Текст книги "Четвертый поросенок (СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

Соавторы: ,Ольга Амбарцумова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 9
Лесная школа

Припоминается, что Марина собиралась отдать его в кадетский корпус… или что-то наподобие. Учебное заведение для мальчиков – будущих военных. Закрытую школу с очень жёсткой дисциплиной. Федька ещё сильно переживал по этому поводу, вспоминая «доброту» тётушки, которую долгие годы считал матерью. Так вот! Он был неправ, когда злился на неё. Она – просто ангел по сравнению с ним самим, по собственной воле и без малейшего принуждения оказавшимся здесь, в Плёткино. В колониальной школе, обучающей деток обоего пола по программе восьмилетнего образования.

Для начала следует отметить, что никакой дисциплины здесь нет и в помине. Даже заданий на дом не задают. Всё значительно хуже – тут нет выходных, а понятие «свободное время» отсутствует совершенно. С утра до вечера сменяя друг друга без перерыва следуют уроки, хозяйственные работы и так называемые «прогулки», длящиеся иногда час, а иногда и пару-тройку суток. Пешком в составе разновозрастной группы, имея при себе оружие, фляжку и нож, приходится быстро идти через дикие места и тащить на себе харчи на всю дорогу. Это притом, что хищников или просто недружелюбных животных с пути никто не отгонял. Да ещё и имитаторы нападения, швыряемые неожиданно из, казалось бы, безобидных мест, всякими замаскированными катапультами, шли непременной нагрузкой.

Эти набитые всякой требухой мешки нужно не только поразить из личного оружия, необходимо ещё и увернуться от них, потому что они довольно больно ударяют куда попало. А ведь в стволах решительно всех членов прогулочной команды – боевые патроны, и не ты один отстреливаешься. Тут немудрено и на товарищеский жакан нарваться, а то и дружественную картечину отловить. В сотнях километров от ближайшей больницы.

Исконному горожанину Фёдору, дитю асфальта и знатоку лучших сортов туалетной бумаги – часто бывает страшно. Но сейчас он в ужасе – все мальчики класса стоят перед ним полукругом и смотрят недоверчиво. У каждого в руках заряженное оружие, что, вообще-то, здесь – норма жизни. Но не при такой же недружелюбной диспозиции!

– Так ты землянин? – вопрос задал Фитиль, прозванный так за вспыльчивость.

– Да, – а чего юлить? Марина вообще не терпела лжи, и его приучила.

– Космодесантного полка воспитанник?

– Нет.

– А откуда у тебя бронетранспортёр?

– Папин. Он мне дал, чтобы Мелкую домой отвезти.

– Так ты её отвёз?

– Ага. Только нет у неё больше дома. Она решила сюда перебраться.

– Мелкая – это Нинка, что ли? Почему ты её так называешь?

– Она сама так мне назвалась – снайпер Мелкая.

Парни запереглядывались.

– Слушай, ерунда получается, – нить разговора перехватил староста класса. – Ну-ка, толком объясни, почему она не в Палкино поехала, где училась раньше, а сюда. И ещё – каким таким снайпером она была, и, опять же, где?

– Ну, я с фланговым дозором шёл, когда сопровождали беженцев из города, а как ручей перешли, нашу группу повернули к холмам, то есть, налево. А уж там её отряд нас и остановил и назначил меня в прикрытие, а остальных – копать. Её там Мелкой звали.

– То есть, ты за наших воевал, землянин?

– Да чего там воевал! – Федька небрежно махнул рукой. – Всего-то два раза и стрельнул. Одиночным и очередью. Очередью попал, – он непроизвольно потрогал штопку на груди куртки.

– То-то я смотрю, мешком на тебе клифт висит, вроде как с убитого, – несмотря на небрежность фразы, в словах Фитиля не слышится презрения. – Автомат тоже трофейный?

– Нет, мачеха дала поносить, пока не вырасту… только в этот момент до Федьки дошло, что, поскольку остальные дружно повернулись лицами к нему, значит заднее для них направление должен наблюдать именно он. А там, на дальнем конце прогалины, шевельнулись кусты. Движение это произошло высоко, и обширно – то есть, зверь сюда ломится немаленький.

Тревожно махнул рукой, указывая на опасность, и… Фагор как-то очень знакомо прижался к ногам:

– Кажется, слоносвин.

– Ни хрена тебе не кажется, землянин! Он самый и есть. Жёлуди на дубах поспели, – группа дружно ушла вправо в кусты, на ходу меняя заряды в стволах. Федька тоже сменил магазин, не забыв и патрон в стволе – вместо мягких тупоносых он приготовился к стрельбе бронебойными.

Увы, мирно разойтись не вышло – уж очень хороший нюх оказался у зверя. И настроение далёкое от дружелюбного. Да и не удивительно. Если Фёдор правильно помнил, ещё Ёжик ему говорил, что эта тварь – единственная на Прерии, которая нападает всегда.

Вывалившееся из зарослей чудовище пошло в атаку, набирая разгон, а деревьев, способных удержать напор подобной туши, близко не оказалось.

Как поступили бы правильные земные дети? Разумеется, разбежались в разные стороны в расчёте на то, что хотя бы части из них удастся спастись. Эти же аборигены готовились к стрельбе, устраивая стволы своих ружей в развилки деревьев и согласовывая, кто вслед за кем и куда станет целить. Федька поступил так же. У него самая большая дистанция уверенного поражения, ему и начинать.

– Ду-дук, ду-дук, ду-дук, – начал он примерно с сотни метров, теми самыми двойками, при которых вторую пулю уводит ещё не слишком далеко, и метя в правый глаз. Старался давить на спуск плавно, только завершив прицеливание. Не зря старался – скотина рухнула ещё до того, как по ней открыли огонь остальные. Вот и всё. Надо собрать гильзы. Они тут не мусор, а будущие патроны. Их предстоит перезарядить.

Когда вырезали из туши печень и разделили на всех ещё теплые куски, никто даже слова не молвил – кажется, парни только что на полном серьёзе приготовились достойно по-мужски принять смерть, и еще не до конца осознали избавление от нее. Первым пришёл в себя Фитиль – взглянув на вымазанное свежей кровью лицо виновника спонтанной трапезы, без явного удовольствия жующего самый большой – почётный – ломоть. Он, усмехнувшись, произнёс:

– Жила-была на свете матушка свинья, и было у неё четыре сына, четыре розовых весёлых поросёнка. Четвёртого звали Нах-Нах. Такого, как он, проказника, свет не видел – все звери в лесу страдали от его шуточек. Даже волки обходили этого шалуна стороной.

«Блин! – подумал Федька, – опять догнало меня местное погоняло. Или Нинка проговорилась, а парни ей не поверили? И только сейчас вспомнили».

Прогулку прекратили по техническим причинам – надо было тупо тащить в школу мясо.

* * *

Что-то неуловимо изменилось в отношениях Федьки с одноклассниками – они стали как-то теплее. Чаще подсказывали, подсунули растрёпанную брошюрку по началам химии, дали ссылки на материалы по алгебре. Если случалось оцарапаться – пластырь отыскивался мгновенно. Чуть погодя сообразил, что аптечка в кармане – это тут в порядке вещей. Как и причиндалы для чистки оружия. В час самоподготовки – один единственный за целую неделю – удавалось не только подогнать то, что «зевнул» на уроках, но и с папой поговорить по визорам.

Товарищи же помогли перелить горючку из канистр в заметно освободившиеся баки бронетранспортёра – гоняли машину по школьным делам, причём без спросу. Вообще-то для чего-нибудь интересного можно было урвать часок-другой после отбоя, но сил для этого просто не оставалось – спал, как убитый. Подставили Федьку девочки. В бане они мылись раньше мальчишек, которые почему-то несколько задержались сегодня, отчего прибыл он к дверям мойни первым, причём, в одиночестве.

Как раз несколько одноклассниц с обкрученными полотенцами головами покинули помещение и мило, словно по одному шаблону, улыбнувшись ему, прощебетали:

– Ну чего сидишь? Нет там больше никого. Иди, плещись!

Он и пошел, автоматически отметив пустой предбанник и отсутствие одежды на крючках. А вот, когда вошёл в мыльню, понял, что его подкололи. Мелкая как раз отполоскала волосы и откинув их назад, уставилась на него с немалым удивлением. Он тоже оторопел настолько, что не заметил летящий в голову ковшик. Впрочем, до соприкосновения черпачка с виском дело не дошло – девочка остановила удар.

– И как я тебе? – спросила застенчиво, даже не пытаясь прикрыться руками.

Пришлось заинтересованно осмотреть её с ног до головы и выразиться одобрительно, пламенея при этом ушами:

– Очень красиво. А почему ты меня ковшом не отоварила?

– Мы же сговоренные, – и взглянула озорно. – По нашим традициям это почти супруги.

– Почти, это насколько?

– Считается, что ничто между нами не грех. То есть, я должна принять от тебя, всё, что ты пожелаешь. Или сговору конец.

– Это, как тыкву послать, только от парня к девушке? Ну, если я тебя хватану по-хамски, так, что нельзя стерпеть.

– Примерно. Интересно, откуда они узнали про нас? Ты не говорил?

Федька отрицательно покрутил головой. Он ещё не вполне пришел в себя. А вот Мелкая явно собралась с мыслями, и теперь ноздри её гневно раздулись.

– Мальчишки с девчонками явно действовали в сговоре. А про то, что мы друг другу не чужие, просто не догадываются. Вот и ждут сейчас, когда я завизжу. Как поступим? – и взглянула с любопытством.

– Потри мне спинку, – вдруг решился мальчик. – Только быстро – выйдем из бани под ручку с победным видом. Я придумал, как отомстить пацанам.

– Ну и я подруженькам тоже этого просто так не спущу, – девочка прищурила левый глаз, отчего показалось, будто она целится. – Наклонись, голову тебе намылю. У меня тут как раз набодяжено.

* * *

Часть секрета этой подставы выяснилась уже в предбаннике – кто-то так переложил Ниночкины вещи, что заметить их сразу не получалось. Вот почему Федька ничего и не заподозрил. Да уж! Провокация была подготовлена тщательно, с проработкой мельчайших деталей. И, чтобы озадачить шутников, пред очи зрителей, собравшихся посмотреть на сконфуженных мальчика и девочку, они вышли с победоносным видом, держась за руки.

Напряженные взгляды мальчишек и девчонок сверлили их с интересом и тревогой. Все чего-то ждали. А вот фиг им, а не запланированный результат!

– Баня свободна, мальчики, – прощебетала Мелкая. – Спасибо, что подождали, пока мы управимся.

И, мирно беседуя, ребята удалились. Очень хотелось оглянуться и посмотреть на то, что происходит сзади. Но нельзя – иначе не осуществятся коварные планы мести.

Федькина затея была проста и незамысловата – он честно и искренне отвечал на расспросы товарищей, что обстоятельства взаимоотношений с женщинами настоящие мужики ни с кем не обсуждают. И не поддался ни на какие высказывания о том, что это они с Ниночкой так долго там делали. Пропускал мимо ушей все версии сочинённые чтобы раздразнить его, и только самодовольно улыбался. Парни мрачнели от этого молчания, воспринимая его за высокомерие более искушённого человека по отношению к неопытной молодёжи, а Фитиль просто кипел от распирающего его негодования. Но ничего по существу высказать не мог, отчего почти бесился. Ну вот не колется эта скотина Нах-Нах!

Как Мелкая отомстила подругам? Он при этом не присутствовал. А только девчата с утра выглядели надутыми, и на Федьку смотрели с огромным любопытством. Создавалось впечатление, что им не терпится выведать у него самое главное – ту страшную, но чарующую юное воображение «глупость», о которой в этом возрасте девочки уже думают, а мальчики – не очень.

Видимо, Нинка осталась не удовлетворена достигнутыми результатами, потому что буквально через три дня она заявилась после отбоя в спальню мальчиков и заявила:

– Нах-Нах! Пошли! Мне нужен твой ствол.

– У меня калибр больше, – ввязался неугомонный Фитиль.

– Не в калибре ствола мужское достоинство, а в умении правильно им пользоваться, – парировала Мелкая.

Федька на двусмысленность диалога не повёлся – он, и не помышляя о грешном, экипировался по-походному и выскользнул следом за подругой со словами, произнесёнными вроде как про себя: «Да, командир». Ту часть пути, что просматривалась из окон, они прошли почти в обнимку. А вот на границе леса произошла заминка.

– Такое дело, Феденька, – заговорила девочка. – Удивительный случай произошел, когда я этим летом была в оздоровительном лагере. С трудом понимаю, что это за странность. Той ночью было также светло, как и сегодня. Наш инструктор тихо выбралась из расположения и двинулась через лес одна. Мы испугались, что она сгинет – землянка же бестолковая. И отправились прикрывать. А она, словно танцевала, и никто её не тронул, хотя лев к ней подкрадывался. Туры, а они довольно агрессивны, будто нарочно, отвернулись. Инструктор же никого не тревожила, и мы, идя за нею следом, слышали, как, то там, то тут, что-то происходило, но это не угрожало нам, а как будто проходило мимо, занятое своими заботами.

Сегодняшняя ночь очень похожа на ту, и я хочу её снова повторить. Но только мне страшно… одной.

Сказать, что Федька ничего не понял – маловато будет. Однако – он ведь взрослый человек. А тут – девочка просит о помощи. Хорошая, кстати, девочка. И не чужая. Да еще и нравится ему. Серьёзно, надо сказать, нравится. Вот сколько всякого разного успел передумать, пока длилась пауза после довольно бессвязного объяснения.

– Так мне делать-то чего? – уточнил он для ясности.

– Держись в паре-тройке шагов позади, и прикрывай. Мало ли на кого наскочим. Моя-то мелкопулька не всякого зверя возьмёт.

И она побежала. Легко и не слишком быстро. Парень взял тот же темп, зорко поглядывая по сторонам. Пока двигались по открытому месту, ничего, кроме кочек и путающейся в ногах травы ему особенно не мешало. Потом ветки кустов начали хватать за руки. Затем лоб встретился с гибким, но шершавым суком. И, наконец, под ноги буквально бросился пенёк, зацепившись за который, Федька едва не рухнул. Наблюдение за окрестностями, постоянно прерывалась заботами о равновесии тела и целости глаз. Особенно мешали прорывающиеся сквозь просветы в листве лучи ночного светила – они безбожно путали картину, заставляя ошибаться в оценке расстояния.

Когда это, наконец, завершилось, парень взмок не на шутку. Расставаясь с подругой у входа в спальни, с удивлением увидел, что она довольно улыбается.

– Спасибо, Нах-Нах. Ты – настоящий друг, – сказала Мелкая. Показалось, что она его сейчас поцелует. Не-а! Даже не подумала.

* * *

– Ну как? – встретил его вопросом Фитиль.

Почудилось? Или другие мальчики тоже не спят?

– Чего как? – невинным голосом ответил Федька.

– Как оно прошло? Ты ж вон как запыхался!

– Ну так всё просто замечательно, – улыбнулся «погулявший», чувствуя непередаваемую радость оттого, что эта лабуда, наконец, завершилась, и можно лечь спать.

Когда он пристраивал голову на подушке, показалось, будто все обитатели комнаты перевернулись на другой бок. Мелкая отомстила не только девочкам.

* * *

Последствия эта история имела неожиданные. В следующий банный день Федьку никто из одноклассников не торопил. Даже, показалось, будто парни его нарочно придерживают бестолковыми вопросами и нелепыми просьбами. А ушедший раньше остальных Фитиль вернулся очень быстро, держась за голову.

– Шайкой, – ответил он на молчаливый вопрос повернувшихся к нему соседей по спальне. – И ковшиком добавила.

Федька не спеша поднялся, буквально кожей чувствуя, как теперь уже на нём скрещиваются взгляды.

Медленно подошел и, глядя в перепуганные и виноватые глаза, сказал:

– За такое положено… – однако, взяв себя в руки, спрятал в карманы сжатые до побелевших костяшек кулаки. Как ему казалось, спокойно и зловеще продолжил: – Но я сначала узнаю, что ты говорил и что делал…

Опасаясь самого себя, боясь, что не сдержится и вот-вот наотмашь врежет, крутанулся на каблуках и порывисто двинулся в сторону выхода из спальни. В спину ему раздалось беспомощное:

– Так я не к Мелкой…

Фёдор слегка притормозил, ухватившись за косяк, и окатил Фитиля уничижительным и слегка брезгливым взглядом:

– И что это меняет? – словно по капле выцедив презрительный вопрос, вышел, сокрушенно покачав головой.

Девичья спальня встретила Фёдора заливистым хохотом, переходящим в повизгивание. Растерянный, он стоял посредине прохода и совершенно не знал что делать – стоило ему только открыть рот в попытке произнести извинения, как на всех присутствующих нападала падучая. Даже Мелкая, бросавшая на него виноватые взгляды, не могла оторваться от общего веселья. Наконец на помощь окончательно смутившемуся мальчику пришла Белка – темно-рыжая и веснушчатая оторва с двумя косичками толщиной в руку, едва переведя дух, выдала:

– Ты это… не серчай… и передай этому… я ж думала – он с добрыми намерениями… – тут часть присутствующих не улежала на кроватях и сползла на пол, а Фёдору пришлось дожидаться пока собеседница восстановит дыхание, – Уфф… а он: «ты мне в больницу апельсинов принесёшь?»

После этой фразы присутствующие надолго выбыли из вменяемого состояния и пришлось их покинуть.

Встречали «парламентера» насторожено:

– Не мужики, чтоб я еще раз…, то ну его нафиг! – выразил Федька скопившееся на душе и только тут заметил отсутствие виновника «торжества» – а где этот любитель экзотических фруктов?

В ответ посыпались ухмылки – «в больничку поковылял!», «а че, сильно залетел?», «обиделась девчонка?». Оставалось только махнуть рукой, – «пусть не парится», – и тут же сползти по стенке, заржав под недоуменными взглядами от собственного невольного каламбура.

* * *

Чего не отнимешь у ребят, это умения действовать дружно. Дважды провели они достаточно сложные многоходовые операции для того, чтобы поставить своих одноклассников в неудобное положение. Скажем, для того, чтобы задержать в мыльне именно Мелкую, ей в последний момент предложили необычное, но просто великолепное мыло для головы. Помогли намылиться, и предупредили, что нужно посидеть так несколько минут. Зато волосы потом будут – чистый шёлк. Сами же быстро слиняли.

Не обманули, кстати. Действительно – прекрасное оказалось средство, и волосы после него волшебно сияли. Федьку тоже разыграли в несколько действий, да так, что он ничего не заподозрил. А вот вторую девочку, которую Фитиль попросил «оставить» для него, одноклассницы задержали маской для лица. Она тоже новенькая в этом классе. Та самая Белка, что приехала вместе с Ёжиком. Остальные здесь уже давно. Многие – с первого класса – сыгранность демонстрируют просто великолепную.

В этом году в школу поступило много ребят, раньше учившихся в других местах. И наоборот, немало старых товарищей ещё в начале лета перебралось куда-то далеко на запад в неосвоенные земли, поэтому классы не переполнены, и свободные кровати в спальнях есть. Ожидается, что скоро привезут ещё деток из города, где по-прежнему сложная обстановка не только со школами, но и с пристанищем для людей.

– Нах-Нах, к директору!

Нифига себе, в святое время, в час самоподготовки! Это здесь не в обычае. Интересно, что стряслось? И Мелкую тоже вызвали.

– Такое дело, ребятки! – Сан Саныч смотрит на «деток» строгим взглядом. – Среди учеников циркулируют слухи, что вы – супружеская пара. В тоже время преподаватели не заметили в вашем поведении ничего, подтверждающего, что это действительно так. По роду деятельности мне полагается учитывать обстоятельства подобного рода и реагировать на них самым решительным образом, вплоть до поселения вас в отдельное помещение на двоих, дабы дурным примером вы не побуждали в остальных даже мысли о том, что это может быть несерьёзно.

Извольте выложить всё, молодые люди, – и посмотрел на Федьку. Будто почувствовал, что Марина выжгла в нём даже малейшую способность лгать. Впрочем, здесь, на Прерии, ему показалось, что прямота – не такое уж редкое качество среди людей.

Переглянулись смущённо.

– Мы – сговоренные, – сказала Нина таким тоном, как будто это всё объясняло. Действительно, понимание блеснуло в глазах директора и он неожиданно улыбнулся:

– Если я правильно помню традиционные здешние шалости, вас свели нос к носу голыми в бане. Живут, живут старинные обычаи! Но, такое дело, ребятки! Сотрясать за это мозг своему товарищу – совсем не дело. Как-то бы помягче следовало сделать внушение. Ну, да, что случилось, то произошло, – Сан Саныч побарабанил пальцем по столешнице. Видимо, это его недостаточно успокоило – он вскочил и прошелся по кабинету.

– Крепкому, спаянному коллективу вы противопоставили завидные коварство и единодушие. Росли вместе?

– Воевали, – вздохнула Мелкая, и заплакала. Разумеется, в Федькин воротник. Директора сунувшегося к ней со стаканам воды, словно не заметила. Взрослый мужчина явно почувствовал себя не в своей тарелке. К его чести, надо сказать – он не пытался сделать занятый вид или провозгласить какое-то важное утверждение – нормальный дед, сочувствующий натерпевшимся малолеткам. Но и словами утешения тоже не сыпал. Просто подал платок.

Выйдя из здания дирекции, ребята присели у крылечка – до конца самоподготовки оставалось ещё несколько минут.

– Уверена, что захочешь за меня, когда я вырасту? – спросил Федька тревожно.

Мелкая только плечами пожала и посмотрела с такой тоской во взоре, что вылетели из головы последние из имевшихся мыслей.

Странные существа эти женщины. Но интересные. А уж здешние обычаи – это просто упасть – не встать. Вместо клизмы за аморалку, пусть и предполагаемую, директор выступил в роли сводника. Хотя… если не можешь предотвратить – постарайся хотя бы организовать по-человечески. Даже вон ясельки детские работают на окраине школьного посёлка. И деток в них чуток поболее, чем учительниц среди педагогов. То есть, старшеклассницы, если случится им дать жизнь новому человеку, обучение не прерывают.

Нет, не беспортошные здесь делами заправляют, а безбашенные какие-то…

Ход Федькиных мыслей прервала Ниночка:

– Вон Белка из здравпункта возвращается. Апельсины носила Фитилю, – и, после того как они отсмеялись, с надеждой добавила: – Если луна будет ночью – побегаем?

* * *

Хуже всего Федьке было на уроках труда. Он почти ничего не умел. Если с молотком с грехом пополам, справлялся, то топор его категорически не слушался. Пропилы уводило, рубанок проскальзывал, а к токарному станку просто не подпускали. Над первой сделанной киянкой издевались даже девочки, а рамку заставили собственноручно отнести на кухню и торжественно спалить в очаге. Увидев однажды, как забежавшая на минутку в кабинет труда незнакомая девчонка быстренько вытесала и ошкурила мешалку, понял, где теперь предстоит ему проводить часы самоподготовки.

Он ведь даже копал хуже всех, набивая мозоли, там где остальные вообще не напрягались. Что интересно – никакие подсказки не помогали до тех пор, пока руки не привыкали к инструментам. А вот то, что он умел – стирать и зашивать одежду – делала за него Мелкая, продолжая разыгрывать одноклассников. А он никогда не отказывался побегать с ней часок в лунную ночь.

Организм постепенно привык к нагрузкам, которые поначалу воспринимались, как запредельные. Напряженная школьная жизнь, заставляющая ценить буквально считанные минуты свободного времени, казалась вообще единственным возможным вариантом существования. Особенно непривычная поначалу необходимость с неослабным вниманием следить за ходом урока, сделалась теперь частью его существа. Потому, что догонять пропущенное приходилось за счёт сна. Иначе вывалишься из идущей дальше группы, чувствуя себя остолопом, одиноким и всеми брошенным на обочине пути познания.