Текст книги "Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава 5 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Угу. А Ходзё со скоростью звука сменили лагерь и ориентацию. Джи-ти-груп, увы, можно не считать – я изнутри не понаслышке знаю, что о гарантированной победе речь не идёт.

– Если всё же выиграет партия вашего отца, где будет моё место? – спросил судья в лоб.

– Несмотря на все наши разногласия с отцом, он свято чтит людей, поддерживающих его сына, – намекнул школьник. – Какие бы ни были скандалы между нами, рано или поздно помиримся, потому что семья.

– Видимо, это правило работает и в обратную сторону, – предположил старший, не рассчитывая на ответ или комментарий. – Если из вашей личность безумной затеи что-то выгорит, то и ваш родитель может на что-то рассчитывать…

– Ваша честь, что нужно, чтобы вы и меня поддержали? Теоретически, на каких условиях?

– А ради чего? – судья окончательно отбросил дипломатию. – Я должен услышать что-то, что примирит меня с собственным безумием. Надеюсь, иным вы наш разговор не считаете?

– В нашем муниципалитете на этих выборах нет ни одной консервативной прояпонской партии. Представляющей даже не интересы, а мировоззрение тех людей, которые много десятков лет назад шли добровольцами в тэйсинтай¹.

В исполнении голубоглазого блондина-европейца тезис звучал как минимум комично.

Чиновник оценил иронию ситуации по-своему:

– А вы считаете, сейчас ещё осталось очень много носителей той идеологии?

– Я считаю, век не важен, если ты хочешь быть патриотом. Если ты искренне любишь свою родину. А что до цифр… В Квантунской армии, например, в тысяча девятьсот сорок пятом году имелась отдельная бригада тэйсинтай, и в каждой дивизии формировались батальоны. Количество добровольцев, как известно, на любую дату всегда втрое превышало штатное расписание. Так что – да. Думаю, таких людей именно в нашей стране всегда будет много.

– Какое похвальное знание истории, – судья был действительно местами впечатлен. – Это все б из прошлого в реал.

– Почему вы считаете, что тот потенциал нации на сегодня утрачен безвозвратно? – гайдзин смотрел тягуче и пронзительно. – Мне не очень нравится ситуация, если не верят в самого себя. Хоть на уровне личности, хоть на уровне нации.

– Вы очень интересно развернули тему. Если я сейчас вам откажу, получается, я лично ни на что не готов ради нашей национальной идеи. – Чиновник был намного старше и искренне рассуждал вслух, не ожидая ответа.

– Прокомментирую, – мгновенно отреагировал младший Асада. – Возможно, именно в нашем муниципалитете сейчас и решается, останется ли Япония Японией или превратится в протекторат Поднебесной. Я в любой кризисной ситуации предпочитаю рассчитывать на себя и делать то, что могу. Что и всем советую…

– Для пафоса только ещё одного исторического примера не хватает, – ухмыляясь, проворчал старший.

Ему не нравились ни сама ситуация, ни постановка вопроса, но выбора особо, похоже, по большому счёту не было. Если не закрывать глаза на происходящее вокруг.

Понятно, семейка Джи-ти-груп во главе с временно исполняющим обязанности отцом блондина что-то затевают – раз решили распустить потоки собственных избирателей на две части.

Возможно, рассматривают на каком-то этапе жертву одной избирательной компании в пользу другой. Как в шахматах жертвуется фигура, чтобы выиграть всю партию. Там, кажется, жертва фигуры ведёт к перевесу в позиции.

В любом случае, очень слабо верится, что сын и отец действуют несогласовано.

Со вторым примером школьник, кстати, не затянул:

– Гарнизон Нахи, тринадцатый век. Легли все, вплоть до женщин и детей, – отражением в зеркале на последнюю фразу судьи отозвался младший Асада. – Но монголов-то задержали.

– Что конкретно вы хотите от меня? На текущий момент и в перспективе?

– Сейчас – ровным счётом ничего, – удивился светловолосый. – В перспективе – ровно такую же поддержку, какую вы оговорили в адрес Джи-ти-груп. Причём строго по необходимости и в рамках закона: в моей компании скользкие моменты не предусмотрены по уставу. В отличие от…

Всё сразу стало понятно. Видимо, отец сотоварищи в каких-то делах подошли очень близко к краю закона. Если до дня голосования их скелеты в шкафу всплывут, они банально снимаются с выборов в пользу сына.

Получается, Масахиро – банальная подстраховка. Дублёр, как говорят в спорте.

Хм. Было бы унизительно лично для судьи, если бы он сам не пошёл на контакт с парнем первый.

– Ваша честь, на всякий случай. – Пацан, словно читая мысли старшего, задумчиво покосился на здание суда и продолжил. – У Семьи отца есть деньги и влияние. Также – видение стратегии. Но у них есть и масса ошибок, которые тянутся из прошлого, назовём это ошибками… Как во внешних отношениях, так и внутри гуми.

Чиновник мгновенно напрягся. Последняя информация стоила очень дорого, даже в исполнении сына. Тем более что сын был непростым.

– На сегодня риски Джи-ти-груп не так очевидны, – помолчав, добавил старшеклассник. – Снаружи. Но лично мне, в силу родственных моментов, известно больше, чем другим. Поэтому я и создаю свою компанию.

– Видимо, вы сейчас для моего спокойствия предъявите планируемый источник дохода? – судья, повинуясь интуиции, принимал ситуацию всерьёз.

Если парень сейчас скажет что-то для отговорки – разговор немедленно будет окончен. Либо, если он заявит что-то непроверяемое на тему, где планирует брать деньги.

– Подводно-технические работы, уникальными инструментами, которых нет ни в какой другой компании. Выполнение уникальных технических условий задачи. Акватория – практически граница наших территориальных вод, координаты… – младший Асада легко по памяти назвал цифры с точностью до секунды. – Если хотите, сброшу вам в мессенджер.

Сомнения чиновника рассеялись, как минимум частично.

Какой-то части гуми в руки попал доступ к уникальному ручейку технологий, судя по экспресс бизнес-плану – и Асада-отец, видимо, решил не делиться с большей частью соратников.

Записал всё на сына.

Либо, как вариант, условием заказчика работ является категорическая автономность юридического лица от якудзы.

– Министерство обороны Японии, – спокойно ответил школьник на вопрос об источнике оплаты. – Контракт пока заключается, на стадии согласования условий. Номер драфта в едином реестре правительственных документов… – он снова назвал цифры.

Судья мгновенно среагировал и записал их себе для памяти. Не стесняясь и не испытывая ложной неловкости:

– Если я увижу номер документа в реестре, ваша подводная компания может на меня рассчитывать. На условиях анонимности, по факту необходимости моей помощи.

Чиновник отлично знал, какие суммы министерство обороны платит по контрактам с таким индексом. Похоже, кроме якудзы работу действительно выполнить не мог никто.

Даже интересно, что там за технология? Видимо, в исследованиях «прикладных нейро-расширений» (сформулируем культурно) Джи-ти-груп напоролись на какое-то уникальное и оригинальное решение. Которое быстро исхитрились продать воякам (точнее, флоту).

Ладно, пусть их.

Разложенные в разные корзины яйца, в исполнении папаши светловолосого (тут догадка, но скорее всего так), теперь не выглядели чем-то диким либо неприемлемым.

* * *

За некоторое время до этого.

– Масахиро, что произошло в порту?

Ватару не хотел звать сына сюда, но на этом настоял сам Гэнки.

Томиясу пришёл в себя, хотя всё ещё не мог говорить или двигаться.

Спасибо современной медицине: ему на горло наконец налепили голосовой аппарат. В сочетании с нейро-концентратором, оябуну было достаточно произнести слово мысленно – и синтезатор тут же озвучивал его вслух.

Несмотря на очень тяжелое состояние шефа и товарища, финансист мгновенно поспешил в госпиталь. Там, вопреки позиции лечащих врачей, он обстоятельно ввёл больного в курс дел: Джи-ти-груп срочно требовалось участие своего первого лица.

Подтверждение полномочий самого Ватару, плюс личное одобрение на работу с агентурой перед выборами (судья, привет от которого передал сын – лишь один пункт из многих) – только часть очень солидного массива.

По приказу Гэнки, Асада-старший прямо из палаты объявил общий сбор здесь, срочно.

Параллельно, был вызван и Маса из-за последней бучи в порту (опять – привет, сынок; и где ты только находишь приключения…).

Над инцидентом с Хейдугой и Сёгуном, кстати, лично Гэнки только беззвучно посмеялся, улыбаясь и взмахивая правой кистью над одеялом.

Маса, едва войдя в палату, попирая правила приличия, небрежно махнул обоим старшим, даже не поклонившись:

– Старикам привет!

Слава богу, никого из гуми ещё не было: то, что Томиясу мог стерпеть неформально и наедине, в иных условиях трактовалось бы однозначно как оскорбление. Причём не самим Гэнки, а как раз присутствующими, которым усиление Ватару было ни к чему (через брак с Мивако, а теперь и ещё через невольное подключение сына к делам. Хотя, видит бог, Ватару этого точно не затевал).

Неожиданно экран на стене взорвался пронзительной трелью.

Маса, сориентировавшись первым, рванул вперёд, хлопая по красной кнопке.

Затем, не успокаиваясь, метнулся к двери и заорал что было мочи в коридор:

– Клиническая смерть! Реанимационную бригаду, срочно!

Следующую половину минуты Ватару ошарашенно смотрел, как сын перебрасывает Томиясу с кровати на пол, бросив ему через плечо:

– Правила реанимации!

Затем, оторвав от простыни кусок, Маса дышал Гэнки в рот, нажимая на грудь.

Реаниматологи, честь им и хвала, прибежали галопом и очень быстро потеснили сына возле лежащего на полу тела.

– Увы, – через долгие сорок минут вытер пот со лба старший из врачей. – Сливай воду.

За это время старому товарищу финансиста вводили струйно препараты (в вену, как сказал Маса). Что-то кололи прямо в сердце. Плюс, три или четыре капельницы, в том числе с нанитами.

Как оказалось, всё напрасно.

Первая пара коллег из Джи-ти-груп, «спасибо» пробкам Токио, добралась сюда ещё через полчаса.

Чтобы застать труп Томиясу и Ватару с сыном рядом, врачи не в счёт.

* * *

¹ смертники

Глава 22

Три раза чёрт побери.

Гэнки в итоге умирает, несмотря на все наши усилия.

– У нас на руках, – изрекает отец, хмуро глядя на вошедших коллег. – Только что. Ничего не смогли сделать.

Его соратники по борьбе переглядываются между собой и аккуратно проходят в палату, обходя по дуге медицинский персонал.

– Очень невовремя умер, – явно со скрытым подтекстом, хотя и нейтрально на вид, отвечает невысокий толстяк.

Если бы не его рост, смотрелся бы, как родной брат Сёгуна.

Так-то, смерть вообще не бывает вовремя, тем более что мужик Томиясу был неплохой.

Хуже всего то, что в глазах пары джентльменов из Джи-ти-груп (интересно, почему именно они пришли первыми?), несмотря на откровенный минор ситуации, время от времени пробиваются любопытство и торжество.

Последнее не точно, но ментальный блок я уже достаточно давно качаю со всем старанием, хотя и никому об этом не говорю. Даже Цубасе.

В такой откровенной ситуации я уже ошибаться бы не должен.

Кстати, после замены собственного концентратора на таблетку, личный прогресс по ощущениям ускорился в разы (тьфу три раза, чтобы не сглазить). Я специально какое-то время ходил без ничего, чтобы почувствовать разницу.

Почувствовал.

Пару недель назад поймал себя на том, что неожиданно начал стесняться своей отсталости в плане микроэлектроники здесь.

Это как с языком в новой стране: ты вроде бы и хочешь на нём говорить, но поначалу делаешь ошибки и этих ошибок прилюдно стесняешься. Как следствие, замыкаешься и перестаёшь на нём общаться. Откатываясь назад и не прогрессируя.

Слава богу, в отличие от иностранного языка, тренировка ментального блока требует исключительно личной концентрации, добросовестности и числа повторений. И самое главное – для личного прогресса в нейрофизиологии не нужны партнёры. В отличие от бокса и того же языка.

– А когда смерть бывает вовремя? – пожимаю плечами в ответ, поскольку ну не время сейчас работать вторым номером, если говорить о завязывающейся беседе.

Я-то это чётко вижу, а вот батя…

Отец придавлен эмоциями плюс просто не считает нужным вступать в пикирование. В такой обстановке.

Потерю друга в уже случившимся периоде, хотя и буквально вот только что, он явно переживает намного сильнее, чем какие угодно ещё потери в будущем. По мне, это ошибка.

К моему растущему сожалению, в намерениях пары вошедших читаю откровенно недекларируемый подтекст.

Кстати, небольшое открытие, которым пока ни с кем не делился: местный нейро-концентратор оптимизирует нейронные связи между уже имеющимися активными нейронами. Может здорово ускорить образование этих связей, но не сильно влияет на объём твоей изначальной базы.

Мне же, по счастью, досталось полное наследство от меня «того». А доктор наук, что ни говори, всё же может поконкурировать со школьниками, даже если те родились через сто или двести лет после него. И с их родителями поконкурировать тоже часто может.

Ну и, на закуску, мой предшественник в этом теле был абсолютный лентяй и разгильдяй. Он просто ни во что не вникал глубоко, да и вопросами личной прокачки не занимался. Хоть физически, хоть мозгами.

Сейчас, когда я вспомнил молодость и стараюсь не терять напрасно ни минуты, абсолютно все нагрузки на организм конвертируются в индивидуальный рост. Такими темпами, что местами просто страшно, особенно если говорить о боксе и его разновидностях.

В общем, на самом деле я уже далеко не тот тормоз, каким считают окружающие. Просто старательно это скрываю, хотя и не всегда успешно (как минимум, Цубаса периодически сияет восхищением, другое дело что она профессионально держит за зубами язык, хотя тоже явно о чём-то догадалась. Ну либо ей намного лучше меня, в силу профессиональной подготовки, известны возможности таблетки).

Иногда заигрываюсь со знаком минус – вхожу в роль дурака настолько убедительно, что забываю выйти из неё уже в общении со своими. Да и в общении с самим собой, чего уж…

– Или у вас были другие планы насчёт его смерти? – абсолютно с таким же нейтральным и змеиным выражением лица, как у толстяка, радушно ему улыбаюсь.

– Что ты себе позволяешь?! – вскидывается он. – Ты о чём?!

Отец всё ещё слегка притормаживает, не зная, что сказать, либо просто не желая вмешиваться.

Эх, батя… С таким настроем тебе оябуном быстро не стать. Оно бы и ладно, но у тебя две жены, и обе беременные. Уже молчу, что Мивако потенциально имеет больше прав на власть внутри гуми, чем ты, по одной из версий – соответственно, тоже попадает под удар, причём в первую очередь.

А уж вы в тандеме… Прямо сейчас у меня начинает крепнуть мнение, что никому вы особо не нужны.

Скажем прямо. Конкретно по этим двоим вижу, что ты для них скорее помеха каким-то личным планам, чем будущий обожаемый босс.

Не понимаю, задние мысли вошедших что, вижу один я?! И Цубасы рядом нет, чтобы посоветоваться.

– Шутите? – здесь надо серьёзно свести брови и посмотреть пронзительно. – Вы только что сами сказали: «Умер НЕвовремя». Японский у меня, конечно, не родной, но ведь и сурку понятно: тот факт, что умер, вас не смущает. Ало, японцы, в чём я неправ?! – картинно обвожу взглядом вокруг себя, развожу руками, будто призывая в свидетели медицинский персонал. – Вас огорчила только время смерти, нет?! По факту претензий не имеете?!

– Ты неправильно понял, – мгновенно и через силу успокаиваясь, вежливо наклоняет ухо к плечу толстяк. – Я лишь имел ввиду, что эта смерть – очень большая для нас утрата.

– Странно… По мне, это две разные фазы: «Чёрт, помер невовремя». Или «Его смерть – утрата для нас».

Кажется, даже до родителя дошло, что тип всеми силами хочет замять зарождающийся скандал.

– Не время цепляться к словам, – батя, естественно, одергивает меня. – И как ты говоришь со старшими?

– Схуяли он для меня старший?! – недоумение даже изображать не приходится, оно у меня сейчас искреннее. – Меня сюда звал лично Томиясу. Звал к себе, не к этому клоуну, в рамках того, что задумал лично я. В иерархии надо мной будет только один человек. Был бы один человек, – поправляюсь. – Он сам. Этого, – указываю на пузатого взглядом, – вообще могли дать мне в обеспечение. В этом случае я бы обращался к нему на ты, а он бы мне выкал. Предварительно кланяясь в пояс. Во сколько в любом ином случае для начала получил бы от меня по зубам, и я сейчас не в переносном смысле. – Обострять, только обострять. – Например, в Хейдуге Сёгун вроде бы вообще чуть не самый молодой. Из представляющих вес. Но что-то я не заметил днём особого пиетета в его исполнении к старшим по возрасту. Намек понятен? – перевожу взгляд с одного взрослого на другого по очереди.

Меня сейчас подхватывает та же самая волна, которая была в офисе, когда автоматом активировался какой-то интересный режим концентратора.

Единственное отличие – сейчас удивляет перформансом не тело, а собственный мозг.

– Стоп. – Пришедший вторым достаточно резко одергивает своего бочкообразного товарища. – А что за проект? – обращается нейтрально уже ко мне. – Вы с боссом какую тему должны были обсуждать?

– Шутите? – и опять побольше удивления в интонации и в мимику. – А деньги со своего счёта вам не перевести?!

– Ватару, попроси своего сына не хамить, – а вот теперь тон второго мне не нравится.

Блин. В шахматах ситуация называется вилкой. Если отец внемлет приличиям и сделает мне замечание – тот тип автоматически занимает в иерархии более высокое положение. По крайней мере, здесь и сейчас.

И, насколько я могу судить (спасибо ментальному блоку), именно это в следующие несколько минут будет что-то определять.

По крайней мере, все трое напряглись не на шутку.

Если же отец мне замечания не сделает, он сам выступает в роли скандалиста. Опять репутационные потери.

Долбаный местный этикет. Тяжело играть не на своём поле. Как пел один поэт оттуда, я ж не агитатор…

Ладно. Зарядил – стреляй. Начал работать первым номером – нельзя отдавать инициативу.

– Уважаемый, а вы вообще кто? – впиваюсь взглядом во второго. – Вы двери не попутали? Вы решили моим отцом при мне покомандовать, я правильно понимаю ситуацию?

Виснет неловкая пауза.

– И, командуя моим родным отцом, вы искренне считаете, что я буду молчать и жевать сопли? – добавляю «в запале», хотя с родным отцом, конечно, где-то перебор.

С приёмным.

Батя, кстати, удивлённо таращится на меня, не ожидая такого тёплого участия с моей стороны. Самое интересное, что вмешиваться либо приструнять меня он не собирается.

Значит, я всё делаю правильно. Пока. Хотя импровизировать приходится на ходу – понятно, что согласовать позиции мы с родителем не успели. Да и не до того было, если честно.

Гэнки правда жаль.

Толстяк и его товарищ растерянно переглядываются: видимо, сыновья самоотверженность и своеобразное понимание сыновьего долга в их планах отсутствуют.

Затем пузатый, недолго думая, хлопает себя по поясу.

Хм. Видимо, они откуда-то в курсе моей хорошей спортивной формы. С другой стороны, неудивительно: ролик из Лотоса разошёлся достаточно широко.

На поясе у коллеги отца оказывается тревожная кнопка, потому что ровно через две секунды прямо здесь из коридора материализуются трое охранников. Ну, мыслителями либо кем-то иным эти мордовороты физически быть не могут. Да и таблетка не врёт в таких случаях при оценке ментального потенциала.

Окей. Если так ставят вопрос…

– Вышли отсюда, – не даю троим здоровякам сориентироваться, силой вмешиваясь в иерархию принятия решений.

А чё, тоже хорошая схема. Для некоторых моментов. Таких, как сейчас.

– Считаю до двух, и не говорите, что я вас не предупредил.

* * *

То, что оябун не жилец, в гуми, кажется, было ясно всем, кроме Асады и Коги.

Ну последняя ладно, сестра как-никак. Асада же, похоже, чрезмерно увлёкся, упиваясь какими-то личными чувствами – поскольку прозевал тот момент, когда отсутствие ремиссии за столь длительный срок уже многое говорило всем остальным.

Киёси Танабэ, начальник операционного департамента, отлично понимал, что за власть придётся побороться.

С другой стороны, это только при живом Гэнки вертикаль была нерушимой и непоколебимой. А вот после его смерти…

Досадной и достаточно активной помехой в клинике на ровном месте неожиданно оказался Асада-младший: мало того, что пацан был плохо воспитан и лез на рожон, он ещё и задавал очень неправильные вопросы. Ну или правильные и весьма неудобные, это как посмотреть. Именно потому, что попадал пальцем куда не надо (хотя тыкал наверняка в небо).

На каком-то этапе Киёси почувствовал, что выходит из себя. План был очень хорош: пользуясь откровенной слабостью Томиясу, продавить того на предмет временной передачи полномочий.

Гэнки, как бы там ни было, ситуацию всегда оценивал здраво. Несмотря на личные отношения с главным финансистом, дело оябуну было дороже.

Так называемый операционный департамент, во главе с Танабэ, в рукаве имел банальный шантаж: или на время недееспособности кумитё они получают часть дополнительных полномочий, или операционный департамент не гарантирует качество работы.

С учётом того, что подразделение представляло из себя сеть лояльных только ему групп (включая откровенно криминальные), очень большая часть работы Джи-ти была бы просто парализована.

Перед выборами это смерти подобно.

Вначале из колеи выбил факт неожиданной смерти Томиясу. Теперь, вместо банального шантажа одного человека (и наезда на финансиста, но тут всё просто), дело придётся иметь, видимо, с полным клановым советом.

Ч-чёрт.

Ещё этот белобрысый щенок бесит. Своей болтовнёй не даёт сосредоточиться и за оставшиеся минуты выработать точную линию поведения. Тварь.

Коити Вадзима, его заместитель и товарищ, достаточно технично на контрасте попытался разрядить ситуацию, но наглый подросток тупо игнорировал правила приличия. Взбесил настолько, что Танабэ в первую секунду даже растерялся.

Впрочем, растерянность буквально через мгновение уступила место суровой решительности: операционный департамент – это ещё и определённое количество низовых банд, бездумный кулак корпорации, так сказать. И подчиняется этот кулак исключительно операционному департаменту.

Кстати, более высокий Вадзима именно на этой волне, со своей стороны, вместе с товарищем планировал подмять под себя ещё одну функцию – безопасность.

Для последнего основания были и объективные: аутсорс для организации их плана явно не постоянное решение. Молчим уже о качестве.

Белобрысый щенок финансиста, казалось, не имел не только воспитания, а ещё и мозгов.

На каком-то этапе Танабэ это надоело окончательно и он хлопнул по тревожной кнопке на животе, вызывая бойцов из коридора: пусть они либо присутствием приведут в чувство семейство финансиста, либо…

Всё равно с несвоевременной смертью Томиясу такие хорошие планы придётся переигрывать на ходу, и прямо сейчас.

Если нет первого руководителя, чтобы назначить его на свою должность волевым решением, совет клана (он же наблюдательный совет и совет директоров в одном лице) придётся жёстко гнуть через колено прямо сейчас, на горячую.

Либо – ещё на годы отказаться от идеи посидеть в кресле номер один хотя бы какое-то время.

К последнему Киёси был уже просто не готов, настолько за последние дни свыкся с идеей собственного верховенства.

* * *

Если бы Киёси не был другом, Вадзима за последние пару минут уже бы тысячу раз подумал – следует ли идти намеченным курсом. Такое впечатление, что тормознутый белобрысый младший Асада осознанно играл против – уже настораживает.

Да ну, не может быть… В исполнении самого финансиста эта партия была бы хотя бы объяснимой! Но чего добивается пацан? Тем более, когда его отец откровенно тормозит?

Танабэ на каком-то этапе предсказуемо хлопнул по кнопке на своём животе. Трое крепких ребят появились в помещении и должны были прямо сейчас разъяснить коллеге и его отпрыску некоторые намечающиеся изменения в регламенте.

Необычно, зато эффективно. А в сложившихся обстоятельствах так и вовсе без альтернативы.

– …вышли отсюда! Считаю до двух! – щенок Асады или действительно слетел с резьбы (да ну, не может быть, второй раз повторил сам себе Коити).

Или они вдвоём просто не успели мозгами за пацаном? И он успел сориентироваться и что-то придумать?

Да ну, не может быть. Хотя это уже очень похоже на самоуспокоение.

К счастью для операционистов, боевики низовых звеньев не были склонны к лишним размышлениям. Резкий стиль подростка приняли, как надо – за сигнал к своей атаке.

Ладно.

Раз пошло такое дело, пусть обомнут бока семейству Ватару. Вернее, не всему, а лишь самому и сынишке. Там посмотрим.

Всё равно власть в Группе надо брать, и делать это нужно прямо сейчас, по горячим следам смерти Томиясу.

* * *

Ватару банально упустил этот пиковый момент, когда между его сыном и охранниками операционистов началась потасовка.

Несмотря на откровенную подавленность (а где-то даже и выход за пределы психических ресурсов, или как там это будет по-научному), соображать быстро финансист умел. Он, естественно, видел по коллегам, что те что-то задумали.

Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы связать постоянные попытки «оперов» усилиться внутри структуры с временной недееспособностью Гэнки.

Естественно, Танабэ и его зам Вадзима не упустят такую шикарную возможность. И попытаются взять власть.

Самое интересное, что бороться за влияние либо вообще как-то оппонировать Ватару не собирался: было не до того.

Со смертью друга для него словно закончилась эпоха. Это надо было переварить.

– … считаю до двух! И не говорите, что я вас не предупредил!

В отличие от отца, его сын, казалось, никаких сомнений не имел. Как несущийся в воздухе лом.

В какой-то момент финансисту даже показалось, что Маса читает ситуацию не хуже него самого. И сейчас, в силу своего взрывного темперамента, на автомате вписывается за отца, как и надлежит любящему сыну.

Нихрена себе.

– Эй, полегче все! – сухо повысил голос Асада-отец, имея в виду в первую очередь сына и охранников.

В душе при этом улыбаясь: из невнятного рохли его приёмный отпрыск за какой-то месяц превратился в человека, за которого не было стыдно.

– Ты смотри, бывает же, – рассеяно пробормотал лучший друг оябуна самому себе по инерции.

Видимо, охранники имели какие-то свои инструкции от Танабэ. Ничем иным следующее, увы, не объяснялось.

Полностью проигнорировав финансиста, боевики веером надвинулись на сына.

Ватару, сверкнув глазами, заорал, разворачиваясь и поднимаясь со стула:

– КИЁСИ!..

Медицинский персонал испуганно просочился за двери в какие-то считанные мгновения.

Поднырнув под локоть первого, Маса странным ударом кулака сверху сбил того с ног. Отец успел заметить, что локоть и кисть сына в момент контакта с виском противника представляли собой прямую линию, параллельную земле.

Двое других, внешне спокойно, быстрее чем за секунду перегруппировались.

Маса каким-то собачьим прыжком назад разорвал дистанцию. Пара тут же шагнула за ним, выбрасывая руки вперёд.

Чтобы с разносом менее чем в половину секунды присоединиться к первому товарищу: из оставшихся на ногах, ударов никто не видел, настолько быстро всё случилось.

– Удавлю! – выдохнул в один присест покрасневший сын главным операционистам, разворачиваясь к ним и делая шаг в их направлении.

* * *

Когда сумасшедший сын директора департамента финансов непостижимо быстро разделался с их сопровождением, Танабэ и Вадзима испуганно шарахнулись в стороны.

В этот момент как нельзя вовремя в дверях появился высокий Обути:

– Развлекаетесь? – маркетолог, не обращаясь ни к кому конкретно, переступил через первого охранника и молча хлопнул Масу по подставленной ладони. – Коллеги, следом за мной поднимаются бухгалтерия, айти, контроль… я специально поторопился, как чувствовал! Либо мы сейчас вместе сделаем вид, что ничего не было. – Он со значением обвёл взглядом присутствующих. – Либо финансы и операционный департамент неожиданно для себя обнаружат, что в данный момент они остаются без нас, без сервисных функций. Верите мне?!

– А с чего это ты так заговорил? – внешне спокойно (но слишком быстро) среагировал Танабэ.

Ему в голову внезапно пришло, что число претендентов на кресло номер один может оказаться неожиданно больше, чем он рассчитывал.

Угроза из уст самого высокого сотрудника корпорации уже в ближайшем будущем была чревата гораздо большими последствиями, чем на ходу можно просчитать.

По большому счёту, сервисные функции – это и есть компания. Они – управляющая надстройка. Ну или операционисты – это руки и тело, а Обути и названные им – ноги, уши, нервы. Кожа, слизистые оболочки… тьху, напасть: в этой больнице всякие идиотские сравнения словно выныривают в мозгу сами собой.

– Так у меня были договорённости лично с Томиясу, – пожал плечами менеджер по маркетингу, за скромным названием должности которого скрывался достаточно опасный (хотя и менее известный широкому кругу) аппарат. – Как заработать свои пятьсот тысяч иен в неделю, я знаю и без тебя. И без Джи-ти-груп. – Он снова со значением обвёл взглядом присутствующих. – Но вы, старые пердуны, абсолютно не понимаете, что такое современная корпоративная спайка! Вашу мать… Похоже, табличка над собственным креслом волнует вас больше.

– Они этого не понимают даже на фоне потенциального проигрыша выборов, – сердито проворчал сын финансиста, занимая место рядом с отцом и становясь чуть впереди того, прикрывая его от охранников операционистов. – Длинный, такое впечатление, что они вообще не японцы! Ведут себя хуже гайдзинов!

Непроизвольный каламбур в исполнении голубоглазого и светловолосого европеоида отчасти разрядил спустившуюся атмосферу.

– Нахрена мне ваши выборы, я по-прежнему останусь на вторых ролях в гуми? – Киёси, поднявшийся из уличных боевиков, тоже умел мыслить быстро. – Окей, предположим, маркетинг прав. Давайте тогда договариваться заново? С чистого листа?

К величайшему огорчению Танабэ, белобрысый отпрыск лучшего друга Томиясу, похоже, действительно свёл какие-то свои отношения с сервисными функциями Джи-ти-груп. И когда только успел?

С другой стороны, и это хорошо, вечно скромный главный маркетолог Рюсэй сейчас ставил на место не только его (и Вадзиму). Главный операционист точно видел: Обути откровенно неприязненно сверкнул взглядом и в адрес Асады-старшего.

Хм. Что же происходит в компании?

* * *

Неожиданно и спонтанно образовавшийся мордобой с охранниками коллег отца плавно рассасывается сам собой: кажется, ни батя, ни его конкуренты за кресло не принимали всерьёз прочих сотрудников компании.

Зря. Я с Рюсэем знаком неплохо: он не инертный исполнитель. Маркетолог в этой компании – как композитор: гениальная личность не может не иметь своих амбиций. А рычагов давления у так называемого маркетинга на других как бы не в избытке (не зря же Рюсэй свои личные бригады формально держит на аутсорсе: даже мой родитель думает, что те люди – не прямое продолжение его воли).