Текст книги "Котт в сапогах. Поспорить с судьбой"
Автор книги: Сергей Ковалев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
повествующая о том, чем закончился дрейф «Грозного пингвина» и с какими опасными испытаниями пришлось столкнуться благородному Конраду фон Коту на ледяном острове
Запись в дневнике Конрада фон Котта от 27 марта
16… года от P. X.
Мудрецы любят твердить что-то вроде: «Все, что ни делается, делается к лучшему». В целом я даже согласен с этим утверждением. Пока не случается какая-нибудь гадость, про которую ну никак не удается заставить себя думать, что она случилась «к лучшему».
Примечание на полях.Хотя иногда ситуация поворачивается так резко, что перестаешь вообще понимать, к лучшему происходящее или к худшему.
– Ты все еще продолжаешь утверждать, что мы обязательно спасемся? – с инквизиторскими интонациями в голосе вопросил Гай Транквилл, обозревая бесконечное белое пространство перед нами.
– Конечно! – отрезал я самым безапелляционным тоном, на который был способен. – И хватит меня допрашивать! В конце концов, я сюда забрался именно потому, что мне уже надоело по сто раз одно и то же повторять.
Если по правде, то уверенность давалась мне с большим трудом. То есть я хочу сказать – трудно быть уверенным в спасении, когда твой корабль неизвестно куда несет айсберг. Но еще труднее, когда корабль намертво вмерз в ледяное поле, которому ни конца ни края не видно. Так что спутников моих я прекрасно понимал. С одной стороны, вроде бы суждено мне погибнуть совсем в другом месте и при других обстоятельствах. А с другой стороны, вдруг мне все-таки удалось изменить свою судьбу? Это будет весьма ироничным исходом моего предприятия: вместо того чтобы через пару месяцев сорваться в пропасть, взять и замерзнуть насмерть прямо сейчас. Вполне в духе Провидения!
Когда айсберг с «Грозным пингвином» только прибило к краю ледяного поля, наша команда ликовала – ну как же! Раз есть лед, значит, где-то рядом земля, а значит, люди. Ну или хотя бы возможность снять корабль с ледяных клыков и заделать пробоины. Однако после долгих вычислений Николас сообщил неутешительную весть: нас все-таки занесло хоть и не на сам Северный полюс, но на остров, расположенный гораздо севернее берегов Скандинавии. Живет ли в этих местах хоть кто-нибудь, никто из нас не знал, искать аборигенов мы не рискнули, поскольку отходить далеко от корабля было смерти подобно: вокруг простиралась сплошь покрытая снегом равнина. По здравом размышлении поиски эти представлялись откровенной глупостью: жить здесь кому-то было явно невозможно и незачем. Надежды починить корабль и плыть дальше также быстро развеялись: за время плавания днище и борта корабля так основательно покрылись льдом, что теперь он составлял с айсбергом единое целое. Припасы и уголь пока еще оставались, а вот надежда таяла. Говорить с прежней уверенностью, что спасение неминуемо, получалось все хуже, и я в конце концов сбежал от всех в «воронье гнездо». Из-за наклона мачты и тонкого слоя льда это место стало для людей недоступно, даже я добрался сюда только благодаря когтям.
Впрочем, побыть в одиночестве мне не удалось: следом за мной в «воронье гнездо» приковылял Транквилл. Пока петух ругался и отогревал обмороженные лапы, каким-то образом засунув их под крылья, объявился и Хосе Альфонсо Фигейро да Бухоралес. Надо заметить – призрак единственный из команды пребывал в приподнятом настроении.
– О, милые друзья! Ликуйте – вот и я!
– Ликуем…
– Но в тоне слов твоих не слышу ликованья, – прозорливо заметил Хосе Альфонсо. – Забот тяжелый груз мрачит твое чело.
– Иезус Мария! – возмущенно прошипел я. – Конечно, мрачит! Если ты не заметил, то у нас очень серьезная проблема. Мог бы подсказать – надо ли нам куда-то двигаться или лучше сидеть на месте, ожидая помощи? И когда ее ожидать? Или куда двигаться?
– Доверчив слишком ты, мой друг! Не зная истинных моих намерений, совета просишь ты в таком вопросе! А если цель моя – увидеть вашу гибель?
– Да на кой ляд тебе наша гибель? – отмахнулся я. Внимание мое привлекло какое-то подозрительное движение у самого горизонта. Точнее, намек на движение. В этой снежной пустыне, покрытой белесыми облаками, горизонт на самом деле растворялся, и определить его местоположение можно было только условно. Вот в этой условной точке и происходило нечто, пока едва видимое даже с моим кошачьим зрением.
– Хотя бы для того, – между тем отвечал призрак, – чтоб стали призраками вы и в вечности, веселою толпой, со мною путешествовали купно… Но – чу! Я слышу скрип полозьев по снегу! Неужто…
– Иезус Мария! – Я чуть не вывалился из нашего убежища. – Хосе! Лети к Николасу и сообщи – в нашу сторону едет несколько упряжек! Мы спасены! Я же говорил! Я верил!
Оскальзываясь на каждом шагу и рискуя свернуть шею, я бросился вниз по мачте. Ну вот! Как я мог сомневаться? Если задуматься – трюк с быстрой смертью от холода был бы слишком пошлым для Провидения. Ну как если бы опытный карточный шулер воспользовался крапленой колодой, чтобы обыграть какого-нибудь деревенщину. Можно, конечно, но престиж не позволяет! Нет уж, меня постараются обыграть более тонко!
Как вскоре выяснилось, я переоценил чувство юмора Провидения.
– Дьявол! – Моя шерсть встала дыбом. Сгрудившиеся у борта люди еще не могли разглядеть то, что мне уже сообщил нос. В трюме всполошно заржала Иголка – ее обоняние сообщило ей то же самое. – А вот это уже явный перебор…
– Ты о чем? – Николас вытащил из-за пазухи подзорную трубу, навел ее на приближающийся караван… – Твою мать! Это же…
– Да. Это медведи… кхе… белые… кхе…
Архимед, тоже вооружившийся подзорной трубой, нервно закашлялся.
Было с чего! Я уже без всякой оптики видел, что к кораблю приближается несколько упряжек, влекомых вместо лошадей или ожидаемых в столь диких местах оленей самыми настоящими белыми медведями! Зрелище нереальное и пугающее!
Милые дамы и великодушные господа! Если ваше знакомство с представителями этого вида зверей сводится к облезлым блохастым «медведикам», коих предприимчивые цыгане спаивают сивухой и заставляют плясать на потеху публике, не торопитесь судить наш испуг. Настоящий медведь совсем не похож на этих выродков животного мира, а белый медведь – это самое страшное орудие убийства, созданное природой. Огромные мощные тела, способные бежать быстрее лошади, когтистые лапы, что одним ударом могут превратить человека в кровавые ошметки, челюсти, коим позавидуют и акулы, – вот каковы эти цари Арктики. Этих смертельно опасных тварей приближалось к «Грозному пингвину» не менее двух дюжин. И то, что они покорно влекли за собою сани, пугало вдвойне!
– Ч-ч-ччто б-будем делать?
– Ггг-глупый вопрос, – ответил я Архимеду. – М-ммолитвы какие-то знаешь?
– 3-з-знаю, – ответил изобретатель и тут же честно признался: – Но сейчас ни одной не вспомню!
– А я даже не знаю! – повинился я. Это печальная истина. Увы, в детстве я с крайним небрежением относился к тому, что пытался вдолбить в мою голову наш падре. А позже, подавшись в ландскнехты, смирился с мыслью, что душа моя так или иначе обречена. Как и большинство честных наемников, проповеди капелланов воспринимал я исключительно как развлечение. В результате сего безобразия ныне, когда обстоятельства складывались столь трагично, я не находил в себе достаточно благочестия, чтобы выговорить хоть что-то более-менее пристойное.
Между тем отряд белых медведей окружил корабль. На штурм они не шли, и вообще во всем поведении чудищ прослеживалась некая организованность и продуманность. Не говоря уж о санях. Естественно, напрашивался вопрос: кто руководит этим отрядом? Однако ни в одной из пяти упряжек не было видно кучера и вообще седоков. Да и трудно было представить существо, которому стали бы подчиняться столь свирепые и могучие хищники.
Тут я сообразил, что остался сидеть на фальшборте в полном одиночестве. Все остальные члены команды сделали этакий ненавязчивый шаг назад. Даже Транквилл сообразил спрятаться в бухте каната. Похоже, все полагались исключительно на мои дипломатические способности.
Друзья называется! Но делать-то нечего. Некоторый оптимизм внушала только мысль, что вряд ли такую «делегацию» прислали просто убить нас – для этого за глаза хватило бы и одного белого медведя. Значит, неизвестному и явно могущественному… гм… существу нужно было всего лишь напугать нас… И, клянусь всеми святыми, ему это удалось! Я спрыгнул на лед и шагнул к первой упряжке. Притворяться имело бы смысл с людьми, но не со зверями – медведи прекрасно чуяли запах моего ужаса, и их, похоже, это забавляло.
– Да не трясись ты так, песец, – довольно добродушно проворчал вожак головной упряжки. – Не съедим. Семья сыта, да и приказа вас убить не было.
– Какой еще песец?
– Ну… ты же песец?
– Я чел… э-э-э… вообще-то я кот…
– Что такое «кот»? – Медведь совершенно по-человечески сел и задумчиво почесал в затылке. Это выглядело бы забавно, кабы не трехдюймовые когти, которыми зверь без всякого вреда для себя скреб шкуру. – По мне, так ты, в натуре, песец. Только какой-то нелепый. Нелепый песец! А? Каково? Нелепый! Песец!
Ближайшие медведи, прислушивавшиеся к нашему разговору, охотно засмеялись. Я подобострастно похихикал, хотя и не понял, в чем соль шутки. Но, право слово, нависающая над тобою гора мышц, когтей и клыков очень способствует обострению чувству юмора!
Отсмеявшись, медведь указал лапой на сани:
– Скажи двуногим, пусть грузят в сани все, что хотят взять с собой. И сами пусть забираются. И пусть поспешат – королева ждать не любит.
– Королева?
– Ну да. Вы же в Ледяном королевстве, а какое королевство без королевы? Ну да хватит болтать, грузитесь побыстрее!
– Эй, вылезайте, нас обещали не есть, – ободрил я своих спутников, вернувшись на корабль. – По крайней мере, пока не представят местной королеве. Собираемся и едем.
– Ты уверен, что нам стоит покидать «Грозного пингвина»? – Николас с сожалением погладил мачту. – Как-то нехорошо это – бросать корабль…
– И что? Будем сидеть здесь, пока не кончится уголь?
– Не доверяю я медведям! – выдавил сквозь отчаянно стучащие зубы Архимед. – Сожрут ведь!
– К сожалению, этим медведям совершенно безразлично, доверяешь ты им или нет, – раздраженно проворчал я. – Вот так прямо это не было сказано, но у меня сложилось отчетливое ощущение, что, если мы начнем упираться, нас просто отдубасят и доставят на место в бессознательном состоянии. И сделают это – прошу заметить – с удовольствием!
– Убедительно, – кивнул Николас. – Пойду в рубку карты собирать.
Через полчаса мы перетащили все свое имущество с корабля на сани. Белые медведи, на время нашей погрузки собравшиеся в круг и, судя по взрывам хохота, обсуждавшие что-то крайне веселое, неохотно разошлись по своим местам. Я заметил, что из снега остался торчать край бочонка, а движения медведей приобрели некую замедленную плавность.
– Заметил – ну и молчи, – все так же дружелюбно, но с ленивой угрозой посоветовал медведь, в санях которого я оказался. На нем, как и на остальных медведях, была своеобразная сбруя с медным кольцом на холке. Медведь привычным движением шагнул под высоко торчащую оглоблю саней, подался вперед, потом назад – кольцо вошло в крюк с защелкой на конце оглобли. – Порядок. Сейчас тронемся… С нашей службой без медовухи никак нельзя.
– Холодно?
– Где? А! Это тебе холодно, песец. Потому как ты нелепый – шерсти на тебе мало. Ты, наверное, из этих… материковых песцов – лиса или волк. Лиса, наверное, волки-то покрупнее будут. А я тут родился. Ну не прям тут – восточнее, но все равно… Так что мне тут в самый раз. А медовуха нужна, чтобы душу тешить – скучно у нас тут.
Я окинул взглядом однообразную белую пустыню и вынужден был согласиться – пейзаж навевал тоску. Ни кустика, ни деревца…
– Погоди, – осенило меня. – А откуда у вас медовуха? И про зверей с материка ты знаешь! Значит, отсюда можно перебраться, например, в Скандинавию?
– Ну можно – чего бы и нет? Только я ваших названий не знаю – может, в Скандинавию, а может, и еще куда. Королева нас посылает По ее делам, она и курс льдинам указывает.
– То есть, чтобы выбраться отсюда, нам нужно уговорить королеву…
– Ну, в целом, верно, – буркнул медведь. – Только вряд ли у вас это получится. Сколько я себя помню, королева никого отсюда не отпускала.
– А почему ты все время говоришь про королеву? А король?
– Короля у нас нет. Только королева.
– Матриархат, значит? – Любопытство наконец пересилило страх, и Транквилл высунул голову из свертка шкур. – Очень частое явление в культурах, оказавшихся в естественной или искусственной изоляции.
– Хм? – Медведь, не останавливаясь, покосился через плечо на петуха и неодобрительно хмыкнул: – Ты тут не умничай, еда.
– Я не еда! – испуганно пискнул Гай Транквилл, прячась назад в шкуры.
– Это точно, какая из тебя еда? – неожиданно согласился медведь. – Только голод раздразнить. Но двуногим, наверное, на разок хватит… или вот песцу.
– Он и правда не еда, – поспешил я заверить медведя. – Он наш товарищ.
– Странные у тебя товарищи, – осуждающим тоном произнес медведь. – Не следует дружить с теми, кого можешь съесть. Это может поставить тебя в неловкую ситуацию, когда его все-таки придется съесть. В конце концов, это просто аморально!
– Есть живых существ вообще аморально! – снова высунулся из своего убежища Транквилл. – Ради поддержания своего существования вы, хищники, готовы уничтожить неповторимую личность!
– А чего в тебе неповторимого? – В голосе медведя звучало искреннее удивление.
– Я, между прочим, философ!
– А что это значит?
– Есть наука такая, называется философия. – Тщеславный петух даже выбрался из шкур и гордо выпятил грудь. – Я, к твоему сведению, ученый!
– Уче-о-оный? – с явным сомнением протянул медведь. – Первый раз вижу ученого в перьях. И про философию твою первый раз слышу. Что ты изучаешь?
– Философия имеет предметом умственное исследование начал и оснований, законов и целей, порядка и связи всего видимого и невидимого, чувственного и сверхчувственного, – важно произнес Транквилл. – Исследование и определение законов и целей и всего бытия вообще, и умственной и нравственной жизни и деятельности.
– Ого, мощно загнул! – с некоторой долей уважения произнес медведь. – Ну раз эта твоя философия настолько мудрая наука, может, ты мне растолкуешь, почему сколько бы я за день ни съел, а утром все равно есть хочется?
– Э-э-э… – замялся Транквилл. – Наверняка этому существует объяснение, но философия занимается общими вопросами…
– А это разве не общий вопрос? – обиделся медведь. – Что, это типа я один такой урод? Да вот ничего подобного! У всех, кого ни спрашивал, – у всех так! Вот у тебя как, песец?
– Вообще-то так же, – виновато посмотрел я на Транквилла. – Извини, Гай, но я тоже частенько голову над этим ломал.
– Вот! – вздохнул медведь. – Я же говорил!.. Ну ладно, этого твоя философия не знает. А вот, может, ты мне ответишь, почему вот, например, медовуха холодная, а когда выпьешь ее – обжигает?
– Ты издеваешься, что ли? – взвился Транквилл. – Что ты глупости какие-то спрашиваешь? Да ни один философ не станет размышлять над подобной ерундой!
– А над чем обычно размышляют философы? – озадаченно спросил медведь. – Ну вот ты, например, над чем сейчас размышляешь?
– Я? – Транквилл мгновенно надулся от гордости. – В данный момент я размышляю над смыслом жизни!
– Это что такое? – Медведь даже приостановился. – Не понимаю.
– Смысл жизни – это смысл жизни. Чего непонятного? Зачем ты живешь? Вот ты ешь, спишь – зачем ты ешь? Зачем ты спишь? В чем смысл?
– Вот это-то как раз понятно, – пожал плечами медведь и продолжил бег. – Я голоден – я ем. Я хочу спать – я сплю. Тоже мне, нашел неразрешимый вопрос!
Обескураженный петух хотел было продолжить спор, но тут впереди показался замок. Сначала я не понял, что с ним не так, и лишь через некоторое время сообразил – замок оказался целиком построен из чистейшего льда, придававшего стенам легкость и сияние. Зрелище полупрозрачных синеватых башен и стен, возносящихся к небу, было одновременно и чарующим, и пугающим.
Упряжки подлетели к парадному входу, стекавшему на снег потоком ледяных ступеней, и остановились.
– Ну вот мы и дома! – буркнул медведь, выпрягаясь из саней. – Вылезайте. Королева заждалась.
– О-ох! – простонала Иголка, оглядываясь вокруг ошалелыми глазами. – Помните, капитан, я жаловалась на скуку в дворцовой конюшне? Так вот, если мы отсюда выберемся, клянусь – никогда больше не буду жаловаться на скуку!
– Да ладно тебе! – постарался я приободрить боевую подругу. – Все нормально…
– Капитан! Меня везли на санях! Медведи! Белые! Это ненормально! Это совсем ненормально! Вы видели их клыки?!
– Брось, они ведь обещали нас не есть. Они же тебя не тронули?
– Да, но как они смотрели на меня! Они облизывались!
– Тебе показалось.
– Слушай, песец, – задушевным тоном произнес, подходя, тот медведь, что тащил сани со мной. – А эта олениха без рогов тоже твой товарищ?
– Да, конечно. А что?
– Жаль, – огорчился медведь. – Понимаешь, мы на материке не были уже полгода. Моржи приелись, вот я и подумал… Ну да ладно, значит, не судьба.
– Ага… да… спасибо… – промямлил я в спину удаляющемуся медведю и прошептал уголком пасти: – Иголка, не вздумай в обморок упасть! Если они решат, что ты сдохла, – не отобью!
– Есть, капитан! – проблеяла Иголка, покачиваясь. – Так страшно мне не бывало даже на поле боя!
– Держись! Сколько раз мы попадали в безвыходные ситуации, а все равно выкручивались. И на этот раз выкрутимся!
Я крикнул вдогонку медведю:
– Уважаемый! А куда нам идти-то? И что с вещами делать?
– О вещах не беспокойся, у нас тут ворам взяться неоткуда, – отмахнулся медведь. – Идите прямо, в тронный зал. Нельзя заставлять королеву ждать.
С последним аргументом спорить не приходилось. Не то чтобы у меня было так уж много коронованных особ среди знакомых (впрочем, в современной Европе, где и самое жалкое княжество объявляет себя королевством, королей и королев можно встретить на каждом углу), зато я знаю женщин – они ждать не любят, независимо от наличия короны на голове. Тем более не стоило сердить местную королеву, раз мы собирались просить у нее помощи. А если учесть, что королевой была белая медведица, – сердить ее было просто-напросто опасно для жизни.
Остальные мои спутники с энтузиазмом поддержали эти рассуждения, и мы дружным отрядом двинулись в глубь замка.
Если снаружи замок выглядел величественно, то изнутри он просто-напросто лишал самообладания. Коридор, по которому мы шли, рассчитан был не иначе как на неведомых гигантов: потолок его терялся в фиолетовом сумраке, который не могли разогнать факелы в стенах. Именно в стенах – пульсирующие шары белого пламени просвечивали сквозь лед.
– Они здесь и колдовством балуются, – понизив голос, произнес Архимед.
– Балуются? – хмыкнул Николас, разглядывая необыкновенный факел. – Ты удивительно точно подобрал слово. Если у них такое освещение, чего нам дальше-то ждать?
– Боюсь, ничего хорошего, – буркнул я, разглядывая следы на полу. Следы были от трех пар ног и четырех копыт. – Мы здесь уже были. И я совершенно не помню, когда и куда мы свернули.
Еще около часа мы бродили по совершенно одинаковым коридорам, пересекающимся с такими же одинаковыми коридорами, из-за чего внутреннее устройство замка напоминало самый настоящий лабиринт. Не помогало даже мое чутье. Между тем где-то в глубинах этого грандиозного ледяного лабиринта нас ждала королева, и чем дольше мы блуждали, тем меньше надежды оставалось на благосклонный прием.
– Мне кажется, это она специально, – выдохнул Николас, когда мы остановились на очередной развилке, ничем не отличающейся от десятка уже пройденных. – Наверняка специально. Знает ведь про лабиринт – могла бы приказать своим слугам проводить нас.
– Да уж! – устало пропыхтел Архимед. – Она, конечно, королева. Но и с нами, между прочим, король!
– А? Кроль? Где? Ух, я бы счас кролика тушеного навернул бы!
– М-да, – протянул Николас. – Про нашего короля лучше не упоминать. Все равно не поверит. Чертова стерва нас точно специально по коридорам гоняет! Не удивлюсь, если тут и магия примешана.
– Да ладно, зачем бы ей? – попытался я вразумить разозлившегося ярла. – Она же сама нас пригласила.
– А зачем она нас вообще пригласила? Да ей просто скучно. Вот она и развлекается – запустила в лабиринт, а сама наблюдает.
– Вы неправы, незнакомец, – раздался из-за поворота нежный, словно перезвон капели, голос. – Королева просто забыла приказать проводить вас. А медведи сами не догадались – ну они всего лишь медведи, ведь так?
– Э-э-э… Да… медведи, они да…
– Кто вы, милое дитя? – Архимед так и расплылся в улыбке.
Да и трудно было удержаться от улыбки при взгляде на девушку, вышедшую нам навстречу. Строго говоря, красивой она не была. Круглое лицо с пухлыми щечками густо усеивали разнокалиберные веснушки. Вздернутый нос широковат. Слишком большой рот и оттопыренные уши. Светлые прямые волосы. Словом, типичная крестьянская девица из какого-нибудь захолустья в Нидерландах. Ничего вроде бы особенного.
Но при том незнакомка лучилась такой светлой жизнерадостностью и юной чистой энергичностью, что даже меня, старого циничного наемника, пробрало. Что уж говорить об остальных! Кажется, даже вечно кислая физиономия Николаса приобрела…
– Иезус Мария! Николас, что с тобой?
– Со мной? – Продолжая совершенно идиотски улыбаться, ярл на мгновение перевел на меня мутный, как у пьяного, взгляд. – А что со мной?
– Готов, – поставил я диагноз. – Надо же, не думал когда-либо увидеть нашего нытика таким.
– Он выглядит совершенно опьяневшим, – с некоторой ревностью пробормотал Архимед.
– Ах, любовь, ты небесным нас поишь вином, из земных ни одно не сравнится с которым…
– И-и-и! Кто это говорит?! – взвизгнула девушка, зачем-то подбирая подол простого белого платья, словно подозревала наличие говорящих мышей.
– Хосе Альфонсо! Банник тебе в ухо! – зарычал я. – Когда ты отучишься пугать людей?
– Но я же призрак! В том мое призванье! – обиженно возразил поэт, но в его непробиваемо самодовольном голосе прозвучали нотки раскаяния. Похоже, девица и его очаровала.
– Простите нашего невидимого спутника, – галантно поклонился я, подметая пол пером на берете. – Он, видите ли, поэт и не мог удержаться при виде такой красоты…
– Ой! Говорящий котик! – с детской непосредственностью захлопала в ладоши девушка. – А можно тебя погладить?
– Э-э-э… – Я не мог найти достойного ответа. К счастью, прекрасная незнакомка уже переключила внимание на Хосе Альфонсо. Вернее, на то место, где он мог быть.
– А вы настоящий призрак? Я никогда не видела призраков… – Тут она рассмеялась своим переливчатым смехом, прижимая ладони к щекам. – Похоже, и не увижу!
– Экое чудо! – покачал головой Архимед. – Кто бы мог подумать, что в этой ледяной берлоге мы встретим такой огонек?
– Ой! Я же совсем забыла! – всплеснула руками девушка. – Вы же с дороги, наверное, устали и проголодались. И вам нужно в тронный зал!
– Где бы его еще найти? – вздохнул я. – Мы здесь уже битый час блуждаем. Королева, наверное, в гневе. Мне даже страшно представить, что она с нами сделает!
– Ну-у-у, – рассудительно протянула девушка, состроив задумчивую мину. – Возможно, она вас заморозит. Сделает из вас ледяные скульптуры, чтобы украсить сад.
– Ик! – вырвалось у Архимеда.
– Нет, скульптуры – это банально. Думаю, она привяжет вас за ноги к медвежьим упряжкам и прикажет тем бегать вокруг замка… Хотя нет – это тоже скучно. А!
Я знаю! Она заставит вас собирать мозаику из кусочков льда!
– Гм. Какое странное наказание! – удивился я.
– О! Вы еще не знаете! У королевы несколько сотен тысяч разноцветных кусочков льда самой разной формы. Вы будете день изо дня складывать из них картину. Пальцы ваши будут мерзнуть и кровоточить, – зловещим голосом произнесла девушка. – И это будет длиться годами.
– Ик! – повторил Архимед. – Откуда у такой прелестной девушки такие кровожадные мысли?
– А ты будешь заходить полюбоваться этими мозаиками? – заикаясь, произнес Николас. Судя по его виду, он был бы счастлив годами складывать мозаики даже из глыб льда, лишь бы быть рядом с незнакомкой.
– Пропал, бедолага, – понимающе проворчал Архимед. – Как кур в ощип.
– Попрошу без подобных шовинистских сравнений! – подал с седла голос Транквилл. – Только несовершенные человеческие существа теряют голову при виде самок!
– Ох, заткнись, Гай! – проворчал я, заметив, что девушка слегка покраснела при словах петуха. – В этом месте слишком много колдовства, так что не удивлюсь, если она тебя понимает.
– Ну и что? Настоящий философ не страшится смерти! Что есть философия, как не ежедневное упражнение в смерти?
– Отлично, тогда ты-то и будешь вести переговоры с королевой!
– С другой стороны, философ не торопит смерть, – немедленно заявил петух. – А у меня нет дипломатической жилки, Конрад. Лучше тебя с этим никто не справится!
– Спасибо, друг! – прочувствованно сказал я и даже воображаемую слезу смахнул. – Твоя вера будет согревать меня, когда медведица решит меня прихлопнуть!
– Медведица? – переспросила девушка. – Ах, вы про королеву! Да не волнуйтесь вы так – ничего вам не будет. Я просто пошутила… А! Вот мы, кстати, и пришли!
Действительно, проклятый лабиринт закончился, и коридор уперся в гигантскую лестницу из брусков льда, уходящую ввысь. Перила по бокам ее также были выточены изо льда, и каждые десять ступеней отмечали светящиеся шары на вершинах колонн. Эти светящиеся цепочки уходили куда-то высоко вверх, а там разливалось и пульсировало целое море разноцветных огней.
– Лестница ведет прямо в тронный зал – здесь вы уже не заблудитесь.
– А вы покидаете нас? – трагичным голосом воскликнул Николас.
– Мы встретимся обязательно! – Девушка помахала, как мне показалось, именно ярлу и исчезла в боковом коридоре. – Ступайте, королева ждет!
– Ах…
– Николас, хватит! Она же сказала – еще встретимся.
– Да, но когда?!
– Ужасно, – проворчал Транквилл. – Он совершенно размяк. Стоило какой-то деревенской девке подмигнуть, и ярл пошел вразнос.
– Не надо над ним смеяться, Гай, – вздохнул я. – Этому никто не может противостоять.
– Но я же могу!
– Ты – птица.
– А ты – антропологический шовинист!
Я отмахнулся от гневно встопорщившего перья петуха и скомандовал:
– Пошли! Мы и так здесь слишком много времени потеряли. Держимся перед королевой смело, но без наглости. Если сразу не прибьет, есть шанс, что я ее уболтаю!
– О-о-о-х! – простонал Архимед. – А если сразу?!
– Тогда падайте на пол и притворяйтесь мертвыми, – поделился я народной мудростью. – Говорят, медведи мертвых не трогают.
– Кто говорит-то?! Что-то я ни одного выжившего после такого идиотского поступка не видел!
– Все! Отставить бояться! Мы почти пришли. Всем приготовиться… Иезус Мария!
Лестница закончилась, и мы оказались в тронном зале. Ожидания не обманули нас – это было одно из великолепнейших зрелищ, кои доводилось мне видеть. Тот свет, что был виден от подножия лестницы, испускали сотни разноцветных сияющих шаров, висевших, казалось, прямо в воздухе на разной высоте. Свет отражался от ледяных арок и скульптур, окружавших зал, и от абсолютно гладкого ледяного пола, рассеченного широкой ковровой дорожкой цвета индиго.
Но все это великолепие отошло на задний план, стоило нам увидеть королеву. Нет, вовсе не потому, что королева была как-то особенно величественна или наряд ее был каким-то особенно богатым. Просто на троне вместо ожидавшейся белой медведицы сидела та самая девица, с которой мы расстались у подножия лестницы. Я услышал, как за моей спиной сдавленно застонал Николас.
– Чертова стерва, да, Николас? – пробормотал Архимед. – Скучающая чертова стерва. И она это слышала.
– Перестань, Архимед, мне и так хреново…
– Подойдите поближе, не бойтесь, – приказала королева. Королева? Честно говоря, ну никак она не воспринималась в качестве королевы. Так – девчонка села на трон шутки ради, пока настоящая королева отошла по делам. А может, так и есть?
– Нет, я и есть настоящая королева, – улыбнулась девица.
– Черт, ты мысли читаешь? Э-э-э… то есть простите, ваше величество, вы читаете наши мысли?
– Да не нужно этого «величества», – отмахнулась королева. – Весь этот придворный этикет надоел мне еще… ну надоел, в общем. Мысли я ваши не читаю, хотя могу. Но не хочу – это будет слишком скучно. Но догадаться, о чем вы подумали, не так уж сложно. Вы ведь ждали увидеть здесь белую медведицу, а увидели меня.
– Да уж… прямо скажем, это было неожиданно!
– Замечательно! – захлопала в ладоши королева. – Обожаю неожиданности! Здесь так редко происходит хоть что-то новое, не говоря уж о неожиданном! Но вы ведь наверняка очень устали и проголодались! Сейчас…
Королева сделала неуловимый жест, что-то произнесла на неизвестном мне переливчатом языке, и прямо посреди зала возник стол, уставленный блюдами со всяческими яствами. Я услышал, как живот Андрэ издал отчаянный вопль… впрочем, все услышали. Да и остальные смотрели на подобное чудо в полном восторге – неудивительно после тех недель, которые мы провели на солонине, пшене и бобах. Только Николас смотрел не на стол, а на королеву.
– Прошу, садитесь. Я же говорю – обойдемся без условностей, – щебетала между тем королева, делая вид, что не замечает страдальца. – Ах да! Лошадка!
На этот раз в паре шагов от стола, прямо на льду материализовалась целая лужайка, покрытая густой травой. Иголка опасливо ступила на магическую землю, сорвала немного травы, пожевала…
– Настоящая! Капитан, это самая настоящая трава!
– А вы очень сильный маг, – сказал я, глядя прямо в глаза королеве. – Я даже не слышал о людях, способных на такие чудеса. Может быть, вы…
– Мне очень жаль, – развела руками королева. – Я разгадала, что за проклятие на тебе лежит, но не смогу его снять. Моя магия совсем иного рода. Наложить на тебя свое заклятие я могу – в глазах других людей ты станешь выглядеть человеком, но ведь тебе не это нужно?
– Нет, – кивнул я. – Такое мне уже и Коллет предлагала. Мне нужно все или ничего.
– Коллет?
– Моя… знакомая ведьма. На самом деле это она меня заколдовала, но снять проклятие не может. Вот я и путешествую в поисках противоядия.
– Как интересно! – Королева подперла щечку пухлой рукой и мечтательно улыбнулась. – В большом мире столько всего происходит. Расскажите же скорее мне эту историю поподробнее.
На просьбу королевы, даже такой милой и демократичной, отвечать отказом как-то не принято, и я стал рассказывать свою историю начиная с моего бегства от разгневанных солдат. Спутники же мои, слышавшие эту историю уже не раз, предавались между тем обжорству. Один Николас вяло ковырялся в тарелке, по-прежнему не сводя глаз с королевы и время от времени душераздирающе вздыхая. Мне пришло в голову, что он выбрал самую неудачную тактику из возможных. Надо будет поговорить с ним позже…
