Текст книги "С пером и автоматом"

Автор книги: Семен Борзунов

Предпринимая многочисленные ожесточенные контратаки, гитлеровцы по-прежнему возлагали большие надежды на свои танки. Поэтому особая ответственность ложилась на наших артиллеристов, бронебойщиков, минеров-охотников (как их называли на Правобережье), истребителей танков. В условиях, когда наши танковые подразделения еще не переправились на западный берег, значительную роль в борьбе с танками врага должна была сыграть пехота. Гранаты, бутылки с горючей жидкостью в руках отважного пехотинца также грозное оружие. Нужны только отвага и умение. И надо правильно выбрать позицию, глубже зарыться в землю, поуже рыть щели, поближе подпускать вражеские танки и наверняка разить их. Но поначалу не все это, к сожалению, понимали.

Помню такой случай.

На берегу реки, в густом кустарнике, одно из наших подразделений расположилось на отдых. Бывалые солдаты сразу же взялись за лопаты. Они быстро стали отрывать себе ячейки и щели. Тем временем рядовой Андрей Смирнов ходил, заложив руки в карманы. Он подшучивал над товарищами:

– Пустое дело затеяли! Зря трудитесь, все равно пойдем дальше…

– А я думаю, что не пустое, – ответил бывалый солдат Синицын. – Окопаться – первое дело солдата, где бы он ни остановился. На войне всякое может быть. Ты не ждешь, а на тебя авиация налетит или противник откроет артиллерийский огонь.

Вскоре слова Синицына оправдались. Неожиданно в воздухе появились фашистские самолеты. Они стали бомбить участок, занятый бойцами. Одна из бомб разорвалась недалеко от щели, где сидели Синицын и его товарищи. Укрытие спасло их от осколков. А рядовой Смирнов поплатился за свою беспечность: он был ранен.

Несмотря на сложные условия, наши части успешно отбивали контратаки противника, день за днем решительно и планомерно продвигались вперед.

Совинформбюро коротко сообщало о боях на нашем участке. За каждой скупой фразой оперативной сводки скрывалась титаническая борьба героев днепровской переправы. Местность здесь как бы специально была создана для испытания воинского искусства, стойкости, силы, ловкости и мужества советских воинов. Озера и речки, болота и леса, высоты и овраги – все это приходилось с тяжелыми боями преодолевать нашим воинам.

* * *

Широко показывая героику фронтовых будней, редакция нашей газеты повседневно разъясняла воинам основные требования, предъявляемые к защитникам Родины.

«Как ты выполняешь присягу?» – с таким вопросом в самый разгар днепровской битвы газета обратилась к воинам в специальной письме, разосланном во все подразделения фронта. Это письмо было отпечатано типографским способом и перед отправкой в подразделения всесторонне обсуждалось на редакционной летучке.

«Как ты выполняешь присягу?» – это был необычный вопрос. Его задавала своим сыновьям Родина-мать.

Отвечая на этот вопрос, воин как бы вновь становился перед присягой, перед совестью своей и проверял себя: все ли он сделал для защиты Родины, все ли средства и возможности борьбы с лютым врагом использованы, что нужно сделать, чтобы ускорить очищение советской земли от гитлеровской нечисти.

Прошло несколько дней, и в ответ на обращение газеты стали поступать солдатские письма. Это были преимущественно письма с правого берега, где, не утихая, шло великое освободительное сражение за Украину, где дрались отважные герои Днепра. Советские воины писали о том, что у них было на душе, что занимало их мысли и думы. Вот первое попавшееся в руки письмо сержанта Кузнецова. Он написал его сразу же после боя, в результате которого была отбита жестокая контратака врага. Слаженный экипаж машины Кузнецова уничтожил несколько немецких танков, пушек, пулеметов и много гитлеровских солдат.

«Мы воюем и продолжаем учиться», – писал артиллерист Белошницкий. В его расчете были подготовлены три запасных наводчика и один запасной командир орудия…

На подбитой машине, окруженной шестью гитлеровцами, боец Артемьев схватил лом, убил фашистского офицера и разогнал остальных гитлеровцев… «Так я избежал фашистского плена», – замечает в своем письме Артемьев.

«Но не только маневр боевых единиц нужен в боях, но и маневр кухни!» – писал старший повар Никита Наконечный, добросовестно и всегда, в любой обстановке, вовремя и вкусно кормивший бойцов.

«Я – шофер транспортной машины, – сообщал гвардии сержант Николай Порсев. – Доставляю за Днепр, на передовую линию, что мне прикажут: и боеприпасы, и продовольствие. Стараюсь обязательно выполнить порученное мне дело, знаю – надо так бить врага, чтобы он не успел опомниться… Буду и в дальнейшем возить снаряды без всяких задержек!»

В дни ожесточенных сражений за расширение правобережных плацдармов газета часто выступала со страницами подобных писем воинов, в которых рассказывалось о том, как герои Днепра, выполняя клятву Родине, боролись за освобождение Украины.

Дело победы требовало от каждого патриота изо дня в день совершенствовать свою боевую выучку, укреплять дисциплину и организованность. Именно из этого исходила газета, когда она, обращаясь к воинам фронта, писала: «Помни, товарищ: каждая неточность в выполнении приказа, малейшее нарушение организованности и дисциплины отдаляют сроки освобождения наших отцов, матерей, сестер и братьев от фашистской неволи».

Газета приводила такой факт.

…Офицер Дремов торопил бойцов:

– Дорога каждая минута. Совхоз «Мирный» будем брать с ходу.

Сам Дремов не спал уже двое суток. Какое-то лихорадочное чувство тревоги неудержимо гнало его вперед. И хотя успешные действия его солдат вернули Родине за эти два дня больше населенных пунктов, чем предполагалось командованием, Дремов спешил: «Ни минуты передышки! Потеряем минуту – можем многое потерять!» Сам он не мог бы с уверенностью сказать, почему, вконец усталый, измотанный, не щадил себя и других. Но интуиция командира подсказывала ему: медлить – преступно.

И вот бой за совхоз «Мирный» подходил к концу. Солдаты уверенно пробивались от дома к дому. И когда после решительного штурма совхоз перешел в наши руки, бойцы поняли, что не напрасно Дремов торопил их: полторы тысячи советских граждан, согнанных сюда для отправки на каторгу в Германию, неминуемо погибли бы, если бы в самую последнюю минуту не были спасены дремовцами.

В те дни люди жили одной волей: скорее вперед – освободить Киев, Украину, всю советскую землю. И вчерашние тихие, несмелые солдаты становились бесстрашными воинами, совершали в бою чудеса героизма.

Добрым, медлительным, отзывчивым гвардейцем был Иван Янковец. Он делился с товарищами последним куском хлеба, последней цигаркой. Над его застенчивостью не раз посмеивались однополчане. Ничего, казалось, не было в нем солдатского. Многим думалось, что его доброта к людям, животным и к птицам (однажды он изо рта поил птенца) может расслабить и обезоружить его перед лицом врага. В ответ на подшучивания Иван Янковец неизменно краснел, застенчиво отмалчивался. Тяжело было у него на душе. Шагая по земле испепеленной Украины, он видел советских людей, медленно раскачивавшихся в петлях наспех сооруженных виселиц. Он стоял над пеплом сарая, в котором гитлеровцы сожгли женщин и детей. Он дышал дымом догоравших селений. И его сердце, доброе и чуткое, захлестнула жажда возмездия. Вот почему в одном из боев рядовой Иван Янковец в упор застрелил пятерых фашистов. А когда кончились патроны, гранатой взорвал еще нескольких оккупантов. Одному из гитлеровцев удалось броситься на советского смельчака со штыком. Но Янковец ударом кулака свалил его на землю и задушил голыми руками.

Так из номера в номер газета рассказывала о мужестве и героизме простых советских бойцов. Но не было времени писать ни о чем, кроме самих фактов боя, наступления, штурма. Да и не было места в газете для масштабного воспроизведения картин сражений, очевидцами и участниками которых мы являлись. Фактов отваги, верности Родине, легендарных примеров героизма было так много, что они силой своего воздействия с лихвой восполняли недостатки газетных скороговорок, наших скупых сообщений и отсутствие литературного мастерства.

Но встречались порой и жалкие трусы, клятвоотступники. Имя одного из них – Андрей Смирнов. Он сам прострелил себе кисть руки, чтобы уклониться от боя.

И вот я присутствую на суде. Смирнов стоит перед строем своих вчерашних товарищей. На его сером лице уже нет признаков жизни, потому что трусость и предательство отбирают право на жизнь, на ее радость. Не верилось, что эти остановившиеся, тусклые глаза светились когда-то улыбкой. Шинель, уже без погон, точно вдавлена в его плечи: будто страх сплющил дрожащее тело еще до того, как прозвучит суровый приговор. Его простреленная рука висела. Казалось, что между Андреем Смирновым и бойцами было не обычное пространство земли, а пропасть презрения. И хотя никто не шелохнулся, пропасть эта росла, ширилась, углублялась, становилась непреодолимой.

Андрей… Какое гордое имя! Сколько героев в истории России прославили его подвигами!

А сколько Смирновых носит на груди ордена и медали Родины!

Статья о клятвоотступнике Смирнове, напечатанная тогда во фронтовой газете, читалась и перечитывалась. Бойцы клеймили труса позором, рассказывали о своих товарищах, о их подвигах, о младших братьях, готовящихся пополнить ряды защитников Родины, о старших братьях – народных мстителях, о своих отцах и дедах, с честью носивших звание воина. Письма разворачивались в панораму всенародного мужества, в картину стойкости, ставшей традицией, в величественную эпопею вековой борьбы за славу родного Отечества.

В одном из номеров было напечатано письмо молодого солдата Назмиева. Просто и задушевно делился он своими мыслями о том, какой ему война казалась раньше и какой она была на самом деле.

«Мне думалось, – писал он, – что пуля или снаряд для всех одинаковы. Тут уж ничто не поможет – ни храбрость, ни ловкость, ни опыт, ни мастерство. Но стоило побывать в одном лишь бою, как я увидел, что дело обстоит далеко не так.

…Вечером нас известили, что к утру будем наступать на деревню. Не скрою, чувствовал я себя неважно. Нет-нет да и пробежит дрожь по телу. И так всю ночь… Вот и рассвет. Вдруг меня вызывает комбат и говорит: «Связным будешь у меня. Это тебе идет, главное в этом деле – быстрота и смелость».

В одной из рот порвалась связь. Получил я первое боевое задание. Бегу. Всюду валяются убитые немцы. Некоторые еще стонут. Карабин у меня наготове. Гляжу, из-за кустика поднялся на колено фриц и наводит автомат. Как жаром обдало вдруг. Какое-то странное чувство овладело мною в этот миг. Я прыжком к кусту. «Стой! – кричу. – Бросай оружие!» Немец от неожиданности так оторопел, что выронил из рук автомат. Привожу пленного в штаб. Командир говорит: «Молодец, «язык» мне очень нужен»…»

Это было боевое крещение молодого солдата. В тот же день Назмиев совершил новый подвиг. Когда гитлеровцы сильным огнем задержали нашу роту, он отправился в очередной «рейс» для выяснения обстановки. Плотно прижавшись к земле, полз вперед. «Вижу, что-то чернеет и вокруг слегка пыль вздымается, – рассказывал далее Назмиев. – Подползаю ближе – окоп. Немцы строчат из пулемета и автоматов. Расстояние до них небольшое, метров двадцать. Подымаюсь на колено и бросаю гранату. Как только раздался взрыв, я – к окопу. Граната попала удачно. Из четырех гитлеровцев в живых ни одного не осталось. Поворачиваю их пулемет и кричу своим: «Вперед! Путь свободен!» В этом бою я понял: смелый и умелый всегда победит, потому что храброго немец боится и со страху бьет не целясь».

Так на обыденных примерах, простым солдатским языком газета доводила до сознания воинов ту мысль, что отвага и храбрость рождаются в бою, в повседневном, упорном воинском труде.

…Танкист гвардии лейтенант Кулагин был немногословным человеком. Он любил говорить: «Лучшие слова человека – его дела». Сам Кулагин неутомимо тренировался, стараясь стать как можно сильнее и подвижнее. Старший брат его пал смертью храбрых. Кулагин в своем танке возил фотографию брата и старался во всем на него походить. В одном бою Кулагин внезапно ворвался в расположение противника и подавил несколько огневых точек. Но вражеским снарядом был подожжен и его танк. Экипаж погиб. Последними усилиями Кулагин открыл люк и выбрался из горящего танка. Правая рука не действовала. Левой, превозмогая боль, он бросил гранату в подбегавших гитлеровцев. Девять из них погибли. Второй гранатой Кулагин взорвал себя вместе с набросившимися на него вражескими автоматчиками.

Взволнованно поведала газета и о подвиге летчика-истребителя Александра Слабкова. Его самолет шел сквозь белые клубы взрывов зенитных снарядов. Внизу дрожащий дымок, словно черный шлейф, прижимался к вагонам, которые ползли по длинному железнодорожному мосту. Зенитки надрывались, забивая небо густыми хлопьями взрывов. Но самолет Слабкова уверенно шел вперед.

Словно заговоренный от смерти, он меняет высоту. Начали менять высоту и немецкие зенитчики. Слабков смело прорвался сквозь первую линию противовоздушной обороны врага. Он зорко оберегает сопровождаемый им бомбардировщик, который уже раскрыл люки. Но вот вражеский снаряд попадает в открытый бомбовый люк. Бомбардировщик загорается и летит вниз.

В этот момент летчик видит на середине моста вражеский железнодорожный состав. Огонь уже охватил крыло, подбирается к кабине. Можно сделать несколько маневров и сбить пламя, выброситься и спастись. Еще не поздно! И выжить! Но уйдет эшелон, везущий боеприпасы гитлеровцам. Огромный эшелон. Словно пламя по бикфордову шпуру, стремительно несется он к линии фронта. Вот паровоз уже в тридцати – сорока метрах от края моста.

Ручку от себя! Самолет, словно гигантский факел, падает.

Взрыв отбрасывает паровоз в реку, мост переламывается, вагоны, взрываясь, летят один за другим в воду…

Вспоминаю я и воздушные бои капитана Мудрова и его товарищей, с которыми мне посчастливилось встретиться в те дни.

…Описав круг, самолеты пошли на посадку. Летчики быстро выпрыгивали из кабин и вслед за своим командиром шагали к полуразрушенному домику, стоявшему на крайней черте аэродрома. Это летчики-истребители, ведомые гвардии капитаном Мудровым, вернулись с боевого полета. Здесь они докладывали о результатах очередного вылета.

Мудров третий год беспощадно громит врага в воздухе. Каждый новый бой, проведенный им, – пример умения и бесстрашия. Свыше 400 боевых вылетов совершил он, 23 вражеских самолета сбил лично и 8 в группе с другими.

Много молодых летчиков научились у него мужеству и умению бить без промаха воздушных пиратов. Вот и сегодня гвардии капитан Мудров сбил двадцать четвертого фашистского разбойника. Его помощник – старший лейтенант Бэзанов, с которым он провел всю войну, сбил двадцатого. А молодой летчик младший лейтенант Иванов – третьего.

Группа истребителей прикрывала действия нашей штурмовой авиации. «Илы» шли плотным строем, и это во многом облегчало боевую работу истребителей. Частью сил они вели непосредственное охранение штурмовиков, а другой частью вступали в бой с вражеской авиацией.

Когда наши штурмовики были уже над целью, появились вражеские «фокке-вульфы». Их было восемь. Они, словно хищники, вынырнули из-за облаков и пытались внезапно атаковать штурмовиков. Заметив это, капитан Мудров первым ринулся в гущу вражеских стервятников. Следуя примеру своего командира, на врага бросились старший лейтенант Базанов и младший лейтенант Иванов. Каждый из них меткими пулеметными очередями сбил по одному «ФВ-190».

Это были напряженные дни боев за Киев, за Правобережную Украину. Советские наземные части, ведя тяжелые бои, упорно продвигались вперед. Наша истребительная и штурмовая авиация своими сокрушительными ударами по живой силе и коммуникациям врага помогала стрелковым подразделениям. По три, а иногда и по четыре раза в день наши авиаторы поднимались в воздух и шли в атаку на врага. И гвардии капитан Мудров всегда первым бросался в бой и последним выходил из него. Только над Днепром Мудров сбил пять немецких самолетов. По нескольку самолетов сбили и его подчиненные. Об их подвигах также подробно рассказала наша газета на своих страницах.

* * *

История не знала битвы, по масштабам, смелости и стремительности равной сражению за Днепр. Чаще всего такие водные преграды преодолевались путем захвата мостов и переправ. Даже в первую мировую войну Днепр был форсирован немецкими войсками лишь на небольшом участке и в условиях отсутствия противодействия со стороны противника. В начале Великой Отечественной войны фашистская армия, используя внезапность своего вероломного нападения я перевес в технике, не столько форсировала, сколько обошла с северо-запада наиболее широкое среднее и нижнее течение Днепра.

Совершенно в иных условиях, в больших масштабах приходилось преодолевать Днепр нашим воинам в сентябре и октябре 1943 года. Советская Армия форсировала эту реку на фронте протяженностью свыше 600 километров и в ее наиболее широких многоводных местах – в районе Киева, Кременчуга, Днепропетровска. В руках врага к тому же находился возвышенный западный берег, который гитлеровское командование заранее прочно укрепило.

Днепр был окружен крупнейшим естественным оборонительным рубежом на всем театре советско-германского фронта от Балтийского до Черного моря. Недаром оборону на Днепре немцы называли «великим восточным валом» и были уверены, что здесь их отступление закончится, что больше они не сделают ни шагу назад: немецко-фашистским войскам был дан приказ любой ценой удержать правый берег Днепра.

Советские воины сорвали эти намерения врага. С неслыханным героизмом и мастерством они успешно форсировали Днепр, создали плацдармы на его западном берегу, расширили их и развили затем наступательные операции на сотни километров в глубь Украины.

Героическая переправа наших войск через Днепр вызвала у советских людей прилив новых сил. Писатели и художники посвящали этой теме свои лучшие произведения. В начале октября в редакцию нашей газеты прислал стихи Демьян Бедный. Мне хочется привести их:

 
Седой наш Днепр нам не преграда
И не ограда для врага.
Для победителей отрада —
Очистить от гнилого смрада
Его святые берега!
Днепр – в новой силе, в новой славе —
В места, где вражеской ораве
Грозы смертельной не отвесть,
О богатырской переправе
Несет ликующую весть!
Отважно овладев стремниной
Родной прославленной реки,
Исполнены отваги львиной,
Правобережной Украиной
Идут советские полки!
То, взяв в охват простор раздольный,
Через леса и пустыри
Идут победно в город стольный
Былинные богатыри!
 

Много славных битв провели в ту студеную осень воины-первоукраинцы. И вот они уже вступили в самый святой бой, бой за Киев – мать городов русских!

Киев! Украина! Еще прижатые к Волге, стиснутые в кавказских ущельях, мы как мечту, как клятву, как страстный клич Родины хранили в сердце чудесную память о плененной украинской земле – ее песню:

 
По-за Днепром
Весенний гром,
Широкие раскаты…
Цветет земля,
Лежат поля,
Холмы да перекаты.
Здесь ветер пел,
Огонь летел,
Металось в поле пламя.
И за рекой
Суровый бой
Гремел над берегами,
 

Где-нибудь в Прикаспии, в мертвых песках, засасывавших орудия по самый замок, виделась хлопцу-наводчику нарядная зелень милого приднепровского кургана; и, как живую, чуял он ветку вербы, низко склонившуюся над орудийным стволом. Даже под огневым ливнем, почти стиснутый объятиями смерти, сапер, державший волжскую переправу, думал о том, что придется еще наводить мосты на Днепре.

– Когда погоним фашистов с Украины…

– Если доведется быть в Киеве…

– Вот придем к Днепру…

Разве не с этого начинались тысячи сокровенных солдатских разговоров за все эти месяцы огромного напряжения и ожидания.

И вот нам выпало это солдатское счастье и воинская честь – идти с боями по желанной земле Украины. Уже освобождены Харьков, Сумы, Конотоп и Полтава. Уже преодолен Днепр – рубеж, казавшийся действительно неприступным.

Но нет препятствий для тех, кто видел сожженный Сталинград и Воронеж, Переяслав и Борисполь, сотни уничтоженных гитлеровцами городов и сел. Нет препятствий для тех, кто глядел в глаза осиротевшим детям, чуял сердцем тоску обездоленных матерей и овдовевших жен. Нет препятствий для тех, что отстоял Москву и Ленинград, кто победил на Волге и Курской дуге. В огне боев были рождены сотни тысяч героев…

16 октября 1943 года за успешное форсирование Днепра в районе Киева, прочное закрепление плацдарма на западном берегу реки и проявленные при этом отвагу и геройство Президиум Верховного Совета СССР присвоил звание Героя Советского Союза более чем 200 генералам, офицерам, сержантам и солдатам.

Вся страна с большой и искренней радостью приветствовала отважных героев.

18 октября в газете «За честь Родины» на первой полосе была дана шапка: «Страна венчает великой славой подвиги воинов на Днепре». В номере напечатан Указ Президиума Верховного Совета СССР и передовая «Правды», принятая редакцией по радио.

«Много великих дел, совершенных во славу Родины, – указывалось в передовой, – видел на своих берегах седой Днепр. Много витязей, защитников Руси, купали коней своих в его водах. Героическими преданиями овеяна его старина. Но меркнут все былые подвиги перед подвигами воинов Красной Армии. Еще не было такого на берегах Днепра, что совершается там теперь бесстрашными советскими воинами…»

В тот же день в центральных газетах был опубликован новый Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза 306 генералам, офицерам, сержантам и солдатам. А через десять дней звания Героя Советского Союза удостоены были еще 136 бесстрашных воинов фронта, участников битвы на днепровском рубеже в районе Киева.

Простой перечень имен, названных в этих указах, сам говорил за себя. Всего же за успешное форсирование Днепра высшей награды были удостоены около двух тысяч солдат, сержантов, офицеров и генералов. Десятки тысяч были награждены орденами и медалями Советского Союза. Сами эти цифры указывали на огромные масштабы боев.

Газеты посвящают ряд статей, подборок и очерков людям, удостоенным звания Героя Советского Союза. «Вот они, наши герои – слава фронта, гордость народа!» – сообщала одна газета. «Следуй примеру богатырей Днепра – Героев Советского Союза!» – призывала другая. «Слава Героям Советского Союза – лучшим сынам Родины!» – говорила третья.

В передовой статье «Всегда и во всем следуй примеру героев» газета отмечала, что гвардии рядовые Иван Семенов, Василий Иванов, Николай Петухов и Василий Сысолятин, ефрейтор Александр Артеменко, гвардии сержанты Петр Харьковский и Николай Соболев, лейтенант Яков Ачкасов и многие другие Герои Советского Союза в битве за Днепр ярко продемонстрировали евое замечательное воинское мастерство, организованность и высокий наступательный порыв. Их дерзость сочеталась с точным расчетом, решительный натиск – с непоколебимой стойкостью, вдохновенный героизм – с высокой боевой выучкой.

«Во всем и всегда следовать примеру Героев Советского Союза, их мужеству и боевому мастерству – долг каждого советского воина» – призывала газета. Выражая требования командования фронта, она советовала в частях и подразделениях широко организовать передачу опыта героев днепровской битвы.

Под рубрикой «Герои днепровской битвы» редакция регулярно печатала короткие зарисовки о верных сынах народа – Героях Советского Союза.

* * *

Весь октябрь и первые дни ноября части и соединения 1-го Украинского фронта продолжали успешные бои.

Удерживая и расширяя правобережные плацдармы, советские воины все дальше теснили врага от Днепра, метр за метром приближались к Киеву.

Наконец наступил долгожданный момент: на рассвете 3 ноября войскам был зачитан приказ командующего фронтом о переходе в наступление с целью освобождения Киева. В приказе указывалось на историческую миссию войск фронта, которым выпала великая честь освободить родной Киев и спасти его жителей от зверских издевательств оккупантов.

В специальном обращении Военного совета фронта говорилось, что борьба за Киев является борьбой за Украину, борьбой за полный разгром фашистских захватчиков и изгнание их из пределов советской земли. Командование призывало солдат и офицеров к тому, чтобы в бою не щадить ни сил, ни крови своей, ни самой жизни, окружать и громить вражеские войска.

Обращаясь к воинам фронта, Военный совет отмечал! «Боевые друзья! В боях с врагами вы показали величественные примеры отваги, мужества и героизма. Грудь многих из вас украшена орденами и медалями. Около тысячи бойцов, сержантов, офицеров и генералов нашего фронта удостоены высшего звания – Героя Советского Союза. Вы разгромили врага на Дону. Вы разбили фашистские дивизии под Белгородом. От Дона до Днепра вы победно прошли сквозь пламя и лишения войны. Вы героически форсировали Днепр и подошли к стенам великого Киева».

Военный совет призывал воинов окружать вражеские войска, громить и брать их в плен. Тех, которые не сдаются, беспощадно уничтожать, всех до одного.

Наступление на Киев началось ударом с севера на юг в обход города с запада. Этому событию фронтовая газета посвятила весь номер. «В бой, товарищи, в бой, богатыри Днепра! Освободим родной Киев от фашистских захватчиков!» – призывала она. В передовой статье «За Киев!» говорилось о бессмертных подвигах героев Москвы, Сталинграда, Воронежа, Курской дуги, днепровской переправы. Теперь разгорался бой за Киев – сердце Украины. Через древний Киев пролегала дорога победы. Через Киев должны были пронести советские воины священное знамя свободы, знамя великого Ленина!

Решительный штурм вражеских укреплений, расположенных непосредственно у Киева, должен был начаться на рассвете 5 ноября при активном содействии авиации, танков, артиллерии и минометов.

Тревожно-радостной была та последняя ночь перед наступлением. Советские воины, не смыкая глаз, с болью в сердце, с надеждой и верой в победу обращали свой взор в сторону Киева. Город горел. Все небо над ним было багровым от пожара. Гитлеровцы, чувствуя, что им не удержать города, решили его сжечь. Пламя над столицей Украины высоко поднималось в небо. В ночных сумерках виднелись очертания Софийского собора, силуэт Дома Украинского Советского правительства, прямые улицы столицы…

Военный совет фронта в специальном обращении к войскам призывал поспешить на выручку киевлянам.

«Дорогие товарищи красноармейцы, сержанты и офицеры! – говорилось в обращении. – Большая честь выпала вам. Родина, советский народ требуют нанести сокрушительный удар по врагу, сломать оборону противника, разгромить гитлеровских разбойников и освободить от фашистских захватчиков родной Киев.

Товарищи! Перед нами Киев – мать городов русских, колыбель нашей Родины. Здесь много веков тому назад зародилась наша могучая Русь. Здесь с оружием в руках отстаивали от врага свободу и независимость русского и украинского народов наши отцы и матери, наши деды и прадеды.

Веками рос, развивался и креп прекрасный Киев – центр политической и культурной жизни свободного украинского народа – народа Богдана Хмельницкого и Тараса Шевченко. Фабриками и заводами, театрами и институтами, школами и садами украсился Киев за годы Советской власти.

И вот наш родной исторический город – столица Советской Украины – уже более двух лет находится в кровавых лапах… Уже 25 месяцев фашистские разбойники издеваются, грабят и убивают мирных советских граждан, сжигают и уничтожают киевские фабрики и заводы, прекрасные здания и зеленые улицы, глумятся над памятниками и могилами борцов нашей священной земли.

Дрожь пробегает по телу, кровью обливается сердце, неугасимая ненависть горит в груди от этих злодеяний гитлеровцев.

К героическим подвигам, к самоотверженности в бою призывает нас великий Киев.

К мужеству, к отваге и храбрости призывает нас многомиллионный советский народ.

Могучей, неодолимой лавиной идет наступление Советской Армии по всему фронту, от Балтийского до Черного моря. Уже освобождены города Мелитополь, Днепропетровск, Днепродзержинск, Смоленск, Невель. Ведутся успешные бои за Витебск, Советскую Белоруссию, Кривой Рог, Каховку, Перекоп, Крым, Одессу.

Освободим же и мы наш родной исторический город Киев от фашистских варваров и людоедов!»

При наступлении на Киев нашим войскам необходимо было прорвать глубокоэшелонированную оборону противника и сломить сопротивление отборных гитлеровских войск. День и ночь артиллерийские разведчики изучали вражеские укрепления и вели пристрелку своих орудий по выявленным целям,

В один из этих горячих дней я попал к артиллеристам, которыми командовал Шилин, и стал свидетелем его необычайного подвига.

Темной ночью лейтенант Шилин – начальник разведки артиллерийского подразделения – с несколькими наблюдателями и радистами поплыл на лодке вслед за пехотинцами через Днепр. Обнаружив подход десанта, противник открыл огонь. Разбитая снарядом лодка начала тонуть. Шилин бросился в воду и вместе с уцелевшими бойцами поплыл к полыхавшему огнем правому берегу. В рядах пехотинцев он штурмовал вражеские укрепления.

Вечером фашисты предприняли контратаку. В критический момент Шилин вызвал огонь нашей артиллерии на себя, но сам чудом остался жив. Важный в оперативном отношении плацдарм был удержан.

За этот подвиг Афанасию Петровичу Шилину было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Кстати сказать, в марте 1945 года за героические подвиги в боях при освобождении Польши его наградили второй медалью «Золотая Звезда».

Пока артиллеристы делали свое дело, саперы тем временем в буквальном смысле прощупывали каждый сантиметр местности перед передним краем, стремясь раскрыть тайны минных заграждений врага и подготовить проходы для пехоты и танков. Связисты еще раз проверяли радиостанции и проводные телефонные линии. Стрелковые подразделения готовили в траншеях и окопах ступеньки, чтобы удобнее было подниматься в атаку. Танкисты находились в машинах, ожидая сигнала к наступлению.

…Лишь только забрезжил рассвет и стали заметнее контуры близлежащих деревень, воины 167-й дважды Краснознаменной Сумской стрелковой дивизии генерал-майора Мельникова при поддержке танкистов 5-го гвардейского танкового корпуса генерала Кравченко поднялись и с криком «ура» пошли на врага. Уже к 8 часам утра они овладели важным пунктом обороны противника и с ходу вышли на шоссейную магистраль.

Советское командование спешило. Дорог был каждый час, каждая минута. Тяжелое, тревожное чувство волновало бойцов: успеем ли? Что если, пока идет бой, гитлеровские изверги сожгут город, повесят и расстреляют еще тысячи киевлян? Вот почему советские воины, не отдыхая и не останавливаясь, стремительно продвигались вперед. В этом бою пехотинцы, как никогда, действовали решительно и быстро. Они уверенно шли за танкистами, мужественно и умело пробивали вражеские укрепления.