Текст книги "В оковах босса мафии (ЛП)"

Автор книги: Селеста Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Что ты с ними делаешь?

– А ты как думаешь? – Я снова пытаюсь достать наручники. – Сдерживать преступников.

– Но это не единственное, что ты можешь с ними делать.

Я дрожу от прохладного воздуха, но во мне бурлит возбуждение. Я высовываю язык и облизываю внезапно пересохшие губы. Дыхание Маркуса становится громче, его глаза прикованы к моим губам.

– Может, я покажу тебе? – Рычит он.

Он мягко прижимает меня к стене, поднимая мои руки над головой. Я чувствую, как холодный металл наручников прижимается к моим запястьям, а затем, с громким щелчком, они защелкиваются.

– Не жалей об этом, милая. Сегодня я не буду с тобой так прост. – Его голос хриплый и глубокий, в нем чувствуется потребность, и я дрожу.

Он опускается передо мной на колени, стягивая штаны и раздвигая мои ноги, чтобы стянуть их.

– Красное, – говорит он, когда я остаюсь в одних трусиках, – и кружевное. Мне нравится.

Я не знаю, как реагировать и что делать. Мои руки скованы наручниками над головой, и я голая перед мужчиной, на котором все еще есть штаны. Я чувствую себя идиоткой. Да еще и возбужденной. Мое тело пылает от потребности, сжигающей меня изнутри. Мой клитор пульсирует и болит, и я умираю от желания почувствовать Маркуса внутри себя.

Он проводит пальцем по моему пульсирующему клитору, и я дергаюсь, стон вырывается из моих губ. Все мое тело покалывает от его пальцев, слегка касающихся моих бедер.

– Ты прекрасна, милая.

Я краснею. Он говорил мне это каждый раз, когда мы были вместе. И все равно, каждый раз это вытягивает воздух из моих легких.

Медленно спуская моя трусики, он сопровождает это нежными поцелуями вниз по моим ногам.

– Ты такая сладкая, – рычит он, – такая пьянящая. – Он разрывает трусики пополам, когда они достигают моих ног, и рычит, словно его раздражает хлипкая ткань.

Затем он выпрямляется, наклоняет мою голову в сторону и целует шею. Жестокость его рта говорит о том, что он оставит следы.

– Маркус... – Я извиваюсь.

– Чего ты хочешь, amore?

Я задыхаюсь, и все мое тело вибрирует от потребности.

– Я... – Я не могу вымолвить ни слова сквозь стоны, вырывающиеся из моих губ. Я вся пульсирую, поглощенная желанием ощутить его больше. – Пожалуйста...

Он прижимается к моей груди, крепко сжимая сосок.

– Пожалуйста?

– Пожалуйста, – повторяю я.

Он хватает меня за задницу, сжимая ее, затем целует меня в шею, спускаясь к груди, дразня сосок языком, прежде чем поглотить его.

С каждым движением его языка пульсация между моими ногами усиливается. Я чувствую, как между моих бедер собирается влажная лужа, а мой клитор грозит взорваться, если он не уделит ему внимание. Маркус не поддается на мои отчаянные крики о том, что ему нужно больше, он уделяет все свое внимание моим грудям, похрюкивая, когда ласкает их.

Черт, это так приятно.

Это нереально, как будто я в раю.

Его рука скользит вниз, раздвигая мои ноги, а затем его пальцы начинают кружить вокруг моего клитора. Я вскрикиваю от его прикосновений. Всплеск удовольствия захлестывает меня, и я пытаюсь бороться с ним, но мои руки связаны, и я не хочу, чтобы он останавливался.

Проходит минута, прежде чем ощущения от его прикосновений утихают, а моя голова откидывается назад, и глаза закрываются.

– Ты вся мокрая, детка, – шепчет он. – Так готова принять меня.

Его палец толкается в мой вход и скользит внутрь. Он подцепляет его, задевая мою точку G.

– Да. Я умираю от желания, чтобы ты был во мне, – говорю я, мой голос хриплый.

Он улыбается.

– Ты получишь все, что захочешь, детка. – Он снова опускается на колени, устраивая голову между моих ног. Его язык находит мой клитор, и он лижет меня с жадной потребностью.

Я кричу. Я перевозбуждена. Я чувствую, как мои внутренности разбухают от удовольствия, и взрываюсь, когда он вводит в меня еще один палец. Я чувствую, как он улыбается.

– Хорошая девочка. Сладкая девочка. Кончи для меня, милая. Мне нравится твой вкус на моих губах.

Моя киска сжимается от его слов, и когда я открываю глаза, Маркус стоит передо мной обнаженный. Я вижу упругую гладкую кожу, покрывающую его мышцы. Он такой сексуальный. Просто конфетка для глаз.

Мой взгляд падает на его талию, и я задыхаюсь, когда вижу его эрекцию.

Он такой большой.

Не может быть, что все это было во мне на прошлой неделе.

Я не видела член раньше, я была слишком высоко, когда меня трахали в первый раз на прошлой неделе, что даже не удосужилась посмотреть. Его я видела впервые.

Но я знаю, что ни за что на свете иметь такой большой член не нормально.

Ни за что, черт возьми.

14

МАРКУС

Ее зеленые глаза расширены от шока, щеки пунцовые, когда она смотрит на мой член. Не знаю, почему она так удивлена, ведь все это было в ней на прошлой неделе и скоро будет снова.

Ее взгляд встречается с моим, и я улыбаюсь.

– Что случилось?

– Обычно он всегда такой большой?

Теперь я хихикаю.

– Он самый большой на свете. – Я не хочу хвастаться, но мой член намного больше среднего.

Она облизывает губы, и мне вдруг снова хочется ее поцеловать.

– Я не узнаю, пока не пересплю с другим мужчиной.

Я рычу, наклоняясь к ней и кладя руку на стену над ее головой. Я беру ее за подбородок и наклоняю ее лицо к своему.

– Позволь другому мужчине прикоснуться к тебе, милая, и ты узнаешь, каким страшным я могу быть.

Джейн откидывает голову назад, ударяясь о стену.

– Ты собираешься причинить мне боль?

– Боль? Джейн, я умру, прежде чем трону хоть один волосок на твоем прекрасном теле. – Я обвожу ее сосок, и она напрягается. – Но я не могу гарантировать, что любой ублюдок, который прикоснется к тому, что принадлежит мне, уйдет невредимым.

Смерть – это самое меньшее, что с ним случится. Я буду отрезать каждую его часть, которая соприкасалась с ней, одну за другой, пока от него не останется только туша.

– Это ты ревнуешь и слишком заботишься? – Спрашивает она, и с ее губ срывается стон, когда я снова облизываю ее сосок.

– Все сразу. Ты моя, детка. Никто не тронет то, что принадлежит мне. – Я тяну наручники, целуя ее запястье.

– Могу я прикоснуться к нему?

– Я весь твой, mi amore.

Она опускается на колени, обхватывает мой член руками и поглаживает его. Они мягкие и маленькие, но от удовольствия, проносящегося по позвоночнику, я закрываю глаза. Она двигается, и в следующее мгновение я вижу, как ее рот обхватывает мой член и облизывает его.

– Вкуснее, чем я думала, – говорит она, слизывая струйку спермы с кончика моего члена. – Она соленая, но ничего серьезного.

Она снова берет мой член в рот, на этот раз глубже, пока я не чувствую заднюю стенку ее горла, затем она начинает покачивать головой, надавливая на меня кулаком.

Я запускаю пальцы в ее волосы, хватаю ее за волосы и направляю с той скоростью, которая мне нравится. Ее тихий стон, когда она сосет меня, – желанное отвлечение, я едва могу думать, когда она издает такие звуки.

Ее влажные глаза, встретившись с моими, наполняются вожделением.

Когда я чувствую покалывание в своих яйцах, я поднимаю ее на ноги и захватываю ее рот, целуя ее с первобытной потребностью обладать каждым дюймом ее тела. Она целует меня в ответ, скользит скованными руками по моей голове и стонет мне в рот. Она такая чертовски приятная на вкус. Она такая сладкая.

Прервав наш поцелуй, я наклоняюсь и, просунув руку под ее колени, несу ее к своей кровати. Я кладу ее на край и раздвигаю ей ноги. Она вздрагивает, когда я провожу языком по ее клитору. Все еще чувствительному.

Свесив ее ноги себе на плечи, я провожу членом по ее входу, прежде чем войти в нее одним мощным толчком. Она тугая. Очень тугая. Ее стенки сжимаются вокруг моего члена, и она вскрикивает. Ее стоны пробивают меня до костей и лишают мой мозг всякого логического мышления.

Видимо, мокрое и тугое – опасная комбинация, потому что я близок к тому, чтобы кончить всего после нескольких ударов.

Джейн напрягается подо мной. Она сжимается вокруг моего члена, упираясь пятками мне в спину.

– Сильнее. Я хочу, чтобы ты трахал меня сильнее.

Я поддаюсь ее требованию, позволяя каждому столкновению моего члена с ее стенками проникать в мою кровь. Раскрывая ее нижние губки, я проникаю еще глубже.

– Скажи мне трахать тебя быстрее, милая. Я хочу, чтобы ты выкрикивала мое имя. Я хочу, чтобы ты кончила на моем члене.

– Быстрее, Маркус, – кричит она. – Боже. Быстрее!

– Кто владеет тобой, детка? Кто тебя трахает?

– Ты.

Я близок к взрыву, а она задыхается, дыхание срывается.

– Скажи мое имя, Джейн. Я хочу услышать, как ты его произносишь. Кто владеет тобой?

– М-Маркус... – Она кричит громче, бьется в конвульсиях. Ее связанные руки подняты над головой, пальцы конвульсивно сгибаются.

– Верно, детка. Ты вся моя. Каждый твой дюйм принадлежит мне. – Моя кульминация наступает с силой десятитонного грузовика, и я кончаю с последним глубоким толчком. – Черт, – простонал я, опустошаясь внутри нее.

На мгновение я ложусь на нее, опираясь на руку. Мы оба задыхаемся, вспотели, а в воздухе пахнет сексом и Джейн. Она пахнет так чертовски хорошо.

Скатываюсь с нее я падаю на кровать рядом с ней, на моих губах появляется ухмылка. Джейн замечает это и поворачивается ко мне лицом. Ее волосы растрепаны, помада размазалась, а щеки стали темно-розовыми.

– Что смешного?

Она кладет руки на мою голую грудь, и я обнимаю ее.

– Ничего. Я просто счастлив, что ты здесь.

Никто никогда не приходит ко мне домой, ни мои братья, ни другие женщины, с которыми я трахался в прошлом. Джейн – первый человек, которого я привел сюда, и мне нравится, что она в моем доме. Мне приятно делить с ней свое пространство.

Я вспоминаю о наручниках и смотрю на ее запястья. Они не кровоточат, но кожа покраснела. Утром на них появятся синяки. Утром я куплю шелковые наручники и, возможно, несколько других игрушек. Будет весело играть с Джейн, но мне неприятно видеть, как ей больно.

– Где ключи?

Она моргает, на мгновение смущаясь, потом улыбается.

– В моей сумке.

Я скатываюсь с кровати и нахожу ее сумку. В ней так много вещей, что я вытряхиваю все и хватаю связку ключей. Я отстегиваю наручники и потираю ее запястья.

Мои мысли возвращаются к разговору с Домиником, и улыбка исчезает.

Ты влюблен в нее.

Мой желудок переворачивается, сердце бешено колотится. Я не люблю ее, она мне нравится, меня влечет к ней. Конечно, между этим есть разница, верно?

Я вздыхаю, чувствуя себя идиотом, пытаясь заглушить свои чувства, прекрасно понимая, что отрицание их не приведет ни к чему хорошему.

– Ты в порядке? – Спрашивает Джейн, ее голос мягкий и возвращает меня в настоящее.

– Никогда не было лучше. – Я чувствую, как мой член снова твердеет. Я собираюсь снова взять ее сегодня вечером, но сначала ей нужно принять душ и еще раз поесть. – Болтушка, давай приведем тебя в порядок.

Я встаю и протягиваю ей руку. Когда она кладет свою в мою, я поднимаю ее и веду в ванную, обхватывая рукой ее талию, чтобы она не упала.

Должно быть, наш секс тоже был для нее напряженным, потому что она спотыкается, когда я веду ее в ванную. Я включаю воду, и брызги бьют с трех сторон. Вода теплая, и я намыливаю руки, чтобы смыть пот и секс с наших тел.

Я беру полотенце и вытираю ее насухо, затем Джейн подходит к шкафу и выбирает одну из моих рубашек. Она великовата и прикрывает ее задницу, но ее длинные ноги выставлены на всеобщее обозрение. Я не могу не вспомнить эти ноги, обхватившие мои плечи, побуждающие меня двигаться быстрее, сильнее.

Господи, помоги мне.

Клянусь, эта женщина станет моей смертью. Не помогает моему члену утихнуть, и то, как она собирает все эти пышные черные волосы в хвост. Мне хочется схватить ее и держать, пока я беру ее сзади.

Я натягиваю треники и не надеваю футболку, когда подхожу к ней. Ее взгляд встречается с моим, а затем опускается на мою грудь, и она краснеет, и я вижу, ее белые зубы, впивающиеся в нижнюю губу.

Мне нравится, как она напрягается рядом со мной.

– Что случилось, принцесса?

Она ухмыляется, ее зеленые глаза искрятся весельем, а белые зубы ослепительно улыбаются мне.

– Ничего, – хихикает она, – я никак не могу привыкнуть к тому, что ты голый.

– Я не голый.

– Ну, ты полуголый. – Она почесывает щеку, бросая взгляд на окно, на кресло в углу комнаты и куда угодно, только не на меня.

Джейн – яростная, уверенная в себе женщина, но мое тело греет осознание того, что мое присутствие настолько сильно влияет на нее, что она избегает моего взгляда.

– Проголодалась?

Она стонет.

– Я снова умираю от голода. У меня сегодня был сумасшедший день.

– Расскажи мне об этом, – говорю я, пока мы идем на кухню. Я знаю, что произошло, и я был зачинщиком этого. Но ей это знать не обязательно.

– Родригес, – говорит она мне, забыв, что упоминала о нем в машине. – Его нашли в ужасном состоянии сегодня утром.

Я притворно сочувствую, хмурясь и сужая глаза.

– Это очень печально. Как он?

– А?

– Как Родригес?

– Поскольку я не слышала ничего другого, полагаю, он все еще без сознания.

– Как ты думаешь, он очнется?

Она покачала головой.

– Сомневаюсь. Ранее врачи говорили, что у него может быть мертвый мозг, но это все, что я знаю.

Я разбиваю яйца в сковороду, посыпаю щепоткой соли.

– Бедный парень.

Джейн бросает на меня подозрительный взгляд.

– Знаешь, для человека, который ненавидит Родригеса до мозга костей, ты слишком сочувствуешь ему.

Мои губы дергаются. Она поймала меня на этом.

– Было бы грубо с моей стороны не притвориться, что мне его жаль.

Она усмехается.

– Маркус, ты...

– Не хочешь ли ты выпить чашечку кофе, пока я приготовлю нам что-нибудь поесть? – Спросил я, прервав ее. Если она задаст этот вопрос, то у меня не останется выбора, кроме как солгать ей, а это меня не устраивает.

Рассказать ей правду о Родригесе – тоже не вариант. Джейн могла его недолюбливать, но она все еще коп. Причем хороший коп, и она не хотела бы, чтобы ее коллеги пострадали.

– Нет, но спасибо за предложение. Я не смогу заснуть, если выпью кофе ночью. В любом случае, Тейлор кормит меня им каждый день на работе.

Я заканчиваю готовить наш энергетический перекус – яичницу на тосте. Я убираю тарелки на остров, беру из холодильника бутылку апельсинового сока и наливаю каждому из нас по стакану.

Джейн берет вилку, на ее лице появляется улыбка.

– Спасибо. Это выглядит почти слишком вкусно, чтобы есть.

Я опускаюсь рядом с ней.

– Не преувеличивай, ты меня смущаешь.

Она откусывает от яичницы и стонет.

– Черт. Не могу понять, то ли это так вкусно, то ли я просто очень проголодалась.

Я откусываю от своей.

– Это просто очень вкусно, как и то, что ты ела до этого. Я хороший повар.

– Конечно, хороший, – соглашается она, хихикая, прежде чем откусить кусочек тоста.

– Что будет дальше, когда Родригеса снимут? Тебя снова возьмут в дело?

Она поднимает свой стакан с апельсиновым соком и подносит ободок к губам.

– Не могу сказать. Это зависит от того, что решит шеф Смит в понедельник.

Я могу помочь с этим. Но я не говорю ей об этом. Ей не нужно знать о том, за какие ниточки я дергаю за кулисами. Мы доедаем, и я мою посуду, когда вспоминаю о вчерашней встрече с Домиником.

– Ты ничего не рассказала мне о своей семье.

Она обхватывает меня сзади и кладет голову мне на спину.

– А что с моей семьей?

Я пожимаю плечами.

– Ты никогда не говорила о своих родителях.

– О, это. – Ее хватка ослабевает, и она отступает назад. Я бросаю тарелку, которую держу в руках, вытираю руки полотенцем и поворачиваюсь к ней лицом.

Джейн опускает взгляд и мгновение колеблется.

– Они мертвы. – Она делает несколько глубоких вдохов и поднимает глаза, чтобы встретиться с моими. – Я говорю тебе это только потому, что доверяю тебе. Моя мать умерла, когда родила мою сестру. Мой отец был... убит.

Мое сердце болезненно вздрагивает.

– О?

– Он был полицейским, – ответила она, ее голос дрогнул. – Его застрелили, когда он расследовал дело каких-то плохих парней. Я не знаю всей истории, но я поступила в полицию, чтобы выяснить, почему он должен был так умереть.

– Мне жаль, – это все, что я говорю. Мне жаль не только потому, что ее отец был убит. Мне жаль, потому что у меня есть ответы, которые ей нужны, но я не собираюсь давать ей ни одного из них. Чем больше она знает, тем опаснее становится, и будь я проклят, если сознательно подтолкну ее к еще большей опасности, чем та, в которой она уже находится.

Она пожимает плечами.

– Это не твоя вина.

– Нет, но все равно, мне жаль.

По ее лицу скатывается слеза, скрывая улыбку. Я вытираю влагу и притягиваю ее ближе, прижимая наши тела друг к другу. Мой желудок скручивается, лед покрывает вены. У меня разрывается сердце от того, что я вынужден скрывать от нее правду, но только так она сможет выжить. Поскольку ее отец умер в ночь операции, мы так и не узнали, почему он пытался обокрасть нас и кто его убил.

Кто бы это ни был, Джейн окажется в опасности, если они узнают, что она – дочь человека, которого они убили двенадцать лет назад. Я не могу рисковать.

Мы с Джейн проводим выходные вместе. В понедельник утром мы просыпаемся от того, что на тумбочке пищит ее телефон. Она потягивается и прикрывает рот рукой, зевая, затем переворачивается и берет телефон с тумбочки.

Я понятия не имею, кто находится на другом конце линии, но что бы он ей ни сказал, у нее расширяются глаза и отпадает челюсть.

15

ДЖЕЙН

Родригес умер во сне посреди ночи, и результат вскрытия говорит о том, что он умер от удушья.

Я помчалась в отдел после того, как получила сообщение от Тейлора. Если результат вскрытия был правдивым, а я в это верю, значит, его убили. Тот, кто оставил его умирать на улице, наверняка вернулся, чтобы закончить начатое.

– Где шеф? – Спрашиваю я, вбегая в офис.

Джош оглядывает меня с ног до головы. В руках у него чашка кофе, а выражение лица более кислое, чем обычно. Я давно не видела такого выражения на его лице. Обычно на его лице появляется высокомерная улыбка, когда он издевается надо мной, но сегодня это не так.

Все вокруг как будто не работают. В офисе жутковато, и ни у кого нет улыбки на лице. Только что погиб помощник окружного прокурора, и его убийца где-то здесь.

Тейлор уже в кабинете шефа Смита, когда я открываю дверь и вхожу. Они оба смотрят на меня.

– Доброе утро, – бормочу я, закрывая за собой дверь и вставая рядом с местом Тейлора. – Я слышала о ситуации сегодня утром.

Ни Тейлор, ни шеф Смит не отвечают.

– Я думаю, что это дело связано с делами в Адской кухне, – продолжаю я, несмотря на напряжение, витающее в воздухе. – Если вы не возражаете, я могу...

– Ты и твоя неспособность читать комнату, – хмуро отрезает шеф Смит. – О чем ты сейчас говоришь? Хочешь вернуться к делу, когда Родригес мертв?

От тона его голоса у меня перехватывает дыхание. Он сказал это так, будто я рада, что Родригес мертв. Может, он и был засранцем, но я не радуюсь его смерти. Ни в малейшей степени. Впрочем, я не собираюсь защищаться. Не это главное.

– Да, сэр. Я хочу вернуться к делу.

Он хмыкает и вздыхает одновременно.

– Отлично, я не собираюсь тебя останавливать. Бери Тейлора с собой, куда бы ты ни отправилась, я не хочу, чтобы еще один член команды погиб под моим присмотром.

– Спасибо. – Это оказалось проще, чем я думала. Может быть, смерть Родригеса все-таки привела его в чувство.

– Ты можешь идти, если это все, что ты пришла сказать.

Я обмениваюсь взглядом с Тейлором, затем киваю и покидаю кабинет шефа Смита. Усевшись за свой стол, я зову одного из младших офицеров. Сэм спешит к моему столу. Это двадцатичетырехлетний парень с вьющимися светлыми волосами и стройным телом.

– Да, мэм.

– Могу я получить досье на помощника прокурора Родригеса? Мне нужно все, начиная с того, как он покинул участок в пятницу вечером, и заканчивая тем, с кем он встречался, какие звонки делал и когда произошел инцидент.

Он кивает.

– Я сейчас же принесу, мэм. – Он торопливо уходит, а когда возвращается, в руках у него коричневая папка. Он отдает ее и уходит.

Я открываю ее, перелистываю фотографии и останавливаюсь на одной из них, сделанной во время вскрытия Родригеса. На шее у него фиолетовый след, что означает, что его задушили, но следы не похожи на те, что были нанесены веревкой. Что бы ни использовал убийца, на ней были шипы.

Я подпрыгиваю, когда кто-то отодвигает сиденье напротив моего. Я поднимаю глаза и с облегчением вижу, что это Тейлор.

– Ты меня напугал.

– Прости. – Он опускается на сиденье. – Что тебя заинтересовало, если ты не слышала, как я вошел?

Я подталкиваю к нему папку.

– Он не был задушен веревкой или тросом.

Тейлор кивает.

– Я заметил.

– И здесь написано, что он был убит сегодня в пять утра.

– Я тоже это видел.

Я протягиваю руку и возвращаю папку обратно, пристально глядя на нее, пока думаю.

– Нет никаких записей с камер видеонаблюдения о времени его убийства.

– Насчет этого... – Он смотрит вниз на свои пальцы. – Системы видеонаблюдения не работали.

– Конечно, нет, – говорю я с покорным вздохом.

Я закрываю файл. Этого достаточно, чтобы указать на убийство, но недостаточно, чтобы выяснить, кто виноват.

– Ты думаешь о том же, о чем и я?

Он почесывает висок.

– О чем ты думаешь?

– Что-то не так. Возле его комнаты было по меньшей мере трое полицейских, как убийца пробрался в комнату и как могло случиться, что все камеры перестали работать в одно и то же время? Разве не очевидно, что это была внутренняя работа?

– Ума не приложу. – Он хрустнул костяшками пальцев. – Тогда какой мотив у убийцы? Мы все знаем, что Родригесу было наплевать на дела Адской кухни.

Я на мгновение задумываюсь над этим. Тейлор прав, получение Родригесом зацепки по делам Адской кухни не могло послужить мотивом для его убийства. Но если не это, то что тогда?

– Думаешь, это было что-то другое?

Тейлор равнодушно пожимает плечами.

– Не знаю. Да и не важно. Этот засранец заслужил то, что получил.

Мое лицо непроизвольно скривилось.

– Что?

– Ничего. – Он отмахивается от меня. Он оглядывается по сторонам и наклоняется вперед. – У меня есть кое-что по делу твоего отца.

Меня это заинтересовало.

– Что? – Спрашиваю я, мой голос звучит едва слышно.

– У твоего отца были такие же отметины на шее, как у Родригеса.

Мир вокруг меня на мгновение замирает, и я не могу понять, о чем он говорит.

– Прости? – Я нервно смеюсь. – В моего отца стреляли. Он умер от огнестрельного ранения.

Тейлор качает головой.

– Нет, не умер. Я проверил отчет о вскрытии, и пуля даже не задела жизненно важный орган.

– Тогда он не мог истечь кровью до смерти.

– Не мог. Его задушили точно так же, как и Родригеса. А потом его тело оставили на складе на несколько часов, пока его не нашла полиция.

Мое сердце болезненно заколотилось, и я подняла руку, чтобы потереть грудь. Мне трудно дышать, и я сжимаю пальцы.

– Ты имеешь в виду... – Я сглатываю: – Тот, кто убил Родригеса, убил и моего отца?

– Точно. – Он щелкает пальцами. – Каково это – знать это? – Тейлор смотрит на меня с выражением, которое я не могу понять. Такое впечатление, что его это забавляет.

Я отмахнулась от этой мысли. Я параноик, я слишком много в этом понимаю. Он просто пытается мне помочь.

– Но... Почему... Какой склад?

– Наконец-то ты задаешь правильные вопросы. – Его язык высунулся, чтобы смочить губы. – Тебе стоит спросить Маркуса. Он даст тебе более подходящий ответ.

Мне удается вытолкнуть слова через комок в горле.

– Что это значит? Маркус как-то связан со смертью моего отца?

Тейлор встает и разглаживает свою кожаную куртку.

– Тебе стоит спросить у него.

Мои глаза слезятся, когда я провожаю его взглядом. Я беру телефон и отправляю Маркусу сообщение, чтобы он встретился со мной после работы. Я слишком рассеяна, чтобы полностью сосредоточиться на чем-либо до конца дня, и время идет медленно. Я смотрю на часы напротив своего стола и, как только приходит время выходить, хватаю свои вещи и выбегаю из офиса.

Внедорожник Маркуса припаркован снаружи, и он стоит у пассажирской двери. Улыбка озаряет его лицо, когда он замечает меня.

Я не отвечаю на его улыбку. Мои руки слишком холодны и липкие, а желудок слишком узловат, чтобы сейчас притворяться.

Он открывает передо мной пассажирскую дверь.

– Добрый вечер, принцесса.

– Добрый вечер. – Я забираюсь внутрь, и он закрывает за мной дверь. Обойдя машину, он садится в нее, и двигатель оживает. – Как прошел день?

Я не в настроении вести светские беседы.

– Ничего особенного.

Он отрывает взгляд от дороги и смотрит на меня.

– Все в порядке? Ты выглядишь несчастной.

– Я в порядке. – Я прислоняюсь головой к окну, наблюдая за уличными фонарями и машинами, которые проносятся мимо нас. Я погружаюсь в свои мысли и не замечаю, что мы уже перед моим домом, пока Маркус не выключает двигатель.

– Ты уже поужинала? Хочешь, я закажу что-нибудь?

Я фыркаю.

– Закажешь что-нибудь? – Неужели он думает, что я в настроении есть, когда я только что узнала, что он может быть или не быть причастным к убийству моего отца. – В этом нет необходимости.

Гнев накатывает на меня с такой силой, что я дрожу, когда вылезаю из машины, захлопываю дверь и топаю к входу в здание.

– Джейн. – Звук моего имени преследует меня, и я иду еще быстрее. Я не могу сейчас смотреть ему в глаза. Не могу. Смотреть в глаза. Ему. – Джейн!

Большая, сильная, теплая рука хватает меня за запястье, затем он разворачивает меня и притягивает к себе. Я задыхаюсь, когда мое тело сталкивается с его телом. Его сердце бьется сильно и быстро, так громко, что я могу его слышать. От него пахнет лосьоном после бритья и корицей, к которой я уже пристрастилась.

Я прижимаю руки к его груди и отталкиваюсь от него.

– Что?

– Это то, что я хочу знать. – Его голос спокойный, осторожный и не соответствует моей ярости. Он подходит ближе, и я делаю шаг назад. – Что случилось?

Мои глаза встречаются с его глазами. Мне не нравится выражение растерянности и беспокойства в его глазах. Это дает мне надежду на то, что я слишком остро реагирую, что он невиновен. Может быть, он не причинял вреда моему отцу. Но я лучше всех знаю, кто такой Маркус. Я знаю, что он и глазом не моргнет, если причинит кому-то боль.

– Ты знал, кто я? – Спрашиваю я, дыша коротко и резко. – Ты знал, кто мой отец?

– Да, – отвечает он, его голос холоден и лишен эмоций.

– Это была причина, по которой ты спросил меня, почему я пришла в полицию, потому что ты знал, чья я дочь?

Он моргает и засовывает руки в карманы брюк.

– Да.

– Да? – Я смеюсь, но это никак не заглушает колющую боль в груди. – И это все, что ты хочешь сказать?

– Если ты ищешь объяснения, то я не могу их дать.

– Хорошо. Не надо. – Дыши, сохраняй спокойствие. – Ты стрелял в него?

– Да, я стрелял в него.

Горячие слезы текут по моему лицу, а зрение затуманивается.

– Ты чудовище, Маркус. Я ненавижу тебя.

Он не извиняется. Вместо этого он делает два шага ближе, и мне в нос ударяет знакомый аромат корицы и кедрового дерева.

– Ты действительно меня ненавидишь?

Моя грудь сжимается. Мое сердце уже знает ответ на этот вопрос. Я знаю, что не могу его ненавидеть, но я лгу. Я лгу, потому что человек, стоящий передо мной, убил моего отца, но ни одна часть меня не хочет испытывать к нему неприязнь.

Я должна ненавидеть его, но не ненавижу.

– Да. Ненавижу. Я ненавижу тебя каждой клеточкой своего тела.

– Хорошо. Наконец-то ты повзрослела.

– Что это значит?

– Я знал, кто ты, с той самой секунды, как встретил тебя. – Его глаза скользят по мне и горят чем-то темным и опасным. – И я использовал тебя, потому что тебя было легко использовать.

Мое сердце разбивается вдребезги.

– Что?

– Сделай мне одолжение, принцесса. Не спрашивай меня больше об этом, или я позабочусь о том, чтобы ты умерла так же, как твой отец.

Мои пальцы сжимаются в кулаки. Я поднимаю руку, чтобы дать ему пощечину, но он ловит ее на полуслове и заставляет опустить.

– В следующий раз я этого так не оставлю, – говорит он низким, глубоким и опасным тоном.

Я вырываю у него руку.

– Я покончу с тобой, Маркус. Я буду тем, кто убьет тебя.

Он наклоняется ко мне и шепчет:

– Да?

Я стискиваю зубы, мои ноздри вспыхивают.

– Я убью тебя и верну к жизни, чтобы у меня был второй шанс убить тебя.

Он достает пистолет из кобуры на груди, разжимает мою руку и сует в нее оружие.

– Стреляй.

– Что?

Он кивает головой на пистолет в моей руке.

– Ты сказала, что убьешь меня. Так что стреляй.

Мое лицо уже мокрое от слез.

– Чертов ублюдок. – Я направляю пистолет ему в голову и подношу палец к спусковому крючку. – Думаешь, не убью?

Он ухмыляется, и это мрачно. Это еще больше напоминает мне о том, кто такой Маркус – мафиозный босс, вырезанный из мира тьмы. Мир, в который мне не следовало ввязываться.

– Что случилось, принцесса? – Спрашивает он, видя, как я дрожу. Я борюсь между яростью, пылающей во мне, и чувствами к нему.

Я должна застрелить его. Я полицейский, я могу солгать и сказать, что хотела задать ему несколько вопросов, когда он напал на меня. Есть много способов избежать наказания за убийство Маркуса Романо, по крайней мере, с юридической точки зрения. У меня есть ощущение, что его братья не дадут мне это сделать, но все же я могла бы выйти сухой из воды. Но по какой-то причине мой палец слабеет на спусковом крючке, а решимость застрелить его не так сильна, как должна быть. Мой приглушенный всхлип раздается в подъезде, а его глаза смотрят на меня со смертельной смелостью.

Я не такая. Я не убийца. Я пришла в полицию не для того, чтобы застрелить убийцу моего отца в подъезде моего дома из его же пистолета.

Я не могу убить Маркуса, не подтвердив факты о том, что произошло той ночью с моим отцом. Возможно, это всего лишь отговорки, которые придумывает моя голова, мысленный побег из этой ужасной ситуации, но голос в глубине моей головы не позволяет мне нажать на курок.

Даже такое чудовище, как он, заслуживает шанса.

Я не могу убить его, пока не буду уверена в том, какую роль он сыграл в смерти моего отца.

Опустив пистолет, я бросаю его к его ногам и вытираю лицо тыльной стороной ладони.

– Я не собираюсь тебя убивать. Я найду улики и, если ты к этому причастен, посажу тебя за решетку до конца твоей жизни.