Текст книги "Сеть. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Сергей Панченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 2

Отличное время – летние каникулы. Первую неделю наслаждаешься отдыхом и свободой, но на вторую становится уже скучно. Полина многое узнала про Игорька и Валерку и их общую подругу Варварку. Она не могла понять, как отец разбирает, кто из них кто. На ее взгляд, никаких отличий между Валеркой и Варваркой не было.

– Посиди с мое на берегу – и не такое увидишь. Я сбежал сюда от бесконечных маминых сериалов, вот уж где все одинаковое! Не поймешь, ты еще тот самый сериал смотришь или начался новый. Здесь, в природе, все разные, надо только присмотреться, остановиться, замереть и наблюдать. Вон Варварка, типичная вертихвостка, и этому свидание назначает, и этому, со всех пытается поиметь свою пользу.

– Па-а-ап, это же лягушки.

– Это мой сериал, и я его смотрю. Тут еще стрекозы две летали, тоже хотел за ними понаблюдать, но их быстро слопали, и сериал закрылся.

Родители Полины жили в деревне, в которой насчитывалась сотня дворов. Белые типовые домики о двух этажах расположились в четыре ровные улицы. Крестьянский быт имел лишь ту разницу с городским, что труд здесь был в основном сельскохозяйственный. Нужно было присматривать за оборудованием молочной фермы и уборочной техникой. Отец Полины, Юрий Громов, работал наладчиком механических узлов, проще говоря, слесарем. Сейчас он был на пенсии из-за того, что по неосторожности потерял палец, когда пытался починить косилку. Страховая фирма добавляла к его пенсии немного денег. Законодательство позволяло ему уйти на заслуженный отдых раньше обычного из-за травмы. Отец не преминул этим воспользоваться.

Мама Полины, Алла, до сих пор работала учителем в школе. Процесс обучения детей претерпел значительные изменения по сравнению с классическим образованием прошлой эпохи. Как такового деления на классы не стало. Были начальные четыре класса, где всех учили одинаково, а потом включалась программа отбора по предпочтительным наклонностям. Ученик регулярно тестировался на выявление тех или иных способностей и соответственно получал свою программу. Стране нужны были специалисты, а не отличники.

Событие с профессором Блохиным постепенно затиралось в памяти. В другой обстановке оно уже казалось придуманным, сочиненным собственной памятью. Размеренная жизнь у родителей без собственной инициативы развивала комплекс ребенка: родители заботятся, родители защищают, а ты живешь в скорлупке, закрытой от проблем. Можно было забыть не то что про профессора Блохина и его чудные страхи, но и вообще про студенческую жизнь, если бы не неожиданные сюрпризы.

Ночью разыгралась гроза. Молнии сверкали друг за другом. Стены дома вибрировали под мощными раскатами грома. Полина находилась в спальне одна, и ей было страшно. Порывы ветра бросали громкие струи дождя в окна и молотили по жестяному отливу. Временами казалось, что это не капли бьются в стекло, а самый настоящий град. Полине с трудом удалось уснуть.

Разбудили ее ругательства отца. В темноте он ударился ногой о дверной косяк и теперь громко причитал. Гроза повредила трансформатор, и поэтому вся деревня оказалась в темноте. Отец пытался найти фонарь, чтобы запустить генератор в подвале. В спальне Полины царила полная темнота. Темное от туч небо создало густой непроницаемый мрак в доме.

– Пап, – прошептала Полина из спальни. – Я помогу тебе найти фонарь.

– Сиди там, не выходи, – ответил ей отец. – Еще ты расшибешься.

Полина не послушалась и спустила ноги с кровати. Она точно помнила расположение мебели в своей спальне: если пройти пять шагов вперед, то упрешься в стол, вдоль него можно дойти до шкафа, а там и дверь. Полина вышла в коридор. Отец все еще ругал дурацкие косяки.

– Я иду, – предупредила дочь.

– Неугомонная. – Отец принял ее помощь. – Осторожнее маши ногами, а то, как я, ударишься.

– Больно, пап?

– Да, кажется, палец сломал. Чувствую, как пухнет.

– Где фонарик лежит?

– На кухне, в ящике под духовкой. А-а-а, как больно!

– А аптечка у вас есть?

– Тоже на кухне, в крайнем от окна навесном шкафчике.

– Сиди здесь, я сейчас все сделаю сама.

– Осторожнее, Полин.

– Хорошо, пап.

Полина, держась за стенку, добралась до лестницы на первый этаж. Тьма была хоть глаза коли. Любой источник света сейчас бы не помешал. Дом был знаком всеми поворотами с детства, но как-то не по себе становилось от такой темноты. Полине даже показалось, что с первого этажа донесся шорох, прибавивший суеверного страха. Она встала на первую ступеньку, сделала еще шаг… Отмеряла шаги как в темную бездну. Не думала, что такое может случиться в родном доме. Ей очень захотелось разгрести тьму и разглядеть сквозь нее привычную обстановку родного дома. Полина напрягла зрение, как мышцу во время поднятия тяжести.

К ее удивлению, она увидела перила лестницы, едва проступающие сквозь мрак. Полина попробовала сильнее сконцентрироваться на мысли, что она может видеть во тьме, и еще сильнее напрягла глаза. Лестница открылась до самого низа. И мрак стал уже не черным, как антрацит, а серым, как плотный туман в предрассветных сумерках. Снова вспомнился профессор Блохин и его «пыточный» аппарат. Профессор точно оказался не чокнутым, просто гениальным. Полина смело устремилась вниз.

– Осторожнее! Не торопись! – крикнул отец, услышавший бодрый топот дочкиных ног.

Полина вошла на кухню. От холодильника с обратной стороны исходило легкое свечение. Остывающий двигатель еще отдавал тепло, видимое в инфракрасном спектре. Полина подошла к духовке, выдвинула ящик. В нем было темно и очень захламлено. Полина попробовала усилить эффект ночного зрения. У нее получилось – на кухне стало почти светло. Все виделось в черно-сером цвете, как на старой фотографии, но передвигаться в таком сумраке можно было смело.

Полина спустилась в подвал. Здесь было темнее. Она попробовала прибавить яркости. Сколько она ни тужилась, светлее не стало, только заболела голова. Ей хватало и того, что она могла видеть. Генератор завизжал стартером и затарахтел. Загорелся свет и больно ударил по глазам. Полина вскрикнула и зажмурилась. В глазах забегали радужные болезненные сполохи. Сквозь веки бил свет, и Полине пришлось прикрыть глаза руками.

– Полинка, что с тобой? – Отец услышал крик дочери и, не обращая внимания на хромоту, спустился в подвал. – Ударилась?

– Нет. Очень яркий свет.

– А чего у тебя кровь из носа? Ткнулась все-таки?

Полина почувствовала теплый ручеек под носом. Высунула язык и попробовала его на вкус. Железный, точно кровь.

– Пап, выключи свет, я глаза не могу открыть.

Отец выключил. Полина убрала руки и открыла глаза. Яркий шар лампочки остывал под потолком. Из кухни падал отсвет на лестницу в подвал. Глаза медленно возвращались к нормальной светочувствительности. Кровь из носа была связана с тем, что Полина пользовалась особым зрением. Ничего не давалось просто так.

– Включай, – попросила Полина.

На этот раз все прошло гладко. Зрение быстро адаптировалось к яркости света. Прибежала мать и сразу принялась заботиться о дочери и о муже. Полине положили на переносицу лед в тряпке и то же самое – отцу на распухшую ступню.

– Я не пойму, как можно было так пострадать из-за какой-то ерунды? Отец теперь скакать будет целый месяц на одной ноге, ты нос расшибла. В чужом доме вы бы погибли уже без света. Постой, Полин, а чего у тебя глаза такие красные?

Мать пристально посмотрела в глаза дочери.

– От удара, что ли? – предположила она.

– Наверное, мам, ерунда, сейчас пройдет, – проговорила Полина, не убирая холодный мешочек от переносицы.

– Беда с вами, – снисходительно произнесла мать. – Как дети неосторожные.

Полине было не до нравоучений матери. Все это была ерунда по сравнению с тем, что она поняла, какие горизонты перед ней открывают возможности, закачанные профессором Блохиным. Нет, он определенно гений. Он был прав, мозг такой же вычислитель, как и компьютер. К черту установленные естественным отбором функции организма, слабое зрение, плохой слух и медленные вычисления! Наш мозг способен на многое, просто ему нужна правильная программа.

В сильном волнении Полина отправилась досыпать оставшиеся ночные часы. Сон не шел. Хотелось узнать, на что еще она способна, какие возможности перекачал ей в память профессор Блохин. Лишь под утро с помощью медитации ей удалось уснуть.

– Полинка! – раздался снизу голос матери. – Хватит дрыхнуть. Завтрак стынет.

Наступило утро. В спальню потянуло сдобной выпечкой. Откинув обеими ногами одеяло, Полина вскочила с кровати. Приятные ощущения новизны и перемен дарили хорошее настроение. Полина, перескакивая через ступеньки, влетела на кухню.

Отец уже сидел за столом. Нога в перевязи покоилась на соседнем стуле. Он жевал булочку, одним глазом косясь в свой мобильный терминал.

– Всем привет! Как нога? – спросила Полина, усаживаясь на свое место.

– Перелом пальца. Сделали обезболивание, но опускать ногу все равно больно. Ломит.

Мать вздохнула и послала дочери взгляд: «У него всегда так». Отец уловил его.

– В следующий раз сама пойдешь генератор заводить.

– Хорошо. Тогда фонарь у меня будет лежать в прикроватной тумбочке.

– Вот, кстати, про фонарь. – Отец даже опустил ногу со стула, но потом зашипел от боли. – Полин, а ты что, без фонарика в подвал спустилась? Я смотрю, он на месте лежит.

– Ага, на ощупь добралась.

– Учись у дочери, отец.

– Как же ты нащупала кнопку-то? – не унимался отец.

– Так и нащупала, головой приложилась немного, – ответила за Полину мать. – Не болит голова-то? Не тошнит?

– Все нормально.

– Слыхали? – Отец переключился на новости из терминала. – Вирус какой-то в Сеть попал. То там напакостит, то сям. Не пойму, как это может произойти, весь доступ в Сеть через идентификацию ДНК. Видно, кто что выложил, что скачал. Сеть сама чудит, поди? Столько информации, что пора бы уже и запутаться. Что скажешь, студентка?

– Не по профилю вопрос. Вот наш профессор Блохин считает, что есть некие люди, научившиеся делать из себя киборгов, что им якобы доступна Сеть изнутри. Они не просто пользуются ее услугами, они находятся в ней, общаются на одном языке. Не удивлюсь, что, если это правда, то им не нужна никакая идентификация ДНК для входа.

Мать этот разговор совсем не заинтересовал. Отец немного покачал головой, как будто взвешивая сказанное.

– Не, не может быть. Фантастика какая-то. А как, ты сказала, зовут вашего профессора? – Отец полистал в терминале, что-то ища.

– Блохин, а что?

– О! Нашел! Таинственное исчезновение профессора нейробиологии Блохина… ага-ага, так-так-так. – Отец бегал глазами по тексту. – Ни камеры видеонаблюдения, ни сканеры сетчатки глаза, ни сканеры ДНК не зафиксировали передвижения профессора после того, как он вернулся домой после работы. На работу он не вышел, соседи ничего не слышали, а профессора дома нет.

– Постой, а это не тот Блохин, которому ты сдавала экзамен? – спросила мать, вытирая со стола крошки.

Полина еле удержалась на стуле. Профессор предупреждал об опасности, но чтобы о такой, как похищение… Дочь изменилась в лице, и мать это заметила.

– Что с тобой, Полин?

– Да, мам, это тот профессор, которому я сдавала экзамен. Это он говорил про киборгов.

– Да как сейчас можно исчезнуть? Даже в Сибири не потеряешься, всюду датчики, сканеры, камеры… Чудит, поди, ваш профессор.

– Да, под кроватью спрятался или в шкафу с двойной стенкой сидит. Он нормальный у вас? – спросил отец.

– Странный немного, это есть, но зачем ему прятаться?

– Ладно, найдут вашего профессора. Чего ты так близко приняла-то, аж в лице изменилась? – удивился отец.

– Да, так, говорил он мне кое-что про это на экзамене. Переживал, что за ним кто-то следит.

– Полин, да выжил он из ума уже. Мания преследования, вот и спрятался.

Полина прикинула в голове, что такой вариант не исключен. Версия с похищением и впрямь казалась очень фантастической. Сеть следила за человеком везде. Нельзя было шагу ступить, чтобы не отметиться в ее памяти. После некоторого размышления Полина успокоилась.

– Чем займемся сегодня? – спросила она родителей, беззаботно откинувшись на спинку стула.

– На речку я теперь не ходок, а то можно было бы… – начал отец.

– Бр-р-р, – Полину передернуло, – хватит с меня твоих Игорьков, Валерок и Варварок. Мам, может, прошвырнемся по магазинам?

Магазины – это интерактивные витрины. В них не было ничего настоящего. Полина и ее мама, проходя мимо витрин с одеждой, любовались в них своими отражениями, одетыми в модные вещи. Стоило сбавить шаг, как над головой отражения появлялся ценник и время доставки изготовленной под ваши особенности строения тела вещи.

Времена неконтролируемого производства и «впаривания» товара любой ценой прошли. Прогресс ступил на следующий шаг эволюции товарно-денежных отношений, выбрав баланс между потребностями людей и гуманным отношением к природным ресурсам. Качество изготовления улучшилось, время пользования вещами увеличилось.

К одежде это не имело прямого отношения. Женщины так и остались женщинами. Но вот бытовая электроника отличалась огромным запасом прочности. Все, что подключалось к Сети (а подключалось к ней почти все, что питалось от электричества), тянуло деньги с хозяев, пока работало. За холодильник не нужно было платить сразу всю сумму в магазине. Подключившись к Сети, он посылал сигнал о собственной исправности, и фирме-производителю регулярно падала сумма за его использование. Естественно, такая фирма была заинтересована в том, чтобы сумма капала как можно дольше. Если холодильник ломался, денежный ручеек, соответственно, останавливался.

Шопинг отвлек Полину от мыслей о профессоре. Они с мамой увлеченно примеряли одежду, обувь, прикидывали на плечи сумочки. Выпили вкусного кофе глясе, съели по кармашку, вспомнили, как Полина с бантами и с плюшевым зайцем в руках совсем недавно каталась на паровозе по магазину. Мелюзга, занявшая ее место в пестрых вагончиках, разглядывала Полину снизу вверх, улыбалась ей, махала любимыми игрушками. Время летело незаметно, неотвратимо, и становилось грустно, что нельзя вернуться в какой-то момент из прошлого и попробовать насладиться им еще раз.

Полина с мамой не заметили, как пролетело время, пока не позвонил отец.

– Домой собираетесь? Уже темнеет, – сообщил он.

В стенах магазина, не имевших окон, время суток всегда было одним и тем же. В руках у Полины была дыня килограмма на три, у мамы – пакет с запасом еды на пару дней. Они взяли тележку, убрали в нее покупки и покатили на стоянку. Магазин находился в двадцати километрах от деревни, в райцентре. Оказаться дома они должны были затемно.

До выхода из магазина оставалось совсем немного. Витрины все так же услужливо одевали их в наряды, заманивали потратить деньги. Полина смотрела на себя, одетую в курточку и шапку, которую никогда бы не купила… Вдруг изображение дрогнуло, разбилось на квадратики, пошло кляксами. В магазине заморгал свет, а потом потух окончательно. Несколько секунд было тихо, а потом раздались вопросительные детские голоса.

– Мам, это конец света? – спросил тонкий девчачий голосок.

– Мама-а-а, ты где-е-е? – запищал потерянный ребенок.

– Я здесь, малыш.

– Темно как! Куда идти, где выход?

– Опять свет отключили. На улице что, снова гроза?

– Ничего нормально сделать не могут. Где аварийное освещение?

В ответ на вопрос загорелся свет, но слабо, вполнакала, он продержался несколько секунд и снова отключился. Полина запомнила направление к выходу.

– Мам, держись за тележку, я тебя довезу.

Она попробовала снова провернуть тот же фокус, что и прошлой ночью. Вначале надо было поверить, что это возможно, а потом приказать себе включить инфракрасное ви́дение. Глаза напряглись. Тьма посерела. Фигуры людей, беспорядочно передвигающиеся, словно призраки, проступили из нее.

– Поехали, – шепотом сказала Полина.

– А ты видишь куда?

– Запомнила.

– Детишек не передавим?

– Не переживай, объедем. У меня молодое зоркое зрение.

– Помнится, отец тоже хвалился крепкими костями.

Еще не остывшие экраны витрин, лампы под потолком, человеческие тела светились в темноте теплом. Это было так забавно и впечатляюще. Еще бы, никто, кроме Полины, не мог этого видеть. Ее тележка ловко объезжала людей, выставивших перед собой руки, боявшихся удариться о стену или другого человека. Они с мамой быстро достигли выхода. Но здесь их ждал сюрприз – двери не открывались. Механизм не работал без электричества.

– Конец цивилизации, – вырвалось у Полины.

Под носом снова стало мокнуть. Полина приложила палец и почувствовала выступившую кровь.

– Мам, у тебя есть платочек? – попросила дочь.

– Есть, зачем тебе? – Мать протянула носовой платочек.

– Кровь носом пошла.

– Опять? Полин, почему так часто? Ты не заболела?

– Ма-а-ам, ты бы уже знала, если бы со мной было что-то не так. Это из-за темноты. Я напрягаю зрение, видать, от усилий и идет кровь.

– Зачем его напрягать, дочк, один черт ничего не увидишь.

– Это ты так думаешь, – не удержалась Полина.

– Что, хочешь сказать, что ты что-то видишь в этом мраке?

– Представь себе, вижу. Подними левую руку.

– Зачем? – не поняла мать.

– Подними и сделай шаг влево. Ты упрешься в гнома, который раздает рекламу на входе.

Мать решила проверить ребенка. Никому не понравится, когда твои дети привирают. Ее рука уперлась в гнома.

– Ты помнила, что он здесь стоял.

– Хорошо. Сзади тебя, за спиной, стоит пустая тележка.

Мать развернулась и, выставив руки вперед, сделала несколько шагов. Руки ее были протянуты выше уровня тележки, и она с ходу налетела на нее. Раздался шум и ругательства.

– Куда мне теперь? – спросила мать, дезориентированная в темноте.

– Стой там, я возьму тебя за руку.

Полина подошла к матери и подвела ее к выходу.

– Полин, ты как летучая мышь. У тебя эхолокация?

– Нет, мам, инфракрасное зрение. Но ты подсказала мне идею. Надо проверить.

– Что это значит? Этому вас в университете учат? – наивно предположила мать.

– Почти. Ладно, проехали. – Полина отпустила улучшенное зрение, и непроглядная тьма снова окутала пространство вокруг.

Заморгал свет. Зажглось аварийное освещение. Двери плавно разошлись в стороны. Народ, щурясь, направился к выходу. Полина с мамой оказались впереди всех и первыми вышли на улицу. В поселке было темно. Только лампа над входом в магазин освещала небольшим пятном пространство вокруг. Стоянка автомобилей скрывалась в темноте.

– Я думала, на дворе снова гроза, а тут тихо, звезды светят, – удивилась мама. – Почему выключился свет?

Полина снова вспомнила разговор с Блохиным, помусолила его немного в голове и снова убрала в дальние закоулки памяти. Слишком невероятно. Киборги, анонимное пользование Сетью – все это звучало как новая теория заговора.

– Сбой какой-то. Я думаю, что это последствия вчерашней грозы, – Полина сделала более правдоподобное предположение.

Они подошли к стоянке и выбрали себе двухместный автомобиль с вместительным багажником. Такие машинки, как правило, чаще попадались возле больших магазинов. Их и проектировали как хозяйственные сумки на колесах. Полина взялась за ручку двери. Она не шелохнулась.

– Черт, у машин нет выхода в Сеть без света.

– А как же нам домой попасть? Отец там уже волнуется.

– Так, так, помнится, нас инструктировали в универе, что машины могут передвигаться автономно. Осталось вспомнить, как попасть внутрь. – Полина почесала затылок.

Ее память, виляя по закоулкам мозга, наткнулась на информацию, перекачанную профессором Блохиным. Помимо формул, алгоритмов и прочих, свойственных искусственному разуму способов обработки информации, там имелись и общие знания в быстро доступной форме, интерпретированные в личный опыт. Полина, не отдавая себе полного отчета в том, что она не может этого знать, произвела следующие манипуляции. Потянула ручку открывания двери до тех пор, пока не засветилась информационная панель в автомобиле. После этого она приложила руку, той частью, где был вшит идентификационный чип, в район нижней кромки лобового стекла, за которым изнутри светился слабый красный огонек. Огонек замигал и загорелся зеленым. Одновременно щелкнули замки открывания дверей.

– Готово! – Полина открыла дверь. Она была уверена, что воспользовалась новыми знаниями.

Мать удивленно посмотрела на нее, но ничего не сказала. Молодежь всегда лучше разбиралась в технике. Она подкатила тележку к багажнику и переложила продукты. Народ бестолково суетился возле машин, приученный Сетью только к одному варианту ее открытия. Они проводили взглядами единственный автомобиль, покинувший стоянку.

Машина до выезда из поселка пропетляла по непривычно темным улицам. Дороги были пусты. Создавалось ощущение покинутости, безжизненности поселка. Лишь однажды им попался молодой отец, тащивший одного ребенка на руках, а второго за руку. Полина и мама одновременно подумали о том, что понятия не имеют, как найти ребенка без Сети, тем более в такой непроглядной ночи.

Машина выехала на трассу. Перед ними проскочил грузовик, и больше никого не было. Ни один способ получения развлекательной информации в машине не работал. Тишина была непривычной. Она усугубляла ощущение тревожности, предчувствия каких-то неблагоприятных перемен. Будто бы с отключением электричества весь мир стал другим, не созданным для человека. Люди привыкли к своей скорлупке из технологий. Вне скорлупы мир казался опасным.

За спиной вспыхнули огни поселка, и тут же в машине включился развлекательный канал. Все сразу встало на свои места. Тревожные мысли растворились в музыке, льющейся из динамиков. У матери сработала связь.

– Едем, к дому подъезжаем. В поселке свет вырубился… Не, грозы не было, а у вас? Понятно. Через пять минут будем, пока. – Мама повернулась к Полине. – У них тоже света не было и грозы. Чудеса.

Полина проснулась рано. Ей хотелось скорее испытать свои новые возможности. Она нашла в Сети задачки для математиков и попробовала решить их. Поначалу ей не удавалось. Не так-то просто было понять, как это делается, какой запрос отправить в мозг, чтобы он активировал правильную программу. Для Полины все эти формулы на экране были просто абракадаброй, поэтому она решила начать с легких примеров сложения и вычитания трехзначных чисел. Тут мозг сразу понял, что от него требуется, и без проблем решал примеры.

Стоило Полине глянуть на столбики цифр, как ответ уже был готов, и она чувствовала, что это правильный ответ, как будто самостоятельно совершила все арифметические действия. Полина усложнила задачу, применила умножение и деление. Это никак не повлияло на скорость подсчета – ответ выдавался мгновенно. Тогда она попыталась решить простые уравнения. Снова тот же результат. Правда, проявился побочный эффект – начала болеть голова. Через два часа она стала раскалываться, и в первое же посещение туалета ей сообщили, что нужно отдохнуть, так как поднялось внутричерепное давление. Любопытство подстегивало проверить еще какую-нибудь новую способность, но Полине не хотелось с младых лет получить инсульт. Хотя последствия его хорошо лечились.

После таблетки обезболивающего Полина отправилась погулять по окрестностям. Отец хотел пойти с ней и свернуть к реке, но компаньон из него сейчас был неважный, и вообще, Полине хотелось побыть одной. Она чувствовала, как становится другим человеком, и ей нужно было подумать, как к этому правильно отнестись и как наилучшим образом распорядиться новыми возможностями. Основной вопрос, который она хотела решить для себя: афишировать или нет перед родителями свои способности. Что, если Блохин прав и это может навредить ей и ее семье? Полина решила пока не посвящать родителей в свою тайну.

Ветер приносил с полей запах разнотравья. Если закрыть глаза и вдыхать этот аромат, то можно представить, что плывешь в океане из запахов и звуков насекомых, птиц и ветра. Большой жук басовито пробарражировал на уровне головы. Мошкара зазвенела над луговыми цветами. Оса закружилась над головой, приняв яркую заколку за настоящий цветок. Высоко в небе, резкими отрывистыми возгласами, закричал кобчик. Не иначе как решил погонять воробьев.

Полина подняла голову и увидела высоко в небе две точки. Одна из них точно принадлежала хищной птице. Кажется, кобчик решил полакомиться голубем. Несчастная птица выполняла фигуры высшего пилотажа, только чтобы не попасться на обед. Кобчик, ломая крылья, резкими маневрами пытался сесть на хвост голубю. Полине стало интересно разглядеть воздушный бой в деталях. Она прикрыла ладонью глаза, чтобы не слепнуть. Схватка была высоко. Снова, как прошлой ночью, глаза напряглись, но вместо инфракрасного зрения Полина почувствовала, что картинка стала приближаться – вначале немного, словно протестировала новую способность, потом смелее. Кобчик и голубь теперь были видны как птицы, а не как точки. Еще сильнее… Картинка из-за сильного приближения задергалась в такт пульсу. У кобчика можно было рассмотреть цвет оперения.

Схватка птиц постоянно выпадала из поля зрения. Двигать глазами нужно было осторожно, филигранно, как инструментом с тонкой настройкой. Этому еще предстояло научиться. Голубь полетел к земле по спирали, как будто вошел в штопор. Кобчик настигал его и почти настиг. Голубь, наверное, уже почувствовал затылком победный крик хищной птицы, но не испугался и со всего маха ввинтился в кусты орешника. Кобчик влетел следом, но ударился о ветви и упал на землю. Голубь спасся.

Полина видела все, как будто это было снято на камеру для передачи про животных с очень близкого расстояния. Еще одной обнаруженной у себя способностью стало больше. Голова снова разболелась. На сегодня экспериментов с собственным мозгом было достаточно. Полине стало интересно узнать, была ли в этой свалке возможностей способность, влияющая на физическую силу или выносливость. Хотелось стать не просто интеллектуалом с высоким быстродействием мозга, но и иметь пропорциональные этому физические способности.

До дома она решила пробежаться, представляя, как это делает гепард, антилопа или страус, на худой конец. Никакая из воображаемых картинок никак не повлияла на скорость бега или усталость. Полина быстро выдохлась, едва осилив один километр. Природу не обманешь: если не тренировать тело, то никакими программами в голове этого не исправить. С другой стороны, можно было как-нибудь проверить организм на выделение гормонов и веществ, влияющих на скорость химических реакций в клетке. Не воспринимал же профессор Блохин человека однобоко, как биологический компьютер, сидящий на месте и вычисляющий результаты? Сила и выносливость не так прямо, как зрение и слух, но все же зависели от работы мозга. В стрессовых ситуациях люди способны на многое. Важно было понять, как правильно приказать мозгу включить нужный рычаг – к примеру, выработку АТФ в большем количестве, чем обычно.

Не всё сразу, Полина это понимала. Организм и так с трудом переваривал непривычные нагрузки, что могло привести к плачевным последствиям. Сеть могла заметить, что с девушкой творится что-то неладное, и упечь ее в больницу для глобальной проверки. Если причины изменений в организме для Сети станут непонятны, то недолго попасть под карантин до выяснения причин. Полине не хотелось кому бы то ни было признаваться в своих новых способностях. Душу грела мысль, что она является уникальным человеком, в чем-то лучше других. Это было эгоистично, немного подло по отношению к другим людям, не меньше ее заслуживающих право обладать необычными способностями. Но быть немного читером, когда другие играют как умеют, так приятно.

Головная боль прошла сама собой. Подъем сил и торжественная приподнятость духа, которая обычно бывает у людей, носителей важной тайны, придавали оптимизма, который, в свою очередь, обладал доказанными наукой лечебными свойствами. К дому она подошла вприпрыжку. Отец сидел в кресле на веранде. Упрятанная в повязку ступня покоилась на стуле.

– Я бы тоже хотел так скакать, – позавидовал он дочери. – Где была, что видела?

– Да так, природой любовалась. От города отдыхала. Как нога?

– Побаливает. – Отец пошевелил ею. – А-а-а!

– Давай съездим в больницу в поселок. Там тебе наложат нормальную повязку с восстанавливающим составом. Три дня, и будет лучше прежней.

– Не надо, сама заживет. Не люблю я эти больницы, чувствую себя там как черт в церкви.

– Поэтому и отправил меня на врача учиться, чтоб я тебя дома лечила?

– Если бы я решал, кем ты должна стать, чтобы мне польза была, то я бы отправил тебя учиться на повара. Надоела мне эта заказная еда. Так хочется чего-нибудь приготовленного руками, с другим, нормальным, вкусом.

– Фу-у, ужас! – Полина представила свою судьбу, если бы выбрала профессию повара. – Ни за что!

И гордо прошла мимо отца.

Минул месяц каникул. Полина незаметно для семьи совершенствовала свои способности. Мозг тренировался, как и любой человеческий орган, привыкал к нагрузкам. Скорость доступа к нужному умению ускорилась. Полина стала чувствовать, какую мысль послать, чтобы получить мгновенный отклик. Теперь ей хотелось использовать одновременно несколько сверхспособностей, но, кажется, алгоритм выбора являлся однозадачным. Когда она пыталась прибавить слух, уходило орлиное зрение. Когда быстро считала в уме – все остальное отключалось. Очень хотелось пообщаться на эту тему с Блохиным, но он так и не объявился.

Было ли это похищение или просто старый чудак решил исчезнуть, применив свои знания, оставалось неясным. Если он был прав, то этот мир являлся не настолько безопасным, как все считали. Однажды Полина попробовала рассчитать в уме вероятность того, что случилось с профессором. Она выписала на листок все факты, указывающие прямо и косвенно на то, о чем он предупреждал. Его собственные опасения насчет неких киборгов, отключения света, участившиеся в последнее время неполадки в Сети… Девушка чувствовала, что у нее есть аналитическая программа, способная просчитывать вероятности. Подспудно она ею пользовалась, но по-бытовому, и это выглядело как обычные догадки.

Полина обдумала каждый факт, прочувствовала его и задалась целью высчитать вероятность. Спустя несколько секунд задумчивости в голове появился образ, какой обычно случается при озарениях. Ясная мысль, как долго ускользающая догадка, наконец-то позволила Полине открыть тайну. Профессор был похищен. Каким бы он ни был гением, провернуть такое в одиночку невозможно. Если только он сам не являлся членом той мифической организации, о которой предупреждал. Тут аналитическая программа давала минимальную вероятность. Стало быть, мировой порядок не так безопасен и стабилен, как в это хотелось верить.

Полине представлялось, что некая группа ученых, вечных нонконформистов, которые обязательно водятся в любом социуме, решили избавить людей от полной зависимости от Сети. По идее, немного иной взгляд на эту зависимость человечеству не помешал бы. Люди и так превратились в спящих мух, лениво проживающих жизнь в безопасной среде. Растрясти их, показать жизнь с другой стороны – опасной, но более увлекательной и полной – было благим делом. Нужна была только красная линия, дальше которой заступать не рекомендовалось, чтобы не начался неуправляемый хаос. Полина подумала, что нужно было усилить колонизацию Луны и Марса. Там жизнь намного опаснее, и колонизаторы, вернувшиеся на Землю, могли бы создать у людей ореол героизма и желания подражать. Войны, криминал, сомнительные проекты были не нужны. Полина помнила из истории о миллионах жертв и потерянных поколениях. Колонизация планет, строительство космических станций были тем самым делом, которое могло дать замершему социуму новый толчок и желание развиваться.