Текст книги "Шелест трав равнин бугристых(СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

По всему выходило – камень этот был известняком, из которого после обжига получилась известь. Только не спокойная, какую добавляют в штукатурный раствор, а негашёная, едкая. «Успокоилась» она напитавшись водой и стала привычной гашёной известью. Примерно так, как это написано в учебнике. Немедленных последствий сделанное открытие за собой не повлекло – Петя и Граппа собирались в дорогу. Рака же с Чачей только удивлённо поглядывали на эти хлопоты – они отродясь не имели никакого имущества. Такого, которое стоило бы тащить с собой при переходе на новое место. А тут горшки, циновки, шкуры, бамбуковые сосуды, веретёна и шила, да ещё непонятная деревянная утварь в большом количестве. Не привыкли питекантропы к такому объёму барахла.

Но в оглобли впряглись наравне с другими и потащили груз туда, куда приказал повелитель. Первое же препятствие – раздувшуюся от дождей реку – преодолевали долго и скучно. Плот, на который обычно крепили вершу, таскали веревками от берега до берега, пока не перевезли весь груз и тележки. Петя работал на принимающей стороне, а женщины – на отправляющей. Плавать умели все – поэтому никаких психологических травм никто не получил. Только потеряли пару лишних часов времени и утопили один горшок – не удосужились привязать, а он возьми и «уронись».

Когда тащились мимо жилища соседей, те всей толпой вывалили из своего убежища и с интересом глазели на невиданную картину – похоже, повозки в этих краях раньше не применялись. Но поздороваться или перекинуться словечком никто не подошёл – не сложился пока в здешнем обществе никакой этикет. А вот любопытства – хоть отбавляй. Петя этих людей не боялся, понимал, что его относительно высокий рост и крупное телосложение невольно вызывают у тех некоторый трепет по отношению к нему. Да ещё свора собак, что крутится вокруг путников…

До хижины добрели к полудню. Тут было сыро из-за протекающей крыши. Часть палок в стенках потемнела и сделалась осклизлой – явно подгнили. Влажный период в этих краях ни капельки не холодный – всё растёт и пробуждается к жизни. Особенно быстро – гниль и плесень. А к концу сезона дождей большинство нормальных растений уже вполне так пробудилось, проросло и даже кое-что начинает созревать. И ручьи оживились, и болотца наполнились, и трава поднялась. Одно неудобно – всё вокруг мокрое.

С дровами вообще полная ерунда – валежник, это лежащие на земле ветки – хоть выжимай, настолько древесина пропиталась водой. А если сломить с деревьев нижние, засохшие сучья, те, которые уже отмерли и не выпускают листьев, то и они далеко не сразу вспыхивают, попав в огонь, а сначала дымят, прогреваясь и просыхая, а уж только потом занимаются. В общем, если бы не прихваченная из дома растопка – не на чем было бы приготовить горячего.

Тут на краю Бугристых равнин устроили большую охоту на бегающих в невысокой пока траве птиц. Не кур – поменьше размером. Петя их условно посчитал перепелами. Собаки загнали в длинную рыболовную сеть целую стайку. А потом ещё одну. И ещё. А потом было ощипывание, потрошение и копчение, как горячее, в посуде, так и холодное в дыму. Деткам сварили, взрослым пожарили по паре тушек на сестру и три для повелителя. Так и прошел остаток дня в трудах во имя гастрономии. Ночевали, сбившись тесной кучей на нарах в хижине, накрывшись от дождя сшитой из разных шкурок полостью, под которую забралась и Тузик и её избалованные человеческой лаской выросшие отпрыски. Тут на собранном из палок настиле всё-таки – не на сырой земле.

Глава 15. Великий путь

Утром же вышли на знакомую дорогу к первому Петиному дому и двигались по ней до вечера не останавливаясь. Малышей везли на тележках, иногда отпуская их немного побегать. Собственно, таким образом отметили дневной переход – в достигнутой точке следовало организовать источник – колодец и водосборную пирамидку. Тут в низине в видимости сразу двух «дорожных знаков» Петя и начал копать. Женщины вынимали землю и камни небольшими корзинками с привязанными к ручкам верёвками – дело продвигалось быстро. До слоя глины удалось дойти всего за полдня работы.

Еще пару часов потратили на устройство бамбуковой трубы от нижней точки будущего глиняного «противня», который должен улавливать сконденсировавшуюся на камнях росу. Потом уже собственно пошла выемка глины из объёма будущего резервуара – сама она как раз и укладывалась на площадку и трамбовалась. Щит для накрывания колодца Петя приготовил заранее вместе с лестницей, каковые привезли с собой. Более всего трудов потратили на складывание пирамидки. Хотя и хватало в этих краях камней, но сами объёмы работы были внушительные.

Пока трудились, ночевали под всё той же полостью на настилах сдвинутых друг к другу и скреплённых просунутыми к осям оглоблями тележек, питаясь закопченными «перепелами». Впрочем, дожди шли редко и были совсем несерьёзными. Солнце частенько радовало своими ласковыми лучами. И даже припекало время от времени. Стада копытных показывались в поле зрения не по одному разу в день, но охотиться Петя запретил – топлива они с собой привезли мало, а коровьи лепёшки в степи насквозь мокрые.

Впрочем, по мере того, как улучшалась погода, менялась и ситуация. Некоторое количество кизяка быстро просохло, разложенное на каменных площадках на возвышенном месте, и юноша свистнул собак, созывая их на охоту. Те довольно быстро «запутали» своими наскоками самца антилопы с кручёными винтом рогами, на которые и удалось накинуть ловчую сеть.

Почуяв новое затруднение, бычок разъярился и попер на охотника, набирая разгон и не обращая внимания на собак. Вот тут они в него и вцепились, повиснув на любых местах, куда дотянулись зубами. С ног не свалили, но подвижность сковали настолько, что Пете осталось ухватиться за рога и прижать голову добычи к земле. А тут и Граппа подоспела с копьём и прикончила антилопу.

Первая относительно крупная шкура, хоть и попорченная собачьими клыками, была выскоблена и обезжирена глиной.

* * *

– Пэта! Все стада идут туда, – Гра указала на северо-восток. – Зачем?

– Не знаю. Надо сходить и посмотреть, – а что ещё ответишь? Он действительно не знает.

– Фот говорил, что там животные лижут землю. – Вступила в разговор Рака. – Они туда часто ходят. Наши мужчины в этом месте удачно охотятся.

– А это далеко? – поинтересовался юноша.

– Сегодня ушли, завтра не пришли, а потом вечером принесли мясо.

Хм. Получается приблизительно день пути, если учесть, что какое-то время нужно потратить собственно на охоту. Логично, если учесть, что в этом климате уже через сутки добыча гарантированно протухнет, то слишком далеко от места, где ждут едоки, искать для них дичь бессмысленно.

– А что ещё рассказывали мужчины об этом месте? – Петя пытается выяснить хоть какие-то подробности.

Женщины призадумались, припоминая.

– Хочется пить, – первой оживилась снова Рака. – Вода сначала горькая, а потом её совсем нет, но горькие камни.

«Бессточное озеро, – сообразил юноша. – Пересыхает в сухой период… или раньше, ещё в благоприятный период. Если идти к нему сейчас, то вся соль будет присутствовать в растворённом виде – дожди ведь только что закончились. Так что сейчас отправляться туда бессмысленно – максимум, что можно принести, это несколько литров рассола. А скотина, небось, его и пьёт. Но наличие источника соли буквально под рукой – это важно – приготовленное с нею мясо может сохраниться не сутки-двое а, глядишь, и с неделю не протухнет»

Вопрос о том, как избавить соль от горечи, он тоже оставил «на потом». А пока… набрали из колодца свежей воды в бамбуковые пеналы и отправились в следующий переход к своей будущей «житнице». Откуда взялась вода в только что выкопанной яме? Так насочилась из грунта – он сейчас влажный после дождей. Вот и надо пользоваться благоприятным моментом – дичь, топливо и вода одновременно в этих краях бывают редко и недолго.

* * *

Таких колодцев по дороге к старому жилищу устроили пять, потратив на всё это около двух месяцев. В два последних вода из грунта уже не натекала – сочилась только собранная роса, поэтому под нижний конец бамбуковой трубки, ведущий от «постели» пирамиды в резервуар, приходилось подставлять сосуд. Три дня провели на конечной точке маршрута в жилище – оно хорошо перенесло дождливый период и зерно, оставленное в необожженных глиняных кувшинах, сохранилось нормально.

Прошлогодние посадки дали всходы, и Петя смог угостить своих домочадцев и луком и здешними молодыми корешками уже с огорода. Поели каши, а поохотились только один раз перед самым выходом в обратный путь – надо было дать время собачьей своре урегулировать поголовье грызунов по ближним окрестностям, а сытые псы этим заниматься не любят. Так что собак только поили, но не угощали.

Обратная дорога была скучна и не отмечена решительно ничем интересным – день монотонной ходьбы под поскрипывание рассыхающихся колёс. Ночёвка у резервуара рядом с каменной пирамидой, и снова ходьба. Вместо деревянных щитов и лесенок в кузовках лежали кули с зерном – пудов шесть увезли из урожая прошлогоднего сбора, оставив в почти опустевших кувшинах по полведра пшеницы и ячменя. Заодно проверили, насколько хороши в дороге сухари – пресные лепёшки, выдержанные на солнце и ветерке. Так вот – вполне хороши.

* * *

Следующим по плану у Пети было большое керамическое мероприятие. Старая «печь» после сезона дождей оплыла, но при помощи деревянных ковырялки и совка исправить это было недолго. Ещё пришлось ставить навес для сушки изделий в тени. – И самое трудоёмкое – набрать достаточно дров. Вот как раз в этот период, когда Петя сидел под навесом с детьми рядом с ямой намешанной глины и проводил занятия по лепке козлика, появился старейшина соседних питекантропов.

Он с некоторого расстояния прокричал своё имя и, убедившись, что его увидели, положил на землю копьё.

– Иди к нам, Фот! – приветствовал его юноша.

– Мне нужны каменные сосуды, – начал гость без длинного вступления, показывая на ряды сохнущих горшков и мисок.

– Мне нужно много сухих дров, – ответил парень.

– Мы не хотим убивать тебя, – продолжил питекантроп. – Потому что ты можешь поранить кого-то из нас, а мужчин в семье мало.

«Так он запугивает меня», – сообразил Петя. И продолжил вслух:

– Бери, – и указал на сырую пока посуду.

Разумеется, свежевылепленный горшок «схлопнулся», едва был схвачен. Озадаченный вид дикаря недолго радовал юношу – тот с воплем: «Ты меня обманул», полез в драку.

А тут нужно заметить, что, как и многие пытающиеся похудеть толстяки, в прошлой своей цивилизованной жизни Петя занимался спортом. Да не каким-нибудь, а боксом – ему сказали, будто за один раунд на ринге боксёр сжигает уйму калорий. В секции его в основном ориентировали на избиение груши и бои с тенью – он был вполне в состоянии зашибить одним ударом любого из мальчиков обычных кондиций, так что на ринге с ним встречался только тренер, обильно снабжая синяками. Великих достижений толстячку добиться не удалось, но вполне приличная реакция и хорошо поставленный удар у него были в наличии.

Помня об этом, он не стал бить Фота, а просто схватил и отшвырнул так, что тот проскочив полоску песка, улетел в воду. В это же мгновение из кустов выскочило ещё три голых мужчины с копями наперевес. Смешная ситуация, но опасная. Переднего встретил броском тяжелого кома хорошо промешанной глины – угодил в корпус и сшиб с ног. Два же других успели занести копья для броска с короткой дистанции… слишком короткой… чтобы наверняка… не промахнуться. Оставалось сделать быстрый шаг вперёд и врезать кулаком на опережение. Сразу двумя кулаками без вложения веса в удар – рассчитывая чисто на скорость и массу руки.

Не зря ему тренер не позволял спарринги со сверстниками, ох, не зря! Один питекантроп лежит, суча ногами, словно в агонии, а второй сидит, тряся головой. Третий, получивший глиняную примочку, катается от боли – ему угодило точно в солнечное сплетение. Из воды выбирается Фот и устремляется к своему копью. Какой шустрый! Но глины у Пети много – вот вторым комом он и приложил старейшину по спине – того так и ринуло вперёд.

Собрал копья – без них соперники кажутся совершенно безобидными. Однако, жилистые ребята. Отдышались и сбежали. Разумные. Сообразили, что неправильно поступили, связавшись с тем, кто сильнее их. А тут и женщины подоспели – как увидели ссору, так побросали тележки с дровами и примчались с дубьём – копьё носит только Граппа.

– Хорошо, что ты не съел Ныра, – сказала вышедшая из-под навеса Брага. – А то бы он не смог снова прийти и так потрясти головой, – она показала ком глины, отдалённо напоминающий бестолковку того питекантропа, что сидел, приходя в себя от удара. Нет, далеко не в точности, но что-то похожее просматривается.

* * *

Посуды наобжигали огромное количество – четыре закладки пришлось делать в печь, чтобы справиться с приготовленными объёмами посуды. Благо – растрескалось её немного. Наступившая жара способствовала хорошему просыханию, а палящие лучи солнца обеспечивали отличный предварительный обжиг, нагревая стенки горшков так, что к ним было больно прикоснуться.

В этот период в рацион вошли уже и ягоды, которых тут бывает очень мало, и самые разные плоды, и хорошо зарекомендовавшие себя бананы, употреблявшиеся преимущественно печёными. Жили в это время прямо под тем самым наскоро скиданным из веток навесом, дополнив его сплетёнными из чего попало стенами. Сытное время, обильное, ни рыбачить, ни охотиться нет никакой необходимости. Собаки мышкуют, люди навитаминиваются. Петя сделал лодку из коры, натянутой на каркас из толстых прутьев. Отличный челнок получился, лёгкий, послушный, вместительный, только вот тонул быстро, пропуская воду через швы. В принципе, если один гребёт, а остальные вычерпывают, можно было переплыть даже относительно широкий плёс… а никакой смолы ни на каких деревьях Петя припомнить не может. Только в прошлом году в шишках её немного было – липли к рукам чешуйки, да и сами скорлупки пачкали руки и губы.

Однако, опять не время нынче этим заниматься. Прежде, чем браться за столь трудоёмкое дело нужно дать этим самым шишкам поспеть. А засечки на календарной палочке зовут к совершенно другому делу. Хотя, сначала развезли посуду по жилищам: В пещеру, где оставили также значительную часть зернового запаса. Просто потому, что здесь не протекает крыша, и никакие посетители не угрожают целости горшков – тут хорошего качества дверь.

Отправились в хижину на окраине Бугристых равнин, где заодно сменили в стенах подгнившие палки и переделали крышу, сшив из всех имевшихся шкур сплошное полотнище во всю кровлю. Рукодельница Чача так наловчилась проделывать это, что даже спустила короткие завесы на верхние части стен, защищая от влаги самые уязвимые для гнили места, где сходятся концы жердей каркаса. Немного утвари отвезли и к первому путевому колодцу – тут по-быстрому сложили из камней тесное убежище два на три метра, которое накрыли связанной из привезённых палок крышей. Точнее – каркасом, на который позднее можно будет натянуть шкуры – больше у ребят пока нет – все, что к этому моменту наснимали с дичи, истратили на покрытие хижины.

Отсюда, наполнив бамбуковые сосуды водой, отправились на поиски соли. Это – на северо-восток, примерно день пути, как предположил Петя.

* * *

На самом деле, провели в пути два дня – жарко, даже камни под ногами жгутся. Всем без конца хотят пить. А ночью идти неудобно – новолуние. Не рассчитал юноша в этот раз, не всё предусмотрел. Уже хотел было поворачивать обратно, как увидел впереди в глубине огромной пологой выемки изрядное озерцо с белесыми берегами. Тут он и остановил караван, приказав сооружать из циновок укрытие от солнца и дожидаться его. А сам потопал вперёд, позволив сопровождать себя только собакам. Но увязалась за ним одна Тузик – остальные улеглись в тени повозок вывесив языки и тяжело дыша.

Вода в водоёме оказалась действительно горько-солёной и ещё с каким-то посторонним чужеродным привкусом, определить который Петя не смог – нечто смутно знакомое, но никак не вспоминается. Зато белый налёт на камнях опять горчит, но на другой манер. Если колупнуть эту корочку глубже, вкус становится солёней, но потом опять делается более горьким.

Потрогал камни на дне – на них тоже что-то выпало в осадок. Достал окатанный водой голыш и принялся «пробовать» его на язык сверху – опять горечь. Но этот вкус он знает – это же лекарство, которое заставляла его пить бабушка полными столовыми ложками.

Уф, как всё сложно, оказывается. По всему выходит, что в растворе содержатся не меньше, чем три разные соли. Одна при испарении воды выпадает в осадок раньше, чем нужная ему, а вторая – позже. И обе – горькие.

Теперь можно предположить, что одна из ненужных солей из воды в озере уже выпала… начерпал этого рассола в широкий горшок, да и оставил его на солнце, а сам отправился за другими посудинами к повозкам. Они прихватили с собой целых шесть штук, вот пусть и пройдет процесс разделения в наибольшем из возможных объёме. Если он угадал – получится ощутимый результат.

К вечеру уровень воды в горшках понизился буквально на несколько миллиметров, а на дне образовался тончайший светло-серый налёт, который после сливания воды неохотно отскоблился. Солёный и почти не горький. Общая суточная добыча составила буквально считанные щепотки – Петя посолил свою кашу, а остальные её попробовали – питекантропы весьма любопытные создания. Ничего, не плевались. Хотя и не нахваливали особо. Они молча запускали ложки в Петину миску, пока не выхлебали всё.

Собственно, на этом визит к солевому озеру следовало завершить – остатка от запаса взятой с собой воды как раз хватало на обратный путь с небольшим избытком на всякий случай. И, действительно, приходят в эти места жвачные – видели их немало, правда в отдалении – охотиться никакого желания не было, потому что прихваченные в дорогу вяленые фрукты отлично дополняли рацион и никому не успели надоесть. Сладкие сахарящиеся ломтики даже собаки выпрашивали. Так вот, как раз нынче настала пора заготовки этих фруктов в значительных объёмах – они сейчас в самой поре.

Пете думается, что это манго. Потому, что устроен сей плод как огромная слива с большой косточкой внутри. При разделке из них вытекает много липкого от сладости сока, который как раз и не хочется выпускать, чтобы содержащийся в нём сахар после просушки остался в ломтике. Хранятся такие «сухофрукты» неплохо, во всяком случае не удалось заметить, чтобы они портились от чего-то, кроме зубов грызунов, добравшихся до вкусненького.

Хотя, небольшой запас, положенный в горшочек под крышку, вскоре осклиз и завонял. То есть лежать эти капризули должны в проветриваемой таре, не поддающейся грызению. А ещё их очень непросто высушить из-за высокой сочности. В общем, задача сохранения манго хотя бы на несколько месяцев – та ещё головоломка. И для её решения приготовлены горшки с мелкодырчатым дном и такими же крышками. Вот на их наполнение и следует сейчас сконцентрировать силы семьи, а соль пока подождёт.

Что особо забавно – свежие плоды манго собаки не любят. Не любят они и хрустящие дольки ещё одного фрукта – небольших сфероидов, покрытых чешуйчато колючей кожицей, похожей на змеиную. Они не так приторно сладки, как манго и не так сытны, как бананы, но весьма вкусны. Как их вялить – непонятно. Зато мелкие бананы неплохо просыхают, если выбирать самые спелые.

И зарубки на календарной палочке однозначно указывают, что именно заготовкам фруктов сейчас необходимо уделить максимум внимания, потому что вслед за этим придётся всей силой навалиться на сбор орехов, а потом торопиться в Бугристые равнины для «жатвы» и «сева». Может быть пожить в пустынной местности подольше, до самого начала дождей, чтобы не рисковать встречей с хищниками у обмелевшей реки. Скромненько так подержаться поодаль… а с солью разобраться позднее… ну не хватает пока ни сил, ни времени, чтобы реализовать все затеи, воспользоваться всеми открывшимися возможностями и осуществить все замыслы.

А тут ещё у Раки явные признаки беременности – ей нужен щадящий режим и чётко дозированные физические нагрузки. В общем, Петя дал команду отправляться в обратный путь, едва развиднеется. Идти по ночам всё ещё нельзя – луна пока недостаточно подросла и светит плохо. В общем – не угадал он со временем экспедиции к бессточному озеру.