Текст книги "Шелест трав равнин бугристых(СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Глава 5. О пользе мяса

Попытки разжечь огонь Петя предпринимал неоднократно. Разумеется, метод сверления баклашки деревянной палочкой был ему изначально недоступен – даже самые прочные стебли трав ничего подобного выдержать просто не могли. Зато стучать друг о дружку камнями, высекая искры, он имел полное право в любое время и сколько заблагорассудится. Вскоре у него даже появилась любимая пара некрупных осколков, дающих просто фейерверк – настолько «убедительный» пучок ярких искр они выбрасывали при скользящем ударе друг о друга.

Но зажечь ими траву никак не удавалось. Уж и просушивал, и мелко нащипывал, и стебельки подбирал разные, и листочки. Иногда даже добивался слабого тления, с надеждой обоняя запах дымка, но до получения пламени дело никак не доходило. Заметно лучше это дело пошло, когда всерьёз позанимался верёвками. Волокна пеньки уже вполне убедительно тлели и плотный их пучок восхитительно вонял палёным. На торце плотного жгутика удавалось раздуть убедительное светящееся пятнышко и даже подпалить от него тщательно подготовленную кучку мелких травинок.

Трудоёмко, но, в принципе, возможно. Спалив один раз в добытом огне разный скопившийся в «доме» мусор, полюбовался на кучку пепла, да и бросил это дело. Вот, если бы найти уголь… поэтому, поглядывал на камни потемнее цветом, не ленясь расколоть, чтобы полюбоваться на излом.

Одна небольшая россыпь его заинтересовала – тёмный блестящий скол наводил на мысль об антраците. Специально набрал этих камней столько, сколько мог унести, а были они тяжеленные, будто железные. К разжиганию их готовился с великим тщанием. Очажок сложил из камней, наломал и нащипал тонкими ленточками сухой травы, навязал плотных, похожих на поленья жгутов, не пожалев для их связывания настоящих прядёных ниток. Высек огонь, раздул фитиль, запалил растопку и подкинул соломенных «дров». Когда горение сделалось ровным, подложил в пламя несколько кусочков «угля».

Не горел он, хоть тресни. Воняло чем-то неблагозвучно, но больше ничего интересного не происходило. Процесс прекратился сам собою, как только прогорела солома. На камнях появился желтоватый налёт – не иначе, прошла какая-то химическая реакция под действием высокой температуры. Но пользы от этого не было никакой.

Петя посмотрел на принесённую кучу камней – уж очень замечательно блестят они на сколах. Стоп, а не получится ли из них собрать рефлектор? Интересно, кто здесь может помешать ему попробовать?

* * *

Глиняную чашу вылепил не слишком большую с расчётом иметь возможность поворачивать её руками – около полуметра в диаметре. Изнутри «выстелил» поверхность пластинками «угля» так, чтобы солнечные зайчики, отбрасываемые блестящим сколом, попадали в одно и то же место, на расстоянии тоже полуметра – почему-то такое соотношение показалось справедливым.

В реализации замысла очень помогло то, что камень этот оказался не слишком прочным – легко кололся и поддавался полировке тем же пучком пеньки с присыпкой из мелко растёртой глины. При некотором старании получалось вполне приличное зеркало. Тускловатое, конечно и не совсем «прямое», но отбрасывающее вполне заметное пятнышко света. Видимо, отражало оно далеко не всё, даже не слишком значительную часть, но это значит лишь то, что нужно увеличить количество налагающихся друг на друга отражений.

С терпением каменного истукана дождался полного высыхания как нового оборудования, так и испытательного образца – маленького, обожженного на солнце глиняного стаканчика с тонкими стенками.

И вот, с самого утра принялся за работу – стал этот самый стаканчик облучать, постепенно поворачивая рефлектор в соответствии с ходом солнца. Сам образец тоже вращал, двигая камушек, на котором тот был установлен. Попытка сдвинуть его сухим стеблем травы не получилась. Вернее, получилась, но сам стебель стремительно обуглился и наронял в посудину пепла – так что больше Петя ничего подобного делать не пробовал.

А вечером, едва всё остыло, зачерпнул водицы из колодца и с тревогой стал следить за поведением посуды. Обожженная в концентрированных лучах солнца глина не размокала. Двойная победа, однако. На солнечной печи можно готовить мясо и обжигать посуду. И пора, наконец, отправляться на охоту. Почему-то ему невыносимо хочется отведать ножку дикой курицы – они довольно часто тут бегают.

* * *

Снасть он подготовил давно – сетка с грузиками на краях. В распахнутом состоянии она накрывала круг диаметром метра два а, если взять за середину, свисала не ложась нижним краем на землю. Довольно много времени заняли тренировки по её набрасыванию – тут ведь мало удачно попасть – нужно ещё наловчиться «послать» снаряд так, чтобы он вовремя раскрылся в полёте, да не перепутались грузики, не заставили всё это рухнуть комом, испугав добычу.

Попробовал заловить собаку, обнаглевшую за последнее время настолько, что перестала убегать на грозный окрик или замах пустой рукой – бросать в неё камни стало как-то неудобно – всё таки поит её, можно сказать, из-за собственной щеки… в стаканчик входило меньше, чем в рот, да и неудобно вылезать из колодца держа в руке посудину… Так вот – раз уж он её поит, то пусть послужит ему псина хотя бы в качестве учебной мишени.

Отлично попал – не зря тренировался. Собаку накрыл метров с пятнадцати. Та – бежать, а не вышло – ноги запутались и тело покатилось кувырком. Когда подошел, понял – зря он это сделал. Выпутывать рычащую и скалящуюся тварь – рискованное дело. Долго с разных сторон пытался подступиться всякими способами и, наконец, изловчился – навалился коленями одновременно на шею и на бок, притиснув животную к земле. Ухватился, как следует, двумя руками за загривок, стянув в пальцах побольше шкуры, а потом резко встал, и рванул вверх, то встряхивая, то прижимая свою жертву к земле попеременно.

Злость из псины сразу улетучилась. Осталось одно сплошное униженное повизгивание и поджатый хвост. Только после этого стал распутывать сеть левой рукой, продолжая правой крепко держаться за загривок, чтобы в случае малейшей попытки сопротивления немедленно втряхнуть в собаку уважение к себе. После пары судорожных рывков сопротивление полностью прекратилось, и снасть была благополучно освобождена. Собака – тоже. Она сразу спряталась и не показывалась на глаза. Вернулось к ней почтение к сильному соседу.

* * *

Охота началась довольно скучно – дикая курица в единичном экземпляре отыскалась через одну долину от дома. Петю она подпустила к себе довольно близко – первый же бросок сетки оказался удачным – накрыл цель и свалил её на землю. Вот с этого момента и началась ерунда – первой к добыче успела собака. Впрочем, удрать ей не удалось – человек тоже не медлил. Успел схватить за загривок и тут же к руке устремилась распахнутая пасть – тварь намеревалась оставить всю еду себе.

Ударил кулаком в ухо, коленкой придавил голову к земле и отхлестал засранку бола – верёвкой с камушками на концах. Отпустил только когда услышал униженные повизгивания. А потом нес домой добытую птицу и отгонял псину камнями – она плелась сзади и так смотрела… мороз по коже.

Дома, с заметным трудом отделил одну ножку, подскабливая острой кромкой камушка выдрал пух и мелкие перья, подвесил её в фокусе рефлектора, а снизу подставил чашку для капающего жира. Размер светового пятна, если сделать его минимальным, слишком сильно жёг – придвинул будущее блюдо поближе и только следил за тем, чтобы пропекалось со всех сторон, поворачивая одуряюще пахнущее… кажется, в прошлой жизни это называлось бёдрышко.

Мясо было жестковатым, если сравнить с тем, что готовила мама, но жевалось – как всегда, ел он долго и неторопливо, в отличие от собаки, которой досталось всё остальное. Растерзав и проглотив почти всю добычу, псина так и рухнула, лишь переместившись в тень. А Петя не стал налегать на белковую пищу после длительного периода вегетарианства, прошедшего в самой зверской его форме – сыроядении.

Он не пропустил дня летнего солнцестояния – измерил длину самой короткой тени, соотнёс её с высотой пирамиды прямо на приготовленном угломерном круге. Немудрёные вычисления показали, что место, в котором он находится, расположено примерно на двадцатом градусе северной широты. Если полагать, что это двадцать второе июня, то попал он сюда в День Космонавтики – двенадцатого апреля.

В сумме вычисленная широта и наблюдения за погодой в течение двух с половиной месяцев позволяют надеяться на мягкую бесснежную зиму без опускания температуры ниже точки замерзания. То есть, возможно, выживет он здесь и без отапливаемого жилища.

На душе стало спокойней. Петя устроился в тени и, как и в любую свободную минуту принялся за прядение ниток – обязательно нужно соткать покрытие, способное защитить его жилище от дождя. Или росы – вряд ли зимой это событие будет вызывать радость в его душе. И ещё его настораживало то обстоятельство, что весной трава в этих краях была низкая, в среднем – по колено. А теперь так вымахала, что в ней нетрудно было спрятаться. Получается, в какой-то период она вся погибает. То есть некоторый запас продуктов необходимо иметь, чтобы не загнуться от голода.

* * *

Изучив травы окрестных долин – а это, как ни крути, главное богатство для него – пришел к выводу, что применять пеньку для увязывания её в толстые длинные связки – основу будущего перекрытия жилища – неразумно. Слишком много верёвок ему требуется, а трава эта, хоть и не редко встречается, но и сплошной стеной нигде не стоит. Стал подбирать другое толстоствольное длинномерное растение. Несколько видов репейников отверг довольно быстро – никак не удавалось просушить их мясистые стебли. Загниют они – тут и сомневаться нечего.

Пробовал вязать в бунты солому злаков – вот уж чего, хоть завались. Но сооруженная из этого материала арка расползалась – чего-то не хватало подобной конструкции для прочности. Или он просто недостаточно сильно её стянул? Возможно. Но крепче у него не получится.

Ну да подыскалось то, что нужно. Стебли этой травы достигали в высоту до плеча и были увенчаны сверху метелками со слегка сплюснутыми шариками зёрнышек. Длинные листья своими режущими кромками призывали к осторожности в обращении, но легко отрывались, если правильно потянуть. Стебли хорошо просыхали и становились слегка упругими – очень удобное сочетание свойств. Чем-то найденное растение напоминало веники – верхняя метёлка создавала знакомое по прошлой жизни впечатление после вытрясания из неё зёрнышек и прочего мусора. Даже навязал веников, и траву для себя назвал вениковой.

Зёрнышки, когда сварил их на солнечной печке, сделались вполне съедобными, хотя исключительно плохо жевались. Правда, если «крупу» предварительно раскрошить камнями, она заметно лучше разваривалась и проскакивала значительно легче. В сыром же виде они усваивались неважно.

Глава 6. Строительство

Убежище из трёх стен вполне защищало от ветра, гулявшего в этих краях произвольно меняя направление. Наскоро связанная из длинной травы крыша давала тень. Сейчас, летом, этого достаточно. Но, случись дождь, и придётся прятаться в колодец, уповая на кривизну его стен. Хотя, если польёт всерьёз – потоки воды затопят эту жалкую ямку, расположенную там, куда всё и потечёт. В принципе, растительность в самой заглублённой части долины значительно богаче, чем на верхних частях склонов – скорее всего тут образуется некий временный водоём. Изредка. Может быть даже не каждый год.

Но обожженные на солнце горшки с зерном размокнут, если не спрятать их под крышу. А уж в случае подтопления запасам на чёрный день наверняка придёт конец. Да и собственное тело желательно сохранить в сухости и тепле… странно думать подобные мысли в нынешнюю жарищу, когда даже по ночам душно, но вот такое дело…

Место для постройки дома Петя выбирал вдумчиво. Прежде всего, его интересовала ровная площадка вне пределов низины, где велика вероятность, что возникнет подтопление, и с большим количеством камней поблизости. Нужное отыскалось в полутора сотнях метров вверх по склону – тут вообще несколько плоских вершин огромных глыб выглядывали из земли неподалеку друг от друга, и плитки, размером с пару кирпичей лежали вокруг во множестве – это было хорошо заметно по тому, что пробивающаяся между ними травка наглядно обозначала промежутки между сплошняком.

Размер строения определил для себя, как три на четыре метра. Это пространство огораживалось примерно четырнадцатью кубометрами кладки, то есть, объёмы посильные. Работу начал с обжига Большого Водоносного Горшка. Сложность заключалась в том, что пятно, на котором концентрировал лучи его рефлектор было невелико – стакан на один большой глоток накрывало уверенно, а вот поллитровый варочный горшок обжигать пришлось два дня, да и то в первых образцах оставались непропечённые места, которые вскоре разрушились под воздействием воды – размокли. Для обжига же трёхлитровой посудины пришлось сразу изготовить ещё четыре рефлектора, каждый чуточку больше первого.

Сам горшок после трёхдневного терпеливого пропекания с разных сторон оплёл верёвочной сеткой, которую снабдил ручками. Зачем такие сложности? А как иначе увлажнить глину для кладки, кроме как плеснув неё драгоценной водицы?

Следующий вопрос – где взять глину? Выходов её на поверхность он нигде поблизости не встречал – она тут лежит глубоко под землёй. Та, которую извлёк при копании колодца, ушла в водосборную и астрономическую площадки. Доставать же из старого раскопа новую, значит всё перебаламутить, вызвать обрушения и вообще, устроить полный тарарам в месте, от которого целиком и полностью зависит сама его жизнь. Нет, создавать угрозу источнику важнейшего для жизни ресурса – воды – он ещё не сошел с ума. Поэтому просто-напросто начал новый раскоп рядом с новостройкой. В конце концов – будет ещё одна яма, в которой, в случае дождей, скопится влага. То, что она расположится не в самом низком месте… ну, может быть воды сюда набежит не слишком много. Или, если построить рядом вторую водосборную пирамиду… но не сейчас. Ему и без этого пока хватает забот. А вынутые из «глиняного карьера» камни прекрасно лягут в кладку.

Складывая основание стены, Петя полностью замкнул контур, образовав прямоугольную ленту высотой в ладонь и в три с половиной ладони шириной. Второй снизу слой снаружи сделал из отобранных камней – длинных, таких, концы которых в будущем сможет обвязать верёвками. Это для того, чтобы иметь возможность закрепить бунты, из которых соберёт арочную кровлю. И сами эти связки опереть концами на эти самые камни. Дело в том, что спрятанные в стену части будут прижаты весом верхней части кладки, которая, начиная отсюда, пойдёт уже, отступив внутрь на ширину ладони. Учитывая, что и внутренняя и наружная стороны делаются на конус – с завалом внутрь, верхнее окончание стены на высоте полутора метров будет иметь ширину в полторы ладони.

Первым же огорчением на пути этого плана оказался чересчур большой расход воды – слишком быстро понижался её уровень в колодце-цистерне, как только она пошла расходоваться на замесы. Как ни экономил он глиняный раствор, укладывая его самым тонким, на какой был способен, слоем, как тщательно ни подбирал камни по форме, заполняя промежутки плотно уложенной мелочью – стройка стремительно выпивала колодец. Пришлось остановиться, едва высота стены достигла двух ладоней – чуть меньше сорока сантиметров.

Переключился на веничную траву и сборку из неё длинных колбас – бунтов. Толщину выбрал такую, что как раз помещалась в кольцо пальцев двух рук. Хорошо просохшие стебли делались лёгкими и сил одного подростка хватало, чтобы ворочать весьма длинномерной упруго-гибкой плетью. Работа под палящими лучами солнца, конечно, не мёд. Но вполне терпима, если не торопишься, имея на голове широкополую соломенную шляпу, плечи прикрыты соломенной же пелериной, закрывающей и грудь, и руки, а на бёдрах сидит распашная юбка до колен из того же материала. Туалет дополнен голенищами, защищающими икры и от травы, и от солнечных ожогов.

К заботам этого периода стоит отнести и огромное количество веничных зёрен. В это время всё высыхало и осыпалось, поэтому перед срезанием очередного стебля, Петя вытрясал его метёлку в просторную сумку – единственное достоинство этого зерна, то, что его много. То есть удастся сделать приличный запас. Который, решительно не в чем хранить.

Потратил целый день на изготовление нескольких огромных горшков, которые прокалил на солнце. Только после этого решился тронуть их с места – казалось, они рассыплются, стоит их лишь чуточку шевельнуть. Но, ничего, выдержали. Лишь один пустил трещины по границе ленточек, из которых он их «собирал». Разумеется, расход воды, пущенной на замес, напряг парня… но, несколько вёдер в колодце ещё оставалось.

Вообще-то за уровнем воды он стал следит придирчиво, сделав для этого метки на стене. Так вот, случалось, что этот уровень еле заметно повышался. То есть, время от времени водосборник улавливал из воздуха какие-то крохи влаги, несмотря на то, что росы так ни разу и не выпадали. Отследить эти процессы по увлажнению ямки у подножия пирамиды было невозможно – он поил из неё собаку, так что там регулярно становилось мокро.

* * *

Южные ветры в этих краях были тёплыми. Северные приносили… не прохладу, а некоторое уменьшение жары. Восточные создавали чувство сухости, а западные просто дули без того, чтобы можно было хоть как-то их определить. Так вот, влага поступала в колодец именно в периоды западного ветра. Это наводило на мысль, что где-то в той стороне имеется приличный водоём. Эта версия крепла, потому что и облака обычно приплывали с запада, хотя и не обязательно при западном ветре. Юноша часто поглядывал в их сторону, потому что они иногда закрывали солнце на какое-то время и в такие периоды делалось значительно легче.

Петя потихоньку присматривался к тому, что делается вокруг. Отыскал на ночном небосклоне звезду, остающуюся неподвижной для наблюдателя, и снова вычислил широту, на которой находится. Вернее, измерил угол между направлением на неё и горизонтом. Получилось около тридцати градусов. Долго соображал, в чём он ошибся когда проводил вычисления по длине тени в день солнцестояния. Явно ведь где-то прибавил, вместо того, чтобы вычесть. Или наоборот.

Следил за сменой фаз луны. Просто так. Непонятно зачем. Для счёта дней она ему была не нужна, и ничего, кроме ночной освещённости спутник Земли в жизни не менял. Никакого значения это не имело – в тёмное время суток он обычно спит. Из неприятного стоит отметить исчезновение из поля зрения диких кур – наверное, ушли к воде, потому что тут нынче стоит невообразимая сушь. Обнаруживаемые издали грызуны тоже пропали из поля зрения – но они и раньше не мельтешили перед глазами. Ящерицы перестали греться на камнях – стали прятаться в траве. Тем не менее, он их иногда разыскивает и ловит – вполне съедобно, если поджарить. Совсем не появляются насекомые и охотящиеся за ними мелкие птахи. Не видно и диких коров. Только знакомый орёл, как ни в чём ни бывало, парит в небесной выси. Да молодой человек волочёт очередную связку веничной травы к месту стройки – бездельничать скучно, да и не до досуга ему.

* * *

Наконец подул устойчивый западный ветер. И, действительно, уровень воды в колодце медленно пополз вверх – можно месить глину. А то камней наготовлено, бунтов навязано, а дело стоит. Хотелось поднажать, да завершить работу поскорее, да не тут-то было – не решался он отчерпывать в день больше двух горшков, а то опять делалось боязно, при виде уменьшения остатка. Тем не менее рядок прирастал за рядком, вознеслись продольные стены, а там и торцевые стали подниматься, образуя фронтоны. Потом дело дошло до возведения травяной арки, перебросившейся от стены к стене. Устанавливаемые бунты тщательно связывал друг с другом, превращая их в сплошную полуцилиндрическую поверхность.

Пол он выложил хорошо подобранными камнями ещё в период простоя. Дверной проём, оставленный в торце, закрыл сверху, подвесив плотно сплетённый из веничной травы мат. Такой же мат подвесил изнутри на манер двери – при случае его можно было и подпереть, если начнёт мотылять ветром. Хотелось ещё соткать полотнище, которым всё это сверху накрыть, но как-то пока до этого руки никак не доходили. Не сказать, что совсем некогда, но не решался он браться за такое дело. В общем – это позднее.

Вошел в готовый дом и хорошенько закрыл дверь – темно. Когда глаза привыкли, уловил, что в районе двери имеются щелочки – не совсем плотно она прилегает к стене. А вот перекрытие над нею и само сплетено отлично, и в стену вделано добротно, хотя, тут и толщина значительно больше. Открыл окошки, оставленные на противоположном фронтоне для освещения – три скромные щелочки, затыкаемые клиновидной формы камнями. Сумрачно, но сам себе на ногу не наступишь. Еще две таких же «норки» предусмотрены и около двери. Вот, собственно и всё. Да, пол приподнят от уровня грунта примерно на ладонь – он сюда ссыпал землю из раскопа, пока добирался до глины.

Можно перетаскивать запасы зерна, горшки, припасённую для плетения соломку, пеньку… у него уже образовалось целое хозяйство. А, если верить календарным прикидкам, заканчивается октябрь. Ночи стали длинными и прохладными, жухлая трава по ночам намокает от тумана, росы то и дело выпадают – дело явно идёт к зиме. Воды опять полный колодец.