдем к рассмотрению вопроса о расчете геликоидальных координат пространственно-временного континуума, с определением точки перехода в нуль-пространство...

Я осторожно заглянул в аудиторию. Шла лекция по астронавигации. На стеклах окон были опущены поляроидные фильтры, и в обширном зале царил приятный полумрак. На небольшом возвышении, за прозрачной кафедрой, светившейся в сумраке пультом управления, спиной ко мне стоял преподаватель, читавший лекцию. Два мощных стереоэкрана под потолком зала были включены и создавали иллюзию безграничной глубины космического пространства, где среди звезд висела призрачная координатная сетка огромной полусферы.

– Посмотрим внимательнее на пространственно-временной поток, -продолжал преподаватель, обращаясь к аудитории и легко скользя световой указкой по изображению, висевшему в воздухе. – Все вы знаете, что течение этого потока подчинено сложным законам, общее представление о которых можно получить, рассматривая широко известную еще в древности "ленту Мебиуса". Энергетические взаимосвязи и взаимопроникновения во Вселенной столь многогранны, что мы пока что имеем лишь поверхностное представление об истинном устройстве пространственно-временного континуума, изучение которого неустанно ведется нашими учеными. Мы лишь нащупали способ проникновения в нуль-пространство, представляющее собой заветный коридор, как бы пронизывающий насквозь множественные миры нашей Вселенной, где свет распространяется не прямолинейно, а закручивается в своеобразную многослойную спираль, уходящую в бесконечность. Вот почему полеты современных кораблей, разработанных по технологии ОПВП (остановленного пространственно-временного потока), сопряжены для звездолетчиков с определенным риском. Ступая по тропе, пролегающей по границе Жизни и Смерти, Света и Мрака, они рискуют в любую минуту оступиться в неведомую пропасть, в темных глубинах которой таится неведомый нам сонм загадочных миров...

Закрыв за собой дверь, я двинулся дальше по коридору, вспоминая, как когда-то сам обучался в Звездной Академии, постигая основы астронавигации, физики звезд, планетологии и прикладной астрономии. Теперь обо всем этом следовало на время забыть и делать вид, что я познаю все тонкости астрономических наук на столь глубоком уровне впервые.

Остановившись около другой аудитории, я понял, что там идут занятия по изучению технических средств борьбы с хищниками на других планетах.

– В настоящее время, – объяснял преподаватель, – для борьбы с хищниками на других планетах Биологической защитой, наряду с обычными энергетическими излучателями, применяются пистолеты-парализаторы системы "Файрем". Этот пистолет являет собой образец, разработанный нашими техниками на основе систем огнестрельного оружия конца двадцатого века, использовавших ударно-капсюльный метод воспламенения порохового заряда, сообщавшего металлической пуле начальную скорость полета. Пистолет-парализатор введен в обращение в Трудовом Братстве на начальных этапах Мирового Воссоединения и в настоящее время используется только в Охранных Системах Общества с особого разрешения Всеобщего Народного Совета.

Емкость магазина пистолета-парализатора "Файрем" составляет двадцать патрон с пулями специального электрошокового действия. Попадая в цель, подобная пуля аккумулирует сильный электрический разряд, приводящий к частичной потере двигательных функций, но безопасный для жизни и здоровья жертвы. В комплект также входят газовые пули аналогичного действия и обычные боезаряды, в настоящее время не используемые на Земле и за ее пределами.

Как мы видим, возможность использования электрошоковых и газовых пуль, наряду с традиционными зарядами, ставит систему "Файрем" в ряд парализаторов и отличает ее от всех ранее существовавших систем оружия. Более подробно ознакомиться с техническими характеристиками пистолета и его устройством вы сможете на практических занятиях на полигоне. А теперь перейдем к изучению химических и бактерицидных средств обезвреживания.

Я приоткрыл дверь аудитории и увидел огромный лекционный зал. Около большого экрана, исписанного сложными химическими формулами, стоял высокий молодой преподаватель и вел урок. Бегло осмотрев аудиторию, внимательно и сосредоточенно следившую за объяснениями лектора, я закрыл дверь. Миновав несколько лестниц, я оказался этажом выше и отыскал здесь кабинет начальника Учебного полигона.

В просторной комнате, за столом из искусственного белоснежного дерева сидел средних лет мужчина с усталым лицом и просматривал тонкий лист электронного справочника, на экране которого появлялся какой-то светящийся текст. Окно комнаты было задернуто поляроидным фильтром, и в помещении стоял мягкий полумрак. Справа, в дальнем углу, располагался небольшой изогнутый пульт. Три стереоэкрана над ним занимали часть стены, но сейчас были выключены, и бездонная чернота лежала в глубине небольших полусфер. Ниже шли ряды плоских кристаллических экранов, отображавших происходящее в различных аудиториях.

Когда я вошел в это помещение, сидевший за столом поднял на меня глубокозапавшие васильковые глаза, в которых застыл немой вопрос. С минуту он внимательно изучал меня, затем приветливо улыбнулся.

– Я хотел бы увидеть начальника Учебного полигона Мвена Макебу, – ответив на его приветствие, сказал я.

Мужчина упруго поднялся из-за стола, не переставая улыбаться.

– К сожалению, Мвен Макеба в настоящее время читает лекцию в шестой аудитории и не сможет уделить вам внимания. Если вы не против, я мог бы выслушать вас вместо него. Мое имя Вир Норин. Я член сектора руководства Полигона и заместитель Мвена Макебы. Какой у вас вопрос?

– Я прибыл в группу добровольцев для Биологической защиты Терры.

– Как ваше имя?

– Влад Стив.

– Влад Стив? – повторил Вир Норин. Он отложил в сторону лист электронного справочника, сложив его пополам, как обычный лист бумаги, и подошел к информационному дисплею ФВМ. – Одну минуточку. Мне нужно уточнить кое-какие данные.

Нажав на пульте несколько клавиш, Норин прочел строки появившегося на экране текста и снова повернулся ко мне.

– Вы правы, заявка на имя Влада Стива поступила два дня назад. Значит, решили лететь на Терру? Молодец! Правильно решили! – заместитель Макебы протянул мне руку и крепко пожал мою ладонь.

Его добродушная веселость немного смутила меня, но я не подал вида.

– Что, цветочки любите? – поинтересовался Норин, заметив в моих руках букет, подаренный Весной.

Я посмотрел на цветы и, не знаю почему, опустил руку, в которой держал букет, неуклюже пряча его за спиной. Заметив мое неловкое движение, проницательный заместитель начальника Полигона улыбнулся еще шире, добродушно произнес:

– Понимаю. Сам люблю природу, а она у нас здесь просто замечательная, как видите. Все-таки мы с вами в самом сердце Индостана, издревле славившегося своими женщинами, магами и, конечно же, удивительной и живописной природой, заворожившей не одного поэта и художника древности. Вот только пробудете вы здесь не так долго. А я уже, можно считать, стал старожилом этих мест – работаю здесь шестой год. М-да...

Он замолчал, задумчиво потер подбородок. Взглянув на меня, воскликнул:

– Что это я? Заговорил вас совсем. Вы, наверное, устали с дороги? Отдохнуть вам нужно, с людьми познакомиться. Ваша группа числится за номером двести шесть. Сейчас они на уроке самозащиты. Если хотите, можете полюбопытствовать.

– Я могу расположиться где-нибудь?

– Да, конечно! Ваш домик номер сорок два, – сообщил Вир Норин. -Это налево, как выйдете из здания. Помещения у нас не очень большие, но вполне уютные. Думаю, вы останетесь довольны.

Заместитель Макебы протянул мне руку, прощаясь. Поблагодарив его, я вышел из здания под жаркое полуденное солнце. Свой домик я отыскал довольно быстро. Он расположился в ряду других уютных коттеджей, составлявших обширный жилой поселок, раскинувшийся среди зарослей манговых и тюльпанных деревьев.

Живая изгородь из кустов акаций, никогда не выраставших выше полутора метров благодаря генной селекции, как и трава на газонах вокруг домиков, в результате все той же селекции казавшаяся всегда аккуратно подстриженной, отделяла коттеджи от дорожек, покрытых твердой смальтой, по которым спешили по своим делам люди в голубой униформе.

Домик с покатой оранжевой крышей и белыми стенами казался очень привлекательным. Внутри его все выглядело по-домашнему уютно и тепло. Небольшие помещения, со вкусом обставленные изящной мягкой мебелью, удобные встроенные шкафы, глубокие кресла, располагавшие к отдыху, и столики из шелковистого дерева. На окнах, видимо для большего уюта, вместо обычных светофильтров висели красивые полупрозрачные занавеси, создававшие в комнатах мягкий полумрак. Здесь, судя по всему, несколько недель никто не жил, но нигде на мебели я не заметил следов пыли. Помещения были хорошо проветрены, и в воздухе стоял легкий ионизированный запах, как после грозы.

Обслуживающий персонал Полигона следил за помещениями отменно. Все было аккуратно убрано, на столе в гостиной стояла хрустальная ваза, в которую я и поставил цветы. Положив свой чемодан в кресло у окна, я осмотрелся. Может быть, вздремнуть? Широкий мягкий диван, застланный пушистым ковром, манил расположиться на отдых, но мне совсем не хотелось спать. Наоборот, я чувствовал в себе необычный прилив сил. Норин сказал, что моя группа сейчас находится на уроке самообороны. Может быть, действительно пойти посмотреть?

Немного поразмыслив, я встал и вышел из домика. Двое молодых ребят и девушка, проходившие мимо, сообщили мне, что занятия группы двести шесть проходят на Круглой Лужайке. Они показали дорогу, и я направился в указанном направлении.

Все дорожки на Полигоне были обсажены акациями, магнолиями и жасмином, заросли которого источали дурманящий терпкий аромат, привлекая множество насекомых. Вообще, как я успел заметить, здесь было очень много зелени, гармонично сочетавшейся в ландшафтных композициях с причудливыми сооружениями из естественного камня и струящейся прозрачной воды.

То, что спортивные занятия проводились на природе, а не в специально оборудованном помещении, понравилось мне. Пробравшись через кусты акации, я оказался на свободном пространстве и сразу же увидел большую спортивную площадку, на которой собралось с десяток человек в специальных кимоно. Подошел ближе.

Все добровольцы сидели по краю площадки, а чуть в стороне стоял невысокий, коротко стриженный человек в черном кимоно.

"Учитель", – догадался я. Еще издалека я услышал его неторопливую речь. Темные зоркие глаза этого человека сразу же заметили мое появление, но он не подал вида, что знает о моем присутствии. Его ученики, исполненные сосредоточенного внимания, слушали объяснения своего наставника, не смея даже пошевелиться. Я опустился прямо на траву недалеко от всех остальных и стал прислушиваться к рассказу наставника.

– Искусство самозащиты, – рассказывал он, – уходит своими корнями в глубокую древность. Первое упоминание о приемах борьбы без оружия содержится в "Махабхарате" – древнем религиозном эпосе православных индусов. В нем герой Бхима убивает своего противника ударом ноги. Это вовсе не преувеличение. На протяжении своей истории разные народы создавали различные виды борьбы, приемы которых использовались как воинами во время сражений, так и простыми людьми для своей защиты от вооруженных феодалов и разбойников. В те смутные времена, изобиловавшие кровопролитными войнами и насилием, появление подобных знаний было закономерным.

Наиболее значительного развития искусство борьбы достигло на Востоке, в древнем Китае, откуда оно перекинулось на Японские острова. Здесь именитые японские феодалы, именовавшиеся самураями, в значительной степени упростив традиционные виды китайской борьбы и отбросив их глубокую философскую основу, сделали основной упор на боевые качества этого искусства применительно к конкретным военным действиям. Разработанные ими приемы хранились в строгой тайне в узком родовом кругу и передавались из поколения в поколение. Но это не значит, что в среде простого народа подобных знаний не существовало. Именно поэтому у различных боевых искусств было множество школ, стили и методы ведения поединка в которых существенно отличались друг от друга, из-за чего между ними зачастую возникали противоборства, в ходе которых каждая из школ стремилась доказать превосходство своего стиля над всеми остальными.

Наставник на минуту замолчал, желая убедиться, внимательно ли его слушают, но его опасения были напрасны. Все добровольцы жадно внимали каждому его слову.

– Мы с вами изучаем японскую борьбу дзю-до, – продолжал учитель. – Эта борьба имеет сравнительно небольшую историю, в отличие, скажем, от китайского тай-чи или японского джиу-джитсу, традиции которых уходят в глубокую древность. Дзю-до в переводе означает "гибкий путь" – гибкий путь к победе над противником, где главное не физическая сила, а высочайшая техника исполнения приемов, способность предугадывать замыслы противника и молниеносно находить правильное тактическое решение по ведению поединка. Приемы дзю-до просты в исполнении и очень эффективны. На предыдущих занятиях вы уже успели ознакомиться с техникой проведения основных бросков и техникой падений. Мы с вами также рассматривали тактику ведения поединка. Цель нашего сегодняшнего занятия – закрепить полученные вами знания.

Наставник зорко оглядел своих учеников, и его взгляд остановился на двух молодых парнях, сидевших рядом.

– Фехнер и Карручи! – коротко скомандовал он.

Тотчас двое названных добровольцев поднялись с земли и вышли на середину площадки. У меня появилась возможность рассмотреть обоих получше. Один из них был высоким, темноволосым атлетом, с ясными голубыми глазами и задорной улыбкой на губах. Гладкая загорелая кожа туго обтягивала его лицо, но, в общем-то, этого парня можно было без преувеличения назвать красивым. Вторым был русоволосый парень, немного худощавый, но стройный, с короткой остренькой бородкой на слегка вытянутом лице.

Оба добровольца выжидательно посмотрели на своего учителя. Тот кивнул, и противники, поклонившись друг другу, сразу же встали в исходные стойки: один в защитную, другой в атакующую.

– Поединок! – громко скомандовал учитель.

Исполнявший роль нападающего быстро выбросил вперед руки, пытаясь схватить противника за отворот куртки, но тот ловко перехватил их и быстро провел переднюю подсечку. Светловолосый парень, умело сгруппировавшись, упал на песок. Брюнет посмотрел на учителя, ожидая его одобрения, но тот недовольно покачал головой.

– Мягче, Фехнер! Этот прием проводится мягче. Быстрота необходима, но не резкость! Помните, что один из основателей дзю-до – Дзигаро Кано учил: главный принцип этой борьбы – мягкость победит зло. Именно мягкость! Хорошенько запомните это. А теперь повторим прием еще раз.

Ученики послушно повторили прием, на этот раз поменявшись ролями. Техника исполнения, показанная добровольцем Карручи, вызвала одобрительные возгласы у зрителей, но учитель снова остался недоволен.

– Плохо! Очень плохо! Фехнер, как вы падаете?

Темноволосый парень растерянно посмотрел на своего наставника.

– Как вы нас учили. Разве не правильно?

– Не в этом дело. Вы падаете по правилам, страхуетесь. Все верно, как учили, но я совсем не об этом. Оказавшись на земле, вы сразу же лишаете себя возможности продолжить поединок. Более того, упав, вы отказываетесь от дальнейшей борьбы. Подобное поведение в корне неверно! Одно из правил дзю-до гласит: "падая – нападай". Даже когда борец оказался на земле, он должен уметь продолжить поединок, используя действия противника для своей пользы.

Учитель вышел на площадку, отстранив темноволосого Фехнера. Сказал, обращаясь ко второму добровольцу:

– Показываю, как все должно выглядеть. Карручи нападайте на меня! Нападайте, не придерживаясь никаких правил, как хотите. Все остальные внимательно наблюдают за нами.

Светловолосый парень с бородкой неуверенно приблизился к наставнику, явно не решаясь начать поединок.

– Смелее! – ободрил его тот. – Чувствуйте себя увереннее. Не бойтесь нанести мне повреждения.

Карручи глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и вдруг резко, наотмашь ударил учителя правой рукой так, если бы держал в ней нож. Но учитель быстрым встречным движением легко остановил руку нападавшего, уходя всем корпусом влево. Карручи тут же отступил назад и снова ударил учителя, на этот раз ногой. Наставник быстро переместился ему навстречу, сокращая дистанцию до минимума. Подхватив ногу Карручи, наставник слегка толкнул добровольца в грудь, одновременно проводя заднюю подножку. Не удержавшись на ногах, Карручи упал на спину.

– А теперь нападают сразу Фехнер, Карручи и Сингх, -скомандовал учитель.

На площадку вышел невысокий смуглый человек, крепкого телосложения, с пронзительным взглядом черных, как ночь, глаз и слегка горбатым носом. Поправив кимоно, он решительно приблизился к учителю.

Трое добровольцев с самым устрашающим видом окружили своего наставника, но тот даже бровью не повел. Он спокойно выжидал нападения и, когда ученики одновременно двинулись на него с трех сторон, провел несколько молниеносных бросков, повергнув незадачливую тройку на землю. Все произошло за какие-то несколько секунд.

Зрители восхищенно зааплодировали. Я улыбнулся, по достоинству оценив мастерство наставника. Карручи, Фехнер и Сингх поднялись с земли, стыдливо опустив глаза. Видимо, более запальчивый Фехнер махнул с досады рукой, воскликнул:

– Все равно я не понимаю, зачем нужно это насилие в наше время? По-моему, все эти приемы бессмысленны и жестоки. Более темные и невежественные предки, может быть, и находили какое-то удовольствие в физическом превосходстве над другими людьми, но неужели мы, строящие новое светлое общество, будем уподобляться им?!

Я все еще стоял в стороне, наблюдая за происходящим на площадке. Среди собравшихся здесь людей вполне мог находиться и затаившийся враг. С этой минуты я не должен был упустить ни одного слова, ни одного поступка каждого из этих людей, может быть даже, мне следовало научиться читать их мысли, чтобы с полной достоверностью определить, кто из них чужой. Хотя резидента Сообщества на Полигоне пока могло и не быть, ведь формирование нашей группы еще не завершено, а точные сроки засылки резидента нам с Громовым были не известны.

На минуту я прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Интуиция подсказывала мне, что враг уже среди этих людей, вот только кто он? Я снова открыл глаза, внимательно всматриваясь в лица окружавших меня добровольцев. Все они ничем не отличались от тысяч других жителей Трудового Братства, готовых в любую минуту на отважный подвиг ради блага и процветания общества, готовых покинуть родную Землю, чтобы отправиться в чужой, неизведанный мир, неся с собой эстафету разума и добра все дальше к звездам. Нет, так просто определить своего противника мне не удастся. Нужно время, долгие кропотливые наблюдения и анализ собранных фактов. Одним чутьем здесь не обойтись.

Вопрос, заданный добровольцем Фехнером, заставил нахмуриться наставника и притихнуть и задуматься всех остальных.

– Возможно, в чем-то вы и правы, – сказал, наконец, учитель. – Но вы не правы в главном. Вы назвали борьбу насилием, а это верно только наполовину, если не сказать, что неверно вовсе. Любая борьба изначально создавалась ради защиты от насилия. Совсем другое дело, в чьи руки попадало это искусство. Вот почему все великие наставники так тщательно подходили к выбору своих учеников и скрывали свое искусство от несведущих. И это касается не только древних единоборств. Каких-нибудь полторы тысячи лет назад любое научное открытие, попав в руки алчных и корыстных людей, сразу же превращалось из созидательного в разрушительное, служа только военным целям. А разве ученые, двигавшие человеческий прогресс, стремились навредить людям? Вовсе нет. Так и в борьбе: из благородного искусства в нечестных руках она превращается во зло, несущее страдания всем остальным людям. Мы изучаем с вами приемы борьбы только потому, что они в дальнейшем могут пригодиться вам в вашей будущей работе. При современном уровне развития морали в нашем обществе мы не опасаемся, что эти знания попадут в нечестные руки и послужат преступным целям. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос?

Наставник внимательно посмотрел на добровольца Фехнера. Тот упрямо покачал головой:

– И все равно, я не согласен с вами!

– Это ваше право, – спокойно сказал учитель, давая понять, что спор на этом исчерпан. Повернувшись к остальным, он скомандовал: – Все отрабатывают комплекс приемов номер два – свободная схватка.

Сидевшие по краю площадки добровольцы разом поднялись с земли и, разбившись на пары, стали старательно отрабатывать приемы защиты. Некоторое время темноволосый парень смотрел на них, потом махнул рукой и направился в мою сторону. Меня он заметил сразу.

– Никак к нам пополнение прибыло? Ты из добровольцев? Я угадал?

– Угадал, – кивнул я.

– Давно приехал?

– Сегодня.

– Тоже биолог? – Глаза моего нового знакомого засветились надеждой.

– Почему тоже? – удивился я.

– Прости, – извинился он. – Может быть, я не совсем ясно выражаюсь? Взвинтили меня сейчас.

– Я видел.

– Да? И что ты думаешь по этому поводу?

– Думаю, вы оба правы, но каждый по-своему.

– Возможно, – согласился он, тормоша чубатую голову. – Так вот, почему я принял тебя за биолога. Просто сам я работаю биологом и так привык общаться в их кругу, что всех принимаю за своих коллег. Ты уж извини.

– Ничего страшного, – успокоил его я. – Тем более что ты действительно оказался прав: я экзобиолог.

– Прекрасно! Значит, мы действительно из одной команды? Будем знакомы? Меня зовут Клим Фехнер.

– Влад Стив, – представился я.

– Звучное имя! – одобрил Фехнер и пожал мою руку. Открыто и добродушно улыбнулся, блеснув белозубым ртом.

Я тоже улыбнулся ему. Похоже, этот запальчивый голубоглазый парень начинал мне все больше нравиться.

– Ну что, пойдем в лагерь? – предложил Фехнер. – Нужно отметить твой приезд по старинному обычаю. Страсть, как люблю старинные обычаи и обряды! Есть в них что-то завораживающе-привлекательное. И не вздумай возражать! Я уже всех здесь успел заразить этой страстью. – Он весело рассмеялся и, положив руку мне на плечо, как старому другу, повел меня в лагерь, не переставая рассказывать мне о здешней жизни и нравах добровольцев.

* * *

Четыре дня после моего приезда на Учебный полигон прошли как-то незаметно. Легко и непринужденно я включился в размеренную, наполненную событиями жизнь добровольца, проходящего учебу на Полигоне. График подготовки перед отправкой на Терру будущих истребителей Биологической защиты был очень насыщенным и напряженным. Многое нужно было успеть сделать, многому научиться. Лекции, тренировки, практические занятия следовали друг за другом почти непрерывно, и казалось, что мозг просто не способен усвоить такой поток новой информации. Но проходило время, и полученные знания накрепко оседали в голове, тем более что мне было значительно легче, чем остальным добровольцам.

Теперь наша группа была полностью укомплектована. В нее влились еще пять человек: двое экзоботаников, один ихтиолог и два микробиолога. Вместе с ними нас стало ровно двадцать человек, и это только усложнило мою задачу по поиску среди них тайного резидента Сообщества.

С первого дня своего пребывания на Полигоне я внимательно присматривался к окружавшим меня людям, но пока мои наблюдения не дали никаких существенных результатов. И только однажды, став случайным свидетелем разговора двух добровольцев – Фехнера и Карручи, я стал более пристально следить за последним. А разговор был следующий.

Фехнер спросил у Карручи, почему тот решил лететь на Терру, на что Карручи раздраженно ответил:

– Это мое личное дело и никого больше не касается!

Фехнер, немного смущенный резкостью его тона, сказал:

– Что ты за человек, Джино? Стоит тебя о чем-то спросить, как ты сразу же ощетиниваешься, словно еж. А что такого я спросил-то?

– Ничего! – огрызнулся Карручи. – Тогда зачем вообще спрашивать о чем-то?

Фехнер недоуменно пожал плечами.

– Просто я подумал, что там, на Терре, нам предстоит проработать вместе, возможно, не один год. Хотелось бы узнать тебя поближе, подружиться, может быть... – Фехнер помолчал, затем добавил: – Мне почему-то кажется, что на душе у тебя творится что-то неладное. Может быть, это какая-то душевная рана или обида?

– А ведь я тебя своим душеприказчиком не выбирал! Что? Хочется покопаться в чужой душе? Пожалеть меня? А? – Карручи неприятно усмехнулся.

– Если нужно, я всегда готов выслушать и помочь товарищу, – с готовностью ответил Фехнер.

– Да не нужна мне твоя помощь и участие не нужно! Понятно? Не нужно! Все вы добренькими хотите казаться, готовыми к самопожертвованию ради другого! Рисуетесь друг перед другом, просто противно смотреть!

Фехнер молчал, потом сказал:

– Даже не знаю, Джино, стоит ли тебе вообще лететь на Терру с такими мыслями... Тебе, что же, плохо живется в Трудовом Братстве?

Карручи внимательно посмотрел на своего товарища.

– А вот этого я не говорил! Понял?

– Но ведь подумал? Так? – Фехнер пристально смотрел ему в глаза.

– Слушай, Клим! К чему весь этот разговор? Куда ты клонишь? И какое тебе дело до того, о чем я думаю?! – Карручи отвернулся от него. Бросил через плечо: – А если и так? Что? Сообщишь обо мне в ПОТИ, чтобы обследовали мою генетическую наследственность?

– Нет. Но я бы тебе посоветовал еще раз побеседовать с нашим психологом, прежде чем отправляться так далеко от Земли.

– Запомни, не каждому подходит то, что нравится другому и устраивает многих, – философски заметил Карручи. – Может быть, мне и в Академию Душевной Гармонии обратиться?

– Ясно, – сказал Фехнер. – Значит, ты думаешь, что на Терре найдешь для себя свободу? Только свободу от чего? Или просто хочешь независимости?

Карручи снова пристально взглянул на него.

– А ты очень умен, Клим! Признаться, я думал о тебе несколько иначе.

– Вот как? – Фехнер приподнял одну бровь.

– Ты считаешь меня трусом? – спросил Карручи.

– Нет, я так не думаю, – спокойно ответил Фехнер. -Трус не решился бы лететь на Терру. Такой полет совсем не похож на увлекательное и беззаботное путешествие. Нет, Джино, ты не трус, но и храбрость бывает разной! Ты... – Фехнер замолчал.

– Что я? Договаривай! – Карручи пристально смотрел на него.

– Не знаю, как и сказать, – снова начал Фехнер. – Ты почему-то замкнулся в себе. По-моему, тебе кажется, что на свете существуют только твои проблемы и беды, а чужих ты просто не замечаешь. Ты поставил себя в центр Вселенной и обижен на всех за то, что они не понимают тебя. Мне искренне жаль тебя, Джино.

– Оставь свои сожаления при себе! Я в них не нуждаюсь! – воскликнул Карручи и ушел.

Случайно подслушанный разговор двух добровольцев долгое время не давал мне покоя. Размышляя над ним, я пытался понять, что же за человек этот Джино Карручи? Внешне он ничем не отличался от всех остальных добровольцев, разве что был немного замкнут и хмур, но ведь у каждого человека свои особенности. Всякий раз, когда я сталкивался с ним в аудиториях, на спортивных площадках или же просто во время отдыха, меня настораживал взгляд этого человека. Внешне добродушные карие глаза его хранили в себе что-то недоброжелательное, какую-то враждебную настороженность, совсем не присущую людям нашего общества. Возможно, за всем этим скрывалась какая-то человеческая трагедия, но может быть, это было вызвано и чем-то иным?

Мне совсем не хотелось сужать круг подозреваемых на первых же этапах нашей с Громовым операции, но он помимо моей воли сузился сам собой.

Как-то во время очередных учебных стрельбищ я улучил момент, когда мы остались одни, и подошел к Карручи, который, стоя у барьера, перезаряжал пистолет. Я встал рядом с ним и посмотрел на мишени в отдалении. Заметив меня, Карручи покосился в мою сторону.

– А ты неплохо стреляешь! – похвалил его я, вынимая свой пистолет и небрежно кладя его на стойку барьера. Затем достал обоймы с электрошоковыми пулями.

– Отец меня учил стрелять еще в детстве, – неохотно ответил Карручи.