Текст книги "Полет нормальный (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Главный мотив – героическая борьба титуляров с платниками. Не простыми, а так называемыми 'выродками' и 'ублюдками', незаконными детьми аристократов и им сочувствующими. Оригинал записей есть всего в двух источниках, у СБ Веласкесов и СБ Манзони. Клану Манзони не до школьных записей, у них есть дела поважнее. – Хуан довольно хмыкнул. – Но в любом случае, ТЕБЕ их никто не даст.

Инесс кивнула.

– Понимаю.

– В фильме есть скользкие моменты, – продолжил Хуан. – Излишняя агрессия, насилие, кровь. Где-то он, возможно, может не пройти по внутренней цензуре канала. Но сверху, – он ткнул пальцем в потолок, – его одобрили, так что это будут твои проблемы. Идеологически фильм выверен.

– Что от меня требуется? – вновь кивнула Инесс. – Кроме официальной трансляции?

– Информационная волна. Сейчас сентябрь, часть школ уже начали сезон, часть, у которых прошлый сезон был сдвинут, вот-вот откроется. Так что самый момент наводить волну и давить администрации на местах. Я хочу, чтобы в каждой частной школе титуляры поняли, что революция – это не нечто запредельное. Это рядом, протяни только руку. Возьми и организуй, если прижимают. Потому мне нужна не только трансляция и публикация на вашем портале. Тебе нужно будет выйти на 'хороших' людей в других изданиях и информационных агенствах, связаться с топовыми блогерами. Желательно не завязанных на политику – эта революция политического оттенка не имеет, взгляд через призму любого политического процесса убьет ее.

– Да, работенка еще та! – покачала головой Инесс.

– Именно. – Хуан согласно кивнул. – Но по моим данным, несмотря на то, что ты неважный журналист, подобных знакомых у тебя хватает. – Он выдал такую искрометную улыбку, что спутница покраснела до кончиков ушей.

– Хуан, я!.. – попыталась что-то сказать она, но он не дал.

– Хороший режиссер не всегда должен быть хорошим актером, – покачал он головой. – У каждого свой талант, и у тебя свой есть. К тому же, у женщин собственный арсенал оружия, им необязательно действовать теми же средствами и методами, что и мужчинам, чтобы достичь того же.

Пауза.

– Да, это философия корпуса, – кивнул он. – И на самом деле очень мудрая мысль. Корпус основали не дураки, кто бы и как бы ни обливал их грязью. Потому не надо этого стесняться своих связей... – Вновь искрометная улыбка, от которой у Инесс сперло дыхание. – На мой взгляд ты вообще по жизни молодец, тебе нужно лишь уверенности в себе. Остальное, поверь, у тебя есть.

Пауза. И на закуску, так сказать, добить:

– Я верю, что у тебя получится, девочка! Ты умница!

– Я!.. – Инесс захлебнулась от столкнувшихся противоречивых чувств. Ее ХВАЛИЛИ. Но одновременно закатывали под пенобетон. Наконец, чуть придя в себя, она выдавила:

– Шимановский, не зарывайся! Какая я тебе девочка?

– Эх, дорогуша, – расслаблено потянул Хуан. – Знала бы ты, кого я девочками называю! Сеньорины не тебе чета!

Вздох, и как итог:

– Ладно, пошел я. Предложение насчет столика в силе. Давай, дружище!

Хлопнув его по плечу, Хуан вышел.

– Останемся? – поднял глаза на задумчивую спутницу Хуан Карлос.

Та пожала плечами.

– Извини, у меня нет настроения. – Сжала в руке искомую капсулу. – Поеду домой, посмотрю, подумаю, что и как лучше сделать.

– Тогда я с тобой. – Он поднялся и помог ей встать. Говорить, что ему страшно оставаться одному ЗДЕСЬ не хотелось.

* * *

– Ушли? Не остались? – раздался сзади мелодичный девичий голосок с едва уловимой помесью акцентов столицы Империи и жителей Ла-Платы. Я пожал плечами и обернулся.

– И нечего им тут делать.

Подошедшая села за стойку рядом.

– Уверен, что тебе нужна именно эта цыпа? Она дилетант.

– Она профессионал в своей среде, – покачал я головой. – Я просветил ее, насколько возможно. Она плохой журналист, но хороший психолог. И прекрасно понимает, где и за какую ниточку нужно тянуть, чтоб получить результат.

Подошедшая скривилась – такой подход к проблеме не разделяла.

– Мне не нужен толковый журналист, – вновь покачал я головой. – Мне нужен организатор. Она справится.

Со стороны девушки раздался разочарованный вздох, но тему она закрыла.

– Ладно, дело твоё. Ну, а как сам, готов? – Она кивнула за плечо, на уже прилично заполненный зал. – Между прочим, они пришли поглазеть на нас!

Меня передернуло.

– Может, все-таки выберем место, где никого нет?

Глупая надежда. Напрасная. Девушка покровительственно замотала головой.

– И лишить их такого зрелища? Нет, Чико, я специально всех предупредила, что сегодня будет урок. И они специально забронировали столики, как только узнали. Половина Альфы решила поглазеть на нас, и я не вправе их этого зрелища лишать.

Я внимательно оглядел малый зал. Возможно, не вся Альфа. Далеко не вся. Но многие личности, известные в тусовке, а это показатель.

– Знаешь, я себя не очень хорошо чувствую, будучи витриной... – повторил я попытку, но вновь безрезультатно.

– Это только твои сложности! – Она встала и безапелляционно потянула меня за руку, на танцпол. – Пошли!

Вышли. Я краем глаза отметил, что ансамбль уже на месте – его появление проморгал. Причем по сравнению с прошлым разом значительно усиленный – теперь в него входило более десятка человек, в том числе девушка-мулатка с известной мордашкой, где-то виденной в сетях. К инструментам добавились две скрипки и еще один бандонеон, пара гитар. Плюс, за оркестроном сидел новенький, чернокожий тип с косичками, являющимися визитной карточкой Ямайки.

Она встала в самом центре, причем к краям танцпола тут же, не сговариваясь, начали подходить люди, с интересом ценителей следящие за происходящим. Мне было не по себе, но деваться некуда – надо играть по правилам, а правила здесь задает она.

– Итак, начнем с разминки, с чего-нибудь легкого. Сальса! – произнесла сеньорита и сделала несколько жестов, понятных только музыкантам. Чем-то они походили на сигнальную систему имперского спецназа, но что-то было в них и своё.

Те кивнули, и в зал полилась музыка. Девушка-мулатка запела, пока не используя все чары своего голоса, распеваясь. Сеньорита начала шаги, дорожку, я пытался вторить ей, поддерживая ритм. Выходило плохо – еще не настроился на боевой лад и безбожно топтался, словно медведь.

– Давай, Чико! Смелее! – подбадривала хозяйка заведения. – Ты же можешь!

Постепенно я расслабился, дело пошло легче. Начались кружения. Пытался угадывать ее намерения и перехватывать, но удавалось не всегда.

– Энергичнее, Чико! Как будто первый раз сеньориту обнимаешь! – издевалась она, и оставалось только скрипеть зубами.

Наконец, прорвало. Тело ощутило легкость и пошло в атаку, перехватывая эту сеньориту, кружа и пытаясь вытворять что-то эдакое, своё.

– Уже лучше! – подбадривала эта бестия, кружась и изгибаясь под различными, но очень аппетитными углами. Цветомузыка так же вошла в раж, делая на изгибах ее тела дополнительные акценты – видно, оператор сел за пульт, отключив 'автопилот'.

Первая песня кончилась, но тут же началась вторая. В голосе мулатки начали проявляться энергия, эмоции – в раж входил не только я. Толпа вокруг танцпола стала непроницаемой, люди полностью окружили нас... И тут меня понесло.

– ...Стоп! – резко встала она, скрестив руки над головой. Музыка заглохла. – Хуан, тебе сколько объяснять, сверхскорость тебя не спасёт! Это СРЕДСТВО! Если ты умеешь – она может помочь тебе! Но если топчешься, как буйвол на равнинах Арагуайи, а ты топчешься, как буйвол на равнинах Арагуайи, никакого эффекта от нее не будет!

Пауза, долгий-долгий гневный взгляд.

– Еще раз! И без выпендрежей!

Жест руками, музыканты заиграли вновь, сеньорита встала в позицию. Я встал напротив, пытаясь угадать, куда понесется этот ураган в следующий момент. Мулатка запела, вихрь пошел вправо, выделывая руками и ногами энергичные жесты. Я крутанулся, пошел наперехват...

– ...Ну, как медведь, честное слово! – не сдержалась она. – Кто так ходит? Где пластичность? Чико, ты не в ударе!

– Да, я не в ударе! – зло прошипел я. В зеркало лучше не смотреться – испугаюсь своего лица. Хотя сеньориту им не пронять – ей, как и любому приличному преподавателю, плевать на мои эмоции.

Нет, у меня получалось, не думайте. И согласно вчерашним и позавчерашним критериям, танцевал я неплохо. Но мне нужно танцевать не неплохо, а великолепно! Лучше всех! Поскольку я сам задрал себе планку и не могу отступить! Дай бог, чтобы ее высочество хотя бы сегодня не приперлась сюда, выяснять, что это я тут такого делаю – что даст мне фору в обучении. И научить меня, соответственно уровню, может только кто-то вроде этой сеньориты, заслужено считающейся одной из лучших танцовщиц Империи.

– Ладно, давай еще раз, – затух я, приготовившись к следующему раунду боя. Она улыбнулась: 'Сразу бы так!'

Музыка заиграла. Руки и ноги вновь заходили, как на шарнирах. Теперь дорожка... Так, круг, еще круг... Теперь поддержка. Закружить ее ко всем чертям...

...Мулатка пела что-то еще более энергичное, более быстрое, чем до этого, и я почувствовал себя, наконец, на волне стихии. Ускорение темпа. Еще ускорение. Сеньорита не отставала – но от нее трудно ожидать, что она не справится.

...И вот настал момент, когда мы задвигались быстрее музыки. Нет, ритм чувствовался и в ускоренном восприятии, и финал каждого нашего движения попадал в такт. Но сами движения...

Мы кружились, выделывали какие-то невообразимые кульбиты. Резко выросло сопротивление воздуха, а тяжесть во время поддержки возросла до критических величин. Платье же сеньориты превратилось из реющего флага в нечто едва уловимое глазу – я успевал его видеть только благодаря 'погружению'; для всех же остальных оно выглядело мельтешащим пятном. Очень быстрым и эротичным, надо сказать, пятном!

Наконец музыка замолкла. Мы, мокрые и потные, замерли почти по центру танцпола, и сил ни на что более не осталось. Она распласталась, раскинув руки, вытянув одну ногу, подогнув другую, я поддерживал ее под лопатками и за талию, удерживая в нескольких сантиметрах от пола. Класс!

Зал неистовствовал. Правильно, люди пришли сюда понаблюдать экстрим, настоящий уровень. Настоящую сверхскорость. И свое получили.

Я поднял ее, встали. Она была не суше меня – тоже вся мокрая и выпотрошенная.

– Понял? – покровительственно прищурились ее глаза. Я нехотя кивнул.

Когда подошли к стойке, прохладительные напитки уже были выставлены исполнительным барменом. По знаку сеньориты музыканты взяли паузу, ведь танцпол принадлежал нам, а не глазеющим со всех сторон обывателям. Нам же нужно было срочно восстановить силы.

– Этому тоже учат в имперской разведке? – тихо проговорил я, беря свой бокал, садясь рядом с партнершей и одновременно учителем в таком непростом деле. Сеньорита не моргнула и глазом.

– Там много чему учат. Я же не спрашиваю, чему тебя учат в корпусе? – Глоток с задумчивым выражением. – Не спрашиваю. Хотя вижу.

Вздох.

– Нет, Хуан, ты всего лишь успевал. И двигался при этом как буйвол. Ты 'погрузился' но лишь выполнял определенную последовательность действий, программу, как тебя учили. Никакой грацией там не пахло. А нужна именно грация, нужна пластичность. Нужны эмоции, вложенные в каждое движение. В этот момент ты не воин, ты... Огонь, язык пламени!.. – Она не нашлась со сравнением. – Потому повторюсь, – уперла она взгляд своих бездонных карих колодцев, – не уходи в 'погружение'! Пытайся работать без него! Если не получится без него – ничего не выйдет и с ним!

Я вновь кивнул. Понял, всё уже давным-давно понял. Проблема не в понимании, а в реализации. Переучиваться невероятно сложно!

– Сейчас перейдем к румбе, немного отдохнем, – продолжила она, вставая, опуская на стойку пустой бокал.

– А танго? – нахмурился я. Она покачала головой.

– Сегодня танго не будет. Ты еще не готов. Ты не чувствуешь меня, а без этого, на одних заученных заранее движениях, настоящее танго не танцуется.

Я пожал плечами, но ничего не ответил. Это не мое поле.

Затем была румба, где я понял, что 'скисаю'. Чем меньше энергии в танце, тем хуже меня пронимает, и тем хуже я себя чувствую. Речь не о скорости, нет; об энергии, абстрактном, но вполне ощутимом понятии. И залажав в очередной раз, остановился, поднимая руки:

– Всё, не могу!

На меня уставился разъяренный взгляд бездонных глаз.

– Слушай, ты права, корпус меня угробил! – продолжил я. – Во всяком случае, как партнера по танцам. Вот только там есть один очень хороший педагогический прием, называется 'ведро для котенка', – прищурился я, выдавливая еле уловимую улыбку.

– 'Ведро для котенка'? – Кажется, сеньорита заинтересовалась.

– Это я его так называю, у них он зовется по-другому. Смысл прост. Когда котенка бросают в ведро... Ну, ты понимаешь, когда котят бросают в ведро... – ухмыльнулся я. – Если он выплывет – то будет жить. Достоин этого. Утонет – туда ему и дорога.

Она задумалась, и, поняв, что хочу сказать, кивнула.

– Давай я побуду твоим котенком? – словно выклянчивая конфетку, скривился я. – Загрузи меня по максимуму, самым сложным, самым ответственным? Все эти сальсы, румбы... Дай мне что-то, что я либо утону, либо...

Она покачала головой.

– Хорошо. – Блеск хитрющих глаз. – Но учти, Хуан, сам напросился!

Последовала серия жестов музыкантам. Вначале стандартный кулак – 'стоп'. Музыка смолкла. Затем несколько второстепенных, вновь напоминающих сигнальную систему имперского спецназа. Особенно числительные.

– Готов? – улыбнулась, наконец, она, глаза ее коварно блеснули.

– Всегда готов! – ответил он приветствием юных коммунистов древности, отсалютовал и встал в позицию.

Она хлопнула в ладоши. Еще. И еще. Хлоп. Хлоп-хлоп, хлоп. Хлоп-хлоп, хлоп. И еще. Е еще. По залу прошел довольный гул, после чего вокруг, со всего периметра, начали раздаваться сначала жидкие, но затем все более и более настойчивые хлопки в унисон. Заиграла музыка.

Ого! Сразу так? Сам гранд-Астор, с благороднейшим из латиноамериканских исполнений?

'Ну, ты же сам просил котенка в ведре, Чико?' – усмехнулся внутренний собеседник.

По телу прошла волна – полная мобилизация организма. Я перестал видеть, слышать и чувствовать. Сам превратился в чувство – в вихрь, состоящий из эмоций. Тело по-прежнему двигалось, но лишь теперь оно начало двигаться само по себе, без команд и усилий со стороны сознания. Сознание же было слишком занято – его задачей было ЧУВСТВОВАТЬ, где находится сеньорита, что она делает, и главное, что хочет сделать в самом ближайшем будущем, в интервале двух-трех секунд. И знаете, у него начало получаться!

...Мы танцевали. Бешено кружились, не зная, что каждый из нас будет делать через секунду, но стараясь во что бы то ни стало это понять и предвосхитить. Энергия лилась из нас во все стороны, и окружающие люди, 'бомонд' Альфы по интересам в этой среде, зачаровано смотрели, подбадривая нас криками и аплодисментами. Ноги сами прыгали в такт бессмертному 'Либертанго', и далеко не только у нас.

Птенчик расправил крылья, и даже сделал пробный полет вокруг гнезда. Но не всегда ему летать в двух шагах от дома, опираясь на поддержку взрослых и мудрых членов стаи. И для того, чтобы начинать жить самому, играть сольную партию, нужно многому научиться из арсеналов того, что должен уметь в ЭТОЙ, грядущей жизни... Не птенец, нет. А полноправный птиц. Ну, или котенок, взъерошенный и мокрый, спрыгнувший на стол с края большого и жуткого ведра.

А потому я буду учиться. Всему, чего не касался, о чем даже не думал в жизни прошлой. И научусь! Сделаю это! Чего бы оно ни стоило!

Да и по большому счету, нет в мире ничего невозможного!..

От автора

Обычно раздел 'от автора' пишется в начале, но я решил сделать исключение из правил, так как пояснение необходимо дать именно в конце.

После выкладки черновиков на своей странице на 'самиздате' между мной и некоторыми читателями разгорелись жаркие баталии. Да, Ваня в книге показан не с самой лучшей стороны, но читатели его в чем только ни обвиняли! Терроризм. Организация незаконного бандформирования. Организация массового побоища... Были популярны отзывы, что такового не может не быть, это сказки, потому, как ни королева, ни знать поступить так не могут. И я и решил подбить резюме для тех, кто увидел в прочитанном не то, что я пытался вложить. Ведь каждый человек уникален, каждый в любой вещи и любом явлении видит субъективно своё, не замечая иного, и такие мы от природы.

Итак, представьте, что рядом с вами кто-то произнесет волшебные слова из приведенного ниже ряда. Хотя бы некоторые из них. Да хотя бы одно. Задумайтесь, что в этот момент вы ощутите внутри себя? На неосознанном, бессознательном уровне? Представьте себе честно, не юля перед собой.

Итак, вот этот ряд. 'Минеральные воды – аэропорт'. 'Буденовск-больница'. 'Беслан-школа'. 'Норд-Ост'. 'Дом на Каширке'. Волгоград-автобус'. 'Невинномысск-автобус'. 'Владикавказ – рынок'.

Я назвал эти слова волшебными потому, что вы преобразитесь, услышав их, как по волшебству. Мгновенно вспомнятся ночные круги вокруг дома по очереди с соседями, когда в начале нулевых взрывали дома. Вспомнится Буденовск, как самая черная страница истории наших спецподразделений. На которую в прямом эфире, содрогаясь, смотрела вся страна. Вспомнятся сто человек жертв Норд-Оста, среди которых мог быть любой из нас. Или окровавленные раненые дети, бегущие от стреляющих в них выродков в Беслане. Вы поймете, что это могло произойти в вашей школе, где учится ваш ребенок. В вашем автобусе. Вашей больнице и вашем театре. Никто из нас не застрахован от поездки в одном вагоне с женщиной славянской внешности с поясом шахида. Никто не сможет гарантировать, что вы не сядете в автобус со смертником, что ваш город не станет следующим.

Нация, которой коснулась зараза терроризма, никогда не станет прежней, на ней всегда будет висеть отпечаток ПАМЯТИ и ПОНИМАНИЯ, пока живо заставшее ее поколение. Мы можем отрастить толстую шкуру и лишь бегло пожимать плечами, узнав, что взорвали очередной рынок, очередной автобус, очередную электричку или вагон в метро. Мы можем спокойно смотреть на кадры окровавленных людей и куски тел. Человек он такой, привыкает ко всему. Но где-то внутри нас все равно будет кипеть жгучая ненависть к тем, кто организовал это. Ненависть... И страх. Который все равно хлынет изнутри, когда слух уловит ключевую фразу, возможно даже, брошенную кем-то вскользь. Фразу, которая мобилизует организм и полностью отключит адекватное восприятие, деля мир на 'мы' и 'они', на 'черное' и 'белое'.

Терроризм – это пугалка, универсальная пугалка для общества. К сожалению, она не рождается на пустом месте, обществу необходимо переболеть этой заразой, выработать некое подобие психологического барьера, усталости. Но после этого любого из нас можно брать голыми руками. Мы неприемлем такие пути, такие методы, и растерзаем любого, кого заподозрим в подобном зле. Либо наши родные спецслужбы, буде они сядут в лужу или отпустят виновников, как в свое время отпустили камаррадо Басаева.

План Хуана заключался в запуске этого механизма, в активации пугалки. Да, погибли люди. Да, вокруг школа. Но его страна стоит на пороге войны, как внешней, так и гражданской. Осуждать его, или же оправдывать – дело каждого индивидуальное, но требуемого эффекта он достиг. Никто не захочет иметь дело с человеком, обвиняемым в терроризме (и в первую очередь инвесторы с Земли). Да, невиновен. Да, всех отпустили. Может даже и извинились. Но пугалка будет работать не просто пока жив Умберто Манзони, но пока этот клан существует в принципе, минимум на памяти поколения.

И на этом фоне просто смешно было выслушивать искренние возмущения о том, что, дескать, сеньор Манзони раскатает королеву в блин за ее подставу, либо найдет на Ваню управу, уничтожив его репутацию. Политический труп ничего и никого не может уничтожить, а сеньор Умберто именно политический труп. Пусть Ваня трижды неправ, крик виновного в терроре, да еще терроре в ШКОЛЕ (а латинос к детям относятся очень трепетно), останется гласом в пустыне.

Второй скользкий момент. Хуан – преступник.

Я соглашаюсь с этим. Но прошу разобраться, а что, собственно, ему можно инкриминировать?

Давайте разберемся для начала, кого он представляет? Клан Веласкес? На первый взгляд да, он негласный родственник королевы, обучается в корпусе и сам говорит, что представляет 'тетушку'. Но с той же долей успеха О. Бендер говорил, что он сын Отто Юрьевича Шмидта. А я могу сказать, что я – римский Папа.

Прямых доказательств того, что Хуан кого-то представляет, нет. Все его действия – поступки одиночки, делающего вид, что имеет поддержку. Единственное исключение – разговор Мишель и директора, но этот разговор так же никуда не подошьешь. 'Тетушка' беспокоится о 'племяннике', но шкодит 'племянник' уже сам.

Далее, организация драки. Да, это преступление. Но во-первых, оно теряется на фоне волшебного слова 'терроризм', и во-вторых... Кто бы драку в ЭТОЙ школе ни организовал, родители в любом случае отмажут своих чад. Любое чадо отделается легким испугом, обратнопропорциональным статусу родителей. И Ваня всего лишь не исключение.

Далее, сама драка. Я застал время, когда мои более старшие товарищи ходили на 'разборку' между районами. Сам не ходил, не дорос, но помню. Хорошо, ну, драка. Ну, пятьдесят человек на пятьдесят. Ну, кого-то в больницу увезли, кому-то челюсть свернули. Это не было темой номер один даже в маленьком провинциальном городишке, из которого я родом, и тем более не будет в мегаполисе. А что детки не самые бедные и обездоленные? Так ведь все равно дети! Дети подрались. Подумаешь!

Так что да, это преступление. Но оно не стоит того, чтобы делать из него трагедию.

Третье и самое популярное среди аргументов читателей. Разговор Хуана с Умберто Манзони, где он ему угрожает. Дескать, это можно подшить к делу и выступить с записью перед кланами, которые королеву осудят и вообще.

Да, согласен, Ваня угрожал. Но в статусе кого он это делал? Представителя королевы? Нет. Говорить, что представляешь королеву, не значит быть ее представителем. Клана Веласкес? Нет, быть кадетом корпуса не значит представлять клан. Перед нами вновь одиночка, достойный того, чтоб его отшлепали по попке, но никак не преступник-террорист. И если Очень Важный Дядя вдруг пожалуется, что какой-то школьник угрожал ему и взял 'на пушку'... Другие Очень Важные Дяди над ним только посмеются.

И, наконец, момент, за который меня чуть не растерзали. Пытка Адриано. Здесь скажу ровно то же самое, что чуть ранее. Дети подрались. Дети жестокие, особенно в этом возрасте, да еще из враждующих семей. Да и трудно назвать пытками обычные борцовские болевые приемы. Инвалидом ведь мальчик не стал? А всё остальное – проблемы его папаши, выстрелившего из РСЗО по стайке воробьев.

Всем удачи и успехов!

Сергей Кусков.

Июнь 2015

Май 2015

(1) 'Доброе утро синьор! Вы можете взять мой багаж? Сколько я вам должен?' (ит.) Стандартная фраза из разговорника

(2) 'Кусок дерьма'... 'Иди в задницу' (ит.) Перевод примерный, литературный, демонстрирующий заданное Хуану направление.