Текст книги "Чаша огня"

Автор книги: Сергей Дмитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Ага! Теперь ясно.

Я снова окинул ее взглядом. Девушка казалась совсем маленькой и беззащитной на фоне величественных горных отрогов.

– Послушай, Ганга. А что это за странный наряд на тебе?

– Самый обычный наряд, – снова пожала плечами девушка. – Мы все здесь так ходим.

– Ага! Значит ты здешняя? Из поселка? – догадался я.

– Точно. А ты, наверное, издалека, раз удивляешься здесь всему? – в тон мне ответила девушка. Говорила она как-то по – особому, просто и легко, словно ручеек журчал, с легким ударением на слова с санскритскими корнями.

– Вообще-то, я не всегда так хожу, – пояснила она. – Там, в поселке, я одеваюсь в обычные платья… А ты, наверное, подумал, что я из глубокой древности попала сюда? – дернула она подбородком и звонко рассмеялась.

– Признаться, была такая мысль, – сознался я, улыбнувшись ей. – Этот твой наряд, и козы к тому же… В первую минуту я был немало удивлен.

– Видела! – усмехнулась Ганга. – На самом деле все очень просто: я люблю все старинное, поэтому и одеваюсь так. К тому же, этот наряд в здешних местах гораздо удобнее твоего.

– Действительно, – согласился я. – Это я уже успел заметить. Здесь довольно прохладно. Послушай, и часто ты здесь так вот бродишь?

– Почти каждый день, – охотно ответила девушка. – Встаю очень рано, когда солнце еще не взошло. Внизу, в долине, стоит туман, – густой-густой, – а я иду сквозь него, поднимаюсь все выше и выше…

Она повернулась лицом к равнине, лежавшей у подножья гор, подняла руку, делая ей плавные движения, словно описывая морские волны.

– И все это ради этих коз? – искренне удивился я.

Ганга посмотрела на меня так, словно я вдруг оскорбил ее. Фыркнула.

– Почему ради коз? Не только. Вообще-то, я будущий ученый, и собираю здесь материал для своей книги, – пояснила она. Потом добавила: – А козы, это так, любовь к животным.

– А о чем твоя будущая книга? – поинтересовался я.

– О растениях, – охотно ответила Ганга, и быстро достала небольшую матерчатую сумку, которую я вначале даже не заметил у нее. Она аккуратно раскрыла ее.

– Вот, смотри! Шарура, парура, оррура – три самых главных плода против простуды, кашля и лихорадки. – Ганга стала поочередно доставать из своей сумки какие-то плоды похожие на желтую вишню, зеленый каштан и зелено-желтое яблочко, показывая их мне. – На вкус они очень терпкие и полны танина. Вот красная кора аку омбо для исцеления ран. Серьги пруба – от лихорадки, – с ловкостью фокусника, она извлекла на свет гигантский сухой боб, затем какой-то сухой корень и коричневый порошок в прозрачном мешочке. – Шута полезен против опухоли и для горла, а бассак от простуды, – продолжала комментировать она. Вслед за этим появились еще какие-то стебли, коренья и травы, названия которых она вспоминала без всякого труда. – Красный стебель цо дает маженту – красную анилиновую краску, а горькая на вкус пурма когда-то использовалась для курений. Я об этом читала в старинных книгах. Отвар из корней берекура – это против женских болезней. Цветы дангеро – для желудка, также как и цветы красного рододендрона. Лист дисро – для дезинфекции ран. Между прочим, его используют и сейчас в составе СКР [2]2
  средство для заживления ран


[Закрыть]! Мемшинг пати когда-то было священным растением в Непале, и им украшали голову на торжествах.

– Это ты тоже прочитала в старинных книгах? – слегка усмехнулся я, но она не заметила моей легкой иронии, продолжая увлеченно рассказывать о своих находках.

– Ты представляешь, сколько без конца полезных растений открывает нам этот удивительный край?! И все они буквально ждут от нас лучшего применения и изучения! Вот, например, листы травы ауа дути «размягчают» камни, так же как и снежные лягушки в Гималаях. Если ты когда-нибудь увидишь на камне отпечаток копыта оленя или лапы зверя, значит, они или ели, или касались этой чудесной травы. А еще существует легенда, будто на путях к Канченджанге растет драгоценное растение – черный аконит. В этой легенде говорится, что цветок этого растения может светиться ночью и именно по этому свету, и отыскивают такое редкое растение!

– Зачем тебе все это? – удивился я. – Сейчас же совершенно иной подход к лечению болезней. Наши врачи, прежде всего, оперируют с энергетикой человека, о чем раньше даже и не догадывались… Да и люди теперь практически не болеют!

Ганга хмыкнула.

– По-твоему, древние были глупее нас? Они всегда ценили силу природы!

– Ну, хорошо, – улыбнулся я, и лукаво прищурившись, спросил: – А от сердца у тебя есть трава?

– Конечно! – воскликнула девушка и, быстро отыскав какой-то корешок, протянула его мне. – Вот.

– Да нет же! – остановил я ее руку. – Когда не просто болит, а болит так, что нечем заглушить эту боль!

Она опустила глаза и смущенно улыбнулась. Щеки ее слегка покраснели.

– От этого не бывает лекарства…

– Вот видишь! – обрадовался я.

– Послушай! – после некоторой паузы, оживилась она. – А куда это ты идешь?

– На транспортную станцию.

– Тогда нам с тобой почти по пути, – еще больше оживилась она и посмотрела на меня своими лучистыми, внимательными и добрыми глазами.

– Может быть, ты проводишь меня немного? В качестве проводника, – предложил я. – А то здешние места мне плохо знакомы. Боюсь заблудиться.

– От чего же не проводить? – охотно согласилась Ганга, поправляя свой платок.

– Вот только, как же твои козы? – Я с сомнением посмотрел на ее животных, мирно пасшихся на склоне холма.

– А что козы? – не поняла девушка.

– Да заняты они в основном едой, и передвигаются очень медленно. Боюсь, если мы с тобой будем ждать их, то на это уйдет половина дня.

– Ты спешишь? – беззаботно поинтересовалась она.

– Вообще-то, я собирался прокатиться еще в одно место… Хотелось бы успеть до того, как стемнеет.

– Успеешь, – уверенно сказала девушка.

– Ты думаешь?

Я постарался скрыть улыбку, но все же она не ускользнула от Ганги.

– Напрасно смеешься! – заметила она.

– Я не смеюсь.

– Тогда пошли?

– Пошли.

Мы миновали цветущий сад и стали взбираться на невысокий холм, поросший высокотравьем. Холмы эти тянулись длинной грядой вдоль неширокой, но полноводной и бурной речушки. Ганга не особо следила за своими четвероногими друзьями, а они, к моему удивлению, и не думали разбредаться, послушно следуя за нами, успевая при этом поедать сочную траву.

Девушка шла легко и свободно. Иногда я даже отставал от нее. Сейчас я стал замечать, что мы почему-то не спускаемся в долину, а наоборот все выше и выше поднимаемся по пологому склону горбатого холма. Горы здесь подступили вплотную – они стояли справа и слева, были ниже нас и поднимались к самому небу, загораживая далекий горизонт. Можно было охватить взглядом всю их панораму, и, казалось, стоит протянуть руку, и коснешься ближайшего склона. Синяя дымка поднималась снизу, где у подножий сгущалась фиолетовая мгла, к ослепительно сверкающим на солнце снеговым шапкам пурпурных и зеленоватых скал. Травы вокруг золотились, как богатые ковры. От этого близкого соседства гор меня охватило непривычное волнение, и в тоже время горные красоты пробуждали в душе радостное, восторженное ликование.

Ганга беспрестанно лепетала на всевозможные темы, показывая себя широко эрудированным человеком. Ее голос звенел в стоящей вокруг тишине хрустальным колокольчиком. А я старался всячески поддерживать беседу, но дорога, которую она выбрала, все больше казалась мне странной. О чем я не преминул сказать ей.

– Ты уверена, что так мы дойдем до транспортной станции? По-моему, нужная нам дорога проходит значительно ниже, по долине.

Ганга окинула меня внимательным взглядом, не останавливаясь, и продолжая жизнерадостно шагать среди высокой травы. После некоторого молчания, сказала с какой-то странной интонацией:

– Этот путь гораздо короче. Я всегда хожу здесь. Другая дорога идет через долину, но делает большой крюк.

Я понял, что не стоило спрашивать ее. Нужно было как-то выходить из создавшегося положения, и я спросил:

– Послушай, Ганга! Значит, ты каждый день встаешь так рано, чтобы пасти своих коз? И не устаешь?

– Нет, – покачала она головой. – Совсем не устаю. Я встаю не раньше всех остальных в Трудовом Братстве. И потом, на природе невозможно устать. Разве ты устаешь, когда слушаешь красивую музыку, или смотришь на великолепные картины?

– Конечно, нет. Но это же совсем другое дело.

– И вовсе нет! Послушай музыку ветра, музыку трав, птичьих голосов, музыку гор! Посмотри кругом! Разве можно всем этим не восхищаться?

Она остановилась, повела вокруг себя тонкой рукой и восхищенным взором. Я тоже бросил взгляд вокруг, и словно волшебная карусель понесла меня с перевалов на перевалы, окуная в уходящие холмы. Убегали ребра разноцветных бугров, точно спины барсов, тигров и волков. А за холмами сказки леса, где зеленые лесовики и чудища загораживают путь, где спутались зеленые нити, где притаились мшистые тигры и леопарды, где лежит чудесный, заколдованный мир. И снова бастионы лиловых, фиолетовых и пурпурных гор, над которыми в чистом сияющем небе ягнятники, орланы и пустельги коричневым золотом летают на сапфирах и турмалинах далеких склонов.

Неудержимо захотелось раскинуть руки и вдыхать, впитывать в себя этот неповторимый аромат, эти звуки необыкновенной мелодии живой природы гор. Мне показалось, что стоит только оторваться от земли, и полетишь, словно гордый орел над всем этим великолепием. В этот момент Ганга легко, но крепко взяла меня за локоть.

– Э! Да у тебя и впрямь от горного воздуха и простора закружилась голова!

– Если честно, то да! – улыбнулся я ей, все еще захваченный своими чувствами. – А что это там за гора? – спросил я, указывая на восток, где самые причудливые холмы и скалы образовывали как бы Священную Чашу – обширную долину.

– Ее называют Белый камень. Очень старое название. Сохранилось еще с древних времен. А вон там находится наш поселок! – Ганга указала рукой вниз, на долину.

– Красиво! – одобрительно промолвил я. – И давно ты живешь здесь?

– Давно, очень давно!

Я с трудом скрыл улыбку. Она произнесла это таким серьезным тоном, словно жила на свете, по меньшей мере, уже лет сто.

– Значит, ты хорошо знаешь здешние места? Далеко ты заходишь в горы со своими козами?

– Когда как.

Она пожала плечами, на ходу срывая синий хрупкий цветок и теребя его тонкими пальцами.

– Иногда очень далеко, на север, – показала рукой, – а чаще всего здесь, неподалеку от поселка и института. Хотя трава здесь не такая сочная, что на высокогорье.

– Весело, наверное, студенты живут в институте? Знаешь многих?

– Совсем не многих! – возразила она. – Некоторых только. Им почему-то не всегда разрешают посещать наш поселок. Почему так? Не пойму. А ребята там хорошие.

– Наверное, у тебя много поклонников среди них?

– Вовсе нет, – снова возразила Ганга, быстро посмотрев на меня. – Я знакома только с девушками. Они все спортсменки. Ребята, правда, тоже приходят к нам. Даже к себе на праздники в институт приглашали… – Она немного смущенно улыбнулась.

– А ты что же?

– Я не пошла.

– Почему? – искренне удивился я. Она, молча, посмотрела мне в глаза, и я понял, что задал бестактный вопрос. Чтобы как-то сгладить свою вину, спросил: – А сама ты спортсменка?

Ее фигура, несомненно, говорила о давней дружбе со спортом, гимнастикой или танцами.

– Немного. Только я занимаюсь спортом не так, как они.

– А что они делают?

– Взбираются на горы!

– На горы?

– Да. Но не просто взбираются, как скалолазы, а с аппаратом таким для антигравитации. Знаешь?

– Да. Называется стартинг.

– Честно говоря, боюсь я его! – Ганга сокрушенно покачала головой. – Сама я выросла в горах, многое видела, а аппарата этого боюсь с некоторых пор.

– Почему?

Я старался сохранить спокойствие, хотя внутри у меня уже начинало разгораться нетерпеливое волнение. Ганга молчала некоторое время, задумчиво хлестая траву тонким прутиком, который подобрала до этого. Брови ее заметно хмурились. Наконец сказала:

– Как-то и я хотела попробовать так же, как они, но теперь, когда не стало Дивии, ни за что не буду… – последние слова она произнесла совсем тихо, но от ее слов меня, словно, пронзило электрическим разрядом. Я даже вздрогнул. Это не ускользнуло от девушки.

– Что с тобой? – Она внимательно посмотрела на меня.

– Так… Что-то голова опять закружилась.

– А-а… – рассеянно протянула она. – Вот и я думаю, может быть, у нее тоже голова закружилась?

– А кто такая эта Дивия?

– Девушка одна из института. Хорошая очень была. Мы с ней дружили.

Ганга подняла на меня глаза, ставшие темными от грусти.

– А почему «была»? Она погибла?

– Да. Сорвалась со скалы… – упавшим голосом промолвила Ганга. – Впрочем, не знаю. Это я так считаю… Неужели ты ничего не слышал об этом?

– Совсем немного. Я приехал только сегодня.

– А! – равнодушно протянула девушка. Она снова о чем-то задумалась. После некоторого молчания, медленно произнесла: – Я говорила ей, что не нужно идти в Монастырское ущелье…

– Почему?

– Плохое место. Все так считают. Там всегда что-то происходит… нехорошее, – добавила она.

– Выходит, ты виделась с Дивией накануне вечером? – не удержавшись, спросил я.

– Почему вечером? Мы встречались с ней днем, перед ее исчезновением из института.

Глаза девушки остановились на мне. В зрачках мелькнула настороженность. Я понял, что по горячности выдал себя, теперь уже окончательно. Но отступать было поздно.

– А почему она хотела поехать именно в Монастырское ущелье?

– Точно не знаю. Она сказала мне об этом еще раньше, за несколько дней до этого. – Ганга говорила медленно, словно опасаясь сказать что-то лишнее. – Я сразу поняла, что это не ее идея. Уж больно горячо она ее защищала и не хотела слушать мои возражения. Я отговаривала ее, как могла, но она стояла на своем. Раньше она никогда не была такой упрямой, а тут ее словно подменили. Но я-то знаю, что такое Монастырское ущелье!

Ганга неожиданно замолчала, но я не придал этому значения, погруженный в свои мысли.

– Послушай! – сказала она, резко останавливаясь и глядя на меня исподлобья. – Ты кто?

Вот это да!

– Что значит «кто»? – удивился я. – Человек!

– Это я вижу, – без улыбки сказала девушка. – Что ты делаешь здесь? Зачем тебе на транспортную станцию? И почему ты солгал мне про то, что не был здесь раньше?

– Сколько сразу вопросов! Похоже, я застигнут врасплох бдительной смотрительницей «козьего заповедника»! – попробовал отшутиться я, но она даже не улыбнулась. Выходит, надо было ей открыться до конца.

– Поверь, я действительно впервые в этих местах, – начал, было, я, делая шаг ей навстречу, но она остановила меня протестующим жестом.

– Возможно. Но к чему все эти расспросы? Все это как-то странно…

– Ах, вот ты о чем? – рассмеялся я. – Ну что ж, придется во всем сознаться!

С этими словами я достал из кармана куртки кусочек лиловой пластмассы – удостоверение сотрудника ОСО – и протянул его ей. Она взяла его у меня, как мне показалось с некоторой опаской, но уже через минуту лицо ее прояснилось.

– Так ты, выходит, «лиловый»?

– Он самый! – кивнул я. – Лет двадцать назад нас узнавали куда быстрее и относились с большим доверием. А сейчас мы стали такой же редкостью, как и твои козы!

Радостная улыбка тронула ее губы, и небесные глаза снова засияли доверчиво и слегка лукаво.

– Больше не боишься меня? – тоже улыбнулся я.

– Нет, – покачала она головой. – Я и не боялась. Только странно как-то было. Все эти твои расспросы…

Она посмотрела на меня искоса, сверкая белизной зубов.

– Давай поговорим о твоей подруге Дивии? – предложил я. – Ты не возражаешь? Ведь я приехал сюда именно из-за нее.

Она согласно кивнула.

– Значит, ты виделась с ней за день до ее… хм… исчезновения? Это так?

– Да.

– А раньше вы часто с ней встречались?

– Не очень. Она была занята учебой, да и я не всегда могла выбраться в институт. В основном мы общались с ней по визиофону, а виделись, когда она с девочками выезжала на тренировки в горы. Я хорошо знаю эти места, и была у них чем-то на вроде проводника. Показывала им наиболее сложные участки гор и перевалы, через которые можно было пройти к ним.

– Ты упомянула о том, что Дивия неожиданно загорелась желанием съездить в Монастырское ущелье. А когда у нее появилось это желание?

Ганга на минуту задумалась.

– Наверное, недели две назад она впервые заговорила об этом… Да, я тогда еще ездила в Город по своим делам, а когда вернулась и встретилась с Дивией, она впервые спросила меня о Монастырском ущелье.

– Она уже тогда хотела отправиться туда?

– Нет. Она лишь расспрашивала меня об этом ущелье. Где оно находится, и знаю ли туда дорогу. Я поинтересовалась, зачем ей знать об этом, а она стала меня уверять, что все окрестные склоны давно одолела, и ей хотелось бы совершить какое-нибудь особо трудное восхождение. Я рассказала ей о своих опасениях и о том, какие слухи ходят об этом ущелье. Она выслушала меня и вроде бы согласилась со мной.

– Значит, до этого она не помышляла о поездке в ущелье и в разговорах с тобой не упоминала о нем?

– Никогда.

– А о чем вы беседовали с ней двадцать пятого августа?

– О чем? Да так, о разном. Но главное, она сказала мне в тот день о своем твердом решении отправиться в Монастырское ущелье.

– Она назвала день, когда собиралась совершить эту поездку?

– Точной даты она не называла. Сказала только, что дня через два-три.

– Тебя она брала с собой в проводники?

– Нет. И это еще больше обеспокоило меня.

– А с кем она собиралась совершить это восхождение?

– Одна. Она даже попросила меня никому не рассказывать об этом, чтобы никто не помешал ее «грандиозному рекорду». И еще она сказала, что такого случая больше не представится.

– Случая? – насторожился я. – Что она имела ввиду?

– Этого я не знаю, – покачала головой Ганга. – Расспрашивать ее я не стала, понимая бесполезность своих попыток отговорить от этой рискованной затеи. А потом, когда узнала об ее исчезновении, когда спасатели не нашли ее в горах, я целую ночь проревела. Мне казалось, что во всем виновата только я одна, потому что не смогла отговорить ее тогда.

Ганга опустила голову, и я заметил, что на глазах у нее блеснули слезы.

– Думаю, спасатели не нашли ее потому, что искали в другом месте.

– Как же так? – встрепенулась девушка. – Что ты такое говоришь?

– Спасатели искали Дивию у южных отрогов, за вашим поселком, а не в Монастырском ущелье.

– Но почему? – изумилась Ганга, и глаза ее округлились от удивления.

– Именно это мне хотелось бы выяснить больше всего. Пока что я не знаю. Возможно, они не знали о намерениях Дивии посетить Монастырское ущелье. Ведь она никому не рассказала об этом, кроме тебя.

– Значит, я все-таки виновата в ее исчезновении? – сокрушенно покачала головой Ганга. Она остановилась и села на траву, обхватив руками колени.

– Может быть она еще жива? – Она с надеждой посмотрела на меня снизу вверх.

– Возможно.

Я сел рядом с ней. Немного помолчав, спросил:

– Ты знаешь ее институтских друзей? Среди них были ребята?

– Я знала только девочек, – покачала головой Ганга. – Дивия была увлечена учебой и спортом, и, насколько мне известно, сердце ее было свободно. Правда, один раз она вскользь упомянула какого-то Вула…

– Когда это случилось?

– Когда? Пожалуй, вскоре после того, как ей пришла в голову идея посетить Монастырское ущелье… Да, это было во время нашего последнего разговора!

– А в связи, с чем она упомянула это имя?

– В связи с чем? Мы с ней спорили об этой поездке… – Ганга слегка наморщила лоб, припоминая подробности их разговора. – Я отговаривала ее, а она не хотела слушать меня, и сказала: «Такой возможности больше не будет. Судьба дает мне этот шанс. Вул замечательный человек!»

– А о каком шансе она говорила?

– Этого я не знаю. Она не хотела ничего рассказывать, сказав только, что вскоре я сама все узнаю.

Я задумался. Спросил:

– Может быть, она просто влюбилась в этого Вула?

Ганга отрицательно покачала головой.

– Нет.

– Ты уверена?

Я посмотрел на нее слегка недоверчиво.

– Да. Подруги откровенны между собой в таких вопросах. Дивия никогда не говорила мне о том, что влюбилась. Я же сказала тебе, что сердце ее было свободно!

– У вас в поселке нет человека с таким именем?

– Насколько я знаю, нет.

– Может быть, он один из студентов?

– Я не знаю, – девушка болезненно поморщилась и посмотрела на меня молящим взором. Я понял, что совсем замучил ее своими расспросами. Поднялся с травы, протягивая ей руку, помогая встать.

– Хорошо. Спасибо тебе за помощь. Давай прощаться? Теперь уже не далеко. Я дальше пойду сам. Чистого неба тебе!

– Постой! – остановила она меня, немного растерянная. – Максим!.. – Она колебалась. Наконец, подняла на меня потемневшие глаза. – Найди Дивию! Пожалуйста.

Взгляд ее сделался моляще-беспомощным. Сейчас она казалась такой маленькой и беззащитной, что сердце мое невольно дрогнуло. Я ласково провел ладонью по ее щеке – обычный жест доверия и дружбы, который на моем месте мог позволить себе любой.

– Обещаю, что сделаю все зависящее от меня.

Я спустился вниз по склону, утопая по пояс в цветах. Через какое-то время обернулся. Ганга все еще стояла на вершине холма и смотрела мне вслед. Я помахал ей рукой. Она ответила тем же. Я улыбнулся про себя. Думая о том, что, наверное, сама Судьба свела меня с этой девушкой, так много рассказавшей мне о Дивии Рана.