Текст книги "Три сердца, две сабли (СИ)"

Автор книги: Сергей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Где я? – вопросил он.

– В полной безопасности, – сообщил я ему, как мог надеяться, приятную новость.

– А где капитан? – без особого участия вопросил Евгений.

– Надеюсь, уже в аду, – ответил я.

Евгений кивнул, пристально, но все же расплывчато посмотрел на меня, и взгляд его более прояснился.

– А где остальные? – казалось, с интересом большим прежнего вопросил он.

– Полагаю, уже догнали своего командира, – не в силах сдержать улыбки, доложил я.

Евгений помолчал, что-то в себе размышляя, и прислушался к безмолвию, царившему кругом.

– А те, что в усадьбе оставались? Они-то где? – с определенной тревогой вопросил он, будто бы даже опасаясь моего ответа.

– Полагаю, те еще догоняют, – с истинным наслаждением доложил я. – Но уже все на марше.

Евгений вновь нахмурился и замкнулся в себе.

Тут и Полина Аристарховна подоспела с каплями.

– О, вы живы и уже на ногах, Евгений! – радостно, чересчур радостно воскликнула она на русском языке.

Евгений немедля оторвался от стены и, собрав все силы, встал твердо.

– Значит, сказка о грозной и отлично обученной партизанской партии не была уловкой… блефом? – проговорил он почти утвердительно тоже на чистейшем русском языке.

– Уж не знаю, насколько она грозна, но дело свое нынче исполнила безупречно, – с гордостью и надеждой на похвалу проговорила Полина Аристарховна.

Нантийоль однако свел брови и вновь обратил туманный взор на меня. В глубине темных очей его как бы таился под спудом некий волнующий вопрос, еще неясный для самого вопрошающего.

– Евгений, можете не скрываться более. Поручик уже признался мне, что он такой же русский разведчик, как и вы! – вдруг простодушно заявила Полина Аристарховна, окрыленная победою.

Я довольно растерялся. Евгений же, приподняв бровь, посмотрел на барышню, посмотрел на меня и… грустно усмехнулся:

– Представляется мне, Александр, что наша интрига рвется из-под нашего управления.

В его словах я услыхал едва ли не дружеский упрёк!

Вдруг мы услышали какое-то гулкое, но совершенно невнятное бормотание, и тотчас покинули потайную комнату.

Странную картину увидали мы: помещик Аристарх Верховский, робко сопровождаемый дородной, но так и не вышедшей из испуга служанкою, в мягких своих спальных тапочках неуклюже спускался по лестнице. Среди бела дня он, будто Диоген в розысках человека, нес ярко зажженную большую свечу, весело и непрерывно при том бормоча. Мы прислушались и, наконец, различили слова:

– Вот встречу их как славно… Будет им и фуагра на закуску, и геенна огненная на горячее!

Полина Аристарховна вся вспыхнула:

– Ах, простите, господа! Мой батюшка опять не в себе. Я вынуждена вас покинуть!

И поспешила вниз – в очередной раз справиться с неугомонным даже после апоплексического удара отцом.

Мы остались с Евгением тет-а-тет. Он снова потрогал раненую и перебинтованную голову и пробормотал на русском:

– Чудны дела Твои, Господи!

– Вы же не верили в милость Его! – шепотом воскликнул я, ощутив теплый прилив в сердце.

– Поверишь тут с вами, – с усмешкою пробурчал он.

Я поспешил воспользоваться минутой доверия и заметил:

– Собственно говоря, предмет нашего поединка с моей стороны полностью исчерпан. Я, в свою очередь, спас вам жизнь. И, надо же случиться такому совпадению, – тоже от своих… то есть от ваших же соотечественников. При том неприятельское войско понесло потери. Мы квиты.

Однако ж лицо Евгения побледнело, заиграли желваки, а в глазах его полыхнуло поистине гееннское пламя.

– У вас нелады с арифметикой, – холодно сказал он.

«И сей учитель туда же!» – похолодел про себя и я.

– Капитана в счет не берем, он отпетый негодяй, туда ему и дорога, – глухим голосом начал счет Евгений. – Вычитаем и его прямых сообщников, они сволочь. Остается семнадцать конных егерей, не лучших, разумеется, и мародеров по указке своего командира, но все же – солдат императора. Семнадцать отлично обученных верховых стрелков я не могу поставить против ваших троих казаков. Почти шесть к одному. Слишком дорого… и торг здесь неуместен.

– И что же вы предлагаете? – спросил я Евгения, уже закипая от его, по обыкновению, высокомерного тона.

– Поскорее завершить наш поединок, пока нам не помешало прибытие какого-нибудь очередного авангарда… – сказал Евгений. – И покуда мы окончательно не заморочили голову этой бедной девице.

– Готов немедля быть к вашим услугам, – невольно настроившись на его совершенно бездушный лад, отвечал я.

– Чудесно! – улыбнулся Евгений. – Поспешим же куда-нибудь на задворки, пока Полина укладывает отца… Мы исчезнем оба. Наша миссия «русских разведчиков» загадочна. Полина, конечно, хватится, пошлет в розыск… немного поплачет… и простит… Зато какое прекрасное воспоминание мы подарим ей на всю оставшуюся жизнь!

– Несомненно, – согласился я, чувствуя, как горло мое пересыхает от бессердечности моего соперника, еще недавно дравшегося на дуэли за честь хозяйки усадьбы и теперь не имеющего ни малейшего намерения с честью проститься с нею.

Мы стали спускаться по лестнице вниз. В мыслях своих я попрощался с гостеприимным домом и его удивительной хранительницей, с болью сердечной прося у нее прощения… Однажды Евгений покачнулся, и я вновь поддержал его.

– К тому же мы теперь в равных условиях, – заметил мой неизбывный соперник. – У меня голова так же бита, как и у вас, в глазах двоится, и я тоже могу раз-другой поразить вашего призрака-двойника, а вовсе не вас.

Мы покинули дом, стали спускаться по крыльцу, думая тотчас свернуть в службы и пройти сквозь них прямо в чащобу. Многих сил стоило мне не оглянуться на окна.

Но… воистину чудны дела Твои, Господи! Только успели мы достигнуть ближайших открытых ворот и уж готовы были навеки исчезнуть в их сумраке, как услышали громкий и взволнованный оклик из верхнего окна:

– Господа! Куда же вы?! Пришли новые и очень важные вести!

Евгений простонал. Я же будто оказался на седьмом небе!

Как по команде старшего офицера, мы дали «кругом» и пошли обратно, старательно отводя взгляды друг от друга: я скрывал злорадную ухмылку, а Евгений, вероятно, – досаду авантюриста, коему напрочь перестало везти.

Сведения, услышанные нами от передового мужицкого дозора хозяйки усадьбы, действительно оказались очень важными и своевременными. Запыхавшийся и не в шутку оробевший молодец примчался на неоседланном мерине и теперь докладывал, сбиваясь и пуча глаза, что на усадьбу надвигается новая туча, куда грознее минувшей:

– …Прямо тьма преогромнейших верховых, все с хохлами в локоть, а верховодит ими султан какой, что ли! Преогромный тож и пестрый вырви глаз.

– Не сам ли Бонапарт! – проговорила Полина Аристарховна, придыхая от волнения и, как мне почудилось, от пугливого восторга, что может возникнуть у путешественника при виде царя зверей раньше страха пред ним. – Батюшка давно пророчил… а мне и не верилось!

К моему удивлению, снисходительной улыбки я на лице Евгения не приметил. Напротив, он принял серьезный и озабоченный вид и расспросил мужика подробнее. По всему выходило, что не менее двух драгунских эскадронов приостановились в Быково, но скоро двинутся, и усадьбы Веледниково, очевидно, никак не минуют стороной.

– Штаны у «султана» желтые или какие иные? – задал Евгений с тою же серьезностью удивительный вопрос.

– Да, кажись, и впрямь как желток яичный, порты у антихриста, – подтвердил, кивая, разведчик.

– Ну ступай, погоди снаружи, – сказал ему Евгений и, подождав, пока мужик отойдет, обратился с живым чувством к Полине Аристарховне: – Примите поздравления, сударыня: к вам в гости вот-вот нагрянет король Неаполитанский собственной персоною.

– Король Неаполитанский! – прошептала пораженная хозяйка.

– Он же один из любимых военачальников императора, маршал Франции Иоахим Мюрат, – сказал Евгений. – Наконец-то гость, достойный такой прекрасной хозяйки!

Полина Аристарховна только ротик приоткрыла… и тут же прикрыла его ладошкой, не зная, что сказать.

– Первым делом прошу вас от всей души: отгоните подальше вашу партизанскую армию и прикажите ей стать хоть на время смирной деревенщиной… – проговорил Евгений, уже едва в силах сдерживать улыбку. – А то как бы мужики, вдохновленные случайной удачею, не кинулись путаться в ногах у драгун. Они как рой мух для верховых… Драгуны сметут, затопчут, и от усадьбы камня на камне не останется. Велите наводить порядок и накрывать стол к званому… вернее, как раз к незваному ужину… Надеюсь, провианта еще довольно? Изыски имеются?

– Рябчики есть добрые на леднике. Немало иного, – робко проговорила Полина Аристарховна. – Да настоящему-то королю чем угодишь?

– Какой он настоящий, о том еще поспорить можно. Однако ж в походе он, как слышно, порой непривередлив. Рябчики к месту будут. И прочее выметайте из подвалов, – разначальствовался Евгений. – Не жалейте… И не пожалеете. Чем больше будет хлопот с Мюратом сейчас, тем меньше после. Он радушие видит. И весьма ценит.

По всему было видно: что-то замышляет Евгений.

– …И нижайше прошу извинить нас, Полина Аристарховна, – добавил он. – Нам с Александром необходимо срочно обсудить наедине некоторые детали нашей секретной миссии.

– Ах, разумеется, господа! – участливо воскликнула хозяйка. – Я сама оставлю вас. Хлопот невпроворот!

Она тотчас удалилась своей стремительной летящей походкой, мы остались.

– Александр, я готов раскрыть вам важную военную тайну… тем более, что вы и так ее уже знаете, – с непроницаемым лицом, но с подкупающей доверительностью заговорил со мной Евгений. – Часть моей миссии – подыскивать кратковременные и безопасные пристанища для высших чинов Великой Армии, движущихся в авангарде. Веледниково мне, как говорится, сам Бог послал… хотя и с неприятным довеском в виде партизан, гишпанским ровня. Вам же в сем машкераде непозволительно будет показываться на глаза ни драгунам, ни тем более самому Мюрату… если ваша клятва закончить поединок еще в силе.

– Вы сомневаетесь в том, разумеется, назло мне? – с кривой усмешкой заметил я.

– Отнюдь не сомневаюсь, – качнул головою Евгений. – Напротив, предупреждаю. Сия форма порученца при новых гостях несомненно погубит вас. Я делаю вам разумное предложение: давайте же отсрочим поединок, вы пока скроетесь вдали, а я даю вам обещание, что приложу все усилия найти вас. И найду, не сомневайтесь.

Но у меня уже был готов свой план, не подлежавший обсуждению:

– Я не могу покинуть Полину Аристарховну в такой час. Имея меня… и, разумеется, вас под рукою, она будет чувствовать хотя и не полную, но все же довольно успокоительную защиту. Я слышал, что Неаполитанский король, хоть и счастливо женат, но большой волокита.

– Так что же? Стреляться, что ли, вы с ним станете?! – приподнял бровь Евгений.

– Уж как придётся, – ответил я, своим ответом ясно дав понять, что останусь непоколебим.

Евгений сжал губы и остро вгляделся в меня, словно пытаясь угадать за моими словами некий новый опасный и хитроумный замысел… Я же тотчас увидал, что не менее хитроумный тайный замысел рождается в ту же самую минуту в его голове, и мне предстоят усилия, чтобы разгадать оный. Однако усилий не потребовалось.

– Что ж, чудесно! – улыбнулся Евгений: по всему видно, замысел его в тот миг как раз сложился полностью. – Мы еще пригодимся друг другу прежде, чем завершим наше дело. И для того нам придется воскресить из мертвых капитана де Шоме.

– Каким образом?! И для чего? – несказанно изумился я.

– Надеюсь, он погребен в неглубокой могиле. – В очах Евгения вновь засверкали адовы зарницы. – Поначалу вы наверняка откажетесь, но вам придется принять мой план… и стать самим капитаном де Шоме.

Он прищурился, ожидая в свой черед насладиться моей полной растерянностью.

– Продолжайте, – взял я с него пример поистине макабрического хладнокровия.

– Да вы и сойдете за него больше, чем я. У вас усы пышнее моих, – продолжал, тем временем, упиваться собственным сарказмом Евгений. – Не смотрите на меня столь непримиримо. Я отнюдь не воображаю выставить вас на посмешище. Я предлагаю самый разумный план. Для Мюрата мы будем два отважных французских разведчика в русских чащобах. Меня он видел пару раз и мог запомнить. Я не могу оставаться здесь в одеянии «кентавра» – полуегеря-полуказака, – но надеюсь выйти из положения, поскольку лейтенантской формы ни на ком из поваленных егерей нет, а унтерскую ни за что не надену... Конных егерей Мюрат любит, сам из них вышел, но де Шоме он не знал. Капитан кичился своей голубой кровью. Он на дух не переносил маршала из трактирщиков, до скрежета зубовного завидуя ему… а значит, и на глаза ему старался не попадаться. Надеюсь, интрига становится понятна вам? Вы одеваетесь де Шоме и становитесь им на время, докладывая королю о Веледниково как о самом подходящем месте для постоя и выставляя молодую хозяйку в самом прекрасном и выгодном свете. А я получаю алиби: капитан Луи де Шоме был еще жив и невредим во время прибытия и постоя короля… Ну а потом что-нибудь придумаем. Как вам план?

– Нет слов! – только и развел я руками.

Опасался я более всего не того, что могу срезаться и все же сорву поединок, будучи изобличен и расстрелян без суда. Опасался я как раз того, что невзначай срежется Полина Аристарховна, вконец нами запутанная: не ровен час, проронит она простодушно лишнее слово и вызовет к нам обоим подозрение. Евгений-то выкрутится несомненно, но сумеет ли выпутать он меня? Однако с таким восхитительным озорством Полина Аристарховна внимала новым наставлениям, с таким удовольствием приняла новую интригу, что сердце мое успокоилось: авось пронесет!

Вдохновившись, хозяйка поспешила к батюшке напоить его покрепче валериановыми каплями, чтобы заснул, а заодно проверить, не припрятал ли он где под подушками заряженный пистолет, способный одною пулею уничтожить всех нас, вкупе с каким-нибудь ловко подстреленным французом.

Малой приятностью было надевать на себя капитанскую форму, уже успевшую пропахнуть свежей землею и остывшим трупом, однако ж пришлось потерпеть. Благо. Капитан не успел окоченеть деревянно по причине прогревшейся за день земли. Рукава и штанины оказались слегка коротки мне, но да не беда. Евгению, тоже морщившемуся, Полина Аристарховна подобрала цивильное платье от своего батюшки. Оно пришлось ему, напротив, великовато, однако его даже успели чуть подогнать на живую нитку, прежде чем зашумело и загрохотало кругом, а усадьба показалась спасительным суденышком в грозном и неумолимом потоке неприятельской кавалерии.

Вообрази, любезный читатель, необычайную троицу, вышедшую встречать короля Неаполитанского, фигуру еще более необычайную. Рослый красавец и герой, коего даже казаки уважали за безудержную отвагу, сговорившись никогда не стрелять в него, а только брать живым в плен, коли Бог благословит, – вот кто был настоящим мастером машкерада! Мундир изумрудный, штаны желточные, сапоги сияния осенней зари! И плюмажи страусовые в сажень!

«Вот бы пару перьев да на «лыцарский» шлем Пашки! – невольно позарился я в мыслях своиз. – Восхитил бы молодец Прекрасную Даму, утолил бы мечту свою до конца!» (Раненого кузнеца, понятное дело, унесли в деревню.)

Мой доклад, выученный со слов Нантийоля, никакого впечатления на короля не произвел. А вот Полина Аристарховна произвела изрядно, еще не сказав ни слова, а только сделав изящный книксен! Нарядилась она еще более ослепительно – не к встрече неприятеля, а прямиком к коронации некого принца… Но, разумеется, не платье роскошное произвело эффект на короля, – видывал он наряды и побогаче, – а несомненно красота и стать молодой хозяйки имения, едва уступавшей ростом величественному Мюрату!

– Ах! – вздохнул он. – Есть девицы в русских селениях!

И рассыпался в комплиментах и любезностях… впрочем, довольно торопливых.

– А теперь поскорее покажите мне ваш дом и самую лучшую комнату в нем для приема самого важного гостя! – с удивившей нас с Евгением деловитостью полкового интенданта потребовал он.

На предложение откушать с дороги, к нашему вящему удивлению, Мюрат отмахнулся:

– Позже. Впрочем, готовьте. Но не накрывайте, чтоб не заветрилось.

Полина Аристарховна повела короля в дом. Мы с Евгением на правах разведчиков, уже проведавших все ходы и выходы, немедля пристроились вослед, и, к нашей радости, рынды короля оттеснять нас прочь не решились.

Все дороги в доме сем вели к роскошной гостевой опочивальне, где мне уже дважды довелось трапезовать с неприятельскими командирами, опочивальни той ничуть не достойных. Теперь и духу их тут не было: чистая спальня сияла в лучах солнца, уже катившегося на закат, баснословная постель была убрана лучшим французским бельем.

– Вот, извольте взглянуть, ваше величество, – смущенно проговорила на пороге Полина Аристарховна. – Чем богаты… Не Версаль, разумеется…

– О! – довольно возгласил король, войдя в комнату. – Отчего же не Версаль?.. Я и не надеялся увидеть в глухих варварских лесах такую роскошь. Как раз то, что надо… Если только император не прикажет собрать здесь и поставить свою походную железную кровать…

– Какой император? – простодушно вопросила Полина Аристарховна.

В тот миг у меня, признаюсь, в глазах потемнело!

Мюрат громоподобно рассмеялся:

– А вы какого императора ожидали в гости, сударыня? Неужто своего?

Полина Аристарховна стояла совершенно потерянная. Я, кажется, уж овладел собою. Евгений, оцепеневши, смотрел на меня, но, чудилось, будто видит он не меня, а сквозь меня вдали – самого императора Франции, шествующего прямо ему навстречу по глухой лесной дороге.

– Прекрасный дом. Уединен. Выглядит маленьким укрепленным замком, – быстро и с весьма довольным видом проговорил Мюрат. – Прекрасная обстановка. Сведения разведки и авангардного отряда оказались верными… Готовьтесь, сударыня. Бог посылает вам невероятную возможность войти в историю. Ожидайте в ближайший час визита императора Франции.

Все мы были так поражены, что даже отстали от Мюрата, поспешно покинувшего дом. Драгунское половодье частью отхлынуло от усадьбы, остался лишь полуэскадрон стражей.

Горячечные мысли закружились вихрем в голове моей: «Я увижу самого Бонапарта! Я могу убить его, если изловчусь подобраться поближе! И тем спасу Россию от великого злодея! Конечно, погибну сам… но ведь и Полину погублю несомненно!.. Но ведь Отечество спасу… А если промахнусь, тогда все равно погибнет Полина… А не ли лучше удрать немедля и сообщить полковнику… что, полковнику! – Прямо самому светлейшему – о местоположении Бонапарта! Ежели скрываться, то прямо сейчас… И тогда черт с ними, с поединком и сим Зоилом!»

Евгений как будто наблюдал роковые зарницы, вспыхивавшие в глазах моих. Он вдруг подступил сбоку и зашептал, едва не обжигая мне ухо:

– Клянусь, я немедля убью вас, плюнув на дуэльный кодекс, если вам вздумается теперь покинуть усадьбу!

– Неужели?! – опешил я. – Ведь совсем недавно вы едва не умоляли меня скрыться подальше от нее.

– Диспозиция изменилась. Вы скроетесь, чтобы немедля донести на главную квартиру о месте тайного пребывания императора, – вполне прозорливо заметил он. – Я предупреждаю вас о том, что без колебания застрелю вас в двух случаях: если вы попытаетесь исчезнуть… или же если вам придет в голову безумная мысль совершить покушение на императора. С сей минуты я стану вашей тенью, ни на шаг не отходя от вас.

– Даже если меня крайняя нужда позовет? – с горечью усмехнулся я, видя, что и вправду мне от него не отделаться, если только сам не покончу с ним, не прибегая к дуэли.

– Не побрезгую, – так и отрезал Евгений. – Впрочем, я даже завидую вам. Судьба посылает и вам невероятную возможность – увидеть вблизи императора Франции… Тысяча дьяволов!

Внезапно появилась со своими заботами запыхавшаяся Полина Аристарховна. Пока я видел ее перед собою, я решительно отгонял от себя мысль о покушении на Бонапарта.

– Сам император!.. – всплескивала она руками. – Вообразите, господа, мой батюшка предрекал сие невероятное событие, а я не верила ничуть! Что же мне теперь делать? Как же мне принять Бонапарта, чтобы не срезаться?

– Будьте покойны, Полина Аристарховна, император Франции куда скромнее, нежели многие его маршалы, – назидательным тоном проговорил Евгений. – Он очень прост в обращении. Он вполне будет доволен простым куском поджаренного мяса и не изящным бокалом, а стаканом красного вина, коего у вас, кажется, достаточно на всю Великую Армию. Принимайте его просто и радушно, безо всякого жеманства, вот мой совет, – и заслужите полное благоволение.

– Благодарю вас, Евгений, вы меня успокоили, – застенчиво и с волнением улыбнулась Евгению Полина Аристарховна, в который раз раня мое сердце. – Да вы так опытно говорите, будто уже встречались раньше с Бонапартом.

При последних словах она очень остро посмотрела ему в глаза.

Евгений на миг смутился… но лишь на миг.

– Вы угадали, – улыбнулся он в ответ без тени лукавства. – Доводилось. При подписании Тильзитского мира и последовавших затем торжеств. – Он поспешил сменить тему и ретироваться, сказавшись занятым – разумеется, вместе со мною: – Нам с Александром необходимо немедля осмотреть все службы, дабы не осталось там ничего, что может внушить подозрения или опасения страже императора.

– Но ведь и на главную квартиру светлейшему следует доложить, что Бонапарт здесь, на пути сем, – с тем же искренним простодушием удивилась Полина Аристарховна, продолжая принимать Евгения за своего. – Может, стоит кого из моих молодцов послать, коли вам недосуг?

Тут бы мне его и разоблачить! Да что толку: опять же губить разом и в одночасье и себя, и всех Верховских, да и только…

Евгений сжал губы, прищурился, искоса хищно зыркнул на меня.

– Нами все предусмотрено, Полина Аристарховна, не беспокойтесь, – сухо и властно сказал он… и повлек меня прочь.

Я заметил при том, как в левой руке его блеснуло жало извлеченного из рукава тонкого и короткого стилета.

– Просто напоминаю вам, что я мастер по исполнению особых поручений… – прошипел он. – Но и кодекс чести готов блюсти, если не увижу опасности, грозящей моему императору.

Да, любезный читатель, оружий для тайных убийств я при себе не имел… а верно, жаль!

Точно легавые, ищущие подранка, мы пронеслись по полутемным службам. Я и сам опасался, как бы какой из храбрых мужичков не схоронился где. За то время Евгений не вымолвил ни слова, да и мне не о чем было его спрашивать. Я был крайне занят… все так же занят своими душевными борениями.

И вот снова шум и гром накатили на усадьбу. Как раз мы покинули последнюю из служб и увидели, как Полина Аристарховна выходит на крыльцо, прикрывши плечи вечерней пелериной.

– Умоляю, оставайтесь здесь, на месте! Я мигом вернусь! – тревожной скороговоркою выпалил Евгений и побежал к хозяйке.

Неслышно было, что он сказал ей, но я заметил, что она кивнула и быстрым движением передала ему какой-то предмет... То был ее маленький коварный пистолет!

Я тотчас обо всем догадался, ахнул в душе… и остался на месте, потому как вновь ничего уж не мог изменить. Много позже я получил подтверждение своей догадке. Полина Аристарховна переживала те же борения, тот же противоречивый порыв, что и я: не убить ли супостата прямо здесь, на ступенях усадьбы? И так покончить разом с нашествием. Ценой своей жизни… и жизни любимого батюшки… так что же…

Но прозорливый и наблюдательный Нантийоль был начеку. Он, верно, подозревал молодую хозяйку в тех же тайных и столь же незрелых замыслах, что и меня. И напал на нее в самый подходящий миг. Он сказал ей, поразив ее воображение, что император носит под мундиром непробиваемый панцирь, так что любое дилетантское покушение на него заведомо обречено на неудачу. Тут же он потребовал сдать ему любое оружие, буде оно скрыто в одежде, ради безопасности самой же Полины Аристарховны:

– Нас с Александром довольно для того, чтобы уберечь вас от любых опасностей, вы в том уже успели убедиться.

Полина Аристарховна растерялась, тихо отдала пистолет… и так Евгений убил сразу двух зайцев, еще ни разу не выстрелив: обезоружил отважную девицу и получил в руки пистолет – самый что ни есть удобный на случай, если внезапно придется палить в меня.

Мог ли я скрыться и поспешить к своим, пока мой Зоил искушал молодую хозяйку усадьбы, почти отвернувшись от меня? Никак. Напомню: во дворе уже стояло каре гренадеров, они настигли бы меня куда быстрее легавых. Да и пикетов кругом было не счесть.

Но вот загудел и загрохотал мост – и во двор неприметной, затерянной в подмосковных лесах усадьбы Веледниково вступил сам Наполеон Бонапарт, сопровождаемый самым приметным из своих маршалов. Прочих генералов можно было и не считать по пальцам.

Бонапарт, спустившись с коня, вдруг стал меньше и коренастей. Он мне напомнил некрупного, но могучего вепря. Множество портретов императора доводилось видать мне: они верно передавали различные черты его, но ни на одном не была отражена достоверно сия общая черта – а именно «кабанья стать». Разве что на граверном портрете, исполненном одним австрийским мастером, чье имя я запамятовал, была правдиво показана толстая короткая шея и очень массивная нижняя часть головы – отнюдь не тот полу-аристократический подбородок, что изображали из полотна в полотно льстивые или просто напуганные живописцы.

…В тот миг, когда Бонапарт сошел на землю, я уже достиг крыльца и встал рядом с Полиной Аристарховной, дабы поддержать ее духом. По другую, левую ее руку, встал вездесущий Евгений.

Зрение мое феноменально сузилось. Я видел перед собой только стремительно приближающегося Бонапарта. Исчез напрочь ослепляющий своим мундиром и величием Мюрат! Так случилось со мною однажды, в часы битвы за Смоленск: прямо мне навстречу катилось по земле пушечное ядро со свистящим фитилем, я видел только его, а весь мир вокруг свернулся, аки небеса в Судный День… и время будто остановилось… и себя самого я увидал со стороны, будто душа в испуге оставила тело, а оно продолжало стоять, дышать и смотреть на приближающуюся смерть. Тогда свершилось чудо: ядро прокатилось по лужице и как раз фитилем, он погас, и ядро, словно удивившись сему конфузу, бестолково замерло в сажени от моих ног!

И вот удивительное событие повторилось: мое тело стояло, дышало, смотрело… и даже докладывало Бонапарту…

– Парижский провансалец? Или провансальский парижанин? – коротко, точно двумя выстрелами вопросил меня император, ничуть не грассируя и без носового прононса.

– Сир! Кем скажете – тем и буду! – нашелся я… вернее мое покинутое, но отнюдь не потерявшее рассудка тело.

Бонапарт усмехнулся и перевел взгляд на Полину Аристарховну, тотчас же повторившую грациозный книксен. Император французов едва доходил ей макушкой до… простите покорно, до декольте!

– Pauline?! – приподнял он бровь. – Да, вижу, есть в вас тот же огонь, что и в моей сестре.

Полина Аристраховна, чуть зардевшись, изящно поблагодарила императора за сей сомнительный комплимент.

Бонапарт снова усмехнулся и выразился куда более пространно:

– Вы, мадемуазель, своей простой и ясной красотою и величием своим олицетворяете Москву… и более того, всю Россию! Я был бы рад, если бы и она приняла меня с тою же простодушной гостеприимностью, что и вы.

– Ваше величество, моя Родина примет с радушием и истинно русским гостеприимством всякого, кто придет к ней с миром, – изумительно изящно и определенно выразилась несравненная хозяйка Веледникова.

– По крайней мере вы не встречаете меня пушками, – хмыкнул Бонапарт и глянул, наконец, на Евгения: – А вас я видел где-то.

– Да, сир! В Милане, – по-спартански лаконично и гордо напомнил о себе Нантийоль.

– А. Да-да. Особые поручения, – на счастье Евгения, припомнил император. – Всюду поспеваете, лейтенант. Похвально!

Поток бурного французского наводнения повлек нас в дом, и охрана императора оттеснила нас с Евгением. Я уж обрадовался тому, что могу теперь ускользнуть куда-нибудь в уголок и перевести дух… Но не тут-то было! «По войскам прокатилось»: удачливых разведчиков – за стол с императором.

– …жареного цыпленка – и довольно, – донесся до меня голос императора, предпочитавшего цыплят всем прочим изысканным яствам.

После короткой паузы вновь послышался его голос:

– Ryabchick – это польский цыпленок?

Так мы угодили на ужин с Бонапартом, причем – уже не на разных концах стола, а на одном, плечом к плечу, нож к ножу… и на радость Евгению: при любом моем неверном движении он мог пустить мне пулю в бок, не глядя и при том продолжая беззаботно орудовать вилкой.

Странный то был ужин, совсем не похожий на непринужденный и веселый завтрак с неприятельскими гусарами. Как, впрочем, и на скудный обед с мародером, в чьем мундире теперь вполне по-мародерски красовался я сам. Императору подали обещанного рябчика, принудив хозяйку дома предварительно «снять с него пробу». Теперь Бонапарт вкушал его, выкатывая глаза, так яростно и жадно, будто не ел до того неделю… или же наедался впрок перед скорой битвой. Высшее офицерство Франции не отставало от своего повелителя. Позже, зимою, такой аппетит видал я лишь у пленных французов. Прозвучало два коротких тоста – первый за императора, второй за Францию, а меж ними и после Бонапарт бросал изредка короткие фразы. Несколько раз в его устах прозвучало слово «Бородино».

И длилось столь же странное чувство отрешенности моего «я» от собственного тела… Я продолжал наблюдать за всем, что происходило, как бы со стороны и с удивительным спокойствием, хотя одно наблюдение должно было бы уже пробудить во мне тревогу. Вблизи императора расположился за столом совсем молодой генерал, писаный красавец в роскошном мундире. Даже Нантийоль со своими роковыми черными очами ему в подметки не годился. Генерал неотрывно пялился, приличнее не скажешь, на Полину Аристарховну, едва попадая куском себе в рот…

Полина Аристарховна в тот час тоже сидела сама на себя не похожа: разумеется, не ниже травы, но определенно тише воды, молчаливая, бледная, опустившая очи долу.

Император был наблюдателен не хуже меня.

– Ромбар, очнитесь! – вдруг насмешливо приказал он.

Красавчик содрогнулся:

– Да, сир!

– Вижу, вам приглянулась гостеприимная хозяйка, – открыл вовсе не тайное Бонапарт.

– Разве она не прекрасна, сир? – так заалел по-юношески щеками генерал Ромбар, будто до сих пор вел жизнь девственника.

– Рекомендую, мадемуазель, – запросто обратился Бонапарт к Полине Аристарховне. – Мой самый молодой генерал, Огюст Ромбар. Нравится?

Полина Аристарховна вспыхнула. Нет сомнения, у любой девицы при взгляде на сего херувима с эполетами спирало бы дыхание… Но…

– Мне… я… – пролепетала Полина Аристарховна и совсем запнулась.

– Ромбар, вы ведь, кажется, грезили найти себе в жены прекрасную дочь русского боярина, – с наслаждением зажигал корсиканский выскочка весьма опасный огонь. – Вот шанс. Не упускайте. Я готов стать вашим шафером.