Текст книги "Фрилансер. Вольный копейщик (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Воздухом, – понял я.

– Именно! Ты несёшь ответственность за свои заводы, за цепочки, за сидящих в НИИ учёных. И если что-то пойдёт не так, они принесут тебе убытки, тем более колоссальные, чем выше сложность технологий и производственного оборудования. А если не складывается торговля акциями, облигациями, фьючерсами, опционами, сертификатами… Ты просто отойдёшь в сторонку, отдохнёшь, не участвуя, и вернёшься, когда всё наладится. Это не значит, что клан Сантана занимается только скупкой и продажей, наоборот. Ибо надувание пузырей приносит выгоду в моменте, но уже твои внуки хлебнут вкус горя и разорения. Экономику не обманешь, весь вопрос в том, как именно этим воздухом торговать.

– И вы осуществляете инвестирование в крупные проекты, – понял я, прокачав имеющиеся в памяти данные о структуре их бизнеса. – И при малейшей попытке свалить на вас расходы по ним, просто выходите из проектов. Деньги должны делать деньги, а не генерировать убытки

– Почти, – согласился дедушка. – Не совсем так, но направление верно. Да, надувание пузырей – не наш метод, но есть и другие, обходные пути контроля над деньгами. И один из краеугольных камней – невмешательство. Мы на Венере почти полтора столетия, и всё это время придерживались стратегии – не лезть в дрязги тех, кто борется за власть. Давать деньги и тем и тем, кто бы ни были «те и те», и получать своё.

– И получать своё, ни за что не отвечая,добавил я.

– Именно. – Он и не думал отрицать. – Ведь если ты примешь чью-то сторону, то не важно, победит она или проиграет, завтра тебе уже не поверят. Ты будешь в игре. А когда ты в игре…

– Несёшь ответственность. – Из груди вырвался тяжёлый вздох. – И если карты не лягут, тебя уничтожат и «обезжирят» победители.

– Вот! – взмахнул он рукой и довольно откинулся назад. – Хоть ты и юн до безобразия, но кое что в жизни уже смыслишь. – И это радует.

– А как же деньги, перечисленные Канаде? – нахмурился я. – Вмешательство?

– Проверка вас, вашу команду, на вшивость, – не моргнул глазом собеседник.

– Стоимостью четыре и четыре миллиарда? – выкатил я глаза.

– А почему нет? – И был награждён воспитательской улыбкой. – Это всего лишь деньги, Хуан.

Четыре с половиной ярда золотых империалов. Всего лишь деньги. Мелочь. М-да, куда я лезу, на кого бочку качу?

– Канада бы их не вернула, – покачал головой, не зная, какой аргумент привести.

– Да и чёрт с ней, – отмахнулся дедуля. – Мы бы предложили власти выгодное финансирование чего-либо, деньги на что никто никогда не даст, и вы бы отбили их на этом. А сами бы мы забрали эти деньги с гринго иначе, своими способами – и никто б не остался в накладе.

– Разграблением Канады? Даёте им деньги, и тут же идёте грабить?

– Почему нет? Ты забываешь, что репутация чего-то стоит. Ради хорошей репутации люди тратят гораздо больше, чем озвученная сумма, а иногда для этого требуются совсем не деньги. Поверь, ваше желание идти до конца, продемонстрированное нам в нужное время, дало нам куда больше четырёх миллиардов. Получив сигнал от вас, мы сделали определённые действия, определённые вложения в процессы, на которые бы никогда не согласились ранее. И будем вытаскивать эти деньги из континента в куда большем количестве.

– А если мы оказались бы тряпками и не стали бы давить гринго…

– То нет смысла подписываться в атаку континента, – улыбнулся герцог и пожал плечами. – Вы теряете деньги на том переводе, мы не вкладываемся и остаёмся при своих, включается аварийный план примирения с их аристократией, и все бы продолжили работать с Канадой в почти прежнем режиме. Люди с большими деньгами всегда договорятся, как жить дальше, несмотря на бомбёжки и гибель простолюдинов. Это был тест, Хуан. Твой собственный, и твоей команды. Лее я бы не доверился, у неё есть привычка не доделывать начатое, Фрейя очень на неё похожа, у мамы и училась, а этот длинноволосый мальчик из России, её отец, упорен, но над ним должен стоять кто-то с дубинкой – и защищая его, и заставляя работать. Так что всё зависело от тебя. Во внутренней политике ты себя показал, а хватит ли духу давить также на внешнем театре?

– То есть вы хотели от меня жёсткой реакции, на фоне которой подошли бы, поговорили и оказали поддержку в этой атаке на континент. А я взял и переплюнул ожидания, грохнул вашего… Друга. Так, получается?

– Да. – Грустный вздох. – Сантьяго – хорошая семья. И этого милого мальчика, которого ты убивал на сцене театра, я знал с пелёнок – не таким он был и плохим министром финансов, как ты думаешь. Я понял, что заигрался в момент, когда ты устроил судебный процесс, обрубив связь. Но сделать было уже ничего нельзя – ты бы не послушал, поступил по-своему из принципа. Нам нужно было сесть и поговорить по душам чуть-чуть, но ранее, незадолго до этого. Но я опоздал.

Я помнил взгляд бывшего министра. Надменный. Гордый. Повелитель вселенной. Он до последнего не понял, что договорняка не будет, до самой горелки считал, что сейчас, основательно напугав его, я встану и объявлю о помиловании. Или отстранении. Или иной форме отсрочки от казни, которую впоследствии замнут. Но мне не было жалко сеньора, честно. Он своё заслужил, и не важно, что сделал проступок не из злобы, а по сговору крупных национальных инвесторов. Не раскаиваюсь я, и всё тут.

– А после разговаривать стало не о чем, – потянул я.

– Не о чем, – согласился герцог.

– Но, не поговорив, мы не пришли к консенсусу, – продолжил я. – И вы в моих глазах снова «накосячили». И вот я здесь, а ваш дом захвачен.

– Ну, захвачен, дальше что? – Дедуля хитро улыбнулся, поднялся, прошёл к сейфу и достал оттуда… Коньяк и две рюмки. Поставил на стол, разлил, одну протянул мне. – В этом моё преимущество. Я непотопляем. Ты пришёл, побряцал оружием, и так и уйдёшь, в ту же дверь. А моя семья будет работать дальше.

Прошёл назад на своё место, сел.

– Члены вашей семьи, в отличие от Ортег и Рубио, вообще не выглядели испуганными, – произнёс я вслух то, что мучило.

– Вот видишь. – Покровительственная улыбка. – За тебя! И твою победу. – Он пригубил, кисло скривился. – Ты не самый плохой правитель, который возможен в текущей ситуации. И всяко лучше этой милой девочки, юной богини. Она слишком… Зациклена на себе, – сформулировал он то, что мучило и меня.

– А я? Не зациклен… На, скажем так, гипертрофированном чувстве справедливости? – Я тоже пригубил. Коньяк обжёг рот и пищевод, но был приятен – нервы били так сильно, что ощущение горячести немного отвлекло от бури в душе.

– Есть такое, – кивнул дон. – Но ты юн, а юношам присущ максимализм – это объективный закон мироздания. Однако это быстро проходит. И чем выше ты сидишь, тем быстрее.

– Так на чём же мы остановимся, сеньор Сантана? – грустно усмехнулся я, поняв, что проиграл. Я шёл сюда приструнить монстра, злобного дракона, дёргающего за ниточки всех на венерианском Олимпе, а оказалось, что этот монстр куда круче, чем кажется. Куда глубже сидит и куда более живучий. Мне он не по зубам —, не хватит калибра охотничьей винтовки чтобы навредить такому. И Лее он не по зубам. Да и королева Катарина ничего с их кланом сделать не могла. Только королева Джинни одёрнула семью Сантана, ограничив влияние, но ценой Второй Имперской войны и гибели трёх четвёртей личного состава корпуса в её преддверии. Тогда эта семья была ещё более могущественной, ибо являлись «смотрящими» на Венере за проектом от лица службы имперской безопасности и имперских кланов.

– Я думаю, ни на чём не остановимся, – снова пригубил сеньор и пожал плечами. – Ты выйдешь отсюда и продолжишь заниматься своими делами, брать власть в руки. И станешь, как говорят гринго, лордом-протектором. Мы совершенно не против тебя, никаких претензий не имеем, и, как уже говорил, готовы вкладываться в твои проекты в будущем. Мы же будем заниматься своими делами, и можешь верить мне, можешь нет, могу поклясться, могу не класться – не буду оказывать помощь твоим врагам. Я и в тот раз всего лишь договорился о встрече, разговаривали они с Фрейей сами, без меня.

– Человек, которого знают обе стороны, и которому обе стороны доверяют, – произнёс я. А неплохой коньяк. Запомнил этикетку – надо бы узнать, на каких аукционах такой продают.

– Селена Маршалл так сильно себя дискредитировала? – грустно усмехнулся, продолжая беседу. – Что уже не годится в дипломаты?

– Она по сути всех подставила. – Сеньор кисло скривился. – Подбила Армандо на открытое выступление, Сантосы подняли единомышленников и убедили их начать действовать… А она осталась в тени, и при первом намёке на горячую фазу прыгнула в кусты.

– А так не делается?

– Почему же? Делается. И она не давала клятв – а уж что, но клятвы эта стерва ВСЕГДА выполняет. Селена ведь не обещала открыто выступить, думаю, скорее наоборот – ведь она и в жизни всегда в тени, и открыто нейтралитет декларирует. Но всё же некрасиво как-то. А я реальный нейтрал. Подписал на переговоры семью Смитов, предложив поработать на благо страны – где тут преступление? И ни слово про предательство – ты к тому времени вначале исчез, сбежав в бордель, и даже утащив с собой сестру королевы… Ну, теперь уже вряд ли королевы, но тогда её мысленно только так и воспринимали. А после улетел в Самару, из которой одна дорога – на Землю. Ибо в Самаре ничего не происходит, и оттуда вряд ли можно повлиять на что-то в столице. Кто ж знал, что это не бегство, а такое вот… Такая рекогносцировка.

В голосе сеньора досада, но он бизнесмен, знает, что такое рисковая инвестиция. Вот сейчас вложение не сыграло, я вернулся – так бывает. Надо двигаться дальше, а не искать виноватых или мстить. С одной стороны как-то не по себе от такой логики, ибо погибли люди, потеряны некие вложения, разорваны договора, но с другой стороны Сантана не ударят в спину, ибо данное поражение вписывается в их представление о «не взлетевшем» бизнесе. Мстить мне, за что? Убил Смитов? Бывает. Казнил их министра? Тоже бывает. Но надо жить дальше, вкладываться в новые проекты, и строить взаимоотношения с новым… Лордом-протектором, при новой королеве. Что Изабелла не будет самостоятельной, понимает любой ребёнок в пелёнках на этой планете.

– Если я попрошу больше не делать так за моей спиной? – предложил я. – Не вести переговоры с непонятными личностями тайно?

– Хуан, ты исчез! Ушёл добровольно! – повысил голос дедуля. – Пойми, я не был обязан перед тобой отчитываться, так как не считал силой. И да, теперь, когда ты доказал обратное, я, разумеется, все потуги в организации переговоров буду согласовывать с тобой. Если итогом наших переговоров будет такой результат, ты будешь доволен?

– Доволен, – кивнул я.

– Санкций в адрес моей семьи не последует? – сощурился он, но тревога в глазах проступила лишь на доли секунды.

– А за что? – Я хмыкнул. – Нет, конечно, сеньор Сантана. Нет преступления – не будет и санкций. И вы правы, договариваются лишь с сильными. Трус, сбежавший в публичный дом… О чём его предупреждать? Я наступил на эти грабли, и это мой собственный урок.

– Рад за тебя. – Дедуля отсалютовал рюмкой, в которой ещё что-то оставалось. – Взросление – сложный процесс, но ты справляешься.

– А если вы пообещаете хорошие льготные условия для займов на войну… – понизил я голос и улыбнулся.

– А это без проблем! – воскликнул собеседник. – Мы сами в этой войне заинтересованы, так что всегда пожалуйста. Мы ещё за Канаду не расплатились, – расплылся в улыбке он.

– Вы вхожи на «Объект 81»? – решил попытать я счастья, пока ситуация в разговоре соответствующая. Ну, а вдруг поможет?

– Вхож. – Дедуля осторожно кивнул. – Но я не инвестор, и места для моей семьи там не зарезервировано.

– Мне нужен человек, который находится там. В плену.

– Суарес? – понял он.

– Да.

– Вряд ли получится, – покачал герцог головой и отставил рюмку. – Хуан, они проанализировали атаку на дворец, разобрали её поминутно. То, что он был настроен против монархии, не было секретом. А тут во дворце его дочь. И на этом фоне искажённые координаты для «Титанов»… Они понимают, что ты его шантажировал, и не осуждают. В конце концов, тот же Бруно по твоему приказу лишился всей семьи. Вообще всей – ангелы всех кончили. Слышал, он пытался застрелиться, но ему помешали, пока сеньор министр обороны жив, но это вряд ли надолго. А Суарес выбрал дочь. Они относятся с пониманием, но он их предал. И на него решили повесит всех собак. Так что вряд ли они его обменяют. Я спрошу, но не обещаю.

– Буду благодарен даже за попытку, – уважительно склонил голову я.

– Мои тоже провели подробное модулирование, Хуан, – узились глаза дедушки. – Скажи честно, если бы не тот удар «Титанами», вы смогли бы выстоять?

Я пожал плечами, ибо вопрос этот я задавал сам себе, и сам себе врать не мог.

– Не знаю, сеньор. Возможно. А может и нет. Там всё насколько на волоске висело, что… – Вздох. – Но у истории нет сослагательного наклонения, верно же?

– Верно, – расплылся в грустной улыбке герцог. – И мы этого, что могло быть, а что нет, наверное, никогда не узнаем. Но они считают, что без отклонения курса «Титанов» вы бы не победили. Понимаешь теперь, НАСКОЛЬКО они его ненавидят?

– То есть без вариантов, – констатировал я.

Сеньор лишь развёл руками.

– Что ж, если мы договорились… – Я начал подниматься. – Тогда увидимся… Как-нибудь.

– Конечно, Хуан. – Сеньор тоже поднялся. – И это… Если что, держи связь через Софи. У вас сложились партнёрские отношения, некоторые вопросы она решит быстрее меня.

– Конечно, сеньор.

Я махом «хлопнул» остатки коньяка, отставил рюмку и пошёл к двери, не оглядываясь. Да, тут облом. Но с другой стороны, за тыл с этой стороны я спокоен, а значит могу делать в городе с врагами всё, что захочу, и никто ничего не скажет.

Трепещи, Венера! Лорд-протектор высадился, упав из облаков, и бедными будут все, кто не склонится перед королевой! Ага, ирония на фоне нервной встряски на фоне щелчка по носу от Сантана так и пёрла.

…Королева Изабелла… А ведь звучит!

Глава 15
Только один Цезарь

Бояться следует только поражения

Девиз Империума, WH40К

Танкетки в бой не опаздывают!

Орки, WH40К

– … Командор! Командор!..

Я открыл глаза и заозился. Голова гудела от недосыпа, но надо продолжать двигаться.

– Командор! Ты просил разбудить.

Сенкевич. Мой зампотылу. Организатор. В отличие от Ковальчика, который больше по боевой части.

– Все вышли на связь?

– Все, кто захотел, – кисло скривился Ярослав.

– Пошли.

Мы выбрались из армейского командного фургона, который я экспроприировал в первый день после высадки и так и оставил для своих нужд, и двинулись к другому подобному, в котором временно размещался штаб. Штаб у нас носил локальный характер, ибо общего единого командования по сути так создано и не было. Нет единой вертикали подчинения, нет единого командира, одного для всех, нет единой стратегии и тактики. Есть лишь отдельные договорённости с командирами боевых частей в городе, которые по моей «просьбе» делают то или иное. И только здесь, возле куполов Сената, третьим кольцом встали те, кто искренне помогает и слушается. Условно моя армия, но моя без кавычек. Причём из шести дивизий четыре – парни, перешедшие на нашу сторону по результатам противостояния с прошлым поколением мятежников, как Карлос Дювалье. Который со своим полком также здесь. И нет, руководит не он – погонами не дорос.

Да, верно, откликнулись все, кто захотел, и я предполагал, что захотят именно эти люди. Из двенадцати командиров группировки второго кольца виртуально с нами присутствовали восемь.

– Сеньоры, генерал, – козырнул я всем, прогоняя остатки сна.

– Сеньор Шимановский, ждём только вас, – отчитался мой тёзка Хуан Маккарти, обильно убелённый сединой шестидесятилетний генерал ВКС с опытом трёх войн за спиной. Его пришлось назначить главкомом, и, кажется, я не прогадал – дедулю слушались.

– Я тут. – Сел за своё место во главе стола. Восемь человек нас, и восемь мерцающих голограмм оппонентов – представители противной стороны, согласившиеся на переговоры.

– Ваши требования понятны, – начал с места в карьер условный глава от противников без предисловий. – И справедливы. И правда в том, что это не наша война – мы её заложники. Но мы так и не услышали ваши предложения, сеньор Шимановский, только требования.

– Я уже озвучил их, – выдал я ему кривую ухмылку. – Полное разоружение и выход за третье кольцо личного состава. После – вывоз оружия и техники под контролем наших спецов. Вам вернут его после проверки на лояльность. Непосредственно в вашу часть. И за это вам ничего не будет, останетесь при своих и продолжите службу… Кто не был так уж сильно замазан, а накануне большой войны топить проштрафившихся в мелочах непрактично.

– Что будет с личным составом, озвучьте подробнее? – Его коллега. Нет смысла называть имена и звания – их много, лица и имена противников меняются, как песчинки калейдоскопа. Чем дальше мы идём по городу, тем больше и больше боевых частей, с кем нужно контактировать. И слава богу, эти перцы вняли и согласились на ультиматум, их не придётся уничтожать тяжёлой артиллерией, как коллег.

– Отправка в места дислокации с запретом на выдвижение и ношение оружия. Возможно, некоторые представители офицерского состава будут допрошены, по ним – по обстоятельствам. Сеньоры, вас я ни в чём не подозреваю, вы выполняли приказы, – эмоционально добавил я. – В отличие от некоторых ваших коллег. И некоторых ваших офицеров, которые, находясь в вашей вертикали подчинения, сочувствовали мятежникам и оказывали им посильную помощь. Я говорил и говорю, что личный состав не пострадает, но отдельные предатели будут наказаны, и насчёт этого пункта я не торгуюсь. И не понимаю, почему вы ставите знак равенства между честными воинами и предателями, отказываясь разоружаться.

– Возможно потому, что это наши вертикали подчинения и наши офицеры? – последовал ответ.

– Я вас понимаю. Имидж. – Пронзить их взглядом. – Но и вы поймите меня. Время разговоров прошло, никаких «договорняков» не будет. Никакой пощады не будет. Я не королева Лея, я в принципе не собираюсь ни с кем разговаривать. Вам был дан срок – трое суток. После этого вам хана: все, кто не сложил оружие, правый он или виноватый, будет уничтожен. Никаких сантиментов, милосердие – признак слабости, великодушие – признак слабости. В ваших вертикалях есть предатели, кто поставлял данные «налево» минуя вас, кто саботировал ваши приказы, но вы, как нормальные военные, не хотите выдавать их, так как это ВАШИ люди? Согласен, обычно командиры так и поступают. Но так было вчера. Сегодня вы или сдадите их, либо я буду уничтожать ВСЕХ ваших подчинённых, кто не сложит оружие своей волей, нарушая уже ваш преступный приказ на отказ от сдачи. Ваш, а не вашего прошлого руководства!

– Хватит-то духу? – Ещё один из оппонентов, командир из аристократии. Аристократов тут всего четверо из восьми, но я бы сказал, аж четверо. Ибо четыре оставшихся подразделения, отказавшиеся вести переговоры, тоже возглавляют аристократы.

– Вполне. – Я пожал плечами.

Все, и мои, и гости, посмотрели, как выглядит столешница – эти люди понимали, я не шучу и не угрожаю. Лишь констатирую факт. А я был особенно убедителен, так как действительно планировал это. Ибо действительно, время сантиментов кончилось.

– Сеньоры, или вы плохие командиры, так как сдаёте своих офицеров, либо вы плохие командиры, так как, отказавшись сдавать предателей среди своих офицеров, отправляете на убой непричастный личный состав, которого во вверенных подразделениях абсолютное большинство. Выбор у вас только в том, какие именно вы плохие командиры.

– Хуан, разреши тебя по-простому, так как ты всё-таки гражданский? – Мой главный оппонент, тот самый условный лидер переговорщиков. Ибо неформальный. Глава осаждающего корпуса на связь выходить не стал, там собирались драться. – Мы посовещались, и у нас, вот конкретно у нас, – окинул рукой голограммы на стене кунга, – есть предложение. Мы остаёмся, не разоружаемся, и принимаем участие в штурме Сената, который, как понимаем, состоится почти сразу после разоружения твоих противников. Ради чего, собственно, сюда ранее и были направлены. Он ведь состоится?

– В общем да, состоится, – не мог не согласиться я. – В чём подвох?

– Честь. Ты молод. Слишком молод! – воскликнул он. – И не прошёл того, что должен пройти боевой офицер, оттого многого не понимаешь. И присяга у тебя ангельская, а корпус телохранителей королевы всё же не та структура, в которой поймут нас, армейских. Ты предлагаешь унижение, сдать своих и разоружиться. Но любой из нас после этого… Мы ставим на себе крест. Это нехорошо. Ты сам сказал, что уверен лично в нас, и понимаешь, что не наши подразделения предали королеву. А потому мы предлагаем не ронять её, а остаться. И сделать таки то, ради чего мы тут изначально собрались.

– А предатели?

– Мы выдадим тебе предателей. По крайней мере тех, кого ты попросишь, предоставишь списки, и тех, кого вычислим сами, и не думай, что мы идиоты и не видим ничего у себя под носом. Что же касается разбора полётов с проверкой на лояльность – займёшься этим потом, после. Когда вернёмся в часть после боевой операции. Как тебе насчёт таких условий?

– Мне казалось, что, понимая, что штурм заберёт большое количество жизней, вы должны всячески отбрыкиваться от него.

– Вот об этом мы и говорим! – воскликнул его коллега справа. – Ты не знаешь армии, сынок. Это не ставим в вину, ты и так молодец, но чего в тебе нет – того нет.

Я откинулся в кресле и перевёл взгляд на своих офицеров и генералов. Собрав сигналы от остальных, Маккарти осторожно перевёл глаза на меня и еле заметно кивнул.

Что ж, их решение. Значит, так тому и быть.

– Мы согласны, сеньоры, – произнёс я, глядя в глаза неформальному лидеру противников.

Вздох облегчения от всех, и сидящих в кунге, и тех, кто ждал нашего решения с той стороны голограмм.

– Теперь нам надо обсудить ваши действия, и главное, ваше бездействие во время штурма позиций тех, кто не поддержал ваше стремление не участвовать в бою и готовится драться. Время ультиматума заканчивается через полчаса, у вас не так много времени. Предлагаю вам обсудить план с нашим штабом. Генерал?

– Справимся, сеньор спецпредставитель, – ответил генерал-тёзка.

Осталось выйти из кунга, чтобы взбодриться, оставив их обсуждать детали. До окончания ультиматума полчаса, финишная прямая.

Три дня. Почти. Через пару часов будет три дня, как мы высадились. Дворец всё ещё молчит, со мной не разговаривает. С кем-то общается, антенна выдаёт сигналы и принимает их, но я сказал не глушить… Да это и бесполезно. Заглушу только столицу, они же будут передавать сигналы через космос и другие регионы. Ха, наконец я сам понял бессилие осаждавших дворец войск по нашей изоляции! Но со мной на связь никто так и не вышел. Однако очевидно, Фрейя Сергеевна из процесса командования выключена, иначе бы всё совсем по-другому сияло, ревело и взрывалось.

Что ещё не нравилось – во дворец летали конвертопланы. Немного, но почти регулярно, с неизвестными мне целями. И я пообещал их не сбивать. Кому? Так Алисе! Она связалась и сообщила, что летит узнать, что там и как, как раз когда мы с ляхами выдвинулись из купола Сантана дальше в город. Алиса пролетела туда и больше дворец не покидала, лишь однажды связавшись и сказав, что у неё всё в порядке и ситуация под контролем.

– Хуан, заканчивай в городе и тогда уже выдвигайся сюда. Я держу ситуацию, дворец наш, в спину тебе никто не ударит.

Что там за ситуация, что её надо «держать»? Чёрт знает! Но не стоит забывать, что у этой прелести яркое недвусмысленное прозвище «Лиса», которое о многом скажет знающему человеку. И в её единственном докладе также ни слова не сказано про Фрейю!

– Что, орлы, готовы? – обратился я к ракетчикам, чей дивизион готовился к стрельбам и заряжал пусковые установки. Интересный процесс – машина заряжания может передавать пакеты прямо на ходу. Подъезжает и загружает боеприпасы через специальные порты. А пусковая может всё это время вести огонь, не переставая, в том числе медленно двигаясь, не стоя на месте. На практике так не получится – после каждого пакета по цели надо срочно линять, менять позицию, пока не прилетела ответка, но в целом картина заряжания для непосвящённого интересна.

– Так точно, сеньор спецпредставитель, – вяло козырнули парни, только сейчас меня заметив. Это хорошо, что не заметили – при деле парни.

Первым делом, закончив в куполе Сантана, мы двинулись… Просто в город, собирать вокруг себя тех, кто выбрал сторону «королевы». Пишу в кавычках, так как королева в коме, и если честно, чупакабра знает, как нашу сторону конфликта назвать! С Фрейей всё понятно: наследница, глава государства, дочь предыдущей королевы, девочка совершеннолетняя и с каким никаким опытом управления. И главное, вот она, перед вам, стоит на брифинге и вещает о планах на будущее. А королева? Какая, где? А нету её! Есть только мутный юноша, сам себя назвавший её паладином. И есть указ о том, что она назначает его спецпредставителем с широкими полномочиями… С целью решения вопроса с террористами, захватившими детский сад. Всё! Вообще всё! Я сам не понимаю, что я за сторона, и если честно, будь в городе в составе любого из полков, ни в коем случае не пошёл бы за таким мутным камрадом!

Но люди за этим скверным малым пошли. Выходили на связь и сообщали, что «верны присяге её величеству». Фрейя-Фрейя! Ну что ты за дурочка? Ситуация – верняк! Вообще верняк, полный и безоговорочный! Я – сбежал в бордель, похоронив себя как политик – это слова герцога Сантана, а уж кто, но он точно видит ситуацию объективно. Ушёл с линии огня, добровольно и с песней. Как можно было в ТАКИХ условиях просрать delполимеры/del власть? Ну скажите, как? Насколько надо быть альтернативно одарённой?

И только через полчаса после нашего выхода из купола Сантана до города долетели первые машины Самарского корпуса, когда от трети до половины сил в городе объявили о верности её величеству, или как минимум о несопротивлении «законным силам» в грядущем противостоянии.

Альфа большая. Огромная! И эти пятьдесят тысяч – капля в море. Да и пятьдесят их стало только сегодня, на третий день, когда закончена переброска сил через атмосферу – в первой партии было всего две дивизии, двенадцать тысяч с техникой. Самарский корпус – лишь триггер, как та соломинка, перешибающая спину верблюда. Большая часть нашей армии – те, кто здесь и был, отвернувшиеся от кажущейся легитимной главы государства. Больше ста тысяч не считая почти полумиллионного мобилизованного ополчения – Каррерас и Моралес изначально поддерживали меня, правда, не участвуя в боях. Но знаете, ополчение не надо недооценивать, быть уверенным за тыл тоже немало; без железного тыла нет смысла выходить в поле воевать. И многие соединения противника так и делали, отступая к окраинам города, хотя наши силы перед ними по численности уступали. Сейчас таких отступивших скопилось много, они не участвуют в «движухе», многие «морозятся», не выходят на связь. С ними ясно, как закончим здесь – всё же выйдут и объявят, а пока пусть сидят по окраинам и дальше.

Одними из первых о верности объявил генерал-полковник Маккарти во главе трёх дивизий ВКС, командиры которых – его хорошие знакомые. Дювалье поддерживал связь в том числе и с ними, их переход был закономерен, но я не думал, что скорость принятия такого сложного решения окажется настолько велика. Окрылённый, я выдвинул парней в сторону Сената, а самого Карлоса и ещё три полка, присоединившихся к нему, забрал с собой, двигаясь напрямую к Большому Тетраэдру. А чего тянуть?

Эпической битвы у генштаба не случилось. Вообще никакой битвы не случилось. Если в прошлый раз, почти месяц назад, под этим куполом забаррикадировались плохиши, и выкурить их удалось чудом, дав им сбежать тайными тропами в обмен, что они не станут шкодить внутри здания, то теперь все плохиши сели на конвертопланы и гиперкатера и свалили в неизвестном направлении, единственное, организовав заградительный огонь из зенитных автоматов для моих беспилотников. Истребителей сейчас с собой было мало, ресурсов дворца по выковыриванию кого бы то ни было и подавлению позиций артиллерией в данный момент не имел, так что парнишек пришлось отпустить. Те двинулись в сторону Дельты и Флоры, огибая Аврору, со стороны которой прилетели мы, и теперь найти их будет непросто. Зато ворота здания генерального штаба перед нами распахнули, и разве что хлеб с солью не вынесли. Внутри остались условно нейтральные офицеры и генералы, и охрана, которые не занимали сторону и были готовы подчиняться любой «законной» власти, а «законной» в их понимании является та, которая победила. Прессовать сейчас никого не стоит, «пятёрка» потом будет разбираться в лояльности, главное, что армия, как механизм, функционирует.

После бескровного захвата генштаба речи о сопротивлении в городе больше в принципе не шло. Ни одной боевой стычки! Поляки отличились – суровые парни, наш полк на кое-кого наехал… Но эти кое-кто сразу бросили оружие и подняли руки вверх. С одной стороны замечательно, что никто не погиб, но с другой Ковальчик возмущался, что ни с кем не подрались, «никакого кайфа в этом мятеже». Ну да, нет боя – значит и их ценность так себе, а в отличие от остальных участвующих в «движухе» сил, задача польского легиона выслужиться, показать нужность, а не просто поколесить по столице со мной во главе.

В общем, Маккарти я назначил начальником штаба «специальной операции по подавлению мятежа», по сути временным главкомом всех сил на Венере. Не признали его только лояльные мятежникам части вокруг Сената, да дальние гарнизоны на планете, которые мы и ранее не контролировали. На которых пока плевать, слона нужно есть по кусочкам, сразу не выйдет. Давим «новых». Потом давим «старых» мятежников. И только потом занимаемся дальними гарнизонами – есть доклады, что в некоторых провинциях мятежники контролируют целые небольшие города.

– Слишком легко, – произнёс я вслух, выкуривая сигарету. Рядом стояли только крестницы, которые дисциплинировано не совали нос в управление. Но тут Криска не вытерпела:

– Почему?

Пожал плечами.

– Не знаю. Но у меня такое чувство, что нам кто-то ОЧЕНЬ сильно помогает. Настолько сильно, что… – Вздохнул, глубоко затянулся. Договорённости Веласкесов с теми же военными, с отдельными командирами частей, с некоторыми родами. О которых совершенно не в курсе, и которые никогда не держал даже в уме. И как к этому относиться?

– Это плохо? – вопросительно сдвинула крестница бровки.