Текст книги "Сеть. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Сергей Панченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Позывы из легких становились все настойчивее. Полина держалась, но чувствовала, что непроизвольный спазм легких случится совсем скоро. Она осторожно встала, открыла дверь автомобиля, который похитил ее. Нащупала свою сумку, вынула из нее запасную майку, смочила водой. Она приготовила ее на тот момент, когда придется сделать вдох. Полина точно не знала, пропустит или нет такой фильтр сложную молекулу эфира. Эритроциты в первую очередь подцепят ее, а не кислород. Если мокрая тряпка окажется неэффективной, то она отключится мгновенно.

Грузовик резко остановился. Полина едва сдерживала спазм легких. Механизм открывания задней двери загудел и включился. Дверь поползла вверх. Полина броском выскочила на улицу, сделала глубокий вдох и тут же перешла на тепловое зрение. В глаза ударил свет фонаря. Полина даже не успела ничего разглядеть вокруг. Полагаясь на удачу, она закрыла глаза и бросилась прочь от грузовика. Через пару секунд она открыла глаза и едва успела отреагировать на дерево перед собой.

Полина мчалась по лесу. В спину ей светили два фонаря преследователей. Еще не восстановившийся до нормы уровень эритроцитов действовал как допинг. Полина бежала как лань, перепрыгивая через поваленные стволы деревьев и мелкие овражки. Ей показалось, что в таком темпе она сможет нестись несколько часов. Так легко ей никогда не бежалось. Едва она так подумала, как в спину что-то больно ударило. Ноги сразу завязли, как в желе, голова закружилась. Полина пробежала еще несколько метров и упала.

Глава 4

Где-то рядом за стенкой два мужских голоса переговаривались между собой. Полина напрягла слух.

– Чуть не сбежала от нас эта сучка. Если бы Санёк не попал в нее, так и смылась бы. Не поверишь, метров по пять прыжки делала. Я потом сам шагами измерил ее следы. – Наверное, этот голос принадлежал одному из ее похитителей.

Полина пошевелила руками. Они были связаны за спиной. Движение отдалось болью в спине, в том месте, куда ее ударило во время бегства.

– Я не могу поверить, что человека можно вот так взять и запрограммировать, как компьютер, – ответил второй мужской голос с нотками южного выговора. – Вмешательство в мозг всегда приводит к побочным эффектам.

– Мы следили за этой, на дуру она не похожа. Даже старалась не выделяться на фоне других.

– Пойду проверю, может быть, пришла в себя наша газель. Как там ее зовут? – спросил человек с южным акцентом.

– Полина. Громова.

– Вах, красивое имя.

Раздались шаги, а потом щелкнул замок в двери. Дверь бесшумно распахнулась. Полина зажмурилась. В нос ударил запах с улицы. Теплый и влажный, как в знойный летний день после короткого дождя.

– Эй, девушка, пора вставать. Тебе в туалет пора, наверно. Ты уже сутки спишь.

Мужчина был прав. В туалет уже давно хотелось. Полина приоткрыла один глаз. Перед ней стоял невысокий коренастый человек с кудрявой шевелюрой, крючковатым носом и темной обильной щетиной. Южанин, она не ошиблась.

– Очухалась! – сказал он громко, чтобы его услышал второй мужчина. – Добро пожаловать в свободный мир.

Полина попыталась сесть, но связанные руки не позволили ей этого сделать. Южанин помог подняться, но развязывать не стал. Полине показалось, что он ее боится. Мужчина так осторожно помогал ей, как будто был готов отскочить при первой опасности. Вошел его напарник. Здоровый, с бритой наголо головой. На вид он был ближе к приматам, чем к людям. Скелет его был сформирован для выполнения тяжелой физической работы, а покатый узкий лоб указывал на скромные умственные способности.

Голова еще кружилась, болела, и подташнивало.

– Где тут у вас туалет? – спросила Полина у кружащихся фигурок.

Здоровяк взял ее под руку и стянул с кровати, как невесомую куклу. Ноги не слушались, были как ватные и тряслись в коленках. Если бы здоровяк не держал ее под руку, она бы не устояла. Полину вывели в коридор. Вдоль всей левой стороны находилось большое панорамное окно, открывающее вид на синее море, кипарисы и поросшие лесом горы. Полина решила, что это экран. Ей сейчас было не до того, чтобы интересоваться местом, в котором она оказалась. Сильная рука толкнула ее в туалет.

– Руки развяжи, – почти приказала она.

Здоровяк немного помялся, но выполнил просьбу. Он открыл дверь и подтолкнул девушку в туалет. Полина чуть не упала на кафельный пол. Дверь громко хлопнула за спиной. Кисти затекли и ничего не чувствовали. Полина обшарила карманы. Терминала в них, как и следовало ожидать, не оказалось. С трудом удалось расстегнуть пуговицу и молнию. Полина не спешила вставать с унитаза. Она смотрела на свое бледное отражение в зеркале и думала, как быстро привести себя в норму. Хотелось как можно быстрее избавиться от последствий интоксикации, мешающей чувствовать себя нормальным человеком. Какие-то глобальные мысли о ситуации, в которой она оказалась, не думались. Слишком все круто перевернулось, чтобы это осознать и принять.

Чуть-чуть больше кислорода, чем обычно, ускорило метаболизм. В комнатке стояла раковина с краном. Полина присосалась к нему. Вода должна была скорее промыть организм и вывести токсины. Охранник постучал в дверь, обеспокоенный задержкой девушки. Чего он боялся? Здесь не было даже окошка, чтобы сбежать.

– Считаю до трех! Не выйдешь – я сам зайду.

– Иду, – отозвалась Полина.

В руках только сейчас появились нормальные ощущения. Ладони покалывало мелкими иголками. Карусель головокружения успокоилась, и стало намного лучше. Здоровяк стоял подле двери, и как только Полина вышла, сразу накинул ей на запястья наручники.

– К чему такая осторожность, гигант? Что за манеры обращаться с девушками в свободном мире?

– Нормальные манеры. – Здоровяк крутанул Полину в нужную сторону и подтолкнул. – Свободный мир не для тебя, а для нас.

Полина догадалась, и это было очень смелое предположение, что в этом месте нет контроля, установленного Сетью. Для обычного гражданина понятия Сеть и Земля были синонимами. Все знали, что нет такого места на Земле, где за тобой не было бы пригляда. Ан нет, выходит, что есть.

Полина готова была поклясться, что окно справа – на самом деле большое стеклянное окно, а не экран. Десяток мух ползали по нему с обратной стороны. Если бы это был экран, то картинка подавалась бы на него с камеры, на линзе которой десяток мух занял бы всю линзу.

– Зачем я вам? – спросила Полина, зная ответ.

Интересно, что ей будут врать.

– Скоро узнаешь. – Все, чем ее удостоили.

В комнате, в которой ее содержали, уже ждал обед: два кубика герметичной термопосуды и большой бокал с темным напитком. Состояние Полины улучшилось, и она почувствовала, что голодна. В первом кубике находился плов. Совсем не такой, какой она привыкла заказывать: более ароматный, темный, с бо́льшим количеством мяса. Вкус его оказался более насыщенным. Если бы Полине сейчас было до сравнений, то она сказала бы, что ничего вкуснее не ела. Обед занял продолжительное время из-за того, что есть в наручниках оказалось совсем неудобно.

Слух приходилось держать на максимуме, сканируя все звуки вокруг. Голосов и звуков раздавалось много, но они доносились издалека и не затрагивали судьбу Полины. Ее волновал вопрос: зачем она им? Вытянули бы из Блохина знания да и воспользовались бы ими в своих целях. Сквозь сумбур мыслей и остатки тумана Полине пришел ответ, что Блохин специально не держал в себе свои знания. Как только он понял, что они могут попасть не в те руки, то оставил в Полине единственную копию, а остальное уничтожил. Будь проклят этот экзамен!

Полина спросила себя, что будет с ней, когда она поделится знаниями с организацией, похитившей ее. Все, что ей сейчас хотелось, – это вернуться домой и зажить прежней жизнью. Не нужны были никакие сверхспособности, спокойная жизнь стоила дороже. Ответ пришел не тот, который она хотела. Свидетелей никто отпускать не будет. Ее либо уничтожат, либо завербуют, сделав так, что ей придется работать на них, даже против своей воли. Стало неимоверно жалко родителей. Они теперь уже были в курсе того, что она пропала. Мать с отцом представились ей одинокими, потерянными, сидящими на ее кровати с выражением скорби на лице.

– Ну уж нет, дудки! – Полина сжала кулаки и метнула воинственный взгляд в сторону двери. – Обрадовались, что девчонку поймали! Слабую и бестолковую. Думайте так и дальше, а я придумаю, как провести вас всех. Посмотрим, как ваши силиконовые мозги будут работать против отборного, улучшенного серого вещества.

Тепловое зрение выявило в комнате несколько камер. Кто-то хотел созерцать ее со всех сторон в объемном варианте. Полина уплетала плов, запивала его темным напитком, напоминающим пиво. Во второй коробке она нашла суп харчо. Его вкус тоже оказался восхитительным, умеренно острым, чесночным, с ароматом натурального дыма. Если здесь присутствовала такая дикость, как стеклянные окна, то вполне возможно, что и еду готовили на костре.

После сытного обеда глаза заволокло туманом. Ослабленный организм еще нуждался в отдыхе. Даже чувство тревоги, не отпускающее ни на минуту, оказалось слабее желания выспаться. Полина решила ему отдаться. Сон завладел ей мгновенно. Показалось, что прошло не больше минуты, когда послышались шаги в коридоре. Девушка резко открыла глаза. Даже во сне у нее получилось удерживать слух на более высокой чувствительности.

Щелкнул замок. В распахнутую дверь вошел здоровяк и еще один мужчина, незнакомый, чуть ниже ростом, но тоже крепкой комплекции. Чего они так ее боятся?

– Пошли с нами! – грубо произнес здоровяк.

– Развяжите хоть. – Полина протянула руки. – Жмет.

– Нет.

Полина встала с кровати, мельком заметив, что старые часы со стрелками отмерили два часа с того момента, как она решила поспать. Здоровяк взял ее за локоть и направил к выходу. Второй мужчина стоял у дверей. На бедре у него висел полицейский электрошокер. Меры безопасности еще больше удивили девушку и немного позабавили.

– Бу! – напугала Полина второго мужчину, когда прошла мимо него.

Мужчина вздрогнул и схватился за шокер.

– Сучка! – попытался он ругательством нивелировать неожиданный испуг.

– Еще раз выдашь такой номер – получишь дубинкой по спине. – Здоровяк напомнил Полине, что она пленница.

Полину вывели на улицу. Яркое горячее солнце слепило. Воздух благоухал непривычными ароматами и был наполнен стрекотом цикад. Глаза привыкли к свету. Девушка осмотрелась. Ее вели вниз по дорожке, мощенной бежевой плиткой. Вдоль дорожки росли аккуратно стриженные плотные лавровые кусты. За ними, как солдаты в почетном карауле, стояли ряды кипарисов. Вниз, по дорожке, у самой кромки голубой воды расположились одно– и двухэтажные домики: небольшие, с красными крышами, окошками, прикрытыми ставнями-жалюзи. Их было не больше десяти. Больше и не поместилось бы из-за того, что скалы, опускающиеся в море, ограничили пространство для строительства.

Место оказалось красивым, и приятнее было представить, что оно создано для отдыха, а не для прибежища преступной организации. Полина сосчитала ступени. До входа во двор их было триста двадцать девять. Двор дома был огорожен кирпичной стеной, покоящейся на каменном фундаменте. Смотрелся забор основательно, могуче, как будто предназначался для выдерживания долгой средневековой осады. Сам двор оказался непривычно большим. Наверное, из-за того, что в нем было пусто. Вымощен он был той же плиткой, что и ступени. В глубине двора стоял двухэтажный дом с балкончиком. Под балконом росли два оливковых дерева, заключенные у основания в красивую каменную чашу. Дверь на балкон отворилась, и на него вышел мужчина средних лет с аккуратной бородой. Одет он был в атласный халат. В одной руке у него находился большой бокал. Он поднял его в знак приветствия. Полина поняла, что этот знак для нее, а не для спутников. Здесь все выглядело совсем не так, как должно быть у похитителей. Слишком тихо и умиротворенно.

Полина приблизила лицо мужчины. Борода добавляла возраст, но по глазам можно было предположить, что ему не больше шестидесяти. В уголках глаз начали появляться морщины, в бороде проглядывали седые прядки. Хотя могло быть и сорок, если он не дружит с Сетью и не принимает предписываемых ею антивозрастных процедур.

Полину завели в кондиционируемую прохладу дома. Вся обстановка в просторном холле была выполнена в старинном стиле. Деревянная мебель, на полах – ковры, на стенах – картины классиков. Хозяева дома, должно быть, скучали по старым временам, когда все было лучше, или на самом деле отвергали все, что появилось в мире после информационно-социальной революции, создавшей Сеть.

Старинную обстановку можно было назвать уютной. Она прекрасно сочеталась с внешним видом дома и с атласным халатом его хозяина. Мужчина вышел навстречу. Бокал его был уже пуст, а на лице – самая добродушная улыбка, которую он смог на себя наклеить. Полина была неплохим физиономистом и умела отличать поддельные эмоции от наигранных. Мужчине в халате были нужны программы в ее голове.

– Ионас, что ты вцепился в это хрупкое создание, как краб? – Не меняя выражения лица, хозяин дома попросил вышибалу отпустить девушку.

Здоровяк отпустил Полину и сразу взялся за электрошокер-дубинку. На руке у девушки остались следы его пальцев. Ионас и второй мужчина не сводили с нее глаз, готовые в любой момент пустить в ход оружие.

– Добрый день, Полина. Меня зовут Филиппос. – Хозяин дома сделал легкий кивок. Старомодный жест. – Как вам в наших краях?

– Зачем вы меня похитили? – Полина вложила в голос все накопившиеся эмоции.

– Потому что ты не захотела приехать сама. – Филиппос помахал бокалом. – Людей стало тяжело сковырнуть с насиженного места. Они перестали думать самостоятельно. За них все решает Сеть.

– Вы могли бы просто спросить меня? Зачем было красть? Это дикость, варварство! – Голос Полины дрогнул.

– Хотел еще раз убедиться, что мы с тобой не ошиблись. – Филиппос поставил стакан на деревянный столик. – Что мы стоим на пороге, проходите в дом.

Филиппос развернулся. Его халат заструился переливами атласного шелка. Полину снова крепко схватили за локоть и повели следом за хозяином дома. Вместо того чтобы пройти в гостиную, они спустились в подвал. Второй мужчина накинул ей на голову непрозрачный колпак. Полина испытала приступ клаустрофобии и страх перед неопределенностью. Она взяла себя в руки и попробовала применить инфракрасное зрение. Темнота наполнилась проникающими через ткань свечениями тел и нагретыми электроприборами.

Прямо перед Полиной загорелся оранжевый вертикальный огонек цилиндрической формы. Он двинулся влево, потом вверх. Полина водила глазами за ним, но не двигала головой. Потом свет резко приблизился к лицу, как будто ее хотели ударить этим нагретым предметом. Полина резко отклонилась.

– Вот сучка, видит! – донесся удивленный голос здоровяка.

– Ионас, никаких грязных эпитетов по отношению к этой девушке. Она наш гость.

До Полины дошло, что это была проверка, и сейчас она раскрыла перед ними, что может видеть в тепловом спектре. Мешок с головы не сняли. Открылась дверь, и Полину повели по гулким коридорам. Она видела только редкие пятна света и пыталась запомнить все повороты. Ее поставили на шаткий пол. Загудел электромотор, и пол понес ее вверх. Движение длилось минуту. Редкие огни проскакивали сверху вниз. Пол дрогнул и остановился. Снова крепкая рука дернула Полину. Еще минута гулких шагов по коридору.

В глаза ударил свет большого количества ламп. Мешок неожиданно сняли с головы, и Полина чуть не ослепла. Ей пришлось зажмуриться и прикрыть лицо руками.

– Как здорово, наверное, быть чуть-чуть лучше всех? – Филиппос поджал нижнюю губу. – Скажи честно, ты бы хотела сделать так, чтобы все люди смогли обладать теми же способностями, что и ты?

Полина едва начала различать обстановку места, в которое ее привели. Зал, метров двадцать на двадцать, без окон, оборудование вдоль стен. Полина не стала отвечать Филиппосу.

– Ладно, можешь не отвечать. Я знаю ответ. Быть лучше всех намного приятнее, чем быть одним из одинаковых. В твоем случае это тихое балование самолюбия, редкие проявления превосходства на публике, потому что скромность – это твоя натура. Достанься способности Ионасу – все было бы по-другому. Он бы весь мир перевернул с ног на голову. Поэтому бодливой корове Бог не дает рогов. Но одна общая черта – нежелание сделать всех равными тебе – есть у всех. Согласись, что эта черта совсем не добродетель? – иронично поинтересовался Филиппос.

– Я… я не знаю. Мне не хочется дискутировать с вами. Я не в том состоянии. Скажите, что я должна сделать, чтобы вы меня отпустили домой? – Полина умоляюще посмотрела на него.

Тот изучал ее некоторое мгновение, а потом засмеялся.

– Вы слышали… домой? – хохоча, спросил он у вышибал. – Не ожидал я от тебя такого вопроса, Полина.

Вышибалы ржали. У Полины на глаза навернулись слезы. Этот смех для нее значил только одно – никакого возврата домой добровольно не будет.

– Развяжите ее, – сквозь смех попросил Филиппос Ионаса. – Чем раньше поймет, зачем она здесь, тем лучше.

Ионас снял наручники. Второй страховал его, держа электрошокер в вытянутой руке. Чего-то Полина не знала о себе. Почему с ней обращаются как с диким зверем? Ведь у нее ни разу не получилось активировать физические сверхспособности, кроме того случая во время бегства в лесу. Но тогда это было следствием высокого содержания кислорода в крови. Даже в том состоянии она могла только убежать, но никак не сладить с тремя взрослыми мужиками. Может быть, Блохин что-то наплел им, надеясь, что те не рискнут похитить ее?

Полину оттолкнули. Она чуть не упала. Ионас, держась за дубинку, отступил к дверям, где его ждал Филиппос и второй охранник.

– Желаю нам удачи! – крикнул перед уходом хозяин дома.

Троица исчезла за толстой дверью. Полина осталась одна посреди зала. Посмотрела вокруг тепловым зрением. Зал был засвечен сильно нагретым оборудованием и лампами дневного света. Обострила слух и смогла различить в дальнем конце зала, за стеной, шум приближающихся шагов. Неприметная дверь, сделанная под одно со стеной, открылась. В помещение вошел профессор Блохин. По-старчески щурясь, приглядывался к Полине, подошел ближе. От удивления его глаза становились все шире.

– Ты… ты та студентка, как тебя… Громова, да?

– Полина Громова, Владимир Константинович. – Полина не меньше профессора была удивлена его появлением.

Профессор подошел к Полине и прижал ее голову к себе.

– Прости, девочка, прости, не думал, что все так обернется. Вот я старый дурак, зачем тебя ввязал в это дело? Тебе не били? – Блохин отстранил Полину и осмотрел ее.

– Нет, обошлось. Держали связанными руки, и все.

– Прости, Полина. Они мне намекали, что знают, как заставить меня вернуть все мои наработки, но я не думал, что они имели в виду тебя. Был уверен, что они про тебя не знают. Изверги! Ничего святого!

– Где мы находимся, профессор? Почему здесь не работает Сеть? – Полине не хотелось больше выслушивать душевные терзания преподавателя.

– Где-то в Греции, скорее всего на острове. Я не выходил отсюда ни разу. Вся моя территория – вот этот зал и небольшой балкончик, вырубленный в скале. Не могу поверить… – Профессор горестно замотал головой. – Теперь они заставят меня плясать под их дудку.

– Почему здесь не действует Сеть, Владимир Константинович? – повторила вопрос Полина.

Профессор вздохнул.

– Не помню, я не рассказывал тебе про мои предположения о существовании киборгов?

– Рассказывали. Вы предположили, что кому-то удалось соединить нервы и провода и создать интерпретационный язык для общения.

– Я был прав. У них целая армия таких людей, которые просто сидят в Сети и творят все что угодно. Отключают камеры где нужно, угоняют машины, создают невидимые участки, как этот. Представляешь?

– Представляю. А зачем им это?

– Они противопоставляют себя Сети. Считают ее злом, ведущим к деградации человечества.

Полина на секунду задумалась над словами профессора. Отчасти она была согласна с этим. Человечество становилось заложником немыслимого комфорта.

– А что, если так и есть?

– Ха, вас, молодых, легко подзудить на любую революционную идею. Как сказал один умный человек, не смотри, что говорят, смотри, что делают. В основе любой подобной идеи за красивыми лозунгами кроется всегда одно – желание власти.

– А я должна помочь им в этом?

– Точно так. Извращенный мозг их руководителя готов воспользоваться моими разработками самым безобразным способом.

– И что же они планируют?

– В подробностях не знаю. Меня никто не посвящает в его планы. Думаю, что он хочет использовать людей со сверхспособностями с той же целью, что и киборгов.

– Профессор, а вы не скажете мне, почему они обращались со мной, как с тигром, выпущенным из клетки? Они так напрягались, когда у меня были освобождены руки!

Блохин прикрыл глаза и мелко заводил головой из стороны в сторону. Можно было догадаться, что такие вопросы задавать вслух не стоит. Полина ответила ему понимающим кивком.

– Не знаю, у них могут быть свои домыслы, – произнес вслух профессор. – Я им говорил, что программами из человека не сделать олимпийского чемпиона. Если только по шахматам. – Это был тот ответ, который должны были услышать те, кто подсматривал за ними и подслушивал их.

– Что мы будем делать? – спросила Полина.

– Будем извлекать то, что я сохранил тебе. – Блохин указал на ряды оборудования. – Вот, пытаюсь воссоздать свой аппарат для работы с мозгом через зрительный нерв. Думаю, что через неделю закончу его.

– Значит, у меня неделя, – неопределенно сказала Полина.

– Значит, – понял, о чем речь, профессор. – Иди пока, подыши морским воздухом на балкон. Посмотри, что здесь к чему.

Полина поняла его пожелание за совет присмотреться, как все устроено. Ладно, любое действие лучше, чем бездействие. Полина пошла к той стене, из которой появился профессор. Дверь с первого взгляда была не видна. Полина сменила зрение на тепловое и увидела место, где установлен электронный замок. Придавила рукой в том месте. Замок щелкнул, и часть стены откатилась в сторону. Из коридора потянуло сквозняком.

Проход в горе закончился еще одной дверью, за которой находился балкон, вырезанный в склоне горы. Каменный козырек накрывал балкон больше чем наполовину. Помещение напоминало квартиру. Здесь стояла мебель. Спартанская, но все же она создавала уют в каменной комнате. Полина подошла к перилам. Голова закружилась, когда она посмотрела вниз. На несколько сот метров под балконом простиралась пропасть. Внизу синее море билось о голые скалы маленькой бухточки. Море было везде, до самого горизонта. Светлый оттенок воды у берега сменялся насыщенной глубокой синевой вдали. Несколько белых суденышек рассекали морскую гладь, оставляя позади себя длинные пенистые буруны.

Полина приблизила одно судно до такой степени, что смогла прочесть на борту его название «Санта-Мария». Это был прогулочный катер, на палубе которого загорали люди. Интересно, они в курсе, что на этом острове зреет заговор против мировой системы? Они могли быть и сами с отсюда и наслаждаться свободой творить что им захочется, без оглядки на Сеть. Те, кто родился после Сети, могли не понимать, что тотальный присмотр может напрягать, потому что впитали его с молоком матери как само собой разумеющееся. Взрослые же рассказывали, что установление контроля Сетью далось непросто. Психологический барьер, сформированный пониманием личного пространства, был взломан, и человеку пришлось довериться Сети, потому что было решено, что полный контроль позволит своевременно удовлетворять человеческие потребности. Жертвование свободой в обмен на комфорт и безопасность…

Раньше Полина не думала об этом – и никто не думал. Удобство жизни под Сетью казалось незыблемым. Так оно и было, в принципе. Контроль над всеми сторонами человеческой жизни привел к тому, что продолжительность оной выросла более чем в два раза. Прапрадед, доживший до ста двадцати, рассказывал, что раньше нельзя было принять шестидесятилетнего человека за сорокалетнего. Шестьдесят лет были возрастом стариков. Мужчин отправляли на пенсию, доживать оставшийся короткий срок перед смертью. Это было ужасно, печально, потому что сейчас считалось, что в шестьдесят человек только входит в расцвет своих сил. Медицина, отсутствие тревог, правильное питание, положительные эмоции – все вместе позволило человеку раскрыть заложенный в него запас прочности.

Мысли Полины перескочили на родителей, и ей стало невыносимо горько за них. Неизвестность должна угнетать их сильнее, чем известие о трагическом случае. Она посмотрела вниз, в пропасть, и представила себя птицей, способной улететь из неволи. Какая, к черту, Сеть, какие революционеры, когда у тебя самой на душе тоска за себя и родных людей! Неделя, всего неделя, чтобы сбежать отсюда. Потом она будет не нужна. И тогда придется выбирать между полным заточением, смертью или работой на психов с неуемными амбициями.

Лицо пошло красными пятнами из-за злости. Это же чувство и отрезвило немного мысли, выбив из них бесполезное и даже вредное уныние. Планировать и действовать – вот что было нужно. Похоже, и Блохин придерживался того же мнения. Он здесь оказался раньше нее и мог присмотреть лазейки. Злость прошла и оставила после себя чувство голода. Одинокий холодильник стоял в тени. Полина открыла его и обнаружила большое количество фруктов и соков в стеклянных кувшинах. Лежал здесь и приличный ломоть хамона. Куда же в этих краях без него! Полина решила, что сильно не объест профессора. Нарезала себе ломтиками вяленое мясо, поставила несколько кувшинов с соком, насыпала маслин и плотно перекусила.

Во время обеда она рассматривала балкон. Терминала здесь не было, как и следовало ожидать. Вместо него – старинный телевизор. Сеть в этом месте была объявлена вне закона, поэтому и развлечения только в офлайне. Какими же вещами развлекают профессора? Полина увидела пульт от телевизора: прямоугольный, жутко неудобный, с кучей непонятных кнопок. Тому, кто его придумал, место в аду было забронировано. Не сразу получилось понять, что для того, чтобы включить телевизор, пульт следовало направлять к нему определенной стороной. Экран засветился и начал показывать какой-то фильм не с самого начала. Полина не стала вникать в перипетии картины. Ей было приятно, что телевизор просто бубнил, создавая привычный фон.

От нечего делать Полина занялась наведением порядка в творческом бардаке профессора. Это отняло у нее два часа. За это время на балкон пару раз наведывались чайки. Они знали, что здесь можно перехватить съестного без нужды нырять за рыбой. Если бы не печальные обстоятельства, времяпрепровождение на балконе с видом на море могло показаться отличным отпуском.

Когда работа закончилась, время потянулось медленнее. Память телевизора содержала несколько фильмов, и ни один из них не заинтересовал Полину. Скучать и ничего не делать было не в характере девушки. Можно было потренировать свои суперспособности. Рассматривать и слушать здесь оказалось особенно нечего, и Полина решила поупражнять память. Благо всякая литература для этого имелась.

В основном в помещении хранились книги по нейробиологии и программированию. Два направления, которые скоро должны были превратиться в одно – нейропрограммирование, первым подопытным кроликом которого она и являлась. Полина прочитывала любую страницу на выбор, запоминала ее, а потом старалась воспроизвести по памяти. Это было просто – произносить вслух послушно подаваемый улучшенной программой памятью прочитанный текст. Хорошо бы еще и понимать его. Для этого надо было начинать изучать программирование с самых азов.

Полина услышала шаги только за секунду до того, как открылась дверь. Ионас и второй здоровяк вышли на балкон.

– С тобой хотят поговорить, – произнес Ионас.

В руках у него были наручники.

– А можно без них? – Полина кивнула на наручники. – У меня руки затекают.

– Нет!

– Надолго?

– Не знаю!

Полина на всякий случай положила в рот несколько оливок и кусок хамона. Неизвестно, когда ей придется перекусить в следующий раз. Демонстративно вытянула перед собой руки и подошла к охраннику. Наручники вжикнули и затянулись. Полину снова взяли под локоть и повели.

– Отпусти, я помню дорогу.

Ионас согласился. Он встал позади нее, а второй охранник впереди. Как в кортеже, ее проводили через зал, где работал профессор. Тот только ободряюще махнул ей. Ей снова накинули мешок на голову и повели поворотами, которые Полина запомнила. Затем лифт, еще повороты и, наконец, свет. Полину провели по белой мраморной лестнице к причалу, возле которого, покачиваясь на волнах, стоял белоснежный катер. Сердце екнуло надеждой, что ее отвезут обратно, но аналитическая программа снизила этот шанс до нуля. Вариант с тем, что ее пустят на корм рыбам, был более вероятен.

Полина перепрыгнула с причала на шаткий борт катера. Ее провели к носу судна, на котором помещались поднятые в сидячее положение лежаки. Палубу окаймляли низкие перила из хромированной стали. В трюм вела лестница, отделанная натуральным деревом. Из него показался Филиппос. Одет он был в синие штаны и тельняшку, на голове фуражка с кокардой в виде штурвала. В этом одеянии он походил на картинного капитана корабля или боцмана. Борода подчеркивала это сходство.

– Привет! Добро пожаловать на борт! – поздоровался он. – Ходила на катере?

– Только на моторке, по Волге, – призналась Полина.

– Морской болезнью не страдаешь?

– Нет, я не тошнотик. Вы меня не развяжете?

Филиппос усмехнулся. Он положил свою руку поверх Полининой, ухватившейся за перила, и пристально посмотрел ей в глаза. Полина постаралась выдержать его взгляд, но не смогла.

– Еще не время. Мы не знаем точно, кто ты, ты не знаешь, кто мы. Я предлагаю тебе совершить прогулку, поближе узнать друг друга, чтобы между нами появилось доверие. Ты готова?

– У меня есть выбор?

– Выбор всегда есть, но добровольный союзник всегда надежнее, чем помогающий по принуждению.

Полина поняла, что ей предлагают стать под их знамена добровольно. Пока.

– Поехали.

Филиппос взял Полину за руку и повел по лестнице вниз. В трюме было роскошно. Красное дерево и кожа. На каждом борту ниже ватерлинии – по длинному иллюминатору, сквозь стекла которых можно было наблюдать подводную жизнь моря. Ионас и его подельник остались снаружи, сразу за дверью. Где-то в недрах катера едва уловимо зажужжал электромотор. Тяга заставила Полину вцепиться в полированные ручки дивана. Вода в иллюминаторах забурлила. Филиппос, казалось, не обращал внимания на движение. Он открыл дверку бара и вынул оттуда бутылку шампанского. Поставил на стол два бокала, которые примагнитились к его поверхности. Хлопнул пробкой и разлил шампанское по бокалам.