Текст книги "Невеста скандального шпиона"

Автор книги: Селеста Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава 22

Когда Вилла проснулась следующим утром, Натаниэль уже ушел. В ее комнате не было не только его, но и никаких следов того, что он вообще был здесь. Когда она оделась и отправилась на поиски завтрака, она прошла мимо его комнаты. Дверь была открыта – во всяком случае, не заперта – так что она заглянула внутрь. Его комната была просторной, гораздо больше, чем даже ее комната, и, как она могла видеть, состояла из двух смежных помещений. Позади гостиной она увидела краешек его богато украшенной резьбой кровати с балдахином.

На ней определенно спали. Так что он не только покинул ее перед тем, как она проснулась, а он также провел остаток ночи в своей собственной комнате.

Он просто соблюдал осторожность, сказала она себе. Ничего больше.

Когда она добралась до вершины лестницы, к ней примчалась Лили.

– О, миледи! Ваши новые вещи! Они все здесь!

Вилла задохнулась. Новая одежда!

– Отнесите их все в мою комнату. Ты добудешь для меня чай и тост, не так ли, Лили? И спроси Миртл, не хочет ли она присоединиться ко мне!

Какое развлечение! Она собирается примерить каждую деталь одежды!

Миртл явилась немедленно, ее также сопровождала Дафна. Вилла достаточно бодро поприветствовала женщин, по крайней мере, хотя бы это у них с Дафной получалось одинаково хорошо.

Это был девический водоворот, в котором подбирали, сравнивали и примеряли детали одежды. Миртл одела на себя каждую шляпку, хотя все они были слишком большими и соскальзывали ей на глаза. Даже отстраненная Дафна прониклась этим духом, посоветовав Вилле, какие шали и шляпки хорошо сочетаются с другой одеждой.

Были принесены чай и тост, но они успели остыть, пока Вилла вспомнила о том, что она голодна. Наконец она сняла салфетку с подноса, чтобы немного поклевать еду в то время как Лили раскладывала шляпки обратно по надлежащим коробкам, потому что Миртл все их перепутала, а Дафна решала, какое платье, по ее мнению, Вилла должна надеть на бал этой ночью. Сложенная газета сопровождала чайник и тарелку с тостом.

– Ух, гляньте, что написал Голос Общества, – пропела Миртл. – Он такой язвительный. Мне это нравится.

Даже Вилла к этому времени прослышала о колонке сплетен и быстро пролистала газету.

– Вот оно! – она начала читать первую строчку вслух. – «Мы все знаем, кто сеял панику среди нашего стада в начале этого года, и прошлой ночью он наконец-то вновь предстал перед глазами общественности – и та, что следовала за ним, должна быть кудрявым ягненочком, с готовностью направляющимся на бойню, – Вилла сделала паузу, затем продолжила более медленно. – Но такой прелестный ягненочек не сможет протянуть долго. Должны ли мы предупредить ее о том, что ее сторожевая собака на самом деле является волком, который, несомненно, съест ее живьем?»

– О Господи, – прошептала Миртл.

Дафна печально покачала головой.

– Я полагаю, этого следовало ожидать.

Вилла, засопев, бросила газету на пол.

– Ужасно. Это совсем неточно. Какое им до этого дело?

Миртл потрепала ее по руке.

– Не принимай это так…

– Они так ошибаются! Во-первых, волки перемещаются стаями. И они едят не так много овец, как полагают люди. Овцы обычно слишком хорошо охраняются. А вот козы, например – это любимая пища… – она продолжала в этом ключе некоторое время, подробно остановившись на коллективных методах охоты волчьей стаи. Она как раз дошла до момента вырывания внутренностей, когда ей пришлось остановиться, так как она осознала, что Миртл и Дафна по-совиному уставились на нее. Она замолчала, покраснев. – Я просто хочу сказать… – ее голос прервался.

– Ну, ты вовсе не похожа на овцу, – уверенно заявила Миртл.

– Ярка[10]10
  Молодая, еще не ягнившаяся овца.


[Закрыть], – уточнила Вилла.

– Что такое? – Миртл посмотрела вниз и провела рукой по переду платья. – У меня яркое пятно?

– Ярка, – Вилла пожала плечами, – это взрослая овца женского рода.

– Хватит об этом, – резко ответила Миртл. – Я знаю, что ты пытаешься не думать об этом ужасной куче лжи, так что не пытайся отвлечь меня, мисси!

Вилла медленно присела среди кучи коробок.

– Я знаю, – печально проговорила она. – Я не думала, что это случится за одну ночь, но в этом сообщении нет ни одного слова о том, как прекрасно он выглядел, или о моем платье, или о том, над чем мы так долго работали.

– О чем ты говоришь? – Дафна нахмурила свои красивые брови. – Ты же не можешь верить, что сумеешь убедить Общество снова принять Натаниэля? – она прижала руку к горлу. – Ты даже думаешь о том, что это могло быть возможным!

– Ха! – прокаркала Миртл. – Да, мы можем. – Она бросила газетный листок в едва горящий огонь в камине комнаты Виллы. – Получай, нечестное издание!

Вилла медленно улыбнулась двум женщинам.

– Так я могу рассчитывать на вас?

Белоснежное шелковое придворное платье было отглажено и надето – оно отлично подошло, от широких, вышитых золотом лент на подоле до весьма низко вырезанного и украшенного тесьмой лифа. К счастью, Китти предпочла тиару украшенному перьями тюрбану. Вилла не была уверена, что сможет носить тюрбан. Она и так уже ковыляла в туфельках на высоких каблуках, которые ей пришлось надеть, так как не могла себе представить, что ей придется подшивать дорогостоящее платье Китти ради одного позаимствованного выхода в нем.

Оказавшись в Палате Аудиенций дворца Сент-Джеймс, Вилла приободрилась, увидев других бледных, нервничающих до недомогания дебютанток. У одной девушки начали заплетаться ноги. Ее компаньонка выхватила флакон с нюхательной солью и мастерски применила его.

Вилле стало легче дышаться. Она могла покачиваться на ходу и быть не совсем уверенной в том, как себя вести, но она не была настолько нервной.

Широкие двери на другом конце зала начали открываться, и толпа засуетилась. Вилла попыталась разглядеть что-то за лесом страусиных перьев, внезапно обрадовавшись, что у нее высокие каблуки. Тучная, грандиозно одетая фигура вошла в зал и все склонились в глубоких поклонах и реверансах. Принц-Регент небрежно взмахнул рукой аудитории и с ворчанием уселся на трон.

– Он совсем не выглядит так, как я представляла себе все эти годы, – прошептала Вилла Миртл, когда они выпрямились.

Миртл кивнула, ее пурпурные перья подпрыгнули.

– О, но он был хорошеньким мальчиком когда-то. Я помню, как наблюдала за тем, как он взрослел, при этом он часть времени выглядел как ангел, а другую половину – как дьявол.

Очаровательно.

– В самом деле? Которую же часть вы видите сейчас?

Миртл посмотрела на Принца, ее взгляд был немного печальным.

– Я думаю, что сейчас я вижу одинокого мужчину. Скучающего и одинокого.

Одна за другой, крайне возбужденные девушки сопровождались для реверанса перед Принцем-Регентом. Их имена и происхождение официально зачитывались вслух служителем в парике, но Георг, казалось, совершенно его не слушал.

Когда настала ее очередь, Вилла сделала глубокий вдох и двинулась вперед, слегка покачиваясь на своих каблуках. Она сделала такой низкий реверанс, что ее нос почти коснулся пола, и она испугалась за безопасность своей диадемы.

– Мисс Вилла Трент, – нараспев произнес служитель, – из… – он сделал маленькую паузу. – Мисс Вилла Трент! – громко закончил он, словно пытаясь громкостью возместить недостаток информации.

Вилла сохраняла позу, ожидая реакции Принца на ее имя. Когда никакого ответа не последовало, она изменила положение своего тела, чтобы взглянуть на Его Королевское Высочество.

Скучающий королевский взгляд был прочно прикован к ее груди. Вилла грациозно выпрямилась, но Георг продолжал праздно разглядывать вырез ее платья. Решив, что это выходит за пределы допустимой королевской грубости, Вилла резко откашлялась.

Принц заморгал и поднял взгляд к ее лицу. Вилла быстро подмигнула ему и послала ему улыбку, означавшую «вы попались». Он заворчал от неожиданности и удивления, но затем начал более пристально изучать ее лицо.

Толпа зашепталась, когда Принц отмахнулся от церемониймейстера, который собирался отвести Виллу обратно на ее место. Вместо этого, Принц сделал знак служителю, который зачитывал вслух представления. Между ними состоялся короткий разговор на пониженных тонах, но Вилла четко расслышала, как человек в парике произнес «Рирдон».

Принц слегка засмеялся в ответ на это и широко улыбнулся Вилле. Ободренная этим, Вилла еще раз нарушила протокол, когда церемониймейстер уводил ее на место – она подняла руку, чтобы помахать пальцами Принцу-Регенту как это делают дети. Шепот толпы усилился, когда Принц Георг помахал своими пухлыми пальцами ей в ответ.

Миртл покачала головой, когда Вилла вернулась на место рядом с ней.

– Будет лучше, если ты будешь приглядывать за собой, дорогая. Я не думаю, что Таниэль будет смотреть сквозь пальцы на королевское вмешательство.

– О, это ерунда, Миртл. Георг просто был дружелюбен.

Брови Миртл поднялись практически до линии волос.

– Георг, вот как? Когда я сказала тебе, что считаю его одиноким, я не имела в виду, что тебе нужно сделать что-то, чтобы скрасить его одиночество!

Вилла улыбаясь покачала головой.

– Миртл, ты ведешь себя глупо. Принц-регент достаточно стар – достаточно для того, чтобы быть моим дядей!

Глаза Миртл оставались прищуренными.

– Если бы я не знала, что ты совершенно без ума от Натаниэля, я бы подумала, что ты флиртовала с Его Королевским Высочеством.

Вилла громко рассмеялась.

– О, Миртл, что за идея, – она улыбнулась в сторону Принца. – Я просто поздоровалась с ним.

– Хм-м. Ну, это вызвало целый шторм слухов, это уж наверняка. Если ты станешь королевской фавориткой, то определенно людям трудно будет презирать Натаниэля. – Миртл внимательно изучала Виллу. – Или в этом и состоит твой план?

Вилла только улыбнулась.

Этим вечером Натаниэль рано спустился в бальный зал. Бэзил прислал ему записку, в которой дал ему понять, что хочет, чтобы ничто не отвлекало гостей от триумфа Дафны. В отличие от Китти Найт, у Дафны не было намерения сыграть на печальной известности Натаниэля. Он должен был прибыть тихо и отговориться от присутствия в семейной линии, встречающей гостей.

Он не мог винить ее за это. Часть его все еще ощущала вину перед Дафной. Она по-своему поддерживала его, а он отверг ее, только чтобы жениться на другой. И он был готов играть гораздо более скромную роль, чем та, что была у него прошлой ночью.

Не то чтобы это было по-настоящему возможно. Здесь были совсем не те гости, что прошлой ночью, потому что это был круг общения Дафны, но снова каждый из них очень осторожно старался избегать встречаться с ним взглядом, хотя он знал, что они наблюдают за ним. Здесь были его школьные товарищи, его соратники по Палате Лордов и даже несколько его бывших пассий.

Натаниэль услышал знакомый неприятный смех и обернулся, чтобы посмотреть. Господи, Финстер был здесь, очевидно, пудра прикрывала повреждения, полученные прошлой ночью. Думая о не слишком утонченной мести Виллы, Натаниэль усмехнулся Финстеру, ошеломив того до такой степени, что он лишился своей обычной презрительной усмешки.

Затем Натаниэль услышал внезапный удивленный шепот гостей слева от него.

– Я сказала, кто это такая?

Из праздного любопытства Натаниэль обернулся, чтобы увидеть, как тучная леди ударила своего столь же тучного супруга по руке, очевидно, за то, что тот уставился на какую-то молоденькую девушку. Несколько человек вытягивали свои шеи, чтобы увидеть ее, но Натаниэль не стал беспокоиться. Кто бы она ни была, она ни имеет ничего общего с ним. Он был просто благодарен, что кто-то другой отвлек на себя всеобщее внимание.

Затем толпа расступилась, оставив пустое пространство прямо рядом с ним. Он посмотрел вокруг, но не увидел ничего, кроме мелькнувшего шелка цвета морской волны и восхитительно низкого декольте, обрамляющего потрясающую грудь. Затем толпа снова сомкнулась, и больше он ничего не увидел.

Тем не менее, это был прекрасный момент. Он мог быть почти что женатым человеком, но он вполне определенно не был мертвым, так как если мужчина не заметит такую притягательную линию бюста, то он должен остывать в могиле.

За всю свою жизнь он видел только один бюст лучше этого, размышлял он. У Виллы…

Подождите минутку! Он начал протискиваться сквозь толпу, следуя за шепотом. Это была его притягательная линия бюста!

Он еще раз мельком увидел зеленый шелк. Проклятие, если бы только она была повыше ростом! Но тогда она не помещалась бы так совершенно под его подбородок, когда он держал ее в объятиях в постели…

Вилла перемещалась по комнате, ее улыбка как будто приклеилась к губам, а ее взгляд перебирал мужчин, мимо которых она проходила. Где же Натаниэль? Если он снова оставил ее одну на недружелюбной территории, то она ударит его.

Внезапно она ощутила тепло на своей шее. Так как это был не первый раз, когда мужчины подходили слишком близко за последние десять минут, то она приготовилась быстро наступить на ногу и ударить кого-нибудь локтем.

– Ад и все дьяволы, что на тебе надето?

Она обернулась с широкой улыбкой.

– Натаниэль, ты здесь!

– Конечно, я здесь. А сейчас отвечай на мой вопрос, черт возьми!

Она погрозила ему пальцем.

– Ты рычишь на меня, – пропела она.

– Вилла, иди наверх и немедленно переоденься.

Она посмотрела вниз на свое платье. Нет, все было на месте. Она выглядела так же пристойно, как и любая другая женщина в комнате.

– Почему? Мы только что купили это платье. Ты помнишь, оно было сделано специально для меня?

Вилла в голубом платье была прекрасна. Вилла в зеленом… обольстительна.

Он не мог оторвать от нее глаз. В этом шелке цвета морской волны ее фигура представала во всем совершенстве. Вырез платья обрамлял ее грудь, словно это было божественное произведение искусства. Он не знал, что мешало шелку соскользнуть вниз, обнажив ее соски, но он подумал, что это мог бы быть клей. Чуть ниже лифа проходила дерзкая широкая лента из черного бархата, подчеркивавшая чувственные линии ее талии и бедер с наибольшим эффектом.

Она не была идеально модной, но она выглядела потрясающе. Ее волосы были зачесаны наверх и заколоты на голове. Это было вполне пристойно, но каким-то образом такая прическа заставляла мужчину думать о ее соболиных локонах, разметавшихся по его подушкам.

Вокруг шеи у нее была еще одна ленточка из черного бархата, акцентированная изящной камеей. Больше на ней не было никаких украшений, и Натаниэль осознал, что они у нее попросту отсутствовали.

Не было даже кольца в честь помолвки.

Господи, тогда ему лучше действовать побыстрее.

– Пойдем. Я должен представить тебя, – он схватил ее за руку и повел.

Двигаясь вместе с ней, Натаниэль таскал ее от одной группы болтающих гостей к другой, представляя ее так быстро, что у мужчин хватало времени только на то, чтобы поглазеть на нее, а у женщин – только чтобы задуматься, почему она не одела ничего столь же волнующего.

Никто не вклинился между Натаниэлем и Виллой, так как все были слишком любопытны и слишком медлительны. Они побывали здесь и там, и затем отходили в сторону. Ни один шепот о «невесте-подметальщице» не достиг ушей Виллы, он был в этом уверен.

Наконец Натаниэль довел ее до конца комнаты и потянул за собой в маленький занавешенный альков.

– Вот, – с удовлетворением проговорил он.

Вилла задыхалась.

– Что… что все это значит?

– Просто я был так очевиден, насколько это возможно.

Вилла не была уверена, но она подумала, что могла бы оскорбиться. Она тщательно расправила свою перчатку, затем погрозила ему кулаком.

– Объясни.

Он, смеясь, поднял вверх обе руки.

– Нет необходимости применять насилие, цветочек. Я только имел в виду, что я хотел, чтобы каждый мужчина в этой комнате знал, что ты моя. Ты выглядишь слишком притягательно, чтобы разгуливать на свободе без моей печати на тебе.

Он ревновал ее? Он думал, что другие мужчина могут захотеть ее?

– О, Натаниэль! – Она обняла его за шею, притягивая его вниз для поцелуя.

И перед тем как кровь полностью покинула его мозг в чувственном восторге от ее рта, у Натаниэль всего на один момент возник вопрос: за что этот поцелуй.

Их руки жадно исследовали друг друга, словно они не касались тех же самых мест всего несколько часов назад.

– В самом деле, Вилла, – Натаниэль уткнулся ей в шею, – ты одела корсет!

– М-м-м. Лили нашла его для меня. Он не слишком… туго затянут, но она сказала, что он замечательным образом… будет поддерживать… кое-что.

Натаниэль закрыл глаза и застонал он одной мысли об этом.

– Обещай мне, что немного позже ты наденешь корсет для меня.

Она захихикала.

– Только корсет?

Он покачал головой.

– Нет. Как я глуп, – он укусил ее за шею, – вместе с чулками, конечно же.

Затем в алькове были слышны только вздохи и стоны.

Но как только Натаниэль начал узнавать, какой умелой модисткой было сшито это платье, к своему большому разочарованию он услышал, как кто-то выкрикнул его имя. С трудом оторвав руку от груди, которую он так и не смог высвободить из железной клетки шелка и китового уса, он отодвинулся от Виллы.

Вилла открыла сонные глаза и с удивлением посмотрела на него.

– Кто-то звал тебя?

– Думаю, что да, – он подтянул лиф ее платья вверх и заправил один локон ее волос обратно в высокую прическу. Она была занята тем, что застегивала пуговицы на одной стороне его брюк, которые умудрилась расстегнуть.

Натаниэль отвел ее руки, чтобы закончить эту работу самому, или иначе он все-таки взял бы ее здесь, в алькове. Безжалостным усилием воли он сумел успокоить свою внушительную эрекцию.

Когда они более или менее привели себя в порядок – кроме ее припухших губ и слегка кривоватого лифа – он взял ее за руку.

– Давай пойдем и посмотрим, из-за чего вся эта суета.

Они не ушли далеко, когда лакей остановил их. Затем Натаниэль выпустил руку Виллы и побежал к лестнице.

С Рэндольфом случился еще один удар.

Глава 23

Вилла наблюдала за тем, как Натаниэль уходит, а затем направилась к Дафне. Она и Бэзил захотят сообщить эту новость своим гостям.

– Нет! Не говори никому! – попросила ее Дафна. – Бэзил так ждал этого дня. Это испортит абсолютно все для него. В конце концов, это с такой же легкостью могло бы случиться и после бала, разве нет? – Дафна изогнула свою идеальную бровь.

Вилла смогла только уставиться на нее. Рэндольф наверху сражался за свою жизнь, и все, о чем могла думать Дафна, – это ее светский раут? Дафна не выказала никакого беспокойства. Ее улыбка была такой же бесхитростной, как и всегда, когда она радушно кивнула паре проходящих мимо гостей.

Вилла потрясенно наблюдала за ее действиями. Затем отвернулась. Если Дафна настолько сильно желает свой бал, то пусть она его и получает. А прямо сейчас Вилла должна беспокоиться о более чувствительных членах этой семьи.

– Привет, Вилла. Ты просто великолепно выглядишь сегодня. – Миртл удовлетворенно улыбнулась. – Держу пари, что от этого платья Виктория просто зашипела. Я должна проконсультироваться с тобой по поводу моей следующей примерки.

Она подняла вверх морщинистый палец.

– Скажу тебе, что никогда не поздно произвести сенсацию. Как, ты думаешь, я буду выглядеть в зеленом?

Вилла сглотнула. Ей было неприятно, что придется разрушить хорошее настроение Миртл.

– Миртл, это… Это Рэндольф.

– Рэндольф? – ее веселье пропало. – Он…

Вилла быстро покачала головой.

– Нет, я не думаю что это так, еще нет. Но я полагаю, что это очень серьезно.

На лице Миртл вдруг четко стали видны все морщины, заставляя ее выглядеть на свой полный возраст. Только ее глаза все еще оставались яркими, но теперь они блестели от горя.

– Я помогу вам подняться наверх, – обняв Миртл одной рукой, Вилла направилась в главной лестнице.

– Нет. Есть другой путь. – Миртл повернула в другом направлении. – Можно срезать по лестнице для слуг.

В коридоре рядом с бальным залом Миртл нажала на панель в стене. Панель скользнула в сторону, открыв тесный, неукрашенный проход и лестницу.

Вилла моргнула. Так вот как слуги перемещаются так тихо и эффективно. Это открытие заставило ее задуматься о тех случаях, когда ей казалось, что за ней наблюдают – возможно, это так и было.

Ступеньки были немного крутыми, но когда они поднялись на этаж, где располагались семейные спальни, и панель скользнула в сторону, они оказались в коридоре непосредственно рядом с комнатами Рэндольфа.

Вилла собиралась поспешно пробежать по коридору, когда Миртл схватила ее за руку.

– Слушай.

Не было необходимости прислушиваться слишком внимательно, потому что голоса были слышны в коридоре очень четко. Вилла немедленно поняла, что тот, кто говорит – это Натаниэль.

– Лорд Ливерпул, ничего нельзя сделать.

– Лорд Ливерпул? Премьер-министр? – прошептала она Миртл, только для того, чтобы та быстро сделала ей знак замолчать. – Миртл, это не совсем хорошо…

Другой голос, точный и сухой, заговорил с большей настойчивостью.

– Скажите ему.

– Что?

– Скажите ему правду о своем позоре. Теперь это не имеет значения, когда он так близок к концу.

Вилла наклонилась вперед, чтобы увидеть Натаниэля. Он был бледен. Пока она смотрела на него, он закрыл глаза.

– Я сказал ему, – с трудом выговорил он. – Несколько месяцев назад, после того, как это дело было запущено, я рассказал ему. Не полностью, конечно же, но я сказал ему, что я взял на себя вину за того, кто нуждается в защите, и что я бы никогда… – Он остановился, его дыхание стало резким.

– А что он ответил? – тихо спросил Ливерпул.

– Он сказал, что уже знает все, что ему нужно знать обо мне.

Вилла почувствовала боль в сердце за него. Она никогда не слышала, чтобы в его голосе так ощущались мучения. Теперь она стояла неподвижно, прислушиваясь к каждому слову так же старательно, как и Миртл.

– Так что он умрет с плохим мнением обо мне.

– Тогда, возможно, это к лучшему, – мрачно заключил Ливерпул. – Как слуга Короны вы должны знать это. Этот фасад предателя невероятно драгоценен. Лишится его сейчас – значит, впустую потратить все старания.

Вилла отступила назад, позволив Миртл стать у двери. Она была совершенно права в отношении своего благородного, великолепного Натаниэля. Неистово размышляя, она села на верхнюю ступеньку лестницы. Почему бы просто не сказать миру о том, что в действительности произошло?

Затем послышался еще один голос, который Вилла не узнала.

– Я боюсь, что состояние вашего отца ухудшилось, лорд Рирдон. Он уже не придет в сознание. Полагаю, что он не проживет и часа.

Слишком поздно. Сердце Виллы упало. Было уже слишком поздно для Натаниэля, чтобы заставить своего отца понять.

Снова заговорил Ливерпул.

– Пойдемте, доктор. Я найду кого-нибудь, кто проводит вас к выходу.

Натаниэль не сказал ни слова. Вилла страдала за него, ее рука была прижата к сердцу.

– О, дорогой Рэндольф, ты нетерпимый дурак, – прошептала Миртл. Она выбралась из прохода для слуг, слезы бежали по ее лицу.

Вилла с трудом выкарабкалась вслед за ней, а затем осмотрела коридор в поисках Натаниэля. Он только что зашел в комнаты своего отца. Она последовала за ним через гостиную, остановившись у порога спальни, где она смогла увидеть изножье кровати, когда Натаниэль опустился рядом ней на колени.

Вилла с трудом переносила выражение опустошенности на его лице. Она хотела пойти к нему.

Если бы только она могла быть уверена, что он хочет ее присутствия там.

Осторожно закрыв дверь, Вилла отошла от нее и медленно направилась обратно в коридор, пристально разглядывая пол.

– Ах вы, старый мрачный смутьян! Вы могли бы убедить Рэндольфа!

Вилла подняла глаза, услышав резкий треск, и отметила, что Миртл нанесла отличный удар по голени Премьер-министру. Осознав, что вокруг больше никого не видно, Вилла поспешила к Миртл.

– Дорогая, что же вы делаете? – она имела в виду, что делает Миртл, нападая на лорда Ливерпула без подкрепления, но его лордство, должно быть, решил, что Вилла ничего не знает о его недавнем разговоре с Натаниэлем.

– Боюсь, что дорогая миссис Тигарден переутомилась от горя из-за своего племянника, – холодно ответил Ливерпул. Он схватил Миртл за руку и твердо переместил ее туда, где он был бы в безопасности от ее трости с серебряным наконечником. Затем он потянулся к звонку.

Появились два лакея, очевидно, как по волшебству, и каждый мягко взял Миртл под руку.

Вернув себе достойный вид, рывком одернув свой шелковый жилет, лорд Ливерпул резко кивнул слугам.

– Так, парни, помогите миссис Тигарден вернуться в свою комнату. Я полагаю, что нам придется прибегнуть к снотворному. Бедная женщина совершенно истощена.

Вилла подбежала к Миртл.

– Милая, с вами все в порядке?

В глазах старой женщины были слезы, и она повисла на руках у лакеев. Она что-то зашептала Вилле.

Наклонившись ближе, сделав вид, что она поправляет головной убор, Вилла взглянула на лорда Ливерпула. Тот одергивал свой фрак, его внимание было сосредоточено на собственной персоне.

– Что, Миртл? Я не слышу.

– Ты ничего не знаешь. Притворись, что ты ничего не знаешь.

Затем слуги помогли Миртл уйти прочь, и Вилла осталась с Премьер-министром.

Она не была слишком хорошей лгуньей, но она была отличной притворщицей. Так что Вилла сделала вид, что она не знает ни о чем из того, что случилось до нападения Миртл на премьер-министра.

– О Боже, милорд! Что это было такое?

Она притворилась, что не заметила, как его пристальный взгляд стал проницательным, и старалась не вздрогнуть от того, каким ледяным взглядом он окинул коридор.

– Не имею ни малейшего понятия.

Не предполагалось, что это будет вот так. Охлаждение было задумано как временная мера. Но ему причинило такую боль немедленное принятие этой истории его семьей, то, что они мгновенно поверили в его трусость. Его ужасно мучило то, что его отец смог таким вот образом повернуться к нему спиной.

И тогда Натаниэль тоже отвернулся от них. От отца, от Дафны, от вспышки бешеного удовольствия в глазах Бэзила.

В комнате Рэндольфа наступила тишина, которая бывает в пустом помещении. Перед этим, даже когда он спал, в комнате ощущалось его присутствие. Теперь все было по-другому. Натаниэль сел в кресло у постели отца, то самое кресло, которое он занимал в неурочные часы на протяжении нескольких прошедших ночей.

– Сэр, вы выглядите не очень хорошо, – Натаниэль взял отца за истощенную руку. – Достаточно плохо выглядите.

Рука его отчима казалась трагически чужой. Хотя Рэндольф только разменял шестой десяток, его кожа казалась высохшей, словно пергамент, как у стариков преклонного возраста, и сквозь нее видны были кости.

Тем не менее, это была все та же рука, за которую держался Натаниэль в шесть лет, когда учился плавать, та, что чертовски больно шлепала его по заду, когда ему было двенадцать, и та, которую он впервые пожал по-мужски, когда ему исполнилось шестнадцать.

Он закрыл глаза, пытаясь представить отца перед собой, здорового, каким он был когда-то.

– Мы так много времени потратили впустую, ты и я. Я был слишком гордым. Ты был слишком замкнутым.

Он снова взял руку отца и поместил ее между своими ладонями. Рука была холодной, и Натаниэль чувствовал, что он должен согреть ее.

– Вилла не похожа на Дафну. И слава Богу. Она не сравнится ни с одной женщиной, которую я когда-либо знал. Вначале можно предположить, что она – сумасшедшее существо, потому что она говорит такие странные вещи. Затем, когда начинаешь прислушиваться, понимаешь, что она смотрит на мир, как на огромный подарок, который ей вручили, перевязав лентой, и она разворачивает его постепенно, один восхитительный слой за другим.

Он покачал головой.

– Из-за этого кажется, что она говорит как ребенок, но у нее в жизни было не меньше трудностей, чем у любого из нас. Она просто предпочла не прятаться за болью, а расцвести вопреки ей.

Рука его отца стала теперь немного теплее, так что Натаниэль мягко положил ее под покрывало и сел на кровати, чтобы взять другую руку. Теперь, когда он был ближе, он мог видеть, что губы его отца приняли синеватый оттенок, а его грудь лишь слегка приподнималась с каждым вдохом.

– Ты скоро покинешь нас, не так ли? Я понимаю. Я просто не хотел, чтобы ты ушел, думая, что я подвел тебя, – он сделал паузу. – Веришь ты этому или нет, но я никогда этого не делал.

Некоторое время он сидел в тишине, наблюдая за неподвижностью Рэндольфа. Натаниэль почти боялся, что если он отведет взгляд от слабого двигающейся груди отца, то она совсем замрет.

А затем движение прекратилось.

Натаниэль ждал и наблюдал, не желая верить. Затем он опустил вниз руку отца – теперь она никогда не станет теплой снова, и наклонился, чтобы поцеловать его в лоб.

Натаниэль ощутил, как холод обязанностей вытесняет горе. В каком-то смысле в этом было облегчение. Он сможет сделать что-то, касающееся своей миссии, связанное с Фостером. Но не было никакого способа избавиться от ужасного понимания того, что он никогда не услышит больше голоса своего отца, никогда не расскажет ему ничего нового о том, что он сделал и не увидит вспышки юмора и одобрения в его глазах.

Дверь в комнату открылась и вошла Виктория. Она все еще была одета в вечернее платье, как и все они. Но глаза ее были сухими, а на лице не было следов горя.

– Привет, мама. Он покинул нас. Ты можешь начать симулировать, что оплакиваешь его.

Ее глаза заблестели.

– Я оплакиваю его, – отрезала она. – Рэндольф был моим мужем в течение тридцати лет. – Она повернулась и долго молча смотрела на человека на кровати.

Затем она повернулась обратно к Натаниэлю, на лице ее было только выражение холодного самообладания.

– Я бы предпочла, чтобы ты продолжал благоразумно вести себя сегодня днем. Дафна и Бэзил стали триумфаторами сезона. Нет необходимости портить им праздник ради этого события.

Натаниэль кивнул, его губ сардонически искривились.

– Конечно, мама. Все, что угодно, для Бэзила.

Виктория прищурила глаза.

– Ты должен быть благодарен ему за то, что он терпит тебя. Он сказал, что, вероятно, ты сможешь искупить позор, который ты навлек на всех нас.

Натаниэль не стал больше смотреть на своего отца. Тот уже покинул эту комнату.

– Зачем утруждаться? – сказал Натаниэль безо всякого выражения, затем повернулся и вышел из комнаты.

Вилла ждала рядом с комнатами Рэндольфа, неуверенная в том, какое место ей нужно занять в этой ситуации. Должна ли она присоединиться к Натаниэлю и его матери в их горе?

Хотя Виктория вовсе не казалась затронутой печалью, когда она прошла мимо Виллы в коридоре, не поприветствовав ее даже кивком. Вследствие этого Вилла уселась на одно из покрытых вышивкой кресел, которые украшали коридор через равные промежутки, и начала ждать.

Когда дверь в комнате больного распахнулась, и появился Натаниэль, она вскочила на ноги.

– Все ли…

Он пронесся мимо нее, словно вовсе не видел.

– Натаниэль? Натаниэль!

Наконец он замедлил шаг в ответ на ее оклик.