Текст книги "Четвертый поросенок (СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

Соавторы: ,Ольга Амбарцумова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Понял, – кивнул тот, тяжело опершись на костыль, но не делая попытки сесть. – Надо же, никогда бы не подумал, что столь сложное устройство может быть разработано в условиях захолустной планеты, – Вадима продолжало «нести». – А, как полагаете, сможет ли она изготовить и для меня нечто подобное?

– Это можно обсудить. Однако, боюсь, платой за приобретение подобного устройства для вас станет труд инструктора – с транспортом у нас дела обстоят неважно, а культуру парапланеризма необходимо преподавать – всё-таки не велосипед. Тут требуется более солидная подготовка. Скорее всего – потребуется вводить эту дисциплину в школьный курс, иначе люди так и будут мерить ногами безбрежные просторы нашей захолустной планеты.

Похоже, речь гостя произвела на Бероева неизгладимое впечатление. Он оглянулся и аккуратно опустился на стул.

– Я готов приступить к обучению школьников прямо сейчас, – сказал твердо и с нажимом, будто давая торжественное обещание.

Кирилл ухмыльнулся, а гость напротив кивнул вполне серьезно:

– Прямо сейчас не получится, да и с ногой у вас… А вот через через месяц-другой, полагаю, у нас появится достаточно аппаратов для организации обучения воздухоплаванию в одной из старых лесных школ. Если дело пойдёт хорошо – распространим опыт шире.

Глава 7
Капитан Савельев

Василий Савельев, вечный капитан, поморщился от невнятного гула за стенкой и продолжил штудировать список погибших, представленный стоявшим тут же навытяжку молодым сержантом Гаврилко.

Ещё недавно, командуя взводом, он помнил в лицо, и по прозвищам всех ребят в роте, и почти каждого из них – по фамилии и имени. Но, чтобы возместить потери роты, не только ободрали как липку разведку батальонов – просто начали брать всех желающих, обладавших хоть какими-то специальными навыками. Потери среди этого набора, естественно, были еще большие, и теперь в списке встречалось немало незнакомых фамилий, а ему, временно исполняющему обязанности командира роты досталась куча работы, после которой мучительно тянет напиться.

Хотя, казалось бы, писать похоронки незачем, и отсылать тоже – портал-то накрылся. Следовательно – связь с Землей потеряна, скорее всего, навсегда. Однако начальство, новое, назначенное Представителем Президента, требовало отчетов. Да и то сказать, у погибших парней могли остаться родственники – как среди личного состава других подразделений, так и среди местного населения. Поэтому списки готовились тщательно, проверялись и перепроверялись, чтобы оставалось совсем немного «белых пятен» – пропавших без вести. Впрочем, о судьбе последних догадаться было нетрудно. Здесь на Прерии говорят так – за два дня не обнаружились, считай всё – искать незачем. Это не Земля, тут человек далеко не Царь зверей, а лакомое блюдо для представителей весьма агрессивной фауны.

– Кто там, в коридоре? – спросил Савельев сержанта, устало потирая шею и пытаясь в очередной раз прислушаться к неясному шуму. Стены здания, предоставленного тому, что осталось от роты, были сделаны со всей основательностью, свойственной местным, так что звуки из других помещений проникали в комнату весьма неохотно.

– Да баба одна, – передернул плечом Гаврилко, – требует, чтобы допустили к начальству, да так убедительно, что выдворить никак невозможно.

– К какому начальству? – нахмурился Василий, с трудом соображая – пара бессонных ночей давала о себе знать.

– К вам, товарищ капитан!

Откинувшись на спинку массивного кресла, Савельев на мгновение прикрыл отяжелевшие веки, но тут же спохватился, кивнул Гаврилко – совсем ведь юнец – свежее личико, даже усики лишь пробиваются едва-едва. Недаром за глаза его Гавриком зовут.

– Пригласи.

– Есть!

– И пусть зайдет лейтенант Фролов, и… кто там сегодня дневальный?

– Антипов, товарищ капитан!

– Вот. Антипова тоже позови. Или нет, стой. Позовешь их позже, минут через… – и сообразив, что не знает, сколько понадобится времени этой скандальной особе, махнул рукой: – Сам их вызову.

– Есть!

– Давай, сержант, посетительнице скажешь, чтоб поднималась, а остальных шугани. Поздно уже, всё остальное завтра. Понял?

– Так точно! Разрешите идти?

Гаврик ушел, и Василий все же прикрыл глаза – совсем ненадолго, пока женщина добирается. Это ведь только кажется, что от приёмной до кабинета два шага, а на самом деле, прямого сообщения тут нет из-за пролома, оставленного попаданием снаряда. Надо сперва спуститься на первый этаж, по кругу обойти и только потом…

Проснулся он рывком и сразу выпрямился, удивленно оглядываясь и ощущая себя гораздо бодрее. Женщина, да что там, девчонка молодая, восемнадцать от силы, чинно сидела перед его столом, выпрямившись и глядя с сочувствием. Одета несколько патриархально, но широкая юбка и блуза в талию ей к лицу.

– А-а, пришли, – пробормотал капитан, чтобы сказать хоть что-то.

– Уже минут сорок как, – кивнула посетительница, отвечая настолько же низким, насколько и мелодичным голосом, никак не вяжущимся с её хрупкой фигуркой.

– Что ж не разбудили? – без капли раскаяния осведомился капитан, хватая стакан с остатками давно остывшего чая и опустошая его одним глотком.

– Дак куда спешить, товарищ капитан, коли я уже здесь. И потом, сон для мужчины – первейшее дело. Ну, разбуди я вас! Как со злым да голодным говорить? Ведь не уважите!

Едва не поперхнувшись от её рассуждений, Савельев глубоко вздохнул, отгоняя остатки дремоты и резонно заметил:

– Так я же только выспался, а от голода это, увы, не спасает.

Посетительница улыбнулась с видом весьма загадочным, и неторопливо вытащила из стоявшего на полу баула завернутый в одеяло котелок емкостью литра эдак на три.

Грациозно встав, она ловко отодвинула наваленные перед капитаном бумаги, и водрузила закопчённую посудину на стол. Савельев и слова вымолвить не успел, как крышка была поднята, и запах горячего варева намертво заклинил в глотке даже намёк на звуки возмущения, наполнив рот слюной. Только сейчас вспомнил, что с утра ничего не ел, а точнее, со вчерашнего обеда. Начальство, как всегда, излило на него своё раздражение, поручив самую неприятную работу, которой не видно ни конца, ни краю. Так что подумать о своем было некогда, не то, что поесть, а ведь уже поздний вечер, если не ночь.

– Ложка имеется? – Осведомилась гостья сурово, но тут же сунула её ему в руку, сама себе ответив: – Да откуда! Что это я? Приятного аппетита, товарищ капитан!

Он еще порывался что-то возразить, но насмешливо-сочувственный взгляд, и иронично изогнутая бровь девицы, отбили охоту разговаривать. По крайней мере, до тех пор, пока не утихнет не на шутку разыгравшийся аппетит.

– Вы тоже… давайте… – отрывисто предложил он, накидываясь на всё ещё горячую похлебку из мяса, овощей и незнакомых специй.

Полагал, что девица откажется из вежливости или скромности, но та и не подумала отнекиваться – достала вторую ложку и заработала ею не хуже него самого. Остановились только вычистив посудину до донышка. После чего девушка живо убрала котелок обратно в баул, достала термос и налила в его стакан горячего отвара. Кружка для себя у неё, как выяснилось, имелась, и тоже была наполнена. Разбираться, что за это зелье, капитан не стал, а выпил его мелкими глотками, радуясь, что вкус, хоть и незнакомый, но очень приятный. А посетительница уже вновь сидела напротив, убрав термос и свою кружку, словно и не было только что этой странной трапезы.

– Я по делу. По личному, – решительно произнесла она, скрестив руки на груди.

– По личному… И что за дело такое? Ко мне, или…

– Не к вам, а к вашему солдату, или он разведчик…? Звания не довелось узнать.

– Ничего, найдем. Главное – имя ведь знаете. – А про себя взмолился, чтобы того парня не оказалось в списках павших. Понравилась ему девушка, а разыскивает она наверняка родственника – вон как уверенно держится. – А дело-то какое?

– Имени не знаю, не довелось, – девица перекинула косу, толщиной с его кулак на другое плечо, и спокойно завершила: – а дело простое – жениться ему надобно на мне. Да поскорее.

– Жених? – улыбнулся капитан. И крякнул, сообразив, что имя жениха невеста знала бы наверняка.

Девица, однако, подтвердила правильность его мысли ободряющей улыбкой и пояснила:

– Детки у нас будут. А двойня, или тройня покамест не ведаю, срок маловат, но в нашем роду по-другому никогда не бывало. Однако, не положено мне нового парня себе искать, не дав сперва настоящему родителю шанса стать мне мужем, а деткам нашим – отцом.

– О как! То есть вы не требовать пришли…?

– Так зачем требовать? На что он мне, если без желания? Или я себе не найду никого? Теперь-то! Когда мужчин на Прерии стало едва ли не в три раза больше, чем женщин! Выбирай – не хочу. Но вот обсказать всё, как есть, человеку надобно, чтобы мог он выбор свой сделать. Тем более, что ничего худого я от него не видела. Так что зовите.

– Да как же я…? – Савельев вскочил и развел руками, – кого звать-то, если имени нет? И вы уверены, что он в моем подразделении?

– Уверена, он при мне вас поминал. Сказал, что капитан у них суров, а теперь вот ещё и белый, будто кулич пасхальный. Поспрашивала среди служивых – все на вас показали. Вас-то ведь Василием кличут.

Интересное кино! Имени полюбовника не спросила, а его значит…

– Постойте! А как вы узнали, что дети будут, если пройти могло максимум три недели?

– Дело нехитрое, – улыбнулась девушка, – не забивайте голову. Лучше зовите.

– Да кого?

– А всех, – махнула она рукой. – Заодно на остальных погляжу, может сразу кто другой мне шибче приглянется.

Капитан закусил губу. Многое он повидал, да и не редкость визит забеременевшей девицы в воинскую часть, но вот чтобы так спокойно, да ещё без фанатизма… Ну, словно одолжение делает! Даже не так – милость оказывает.

Он усмехнулся и надел визоры.

– Савельев говорит. Слышь, Андрюх, строй охламонов, на смотр прямо на плацу. Всех! Все ты правильно понял. Короче, буду через пять минут, и не один. Так что… Вот правильно. Ну давай.

– Ну что ж, барышня. Пойдемте выбирать.

* * *

Не то чтобы капитану особенно сильно нравилась эта ситуация, абсолютно нереальная в совсем недавнем прошлом, но… Он то и дело оглядывался, проверяя, идет ли за ним девица, или все это нелепие привиделось ему в дурном сне.

Нет, правда, даже забавно. Да и ребятам, замученным на разгребании завалов в городе, где им же предстояло теперь жить, угнетенным поисками под развалинами тел, опознаниями и захоронениями товарищей – требовалась хоть какая-то разрядка. Почему бы и не такая! «А может, свадьбу сыграем? – размечтался он, – и все будет хорошо, как в сказке!» А у самого перед глазами, вовсе не кареглазая гостья с женихом в форме разведчика, а совсем другая, с глазами синими, как небо после грозы. И о том, что встреченная в бою веснушчатая оторва в дочери ему годится, думать не хотелось. Мелкая нахальная девчонка, которую давно пора выкинуть из головы. А всё равно лезет в мысли тот страшный день, вспоминается та клятва – содрать шкуру со снайпера и разорвать на мелкие кусочки голыми руками. И – заслоняя всё – видится снова её щербатая улыбка, да колдовские бездонные глаза.

Андрюха встретил его в предбаннике, быстрым шепотом осведомляясь, что стряслось, да с любопытством заглядывая через плечо друга. Ну а что, девичьим вниманием ребята не избалованы, не до того было. К тому же обещанный Полпредом бал, куда будут приглашены «все незамужние девушки королевства», как выразился один из бойцов, наделенный литераторскими талантами – только через два месяца. Как раз начнётся сезон дождей. А ребята, ходили слухи, уже ждут и готовятся.

– Жениха будем искать гостье нашей, – ответил он Фролову. И спохватившись, повернулся к девушке:

– Зовут-то как?

– Так не знаю, – ответила, будто несмышленому, – говорила же.

– Да не его! Вас как величают?

– А, так Иволгины мы, Настасья я, Захаровна. И еще… Товарищ капитан!

Он кивком подбодрил чуть порозовевшую необычную гостью, выжидательно подняв брови.

– Я сказать хотела, – медленно произнесла она, окинув его неожиданно ласковым взглядом, – если чего, вы мне сами очень по вкусу пришлись. Это для сведения.

Челюсть у него дрогнула, пытаясь отвалиться, так что пришлось стиснуть зубы, а Андрюха за спиной закашлялся.

Но только грубо или легкомысленно отвечать на такое нельзя. У местных тут просто так никто слов на ветер не бросает, это он уже чётко себе затвердил. И девушка не из тех, кто бросается на первого встречного, это тоже нетрудно определить. Так что, глубоко вздохнув, ответил прямотой на её откровенность:

– К сведению принимаю, Настасья Захаровна, да вот воспользоваться благосклонностью вашей никак не смогу.

Что уж она в его взгляде прочитала, непонятно, но кивнула с достоинством и пониманием:

– Жаль, товарищ капитан.

– Э-э. Я ребят подготовлю сначала, вы не против?

– Как же без этого, – серьезно кивнула она. – Ступайте, я тут подожду.

Хмыкнув на столь милостивое разрешение, капитан вышел на плац, слушая команды Андрюхи.

Прохаживаясь перед своими бойцами, уже почти оклемавшимися за прошедшие три недели, он вглядывался в лица и судорожно раздумывал, как приступить к изложению столь деликатного вопроса. Наконец, вздохнув незаметно, заговорил:

– Ну что, орлы залётные! Разговор пойдет неформальный. Н-да. К нам прибыла гостья, с которой все вы сейчас познакомитесь. Зовут ее Настасья Захаровна, фамилия Иволгина.

Пристальный взгляд никаких результатов не дал. Ни один из бойцов при названном имени не дрогнул, и в глазах разведчиков разве что любопытство зажглось.

– Приказываю вести себя вежливо, с пониманием. Команды «вольно!» не было, Грачев! Так что разговорчики оставьте на потом.

Пашка Грачев – неформальный лидер, шут и балагур – вытянулся в струнку, пряча улыбку. Феноменально везучий и опытный разведчик, он всегда находил повод для веселья в самых, казалось, гиблых ситуациях. Рядом с ним задумивый Ленька Павлов – стихоплет и мечтатель. Уж не от него ли «ничего худого» Настасья не увидела? И красавчик к тому же, не то, что Пашка, чью рожу, да и гладко выбритую голову, украшало несколько абсолютно несимметричных довольно неприятных на вид шрамов. Или Борька Шувалов, которым впору детишек пугать. Ну может еще молчун Олег Антипов – от него можно ждать любой выходки – все знали, как охоч до прекрасного пола здоровяк с левого фланга. Впрочем, что попусту гадать?

– Слушай мою команду. Шаг вперед все, у кого было тесное общение с местным населением во время или сразу после конфликта.

Недоуменное молчание и переглядывание. Хотя вон Бражников ухмыляется. Дошло видать.

– Ну. Я жду! Что, Антипов?

– Вы имеете в виду – интимные отношения, товарищ капитан? – Олег невинно поднял брови, ожидая ответа.

Савельев едва сдержался от ответа по существу вопроса, казарменный юмор в данном случае отчего-то показался неуместным, а лишь передернул плечами и кивнул:

– И их тоже!

И тут же весь строй шагнул вперед. Глаза насмешливые – развлекаются сукины дети! Но и удивляться тут нечему, мужская солидарность и товарищество – другого и не ожидалось.

Пора запускать Настасью, да смотреть на реакцию ребят. Хотя, чего тут смотреть, уже вообще неясно.

– Встать в строй! И посмейте мне повеселиться! Лейтенант Фролов! Зовите гостью!

– Слушаюсь, тарищ капитан!

Андрюха промаршировал к крыльцу, откуда через пару мгновений появилась девица. Только капитан на неё не смотрел. Он глаз не сводил с Пашки, побледневшего так, что загорелое лицо стало каким-то серым, а шрамы и вовсе выделялись белыми полосками. Впрочем, парень быстро пришел в себя и теперь, наоборот, потемнел лицом так, что капитан невольно испугался, не хватил бы лучшего бойца удар.

«Что ж ты натворил, Паша, отчего так пугаешься? О чем умолчала хлебосольная Настасья?»

– Знакомьтесь, господа бойцы. Настасья Захаровна любезно согласилась нас навестить, так что прошу откровенно отвечать на вопросы, коли такие у неё возникнут.

– Слушаемся, товарищ капитан! – подчёркнуто неуставно гаркнул строй, заметно повеселев. Лишь Грачев, теперь пошел пятнами да не спускал тревожного взгляда с совершенно уверенной в себе девушки. Эк его забрало! А Настасья словно не видит, идет себе вдоль строя, да реально знакомится. Вот цирк!

Идея уже не казалась капитану такой забавной, а Пашку стало откровенно жалко. Он-то не знает, что от него никто ничего требовать не собирается.

И когда будущая мамаша дошла до Грачева, который стоял предпоследним, капитан внутренне собрался, ожидая чего угодно.

Пришлось напрячь слух, чтобы услышать, о чем они.

– Настя, – протянула девушка руку высокому разведчику.

– Павел, – севший голос Грачева резанул по нервам. – Будем знакомы?

Остальным гостья отвечала: «Приятно познакомиться», или «Очень приятно», или еще «Доброго здоровьичка». А тут серьезно глядя в глаза парня, сказала эдак гордо, вздернув подбородок:

– А это вам решать, Павел. Можете быть просто знакомцем, а можете и мужем. Это уж как пожелаете. Неволить не стану. – И она оглянулась на любопытно вытянувшую головы шеренгу. – Вон вас сколько, красавцев, один другого лучше. Авось полюблю другого.

– Ты мне это сообщить пришла? Или еще чего? – возмутился Грачев.

– А еще будут детки.

– Детки? – рявкнул разведчик.

– Ага. – Словно не замечая его терзаний, Настасья забавно сморщила носик и кивнула. – Двое или трое – не знаю. В роду нашем, либо так, либо этак. Мы вообще…

– Товарищ капитан! – Грачев не на шутку разозлился. – Разрешите отойти! Поговорить надо – с ней!

– Идите. – Капитан, сердясь на самого себя, глянул на Андрюху и кивнул: «Командуй!». Лейтенант повернулся к бойцам и рявкнул: – Рота, равняйсь! Смирно! Вольно! Напра-во! Сержант – ведите в расположение.

Только когда все ушли, капитан устало кивнул подошедшему другу:

– Что скажешь?

– А чего говорить, – Андрюха вытряхнул из мятой пачки сигарету, предложил Савельеву и, пожав плечом на жест отказа, закурил сам. – Свадьбу сыграем.

– Ой ли?

– Блин, ты чо, Вась, не видел ничего?

– А что?

– Так идиотски только влюбленные себя ведут. Ладно, пойдем что ли. У меня коньячок есть. Местный, весьма недурственный.

– Пойдем…

* * *

Позже, расставшись с Фроловым, капитан вышел на плац и долго стоял в темноте, разглядывая звезды. В голову лезли непривычные мысли о жизни, о превратностях судьбы, о любви и о смерти. Ещё он почему-то сегодня сильно завидовал Грачу, которому, казалось, можно лишь посочувствовать. Вот, всё у парня сложилось, как у людей – и девушка совершеннолетняя, и сама его разыскала. Детишки опять же будут. А у него – не пойми что!

А там, на Земле, осталась старушка-мать, думать о которой он себе запрещал, чтобы не сорваться. Но всё же нет-нет, да вспоминал, утешаясь мыслью, что всё у неё хорошо. Если что – сестренки в обиду не дадут. Выросли уже совсем близняшки. У них в роду такое тоже случалось, прямо как и у Настасьи, правда, через поколение, и о тройнях он точно не слыхал.

Через еще не оборудованный толком, зато высокий забор беззвучно перемахнула черная тень, и капитан едва удержался от выстрела, разглядев контуры человека. Видимо, Василий совсем растворился в ночи, поэтому Грачев его и не приметил, или расслабился, отвлекшись на внутренние переживания? Это он зря.

Савельев кашлянул негромко, и Грачев замер, постоял так немного, потом повернулся и пошел к командиру.

– Проводил?

– Так точно!

– Вольно, боец. Хорошая девушка?

Пашка неопределенно хмыкнул и кивнул:

– Женюсь я, капитан – детки же. Я их не брошу. Сам без отца рос.

– Что, вот так, просто? Из-за детей?

– А чего усложнять? И меньшей причины порой довольно. – Грачев усмехнулся чему-то своему. – А вам, Василий Петрович, чего не спится?

– Уснешь тут. Думаю. Семья у меня там осталась.

Где это «там», уточнять не пришлось, и так понятно.

– Любимая?

Мотнул головой.

– Пойду я, – сделал шаг назад Грачев, – ребята ждут. Теперь проходу не дадут.

«И все из-за вас!» – послышалось Савельеву в ухмылке бойца. Мол, устроили представление.

– Может, ты первый, Паша, но не последний. Девчонок конечно мало, ну так у нас в полку их вообще, считай, нет, а жить хочется всем. Давай, спокойной ночи.

– И вам, капитан! И у вас всё будет. Найдете её, точно вам говорю!

– Кого? – дернулся Савельев.

– Ну не знаю, – растерялся Грачев, – Марусю местную, или там Алёну. Поверьте, девчонки тут… Да вы сами видели. Пойду.

Сердце капитана пропустило удар, и он лишь махнул рукой. Вернулся к себе – оставаться под открытым небом резко расхотелось. И гадай теперь, чего знают парни? Случайно Грачев первым назвал это имя, или говорил с другим смыслом, типа сам такой, а не один я. Впрочем, не всё ли равно?

Не станут ребята дразнить Грача, это он зря опасается – все с понятием. За последние три недели что-то изменилось в сознании бойцов: от Земли их отрезало, войну, считай, проиграли. Да что там, всыпали им за дело, причём – за дело. И всем пришлось крепко задуматься, и о прошлом, и о будущем здесь, на Прерии. Пока – задуматься. А у некоторых, у кого и раньше тонкая струнка в душе была, мог и перелом произойти, как у Пашки Грачева.

А как шагнули-то разом… Стервецы.

Уснуть удалось не сразу, но всё же что-то изменилось, так что часа четыре до утра капитан проспал очень крепко, даже без сновидений. И утром, на плацу, обозначая задачу на день, видел в лицах ребят что-то новое, надежду, что ли. Так и хотелось найти эту Настасью, да сказать спасибо. Только Грачев вряд ли это оценит. А храбрая девочка. Пошла ва-банк. Ведь наверняка и страшно было, и не по себе – перед толпой его охламонов. Да и рассуждения про других мужиков, судя по всему, были блефом. И ему симпатию высказала только от нервов, не иначе. Грачеву об этом знать незачем. Как и то, кому досталось приготовленное для него угощение.

* * *

Приняли его сразу, без задержек, хотя, судя по выходившей из приемной группе военных и гражданских, дел у майора Сержио Моретти явно хватало. Однако немолодой и без признаков военной выправки, старший лейтенант, сидевший за столом у двери в кабинет, словно узнал вошедшего с первого взгляда и сразу проводил к начальству. «Ну да, метка теперь на мне», – сообразил Василий, прикоснувшись к седому виску. С другой стороны было приятно почувствовать, что его ждут – даже порученца предупредили.

В первый момент поразила молодость начальника службы безопасности вооружённых сил целой планеты, и закралось даже подозрение в его компетентности. Что усугубилось началом беседы с «дежурных» вопросов, как бы для разогрева.

– Вы ведь, Василий Петрович, командуете разведвзводом? – и примолк, ожидая, как будут развёрнуты его мысли новым подчинённым. Показалось, что это обычная игра в «Я начальник – ты дурак».

– Я исполняю обязанности командира роты! – вызывающе ответил гость. – Хоть от неё как раз взвод и остался. Если собственно разведку считать – три полных отделения, – немного сбавил он обороты, уловив во внимательно следящих за ним глазах признак удовлетворения.

– Не будем ходить вокруг, да около, – закруглил вступление хозяин кабинета и протянул тоненькую папку. – Ознакомьтесь прямо сейчас, – и пододвинул к себе какой-то справочник, показывая, что он не торопит.

Листы писчей бумаги, покрытые рукописным текстом с помарками и исправлениями – это было настолько непривычно, что сразу стало ясно – экземпляр единственный, даже черновика нет потому, что это как раз он и есть. Содержание же захватывало – анализ последних событий с точки зрения не просто очевидца и участника, а человека, терпеливо собравшего огромное количество разрозненных фактов, увязав их друг с другом. Вся информация была «снизу».

Скосив глаз, Савельев убедился, что начальник делает выписки тем самым почерком, что и у составителя прочитанных им бумаг.

«Матёрый разведчик», – пришло понимание.

– Ознакомились? – Моретти сразу заметил интерес гостя к своей работе. – И как вам?

С трудом удержавшись от одобрительного замечания в адрес полноты и чёткости изложения изученного обзора, Василий сдержанно заметил:

– Впечатляет. Казалось – тихая, патриархальная планета… – он не договорил, поскольку эпитеты, просившиеся на язык, стилю беседы никак не соответствовали. А начальство он теперь уважал вовсе не по долгу службы. Пусть уж лучше оно высказывается – явно ведь не затем его сюда позвали, чтобы он делился своими впечатлениями.

Для начала начальством было озвучено предложение уйти в отставку. После ознакомления с бумагами это озадачило Савельева настолько, что он, кажется, изменился в лице. А Моретти кивнув каким-то своим мыслям, поспешил объясниться:

– То, что вы прочитали, в нашей деревне известно многим. Другое дело – сделанные выводы. Но и они далеко не бесспорны. Так что, ни в какую страшную тайну я вас не посвятил. Тем не менее… насколько вы уверены в своих людях? – вдруг переключился он на конкретику.

– Как в самом себе, – ни секунды не раздумывая, ответил Савельев.

– Прекрасно. Капитан, ваша цель – ГОК – серьезный стратегический объект, крайне важный для будущего всей Прерии. К сожалению, сильно замусоренный. Очистить его от всякой мрази – непростая проблема. Ещё труднее не упустить тысячи привезённых туда недорослей, не позволить гулять по планете бандитскими шайками… Тем не менее задача перед вами ставится исключительно разведывательная – никакой самодеятельности или геройства. Только информация.

– Если надо, превратимся в тени, товарищ майор.

– Надо, капитан. Очень надо. Действуйте. И не дайте ребятам увлечься, война закончилась.

– Так точно!

– Отлично, капитан, я надеюсь на вас. Подробную информацию и план взаимодействия получите в штабе перед выходом. Теперь – об общей подготовке. Вас будут учить ходить. Вскоре прибудет инструктор. Когда он доложит о вашей готовности, тогда и обсудим корректировки к плану.

– Ходить? – Сказать, что Савельев озадачен – всё равно, что вообще промолчать. Но возмущаться, кипеть и негодовать не спешил. Ждал пояснения, прежде чем делать выводы, уже немного привыкая к манере изъясняться своего нового начальника.

– Я здесь четыре месяца, Василий Петрович. – Моретти встал и подошел к окну, выглянув на улицу, словно кого-то ждал. Стало заметно, что он слегка прихрамывает. Но вот совсем не хотелось сейчас думать о нем, как о недавнем враге, как и о том, где он получил свое ранение. Повернувшись к Василию, майор снова подошёл к столу, однако садиться не стал. Смотрел прямо в глаза, и чувствовалась в нем какая-то усталость и горечь. – Пять случаев гибели людей от хищников. Аборигены разработали целую систему подготовки детей к хождению в лесу, в горах, в прерии. Словом – туда, куда им нужно. Собственно, тех, кто её осилил, эту науку, и регистрируют обычно, как новорожденных. Как правило – года в четыре. Ужасная путаница со статистикой! У медиков одни цифры, у администрации – другие. Зато из пяти погибших ни одного местного жителя. Вам ведь не требуются небоевые потери?

– Мне и боевые ни к чему.

– Мне тоже нужны верные люди, а не павшие герои. Ясно?

– Так точно!

– Вот и славно, капитан… Скажу по секрету, здесь я один в лес не пойду, – добавил Моретти, словно желая уменьшить официальность общения. – Можете идти.

Уже выходя из кабинета начальника, капитан услышал, как тот принял вызов на визоры. Голос Моретти изменился, стал мягче, спокойней.

– Боюсь, не получится, милая, буду сегодня очень поздно… Что? Какой тест? Что значит, не рад?

Василий осторожно прикрыл за собой дверь, пряча улыбку. Говорят, жена у командира просто красавица.

А у него внятный приказ, который действительно необходимо исполнить. Мысленно прикидывая план действий и способы его осуществления, Савельев выкинул из головы все посторонние мысли. Сделать надо много чего, и в кратчайшие сроки, да ещё придется «ходить» под присмотром какого-нибудь местного сморчка-следопыта. Но на этот раз капитан был полон энтузиазма. И ребята обрадуются, как пить дать. Нет ничего хуже, чем вот так – заниматься не своим делом, перебирая бумаги, да пребывать в подвешенном состоянии. С этого дня его часть официально на службе у новой родины. И это настоящий подарок судьбы.

Андрюхе, ожидавшему возле комендатуры в стареньком раздолбанном джипе, он широко улыбнулся и коротко оповестил:

– Мы снова в деле.

– Рад, что тебя это радует, капитан.

– А чего такой кислый?

– Да недотянул ты всего два дня. Плакал мой ящик коньяка.

– На что спорили, охламоны?

– На твою радостную физиономию, Вась. Точнее на её отсутствие. Радости, имею в виду.

– Скотина ты, а не друг!

– Не без этого.

* * *

На лавочке у входа в «расположение» скучал юный толстячок с головой, забинтованной «шапочкой». Чудовищное ружьё, стоящее рядом, поражало взор искушённого человека древней исконной мощью. Мальчишка встал при виде подъехавших офицеров.

– Капитан Савельев? – спросил он, буравя военных угрюмым взглядом.

– Ага, – нарочито разгильдяйски ответил Василий. И тут же продолжил, глядя на этого неповоротливого увальня: – О чём кручинишься, детина? – хорошее настроение по-прежнему руководило им.

– В школу опоздал. А теперь, из-за вас, так отстану, что вообще могу целый год пропустить, – в голосе мальчишки слышалась ненависть. – А ну, выводи сюда своих бойцов – на прогулку пойдём. Да смотри у меня, чтобы с боезапасом. И сам с помощником – в общий строй. Пять минут. Время пошло.

Офицеры переглянулись – словно старшина из училища посмотрел на зелёных курсантов из-под жидких опалённых бровей. Кажется, это и есть обещанный инструктор по «ходьбе» – Моретти веников не вяжет – не успел прозвучать приказ…

– Не позволено ли мне будет поинтересоваться, как обращаться к досточтимому учителю? – Савельев решил ещё раз попробовать шутливый тон. К ненависти местных было не привыкать – радости мало, но удивления давно не вызывает. Поражает скорее противоположное отношение к проигравшим оккупантам – Настасья та же, или Моретти.

– Колобок я. Что? Вы ещё здесь?! Бегом исполнять!

Савельев, двинувшийся первым, избежал воздействия суровой длани новоиспечённого наставника, а замешкавшийся на долю секунды Андрюха чуть не огрёб по загривку, едва успев перехватить руку. Некоторое время они мерились силами, отчего лейтенант Фролов перестал снисходительно улыбаться, уважительно покачал головой, и одобрительно похлопал паренька по предплечью ближе к локтю – рука Колобка тут же повисла как плеть, а парнишка уставился на неё, удивительно выпучив глаза.

– Товарищ командир, разрешите провести беседу с приданым инструктором?

– Построение через час на плацу. – Василий внимательно посмотрел на обоих мальчишек, двадцати четырех и четырнадцати лет – поняли ли, что шутки кончились? – Быть обоим. Фролов, покажешь инструктору Колобку, что у нас тут и как, и зайдешь ко мне перед построением.