Текст книги "Полет нормальный (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

На какое-то время в аудитории воцарилось напряженное молчание. Повторюсь, говорила Паула настолько искренне... Что даже я поверил бы ей, не знай я, кто она, заранее. Затем по группе прошел ветерок перешептываний – не все знали, кто такая крестница королевы, хотя, несомненно, почти все о ее наличии слышали.

Преподаватель, как и положено, отошел от магии ее голоса первый. И сделал разумный вывод о том, что балаган пора прекращать. Естественно, он может 'опустить' Паулу, посмеяться над ее словами о происхождении, а после задавить аргументами о неправоте. Но воевать на два фронта ему не хотелось. В конце концов, он всего лишь человек.

– Что ж, сеньорита де Росарио Кордоба, поздравляю! – расплылся он в змеиной доброжелательной улыбке. – Однако непонятно, что вы забыли в таком простом учебном заведении, как наше?

Она пожала плечами.

– Посмотреть. Как люди живут. Я не долго, не волнуйтесь. На один день.

– Тогда будем считать, что мое занятие для вас окончено. Раз вы знаете даже то, чего не знаю я, встретимся на экзамене. Тогда и поговорим.

Снова доброжелательнейшая из улыбок, рука же его показала на дверь.

– Сеньор Шимановский, вы так же свободны. Встретимся на экзамене.

Я бросил беглый взгляд на Хуана Карлоса, смотрящего на всё обалдевшими глазами, и на душе потеплело.

– Зачем тебе это было надо? – произнесла напарница, когда мы вышли. – Понтануться захотелось, какой всезнайка?

Открывать всей правды я не стал, ограничившись оперативной обстановкой.

– Мы заявили о себе, mia cara. Прокричали: 'Эй, кто там считает себя главными в этой школе, мы здесь! И мы круче!' Теперь те, кто нам нужны, сами нас найдут, не придется подстраивать провокации.

– ...Хотя нет, придется... – оговорился я и задумался. – Просто немного не так. Ладно, пошли куда-нибудь присядем, расскажу детали плана. И еще, мне нужна прямая связь с королевой.

– С королевой? – выкатила глаза сеньорита Гортензия де Росарио, графиня де Кумана, остановившись. – Но зачем? И у меня нет связи с королевой!

Я глубоко вздохнул.

– У Катарины есть. Значит, вызовешь Катарину. А у Катарины точно есть, поверь. ТАКИЕ операции, – обвел я пальцем вокруг, – без ее контроля не делаются.

Помолчал, затем, глядя на ее все еще ошпаренные глаза, решил растолковать.

– Ты новости читаешь? На прошедшем недавно неофициальном 'слете' глав кланов по поводу мобилизации экономики даже 'большая тройка' поддержала королеву. Умберто же Манзони выступил против, и перетянул на себя всех сомневающихся. А под ним несколько ключевых предприятий оборонки, и у некоторых сомневающихся тоже.

Если война будет скоро, а судя по оговоркам некоторых, это возможно, – подвел итог я, – королеве срочно нужно заткнуть этого итальяшку, чего бы это ни стоило.

– И ты думаешь... И кто же все это придумал? – удивленно воскликнула спутница.

– Не знаю. – Я пожал плечами. – Но у нас с тобой нет права на поражение. И еще, не забывай, все это нужно сделать чужими руками, клан Веласкес не будет иметь к этому никакого отношения...

Глава 4. Фаза силы

Alma Mater

Кормящая мать (лат.)

Я рисую на 'Ferrari'

Арматурой слово 'Твари'!

(КВН, 'Союз')

– Хуан, я говорила тебе, что ты очень самоуверенный человек?

Я пожал плечами.

– Не помню.

– А что ты СЛИШКОМ самоуверенный? – покачала головой Паула, все еще находящаяся под впечатлением от моего разговора с королевой.

Мне нечего было сказать. Ответ просился сам собой, но она знала его и так.

Я слишком сильно наломал дров в прошлый раз. Я вообще всю сознательную жизнь до сего момента только и делал, что ломал дрова. Но история с погоней и крышами показала, что с этим пора заканчивать. А начать заканчивать было бы неплохо именно здесь, в моей alma mater, в месте, где концентрация древесных отходов жизнедеятельности по объективным причинам максимальная. Замыкая наконец этот проклятый круг и начиная новый, на котором жизнь пойдет по совершенно иным законам. Законам мудрости, а не силы.

Да, я могу подставить королеву, не выполнив взятое на себя. Но не так давно она сама сказала, что жизнь – это казино, и ничего не поставив ничего в ней не выиграешь, как ни тужься.

Несколько минут назад прозвенел звонок, и мы направились к оранжерее, ближайшей к аудитории следующей пары сто второй группы. Нам требовалось засветиться, чтобы 'шестерки' Манзони передали ему, где мы. После чего, не сомневался, нам предстоит личное ознакомительное общение.

– Каков дальнейший план? – хмыкнула спутница, наконец, придя в себя и настроившись на боевой лад.

– План прежний, говорим с 'выродками' и выдергиваем Селесту, – произнес я, входя в оранжерею и окидывая ее опытным взглядом. – Проводим с нею разъяснительную работу и, после, когда она найдет добровольца, устраиваем провокацию. Скорее всего, на большой перемене, и я примерно представляю, как лучше это сделать.

План был прост, в дальнейшем вы увидите, насколько. Но осуществить его должен не я, и в этом первая моя мудрость в процессе отхода от заготовки древесины.

Оранжерея меня поразила, точнее, поразило происходящее в ней. М-да. Такого подарка судьбы я не ждал. Хотя при условии, что в нашу школу согнали половину города, в том числе отбросы других школ, ничего удивительного. В разных школах разные порядки, и парни явно до сих пор живут своими.

Нашим бичом был Кампос, а его банда считала себя парнями 'конкретными', предпочитая развлечения пожестче. Да и наказать при Витковском за 'поведение, недостойное учащегося школы имени генерала Хуареса' вроде того, что устроили сейчас чужаки, могли в легкую, невзирая на лица. Имидж школы для акционеров превыше даже Виктора Кампоса.

– Совсем сеньора Сервантес всех запугала, – мрачно заметил я. – При мне за такое бы как минимум строго предупредили. А так, не имея возможности как отчислить этих, так и спровадить того... – кивнул я на действующих лиц представления.

– Чего ж он не бьет? Боковой в торец, и лезть больше не будут! – задала рыжеволосая простой, но очень неприятный вопрос.

– А вот за драку отчислят, – ухмыльнулся я, вспоминая имя пацаненка. Себастьян. Один раз его уже отчислили, но дело явно попахивает вторым.

– Вмешаешься? – спросила Паула.

Глупый вопрос. Я пожал плечами.

– Разумеется. Вот только мне кажется, можно не дергать Селесту. Исполнитель уже есть.

– Этот? – Она показно скривилась.

– Этот-этот, – я кивнул и выдавил скупую улыбку. – Он не пользуется авторитетом. Его унижают даже... Они... – Я не нашел эпитета, чтоб охарактеризовать троих придурков, играющих в 'собачку' рюкзаком того самого нескладного паренька, которого Витковский отчислил из школы незадолго до меня. 'Собачка' бегала от одного к другому, но, естественно, не поспевала, а дать в рыло, как я уже сказал, он опасался. Что играло против него – все, находящиеся в оранжерее, смотрели за действом и весело смеялись, включая девчонок (что для меня было бы обидно особо). Очередной школьный объект унижений, вечный, учитывая нескладное строение тела. Однако, я не мог спасти его – больше не мог. Сам и только сам. Лидеры, клоуны и отщепенцы будут всегда, в любом обществе – это незыблемый закон социологии. Всё, что я могу, это поговорить с ним, объяснить... И использовать. В своих корыстных, естественно, целях.

– Представляешь, как будет обидно 'выродкам', если их тронет тот, кого 'чморят' даже представители не самого высшего общества школы?

Вместо ответа рыжеволосая сокрушенно вздохнула. 'Это твоя школа, твоя операция – делай, что хочешь'.

Я улыбнулся, и, чувствуя себя меркантильной скотиной, подался вперед. Есть, зашел за спину одного из подонков. Вот рюкзак полетел в нас, то есть в него, я сделал резкий шаг, толкая подонка в сторону, перехватывая рукой летящую сумку:

– Дай и мне!

Подонок зло вспыхнул, но оглядев меня и почувствовав воинственный настрой, сдержался.

– Ты кто такой? – зло ощерился он.

– Хуан. Шимановский. Сто вторая, – охотно пояснил я и выдавил одну из фирменных улыбок, которым научился не так давно, от которой парень блымнул глазами и интуитивно сделал шаг назад.

– Эй, тебе чего тут надо? – подошли оба его товарища, готовые сорваться в драку, но вынужденно сдерживающиеся. Я не походил на унижаемого ими совершенно, и дело совсем не в складности внешности.

– Парни, 'хлеба и зрелищ' – опасный лозунг, – улыбнулся я и им, но уже без магии. – Сейчас вы развлекаете толпу за счет другого, – кивнул я на вставшего с отвиснутой челюстью от неожиданного вмешательства посторонней силы паренька. – Но может настать момент, когда кто-то будет развлекать ее же за счет вас. Это называется закон воздаяния. Вы его не боитесь?

Тот, которого я принял за главного в троице, ничего не поняв, начал ершиться:

– Слышишь, ты! Философ! Повторяю, чего тебе надо?

Все ясно, запущенный случай. Я вновь выдавил фирменную улыбку, на сей раз милую и дружелюбную.

– Да вот, зашел, смотрю, а вы играетесь. Подумал, а меня в игру не примите? Я тоже хочу!

И демонстративно переложил несколько раз совсем небольшой и нетяжелый рюкзак из руки в руку, словно это мяч. Действие это в моем исполнении несло угрозу, так как намекал я совсем на другую игру.

Парни переглянулись, решая, принимать вызов, или все-таки нет, но ни к какому выводу не пришли.

– Слушай, как тебя там, – оскалился главный, – шел бы ты отсюда? Это не твое дело, без тебя разберемся!

Краем глаза я заметил в оранжерее всех, кого хотел встретить – и только что вошедшего Манзони, и Селесту, и даже Эмму, которую тоже собирался мобилизовать на общественные нужды. Но это будет потом, сейчас мне нужно показать Манзони силу – такие, как он, ведут переговоры только с сильными. Но одновременно не перегнуть палку, не сломать парням что-то важное.

– Ты знаешь, кто я? – улыбнулся я персонально вожаку. – Спроси у местных, из этой школы, кто такой Шимановский!

– А я не хочу! – задрал голову он.

– А ты все-таки спроси, – настоял я, покровительственно усмехнувшись. – И тебе ответят, что Шимановский всегда был за справедливость. За нее он дрался, и даже умудрился победить. Слышал про бой у фонтана?

Лица придурков вытянулись. Про фонтан не знать они не могли, а значит, я гораздо более серьезный противник, чем они предположили изначально, и тем более, чем им хотелось бы.

– Вас трое, парни, – продолжил я. – А он один. Нехорошо как-то! – Вновь перебросил рюкзак из руки в руку. – Не по человечески!

Повисла грозовая тишина, пролети по оранжерее муха, ее бы услышали. Но я, кажется, загнал ситуацию не туда: драться парни не хотели, уйти не могли, а провоцировать их мне было пока невыгодно. И учитывая всеобщее внимание, из положения надо было срочно как-то выходить.

– Чико, дай я? – услышал я сзади голосок спутницы. – Дай я их побью? Пожалуйста!

Она положила руку на плечо и встала рядом. Сделала умоляющие глаза. Причем очень-очень умоляющие, да еще повернувшись так, чтобы ее видела вся массовка. Ай да Паула, ай да умница! Быстро соображает!

– Они очень похоже на моих кузенов – такие же высокомерные полудурки! – как бы пояснила она мне. – Можно их побью я, а не ты?

– Я... – Моя челюсть слегка отвисла от мысли, что даже не подумал о таком быстром и дешевом способе выйти из пата, достигнув своих целей. Господи, женщины – самое страшное оружие из всего тобою придуманного!

Вожак, сжирающий глазами фигуру моей спутницы, во всей этой тираде услышал лишь два слова, 'побить' и 'чико'. Задорно хрюкнув, что у него долженствовало значить легкий смешок, выдавил:

– Чико?.. Малыш?..

– Вот с этого и начну, – ткнула Паула в него свой пальчик. – Он прям как мой младший! И такой же тупой.

– Тупой? – Глаза вожака начали зло сужаться, а лицо вытягиваться. До этого слова они воспринимали мою спутницу как может быть и наглую, но женщину, сеньориту, неумное недоразумение. Теперь же она перешла в разряд зарвавшихся потерявших страх сук, а таких стоит проучить. Хотя бы для профилактики.

– Слышь, ты! Кукла крашеная! – произнес он, одновременно ловя настроение на моем лице. – А я могу и не посмотреть, что ты сеньорита!

– Между прочим, я и не сеньорита! – задрала Паулита носик, продолжая одновременно и линию блондинос, и выпендристой сучки. – Я боец! – В ее взгляде появилась насмешка. – Пятнадцать лет занятий, второе место на первенстве префектуры Ансоатеги, Венесуэла! Ну что, мальчики, кто рискнет?

Между делом она ткнула меня локтем в бок, выводя из игры. Для парней это была демонстрация, что она хозяйка своих слов и не потерпит вмешательства для своей защиты. Для меня же... Что мои авторитет и решимость не будут мешать им делать глупости, а значит, они их сделают.

Ситуация разрядилась. Перед парнями стояла дура, а чего ждать от дуры?

Я бросил взгляд на Адриано и его компанию. Не знаю как насчет компании, но сам Манзони прекрасно видел, что она играется с ними, как с котятами, и отдавал себе отчет о ее реальных силовых характеристиках.

– Не верите? – хмыкнула рыжеволосая, смешно морща носик. – А может, устроим показной бой? Не в качестве драки, а так, для развлечения?

Парни вновь переглянулись, но теперь основным лейтмотивом переглядываний была демонстрация, что вот-вот, и они рассмеются.

– Не верите, значит, – покачала она головой. – Ладно, так и быть. В таком случае предлагаю пари. На глазах у всех – чтобы все были свидетелями, – окинула она стоящую в оранжерее массовку, увеличившуюся человек до шестидесяти. – Если кто-нибудь из вас, придурков, продержится против меня двадцать секунд – тому я отдамся. Не здесь, разумеется, но честно сделаю это. Чико подтвердит, он человек слова. – Тычок мне в плечо. – Если нет – то нет, но бить буду сильно. Как, вас устраивает?

Господи, где она так научилась строить глазки? Плохо служить с такими, как Паула, в одном взводе, мало возможностей узнать, на что они способны на самом деле.

– И с точки зрения правил школы мы будем чистенькими – продолжила она совращать, демонстрируя, как сильно ее задница жаждет приключений. – Это ведь не будет дракой! Так, легкое пари – вы ведь подтвердите, что мы не дрались? – она вновь перевела глаза на зрителей.

...Конечно, парнями двигало не желание 'познать' мою подружку, как особь женского пола. Это было желание самца поставить на место вздорную самку, бросившую вызов. Я вспомнил себя, слабого и глупого, купившегося на ту же самую уловку полгода назад, на тех же условиях. Да, парни, будет вам уроком – не стоит недооценивать женщин!

– Чико, считай вслух до двадцати! – бросила огненноволосая мне перед схваткой. – Готов? – Это уже противнику.

– Готов – готов! – довольно оскалился тот.

– Начали! – скомандовала она.

– Раз!.. – произнес я.

На счете 'шесть' противник Паулы провел первую пробную атаку. Естественно, неудачную, после которой моя спутница его контратаковала. Мягко, не на поражение, лишь прощупывая слабые места. На счете 'двенадцать' атаковала снова. Увлекла его в контратаку, на которой поймала и...

Нет, не по яйцам, а то бы плохо было даже мне. Но от вида корчащегося на полу и ловящего ртом воздух человека многим в помещении стало нехорошо.

– Эх, машыш-малыш! – присела Паула рядом с поверженным, и, гладя по голове, как мамочка, назидательно выговаривала. – Говорили же тебе, слушайся старших! Не обижай младших! И слабых тоже не обижай! Говорили? Нет?

– ...Сука!.. – прошептал ее теперь уже бывший противник, хапнув воздуха.

– Нет? А мне говорили, – горестно вздохнула она. – А я тебе говорю, так сказать, по эстафете. Не обижай слабых! В этом мало чести! Пойдем, Хуан!

Она встала, намереваясь уйти, но я задержался и обратился к растерянно смотрящим на происходящее 'придуркам'.

– Парни, повторюсь, а то, кажется, вы не услышали. 'Хлеба и зрелищ' – опасный лозунг. И если вы не готовы, чтобы потешались над вами, не тешьте публику за счет кого-то сами.

Поняв, что лучшей точки не придумать, развернулся и пошел догонять спутницу.

– Чего так долго? Я досчитал до семнадцати! – бросил я ей, выйдя из оранжереи в коридор.

– Быстро – сильно скучно, – пожала она плечами. – Я всегда поддаюсь. Или ты думал, с тобой было серьезно? Теперь какие планы?

– Планы? – Я хмыкнул. – Остановиться и позволить себя догнать. Они идут следом. Но теперь говорить буду только я, не вмешивайся.

Она закатила глаза.

– Чико, я выросла среди подобных! И знаю, что такое деловая этика.

Угу, знает. И знает, каким весомым она может стать аргументом в переговорах, если просто встанет за плечом и будет СМОТРЕТЬ. Не просто смотреть, а именно СМОТРЕТЬ, как нужно, и как могут только подобные ей. Что ж, начали!

* * *

– Шимановский?

Трое парней (больше двух для массовки пока не нужно) неспешно подошли и окинули нас оценивающим взглядом. А мою спутницу при этом еще и раздевающим.

– Слушаю? – перешел я весь во внимание, пытаясь создать для себя подробное представление, что есть такое этот Адриано.

Среднего роста, типичный латинос с привлекательными чертами лица и длинными черными волосами. Он не был накачан и перекачан, как Толстый, и вообще не сказал бы, что это спортивный юноша. Развитый, да. Занимается, как и все на Венере. Но в меру. Взгляд его не был надменным, как я мысленно представлял его дома, пока читал досье – видно, тяжелая жизнь бастарда его все-таки обтесала. Можно было бы сказать, что мы с ним очень похоже, в смысле он и я – прежний... Но в его глазах я прочел нечто, что мне не понравилось.

Передо мной стоял человек, готовый, в отличие от меня, на все, ради цели. В том числе готовый идти по трупам, как врагов, так и друзей. Готовый доказать другим, что он лучше, круче и не потерпит в свой адрес неуважения или оскорбления, чего бы это ни стоило. На самом деле не такие страшные качества, если бы не одно 'но'. Щадить кого-то на своем пути, признавать чье-то право на то же самое, он не собирался. Для него был важен только он сам, как планета, центр вселенной; остальные представляли собой лишь инструменты, механизмы достижения целей. И именно это, несмотря на общий положительный, и, что говорить, располагающий к себе вид, вызывало в нем отторжение.

Рядом стояло два 'кивалы', 'массовка', которых я определил как таких же бастардов, правда, отцы которых не из первого десятка, и даже, вероятно, не из первой сотни. Но которые пойдут за своим лидером до конца, потому, что больше они на фиг в этой жизни никому не нужны. Эти были накаченные, 'силовики', но с обоими я бы справился в легкую, не говоря уже о Пауле.

– Я знаю, кто ты, – выдавил Адриано дружескую улыбку – он явно собирался наводить мосты и не хотел ссориться.

– Я тоже знаю, кто ты, – сухо пробормотал я в ответ.

– Это обязательно? – кивнул он на мою спутницу, как на предмет мебели. Я взглядом проследил за его рукой, уставленной четко в шеврон корпуса. Пожал плечами.

– Мне кажется, или там внизу у входа сидит несколько горилл твоего отца с запрещенным вооружением?

Тема была закрыта, у каждого из нас своя охрана, с поправкой на то, что моя Паула тяжелое оружие не проносила и законов не нарушала. Ну, почти.

– Зачем ты вернулся? Для чего? – перешел Адриано к делу.

– Не уверен, что готов брать тебя в духовники, – бесстрастно покачал я головой.

По его лицу пробежала тень, но он сдержался.

– Ты не понял, Хуан. Я не хочу враждовать. Я знаю, у вас были терки с Кампосом. Но я не Кампос, и мне ты не мешаешь.

– Зато ты мешаешь мне, – выдавил я доброжелательную улыбку. – Адриано, ты обидел здесь многих людей. Очень многих. И почти все они – мои друзья.

– Трущобная быдлогвардия Селесты? – удивленно выкатил он глаза.

По моему лицу промелькнула тень, но развивать тему я не стал, ограничившись тезисами:

– Это мои друзья, Адриано. И это моя школа. Понимаю, у тебя был невелик выбор, куда идти, школ подходящего класса в городе осталось не так много, но это твои трудности.

– Это МОЯ школа, – сделал я ударение на этом слове. – И никто без моего ведома не будет здесь устанавливать свои порядки. Ты понимаешь, о чем я?

– А не много ты на себя берешь, Чико, – усмехнулся он.

Я отрицательно покачал головой.

– Я вернулся ради тебя. Устал от жалоб в твой адрес. Возможно, тебе лично ничего сделать не удастся, не позволит... Тетушка. Но твоя жизнь превратится в ад, Адриано. Это я тебе обещаю. Ты ведь тоже ничего не сможешь сделать мне, не так ли?

Мельком оглядел лица поддерживающей его 'массовки'. В глазах парней появился легкий испуг. На ум пришла древняя поговорка из книги афоризмов: 'Паны дерутся, у холопов чубы летят'.

И действительно, мотивация у холопов колоссальная. Для своей 'массовки' Адриано – лидер, шанс быть нужными и куда-то пролезть в дальнейшей безрадостной жизни бастардов не особо влиятельных аристократов. Для титуляров же война с ними – дело принципа, и многие всерьез готовы положить на алтарь борьбы все, что угодно. Плюс, незримая поддержка клана Веласкес, который больше не позволит, чтобы с ними обращались, как Витковский со мной в свое время.

Так что мои слова не стоит воспринимать как пустое бахвальство, при желании я мог бы устроить ему 'сладкую' и 'веселую' жизнь. И то, что не намерен ждать неизвестно сколько в достижении цели, а собираюсь форсировать события, Адриано знать совершенно не нужно.

– Твои условия? – перешел он к делу, и я почувствовал голос крови. Сын человека, входящего в топ-5 самых богатых и влиятельных людей Венеры, просто обязан иметь деловую хватку.

– Ты извиняешься, – прищурил я глаза, оценивая его реакцию. – Я соберу своих друзей, всех, кого ты успел обидеть, а так же тех, кого еще не успел, и ты произносишь пламенную речь, как сильно раскаиваешься за содеянное. После чего забываешь, что это такое – обижать титуляров.

Он посмотрел на меня, как на умалишенного.

– Ты серьезно?

Я кивнул.

Он не сдержался и хрипло рассмеялся.

– Хуан, мы взрослые люди...

– Мы – люди, – парировал я. – И они – люди. У них две руки и две ноги, голова. И то, что у тебя крутой папочка, а у них – нет, ничего не значит.

– Ты сам веришь в свои слова? – покровительственно улыбнулся он. – Что 'не значит'?

Нет, разумеется, я не верил. Но в отличие от неких стоящих рядом подонков, я не кичился родством с сильными мира сего, и уж всяко не собирался никого унижать на основании того, что они такового родства не имеют.

– Адриано, я не торгуюсь, – покачал я головой. – Это мои условия. И ты либо принимаешь их, либо нет. Повторюсь, эта школа – моя, и правила устанавливаю в ней я.

Если же тебе не нравится этот, предлагаю другой вариант. Ты идешь в учебную часть и пишешь заявление о переводе. Куда угодно, меня это не интересует. В таком случае считаем инцидент исчерпанным.

– А не многого хочешь? – усмехнулся он, и в глазах его загорелся огонь ненависти. Это был не тот тип людей, которые терпят, чтобы им ставили условия в принципе. И тем более не тот, которые на выдвинутые ультиматумы соглашаются.

– Думаю, в самый раз, – ответил я. – В противном случае я объявляю тебе войну, и, повторюсь, тебе останется только молиться. Итак, что скажешь?

– А как же твои более важные дела за пределами школы? – сощурился он. – Тетушка тебя не отшлепает за срыв графиков подготовки?

Я беззаботно пожал плечами.

– Тетушка поймет. Её мальчику нужно самоутвердиться, и лучшего тренажера для самоутверждения, чем сын Умберто Манзони, придумать сложно.

Мы стояли и сверлили друг друга глазами, и я понял, что нажил врага. Смертельного. Он никогда мне не простит, что бы ни случилось в жизни после. Что ж, выбор тетушки действительно мудр, начинать борьбу со знатью лучше с таких, как Адриано.

– Как понимаю, ты отказываешься, – подвел я итог молчанию.

– Разумеется! – процедил он сквозь зубы. – И это... Смотри не надорвись, Чико!

Последнее слово он бросил с презрением. М-да, народные прозвища подчас даются раз и навсегда, и избавиться от них невозможно. Впрочем, я уже писал об этом.

– Тогда до встречи, – подвел я итог переговорам. – Думаю, она произойдет скорее, чем хотелось бы.

– Всегда к твоим услугам, – чуть заметно склонил он голову, как бы ставя подпись под принятием вызова. Перевел глаза на мою спутницу. – Сеньорита де Росарио Кордоба? – Вновь еле заметный поклон, но теперь с издевкой в глазах. – У вас превосходный имперский акцент! Браво! Как и актерский талант.

После чего развернулся и бодро зашагал обратно, в сторону оранжереи. Приотставшая 'массовка' засеменила следом.

Селеста появилась спустя минут пять.

– Ну? – напряженно уставились на меня ее глаза.

– Что, 'ну'? – хмыкнул я. Она боялась, и это слабо сказано. Чего? Что я 'солью' их?

'Чико, тебя не было больше полугода! И изменился ты сильно, это все видят. А что ей еще думать?' – возразил внутренний голос, и я с ним все же согласился. Да, настолько изменившийся человек мог и 'слить' их, договорившись с Манзони... Скажем так, о разделе сфер влияния в школе. Но я же не 'слил'!

– О чем вы договорились? – зло сверкнули ее глаза.

– Будет война, – кратко пояснил я. – Вы готовы к войне?

Не думал, что при слове 'война' может последовать настолько облегченный вздох.

– Хуан, мы всегда готовы... – Она опустила глаза в пол. – ...Надо только поговорить, поддержать ребят. Пояснить, что их не бросят, если что... Поддержат... Они же поддержат нас, если что? – вскинула она мордашку, глаза ее загорелись огнем надежды.

– 'Они'? – усмехнулся я, понимая, как много пропустил. И что все бы отдал за источник распространения слухов.

– Твои покровители, – пояснила она и кивнула на Паулу, как на мою персональную телохранительницу. А что она таковая после произошедшего в оранжерее для неглупых людей больше не секрет. – Ты ведь тоже из этих... 'Выродков'!.. Хоть и не 'выродок'!..

Сумбурное изложение, но я ее понял. И сделал скидку на державшую в кулаке неуверенность. Подошел, притянул ее голову к груди, погладил по волосам.

– Разумеется, вас не бросят, глупая! Иначе я бы не вернулся. Мне ты веришь?

Вздох.

– Хочу Хуан! Очень хочу верить! И тебе прежнему бы поверила без оглядки!..

– Я прежний, Селеста! – Я оторвал ее от себя и заглянул в глаза. – Прежний!

Пауза. Дав почувствовать, что не вру, продолжил максимально боевым тоном, на какой был способен:

– А поэтому нам надо закончить то, что мы начали тогда, в прошлом году.

– Слушай мою команду! – повысил я голос. – Я иду назад, в оранжерею, а ты собирай ребят! Зададим им перца, и мамой клянусь, сделаем это раз и навсегда!

– ...И это... Того, который с рюкзаком, из оранжереи... Себастьян, кажется! – крикнул ей вслед, когда она, воодушевленная, побежала исполнять приказания. – Найди его и притащи к нам, где бы он ни был!

– Так точно! – отозвалась девушка. По военному, хотя к корпусу она отношения не имела никакого.

* * *

Столовая. Арена, выбранная мною для следующего этапа операции – силового.

Почему здесь? Ностальгия. Здесь я впервые оказал достойное сопротивление тем, кто 'нагибает' титуляров, и здесь же встретил четко спланированное противодействие. Именно ту ситуацию экстраполировала на мое противостояние с 'сорок четвертыми' сеньора Гарсия – да-да, это она стояла за 'сливом' информации из моего засекреченного досье. У меня были слишком хорошие учителя, сеньорита Сандра и камаррадо Бенито Викторович Кампос, чтобы не воспользоваться моментом и не повторить подобное. Как говорят в России, бог любит троицу.

Напротив меня сидела Паула и кривилась – в столовой корпуса кормили на порядок лучше. Больше всего ее возмущало, что не всё в столовой входило в 'обязательную программу'. Бесплатно поесть можно было только базовые блюда. А, несмотря на то, что их много и они довольно хорошего качества, это именно БАЗОВЫЕ. Всё, что выходит за рамки, типа пирожных и разных вкусняшек, продается здесь за деньги. Правильно, зачем бесплатно кормить титуляров тем, что позволено небожителям? Захотят – купят, а так пусть жрут, что дают! Но эта мысль так и не далась моей спутнице, как она ни старалась ее понять.

Рядом сидел Хуан Карлос, таращась на нас выпученными глазами. Он сбежал с пары и заявился в оранжерею с требованием объяснить, что происходит. Объяснять я ничего не стал, у нас шел военный совет, но и прогонять не решился. Пусть смотрит, слушает, делает выводы – но сам. И да, про некоторых сеньорит мы с Паулой не распространялись: свои взаимоотношения пусть разруливают сами. Я не виноват, что Гюльзар до сих пор не сподобилась сказать ему, кем является.

– Девять человек, – произнесла Эмма вместо приветствия, подсаживаясь за наш столик.

– Где? – Я завихрил план-карту школы, прямо на столе, принимая ее доклад, а это был именно доклад.

– На стоянке четверо, – принялась тыкать она в стол. – Там три машины, вот эти, самые близкие ко входу.

– Блатное место, – хмыкнул я, оставляя на указанных объектах цветные точки – для девчонок.

– Таким людям, как сын одного из ключевых олигархов, положено, – она кисло улыбнулась.

– Откуда знаешь, что четверо? Может, кто еще в машине?

Эмма одарила меня улыбкой, способной вогнать в землю любого самца, для верности захлопав ресницами.

– Хуан, ты меня недооцениваешь! Неужели думаешь, что скучающие мальчики не помогут бедной сеньорите найти потерянные ею на площадке ключи с брелком? Особенно, если она блещет вот этим, – Эмма картинно поправила грудь, которая, напомню, была... Очень правильного размера. – И при этом совершенно не блещет вот этим! – постучала она себя по лбу.

Я рассмеялся. Напряжение, сковывающее до этого, немного отпустило.

Не знаю, чего мне это стоило, но у меня получилось убедить Эмму сыграть дуру так, чтобы она при этом не обиделась. Вспомнил ее поведение в кабинете Витковского, как она довела этого прожженного мудака до белого каления. Объяснил, что когда мужики видят первую составляющую того, что она показала, да в придачу к длинным ногм, мозги им отшибает напрочь и брать их можно голыми... Ногами. И что образ дуры в таком случае – самый выигрышный, никто ничего не заподозрит.

В общем, Эмма прониклась. А после того, как я поддел, мол, не хочешь попробовать себя в качестве актрисы, глаза ее загорелись огнем.

– Дальше, – вернул я беседу в прежнее русло.

– Двое трутся около входа со стороны парковки, вот здесь. – Вновь ткнула в карту. – Ничего не делают, сидят в сети, рассматривают голых баб.

– Ты и это разглядела? – улыбнулся я.

– Ну, так я же вижу с этой стороны, что они смотрят! – искренне возмутилась Эмма. – А голая модель и в зеркальном отражении голая модель!

– То есть, они даже не шифруются, что смотрят на работе порнуху, – покачала головой Паула. – Ну и нравы!

Как сотрудника авторитетной охранной организации ее такое поведение коллег мягко говоря коробило. В корпусе за занятие на посту тем, чем заниматься нельзя, можно схлопотать по самое 'не хочу', чего стоит один кнут. А есть еще карцеры, десять штук. Причем в 'единичке', самом суровом, не был даже я.