Текст книги "Мечников"

Автор книги: Семен Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

Найти врача в Севре в связи с войной было трудно. Только 11-го Мечников попал на прием к доктору Ренону; тот прописал лечение и велел прийти через 25 дней.

Но уже через день (вернее – через ночь) с ним случился тяжелейший приступ сердечной астмы. Он задыхался, Ольга Николаевна беспомощно металась по комнате. «Оба мы считали конец близким».

14 декабря в Севр приехал доктор Видаль и нашел у Ильи Ильича миокардит. Диагноз удалось скрыть от больного, почему-то потерявшего способность правильно считать собственный пульс.

На следующий день они в автомобиле переехали в Париж; им отвели маленькую комнатку в больнице института. Теперь Мечникова ежедневно навещало пять врачей – Видаль, Мартен, Вельон, Салимбени и Даррэ.

Ежедневно приходил Ру, и только теперь Мечников по-настоящему оценил его бескорыстную дружбу. Со слезами на глазах он говорил Ольге Николаевне:

– Я хорошо знал, что Ру добр и что он настоящий друг, но теперь только вижу я, какой он удивительный ДРУГ.

Врачи, по словам Ольги Николаевны, «изощрялись в средствах облегчить его муки, так как, увы, не имели надежды спасти его».

«После периода относительного улучшения, длившегося до конца декабря, – продолжала она, – болезнь стала прогрессировать, и почти каждая неделя приносила новый тревожный симптом. Главным образом по ночам коварно подкрадывалась пытка. Уснув довольно быстро, он начинал во сне плохо дышать. Вскоре он просыпался в неописуемом волнении и тоске; пот заливал его голову, шею и грудь; иногда нескольких полотенец не хватало, чтобы поспеть вытереть этот струившийся ручьями пот. Дыхание становилось затруднительным; хрипы и свисты в бронхах были ужасающими во время сильных припадков. Он привставал, выпрямлялся, руки его судорожно сжимались, лицо темнело и искажалось от боли: посинелые губы, широко открытые глаза выражали бесконечное страдание, он, задыхаясь, глотал воздух и производил впечатление настоящего мученика под пыткой. Наконец наступал раздирающий приступ кашля, и после выделения клейкой, временами кровавой мокроты припадок постепенно стихал».

При всем этом он постоянно повторял, «что ему не на что жаловаться, что жизнь его была счастливой, что ему удалось завершить свою задачу и даже достичь инстинкта смерти». Все, кто навещал Илью Ильича, восхищались его спокойствием и мужеством; но, как замечает Ольга Николаевна, «никто не знал степени того и другого, оттого что никто не видел и не переживал этих ужасных ночей». Всегда столь откровенный, на вопросы друзей о том, как прошла ночь, он неизменно отвечал: «Недурно». Он не сомневался в их преданности и не хотел их огорчать.

Продолжая анализировать свое душевное состояние, Мечников, однако, не замыкался в себе; став равнодушным, как уверял, к собственной жизни, он не утратил интереса к той большой жизни, которая кипела вокруг.

Он много читал, готовясь к работе над «Этюдами о половом вопросе». Он жадно следил за вестями с фронтов. Он принимал не только друзей, но и всех, кто желал его видеть, и оживленно беседовал с редкими теперь, из-за войны, гостями с родины.

К нему пришли прибывшие в Париж два депутата Государственной думы. Он забросал их вопросами о России, о войне и отношении к ней разных партий, о том, что будет с Россией после войны… Незадолго перед тем умер Максим Максимович Ковалевский, и Мечников жадно расспрашивал о его последних днях, о том, действительно ли он примирился с церковью.

Сам он не мог примириться ни с христианской церковью, ни с каким-либо другим религиозным учением. На посетителей произвела глубокое впечатление «необыкновенная свежесть мысли, глубокий реализм понимания и живость, умственная живость и гибкость <…> в этом приговоренном к смерти человеке».

9

С некоторым удивлением встретил Мечников свой очередной день рождения.

В записи, которую Илья Ильич сделал в этот день, он продолжает настаивать, что не боится смерти, что не испытывает никакого удовольствия от жизни и даже приход весны оставил его равнодушным. И все же он признается, что «очень желает выздороветь». Это новое чувство, по-видимому, беспокоит его больше, чем ночные страдания. Он спешит во что бы то ни стало примирить этот «факт» со своей теорией.

«Я думаю, что в моем желании выздороветь и продолжать жить играют роль отчасти практические обстоятельства. Война расстроила финансы; доходы из России значительно уменьшились. В случае моей смерти положение жены может очень стесниться, что при ее непрактичности может повести к очень печальным последствиям. Ликвидирование имущества до прекращения войны и до восстановления нормальных условий прямо немыслимо».

Итак, «оправдание» найдено. Только зачем он подчеркнул слово отчасти? Отчасти, значит, желание жить проснулось в нем само по себе…

Это последняя запись, которую Мечников сделал собственной, уже дрожащей рукой.

10

Следующую, самую последнюю, он продиктовал Ольге Николаевне через месяц и два дня:

«18/5 июня 1916 года. Моя болезнь, тянущаяся уже 7-й месяц, не может не наводить постоянно мыслей на серьезность моего положения. Я поэтому отдаю себе постоянно отчет о чувстве удовлетворения жизнью, которое испытывал за свои долгие годы. Несколько лет уже начавшее появляться отмирание жизненного инстинкта становится теперь определеннее и рельефнее. „Наслаждение“ составляет уже удел прошлого; я не испытываю больше той степени „удовольствий“, которую ощущал еще немного лет назад. Любовь к самым близким теперь гораздо сильнее выражается в тревогах и страданиях об их болезнях и горестях, чем в удовольствии от их радостей и нормальной жизни. Лица, которым я излагаю свои чувства, возражают, что удовлетворение жизнью в моем возрасте (71 г.) не должно быть нормальным. На это замечу им следующее: продолжительность жизни, до известной степени, по крайней мере, связана с наследственностью. Я уже упоминал раньше, в беседе на моем 70-летнем юбилее, что мои родители, сестра и братья умерли раньше моего настоящего возраста. Дедов своих я никого не знал, что указывает на то, что они умерли не очень старыми. Обратимся теперь к профессии, так как известно, что она влияет на продолжительность жизни. Пастер умер 72 с лишком лет, но уже давно он сделался неспособным к научной работе. Кох дожил до 67 лет; другие бактериологи (Дюкло, Нокар, Шамберлан, Бухнер, Эрлих, Леффлер, Пфейффер, Карл Френкен, Эммерих, Эшерлих) умерли, будучи значительно моложе меня. Из оставшихся бактериологов моего поколения большая часть прекратила научную работу. Все это может служить указанием на то, что моя научная жизнь окончилась, и подтверждением того, что мой ортобиоз действительно достиг желанного предела».

Ну вот, теперь он высказал все до конца…

Он понимал, что окончена его научная жизнь.

А жить не работая, жить не творя – к такой жизни он так и не сумел приспособиться. Такая жизнь ничем для него не отличалась от смерти, она была даже хуже смерти.

Несколько лет назад, в Кембридже, в дни дарвиновского праздника, он видел ближайшего друга Дарвина Джозефа Гукера, которому тогда было 92 года. Безо всякого почтения к его возрасту Мечников писал:

«На Гукера смотрели как на особенную диковину. В действительности он очень дряхл и может служить указанием на то, что долгая жизнь ценна не сама по себе, а лишь в том случае, когда она совпадает с сохранением умственных способностей. Было жалко смотреть на этого старца с открытым ртом, машинально повинующегося жестам и указаниям его гораздо менее старой супруги. Нет, такое долговечие совсем нежелательно».

Мечников не боялся смерти.

Он боялся пережить самого себя.

11

С наступлением летнего зноя в маленькой больничной комнатке стало душно. Чуткий Ру сразу же это заметил и предложил Мечниковым переселиться в бывшую квартиру Пастера, помещавшуюся в здании института.

Илья Ильич, уверявший, что совершенно равнодушен ко всему на свете, обрадовался как ребенок, которому подарили конфету. В том, что ему придется остаток дней провести в институте (да еще в квартире Пастера!), он увидел некое предзнаменование и сказал Ру: «Чтобы окончательно закрепить связь, надо бы сжечь мое тело в печи, где сжигают опытных животных, и сохранить мой пепел в каком-нибудь сосуде на одном из шкафов библиотеки».

– Что за похоронная шутка? – ответил Ру, действительно принявший его слова за шутку.

Но как только Ру вышел, Илья Ильич обратился к жене:

– Ну, что ты скажешь о моем предложении?

Она увидела, что он вполне серьезен, и одобрила его мысль.

– Будем только надеяться, что случится это еще не скоро, – поспешила добавить она.

Но она уже не надеялась.

Правда, в начале июля он захотел проводить часть времени сидя в кресле, и это обрадовало Ольгу Николаевну. Однако Илье Ильичу не стало лучше – просто в сидячем положении ему было легче дышать…

«12-го [июля 1916 года] около 5 часов, сидя в кресле, он вдруг почувствовал сильное удушье, закашлялся и отбросил большой сгусток очень красной крови…

„Понимаешь, что это значит?“ – сказал он, грустно улыбаясь и ласково успокаивая меня… Я отвезла его в кресле к кровати… Он лег, чтобы больше не встать». На следующий день ему было плохо.

– Я уверен, что это случится сегодня или завтра, – сказал он Ольге Николаевне.

«В отчаянии я спрашивала его, отчего он так думает. Чувствует ли слабость, томление. „Нет, – отвечал он, – Мне трудно описать свое ощущение. Я никогда не испытывал ничего подобного, это, так сказать, смертельное чувство… но я совершенно покоен и нисколько не боюсь. Ты будешь держать меня за руку, правда?“»

На следующий день утром давали оперу «Манон Леско», которую давно хотели посмотреть крестники Ильи Ильича. Он велел купить им билеты и очень боялся, что если это случится, то дети не пойдут на спектакль и будут лишены удовольствия; он просил, чтобы утром их к нему не приводили.

Это случилось только 15-го.

Он вдыхал кислород, как вдруг стал сильно икать.

– Это конец, – прошептал он. – Это предсмертная икота. Так умирают.

Он был в полном сознании.

Часы на ночном столике показывали четыре, но он помнил, что четыре уже пробило, и сказал, что часы остановились. Нашел в себе силы пошутить:

– Странно, что они остановились раньше меня. Ольга Николаевна вышла узнать время.

Было 4 часа 40 минут. Вошел Салимбени.

– Салимбени, вы друг, скажите – это конец? – спросил Мечников. – Помните свое обещание. Вы меня вскроете. И обратите внимание на мои кишки. Мне кажется, что теперь в них дело.

Вошли Ру и Мартен.

Больной ощущал тяжесть в животе и обсуждал с врачами, что предпринять. Илья Ильич не знал, что у него водянка брюшной полости. Неожиданно он дернулся всем телом.

– Умоляю тебя, не делай таких резких движений, – бросилась к нему Ольга Николаевна, – ты знаешь, что тебе это вредно.

Но он уже не мог ответить…

12

«Завернутый в белый саван, обрамляющий его прекрасное лицо, сам весь белый, он имел вид библейского пророка… Теперь он весь выражал полнейший душевный покой, лучезарная доброта и мягкость озаряли его».

13

Трехцветный французский флаг, развевавшийся над Пастеровским институтом, был приспущен и обвит черным крепом.

С утра обширный двор института заполнился.

Прощаться с Мечниковым пришло много незнакомых людей, среди них бедняки, женщины с детьми на руках, рабочие.

В середине дня пришли ученые, парламентарии, министры.

Газеты в тот день поместили большие некрологи. Авторы их сходились на том, что после Пастера Мечников – самая большая утрата.

«Покойный, – писала одна из газет, – был украшением французской науки так же, как и русской. Франция останется ему навсегда благодарной».

Русские газеты тоже заполнились некрологами.

Его назвали «героем науки и мысли».

Писали о заслугах Мечникова-зоолога, о заслугах Мечникова-бактериолога, о заслугах Мечникова-философа. Те, кому доводилось встречаться с ним, рассказывали об особенностях его пылкого темперамента, о его доброте, о его любви к музыке, о многих черточках его своеобразного характера…

Шла война; каждый день приносил известия о гибели сотен и тысяч людей. Но эта смерть приковала внимание всех…

14

18 июля гроб с телом Мечникова в закрытой карете привезли к воротам кладбища Пер-Лашез. Дальше несли на руках – через широкую площадь, к уродливой каменной громаде с круглым куполом и двумя кирпичными, точно заводскими, трубами.

Все провожающие не уместились на длинных деревянных скамьях в просторной полукруглой зале крематория, и многие остались снаружи. Внутри на передней скамье сидел согнувшийся, постаревший Ру. Рядом с ним Дарбу, Безредка, Ольга Николаевна, министр просвещения Пенлеве, русский посол Извольский, генерал Жилинский.

В широкие окна проникал яркий свет летнего дня. В глубине залы небольшое возвышение в виде сцены, закрытой черным занавесом; по бокам две мраморные колонны, и на них две пучеглазых мраморных совы.

Без отпевания, без речей и венков (такова воля покойного), в полной тишине гроб скрылся за черным занавесом, и те, кто остался на улице, увидели, как из кирпичной трубы повалил густой черный дым.

Бесконечно тянулся час молчания, час скорби…

Неожиданно раздались гулкие шаги. Занавес раздвинулся, и щеголевато одетый молодой человек в черном галстуке жестом пригласил следовать за собой.

На сцену поднялись Ру, Безредка, Салимбени и еще несколько человек. Их провели в пустую комнату без окон, тускло освещенную электрической лампочкой. Дверцы печи были открыты, из них на середину комнаты выходили два рельса. Два сторожа в траурных мундирах вытащили железными крюками прямоугольный асбестовый лист, еще раскаленный и светящийся.

Асбест постепенно остывал. В неровностях на его поверхности угадывались очертания человеческой фигуры.

Сторожа быстро соскребли железными лопаточками и ссыпали несколько горсточек пепла в шкатулку из красного с прожилками гранита; прикрыли ее пирамидальной крышкой и подали Ру.

Он вышел первый; за ним потянулись остальные. Ольга Николаевна стояла в дверях, и каждый из выходящих по французскому обычаю молча пожимал ей руку.

Москва

1968–1972

Иллюстрации

Основные даты жизни и деятельности И. И. Мечникова

1845, 3(15) мая – Родился Илья Ильич Мечников.

1856–1862 – Учился во 2-й харьковской гимназии, которую окончил с золотой медалью.

1862–1864 – Учился в Харьковском университете, который окончил экстерном.

1864–1867 – Научные исследования за границей.

1864, октябрь – Открытие личиночного размножения у нематод.

1865 – По ходатайству Н. И. Пирогова зачислен стипендиатом министерства народного просвещения на два года.

– Знакомство и совместные работы в Неаполе с А. О. Ковалевским.

– Знакомство с И. М. Сеченовым.

1867, февраль – Присуждение пополам с А. О. Ковалевским премии имени академика Бэра.

март – Возвращение в Россию. Защита магистерской диссертации, избрание доцентом Новороссийского университета.

1868 – Избран доцентом Петербургского университета. Защитил докторскую диссертацию.

1869, январь – Женитьба на Людмиле Васильевне Федорович.

ноябрь – Избран ординарным профессором Новороссийского университета.

1869–1870 – Пребывание за границей. Продолжение исследований по сравнительной эмбриологии беспозвоночных.

1870–1882 – Профессор зоологии и сравнительной анатомии Новороссийского университета.

1870 – Мечникову и А. О. Ковалевскому вторично присуждена премия имени академика Бэра.

1871–1872 – Поездка на остров Мадейра в связи с болезнью жены.

1873 – Смерть Людмилы Васильевны. Покушение на самоубийство.

1873–1874 – Две поездки в Калмыцкие степи с целью антропологических исследований. Продолжение исследований по сравнительной эмбриологии. Полемика с Эрнстом Геккелем.

1875, февраль – Женитьба на Ольге Николаевне Белокопытовой.

1878–1882 – Исследования по борьбе с хлебным жуком и другими вредителями сельскохозяйственных культур.

1879–1880 – Командировка за границу, продолжение исследований по сравнительной эмбриологии беспозвоночных.

1881 – Мечников прививает себе возвратный тиф с целью доказать его заразительность через кровь.

1882–1883 – Поездка в Мессину. Зарождение фагоцитарной теории.

1883, август – И. И. Мечников избран председателем VII съезда российских естествоиспытателей и врачей. Доклад «О целебных силах организма».

– Избран членом-корреспондентом Академии наук.

1884 – Изучение фагоцитоза при грибковой болезни дафний.

1886–1888 – Заведующий Одесской бактериологической станцией.

1887 – Поездка за границу. Знакомство с Луи Пастером и Робертом Кохом.

1888–1916 – Мечников заведует отделением в Институте Пастера в Париже. С 1903 года – заместитель директора института.

1891 – Международный конгресс в Лондоне. Первая крупная победа в борьбе за признание фагоцитарной теории.

– Выход в свет классического труда Мечникова «Лекции по сравнительной патологии воспаления».

– Первый после переселения в Париж приезд Мечникова в Россию.

1892–1894 – Исследования холеры.

1894 – Международный конгресс в Будапеште. Острая полемика с противниками фагоцитарной теории.

– Второй после переселения в Париж приезд в Россию. 1894–1901 – Разносторонние исследования в области иммунитета.

1895 – Избран членом Лондонского королевского общества.

1897 – Участие в работе Международного медицинского конгресса в Москве.

1898 – Опубликована первая статья И. И. Мечникова о старости с биологической точки зрения.

1901 – Выход в свет классического труда Мечникова «Невосприимчивость в инфекционных болезнях».

1902 – Четвертый приезд в Россиию. Избран почетным членом Академии наук в Петербурге.

1903 – Выход в свет книги «Этюды о природе человека».

– И. И. Мечников делает доклад об экспериментальном сифилисе.

1904 – Избран членом Французской академии наук.

1907 – Мечников предлагает каломелевую мазь как профилактическое средство против сифилиса. Выход в свет книги «Этюды оптимизма».

1908 – И. И. Мечникову пополам с Паулем Эрлихом присуждена Нобелевская премия.

1909, май – Поездка в Стокгольм и оттуда в Россию. 30 мая (12 июня) – встреча с Л. Н. Толстым.

1910–1912 – Исследование кишечных инфекций – «детской холеры», брюшного тифа и других.

1911 – Экспедиция в Калмыцкую и Киргизскую степи.

1913 – Выход в свет книги философских статей Мечникова под названием «Сорок лет искания рационального мировоззрения».

1916, 15 июля – Смерть И. И. Мечникова.

Краткая библиография

И. И. Мечников, Академическое собрание сочинения. Тома I–XVI. М, 1950–1964.

Подробную библиографию работ И. И. Мечникова и литературы о нем читатель найдет в книге:

В. В. Хижняков, Г. М. Вайндрах и Н. В. Хижнякова, Творчество И. И. Мечникова и литература о нем. Библиографический указатель. М., 1951.

Из работ, вышедших в свет после указателя:

Вароян О. В., Лепин П., Эпидемиологические основы современной иммунологии. М, 1972.

Белкин Р. И. И., И. Мечников. М., 1953.

Залкинд С. Я., Илья Ильич Мечников Жизнь и творческий путь М., 1957. К 125-й годовщине со дня рождения Ильи Ильича Мечникова.

«Журнал микробиологии, эпидемиологии и иммунологии», 1970, № 5, стр. 6—22.

Куванова Л. К., Бастракова М. С, Рукописные материалы И. И. Мечникова в Архиве Академии наук СССР. М – Л., 1960.

Миленушкин Ю. И., Мечников и его место в истории микробиологии (к 125-летию со дня рождения). «Микробиология», 4970, вып. 3, стр. 533–536.

Могилевский Б. Л., Илья Ильич Мечников. М., 1958.

Парин В. В., Илья Ильич Мечников (к 125-летию со дня рождения). «Природа», 1970, № 5, стр. 75–81.

Резник С. Е., Поиски оптимизма. «Наука и религия», 1972, № 6, стр. 21–27, № 7, стр. 24–31, № 8, стр. 27–31.

Сборник, посвященный 90-летию Одесского университета и 110-летию со дня рождения И. И. Мечникова. Одесса, 1955.

Токин Б. П., Мечниковы в Ясной Поляне. «Наука и жизнь», 1967, № 1, стр. 152–156.

Тульчицкая В. П., Чтение Мечникова о фагоцитозе. Научная конференция, посвященная 75-летию учения И. И. Мечникова о фагоцитах. 1958.

В работе над книгой использованы материалы периодических изданий: «Записки Новороссийского университета» (1867–1883), «Протоколы Общества одесских врачей», «Вестник Херсонского земства», «Врач», «Врачебное дело» и ряда других, а также различных газет второй половины XIX – начала XX вв. Использованы материалы Архива Академии наук СССР и других московских, одесских и киевских архивов, материалы диссертации А. В. Сорокиной «И. И. Мечников и развитие отечественной микробиологии». М., 1968.

Большую помощь своими воспоминаниями, советами и указаниями на литературные источники оказали автору Э. Г. Бабаев, А. Я. Бардах, В. А. Вовк, А. А. Гринфельд, Н. К. Даль, 3. Н. Иванова, Б. И. Клейн, А. и О. Лишины, Б. В. Левшин, Ю. И. Миленушкин, Ф. Ф. Платонов, Н. П. Пузин, П. В. и С. Ф. Огородько, В. Р. Соболев, М. Н. Соловьев, А. В. Сорокина, А. Г. Сердюк, В. П. Тульчицкая, М. В. Уманский, Н. Г. Фиш.

Всем перечисленным лицам приношу самую сердечную благодарность.