Текст книги "Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава 5 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

* * *

Через некоторое время. Здание суда.

– … здравствуйте! – идущий по проходу зала для заседаний в сопровождении полицейского светловолосый подросток европейского вида весело приветствует судью, неформально вскидывая ладонь вверх.

По контексту понятно, что они уже знакомы лично либо, как минимум, встречались раньше.

Судья широко открывает глаза в удивлении, чуть медлит, но всё же молча кивает блондину в ответ в итоге.

На знакомство с докладом Като у судейского чиновника не уходит и пяти минут:

– Ждите снаружи, – коротко роняет он служителю закона.

Это помещение представляет собой небольшую комнату пять на семь метров. Кроме судьи и подростка, других людей внутри не остается.

– Загадочно, – признаётся блондин, оглядываясь по сторонам. – А мне где располагаться?

– Нигде, – судья кивает на место рядом со своим столом. – У суда нет вопросов в ваш адрес, просто станьте рядом и постойте тихо немного.

Озадаченный школьник в точности выполняет, что сказано.

– Если говорить официально, вы свободны прямо сейчас. Я скорее хотел обсудить некие неформальные вопросы, – чиновник со значением поднимает взгляд на парня, не переставая оформлять какой-то документ на виртуальной клавиатуре.

– Всегда готов! – еще больше удивился светловолосый, зачем-то поднимая ладонь на манер кривого козырька над глазами. – Но непонятно, какой смысл обсуждать что-либо неформально со мной? Большому человеку типа вас, – добавляет он после незначительной заминки.

– У меня есть что сказать любому человеку с вашей фамилией, – серьёзно отвечает судья. – Именно здесь и сейчас. Вы даже предпочтительнее многих: несовершеннолетнему я могу говорить что угодно, без купюр. Ничем при этом не рискуя. В силу особенностей законодательства.

– Разрешите, я всё-таки присяду? – неуловимо изменившийся за мгновение взгляд подростка ощутимо отдал сталью.

Не дожидаясь кивка старшего, школьник занял пустое кресло секретаря заседания.

– Вы ведёте себя весьма своеобразно, – между делом заметил немолодой японец.

– Выравниваю позиции на старте, – отрицательно покачал головой школьник. – Не сочтите за неуважение! Там, где я рос, почтение к старшим, во всех смыслах, ещё похлеще японского! Но люди очень часто склонны путать то, что мы с вами сейчас путать не будем. Если вы не возражаете…

Судья заинтересованно поднял правую бровь.

– Если бы вы говорили со мной, как старший с младшим, это одно, – не стал упираться школьник. – Либо – если бы речь шла об общении между судьёй и, м-м-м, фигурантом. Тогда – моё вам полное почтение и я говорю с вами снизу-вверх.

Японец озадаченно приподнял вторую бровь вслед за первой, склонил голову к плечу и посмотрел на собеседника уже совсем другим взглядом:

– Вам не говорили, что вы можете быть чересчур прямолинейным для японца?

– Я же не совсем японец! – до боли непосредственно развеселился блондин.

М-да, так могут только гайдзины. Хотя, говорит вон без акцента.

– Я б даже сказал, я совсем не японец, – с неуместной жизнерадостностью продолжил он. – Хотя и искренне пытаюсь адаптироваться! Но возвращаемся к нашим ролям… Вы сейчас хотите навести какие-то мосты, в результате которых должны выиграть обе стороны переговоров. Вы и мы.

Светловолосый вопросительно посмотрел на чиновника. Тот молча опустил веки и задержал их в таком положении на две секунды, помялся, но всё же сказал:

– Вы быстро считываете ситуацию. Если бы вы были чуть постарше, я бы уже начал вас опасаться. Скорее всего, в этом месте свернул бы разговор.

– А предельная откровенность – моё главное преимущество по отношению к вам, японцам. – Пацан смотрел на старшего серьёзно и сосредоточенно. – Меня часто считают слабее или глупее, чем я есть. Однако внешность обманчива, и на вашей должности, скорее всего, в заблуждение никого не вводит, потому что…

– Не продолжайте. Я согласен с вашей точкой зрения. Иначе не начинал бы этого разговора.

– Со своей стороны, ответственно заявляю: не знаю сути вашего предложения, но сделаю всё, от себя зависящее, чтобы ваше предварительное намерение состоялось. – Асада-младший хлопнул ладонями по столу, выводя судью из размышлений на тему, а продолжать ли всё-таки беседу дальше.

– Каким образом вы оцениваете мои намерения до того, как я сам их озвучил? – в голосе японца звучало любопытство, сдобренное толикой вежливости. – Я вижу, что вы чудесно понимаете, о чём речь. Но меня искренне смущает скорость вашей реакции на мои слова. Особенно когда вы реагируете до того, как я их озвучу.

– Логика, – старшеклассник искренне пожал плечами и устроился в кресле поудобнее. – Сам я никто и звать меня никак. Во всяком случае, чтобы фигура вашего плана, муниципального уровня, даже секунду своего времени на меня тратила, ещё и вместо судебного заседания. Я могу представлять для вас интерес лишь в двух ипостасях: как друг кое-кого из полиции и как сын своего отца.

– Друг полиции для меня неактуально, – сейчас уже судье стало весело. – У вас очень своеобразное чувство юмора, м-да…

– Если вы, со своей позиции, инициируете разговор со мной, как с сыном моего отца, это означает только то, что означает. – Блондин спокойно смотрел на старшего человека, как не сделал бы ни один японец на его месте.

– Вы удивительно правы, – после паузы ровно подтвердил чиновник, который решил не обращать внимания на различия в этнопсихологии. – Хотя меня и удивляет скорость, с которой вы ориентируетесь в политике, повторяюсь… Был бы вам очень благодарен, если бы вы завершили свою последнюю мысль. Вслух.

– Э-э-э, разве не говорят, что между умными нет смысла называть все вещи своими именами?! – старшеклассник вольно процитировал старую поговорку. – Особенно в деликатных моментах типа этого?!

– Вы стартовали в беседе, как иностранец. Не как житель островов. Когда вы вот так меняете свой подход во время разговора, мне сложнее перестраиваться в силу возраста. – По судье не было заметно, что он сейчас делал над собой ощутимое усилие, стараясь выдерживать в разговоре ровную линию.

И не давая эмоциям повлиять на собственную мимику.

Собственно, многим рисковал сейчас он, но никак не этот школьник.

С другой стороны, кто не рискует, тот никогда не поднимается на вершину.

– Если вы говорите со мной, как с Асадой, значит, и я представляю не себя, а уже совсем других людей, – незатейливо хмыкнул пацан. – Как бы я ни хотел соблюсти этикет, представляя Семью, я вынужден вести себя иначе. Ваше честь, а давайте попробуем с другой стороны?! – светловолосый, неожиданно спохватившись, за секунду превратился в обычного подростка.

Судья осторожно и поощрительно кивнул.

– Со своей стороны, даю честное слово: всё, сказанное между нами, останется здесь, даже если меня будут резать на части! А если к делу, то мне кажется, вы переоцениваете мою связь с семьёй. И с Семьёй, кстати, тоже… Я вижу, что вы очень хотите что-то сказать! Одновременно с этим, ровно так же опасаетесь. Что я могу сделать, чтобы вы прекратили колебаться и поверили мне? – выглядел он чертовски убедительно. – Я сейчас чувствую себя подростком, который очень хочет помочь старшему человеку, но никак не может понять, что для этого требуется! Что бы вы сейчас ни сказали, я – могила. Гарантия – простая человеческая порядочность. Я очень хорошо знаю стоимость этого слова, – в глазах подростка снова неуловимо мелькнул взрослый человек.

Неожиданно для себя, японец коротко кивнул в ответ:

– Джи-ти-груп имеет очень хорошие шансы выиграть муниципальные выборы. Собственно, это и является основной интригой на ближайшее время в нашей административной единице. Как ты думаешь, что это означает для вас с высоты моей должности? – он выделил «моей».

Наконец-то разговор вступил в конструктивное русло: старший занял позицию старшего, а младший подстраивался под ситуацию.

– Да что угодно, – старательно свёл брови вместе Асада, принимаясь размышлять вслух. – Начиная от нехватки финансов и заканчивая провокационными столкновениями со всеми подряд. В обстановке, приближенной к криминальной.

– Неплохо, – похвалил судья. – Как итог сказанного тобой, предвыборная кампания именно для вас означает целую череду судебных разбирательств. Поверь мне, это неизбежный процесс и куча дел! Гражданских, административных, уголовных. В которых вы без поддержки в суде просто утонете. В суде по несовершеннолетним, в семейном суде, и так далее… Просто потому, что власть никто без борьбы не отдаёт.

– Конкуренты будут пытаться свалить нас любой ценой! – с полуслова ухватил школьник.

– Те, кого вы двигаете с лидирующих позиций, – снисходительно кивнул чиновник. – В первую очередь. Но есть и другие. Те, кто был до сегодняшнего дня слаб, глядя на ваш пример, тоже активизируются: если лев слабеет…

– Не продолжайте о шакалах, я знаю эту поговорку, – хохотнул старшеклассник.

– Как ты думаешь, руководитель твоего отца предусматривал такое развитие событий? – совсем другим тоном спросил японец. – Или наивно упустил самые большие риски в своём стратегическом плане?

Гайдзин мгновенно подобрался:

– Не знаю. Я не настолько близок с Томиясу. Вам что-то известно?

Он настойчиво смотрел на собеседника.

Судья после паузы снова опустил веки. Затем продолжил:

– К сожалению, руководитель твоего отца выбыл из работы по непредсказуемым причинам. А его личные связи в суде, как и абсолютно все предварительные договорённости, – старший многозначительно выбил дробь ногтями по столу, – оказались заморожеными. К огромному неудовольствию всех участников процесса. Особенно в этом здании.

– Вы же тоже очень рискуете?! Вы же были с ним на связи, да?! – пацан, попирая все нормы этикета и приличий, врезал в лоб догадкой.

Абсолютно точно попадая в цель.

– Я бы хотел выяснить, причём на неформальном уровне: мои договорённости с Джи-ти-груп в силе? Или заинтересованным служащим этого здания следует о вас забыть? – судья тяжело смотрел на подростка. – Кстати, в качестве шага навстречу: это никак не связано с происходящим в твой личный адрес прямо сейчас. Состав правонарушения в твоих действиях отсутствует, твой нейро-концентратор в полицейском реестре зарегистрирован. Это чтобы снять вопрос твоего привода сюда.

– Да я уже понял, что на текущее дело наш разговор не влияет, – отстраненно пробормотал старшеклассник, опять погружаясь в размышления. – Неясно только, как вам удалось эту встречу со мной организовать?!

– Шутишь? – чиновник вскинулся в неподдельном изумлении. – Тебя только что ко мне армия привезла! Националы вообще слушает только правительство! Причём тут муниципалитет?! Это же ты ко мне пришёл, нет?! А легенда хорошая, не спорю…

* * *

– Вообще-то, совпадения бывают и не такие. – Искренне констатирую через десять минут достаточно напряжённого прояснения обстоятельств в суде.

Что-либо скрывать нужды нет, потому в тридцать секунд пересказываю судье историю с Вакой, офисом и носорогами:

– … Ваша честь, у вас есть какая-нибудь аппаратная возможность провердить мою искренность? – шут его знает, какие расширения в суде являются допустимыми.

В таких случаях предложение о проверке лучше делать самому.

Насколько я понимаю момент, только счастливое стечение обстоятельств, весьма вероятно, может стать сейчас спасительным пластырем на пробоину в корабле отцовских планов.

Я и сам понимаю, что батя, несмотря на все его плюсы, против Гэнки не тянет. По крайней мере, на этапе предвыборной кампании. Особенно это коснулось обеспечения стабильности работы Группы в условиях, когда агрессивность среды резко выросла.

Батя очень хорош в управлении процессами, как и любой грамотный финансист. И с усидчивостью у него всё в порядке.

Но выигрыш на выборах – это уже не процесс, а проект. Тут нужны чуть иные качества, хотя бы и та же склонность к авантюрам. О которой, в случае с моим родителем, речь точно не идёт (если не рассматривать его неуемную страсть к слабому полу, где угодно и когда угодно. Судя по некоторым деталям, и с кем угодно).

Кстати, если верить Рюсэю, любой финансист банально боится рисковать – специфика профессиональной деформации психики.

– Нет необходимости подтверждать твою искренность, – ворчит судья тем временем.

А я понимаю, что какие-то профессиональные расширения у него вовсю работают.

Ну и слава богу.

– Я, как могу скорее, доберусь до отца и переадрессую ваш вопрос. – Подвожу итог неожиданному сеансу общения там, где я его меньше всего ожидал.

Интересно, зачем нужна вся эта современная техника, если судья всё равно не может ни созвониться, ни встретиться с отцом? По ряду причин, в том числе репутационного характера (и рисков).

– Как мне сообщить вам итоги разговора? Либо – возможно, вы хотели поговорить с отцом? – предлагаю повторно, на всякий случай.

– Ни в коем случае! – без паузы вдыхает японец. – У нас с тобой отлично получается общаться! Никаких посторонних! В этом здании лучше ограничивать количество неформальных контактов с представителямм одного семейства, – словно извиняясь, поясняет он. – Если бы ты был совсем молодым и неадекватным, это одно. Но, судя по этому разговору, с тобой даже комфортнее вести дела, чем… – он не продолжает.

– Давайте убедимся, что я вас правильно понял напоследок. Юридическое лицо, идущее на выборы в рамках последней поправки, так?

– Да.

– Знаете, я и сам вижу, что при том конвейере неприятностей, который на нас сыпется со всех сторон, вы – очень важный подрядчик в процессе, – неожиданно для самого себя, говорю, что думаю. – Задача – восстановить функцию прикрытия с вашей стороны.

Судья мелко трясётся от смеха, стараясь не издавать звуков:

– Так меня ещё никто не называл – подрядчиком. Ты определённо решил оставить о себе самые яркие впечатления.

– Я иностранец, извините. Говорю, что думаю. И не думаю, что говорю, когда хочу быть откровенным.

– Это твой очень большой плюс, – серьёзно резюмирует чиновник. – Вот в этом заведении можем случайно пересекаться за ужином, – он вводит название ресторана в строку поиска. – Там и обмениваться новостями лучше. Запиши мой номер, чтобы согласовать время.

Его лицо вытягивается от удивления ещё больше, когда он узнает, что никакого смартфона у меня нет.

Впрочем, армейский концентратор может работать и в режиме записи, о чём ему тут же сообщаю. Под аккомпанемент его мгновенно успокоившегося взгляда.

Хотя, я бы и так его номер запомнил. Это они здесь на мозги не полагаются, привыкли к протезам.

* * *

– … и что дальше? – Рейко напряжённо смотрела на Ваку, которую они в четыре руки только что перегрузили с транспортёра на диван.

– Будет спать какое-то время, – хмуро ответила красноволосая школьница, вытирая рукавом пот со лба. – Так-то, шок ей сняли быстро. Внутренние органы тоже подлатали. Жизни ничего не угрожает.

– А внешность? – актриса не удержалась. – В её работе это важно. В моей тоже, – она вздохнула, отводя взгляд.

– Нанниты последнего поколения, – уверенно выдала старшеклассница. – Я и не знала, что у их компании доступ к такой страховке есть, кстати! Клиника, если что, получше полицейского госпиталя будет!

– А как ты определяешь, что клиника лучше? – модель задала вопрос только для того, чтобы не молчать.

Ей очень не хотелось сейчас ни оставаться одной, ни находиться в тишине.

– Оборудование. Программное обеспечение на том оборудовании. Режим апгрейдов. Квалификация персонала, включая сертификаты последней недели, – подняла и опустила левое плечо Кимишима-младшая.

– Удивительно.

– Просто государство новинки использовать не торопится, – фыркнула Цубаса, явно что-то делая через нейро-концентратор. – Первые полгода. Ну и косметический эффект, равно как и восстановление внешности – это не то, на что наше правительство будет тратить деньги в адрес служивых. Если руку или ногу оторвёт – это одно. Прямой функционал. А красивая или нет твоя рожа…

– Наши с ней рожи – это как раз и есть наш прямой функционал, – хозяйка дома вздохнула повторно. – Без рожи ни я, ни она работать не сможем.

– В полиции чуть иные приоритеты, – дипломатично скруглила углы старшеклассница.

Рейко уже знала, что Цубаса ухитрилась занять доминирующее положение между двумя машинами скорой помощи, приехавшими на вызов спасать бывшую спортсменку.

Школьница даже каким-то образом присутствовала при операции, пусть и через панорамное стекло сбоку.

– А как ты их убедила отдать тебе контроль за терапией? И за реабилитацией? – актрисе действительно был интересен данный случай, в том числе и с личной колокольни.

Не дай бог, конечно. Но мало ли, придётся…

– Ты просто не изучала сегодняшнюю медтехнику и прикладные расширения, – хмыкнула красноволосая. – Нанниты последнего поколения – очень мощная штука, просто есть ещё далеко не везде. Управляются через любое прикладное приложение, при условии что у тебя оно зарегистрировано в медицинском профиле. На самом деле, там ими и управлять-то не надо – исключительно контролируй динамику.

– А у тебя откуда это приложение? – непосредственно продолжила расспрос модель.

– В Академии, на медтехнике, всем открывали допуски, – раскрыла глаза чуть шире обычного школьница. – Просто успевать по предмету надо было хорошо… А родители нашего Масы, как оказалось, каким-то образом имеют квоту в собственной клинике производителя. Вот всё и совпало.

– Джи-ти-груп, что ли? – по инерции уточнила хозяйка дома, хотя понятно было и так.

Похоже, её новые партнёры местами могли гораздо больше, чем по ним было заметно снаружи.

В этой же клинике, но чуть по иным программам, обслуживались даже члены императорской семьи.

– Угу. – Школьница зарыскала взглядом по сторонам.

– Что ищешь? – мгновенно среагировала Рейко.

– Слушай, у тебя пожрать есть что-нибудь?

Они уже вышли из гостевой комнаты первого этажа, оставив пострадавшую приходить в себя под воздействием медпрепаратов.

Через секунду на дворовом столике из тумбы-холодильника появились тарелка с бутербродами, пара пачек сока и коробка с бисквитами.

– А яфлок у фефя нет? – ничуть не смущаясь, повернулась к актрисе красноволосая ещё через пару секунд.

Та молча поднялась из кресла и прошла ко второму холодильнику, уже для фруктов, замаскированному под стойку для цветов.

– Слушай, а зачем?! – Цубаса подпрыгнула вместе со стулом, наблюдая за происходящим. – Нафига ты холодильник под тумбу маскируешь?! Я бы поняла, если б это сейф с бриллиантами был! Но жратву-то зачем так прятать?!

– Дизайнерское решение, – задумчиво ответила актриса, захлопывая дверцу. – Мне хотелось чего-то необычного. Холодильник для фруктов на улице – второй в этой части дома. Оформила в этом виде. А что?

– Загадофные вы люди, афтеры, – Кимишима-младшая уже вовсю хрустела яблоками.

Рейко тоже взяла одно. Разрезав его на две части, она аккуратно очистила кожицу с половинки.

– С Вакой точно всё будет в порядке? – не удержалась от следующего вопроса хозяйка дома.

Когда красноволосая позвонила и без разбега потребовала помощи, модель поймала себя на том, что искренне переживает.

Даже несмотря на их деловые договорённости, Коюме вызывала у неё ещё и чисто человеческою симпатию. А то, что с ней только что случилось, было за гранью допустимого… С женщиной такого происходить не должно…

Цубаса, дождавшись окончания хирургической операции в клинике (для чего выторговала себе место наблюдателя, спасибо современному остеклению операционных), настояла на продолжении коррекции.

В результате, одна операция плавно перетекла во вторую. А менеджеру по пиару не только спасли жизнь, а и ввели очень эффективную, чертовски дорогую и практически экспериментальную колонию нанороботов.

Последние, как гарантировал производитель, являются революцией в косметологии и восстановят лицо пострадавшей, не оставив никаких следов случившегося.

Однако, забирать бывшую спортсменку школьнице было некуда. Кроме того, транспортировка бессознательной тоже требовала денег, которых у несовершеннолетней не могло быть.

Рейко, мгновенно вникнув в ситуацию, тут же распорядилась ехать к ней (параллельно закрывая все расходы).

– У неё страховка хорошая, – легкомысленно отмахнулась бывшая курсант Информационной Академии. – И она сама предполагала что-то подобное: в медицинском профайле были четкие инструкции на этот счёт. Я только добилась соблюдения контракта и инструкции. Слушай, а у тебя мяса нет? Ну или птицы, на худой конец? – в глазах красноволосой плескались мольба и голод.

– А влезет? – на автомате ответила хозяйка дома. Затем тут же спохватилась. – Мне не жалко! Твоему аппетиту завидую…

– Я через концентратор кое-какие процессы держала и до сих пор держу, – почему-то нахмурилась Цубаса. – Они жрут мою энергию. Скоро и жопа, и сиськи втянутся. Буду плоская и противная. Мне нужен белок, если кратко! Дашь? – она требовательно смотрела на модель.

– Да. Но это на той кухне, в том крыле, – Рейко легко поднялась из кресла. – Пошли! Будешь тоже готовить!

Ей почему-то показалось, что так далеко ронять субординацию – уже неправильно.

Она была искренне рада помочь Коюме, да и её дом позволял приютить гораздо большее количество гостей.

Но превращаться в прислугу у школьницы…

Пусть тоже чуть-чуть потрудится. На себя, в конце концов – ни мяса, ни птицы сама актриса сейчас не хотела.

– Есть говядина, курица, индейка, утка и баранья нога, – Рейко последовательно выгрузила на разделочный стол пять поддонов. – Так, ещё кролик где-то должен быть…

– Не надо! – мгновенно оживилась Цубаса, заходя сбоку и потирая руки. – Это столько запасов от твоего бывшего осталось?

– Такт – хорошая штука! – неожиданно и рассержено выпалила айдол, изо всех сил впечатывая ладонь в ягодицу гостьи. – А когда маленькие девочки ведут себя нетактично, им периодически прилетает по заднице!

Кимишима-младшая вздохнула и, ничего не сказав, потерла ушибленное место.

* * *

Там же, через некоторое время.

Нож в руках Цубасы летал с такой скоростью, что походил местами на пропеллер.

– Ты сейчас на расширениях? Или от природы? – не удержалась от любопытства хозяйка дома, наблюдая за работой напарницы по кухне.

– Пф-ф, конечно на расширениях. На сухую я мясорубку не обгоню, – хохотнула та. – Кстати! Ваке дня три нужны будут густые и наваристые бульоны!

– Сделаем, – философски вздохнула актриса. – Слушай, а ты уверена, что у неё внешность восстановится?

Они только что приняли курьера, который доставил очень дорогой нейро-концентратор. Последний предназначался пострадавшей взамен утраченного.

Цубаса полчаса колдовала с настройками, устанавливая программы и передавая контроль над терапией с одного гаджета на другой.

– Уверена. Ты просто не до конца принимаешь и понимаешь, что такое нано последнего поколения. Тут не за внешность надо бояться, – внезапно посерьёзнела школьница и тоже вздохнула. – Я не знаю, насколько точно скопировала протоколы по её психике. Там индивидуальная коррекция и многое было завязано на аппаратную часть…

Зазвонил смартфон.

Цубаса, победоносно подвигав бровями, щёлкнула ногтем по виртуальной клавиатуре, которую предусмотрительно активировала перед тем, как резать мясо.

В воздухе соткалось лицо Масы. Он был хмур, взъерошен и сердит:

– О. Вы у Рейко? Приеду сейчас?

Кимишима-младшая мгновенно напряглась: с одной стороны, она не могла приглашать никого в чужой дом. А с другой стороны…

– Ждём. – Коротко кивнула Рейко, успокаивая школьницу.

– Откуда звонишь? – не стала давиться невысказанным вопросом бывшая курсант Информационной Академии.

– Новый телефон купил, – угрюмо ответил блондин. – Ты была права. Когда не с чего позвонить, это просто недопустимо. В наше время.

Цубаса нечленораздельно хрюкнула в ответ.

* * *

За некоторое время до этого. Дом Асада.

– … ты сейчас серьёзно? – происходящее в моей голове чуть-чуть не укладывается. – Батя, а тебя по голове точно никто не бил?

– Я не буду контактивировать с этим судьёй, на то есть свои причины. – Отец редко бывает настолько безапелляционным, но сейчас именно тот случай. – Я не могу и не хочу о них говорить. Скажу больше: твой судья абсолютно прав. Выбывание Гэнки очень осложняет перспективы. И без поддержки в суде, на этапе предвыборной кампании и всех грязных игр, шансы действительно падают.

– Так давай…?

– НЕТ. Ты не в курсе раскладов внутри гуми! – он отводит взгляд. – Общение с судом может вести только Томиясу. Это прямо определено нашими договоренностями на этот год. Джи-ти-груп состоит из нескольких коллективов. – Родитель замолкает и нечитаемо смотрит на меня. – Мы далеко не однородны.

– Если кто-то, кроме оябуна, может договариваться с судом, это автоматически повышает его в иерархии? – доходит до меня.

– Да. Не до кумитё, но уже делает намного выше остальных, – из отца словно кто-то выпускает воздух в эту минуту. – Ты думаешь, я сам не понимаю необходимость и роль суда в нашем успехе?! Телефон Гэнки у меня, телефон судьи там есть… Если я не звонил – на то были какие-то причины помимо выпитого виски.

– А если ты всё-таки в интересах организации это сделаешь? Ну досадно же терять шансы там, где тебе начинает везти! – справиться с эмоциями у меня не получается.

Они так и льют через край.

– Если я это всё-таки сделаю, организация расколется на фрагменты в течение пары суток. Забудь о судье. Никто не потерпит смены власти с Гэнки на меня.

– И собраться договориться никак?

Родитель молча качает головой, не уходя в подробности.

– Получается, всё вовсе не так радужно с этими вашими выборами, – констатирую очевидное в полной прострации. – И главная проблема – не внешний враг. А ваши внутренние междоусобицы?

– Так всегда и было в нашем бизнесе, – бесстрастно говорит отец.

Он не произносит слово якудза, но это и так подразумевается автоматически.

Сказать ему сейчас, что у меня уже личные обязательства перед этим судьёй, после той-то беседы – явно лишнее.

Не говоря ни слова, выхожу на улицу и закрываю за собой дверь.