Текст книги "Сердце розы"

Автор книги: Сердар Озкан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Здравствуй, Диана, – услышала она голос госпожи Зейнеп. – Удалось найти письмо?

– Нет. хотя я обыскала весь дом. Я тут уже схожу с ума… – не волнуйся гак. Не получив ответа от мамы, я думаю, Мэри снова попытается связаться с ней.

– Она не появлялась ни дома, ни в отеле. Не представляю, кто мог сказать ей о смерти мамы. Я так боюсь, что она сделает какую-нибудь глупость.

– Нет. нет, даже не думай об этом. Если она не сможет связаться с матерью, она, по крайней мере, позвонит мне, так что не беспокойся… Завтра я отправляю тебе посылку. Открой ее и. если появится Мэри, отдай ей. Возможно, это хоть немного ее утешит. Но пока попробуй еще поискать письмо.

– А может, его вообще нет?

– Но ты же говорила, что есть четвертый конверт. Если есть конверт, то должно быть и письмо.

41

Диана искала письмо еще два дня, но безрезультатно. Она даже ходила на могилу матери, чтобы спросить, где письмо, но так и не получила ответа.

Вернувшись домой, она прошла в библиотеку. Среди сотен толстых книг, стоявших на полках, она наконец отыскала «Маленького принца», которого часто читала в детстве. В прощальном письме отцу Мэри писала, что снова перечитала «Маленького принца», впервые за много лет. И утверждала, что книга показалась ей совсем другой. Интересно, так ли это? Может, Мэри права?

Диана сдула пыль с обложки и, усевшись прямо на пол, открыла книгу.

Два часа спустя она все так же сидела на полу, опираясь о стену, и размышляла о том, как изменилась книга. Потом потянулась к своему дневнику и записала:

Дорогая Мэри!

После стольких лет я только что снова перечитала «Маленького принца». Ты права, книга стала совсем другой.

Думаю, я тоже начинаю понимать, что значит «приручить розу». Но еще не факт, что у меня по лучится. В этом и есть различие между нами. Ты можешь приручить свою розу. Ты гораздо раньше меня поняла, что твоя роза утеряна и сделала все, чтобы найти ее. И ты приручила ее…

Знаешь, о чем я думаю, Мэри? Лучше бы отец забрал меня, а ты остаюсь с мамой. Из нас двоих ты больше заслуживаешь этого.

Теперь я понимаю, что мама не тебя мне доверила, а скорее меня тебе. Она знаю, что ты будешь нужна мне. Теперь и я это знаю. Именно поэтому ты должна прийти сюда. Ты снова должна поверить, что мы можем встретить маму и в этом мире. Ты должна понимать, что она с Господом, а Господь всегда с нами.

Вспомни, когда ты была маленькой… Помнишь, что ты ответим Иным? Когда они говорили, что твоя мама умерла, что она далеко, что ты не встретишься с ней в этом мире? Разве ты не верила, что есть другой ответ?

Так что же случилось? Почему ты вдруг изменяюсь? Неужели потому, что вдруг стала взрослой, как и я?

И все же я не теряю надежды, что ты найдешь меня здесь. Так подсказывает мне сердце. Оно говорит: «Мэри искала тебя задолго до того, кок ты начала искать ее».

Диана.

42

Едва она открыла дневник, как в дверь позвонили. Диана бросилась открывать.

Разумеется, это был почтальон Габриэль. В руках у него была огромная бандероль.

– Доброе утро, Диана. Для вас экспресс-доставка из Стамбула. Чье сердце вы похитили там?

– Надеюсь, мне это удалось, – ответила Диана, думая о госпоже Зейнеп.

Бандероль быта гак перевязана и стянута лентами. что больше напоминала мумию. Кроме того, Габриэль вручил Диане письмо.

Улыбкой попрощавшись с почтальоном, Диана вскрыла конверт.

Дорогая Диана!

В бандероли ты найдешь Сократа, а на его ветке венок Мэри, сплетенный из роз. Мэри считает, что услышит голос матери только после того, как услышит Сократа. Надеюсь, ее желание скоро исполнится.

И еще одно. Желтый Цветок просит тебя кое о чем. Она специально переработала одну из историй о Ходже Насреддине для Мэри и хочет, чтобы ты прочитало эту историю, когда вы обе наконец-то встретитесь. Когда Мэри услышит стихи Сократа, ей понадобится ключ, чтобы понять их, а ключ можно найти только в этой истории.

Ключ к сокровищу

Однажды Ходжа Насреддин потерях ключ к своему сокровищу. И хотя он мысках и свою улицу, и все соседние улицы, и даже дорогу, ведущею в деревню, ключа так и не нашел. Тогда он поэтах соседей, чтобы они помогли ему найти ключ. Они тоже обысках и все село, но ничего не нашли. Тот словно сквозь землю провалился. К счастью, никому из соседей пришло в голову спросить Насреддина:

– Ходжа, а ты уверен, что потерял ключ на улице?

– Нет, конечно, – ответах Ходжа. – Я уронил его в доме, но на улице светлее и легче искать.

Желтый Цветок говорит, что Мэри не следует искать к ключ к своему сокровищу вокруг себя, лучше поискать его в себе самой…

Или в ящике ночного столика у изголовья кровати.

Мы с Желтым Цветком от души благодарим тебя, моя дорогая.

Зейнеп.

43

Когда Диана наконец распаковала бандероль, оказалось, что Сократ был еще укутан серебристой материей. Диана бережно поставила вазу на стол, а потом, словно открывая статую, сдернула покрываю.

Сократ!

– О Боже, – прошептала Диана и упала на колени. – О Господи!

Она не могла отвести глаз от Сократа. Это был розовый куст с четырьмя черными розами.! Четыре черные розы!

Диана, онемев, смотрела на Сократа.

Четыре черные розы!

Она вскочила и подбежала к серебряной рамке, которую подарила ей мама. Потрогав четыре черные розы, украшающие ее, по одной в каждом углу, Диана перечитала стихи, выгравированные там:

Это не то, что ты думаешь.

Ты не теряешь меня.

С тобой говорю отовсюду,

Буду я рядом всегда.

Ее словно унесло в прошлое. Она вспомнила, о чем Мэри писала в своих письмах… Как Мэри сказала Иным: «Это не так». И слова, которые мама говорила ей во сне: «Ты не утратила меня». И как розовая роза сказала Мэри: «Твоя мама говорит с тобой отовсюду…»

Диана вспомнила дни, проведенные в саду. Вспомнила Артемиду и Мириам, которые переплелись в своей вазе, и в ушах эхом зазвучали отголоски их спора. Она вспомнила, о чем ей рассказывала госпожа Зейнеп. То, о чем писала Мэри и говорила госпожа Зейнеп. было очень похоже на стихи мамы.

Диана вспомнила, как увидела маму в голубых глазах госпожи Зейнеп. И сейчас ей казалось, что она снова смотрит ей в глаза. И это глаза ее мамы…

Диана вспомнила, как все спрашивала маму о ключе к своему «сокровищу» и как мама всегда отвечала, что у нее нет ключа. И еще все те сказки и истории, которые она слышала от нее в детстве… Истории Желтою Цветка… И те желтые розы, что принесла мисс Джонсон на могилу.

Каждая строчка стихотворения напоминала об одном из писем Мэри, и Диана чувствовала, что с каждым мгновением она все ближе к исчезнувшему письму.

«Это не то, что ты думаешь», – строчка напоминала первое письмо Мэри, когда она отвечала Иным: – Нет, это не так. «Ты не теряешь меня», – это второе письмо, где мама произносит то же самое во сне Мэри. А строчка «С тобой говорю отовсюду» относится к третьему письму, где об этом Мэри говорит розовая роза. Значит, четвертое письмо скрыто в последней строке.

Диана снова и снова повторила ее вслух.

– Буду я рядом всегда… Буду я рядом всегда…

Она вдруг умолкла, потом подошла к серебряной рамке, сняла ее со стены и повернула. В правом углу была маленькая замочная скважина. Она не ошиблась! Диана положила рамку па стол и побежала в свою комнату. Открыв ящик ночного столика, она дрожащими пальцами принялась перебирать какие-то 5у– маги, ручки, пока наконец не наткнулась на маленький ключ, приклеенный скотчем ко дну ящика.

Лиана крепко сжала его в руке.

– Спасибо тебе, Желтый Цветок, – прошептала она.

Вернувшись в гостиную, она взяла венок из плотно сплетенных белых роз, висевший на одной из ветвей Сократа, и осторожно надела на голову. Потом взяла серебряную рамку. Ключ был таким маленьким, что она выронила его, пытаясь вставить в скважину. Но со второй попытки ей удалось открыть замок. Внутри лежала серебряная пластинка, па которой мелкими буквами было выгравировано письмо.

Сердце забилось, когда Диана взяла в руки серебряную пластину, сверкавшую, словно зеркало. Сверху были всего два слова: «Адрес Мэри». А под ними она увидела свое отражение.

Лиана поправила съехавший на затылок венок. По ее щекам скатились две слезы и, слившись под подбородком, упали на пол одной каплей, пока она читала письмо мамы.

Моя дорогая Лиана, или, как называл тебя отец, Мэри…

Отец всегда шептал тебе на ухо это имя. Но после его смерти я не хотела называть тебя Мэри, пока ты не почиешь ту часть своей души к которой относится это имя.

Я хотела, чтобы ты сама рвалось из дома, пересекла океан и жила в страхе потерять свою сестру-близнеца. После этого уже ничто не заставит тебя забыть это имя.

Прости, моя любимая, что отправила тебя искать Мэри. Мне пришлось сказать тебе неправду, но у меня было мало времени. Я хотела, чтобы ты попала в розовый сад как можно скорее. Эта поездка должна была подготовить тебя к «Октябрьским дождям». Я хотела, чтобы ты «убила» ту часть себя, которая мешает тебе следовать своим мечтам и быть счастливой. Поскольку это письмо у тебя в руках, значит, у тебя прекрасный старт на «пути роз».

И если для тебя тот розовый сад, который ты видела, действительно отличается от других, если Сократ отличается от остальных роз, ест твое «я» в том саду не похоже на другие твои «я»…

И если из-за того, что ты особенная, ты чувствуешь не превосходство, а желание обнять весь мир, то Зейнеп и я приглашаем тебя в октябре в Эфес. Ведь по-настоящему ты сможешь узнать Мэри только на «Октябрьских дождях»…

Кто знает, может, и я, презрев все законы физики, тоже примчусь в Эфес на крылатом коне, чтобы обнять свою любимую дочь и быть с ней там…

Но даже если не увидишь меня, дорогая, слушай… Слушай голоса в Эфесе… И скоро поймешь, что у Эфеса только один голос: голос Мэри… Твой голос.

Если однажды этот голос скажет тебе: «Брось все эти юридические фирмы, возьми чистый лист бумаги и начинай писать свою первую книгу», то у меня только один совет. В своей книге напиши о самой древней истории на свете: о дороге, которая начинается с тебя и заканчивается тобой.

Пережить то, что пережат ты, – это поено написать книгу, остаюсь только перенести ее на бумагу.

Может, на одной из страниц ты захочешь поместить прекрасное высказывание, которое тебе обещаю Зейнеп за то, что ты будешь слушать розы. Слова суфийского мудреца: «Только я есть во мне… где-то глубоко во мне».

Люблю тебя, моя ненаглядная, и всегда буду с тобой.

Твоя мама.

Часть третья

44

19 сентября

Любимая мамочка!

Меня просто переполняет счастье при мысли, что через столько лет мы будем снова вместе. Ровно через месяц я еду в Эфес, чтобы быть рядом со своей мамой на «Октябрьских дождях».

Последние четыре месяца я работаю над своей первой книгой. Мне бы очень хотелось прочитать тебе мой роман, но, к сожалению, он еще не закончен. По все равно мне не терпится поделиться им с тобой.

Эта книга о розе, мама. Розе Эфеса… Розе, которая обладала божественным ароматом. Этот аромат даже имел свой голос, и это был голос счастья. Он рассказывал о мечтах, оо ангелах и о том, как увидеть Бога в этом мире.

Но с возрастом роза начала слышать другой голос, который она по ошибке принимала за свой и который постоянно твердил «я», «мне», «мое». И он был таким громким, что она больше не слышала собственного голоса. А чтобы слышать свой голос, розе нужно заботиться о своем аромате. Но, к сожалению, она росла в тех местах, где люди любят розы не за их запах, не за их аромат, а обращают внимание лишь на цвет, размер и лепестки.

И тогда, в надежде понравиться им, роза стала такой, как они хотели. Они говорили: «Вырасти выше», и она росла выше. Они говорили: «Стань ярче», и она тут же выполняла их желание. Об аромате она не заботилась, и он улетучился.

Когда люди сделали из нее то, что хотели, они стали бурно восхищаться ею, словно она была богиней, и вскоре она сама начала верить в то. Она не понимала одного: единственное, что ей было нужно, чтобы стать особенной, это вспомнить, что она роза. Не богиня. Просто роза…

И с каждым днем она становилась все более несчастной. В жизни у нее осталась только одна радость – ее мама. Но как раз в то время, когда она только начала узнавать ее по-настоящему, когда так нуждаюсь в ней, она утратила ее. Но всяком случае, ей так казалось…

Вообще-то, мам. эта книга не о розе. Она о матери. О матери, которая доказала, что настоящие розы никогда не умирают, а их аромат остается даже после того. как они увяли… О матери, которая как следует встряхнула вазу с розой, чтобы та вспомнила, кто она на самом деле…

Возможно ли это? Сможет ли она вспомнить то, что позабыла, или позабыть все, чему ее научит? Сможет ли она вернуть свой аромат? И самое главное, услышит ли она вновь свои собственный голос?

Надеюсь, что да…

Вот о чем книга, мам, хотя не знаю, получится ли у меня выразить это на бумаге. Это надо пережить, чтобы понять. Я ведь даже не смогла описать вкус текилы для госпожи Зейнеп, так как же я смогу передать волшебство розового сада?

Но даже ест у меня не получится – не беда. И не беда, если другим не понравится книга…

Зато она много значит для меня. Потому что она о тебе. и я рада, что поведаю эту историю всем… Хотя не я это сделаю. Ты расскажю ее мне. Ирассказаю тогда, когда я думаю, что ты уже никогда ничего мне не расскажешь.

Спасибо тебе. мама… Я чувствую твой аромат. И каждый раз, когда вдыхаю его, он другой… Запах розы везде…

Диана.

45

Я заканчивала книгу, когда увидела связку синих воздушных шариков, проплывавших за окном. Откуда они взялись?

Я выглянула в окно и заметила в парке какое-то движение. На рекламных плакатах я с трудом разглядела буквы.

«Моря Калифорнии»

Уличная выставка!

С 24 по 27 сентября

Закончив главу, я вышла из дома и отправилась на выставку.

46

На выставке было около двадцати картин. Я поискала глазами Матиаса, но его нигде не было видно. Разглядывая картины, я искала те. которые он рисовал здесь, как вдруг заметила. что мой старый предсказатель машет мне рукой.

– Вам повезло, маленькая леди. Видите, кто приехал?

Я улыбнулась.

– Да мы даже не знаем, почему он здесь.

– Поживем – увидим.

– Вчера я говорила с мисс Джонсон. Она передает вам привет и все еще в недоумении, почему вы не приняли ее подарок.

– А почему я должен был его принять? Я человек чести и уважаю свою работу. Если я не предсказал вам будущего, то не возьму за это ни подарков, ни денег.

Возможно, вы и не предсказали мне будущее. но зато заставили прочитать эти письма. не могли бы вы все-таки принять ее подарок за ту помощь, что оказали ей и моей маме? Так сказать, небольшое воздаяние за вашу доброту.

– Выходит, подарок за доброту, да? По мне, так все равно звучит как бизнес-предложение. Доброта – это…

Он на секунду умолк и кивнул на других попрошаек.

– Гляньте-ка на тех бродяг. Они были самыми счастливыми попрошайками в юроде и всегда были сыты. А вы когда-нибудь видели, как они ели? Представляете, чуть ли не с серебряных блюд! Каждое утро какой-то парень приносил нам вкусную еду. Мы обжирались и гадали, кто же это все присылает. Все остальные и по сей лень не знают, кто был наш благодетель. Но я знаю, потому что уже полгода еду больше не приносят. Может, маленькая леди догадалась, кто присылал нам еду?

– Не знаю… Какая-то благотворительная организация?

Он улыбнулся.

– Доброта, девочка, это когда даже собственная дочь не подозревает о твоих добрых делах.

Я не знала, что сказать, но очередной раз почувствовала себя особенной только потому, что была дочерью своей мамы.

– Простите, я не знала. Как только буду в отеле, сразу отдам распоряжение службе доставки и на кухне, чтобы вам снова приносили еду…

– Не надо. Я просто хотел объяснить, почему не принял подарок этой милок леди Джонсон. А теперь не забивай свою хорошенькую голову всей этой ерундой и иди любуйся картинами.

– Спасибо, – сказала я и благодарно коснулась его плеча.

Я направилась к группе людей, стоявших у одной из картин, и сразу увидала, что это та самая картина, которую Матиас писал, когда был здесь.

Внимательно присмотревшись к ней, я поняла, что он вернулся сюда не из-за меня. Он ведь говорил, что устроит выставку гам, где напишет свою лучшую картину. А эта, без сомнения. была лучшей. Море на ней стало спс более бурным, а в правом углу парила одинокая чайка. Неужели пгицы не устают летать в одиночку?

И вдруг я увидела Матиаса. Он стоял спиной ко мне, окруженный людьми. Рядом с ним был мужчина с прайс-листом в руке. Я подоила поближе и услышала, что он говорит.

– Нам с женой очень понравилась эта картина, особенно жене, может, вы немного сбавите иену?

– Это моя любимая картина, – ответил Матиас. – И я бы с удовольствием…

Он вдруг заметил, что рядом стою я. Матиас молча уставится на меня, даже не поздоровавшись. Просто завороженно смотрел, словно увидел чудо из чудес.

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он пришел в себя и повернулся к покупателю.

– Я бы с удовольствием, но не могу продать незаконченную картину.

– Тогда зачем вы включили ее в прайс-лист?

– Извините, сэр, но я понял это только что. – Он кивнул на море. – Я писал море в это время дня и с этой же точки… Вам не кажется, что оно светлее? Как я упустил это?

Разговаривая с мужчиной, Матиас все поглядывал на меня, что, похоже, раздражало покупателя. Он проворчал что-то на ухо жене, взял се под руку и повел прочь.

Матиас повернулся ко мне.

– Даже не знаю, что сказать, Диана. Правда, не знаю.

– А ты ничего и не говори.

– Не спрашиваю ничего, поскольку вижу, что все прекрасно, не могу только понять, что же случилось с тех пор, как мы виделись.

– Это долгая история, – ответила я. – Вполне достойная книги.

– Мне бы хотелось услышать се.

47

До моего дома было недалеко, и все это Бремя мы молчали.

– Располагайся, где поправится, но наобещай. что не поднимешься с места, пока я не закончу. Мне надо кое-что записать.

– Ладно, обещаю – Он уселся в кресле у окна и положил на колени незаконченную картину.

Нажав клавишу, чтобы распечатать первые несколько страниц романа, я тем временем принялась дописывать его, пока Матиас занимался своей картиной.

Едва я закончила часть, где мы пришли из парка ко мне домой, он опустил кисть и снова уставился на меня с видом счастливого ребенка. увидевшего чудо из чудес.

Может, пригласить его съездить вместе в Эфес?

Но как это сделать? Я ведь даже не знаю, чем буду заниматься в Эфесе. Госпожа Зейнеп так же твердо, как мама, отказывалась раскрыть мне секрет. Единственное, что я знаю, так это то. что там лучше смогу понять Мэри. И как все это объяснить Матиасу? Да и захочет ли он ехать в этот маленький городок на другом конце света? Что там может быть интересного для него? Руины древнего города… Храм Артемиды… церковь Богоматери… Хватит ли этого, чтобы он согласился?

«Опять задираешь нос?» – перебила мои мысли Мэри. Теперь это часто случалось. Как только во мне просыпалась Артемида, ей тут же возражала Мириам. Иногда Диана говорила во мне громче, иногда Мэри… Похоже, нужно время, чтобы они стати одной розой. Но пока я рада хотя бы тому, что могу различать их голоса.

Поедет ли Матиас в Эфес? И если да…

Возможно, однажды октябрьским вечером мы будем сидеть перед горой Балбул, на берегу Мелеса, и смотреть на закат. Может, я буду рассказывать Матиасу о событиях в Эфесе, случившихся дне тысячи лет наш. То. что я сама прочитала совсем недавно. А может, то, что поведает мне сам Эфес.

– Мы все как древний Эфес. – скажу я Матиасу. – В каждом из нас живет и Артемида, и Богоматерь.

И чтобы окончательно его сразить, расскажу о брате-близнеце Артемиды, Аполлоне. А потом произнесу строго:

– И не возражай, Аполлон. Ты ведь тоже ищешь потерянного близнеца.

И если все в этот октябрьский вечер случится, как я представляю, то я стану свидетелем правоты слов «Мечты – это дрожжи жизни».

48

Едва я начала печатать последнюю главу, как Матиас протянул мне свою картину.

Он закончил се одним прикосновением, добавив третье серебряное крыло между крыльев одинокой чайки, что подразумевало вторую чайку, которую не видно за первой.

Не могу оторвать взгляд от картины, но все равно продолжаю печатать. Еще несколько предложений… и еще… а потом я возьму то, что распечатает принтер, и отдам Матиасу.

Я посмотрю ему в глаза, думая о двух бутылках вина из первой главы… Я буду размышлять о начале и конце… Две волны из сказки Матиаса… Артемида и Мириам… Две чайки на картине… Мэри и я… И, самое главное, я буду думать о нас с мамой. Я прочитаю ему первые слова моей книги: «Две или одна?»

Эпилог

О Эфес! Этот город – как двуликий Янус. Здесь есть и храм Артемиды, и церковь Богоматери. Город, где уживаются грех и добродетель. Воплощение рабства и свободы.

О Эфес! Апофеоз скромности и тщеславия. Город единства противоположностей. Город, который так похож на каждого из нас.

Как– то октябрьским вечером они сидели на берету Мелеса неподалеку от этого города – древнего Эфеса. Солнце, клонившееся к горизонту. почти спрягаюсь за гору Балбул, окрасив ее в красноватые тона: небеса как будто обещали долгожданный дождь.

– Святой Павел опять проповедует о Богоматери, – сказала девушка. – Слышишь, как ревет и беснуется толпа, проклиная его? Тысячи людей восстали против новой религии, запрещающей им поклоняться их исконной богине. Слышишь, как они топают ногами и кричат: «Нам не нужна Дева Мария! Мы молимся Артемиде!»

– Артемиде? – переспросил юноша. – Той, кого римляне называют Дианой?

– Не имеет значения, – ответила девушка. – Она всего лишь иллюзия, которую создали и которой поклоняются люди.

– Похоже, ты много знаешь о ней.

– Я знаю ее как саму себя.

– Тогда, может, расскажешь и мне что-нибудь?

– Что ж… Артемида – богиня охоты, – начала девушка. – Настоящая охотница, чьи стрелы несли внезапную и легкую смерть ее врагам. Она была горда, но зависима, свободна духом, по порабощена. Под оливковым деревом Латона родила ее и… – девушка глубоко вздохнула, – ее близнеца.

Она коснулась руки Матиаса.

– Вернемся к этому позже. Аполлон. А пока я расскажу тебе о его храме и об удивительных словах «Gnothi Seauton»[1 – Познай себя (греч.). (Примеч. ред.)], высеченных на фасаде. Я расскажу тебе о великом философе Сократе, который не мог отвести глаз от этих двух слов, когда однажды заметил их, проходя мимо храма. «Gnothi Seauton». Два слова. объясняющие, зачем был создан этот мир. Но сначала я расскажу тебе о розе, близнеце Артемиды, о которой не слыхала ни сама Артемида, ни Гомер.

По легенде, Артемида узнала от матери, что у нее есть сестра-близнец, очень непохожая на саму богиню. Артемида покинула дом и отправилась на поиски сестры. Она пересекла океан и воина в розовый сад, где ей предложили убить себя мгновенной, легкой смертью. Говорят, она должна была услышать голоса роз, чтобы найти сестру.

Вернувшись из сада домой, она нашла ключ, который должен был привести се к сестре. Она очень радовалась, отыскав ключ, но се радость не была безоблачной, ибо она все время спрашивала себя: «Может, „искусство слушать голоса роз“ – это только миф?» Но потом она вспомнила, что сказал ей садовник, когда она впервые попала в сад. и это сразу успокоило ее. «На твоем сердце есть печать, и в свое время она проявится».

Диана задумчиво посмотрела на клубящиеся грозовые тучи.

– Может, это время уже пришло, Джонатан, – сказала она. – Видишь, приближается Октябрьский дождь…

notes

Примечания

1

Познай себя (греч.). (Примеч. ред.)