Текст книги "Ведьмина кровь"

Автор книги: Селия Рис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Сейчас иду встречаться с Джонасом. Собираем растения, чтобы пересадить их у дома.

Хихиканье превратилось в издевательский смех.

– Брось, ты вовсе не за этим ходишь в лес, – сказала Лея.

– И не с мистером Морси там встречаешься, – добавила Элизабет.

– Неужели? А чем же я там занимаюсь?

– Мы все про тебя знаем, – сказала Дебора и хитро посмотрела на подружек.

– Мы все про тебя знаем, – повторили те хором.

– Вот как? И что же вы знаете?

– Знаем, что ты вытворяешь, – ответила Дебора и, наклонившись ко мне с нарочито заговорщическим видом, прошептала: – Мы все-все про тебя знаем!

– Так что же именно?

– Ты говоришь со зверями! Силою мысли заставляешь деревья гнуться! Заклинаешь духов, знаешься с краснокожими, и еще танцуешь голая! – Последние слова она процедила сквозь зубы и рассмеялась: – Вот видите? Она покраснела!

Я действительно почувствовала, что вся горю. Подружки прыснули со смеху, наслаждаясь моим смущением.

– Как тут не покраснеть! – воскликнула я. – Такие бесстыжие слова!

– Ты покраснела, потому что виновна. Нам твой промысел известен. – Дебора ткнула в меня пальцем. – Ты наводишь на людей морок. Но не волнуйся, – она переглянулась с подругами, – мы никому не скажем. Если пообещаешь кое в чем нам помочь.

– О чем ты? – я пыталась держаться спокойно, но вся взмокла.

– Не прикидывайся дурочкой. Нас не проведешь. Сегодня канун Майского праздника, а насколько я знаю, ведьмы очень его почитают^[8]! – она многозначительно улыбнулась. – Нынче ночью можно увидеть будущее.

– Да, и узнать, кто твой суженый! – подхватила Ханна. – А еще можно приворожить кого-нибудь! – Она даже взвизгнула от возбуждения, и ее лицо еще больше вытянулось. – Вот для этого ты нам и нужна.

– Я ничего такого не умею.

– Умеешь-умеешь, – улыбнулась Дебора. – Ты наколдовала счастье Ребекке, значит, наколдуешь и нам.

– Я наколдовала счастье Ребекке?!

– Ты приворожила к ней Тобиаса!

– У них, конечно, волшебная любовь, – усмехнулась я, пытаясь свести все к шутке, – но я тут ни при чем.

– Брось, всем ясно, что без приворота не обошлось. Иначе зачем Тобиасу Ребекка? Она же страшненькая. Хуже того, ты приворожила к ней еще и преподобного Джонсона, чтобы он мне не достался! – Дебора прищурилась. – Может, ты сама за него хочешь?

– Я? За преподобного Джонсона? – На этот раз мой смех был искренним. – Ну ты и выдумщица.

– Значит, за Элаяса Корнуэлла! – выпалила Лея. – Слепому видно, что он к тебе неравнодушен, вечно тебя расхваливает!

– Даже если так, я ничего для этого не делала.

– Нет, делала! – прошипела Дебора.

– Вы все с ума сошли!

Простоватая, рослая Лея давно мечтала понравиться Корнуэллу. И, наверное, она могла бы стать ему хорошей женой. Девушки между тем составили целый план. Дебора хотела приворожить преподобного Джонсона, Элизабет – Джосайю Кромптона, Лея – Корнуэлла, а я должна была обеспечить, чтобы все пошло как надо.

– А ты за кого собралась? – Я взяла за подбородок маленькую Ханну. – Или ты еще мала думать о женихах?

Я улыбнулась, еще все надеясь обернуть разговор в шутку. Девчонке на вид – не больше десяти. Она улыбнулась мне в ответ, обнажив остренькие зубки.

– Нет, я уже большая. И я хочу за Тобиаша, – заявила она. – Ты наведешь порчу на Ребекку, и он мой. Шделаешь куклу и потыкаешь в нее булавками.

– Ребекка – моя подруга! – Я сжала ее подбородок. – Если ты хоть как навредишь ей или ее малышу…

– Пусти! – крикнула она, вырываясь. – Дебора, она в меня вцепилась!..

– Еще не так вцеплюсь, если что узнаю! – Я окинула взглядом остальных. – От меня вы помощи не дождетесь. И по-хорошему советую: оставьте вашу затею.

Я развернулась и пошла домой, уговаривая себя, что девицами движут обычные зависть и вредность. Они отправились своим путем с корзинами, полными цветов для гирлянд на Майский праздник, хотя такие обряды здесь запрещены. На дне корзин лежал сбор для колдовского зелья. От одной мысли об этом кровь моя холодеет, а на сердце опускается тяжелый камень.

85.

Май 1660

– В нашем лесу обнаружены следы ворожбы, дьявольского промысла!

Голос преподобного Джонсона гремит с кафедры. Разговаривать во время проповеди запрещено, но в зале разносится тревожный шепот, похожий на шелест листьев. Я рассматриваю прихожан. Дебора заметно побледнела, как и ее сестра. Лея и Элизабет старательно изучают носки своих туфель. Слухи всю неделю будоражили поселение. На лесной поляне нашли кострище, пепел, капли воска и остатки подозрительного зелья: зловонные травы, отваренные до белизны лягушки.

– Происки Сатаны настигли нас здесь, в Бьюле! Это неслыханное святотатство! Будьте бдительны как никогда. Слуги лукавого всюду, рыщут, резвятся и бормочут богомерзкие заклятья, исполняя нечистые обряды в богохульной близи от Дома Господа!

Преподобный имеет в виду индейцев. Он продолжает развивать тему, остерегая нас, что «они» повсюду и в нашем лесу их как блох на бродячей собаке. А то, что мы их обычно не видим, делает их опасными вдвойне. Они в сговоре с Сатаной и хотят выселить нас с нашей законной земли, а посему отныне назначается патруль, чтобы прочесывать лес с мушкетами.

Я вижу, как девушки с облегчением откидываются на лавках, прикрыв глаза и беззвучно радуясь своей удаче. Ханна даже издает смешок, переглядывается с сестрой и начинает играть с куклой, которую держит на коленях.

86.

Я все время надеюсь, что Сойка вот-вот вернется: вслушиваюсь в лесные звуки, вдруг его голос прозвучит среди пустой птичьей болтовни. И сегодня вечером мне показалось, что я слышала его – размеренный, настойчивый зов где-то недалеко от дома.

Марта строго-настрого запретила мне гулять, так что я с трудом дождалась, когда она уйдет к Саре Риверс, и только тогда бросилась в лес. Мне надо предупредить Сойку об опасности. Патруль не дремлет. Если его или Белого Орла поймают, их застрелят.

Он стоял на опушке, недалеко от нашего дома. Я страшно обрадовалась встрече, а он принес мне подарок: пару вышитых бусинами мокасин, какие сам носит в лесу. Но едва я успела его поблагодарить и рассказать об угрозе, как услышала голос Марты. Я спрятала мокасины в шаль и надеялась вернуться незаметно, но Марта увидела, откуда я иду. Она ужасно разволновалась, и ее лицо, обычно румяное, побелело. Джонас ушел помогать Тобиасу на стройке, так что мы были дома одни.

– Зачем тебя понесло в лес?

– Просто прогуливалась.

– Я же тебе запретила! Забыла, какие ходят слухи? Особенно теперь…

– Да, и я тебя слушалась! Но сегодня у меня было важное дело.

– Это же не ты вызываешь духов?..

Марта задала вопрос так тихо, словно стены могли услышать и предать нас. Она тоже понимала, что улики в лесу оставили отнюдь не индейцы.

– Марта! Ты же знаешь, я бы не стала заниматься такими глупостями!

– Думала, что знаю. Но посмотри, разве это – не глупость?

В руках у нее был мой дневник.

– Где ты его нашла?!

– В твоем сундуке.

Я схватила его и потянула на себя, но она держала крепко. Первая страница порвалась.

В моей руке осталась строчка:

«Я – Мэри. Я…»

– …ведьма! – прошипела Марта побелевшими губами. – Ты с ума сошла – писать такое!

– Я не скрывала от тебя, что веду дневник!

– Но я понятия не имела, что в нем, потому что никогда не совала свой нос в чужие дела! У меня нет такой привычки. Думала, ты пишешь, как остальные девчонки, – о повседневных вещах, о мальчишках и о мечтах. Надо было мне раньше догадаться. – Она смяла страницу в руке. – Ты, конечно, не такая, как остальные.

Она замахнулась, чтобы бросить бумаги в огонь, но я ее опередила и встала перед очагом.

– Марта, нет. Не делай этого.

– Тогда сделай это сама.

– Хорошо. Я обещаю.

– Медлить нельзя. Еще чуть-чуть – и перестанут подозревать индейцев. Начнутся обыски, придут искать улики: кукол, заклинания, записи. И если я нашла твой дневник, значит, они тем более смогут! Если его найдут, тебя ничто не спасет. – Она бросила бумаги на стол. – Уничтожь его, пока он не уничтожил тебя!

С этими словами она ушла. Я отправилась в свою комнатку в задней части дома и вытащила из-под кровати сундук. Сверху лежало новое одеяло, которое мы с Мартой начали вышивать. Под ним – мешочек, в котором небольшой запас денег, бабушкин оберег, кольцо моей матери и половинка шиллинга, подаренная Джеком. Я в несколько раз сложила оторванный кусок страницы и положила к остальному. Затем спрятала мокасины на самое дно сундука и вернулась в гостиную, чтобы сделать то, что обещала Марте.

Я долго собиралась с духом: сидела в кресле и смотрела, как огонь превращает дрова в золу.

Шум наверху привел меня в чувство. Я вскочила, испугавшись, что Марта решила спуститься и вот-вот обнаружит, что я так и не сдержала слова. Но шум тут же затих: ни шагов на лестнице, ни других звуков. Должно быть, она ворочалась в постели. Я вздохнула с облегчением, но продолжала смотреть наверх.

Я поняла, как мне поступить.

87.

В ту же ночь я принялась за дело. Плотно сворачивала каждую страницу в узенькую трубочку и аккуратно прятала в набивку между изнанкой и лицевым полотном одеяла. Пусть теперь ищут сколько хотят.

88.

Июнь 1660

Скоро солнцестояние, и на улице светло допоздна. Закончив дневные дела, Джонас и Тобиас заворачивают с собой ужин и, пользуясь светлыми вечерами, продолжают строить новый дом. Иногда им помогает мистер Риверс. Сара и Ребекка сидят у нас с Мартой и помогают вышивать одеяло. Оно будет плотное, из отличной полушерстяной ткани, которую Тобиас привез из Сейлема. Ткань глубокого синего цвета, оттенка полночного неба, и я намечаю орнамент: цветы – в честь бабушкиного сада, паруса – в память об «Аннабелле», сосны и дубовые листья – в честь нашего леса, перья – в честь тех, кто в нем живет, и маленькие домики – в память о нас.

Марта ворчит: это не традиционные узоры. Но это мое одеяло, и мне все равно, что она думает. Пусть добавит свои привычные завитушки по углам и окаймит все лозой. Я хочу, чтобы остальные рисунки были моими, и делаю их крупными, чтобы из некоторых получились карманы. А когда все уходят, я, как Пенелопа, аккуратно распускаю сделанные днем швы и прячу внутрь свои страницы.

89.

Сегодня был праздник середины лета. День выдался невероятно душный, а солнце пряталось за облаками, затянувшими небо. От этого покрова неуютно, словно сидишь под горячим и мокрым матрасом. Сумерки обрушились хором сверчков и лягушек, а когда хор замолчал, наступила ночь, такая черная, будто на дворе зима.

Стало слишком темно, чтобы заниматься вышивкой, да к тому же одеяло было влажным на ощупь. Марта предложила переместиться в дом и зажечь свечи. Ей казалось, что надвигается буря, и, словно в подтверждение, на горизонте в южной части неба появились всполохи. Они были еще далеко, но мы поторопились убрать рукоделие.

Ребекка на пятом месяце беременности. Тобиаса вечером не было – он расчищал надел и строил дом. Джонас ему помогал, как и Джон Риверс со старшим сыном Джозефом. А мы с женщинами отправились шить в дом к Риверсам. Ребекка попросила меня составить ей компанию, а я была и рада. Марта пошла с нами: она не любит грозу и не хотела оставаться одна.

Мы легли спать, ожидая непогоды, но проснулись среди ночи с чувством, что наступил конец света. Я не боюсь грозы, как Марта, но эта была самой яростной на моей памяти. Мы с Ребеккой вцепились друг в друга и смотрели, как комнату озаряют бело-голубые вспышки, сопровождаемые громом, и каждый раскат был оглушительнее и страшнее предыдущего. Дождь лил с бешеным напором, грохоча по крыше и стенам. Наверху заплакали дети. Сара, скрипя ступенями, поднялась к ним, и вскоре плач превратился в жалобные всхлипы.

Внезапно сквозь рычание бури, сквозь хаос адских звуков раздался человеческий голос. Это был вопль ужаса, но ни у кого из нас не хватило смелости выйти и узнать, кто кричит, продраться сквозь стену дождя и прийти на помощь.

К утру дождь закончился и небо стало ясным, но буря за ночь натворила бед. Дороги и тропинки размыло, колосья на полях прибило к земле, с цветов Марты посбивало лепестки.

Вскоре мы узнали, кто кричал в ночи. Это был Том Картер – старик, который живет у леса. По его словам, во время бури он вышел на опушку облегчиться. Внезапно вспышка молнии озарила все вокруг, и он увидел бледных призраков, которые метались меж деревьев.

Он бросился звать на помощь, на ходу натягивая штаны и даже не заправив рубаху, и орал так, словно все демоны ада гнались за ним.

Некоторые над ним потешались, особенно те, кто его в это время увидел, и винили во всем пьянство. Но кое-кто отнесся к его истории всерьез.

Призраки и яростные бури – не шутки. Тома доставили к преподобным Джонсону и Корнуэллу, и он все им рассказал. Они проследовали за все еще дрожащим стариком на то место в лесу. С ними были Джетро Вейн, Натаниэль Кленч и Эзикиел Фрэнсис – старейшины и блюстители, – а также те, кто ходит в патруль.

Они что-то нашли. Слух разнесся по поселку быстрее, чем огонь ползет по жнивью, но подробностей никто не знает.

90.

Они не заставили себя долго ждать. В дверь громко постучали. Марта открыла. На пороге стояли Джетро Вейн и Эзикиел Фрэнсис, с ними был один из блюстителей.

– Вы обе пойдете с нами.

– В чем дело? – спросила Марта, глядя на зятя. – Что случилось?

– Приказ преподобного, – ответил он и покраснел как свекла.

– Мы что, арестованы?

– Нет, но…

«… этого не миновать», – ответили его глаза.

– Тогда ступайте себе. У меня дел невпроворот. Не у всех есть время шататься по поселку и пугать народ. Наши мужчины вот-вот вернутся с поля, и мне надо их накормить.

– Это приказ преподобного, – повторил он.

– Если преподобный хочет со мной поговорить, он может прийти сюда сам.

Джетро Вейн шагнул в ее сторону, но остальные мялись в нерешительности. Они переглядывались, явно не зная, как поступить. Такого отпора они не ожидали.

Наконец Эзикиел произнес:

– Мы еще вернемся.

И они ушли, а Марта так и стояла, застыв на месте. Потом пришла в себя и сказала:

– Иди позови Сару. Когда они вернутся, мы должны быть здесь все вместе. На мужчин не стоит рассчитывать, они будут только поздно вечером, я солгала.

Они действительно вернулись, на этот раз большой компанией. Буквально ворвались в дом. С ними были преподобный Джонсон и Натаниэль Кленч, судья. Последний явился, якобы чтобы проследить, что все делается по закону, но все понимали, что он марионетка пастыря.

– Где вы были ночью, во время бури? – начал допрос преподобный.

– Спали в своих постелях, – ответила Марта.

– Меня не ты интересуешь, Марта, – сказал он и повернулся ко мне: – А ты.

– Я тоже спала в своей постели.

– И не выходила из дома?

– Нет.

Он поднял брови. Казалось, он хотел возразить, но заговорила Сара:

– Она была с нами. Мужчин не было дома, так что мы держались вместе. Мэри спала рядом с Ребеккой.

Преподобный не ожидал такого вмешательства и раздраженно посмотрел на Сару, тяжело дыша, как хищник, от которого ушла добыча.

– Мы были вместе, – повторила она спокойно, а Ребекка и Марта кивнули в подтверждение.

Тогда он повернулся к Ребекке.

– И вы действительно никуда не выходили? Ни по отдельности, – он сделал паузу и вдруг улыбнулся, и голос его сделался вкрадчивым, – ни вместе?

Мы покачали головой.

– Зачем вы нас допрашиваете? – сердито спросила Сара. Натаниэль Кленч – ее родственник. Он уставился в пол.

– Тебя никто не допрашивает, – ответил преподобный Джонсон. – Я допрашиваю их. В лесу был шабаш. У нас есть доказательства.

– Что еще за шабаш?

– Там вызывали духов, глупая ты женщина! – воскликнул Эзикиел. – Том Картер свидетель.

– Свидетель чего? – спросила Сара и усмехнулась. – Белой горячки?

– Улики указывают, что в лесу было несколько женщин, – преподобный бросил взгляд на нас с Ребеккой.

– Моя дочь ждет ребенка! – воскликнула Сара и сделала шаг вперед. Теперь ее трясло от возмущения. – Неужели вы думаете, что она стала бы рисковать его жизнью, чтобы скакать по лесу во время бури?! Вы пришли не туда.

– Возможно, вы просто не заметили их отсутствия, – предположил Эзикиел, сощурившись.

– В нашем доме только одна входная дверь. Чтобы до нее добраться, им бы пришлось через меня перелезть. Или вы считаете, что я тоже ходила на шабаш? – спросила она ледяным тоном. – Вы к этому клоните?

Она вызывающе смотрела на мужчин. Натаниэль Кленч совсем стушевался. Мы с Мартой были легкой добычей, но Сара – другое дело. У них с Джоном благочестивые родственники и знакомые, и сами они уважаемые люди.

– Ни к чему такому мы не клоним, – сказал Джонсон. – Но факт остается фактом: мы нашли улики. Девичью одежду. Вам знакомы эти вещи?..

Он показал нам чепчик и подъюбник. Они были до сих пор влажные от дождя, помятые и грязные. Чепчик был таким маленьким, что мог бы принадлежать ребенку. Подъюбник был с вышивкой.

– И зачем вы пришли к нам? – спросила я. – Юбка мне велика, а Ребекке мала. Чепчик же мал нам обеим. Ищите миниатюрную девушку или девочку, а также ту, которая любит украшать даже исподнее.

Я перевела взгляд на Джетро Вейна. Описание подходило его племянницам, и он это понимал.

91.

Сара негодует, что нас посмели заподозрить, но мы с Мартой молчим. Нам известно, как строятся такие обвинения. Джон Риверс говорит, что нам всем надо быть осторожными, но при этом считает, что у этой истории должно быть какое-то простое объяснение, а о деле пошумят и забудут, как о летней буре.

92.

Июль (?) 1660

Вне всяких сомнений, Дебору и Ханну тоже допросили, и, конечно, они успели договориться о показаниях. У них было предостаточно времени.

Версия у них такая: они гуляли по лесу за несколько дней до бури, и внезапно их так одолела жара, что Ханна решила снять чепчик, а Дебора – подъюбник. Затем сестры продолжили путь как ни в чем не бывало, от духоты забыв вещи там, где разделись.

Им верят. Конечно, верят. Это же племянницы Джетро Вейна, а он в поселке влиятельный человек.

/ Доказательство /

93.

Июль – август 1660

Пишу второпях, а как допишу, зашью страницу в одеяло. Пишу и зашиваю, пишу и зашиваю. Уже глубоко за полночь.

Девушки в ту ночь действительно вызывали духов. Я уверена в этом так твердо, будто была с ними в лесу. Буря застигла их врасплох, и они были вынуждены бежать домой. Тогда-то их и увидел Том Картер.

Я надеялась, что этот случай послужит им уроком. Но увы.

Их чуть не застигли за преступлением, и это бы многих на их месте напугало, отвадило бы от безумных выходок. Но сестры, напротив, вдохновились: возомнили, что теперь умеют вызвать бурю. Они худеют, а глаза их горят нехорошим огнем. Ханну дважды выдворяли с воскресной проповеди за то, что она разговаривала в полный голос, а потом с ней случались приступы неуправляемого хохота. То, что с ними происходит, похоже на тяжелую лихорадку. Они теперь колдуют не только в лесу, но также в хлевах и дома. Я видела, как они жгут свечи и танцуют по ночам.

94.

Сентябрь 1660

Лес постепенно облекается в осенний наряд. Год выдался урожайный, но также принес с собой напасти: скотина дохла без видимой причины, коровы давали молоко густое и желтое, с кровью, и, наконец, чудовищная буря побила поля. Над Бьюлой словно нависла черная туча, а в воздухе носятся дурные предчувствия.

Преподобный Джонсон объявил день покаяния, чтобы вымолить у Господа прощение за то, что навлекли на себя Его гнев.

95.

День покаяния настал.

Едва преподобный начал проповедь, как случилось непредвиденное. Ханна Вейн упала ничком со скамьи и застыла на полу как мертвая. Следом за ней упали Дебора и ее кузина, а за ними еще несколько девушек. Они падали и замирали, будто коченели. Преподобный остановил проповедь и приказал вынести их из дома собраний. Их потащили прочь – одни тела были застывшими и несгибающимися, словно дерево, а другие оседали в руках, словно тяжелые мешки, так что в одиночку их было не унести.

– Напасть поразила теперь и нас, и наших детей. Непонятно… – шептал преподобный Джонсон, помрачнев. В его глазах был страх.

96.

Девушки все еще плохи. Одни лежат, словно мертвые, другие бредят и беснуются, рвут на себе одежду и осыпают любого, кто приблизится, проклятьями и руганью. Поддавшись на уговоры Джетро Вейна и остальных, преподобный Джонсон послал Элаяса Корнуэлла в Сейлем за доктором.

Тем временем не умолкают слухи. Крупицы историй передаются из уст в уста, и, если сложить их воедино, картина получается правдоподобной.

Вот что рассказала Марта со слов миссис Фрэнсис.

Некто обнаружил в своем хлеву Дебору и Ханну Вейн, а также Лею Гарнер, Элизабет Деннинг и некоторых других девушек. Они танцевали нагишом. Хозяин хлева услышал, как шумят животные, и пошел посмотреть, что их растревожило. Он взял с собой мушкет, поскольку решил, что это воры-индейцы. А когда открыл двери, увидел девушек. Они суетливо прикрывали наготу и пытались спрятаться в сене.

А вот что рассказал Джонас со слов Тома Картера.

Девушек обнаружил не кто иной, как сам Джеремая Вейн. Он увидел дочерей и одну из племянниц, пришел в ужас, заставил их одеться и поклясться, что они никому не расскажут о произошедшем и никогда больше этого не повторят. Возможно, никто бы и не узнал. Но…

Остальное рассказала Ребекка со слов Тобиаса, которому, в свою очередь, рассказал Нед Кардвелл.

Нед подсматривал с чердака. Он сказал, что девушки не первый раз вот так собирались и танцевали. Нед работает на Вейна, а Вейн – плохой хозяин и известный скупердяй. Так что парень решил использовать свое знание с выгодой: пришел к Вейну и потребовал деньги, чтобы построить собственный дом, а заодно Дебору в жены. В случае отказа Нед грозился пойти к преподобному и рассказать, что дочери и племянница такого уважаемого человека водят шашни с Дьяволом. Вейн обещал подумать. Нед сказал Деборе, что лучше бы ее дяде не тянуть с ответом, иначе он не станет молчать.

Дебора все рассказала Ханне, которая и так-то была дурочкой, а теперь стала придуриваться еще сильнее ради спасения. Другие взяли с нее пример. Теперь все изображают помешательство.

Я попыталась все это объяснить Ребекке, которая не может понять, что происходит. Зачем притворяться сумасшедшими? Ей это кажется бессмысленным, ведь это не снимает с них вины.

– Снимает, – возразила я. – Если решат, что они одержимы Дьяволом или еще каким злым духом, значит, они не в ответе за то, что вытворяют.

Ребекка взглянула на меня с любопытством:

– Откуда тебе столько известно?

Я задумчиво посмотрела на нее. Она старше меня, но еще такой ребенок, даже невзирая на то, что теперь она замужем и скоро станет матерью. Она располнела и порозовела лицом. Ей хорошо с Тобиасом, а скоро будет готов их новый дом. Я очень надеюсь, что они всегда будут счастливы.

– Лучше тебе не знать.

Я отвернулась, стараясь совладать со страхом. Девушек, разумеется, сочтут невиновными. Начнут искать виноватых вокруг и, боюсь, остановятся на мне. Сестры Вейн всегда меня недолюбливали, особенно Дебора. Она до сих пор ревнует Тобиаса к Ребекке и считает, что это я устроила их брак.

97.

Преподобный Корнуэлл привез из Сейлема доктора. Он только взглянул на девушек и тут же объявил, что медицина бессильна, поскольку их безумие – следствие порчи. Тем самым он подтвердил предположения преподобного Джонсона. Доктора отпустили, а Корнуэлл отправился на поиски кого-нибудь, кто докажет наверняка, что дело в колдовстве. Как раз ходят разговоры, что в Новую Англию прибыл человек, который в этом понимает.

Вслед за ним придут судьи. Их приговор предсказуем. Обвиненного в колдовстве казнят.

Как завещает Книга Исход, «ворожеи не оставляй в живых».

Как завещает Книга Левит, «мужчина ли или женщина, если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти».

Священное писание здесь закон.

98.

Октябрь (?) 1660

Возможно, я пишу в последний раз. Трачу на это драгоценное время и рискую жизнью, но чувствую, что должна засвидетельствовать правду.

Человек, которого все так ждали, приехал.

Сегодня опять день покаяния. Всем без исключения велели прийти в дом собраний. Отказ приравняли к признанию вины.

В зале яблоку негде было упасть. Одержимых девиц усадили в первом ряду. Одни сидели ссутулившись, другие лежали на носилках. Все началось с пятерых: Деборы, Ханны, их кузины Джудит Вейн, а также Леи Гарнер и Элизабет Деннинг. Но теперь одержимых стало больше, они занимают целую скамью. Ханна сидит с краю и бормочет себе под нос, теребя куклу. Ей прощают такое поведение, считая ее невинным ребенком. Как же они заблуждаются! Она изо всех сил сжала куклу в руке. Тут же рядом со мной Ребекку скрутило от боли, и она схватилась за живот, прошептав, что пошли схватки, роды начались раньше времени. Я посмотрела на Ханну. На миг в ее глазах блеснула злоба, и она оскалила на меня свои острые мелкие зубки, а затем продолжила изображать помешательство.

Сара и Марта помогли Ребекке подняться. Я встала с ними, чтобы вывести ее на улицу. Но двое блюстителей у дверей преградили нам путь.

– Никому не выходить. Приказ преподобного Джонсона.

– Вы хотите, чтобы она родила прямо в доме собраний?! – Сара возмутилась так громко, что ее услышали мужчины. Тобиас, Джонас и мистер Риверс встали со своих мест.

Блюстители переглянулись. Они не могли ослушаться приказа.

Вдруг откуда-то появился Элаяс Корнуэлл.

– Пусть идут, – сказал он с выражением притворного милосердия на лице. – А ты, Мэри, останься, – он наклонился ко мне и сказал это шепотом. Зловонное дыхание коснулось моего лица. Худая рука подтолкнула меня к лавке. Он кивнул блюстителям за моей спиной и направился к кафедре.

Внезапно стало тихо. Даже одержимые прекратили бредить. В зале появился преподобный Джонсон.

Он пришел не один. Его спутника здесь раньше никто не видел. Кроме меня.

Замерев, я смотрела, как на кафедру поднимается Обадия Уилсон. Он двигался медленно, держась за перила лестницы. Костяшки его пальцев белели на скругленной балюстраде. Я узнала его сразу, хотя он заметно полысел, а бледное лицо осунулось и покрылось сыпью. Он тоже меня узнал. Его взгляд скользил по лицам собравшихся и остановился на мне. И тогда Обадия Уилсон собрался заговорить, но его тут же сотряс приступ кашля. Он прикрыл рот платком, а когда опустил его, на белоснежной ткани была кровь.

– Есть среди вас та… – его голос был низким и хриплым и больше напоминал громкий шепот или шуршанье листьев, но слова отчетливо разносились по залу. – Есть среди вас та, что явилась к вам волком в овечьей шкуре. Та, что отмечена печатью Дьявола!

Уилсон стоял, протянув руку в черном и выставив костлявый палец. Он указывал прямо на меня.

Его впалая грудь поднялась, и он собирался сказать что-то еще, но тут Ханна встала со своего места. В своем помешательстве она якобы утратила способность говорить членораздельно, но тут вдруг четко произнесла:

– Мэри! Это Мэри! Она является ко мне в виде призрака!

В зале раздались голоса:

– Она заговорила! Заговорила!

– Проклятье отступило!

– Слава Господу!

И тогда остальные девушки тоже поднялись и стали хором повторять:

– Мэри! Мэри! Мэри! – Они повернулись и протянули руки туда же, куда продолжал указывать палец Обадии Уилсона. – Мэри! Мэри! Мэри!

– Она является тебе одна? – спросил он у девочки, выжидающе глядя на нее с кафедры.

– С ней приходит сам Дьявол! Она требует, чтобы я служила ему! – ответила Ханна и тут же вскрикнула, словно ее ущипнули. Ее лицо исказила гримаса боли, а руки принялись цепляться за одежду и растягивать ее, будто желая разорвать ткань. – Она колдует! Она мучает меня! Мэри, перестань! Мэри, не надо!

– Мэри, не надо! Мэри, не надо! – закричали все девушки разом, трясясь и дрожа, словно марионетки, которых кукловод дергает за ниточки. – Это ее проклятье! Я замерзаю! Замерзаю!

Преподобный Корнуэлл подбежал к ним и стал трогать их лбы.

– Они холодные! – удивленно произнес он. – Это правда!

– Теперь она в образе птицы! – Ханна махнула рукой в сторону стропил. – Вон она летает! Летает!

Девушки все как одна подняли головы, вытянули шеи и стали оглядываться, словно бы наблюдая за чем-то, невидимым остальным.

Обадию Уилсона это убедило.

– Схватить ее и привести ко мне!

Повинуясь хриплому приказу, преподобный Джонсон подал знак блюстителям у двери. Они двинулись было в мою сторону, но в зале началась суматоха. Люди вставали с мест и толкались в попытках разглядеть, что происходит. Девушки по всему залу кричали, метались и падали в обморок. Я перелезла через скамейку и стала пробираться к двери. Тобиас заметил меня. Он встал со своего места и приподнял засов. Я проскользнула под его локтем, и дверь за мной закрылась. Я лишь успела услышать, как он кладет засов на место, и увидеть, как дверь выгибается от напора изнутри.

Сейчас я прячусь в комнате, где Ребекка готовится к родам. Они вот-вот начнутся. Марта говорит, что никто не посмеет сюда войти. Сара принесла мне то, что я просила: еду, мужскую одежду и покрывало. Я надела мокасины и повесила на шею оберег. Вот все, что я успела нажить. Я ухожу в лес. Если я останусь здесь, меня повесят. Мне бы так хотелось увидеть младенца Ребекки. Схватки уже начались, но я не могу больше ждать. Марта мечется по комнате, как испуганная птица, а

На этом дневник Мэри обрывается.

/ Свидетельство /

Следующие страницы были зашиты в углах одеяла.

Я женщина малограмотная, но из любви к Мэри хочу дописать ее историю (ту часть, что известна мне).

Она предпочла бы остаться с нами, но ей пришлось бежать. За ней пришли почти сразу. Угадали, что она примчится домой. Мы сделали все, что смогли: собрали еды и теплую одежду. Ночами уже холодно, а спать ей предстоит в лесу.

Они пришли толпой: преподобный Джонсон, Элаяс Корнуэлл, Натаниэль Кленч, блюститель и с ними целая толпа. Джон Риверс и Тобиас схватились за ружья, но Сара запретила им ввязываться в драку.

Пришедшим сообщили, что Мэри была здесь и ушла.

Джона и Сару в общине все уважают. Сара связана кровными узами с почтенными семьями, да и репутация у нее безупречная, как и у Джона. Приставы растерялись: их возглавлял Натаниэль Кленч, а они с Сарой родственники. Они хотели оставить нас в покое, но преподобный Джонсон приказал им обыскать дом.

– Ищите сколько угодно, – сказала Сара. – Ее здесь нет.

Они обыскали наши дома от стропил до погребов, но ничего не нашли и вернулись, требуя впустить их туда, где мужчинам не место.

И тут я вышла вперед.

– Вы не войдете, – заявила я. – Во всяком случае, он не войдет.

С ними был иссохший чужак, отмеченный смертью. Недолго ему осталось жить в этом мире. Я сказала:

– Он же кашляет кровью, не дай Бог чахотка! Неужели вы впустите к новорожденному заразу? Ступайте своей дорогой, здесь женские дела. Ребенок родится – тогда устраивайте обыск.