Текст книги "Пираты"

Автор книги: Селия Рис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

26

– Добро пожаловать, господа! – Разбитная молодая женщина лет двадцати с небольшим окинула нас оценивающим взглядом и уверенно повторила: – Добро пожаловать!

Бесцеремонно подталкивая в спину, она провела нас в глубь зала и усадила за свободный столик. Высокая и светловолосая, с ангельским личиком, она поначалу произвела на меня благоприятное впечатление, но позже я подметила, что в глубине ее глаз цвета морской лазури таится холодная расчетливость, а в играющей на чувственных губах приветливой улыбке проскальзывает что-то змеиное.

– Меня зовут Элис. Элис Кэтрелл. Я хозяйка этого заведения. – Представившись, она без приглашения уселась рядом с нами и возвысила голос, подзывая служанку: – Полли! Живо принеси нам что-нибудь выпить! Да смотри не перепутай, тащи самое лучшее! – Развалившись в кресле, Элис снова принялась беззастенчиво нас разглядывать. Видимо, осмотр ее удовлетворил, потому что она с места в карьер изложила ожидающую нас программу: – Сейчас мы с вами пропустим по стаканчику, а потом потолкуем. Давненько ко мне не заглядывали такие симпатичные молодые джентльмены!

Полли принесла поднос с бокалами и объемистым графином темного стекла и точно так же, не испросив разрешения, плюхнулась в кресло напротив хозяйки. Черноволосая и кудрявая, с яркими голубыми глазами и широкой, будто приклеенной к губам улыбкой, она выглядела заметно моложе Элис, но нисколько не уступала ей в развязности. Разлив ром по бокалам, она первой поднесла свой к губам и выжидательно уставилась на нас:

– Ну что, молодые люди, давайте знакомиться?

Мы назвались, немного ошарашенные столь стремительным развитием событий. Хозяйка переводила взгляд с меня на Минерву, очевидно запоминая, кого каким именем называть.

– Очень приятно, Дэви, рада знакомству, Юпитер, – величественно наклонила она голову и тут же, без предупреждения, ухватилась пальцами за рубиновую серьгу в ухе мулатки. – Какая у тебя чудесная висюлька, миленький! – Выпустив сережку, она провела кончиком указательного пальца по скуле Минервы, задержав его на миг в уголке губ. – Тебе очень идет. – Наклонившись вперед, Элис томно проворковала: – Ну же, красавчик, смелее! Скажи, что мне сделать, чтобы примоститься у тебя на коленях? Вот так-то лучше!

Минерва немного отодвинулась от стола, освободив для нее место, без тени смущения обняла за талию и что-то прошептала на ухо. Элис хихикнула, но тут же изобразила оскорбленный вид и замахнулась. Минерва в притворном испуге отдернула голову и со смехом уклонилась от пощёчины. Хотела бы я знать, что она ей шепнула? Ей-то хорошо, у нее хоть какой-то опыт имеется, в отличие от меня, бедной и невинной, даже целоваться толком не научившейся! Только теперь я поняла, о чем толковал Винсент, не решаясь отпускать нас в город одних.

Полли между тем придвинулась ко мне вплотную и погладила ладонью по щеке.

– Ой, мамочки, какая у тебя нежная кожа! – потрясенно воскликнула она. – А до чего гладенькая! Я знаю кучу девиц, которые отдали бы все на свете, чтобы заиметь такую же. – Обняв меня одной рукой за шею, вторую она запустила под камзол. Когда ее шаловливые пальчики нащупали пуговицы на рубашке, я вынуждена была отстраниться. Полли, похоже, не ожидала такого поворота. – Я тебе разве не нравлюсь? – удивилась она, обиженно поджав губки.

– Да нет, дело не в том, – попыталась я объяснить, – а совсем в другом…

Лицо Полли озарилось внезапной догадкой.

– Если ты предпочитаешь блондинок, – начала она, покосившись на Элис и Минерву, внимательно наблюдающих за нами, – это запросто…

– Нет! – придушенно пискнула я, поспешно отодвигаясь подальше. – Ты очень красивая, но я… но мы…

– Дэви хочет сказать, что мы оба обручены, и дома нас ждут невесты, – сжалившись надо мной, пришла на выручку Минерва.

– Ах, какая жалость! – вздохнула Элис, переглянувшись со служанкой. – Раз в кои-то веки удалось заполучить таких замечательных кавалеров, и на тебе… Нет, ну ты скажи, Полли, разве не обидно?

– Еще как обидно! – поддержала та хозяйку. – Ни себе, ни людям, что называется!

– Да вы не переживайте, – поспешила успокоить раздосадованных девиц Минерва, доставая кошелек с золотом из внутреннего кармана. – Мы вам все равно заплатим. Какой монетой предпочитаете: эскудо, луидоры, песо, пиастры? – Она высыпала на стол несколько золотых кругляшек и придвинула кучку к Элис. – Это за компанию и приятную беседу.

– Какая удачная ночь! – обрадовалась хозяйка, неуловимым движением смахнув со стола монеты, которые моментально растворились где-то в оборках и лентах ее корсажа с глубоким вырезом. -Можно сказать, легко отделались, верно я говорю? – подмигнула она Полли и с улыбкой обратилась к нам: – А вы, должно быть, с той шхуны, что бросила якорь часа полтора назад?

Минерва кивнула.

– Так я и подумала, – снова подмигнула Элис. – Разодеты в пух и прах и деньгами швыряетесь так, будто они вам карман прожигают… Я вашего брата завсегда отличу! – Она наполнила свой бокал, потом налила Минерве. – До чего же жуткий шторм пронесся сегодня утром! Половину судов, что в бухте стояли, с якорей посрывало да раскидало в разные стороны. А на окраине все крыши с домов посносило, а которые и вовсе в развалинах. К вечеру-то улеглось, да только помяните мои слова: через день-два за ним непременно другой такой же последует.

– Нас он тоже застиг. Потрепало изрядно, так что пришлось здесь прибежище искать.

– Да мы уж догадались. Не самое безопасное для вас местечко, не в обиду будь сказано. – Она приподнялась, вытянула голову и оглядела зал. – А все-таки приятно снова принимать джентльменов удачи! Без них как-то скучно да и потрафить некому. Ах, какие люди сюда заглядывали! Какие громкие имена! Ситцевый Джек, Черный Барт Роберте и даже сам мистер Эдуард Тич по прозванию Черная Борода! Вот уж кто гулял так гулял! А нынче все быльем поросло да мхом заросло. Дела из рук вон, еле концы с концами сводим. Думаем, пора куда-нибудь в другое место перебираться. Вот и Полли подтвердит…

Но Полли никак не отреагировала на слова Элис, внезапно насторожившись и напряженно вслушиваясь. Снаружи доносились какие-то странные звуки, напоминавшие одновременный топот нескольких дюжин обутых в сапоги ног.

– Ты слышала? – взглянула она в упор на хозяйку. – Это морская пехота. Только они умеют так слаженно маршировать.

Элис тоже прислушалась и согласно кивнула.

– Ну, раз уж к нам господа флотские пожаловали, – заявила она, – ступай в погреб да выкатывай еще пару бочонков. И молодых джентльменов с собой прихвати на подмогу.

– Там подземный ход на набережную, – понизив голос, пояснила служанка. – Пошли скорее, я вас выведу.

Она торопливо встала, но не успели мы последовать ее примеру, как дверь распахнулась от удара сапогом, а оконные рамы задрожали под прикладами тяжелых мушкетов. Десятка три корсаров из нашей команды разом вскочили на ноги, опрокидывая столы и затравленно озираясь в поисках выхода, но морские пехотинцы успели перекрыть все пути к отступлению. В высаженные окна просунулись мушкетные стволы, а в зал ввалилось не меньше взвода ощетинившихся примкнутыми штыками дюжих вояк в красных мундирах [65]65
  Морские пехотинцы формально не входили в состав экипажа военного корабля, а лишь придавались ему в качестве вспомогательного контингента для проведения наземных операций и подчинялись не капитану, а своему собственному командиру. Поэтому носили не синие морские, а красные армейские мундиры.


[Закрыть] во главе с Уильямом. Я слабо охнула, и все поплыло у меня перед глазами.

– Погодите паниковать, – прошептала хозяйка. – Возможно, это всего лишь вербовочная команда. Сидите смирно, а я попробую запудрить им мозги. – Выйдя из-за стола, она приблизилась к Уильяму и с улыбкой приветствовала, обратившись к нему как к обычному посетителю: – Добрый вечер, господин лейтенант. Проходите, не стесняйтесь и солдатиков ваших не забудьте, места всем хватит, – поманила она приглашающим жестом выстроившихся за спиной офицера сдвоенной шеренгой морских пехотинцев. – Желаете что-нибудь выпить? – Эй, Сэм! – окликнула Элис парнишку за стойкой. – Рому джентльменам, да поживее!

– Прошу прощения, мэм, – сухо прервал ее Уильям, – но нас интересует отнюдь не выпивка. И уклоняющиеся от призыва на военную службу тоже, – добавил он со значением, мельком оглядев помещение. – Мы разыскиваем пиратов, и мы их, похоже, нашли, клянусь богом!

Слова его послужили сигналом к началу кровавого побоища. Наши товарищи схватились за оружие, но не успели ни пистолеты выхватить, ни клинки обнажить хотя бы наполовину. В то же мгновение прогремел мощный залп, помещение наполнилось клубами порохового дыма, и сразу несколько корсаров повалились замертво, словно подкошенные. Еще один корчился на полу, зажимая ладонями рану в животе, другой остолбенело взирал на перебитую пулей руку, повисшую на лоскуте окровавленной кожи, а Питер-голландец, наш лучший канонир, безжизненно раскинулся в кресле с дыркой во лбу.

– Оружие на стол! – рявкнул Уильям, засунув в кобуру разряженный пистолет и выхватив другой. – Руки держать на виду. Если кто дернется, стреляю без предупреждения!

Морские пехотинцы разошлись по залу, обезоруживая пленников. Стоило кому-то замешкаться, как тут же следовал увесистый удар прикладом по лицу, наглядно демонстрируя нерасторопным, что на службе его величества церемониться с пиратами не принято. Делать нечего, пришлось и нам с Минервой выложить свое оружие.

Шум и стрельба вынудили нашего капитана срочно прервать приятное времяпрепровождение в комнатке наверху в обществе сразу двух девиц легкого поведения. Он выскочил на лестничную площадку, на ходу натягивая штаны. Полуодетые дамы выбежали следом, навалившись грудью на перила и с живейшим интересом наблюдая за происходящим внизу. Уильям повернул голову, бросил взгляд на балкон и двинулся к лестнице. Минерва незаметно опустила руку, вытянула из-за голенища короткоствольный пистолет и под столом навела на него. Щелчок взводимого курка ударил мне по ушам грохотом пушечного выстрела. Еще один шаг и…

Не раздумывая, я пинком вышибла у нее пистолет. Минерва непроизвольно нажала на спуск, раздался выстрел, но пуля ушла в пол. Секунду спустя столик со всех сторон окружили морские пехотинцы и взяли нас на прицел. Минерва в бешенстве уставилась на меня, порываясь встать, но недвусмысленный толчок в спину дулом мушкета заставил ее образумиться и положить руки на стол. Я тоже продемонстрировала свои и принялась громко оправдываться, что совершенно случайно задела и смахнула на пол пистолет, который разрядился от удара, не причинив никому вреда. Похоже, мне не очень-то поверили, и красных мундиров в оцеплении прибавилось.

Брум тем временем попытался удрать, выпрыгнув из чердачного окна, но приземлился неудачно, подвернул ногу и угодил прямо в лапы карауливших снаружи солдат. Его приволокли обратно в таверну и присоединили к остальным.

– Построить задержанных, – распорядился Уильям. – Стрелять только в случае крайней необходимости. Они нужны мне живыми, чтобы было кого вздернуть в назидание другим.

Несколько морских пехотинцев прошлись по столам, собирая в мешки сданное оружие, остальные принялись поднимать арестованных и выстраивать их вдоль стены.

– Может, все-таки промочите горло, господин лейтенант? – кокетливо улыбнулась Элис. – И команде вашей не помешает, как с бродягами этими управитесь. Опосля пальбы да драки жажда завсегда мучит, уж мне ли не знать! А у меня в погребке как раз бочоночек отличного барбадосского имеется, – соловьем разливалась она, не слушая возражений Уильяма и взывая уже к командиру морских пехотинцев в чине капитана, прислушивавшемуся к словам хозяйки с куда большей благосклонностью. – Вы уж уважьте меня, не отказывайтесь, это за счет заведения. В знак благодарности отважным истребителям пиратов. Сэм! Иди сюда, – подозвала она мальчишку. – А теперь слушай меня внимательно. Спустись в погреб и пройди в самый конец. Там стоит бочонок. Ты знаешь, где. Прикатишь его для господ офицеров. И не копайся. Надеюсь на твое скорое возвращение, – добавила она, с нажимом произнеся последние два слова. – Ты меня хорошо понял? – Паренек усиленно закивал. – Тогда поторопись. Одна нога здесь, другая там!

По смышленой физиономии Сэма нетрудно было догадаться, что ему уже не раз доводилось выполнять деликатные поручения хозяйки, и ее прозрачный намек он наверняка не пропустил мимо ушей. Сэм мигом улетучился, и у меня немного отлегло от сердца.

– А ты что столбом стоишь да ворон считаешь? – набросилась Элис на Полли, сделав вид, будто только сейчас обратила внимание на бездельничавшую служанку. – Ступай, помоги мальчонке, не то еще разобьет невзначай. Силенок-то маловато покамест.

Нас всех заставили выстроиться в ряд лицом к стене. Минерва почему-то медлила и подчинилась приказу с демонстративной неохотой, игнорируя наведенные на нее стволы. А проходя мимо Элис, неожиданно споткнулась, и я успела заметить, как она что-то уронила в подставленную ладонь хозяйки.

– Спасибо тебе, – бросила через плечо Минерва, становясь рядом со мной.

Рубиновой серьги у нее в ухе больше не было.

Всех корсаров заставили завести руки за спину и сковали наручниками, на ноги навесили тяжелые кандалы, да так и оставили стоять у стенки, больше не обращая на нас внимания. Сами же поспешили воздать должное предложенному Элис бочонку с ромом, который Полли прикатила в одиночку, на что никто не обратил внимания, равно как и на отсутствие Сэма. Пили морские пехотинцы быстро и часто, стремительно пьянея и не отвлекаясь на пытавшихся заигрывать с ними девиц. Оглянуться я не решалась, только переминалась с ноги на ногу, упершись взглядом в некрашеные и небрежно оструганные доски с торчащими из них корявыми сучками. За спиной слышался неразборчивый гул голосов и нарастающее жужжание полчищ мух, привлеченных запахом свежепролитой крови и разлитого рома.

– Я могла его снять, если бы ты не вмешалась! – внезапно заговорила Минерва гневным, свистящим шепотом. – И с солдафонами этими могли бы справиться, стоило только дружно на них навалиться. – Я чуть повернула голову и искоса посмотрела на подругу. Слезы бессильной ярости стекали по ее щекам, голос дрожал от горечи и разочарования. – Да в одном мизинце этой портовой шлюхи больше мужества и отваги, чем во всей нашей хваленой команде!

Теперь я поняла, что побудило Минерву сделать Элис поистине королевский подарок. Хозяйка с самого начала старалась спасти нас двоих, а когда у нее не получилось, ухитрилась отправить на «Скорое возвращение» посланца с известием о том, что мы попались в ловушку. И даже сейчас продолжает вести рискованную игру, спаивая за собственный счет и удерживая в таверне засидевшихся вояк, чтобы выиграть время и дать Винсенту шанс увести корабль из гавани. Действительно, в отваге и мужестве Элис не откажешь. В изобретательности тоже. Неудивительно, что в глазах Минервы мы все выглядим жалкими трусами по сравнению с ней.

– Почему ты меня остановила? – прошипела она. – Я уже держала на прицеле этого лощеного офицерика. Оставалось только курок спустить!

– Я не могла позволить тебе застрелить его. Знаешь, кто это? Уильям!

Конечно, откуда ей было знать, если она никогда его не видела!

– Ладно, пусть так, но мы все равно не должны были сидеть сложа руки и безропотно дожидаться, пока нас всех повяжут поодиночке!

– Но их больше, и они лучше вооружены, – напомнила я. – Нас бы просто перестреляли, вот и все.

– Смерть в бою лучше, чем унизительный плен и позорная казнь! – парировала Минерва и добавила после короткого раздумья: – Хотя для тебя все еще может обернуться иначе.

Я поняла, на что она намекает. Белые корсары еще могли рассчитывать на какое-то подобие судебного разбирательства, в то время как чернокожие автоматически приравнивались к беглым рабам и отправлялись на виселицу без суда и следствия. Что ж, казнь через повешение – не самый мучительный способ отнять у человека жизнь. Говорят, смерть наступает мгновенно.

– Ты не знаешь… – начала я, но не успела закончить фразу.

– А ну заткни пасть! Иначе я тебе сам ее заткну! – рявкнул у меня над ухом какой-то солдат и в подтверждение угрозы съездил мне по скуле мушкетным прикладом.

Потом нас вывели из таверны, провели под конвоем по набережной, распихали по шлюпкам и отвезли на военный корабль. Сердце мое радостно забилось, когда я увидела, что нашей шхуны на стоянке нет. Значит, Сэм успел вовремя предупредить Винсента, и тот увел ее из бухты. Лучше уж потерять половину команды, чем всю да еще и с кораблем в придачу. А там, кто знает, может быть, оставшиеся на свободе друзья найдут способ выручить нас из плена? Но все надежды на спасение рассеялись в прах, как только перед нашими взорами замаячила внушительная громада линейного корабля третьего класса, несущего на двух орудийных палубах семьдесят крупнокалиберных орудий. С таким монстром тягаться и думать нечего. Одним залпом в щепки разнесет!

27

Нас собрали на палубе, и сам капитан соизволил покинуть свою каюту, чтобы полюбоваться на захваченных корсаров. Освещенное фонарями лицо командира «Орла» кривилось в презрительно-высокомерной гримасе. Он прошелся вдоль строя, брезгливо морщась, как будто видел перед собой не людей, а корабельных крыс.

– Запереть их в трюме, – коротко распорядился капитан, развернулся на каблуках и отправился досыпать.

А мы еще долго спускались по многочисленным трапам, минуя одно межпалубное пространство за другим, пока не добрались до холодного и сырого трюмного отсека, расположенного намного ниже ватерлинии. Нам приказали занять места на длинных скамейках и сковали одной цепью, пропущенной между ног поверх ножных кандалов. Слава богу, хоть наручники сняли. Затем конвоиры убрались восвояси, задраив за собой люк и оставив нас в кромешной темноте. Лишь звуки плещущей в борт волны напоминали о существовании внешнего мира.

Мы полагали, что до утра уже больше ничего плохого не случится, но ошиблись. Сверху послышалась мерная барабанная дробь, к которой вскоре присоединился слаженный хор мужских голосов, затянувших какую-то заунывную песню. Пение сопровождал режущий слух непрерывный скрипучий звук, перемежающийся сухими и трескучими, как холостой пистолетный выстрел, щелчками, следующими друг за другом через примерно равные промежутки времени.

– Да это же кабестан! [66]66
  Кабестан – лебедка с вертикальным валом, применяемая на судах для поднятия якоря.


[Закрыть] – первым догадался, что происходит, второй помощник Холстон. – Будь я проклят, если они не снимаются с якоря!

Все навострили уши, вслушиваясь в натужный скрип вращаемого кабестана. Некоторое время спустя лязг якорной цепи в клюзе [67]67
  Клюз – отверстие в борту или углубление в палубе, сквозь которое пропускают якорную цепь или канаты для поднятия тяжестей.


[Закрыть] и громкий всплеск за бортом возвестили о том, что якорь поднят и закреплен.

– Должно быть, они засекли «Скорое возвращение» и намылились в погоню, – предположил кто-то из корсаров. – Мало им наших шкур, так еще и корабль захапать захотели!

«Орел» между тем начал медленно разворачиваться носом к выходу из бухты, куда его должны были отбуксировать на веслах. Вначале он еле двигался, но как только вышел в открытое море и поймал ветер, сразу ускорил ход.

О пленниках как будто забыли. Томительно тянулись часы, а мы так и продолжали сидеть во мраке, прикованные к жестким скамьям и лишенные возможности сделать хотя бы несколько шагов, чтобы размять затекшие ноги. Конечно, так не могло длиться до бесконечности: рано или поздно о нас кто-нибудь вспомнит и наведается проверить, все ли в порядке. Так и случилось. Когда люк над нашими головами со скрежетом открылся, я уже выработала план действий и знала, что делать.

– Эй, парень! – крикнула я, подняв голову и сместившись по скамье, насколько позволяла цепь, таким образом, чтобы свет фонаря в руке надзирателя падал на мое лицо. – Мне необходимо поговорить с капитаном!

– А больше ты ничего не хочешь?! – с издевкой осведомился матрос – совсем еще молоденький, судя по голосу и прыщам на безбородой физиономии. – Какие дела могут быть у нашего капитана с такой мразью, как ты? И что ты будешь делать, если он не пожелает с тобой разговаривать?

– А мне почему-то кажется, что пожелает, – невозмутимо парировала я.

– С чего бы это вдруг? – насмешливо прищурился матросик.

– А с того, что я женщина!

Одним движением разорвав рубашку, я выставила на обозрение свои девичьи груди. Эффект был потрясающий. Глаза парня изумленно округлились, а лицо покрылось восковой бледностью, быстро сменившейся густым румянцем. Фонарь в задрожавшей руке охранника начал угрожающе раскачиваться, и я даже испугалась, что он уронит его мне на голову. Посчитав, что с него достаточно, я запахнула рубашку и застегнула камзол.

– Ну что, убедился? – не без ехидства осведомилась я. – Так чего ж ты ждешь? Беги докладывай!

Но когда я снова подняла голову, его уже и след простыл. Сквозь оставленный открытым люк доносился удалявшийся топот и отчаянные крики беглеца: «Господин лейтенант! Господин лейтенант!» Он улепетывал так стремительно, как будто за ним толпой гнались призраки всех пиратов, уничтоженных славным Королевским флотом!

– Который из них выдает себя за женщину? – осведомился знакомый голос.

– Вон она, сэр! – указал на меня пальцем юнец-охранник, вернувшийся с подкреплением в лице Уильяма, сержанта морской пехоты и еще одного матроса постарше.

– Наверх ее! – распорядился лейтенант. – Спускайтесь втроем. Займитесь ею, сержант, а остальные пусть за корсарами приглядывают.

Оба надзирателя, стоя в стороне с заряженными мушкетами наизготовку, поглядывали на меня с любопытством и некоторой опаской, как на диковинного зверя. Сержант снял с меня кандалы, и я с облегчением поднялась со скамьи, переступив толстую цепь, прежде не позволявшую ни встать, ни размять ноги. По трапу я карабкалась первой, следом пыхтели матросы, а сержант страховал внизу и полез наверх только после того, как напарники преодолели подъем и снова взяли на мушку закованных в железо пиратов.

– Итак, в чем дело? – сухо спросил Уильям.

– Я женщина, сэр, – чуть слышно проговорила я, скромно потупив взор.

– А ну-ка давай поглядим! – плотоядно осклабился сержант, потянувшись к моей груди с явным намерением собственноручно убедиться, правду я говорю или нет.

Я в панике отпрянула и бросила на Уильяма умоляющий взгляд.

– Прошу вас, сэр, не надо! Позвольте мне все объяснить вам с глазу на глаз.

Честно говоря, я и не рассчитывала, что капитан сам снизойдет до встречи со мной. Лейтенант – другое дело. Но на линейном корабле служит от четырех до шести лейтенантов, и мне очень повезло, что разбираться с затесавшейся в ряды корсаров женщиной выпало именно Уильяму.

– Довольно, сержант! – нахмурился он. – Вы свободны. А вас, мэм, попрошу следовать за мной.

Уильям отвел меня в пустую каптерку и закрыл за собой дверь. Еще несколько часов назад я была для него лишь безликой частицей ненавидимого и презираемого Берегового братства, теперь же моя персона вызывала неизмеримо больший интерес. Подняв фонарь над головой, он окинул меня пристальным, изучающим взглядом, не упускающим из виду ни одной мелочи. Мне стало не по себе, и я не выдержала:

– Неужели ты не узнаешь меня, Уильям?!

– Нэнси! – не то вскрикнул, не то простонал он, смертельно побледнев, совсем как тот матросик в трюме. – Ты ли это?

Вместо ответа я показала ему свой талисман – подаренный им в день нашей помолвки перстень, с которым не расставалась ни днем, ни ночью.

– А мое колечко все еще с тобой? – робко поинтересовалась я, одновременно страшась и страстно желая узнать, любит ли он меня до сих пор или уже успел разлюбить.

Уильям приложил руку к груди и расплылся в счастливой улыбке:

– Да, Нэнси! Я не расстанусь с ним даже в могиле!

Признаться, меня сильно удивила – если не сказать большего! – его реакция на мое появление. Я ожидала чего угодно: потрясения, осуждения, взрыва негодования и даже презрения, но никак не того, что произошло в следующий момент. Повесив фонарь на какой-то крюк, Уильям шагнул ко мне, и не успела я опомниться, как оказалась в его объятиях.

– Ты нашлась! Нашлась, благодарение Богу! -исступленно шептал он, не замечая катящихся по его щекам слез и так крепко прижимая меня к себе, как будто для него на всем белом свете не существовало ничего более драгоценного. – Когда мне сообщили в Порт-Ройяле, что тебя похитили пираты, я лишился последней надежды когда-либо увидеть тебя снова. Но я должен был отомстить! О, как я мечтал поквитаться с ними за все, что они сделали с тобой… с нами! – Лицо Уильяма озарилось на миг мстительной радостью. – И небеса вняли моим молитвам. Мы долго искали подлых негодяев, осмелившихся посягнуть на тебя, и наконец-то нашли! – Глаза его угрожающе сузились. – Казнь через повешение – слишком милосердное наказание за столь неслыханную дерзость! Подумать только, эти нечестивцы, богохульники и грязные еретики заставили тебя облачиться в мужское платье! Но теперь ты со мной и в полной безопасности. – Он опять привлек меня к себе и поцеловал в губы – так же страстно и нежно, как в тот памятный вечер в Бате. Поцелуй длился целую вечность – или мне так показалось? – но наконец он с сожалением разжал объятия, снял фонарь и направился к двери. – Идем. Я должен немедленно доложить капитану, а потом мы попробуем подыскать тебе подобающую одежду. Постараюсь, чтобы ты ни одной лишней минуты не оставалась в этом богомерзком и унизительном наряде, противном женскому естеству!

Уильям уже взялся за дверную ручку, но я догнала его и схватила за рукав.

– Постой! – выпалила я. – Подожди минутку.

– Что такое? – недоуменно обернулся он.

– Прежде чем ты отведешь меня к капитану, я должна тебе кое-что рассказать…

И я поведала ему обо всем, что со мной произошло. О предательстве братьев, без моего ведома пообещавших меня в жены бразильцу, а по сути – продавших родную сестру в обмен на возмещение убытков, понесенных торговым домом Кингтонов. О Дьюке и Томасе, Филлис и Минерве, бегстве к маронам и встрече с капитаном Брумом. О том, как мы умоляли пиратов взять нас с собой, не видя другого способа избавиться от преследований Бартоломе. Я говорила, и говорила, и никак не могла выговориться, а Уильям слушал мою исповедь, рыча от ярости, потрясая кулаками, и метался по тесной каморке от переборки к переборке. Когда же я умолкла и вновь решилась взглянуть на него, меня поразило его мрачное, как грозовая туча, лицо. Уильям приблизился, положил руки мне на плечи, в упор посмотрел в глаза и чуть заметно покачал головой.

– Я все понимаю, но одного понять не могу, – заговорил он каким-то странным, невыразительным голосом без малейшего признака обуревавших его всего минуту назад эмоций. – Как могла ты позволить себе скатиться до образа жизни, не имеющего ничего общего с женской природой и предназначением? – Уильям то краснел, то бледнел, некоторые выражения давались ему с трудом, как будто он стеснялся упоминать вслух постыдные, по его мнению, вещи. – Ходить в мужском платье, общаться со всяким отребьем, жить бок о бок с пиратами и даже ходить с ними на абордаж? И все это без принуждения, по собственной воле! Как ты могла? Ведь корсары – это мразь, морские подонки, грязная накипь человечества!

– Но у меня не было выбора! – защищалась я, как могла. – И я прекрасно знаю, что пиратская команда – совсем не место для девушки из хорошей семьи. Только не забывай, что именно они пришли мне на помощь в трудную минуту. Они, а не кто-то другой, протянули руку утопающему и взяли на борт! Могу еще добавить, что за все время ни один из них не оскорбил меня ни словом, ни действием. А что до мужской одежды, скажу, что ты вообще напрасно возмущаешься по этому поводу. Удобно, практично, нисколько не обременяет и от нескромных взглядов защищает. Ты вот попробуй, ради интереса, затянуть корсет и в таком виде драить палубу или забраться на ванты!

– Ну хорошо, допустим… – Видно было, что мои аргументы произвели впечатление, но Уильям, похоже, не собирался сдаваться и решил до конца заклеймить меня позором. – А как объяснить тот факт, что при аресте ты оказалась за одним столом с известными в порту э-э… дамами сомнительного поведения?

– Ну и что тут такого? – удивилась я. – Можно подумать, ты никогда со шлюхами не общался!

– Но я же мужчина!

– То-то и оно! – фыркнула я. – Если кому и предъявлять мне претензии, то уж никак не тебе! – Он смутился, а я продолжала, с каждым мгновением набираясь уверенности: – А с теми девицами мы просто беседовали, и ничего дурного я в этом не вижу. Или ты забыл, что я выросла на бристольских улицах – вместе с тобой, кстати! – и в пансионах для благородных девиц не обучалась? Черт побери, да сколько ж мне еще вдалбливать в твою тупую башку, что я все та же Нэнси, которая любит тебя всей душой, носит, не снимая, твой прощальный подарок и ни о ком другом даже не помышляет?!

Уильям буквально впился глазами в мое пылающее от возмущения лицо, словно пытаясь проникнуть в глубину моих мыслей и убедиться в искренности моих слов. Постепенно морщины у него на лбу разгладились, взгляд сделался мягче, а по губам скользнула слабая улыбка. Уж не знаю, что он там увидел, но хотелось надеяться, что прежнюю Нэнси, о которой я ему только что напомнила.

– Да-а, тебя не переспоришь, – вздохнул Уильям, без особого, впрочем, сожаления. – Какой ты была упрямицей, такой и осталась. А еще доброй, честной, справедливой и верной! И не только по отношению ко мне, но и ко всем: Роберту, Сьюзен, моей матушке Мэри и тем мальчишкам, с которыми мы гоняли по улицам и играли в порту. За это я тебя и полюбил, и подаренное тобой колечко мне дороже всех сокровищ мира. И что бы ты ни носила – хоть чалму и персидский халат, – усмехнулся Уильям, – знай, любимая, что мое чувство к тебе неизменно и останется таким до конца моих дней.

Я уже приготовилась праздновать победу, но лицо его неожиданно вновь омрачилось, и он принялся расхаживать взад-вперед по каптерке, хмуря брови и роняя тяжелые фразы, от которых исходила неотвратимая угроза:

– Ну ладно, с тобой все понятно, и теперь я вижу, что у тебя действительно не было другого выхода. Но Адам Брум и доктор Грэхем?! – Уильям в недоумении покачал головой. – Я хорошо знал обоих и всегда считал достойными и порядочными людьми. Их-то что заставило добровольно присоединиться к корсарам? Для меня эта новость прямо как гром среди ясного неба!

– Может, ты меня невнимательно слушал, дорогой? – насмешливо прищурилась я. – Или ничего не понял?

– Вот именно, что не понял! – признался он, испустив глубокий вздох. – Ты уж извини меня, Нэнси, но я морской офицер на королевской службе, и верность присяге и воинскому долгу – моя первейшая обязанность. А Нейл, Адам и все остальные – арестованные по обвинению в пиратстве, которых ждет виселица, невзирая на мои личные симпатии к кому-то из них. Я и тебя-то пока толком не знаю, как выручить, но что-нибудь придумаю…

Наверное, я тоже сумела бы что-то придумать, чтобы окончательно переманить Уильяма на нашу сторону и заручиться его поддержкой, но в этот момент наше уединение прервал яростный стук в дверь.