Текст книги "Фрилансер. Вольный копейщик (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– Причём силой? – хмыкнул я.

– А иначе не поверят.

– Они ещё более ортодоксальные католики, чем «имперцы», – заметил я.

– Именно. Это один из главных факторов, второй после осознания невозможности полной независимости. А раз оная недостижима – надо быть избранными, своими без кавычек, опорой власти. А для начала надо не урвать себе автономию, как у русских, а наоборот, остаться генерал-капитанством, средневековым формированием, главное в котором – избранность. Они подчиняются королеве и более никому, никаких Сенатов и правительств.

– Получается, у генерал-капитанства даже больше автономии, чем у собственно автономии? – закрутились в мозгу шестерёнки. Капец открытие! Это ж… Это же всё вверх дном, с ног на голову!

– Если ты выступаешь против власти – нет, – улыбнулся генерал-капитан. – Это реально эффективная машина подавления. Куда лучше, чем в обычных регионах, где полиция ограничена сотнями инструкций, а в Секторе, чтобы их преодолеть, пришлось даже нацгвардию вводить, как институт. Если же ты лоялен власти даже больше, чем имперские сектора… В этом случае генерал-капитанство признак элитарности. Исключительности. В кою они верят, каковая у них, у всех двух миллионов жителей подведомственной территории, идея-фикс.

Я про себя выругался. Да уж, эдакая гвардия королевы. Её личный домен, который за свою сеньору-доминиуса порвёт любого её врага. Узнаю руку Сирены… Хотя, скорее всего это Сирена училась у тех людей, кто замутил такое. Ибо слишком круто для неё, но она прилежная ученица.

– Хорошо, они внедрили эту мысль под черепушку ответственных камрадов, – пошёл я на следующий виток разговора. – Но Полония оставалась коронной территорией, даже не владением, где жители чуть более бесправны, чем даже в соседнем Секторе. Как так?

– Они ждали, – пояснил сеньор, и был при этом совершенно серьёзен.

– Момента переворота, как сейчас?

Пожатие плеч.

– Что-то вроде. Пятому управлению было достаточно, что они не взрывают чиновников и не убивают людей. Не думаю, что те, кто внедрял идею, верили в её достижение. У них была другая задача. И давайте смотреть правде в глаза, у них вышло то, что в соседнем Секторе провалилось, не начавшись.

– Это да, – согласился я. – Этот момент может не наступить десятилетия, а там и поколения сменятся. А традиция не устраивать бунты останется.

– Как-то так, – согласился представитель королевы в регионе. – И скажу, как понимаю – планета у нас достаточно весёлая, чтобы момента дождаться. Например, всё чуть не полетело в тартарары, когда адмирал Филипп разгонял республиканцев у Сената. Здесь за малым не полыхнуло. И вообще, эта палка о двух концах. Я владею информацией, для того и приставлен, и констатирую: местное сопротивление создало действительно мощную боевую структуру, включающую боевую и идеологическую подготовку молодняка. Это чуть ли не полноценная армия в масштабах провинции. Разумеется, всё напоминает игру – они всегда знали о том, что о них знаем мы, мы знаем о том, что они это знают, но мы позволяли и позволяем им собираться, тренироваться, проводить некие мероприятия, пока не взрываются машины и никто не гибнет, и они этим пользовались и пользуются, не рискуя переступать черту. И всё ради абстрактного выступления в момент, когда латиносы будут разобщены. Для демонстрации, что они – сила, с которой нужно считаться, которая может на что-то повлиять.

Твою ж мать! Козырь королевы, реально козырь на случай переворота, как сейчас! Рукоплещу организатору. И не королевы Леи – не по Сеньке шапка. Работа мастера – донья Катарина, её мама, только она могла такое намутить. А чего б и нет, чуждая культура, сами напрашиваются… Вот и пойдут мясом для смазки чужих игл в случае чего, за её интересы, добровольно и с песней. Но вслух я это не произнесу, хотя мы с сеньором оба это понимаем. И генерал-капитанство на самом деле для провинции в такой ситуации находка, ибо позволяет нацикам действовать без оглядки на гражданские власти. В той же Самаре есть мэр, есть губернатор, а генерал-губернатор контролирует аж пять провинций-губернаторов. Попробуй тут что-то решить, имея над собой хотя бы одного единственного мэра, не говоря об остальных надзирающих. Плюс региональные и муниципальные парламенты. У всех полномочия как минимум спрашивать, а у кого-то и запрещать. А тут собрался, объявил мобилизацию личного состава, и под молчание королевского ставленника делай что хочешь. Удобно же!

– И тут на горизонте появляюсь я, собирающий людей в армию для поддержки королевы, – продолжил я прерванную размышлениями мысль. – И они завелись. Но… Вот ждут они сигнала, дальше что?

– Дальше ты их мобилизуешь, – улыбался сеньор. – Они помогают королеве вернуть власть. И получают крайне приятные от неё плюшки – их не трогают. Они опора власти, опора трона, да кто вообще к ним полезет! И получим привилегированную провинцию «своих», а не забитую «чужих» на отшибе цивилизации.

– Допустим. Но… А если не королева? Если бы к власти пришли мятежники и учредили республику?

– Думаю, тогда бы они пытались продемонстрировать свою нужность и ценность республике, – не мигая произнёс самые страшные и опасные слова сеньор. За что я ему был благодарен – лучше так, без купюр, чем сладкая ложь и очковтирательство. – Но монархия предпочтительнее. Там надо один раз доказать что-то одному человеку. А в республике нужно доказывать постоянно, причём разным, вечно меняющимся людям.

– Жесть! – вот это бомбу «пятёрка» подложила. – То есть Полония это результат эксперимента, который в любой момент может выйти боком, если «Акелла промахнётся». Так, сеньор?

– Так, Хуан. Но всё зашло слишком далеко, чтобы просто так откатывать всё назад. Я десять лет в этой должности, и что только ни делал, чтоб их ослабить. Но не выходит, их традиции слишком сильны. Или заливать тут всё кровью, или продолжать эту игру в надежде, что через два-три поколения оно само превратится в фарс. Кстати, я ставлю именно на этот сценарий, ибо ассимиляция идёт, и уже хорошо заметна. Но давай смотреть правде в глаза, СЕЙЧАС ты в позиции представителя монарха, которого надо защищать, и триггеры в их прошивке сработали так, как закладывалось. Тебе надо только канализировать их энергию, что у тебя, в принципе, прекрасно получается. Я про мобилизацию и использование ополчения в Альфе – мы тут внимательно следим за тобой. Ты это умеешь.

– Я понял, сеньор. И вы чертовски правы. Это опасно, но всё зашло слишком далеко, чтобы останавливаться росчерком пера. Давайте сразу контакты ответственных, раз такая пьянка – буду разговаривать с ними напрямую. Передать, что это вы дали контакты?

– Вот этого не стоит! – поднял руки в защитном жесте генерал-капитан. – Просто скажите, что номера дали «хорошие люди». Там «хороших» много, самых разных, выяснять не будут.

– Понял. И ещё раз спасибо, что предупредили.

– Это мой долг, Хуан, – вздохнул дедушка. – Это то, ради чего я тут сижу последние десять лет. Именно ради этой вот фразы.

* * *

Их было много. Очень много! Машины опускались одна за одной, высаживали личный состав и улетали на парковку, а новые всё садились и садились. Более восьми тысяч человек – и это не брали «полугодичников», только те, кто прошёл хоть один контракт. Капец, не провинция, а подконтрольный властям лояльный военный лагерь! Недооценивал я королеву Катарину, мощнецкую свинью подложила… Всем. Включая свою дочь – ибо если б к власти пришёл «комитет спасения», эти люди встали бы под его знамёна. Как встали бы под знамёна «шахматистов», выиграй партию они. Но я был настроен оптимистично – сейчас на коне я, и именно мне использовать этот ресурс. У истории нет сослагательного наклонения.

У них и командиры свои. Не уровня сержанта, а офицеры! Которые начали командовать построением прямо тут, на лётной палубе. Подтягивающийся личный состав не развалился «кто где какое место нашёл», а вставал в строй рядом с коллегами, и не «жужжал». Наоборот, одухотворённые у всех лица, большое дело идут делать.

Я решил, что дольше тянуть просто глупо и подошёл. При подходе офицеры повернулись и отдали честь. Ближайший произнёс:

– Сеньор Шимановский! Отдельный семьсот тридцать второй полк имени Тадеуша Костюшко построен! Докладывает команданте Кароль Ковальчик!

Ковальчик… Тёзка Сильвии, получается. Она тоже Ковальчик, то есть Феррейра, то есть Кузнецова.

Отдал ему честь в ответ.

– Пан команданте, вольно. Почему семьсот тридцать второй? Откуда номер?

– Исторически сложилось, пан принц, – чуть съёжившись, ответил тот.

– Пан принц? – зацепился я за обращение. Ибо звучало слишком прикольно.

– Да, глупо на слух. Но «ваше высочество» – обращение только к признанным. А вы как принц не признаны, пан Шимановский. Как к вам тогда обращаться?

– Пан Ковальски, разрешаю обращение Командор! – отчеканил я, взяв одухотворённую тональность. – Это личный позывной на этой войне.

– Есть, Командор. Принято! – Он снова козырнул.

– Представьте мне народ, а меня – народу, пан команданте, – попросил я. «Пан команданте» – тоже как-то не особо звучит, но его не покоробило.

– Полк, становись! – начал командовать Кароль. Чувствовался в нём опыт реального командования немаленьким соединением. Не взвод, тут минимум рота, если не батальон. Думаю, не ошибусь, если предположу Северную Африку, ВКС.

– Командор, представляю вам, капитан-лейтенант Лех Вержбицкий, командир первого батальона. Команданте Владислав Мазур, командир второго батальона. Лейтенант Ярослав Сенкевич, начальник службы тыла, – представил он мне прямых подчинённых.

Серьёзные ребята. Все как один прошли контракт, а у самого Кароля даже шрам на щеке остался – явно не с качели упал. Таким нельзя спуску давать, палец откусят. И если вдруг решу пообещать, а потом обману… Лучше не начинать, меньше проблем.

– Вот что, братва, – принял по ним решение. – Давайте, размещайте личный состав – там внизу для вас приготовили армейские мобильные дома. И давайте ко мне на планёрку, пообщаемся поближе. Кто вы, чего ждёте, и совпадают ли ваши чаяния с моими. Оружие получите потом, если договоримся.

Важное замечание, от которого они нахмурились, но серьёзно к моему возможному отказу не отнеслись. Не поверили.

– Так что вот как-то так, – развёл я руками. – Я перед вами честен, как видите. И если не согласны…

– Погоди-погоди, Командор! – остановил Кароль. – Давай кратко и тезисно, без словоблудия и примеров. Мы испанский знаем.

Передо мной в актовом зале высотки Феррейра сидело двадцать шесть человек – их офицерский состав. Исключительно ВКС-ники. Ярослав, который по тыловому обеспечению, единственный не из боевых частей, но, как я понял, после Кароля второй человек. Досье говорило, что имеет в Варшаве собственную пивную, где лично работает барменом. И оная пивная является местом сбора их личного состава, «тусят» они там. И на самом деле как подозреваю именно он тут главный, хотя номинально командир – Ковальчик. Кароль – отбитый на голову десантник, а Ярослав Сенкевич – интеллектуал, «начальник штаба». Если придётся работать с ними – именно с Ярославом надо налаживать мосты для взаимодействия, а уж он своих как надо накрутит.

– Если без словоблудия, то, как вы наверняка слышали, меня ненавидят в обоих секторах. Именно за то, что отстаиваю интересы «чужих». Русские считают латиносом, латиносы – русским, хотя я декларирую всего-то, что мир между народами и подлинное равенство. Это, парни, когда ни те «сверху», ни те. А потому мне не по пути ни с какими националистами, ибо любые националисты – это сторонники идеи превосходства именно их нации над другими. Да, возможно в определённый момент их нацию обижают, это защитная реакция, и они выглядят «хорошими». Но суть в том, что за ширмой из статуса бедных обижаемых прячется оголтелая идея превосходства, просто на время задвинутая защитной реакцией. Если учили историю, могу поставить в пример евреев. Бедная обижаемая нация, которую в большую войну уничтожали массово, которую было принято всем миром жалеть; но когда мир изменился, а они встали на ноги – показали своё звериное нутро, что они куда большие фашисты и нацисты, чем те, кто их уничтожал, без жалости проводя геноцид «под ноль» своих собственных врагов. Потому, что стало можно, обрели силу. Я сейчас не про историю, и не собираюсь никого судить за дела минувших дней, я о нашей с вами планете. Вы – обижаемая в каком-то смысле нация, но второго Израиля здесь на Венере не надо, и если вы собираетесь занять место оголтелых наци, когда вас продвинут… Давайте вы лучше сейчас сядете в транспорт и вернётесь? Мы оплатим вам расходы за топливо и перелёт, и за потерянное время.

– Вот так, значит… – потянул Кароль.

– Вот так, – кивнул я. – Я не хочу подкладывать под своё правление бомбу, а я собираюсь делать это после Леи, женившись на её дочери. Лучше разойдёмся миром. Живите у себя, вас как не трогали, так и не будут трогать. Планете не до Полонии.

Повисла тишина. И висела долго – ещё чуть-чуть и зазвенит. Но вдруг слово взял Ярослав, который бармен.

– Хуан, разреши тебя вот так, напрямую?

– Конечно, пан Сенкевич.

– Хуан, понимаю твои опасения. И скажу честно, они не на пустом месте. Очень уж многие из нашей организации пошли бы по тому пути, о котором ты говорил. Межнациональная ненависть – это страшное оружие, и у нас её МНОГО. Вот только мы – не среднестатистическая массовка Полонии. Мы прошли контракты, а кто-то и не один. И мы знаем, что такое армейское братство. И что такое армия единой большой страны. Как и понимаем мощь этой страны, к которой дома, что скрывать, относятся с пренебрежением. Знаешь, ты… Хотя, ты, наверное не поверишь, но мы с Каролем и Лехом тут не просто так главные. Сам видел, звания для комбатов маловаты. Однако народ слушается. Потому, Хуан, что мы – те самые умеренные. Остужаем горячие головы, кто твердит о превосходстве. Я не могу обещать, что эти идеи не восторжествуют. Но от имени всех, – он оглянулся на закивавших коллег, – говорю, что мы понимаем проблему. И сделаем всё для её решения в будущем. Тебе не придётся краснеть перед королевой, а когда придёт время, тебе не захочется выжигать огнём наши купола.

– Вы всего лишь люди, – покачал я головой. – Вас отодвинут, на ваше место придут радикалы, и…

– Хуан, у меня нет для тебя идеального решения, – развёл Ярослав руками. – Проблема есть. О ней знаешь ты, знает пятое управление, знает королева. О ней знаем мы, и мы делаем всё возможное, чтобы она не переросла во что-то большее, – обвёл он зал рукой. – Если готов взять нас на таких условиях – мы станем самыми преданными твоими сторонниками. Тем более ты один из нас, хоть и не признаёшь родства.

– Я этого родства просто не знаю! – воскликнул я – вырвалось. А напрасно, ибо поставил себя в позицию защищающегося… А, плевать! Пусть так и будет.

– То, что ты не помнишь о родстве, не значит, что его нет, – покачал головой Лех, командир первого батальона. – Мы понимаем – вы жили вдалеке, и дед рано умер. Хуан, если ты не станешь отказываться от нас… Наш народ тебя примет. Тебя не считают чужим. И дед твой прилетел за очень интересную статью. Уважаемую в наших краях, и тем более в нашей организации. Просто не отталкивай, и наши пойдут за тобой только потому, что ты – свой.

– М-да. – Кажется, я крякнул. – Ребят, я, похоже, самый «свой» на этой планете. Во всех секторах, включая ваш. А ревновать не будете? К другим «своим»?

Народ зашептался, после засмеялся.

– Было бы с чего. – Кароль поднялся и подошёл, протянув руку. – Ну так что, Хуан Шимановский, добро пожаловать домой?

Глава 12
От чистого истока в прекрасное далеко…

– И пусть никто не упрекнёт нас!

(девиз «Кровавых Воронов», WH40К)

Программа закончилась, новости ушли на спорт, смазливая ведущая в красном платье с декольте сменилась на мужчину, бывшего спортсмена, что-то начавшего вещать, что, несмотря на сложную политическую ситуацию, чемпионат Венеры по плаванию в Омегаполисе проходит без изменений и сдвигов графика. Я тяжело вздохнул и проткнул пальцем сквозь голографическую иконку, выключая звук.

– Сеньор Самаранч, ваши выводы? – повернулся к эксперту.

– Минутку, ваше высочество… – поднял он палец в жесте: «Я задумался, но скоро дам ответ». Сидящая в противоположном конце стола штаба Сильвия заулыбалась.

Самаранч, Хосе Альберто – штатный политолог сеньора Феррейра. И не надо недооценивать мощь словосочетания «штатный политолог» в применении к этой семье. От выводов этого человека зависит, как поведёт себя дон Октавио. Ему на стол ложатся сводки аналитиков, он же готовит документы, которые ложатся на стол дону. Одна ошибка в его прогнозах, один неверный совет/рекомендация… Нет, увольнением там не отделаешься, рискуешь исключительно головой. А значит в этом ремесле никуда без очешуенной чуйки, что сродни моей генмодифицированной интуиции. Я не со всеми его выводами и прогнозами согласен, но послушать человека стоит – любое его слово и любой аргумент, даже с которым не согласен, как минимум повод для глубоких раскопок.

– Да, сеньор Веласкес, я готов, – сделал Самаранч выводы, как бы встряхнулся, и даже тень улыбки пробежала по его губам. – Если мои слова вас заденут, то прошу заранее простить. В моём ремесле нет место эмоциям, хотя как человек, я, разумеется, и переживаю, и сочувствую, и, бывает, кусаю локти от досады. Но только за пределами рабочего кабинета. А потому кратко, но как есть – нам на руку эта ситуация с расстрелом.

Я тоже уже не тот мальчик, что нагло «быковал» в кабинете королевы после не состоявшегося расстрела старой версии сорок четвёртого взвода, и тем более не тот юноша, что перешагнул порог здания с бело-розовыми колоннами, так что зря он взывал к разуму. Я такой же циник и кровавый упырь, что росчерком пера обрекает на смерть тысячи, как все те, кто крутится на этом уровне власти. Может смешно звучит, но на самом деле даже Эдуардо и Изабелла могут взмахом ресниц как приговорить кого-то, так и вытащить из последней задницы. Если попадут в нужное место в нужное время, где происходит обсуждение объекта воздействия. Тут всё слишком серьёзно, чтобы позволить себе сейчас на этом месте привилегию быть человечным.

– Мы внимаем, – коротко кивнул, ибо за последнее пару дней мы с Сильвией (а она никуда без решения отца) отыгрываем… Принца. Я – Веласкес, и мы пытаемся это донести до массовки. А раз так, то я не имею права НЕ играть принца даже наедине с самыми близкими соратниками, вроде него. Мэры, губернаторы, главы корпораций – для всех я поднялся на уровень выше, чем просто абсолютный хищник и паладин. И дать слабину перед сотрудником… Надо привыкать, в общем. Так что властность из меня так и прёт, и не бейте за это тапками. Просто так надо.

Моё поведение встречает полное понимание – ни разу я ни у кого даже в уголках глаз не встретил намёк на насмешку, хотя подсознательно капец как этого боялся. Нет, народ не просто принял моё королевское высокомерие, но как будто перекрестился про себя: «Наконец это чудик взялся за ум и занимает то место, какое должен, не играя роль простолюдина». И вот такая реакция, если честно, поражает. Было бы привычнее продираться, доказывать, что я не верблюд, я «свой, буржуинский»… А тут строгая зеркалка. Где, на каком перекрёстке жизни, я ментально свернул не туда?

– В общем, сеньор Веласкес, наши враги сыграли сами против себя. Если суть операции была в том, чтобы напугать Фрейю, чтобы она пошла на уступки, то отыграно всё как по нотам. Вы создаёте лояльные короне подразделения в стане мятежников, и я отчего-то уверен, что на раннем этапе кто-то из высокопоставленных мятежников вашим связям даже пассивно помогал. Затем это подразделение совершает фальстарт, выступает раньше времени, и королевские войска не оказывают помощь. Первый слой – вы, кто создавал это сопротивление. В медийной картинке – Хуан Веласкес не справился и «слил» «Мараньон». Здесь не важна правда, важно лишь то, что кого-то надо назначить виноватым, «козлом отпущения», и вы, ваше высочество, идеальная кандидатура для всех сил, кроме себя самого. – Кривая улыбка, которую я поддержал, полностью соглашаясь. Да, Фрейя именно так бы меня и «слила», не улети я в Самару. Потом домашний арест, разборки, показательная порка, амнистия/прощение и резерв главы государства… Но это было бы потом.

– Второй слой, – продолжал политолог, – её высочество напугана. У неё под командованием есть войска, она не забитая барышня, сидевшая в осаде собственного дворца с двумя марсианскими дивизиями в качестве единственных защитников, но всё же в игры взрослых сеньоров с оружием ей лучше не играть. И на этом фоне – мягкое предложение о переделе сфер влияния на политическом Олимпе с учётом выбывания трёх семей основателей. Жестокая казнь «мараньоров» в этой схеме – элемент давления. Вас, ваше высочество, она уже не сможет оставить при себе, она вынуждена вами жертвовать, и при этом выпускает белый флаг безусловной капитуляции. Третий слой – когда они придут к власти, начнут вторжение на Землю, то все войска, запятнанные в усобице, кинут в самые жаркие места, и если кто-то выживет там – героев-ветеранов не судят. Так что вопроса, почему венериане убивают венериан, они не боялись.

– Мои выводы с вашими совпадают, – осадил сеньора я, стараясь перевести его на рельсы прогнозов, с оценками я и сам справляюсь. – Но что дальше?

– Дальше у меня главный вопрос, почему они не отложили казнь, зная, что здесь, в Самаре, формируется фронт третьей силы? Пока в моём распоряжении только догадки и опыт. Ибо первое и главное, с началом формирование здесь третьей силы любое ослабление её высочества вредит мятежникам. Они сами только что забили крышку её гроба. Её высочество не справилось с мятежом, раз, и не справилась с выступлением альтернативного харизматичного лидера, два. Ответив на вопрос, почему они так поступили, мы выиграем сражение.

– Спешат? – предположила Сильвия.

– А может всё проще, они – военные, получившие приказ? – А это предположил я. – Им сказали расстрелять – они и расстреляли?

– Хуан, там связь сам видел как работает, – не согласился сеньор. – Передать на ту сторону приказ не спешить – дело минуты. И они, военные, спешить станут. Но они именно что поспешили.

– Вот это и есть главный вопрос, – вздохнул я. Ибо и правда, ну какой им резон казнить «мараньонов» сейчас, когда я тут? – Что это? Недооценка меня, как противника? Зачистка концов? Кто-то внутри их клики играет против товарищей ради своих собственных интересов? Нам лететь в Альфу, а мы не понимаем раскладов. А выходить в поле чтобы пытаться выиграть – первый путь к поражению.

– Сеньор Самаранч, ваши рекомендации, что делать в свете последних событий? – повернула Сильвия к эксперту голову.

– Я думаю, этот расстрел – обидный, горький, но к счастью играющий нам на руку по обоим фронтам, – как обычно витиевато начал эксперт. – С одной стороны её высочество растоптана, есть возможность задавить её в информационном поле, дескать, недееспособная и должна уйти. С другой – кровавая месть изменщикам. Но если…

– Брак! – произнёс я мысль, которую только что родил, и только произнеся вслух, удивился её простоте и надёжности. – Уважаемые, мы забыли одну маленькую, но большую вещь. Я всё же не в Альфе. А что происходит в Самаре – слишком далеко от столицы, чтобы серьёзно влиять. И это на самом деле значимый фактор не только в их глазах.

– Думаешь, подложат ей кого-то из своих? – нахмурилась Сильвия. – Хуан, но кого? Себастьян в этой партии вне игры, я бы знала, а остальные…

– А её мнения никто не спросит, – горько усмехнулся я. – Да они и сами пока не знают, на ком её женить. Когда-то, столетия назад, на трон посадили генерала Веласкеса из маленького Эквадора. Почему? А только он устраивал всех, был без шлейфа влияния за собой, чтобы мочь мешать уважаемым людям. Так и тут, обдумают и кого-то назначат. А что до меня – нашу группировку достаточно просто не подпускать к столице, и люди от нас через несколько недель сами начнут разбегаться. Им не надо бодаться со мной, как раз наоборот, нужно избегать любых с нашей группировкой сражений, и тогда плакала моя кровавая месть за расстрелянных. А тот мальчик, которого приготовят на роль будущего короля, как раз и «разрулит» вопрос с мятежниками. Может такое быть?

– Как вариант, – закивала Сильвия. – Хуан, вчера бы я назвала такое невозможным, но сейчас… Ты прав, всё гениальное просто.

– Ваш прогноз, сеньор Самаранч? – снова обратился к эксперту. Который не договорил, но теперь, на фоне новых мыслей, надо заново пересмотреть все позиции.

– Если вы правы, и они идут по этому пути, сейчас должны состояться активные переговоры с Дворцом, – натужно вздохнул он. – И если мы позволим им затянуться, не оборвём, и не начнём действовать активно сами здесь… Вы должны ловить момент и делать, что задумали, – мягко сформулировал он. – Но теперь надо форсировать события.

– И я полностью с этим согласна, – поддержала и Сильвия.

Ну что ж, совещание-междусобойчик можно закрывать. Выводы и так напрашивались, а теперь мы забили в них гвозди, как в крышку гроба. Ускоряться… Я и сам хочу ускориться. Но не получается. Уже неделю топчемся, а к штурму столицы не готовы. И этот финишный расстрел хоть и нам на руку, но лишь даст людям эмоции, убедит в правильности моей позиции, однако отнюдь не приблизит нас к высадке в Альфе. Вот в этом проблема, а не в информационной накачке.

Через полчаса дозвонился тот, кого слышать совсем не ждал.

– Шимановский, привет. Что не радуешься звонкам старых друзей? – весело усмехнулся Адриано Манзони.

– Привет-привет, – довольно кисло ответил я. – Извини, не поблагодарил вас за ту услугу… Ты знаешь, о чём я. Некогда было. А стоило найти минутку.

– Ах это… – Он кисло скривился, но лишь на мгновение. – За неё считай, мы квиты. Именно твой дикий план в школе позволил отцу «соскочить» с мятежа и не участвовать в этом бедламе. И глядя на происходящее вокруг сейчас, он несколько раз удерживался от того, чтобы тебе свечку поставить. Так что это самое малое, что мы могли сделать.

О как завернул!

«А сеньор Умберто свечку так и не поставил!» – подленько усмехнулся ироничный камрад внутри меня.

– Адриано, ты по делу? Я правда рад тебя видеть и слышать, но у меня такая жопа, что…

– Во-от, как я и думал! Значит, по делу, – усмехнулся будущий друг, и я аж взбодрился.

– Весь внимание…

– «Астарта». «Четвёртое рудное объединение». «Луксор». «Компания горной добычи Сьерра Невада». «Страна грёз». Продолжать?

– Не надо, я понял… – Нет, от этих его слов я не просто взбодрился, я пипец как взбодрился! Ибо он называл компании, приславшие нам технику из-за пределов Обратной Стороны, то есть из латинского сектора.– Ваши креатуры?

– Почему сразу наши креатуры? – усмехнулся он. – Мы, Манзони, нейтралы. И не участвуем в «движухе», как ты её называешь, ни на чьей стороне. И подставляться не будем, тут уж извини. Но, скажем так… Некоторые наши партнёры, которые ничем нам не обязаны, решили выбрать сторону. И мы совершенно ничем не можем на них надавить – у нас нет в них долей собственности. Ну, а что срыв поставок… Так форс-мажор, любой суд признает, что помощь королевскому ставленнику во время переворота это он и есть, равно как катастрофа или военные действия. Так что мы не будем даже пытаться судиться с ними, сорвали – и сорвали. Гражданская война такая гражданская, лучше не мешать людям, а то мало ли кто победит и с тебя спросит…

Его глаза смеялись… А я был готов его расцеловать. Вот честно, хоть одна хорошая новость в этом предельно негативном информационном потоке из Альфы.

– Спасибо, друг. Выручили. Этого мало, но моря собираются по капле.

– Слышал, не только у нас такие активные партнёры, – продолжал он. – Но тут мы уже совсем не при делах! – закатил он глаза. – На Венере много семей, имеющих активных партнёров, за всех мы отвечать не можем. Имена называть не буду, но все, кто обращался к отцу за советом, как к нейтралу, тоже решили не обращаться в суды – мало ли…

– И им тоже спасибо, – расцвёл я, ибо это на самом деле здоровская новость. Кто сказал, что у королевы нет поддержки? Есть! Ещё какая! И не только в армии и флоте. И Умберто Манзони, которому вчера западло было с королевой за один стол сесть, вон чего учудил. И «другие семьи»… Потом надо будет покопаться, кто ещё просуетился. Награды должны находить героев.

– Но у меня есть и корысть, Хуан, – продолжал будущий друг. – Тебе это ничего не стоит, и даже больше скажу, я это сделаю и без твоего благословления, но всё же хочу, чтобы ты знал, и чтобы принял, не бросался потом с кулаками. То, что у меня много денег, и вставленный зуб даже крепче, чем был натуральный, не значит, что он стал менее искусственным, понимаешь?

– Как не понять? – усмехнулся я. Ага, вот и всплыл тот зубик, что я выбил ему у космонавтов.

– Помнишь, я жаловался на женский пол? Что нет рядом достойных девушек?

– Конечно, помню, – усмехнулся я, а перед глазами встала блонда, из-за которой он куксился на вечере у Селены, с которого началось моё восхождение.

– Я нашёл достойную. – Из голоса Адриано исчезла ирония. – Не поверишь, но она… Как сказать… Вот, я готов для неё и звезду с неба, и подвиг совершить, и вообще на всё готов!

– Рад за тебя, – по-доброму усмехнулся я, ожидая, с какой стороны прилетит. А должно прилететь, иначе б он этот разговор не заводил. Не стал бы звонить ради обычной сеньориты, перед этим раскрывая карты насчёт перенаправленной атмосферной техники. Значит, это кто-то, кого я слишком хорошо знаю, и связь с кем повлияет на текущие расклады. И от этой мысли стало совсем грустно. Ибо я просто не успеваю провести анализ, слишком резкая мысль. Я о возможном браке Фрейи с кем-то из мажориков в принципе только-только догадался, ещё глубоко не копал. Но Адриано… Там ОЧЕНЬ интересно можно раскрутить ситуацию, и даже моя «третья сила» сыграет на поле… В чьей-то, пусть не моей, но интересной партии. Если его женят на Фрейе, то у власти оказывается центрист, как бы и не с мятежниками, и при этом совершенно точно не от партии королевы… Нет, слишком сложно, надо время на анализ – сдаюсь.

– Адриано, хочешь совет? – нахмурился я. Тот напрягся. – Не стоит. Не лезь в эти игры, лучше оставайся тем, кто ты есть. СЕЙЧАС это может помочь спасти тебе жизнь – я ведь не стану договариваться, не стану смотреть на всё со стороны, как они думают. И бить буду даже по тебе – тем более, опыт есть.

– Ты сейчас о чём? – захлопал он глазами. А я подумал, что, может, ошибся? Сам себя перемудрил? А потому честно ответил: