Текст книги "Невеста скандального шпиона"

Автор книги: Селеста Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Глава 16

Боль вернулась. Конечно же, вяло подумал Рен Портер, она на самом деле никогда не покидала его.

Его тело было изломано. Черт, даже его череп был расколот! Затем пришла боль исцеления, и он снова мог пользоваться своими частями тела, которые не имели ничего общего с сильными молодыми конечностями, которые были у него раньше.

Но теперь появилась новая боль, которая подобно гиганту давила на его грудь, выдавливая воздух из его легких. Пневмония, сказал доктор. Рен просто немного искупался в реке, и теперь он схватил пневмонию.

Разве это не замечательно? Его прикончила стирка грязного белья. Он коротко рассмеялся, только для того чтобы закашляться с такой силой, что его легкие чуть не выпрыгнули на покрывало. Наконец он вдохнул достаточно воздуха, чтобы задыхаясь лечь обратно на подушку.

– Уф, – прохрипел он.

Никаких больше личных шуток. И никаких мыслей, полных черного юмора на любую тему.

Нет, даже никакого сарказма.

Разрешается только дышать. Он боковым зрением увидел многочисленные горшки, стоящие рядом с камином, чтобы создавать пар. Если его легкие полны воды, почему тогда он должен вдыхать пар? Проклятые доктора.

Рен ненавидел докторов. А вот медсестры ему нравились. Миссис Нили, которая заботилась о нем, когда он был без сознания, была прекрасной женщиной. Если бы она была на сорок лет моложе, он бы женился на ней.

Конечно же, если бы она была на сорок лет моложе, то она с криками убежала бы от него, как это делала любая молодая леди за эти дни.

Но не Вилла.

Да, это было правдой. Он испугал ее сначала, но позже, у костра, она смотрела на него с любопытством, но твердо. Он также проверил ее, попробовав принести ей чай. Она даже не моргнула глазом, когда он приблизился к ней.

Вилла несомненно была очень необычной леди.

И она принадлежала Рирдону, как этот мужчина очень ясно продемонстрировал той ночью.

Вдруг раздался звук, едва слышный. Словно шуршание ткани, или, возможно, это мог быть чей-то осторожный выдох. Он донесся из самого темного угла комнаты, куда не дотягивался свет свечи. С кровати невозможно было ничего разглядеть, кроме теней и очертаний.

– Я знаю, что вы там.

– Ну тогда я предполагаю, что нет необходимости причинять себе дискомфорт. – Тень выступила вперед, становясь похожей на мужчину.

– Рирдон?

– Едва ли. Просто кузен Бэзил, его прямой наследник, – Бэзил уселся на кровать и прислонился к столбику кровати. Он вытащил сигару из кармана куртки, и наклонившись вперед, зажег ее от свечи Рена.

Бэзил слегка улыбнулся, затем выдохнул облако дыма, которое окутало Рена, сдавив его горло и отозвавшись болью в его легких. Он задохнулся, только чтобы вдохнуть еще больше отравленного воздуха, так как Бэзил наклонился ближе, с деланным беспокойством на лице.

– О, ты не возражаешь, если я закурю, не так ли?

Рен почти задохнулся, его ослабевшие легкие сдавались этому нападению, и он смог лишь отчаянно покачать головой.

– Какая жалость. А ты кажешься парнем, который может наслаждаться хорошим табаком. – Бэзил бросил свою сигару на прекрасный ковер и растоптал ее каблуком. Затем он вытянул свои ноги на кровати и заложил руки за голову, приняв расслабленную позу.

– Что вы здесь делаете? – Рен наконец-то смог подавить желание закашляться. – Вы один из охранников? – Он махнул рукой в сторону двери, где, как он знал, дежурил снаружи по крайней мере один лакей.

– Я здесь чтобы извиниться за это вечер, дорогой мой. Натаниэль не должен был быть так суров с тобой. Это все ужасный фамильный характер, знаешь ли. Иногда полностью захватывает нас.

– Я заметил, что этот характер совершенно не захватил вас, когда я держал пистолет.

– Это была лучшая часть храбрости, мой мальчик, лучшая часть, – Бэзил пожал плечами. Он бросил на Рена взгляд, означавший «что же с этим можно поделать». – Я просто не могу рисковать собой. В любом случае, это роль Таниэля – запугивать волка. Или стоять под дулом пистолета. И это не причинило ему никакого вреда.

Рен мучительно должен был признать, что это была правда. Весь его план, с того момента, как он увидел Натаниэля Стоунвелла на дорожке рядом с книжным магазином, состоял в том, чтобы запугать его и убить.

Затем он просто не смог заставить себя сделать это. Рен ощутил себя больным. Должно быть, это отразилось на его лице, потому что Бэзил сочувствующий звук.

– Чувствуешь себя хуже, старик? Доктор оставил немного настойки опия для тебя, – покинув кровать, Бэзил пересек комнату, чтобы взять бутылочку на шкафу. – Здесь почти целый кувшин. Ты можешь принять столько, сколько тебе нужно.

Рен задвигался.

– Нет, спасибо, – до этого сон украл из его жизни целые недели. В конце он обнаружил, что предпочитает состояние необлегченной боли, при которой сознание остается ясным.

В любом случае, вся настойка опия в мире не сможет отогнать эту боль прочь, если только он не захочет убить себя с ее помощью.

Такая возможность была всегда, но за те недели, в течение которых Рен бодрствовал, он нашел смысл в своей впустую растраченной жизни. Он оставался в живых для одной цели: уничтожить двух человек, которые предали Лжецов.

И вот теперь он должен был признать тот факт, что он провалил это дело. Он был не способен убить лорда Предателя, и оказывается, не было причины убивать Джеймса Каннингтона. История о Джекеме прозвучала для Рена совершенно правдиво. Он только удивлялся, что сам не додумался до этого раньше. Его сознание на самом деле было запутанным, хотя он ощущал, что сейчас оно было достаточно ясным.

Не будет никакой мести. Будет только остаток его жизни, которую он проживет как неполноценный человек.

– Я думаю, – размышлял Бэзил, – интересно, сколько настойки опия нужно, чтобы убить человека? Он почувствует ее вкус в вине, как ты думаешь?

Оторвавшись от своих мрачных размышлений, Рен с презрением фыркнул:

– Сэр, единственный способ, которым вы можете кого-либо убить – это утомить его до смерти своими рассуждениями, – Натаниэль мог быть предателем, но его кузен бесспорно был дураком.

Бэзил обернулся, чтобы уставиться на Рена.

– Отличную благодарность я получил, после того, как я удержал своего кузена от того, чтобы он отправил тебя к судье!

– Вы сделали это?

– И вызвал для тебя доктора.

Рен предположил, что Бэзил был очень добр, когда принял в нем участие и попытался помочь ему. Хотя слова «добрый» и «Бэзил», кажется, никогда не употреблялись в одном предложении.

– Так что я бы сказал, что ты мне кое-что должен, – объявил Бэзил.

Рен кисло улыбнулся.

– Ах, конечно же. И сколько стоит ваша доброта?

– О, я не хочу ничего для себя, ты же понимаешь. Это все моя прекрасная невеста. Она, видите ли, не переносит моего кузена. Она ощущает, что его существование наносит урон репутации своей семьи. Ты когда-нибудь был влюблен?

Рен только молча посмотрел на него.

Бэзил издал прерывистый вздох.

– Волшебное ощущение, любовь. Заставляет мужчину совершать множество безумных поступков, чтобы завоевать сердце своей дамы.

Мысль о том, что этот человек был безумно влюблен в кого-то кроме себя, была смехотворна. Кроме того, Рен не ощущал никакого долга по отношению к Бэзилу, не важно, что там он сделал для него.

– Бэзил, я устал. Говорите, что вы хотели сказать, или уходите.

Бэзил дернулся и Рен мог видеть, как он подавил ворчание.

– Отлично, тогда скажу. Так как ты, кажется, не можешь понять всех тонкостей. Ты хочешь, чтобы имя Натаниэля Стоунвелла вырезали на фамильном склепе. Я пришел убедиться, что ты планируешь еще одну попытку.

Рен рассмеялся неискренним смехом.

– Я уверен, что от вас ускользнула ирония, Бэзил. Я же лежу здесь беспомощный, помните об этом?

Бэзил пожал плечами и встал.

– Я только полюбопытствовал. – Он остановился у двери, всего лишь еще одна тень среди многих теней. – Тем не менее, постарайся в следующий раз не запачкать ковры, хорошо? Когда-нибудь они станут моими, – с этими словами он ушел.

В комнате сразу же стало легче дышать.

Но все же слова Бэзила остались.

Я пришел убедиться, что ты планируешь еще одну попытку.

Следующим утром, когда любопытная Вилла направлялась навестить нового жильца Рирдон-Хауса, странный низкий голос загрохотал в парадном холле, заставив ее остановиться, а затем отступить к вершине лестницы, стараясь не вмешиваться не в свое дело. Внизу она увидела Натаниэля, разговаривающего с высоким темноволосым мужчиной.

– Конечно, я не сожалею, что это ты, Саймон, – натянуто проговорил Натаниэль. – Рен вовсе не знает Далтона, – Натаниэль вздохнул. – Ты должен взглянуть на отца. Может быть, он не спит, и он будет очень рад видеть тебя, – Саймон? Вилла положительно сгорала от нетерпения получше разглядеть его. Но проклятые ступеньки были такими высокими, что она могла видеть только макушку его головы.

Но впрочем, он собирается навестить Рена Портера… и она в любом случае направляется к Рену…

– Чай, – пробормотала она себе. – Чай позволит тебе войти куда угодно, – она направилась к черной лестнице. – Хэммил!

Натаниэль почувствовал себя посторонним в своем собственном доме, когда Саймон и Рен Портер радостно поприветствовали друг друга. Проклятие, Саймон всегда заставлял его чувствовать себя подобным образом – но в первый раз Натаниэль ясно увидел, что Саймон не делает ничего, чтобы возродить их былое соперничество.

Саймон позволил этой конкуренции уйти в прошлое. Почему же он не может этого сделать?

И к тому же Саймон все еще желанный гость у постели Рэндольфа, не так ли?

Натаниэль закрыл глаза, пытаясь отбросить такие недостойные мысли. Когда он открыл их, он увидел Виллу, задорно стоящую перед ними с подносом в руках.

– Чай?

Натаниэль громко рассмеялся, даже не заметив, когда Саймон обернулся и странным образом уставился на него. Он заложил руки за спину и наклонился к самому уху Виллы.

– Цветочек, не могла бы ты быть более прозрачной?

Она только весело улыбнулась ему и сунула ему в лицо поднос.

– Чай?

Саймон выглядел смущенным.

– Ты не представишь нас, Натаниэль?

– Представь нас друг другу, – твердо заявила Вилла. – Скажи ему, что я – будущая леди Вилла Рирдон.

Натаниэль снова наклонился к ней.

– На самом деле, правильная форма обращения будет «леди Рирдон».

За это он получил удар локтем в живот и еще одну ослепительную улыбку.

– Представь меня твоему привлекательному гостю, – проговорила она сквозь стиснутые зубы.

Она считает Саймона привлекательным?

– Он женат, – пробормотал Натаниэль.

– Так я тоже замужем – почти что, – в ответ пробормотала Вилла. – Представь меня до того, как я пролью на тебя чай, и заставлю тебя уйти переодеваться, оставив меня здесь представляться самой.

– Храни меня Небеса, – смеясь, сказал Натаниэль. Он быстро выхватил поднос из ее рук, не пролив ни капли, и поставил его на соседний столик. Усмехаясь, он повернулся так, чтобы они оба стояли лицом к Саймону.

– Мисс Вилла Трент, могу я представить вам сэра Саймона Рейнза? Он друг Рена, с которым я тоже знаком в течение многих лет.

– Хватит этого, – она подошла поближе к Саймону и протянула руку. – Натаниэль очень много рассказывал о вас, сэр Саймон, – она бросила через плечо взгляд на Натаниэля. – Хотя он пропустил ту часть, в которой говорится о вашем рыцарстве, – она повернулась к Саймону с ослепляющей улыбкой, а тот в свою очередь уставился на нее своими треклятыми синими глазами. – Как это замечательно для вас, сэр Саймон, хотя у меня нет сомнений, что вы получили эту награду совершенно заслуженно. Когда Его Высочество оказало вам эту честь?

Саймон взял руку Виллы и склонился над ней.

– Этой весной, леди Рирдон. Благодарю вас за ваши добрые слова, – он выпрямился, но не выпустил руку Виллы. Вилла судя по всему нисколько не возражала, черт возьми.

– Знаете, мисс Вилла Трент, будущая леди Рирдон, я должен когда-нибудь представить вас своей жене. Я думаю, что вы найдете с ней много общего, о чем можно поговорить.

Вилла немедленно просияла.

– Я могу нанести ей визит – если вы думаете, что ей это понравится?

Саймон снова улыбнулся, явно сраженный.

– Я думаю, что она будет вне себя от радости.

Вилла снова бросила игривый взгляд через плечо. Ну что, видишь?

Натаниэль достаточно насмотрелся. Он шагнул вперед, освободил руку Виллы, которую держал сэр Мертвая Хватка и практически вытолкнул ее из комнаты.

– Иди и поиграй где-нибудь сейчас. Взрослым нужно поговорить, – стоило немного рассердить ее, хотя бы для того, чтобы ее внимание снова полностью сосредоточилось на нем одном.

Она бросила на него злой взгляд.

– Ты поплатишься за это, Натаниэль Стоунвелл.

Натаниэль сглотнул. Очевидно, он разозлил ее немного больше, чем следовало. Он наклонился вперед, обхватил рукой ее затылок и звучно поцеловал ее.

– С радостью, – хрипло прошептал он после поцелуя. Она наклонилась к нему, издав хриплый, голодный звук.

Он закрыл дверь прямо перед ней. Вот теперь он точно поплатится за свои действия.

И он не мог этого дождаться.

Повернувшись обратно к своим гостям, Натаниэль ухмыльнулся, не извиняясь.

– Разве она не нечто особенное?

Склонив голову, Саймон смотрел на него оценивающим взглядом. Затем он бросил взгляд на Рена.

– Влюблен до безумия, – объявил он.

– Абсолютно точно, – мрачно согласился Рен.

– Вас обоих это не касается, – весело заявил Натаниэль.

– Хм-м, – Саймон повернулся обратно к Рену. – Мы обсуждали, что Джекем сказал тебе, когда нанес свой последний визит.

Рен выглядел неуверенно.

– Саймон, я был совершено сбит с толку. Я не мог ясно мыслить.

– Но он предупредил тебя, чтобы ты скрылся до того, как расскажешь о том, что случилось во время нападения на тебя?

– Естественно. Он сказал, что есть те, кто хотел бы, чтобы я никогда не проснулся, или что-то в этом роде.

Саймон нетерпеливо наклонился вперед.

– Что ты помнишь об этой ночи?

Рен покачал головой, затем закашлялся.

– Я не помню ничего… но что-то всплывает в памяти. Это как отражение в разбитом зеркале, но осколки не собираются в одну картину. И ни один из них ничего не означает для меня, – его расстройство было очевидным. – Все, что я знаю, – это то, что я не могу доверять никому, даже Лжецам. Даже до того, как Джекем сказал это – но я не могу вспомнить почему!

Рен выглядел ужасно побледневшим и слабым. Натаниэль выступил вперед.

– Саймон…

Саймон вздохнул.

– Мне жаль, Рен. Я пока оставлю тебя в покое. Если ты вспомнишь что-нибудь, что угодно…

Рен махнул рукой в знак согласия, но, кажется, он едва был в состоянии поднять голову от подушки.

– Тебе нужен профессиональный уход, Рен? – заботливо поинтересовался Саймон. – Я могу поселить сюда миссис Нили. Я уверен, что она будет в восторге, увидев, что ты вернулся.

Несмотря на то, что он был больным и измученным, Рен расширил глаза от тревоги.

– Пожалуйста, не надо. Она милая, но… – он наклонился ближе и прошептал: – Она яростная сторонница обтирания губкой.

Саймон усмехнулся.

– Ах. Хорошо, возможно, кто-то здесь в доме Рирдона…

– Я буду это делать! – голос Виллы был приглушенным, но четко донесся из-за двери.

Ужаснувшись, Натаниэль промчался к двери и рывком распахнул ее.

– Ты подслушивала?

Вилла разозлилась.

– Конечно же, нет. Я только что вернулась, чтобы принести мистеру Портеру его бульон, – она показала ему новый поднос в своих руках.

Натаниэль немного расслабился. Она, очевидно, спускалась вниз на кухню и потом поднялась обратно.

– Ох. Мои извинения.

– Стыдись, Нейт, – спокойно сказал Саймон. – Ты должен знать, что если бы она захотела подслушать, ты бы никогда не поймал ее за этим занятием.

– Что? – усмехнулся Натаниэль. – Не будь смешным.

Но Вилла ответила ему бесхитростным взглядом, который впрочем, не вполне разуверил его.

– У нас вскоре назначена встреча с епископом, – весело напомнила она ему.

Натаниэль кивнул, хотя он начал сожалеть о том импульсе справедливости, который позволит епископу сделать попытку убедить Виллу.

Он махнул в сторону двери, приглашая Саймона.

– Я провожу тебя вниз, Саймон.

Саймон вышел со сногсшибательной улыбкой и еще одним приглашением для Виллы, а также с обещанием Рену вскоре вернуться. Как только они отошли от комнаты на такое расстояние, где их не могли услышать, Саймон остановил Натаниэля.

– У меня есть кое-что, на что ты должен взглянуть. – Он вытащил из кармана сюртука газету. – Фиблс принес это нынешним утром.

Натаниэль развернул газету и застонал. Голос Общества вернулся, и он знал все об инциденте с Финстером.

Кто эта таинственная леди, которая так яростно защищала наиболее ненавидимого человека в Англии, лорда Предателя? Из неких источников стало известно, что она – никто иная, как невеста-подметальщица Рирдона из провинции! И если она не знает, за кого она выходит замуж, то можно задаться вопросом: а умеет ли она читать? Как вы думаете, она сумеет приспособиться к тому, чтобы носить туфли?

Ярость переполнила Натаниэля.

– Туфли? Этот самодовольный ублюдок!

– Все еще не считаешь, что Голос относится к главным приоритетам, а, Кобра? – улыбка Саймона была почти зловещей. – Он назвал Агату «шлюхой трубочиста». Это почти так же отвратительно, – он взял газету назад и прочитал статью еще раз. – Нет, я думаю, что это гораздо хуже.

Человек, прячущийся в убогой комнатушке, держал газету в руках, которые дрожали от ярости.

Невеста-подметальщица лорда Предателя.

Рирдон опередил его, заполучив девчонку, и, вероятно, и этот предмет тоже. Какого дьявола Рирдон стал игроком в этой игре? Он щеголял ею, возил ее по городу, тратил на нее деньги.

Рирдон хотел, чтобы он это увидел. Хотел, чтобы он знал, что у него есть преимущество, что он наложил свои руки на этот чертов политический трофей десятилетия!

На какой бы стороне Рирдон не был в эти дни, он был свободным концом, который нужно было завязать.

Немедленно.

Глава 17

Вилле очень хотелось увидеть епископа. Натаниэль совсем не разговаривал с ней по дороге в экипаже, но Вилла не позволила его молчанию смутить себя. Епископ полагал, что он сможет отговорить ее от свадьбы с Натаниэлем. Этот человек понятия не имел, что он опоздал, по крайней мере, в том, что касалось Виллы.

Как только они оказались внутри, то оказалось, что стены аббатства выглядели просто прекрасно. Натаниэль позволил ей уйти, слегка сжав ей руку. Она последовала за своим эскортом, стараясь не слишком очевидно глазеть по сторонам, пока послушник вел ее по залам. Молодой человек остановился у большой двери и дважды постучал, перед тем как сдвинуть тяжелую дубовую дверь в сторону. Она исчезла в проеме, скрытом в стене. Вилла немедленно влюбилась в этот дизайн. Только представьте себе, совершенно отказаться от раскачивающихся дверных петель!

Затем ее внимание было привлечено огромным столом, который казался вставшим на якорь кораблем в этой величественной комнате, посреди моря из ковра. Епископ встал, как только она вошла. Вилла взяла его протянутую руку и склонилась, чтобы поцеловать кольцо на ней. Ей никогда не приходилось приветствовать епископа, но то, чему учила ее мать, не подвело ее.

Епископ указал ей присесть напротив него. Вилла осторожно присела. Это было что-то вроде низенького кресла, которое заставляло ее ощущать себя совсем маленькой перед человеком, маячившим за столом. Чтобы не соскользнуть еще ниже, Вилла чопорно уселась на край кресла, и выпрямилась во весь свой рост. Таким образом, ее глаза оказались почти на одном уровне с епископом, хотя она подозревала, что его кресло было гораздо выше, чем ее.

Епископ был тучным человеком, она могла определить это, даже несмотря на его тяжелые одежды. Его лицо было круглым и розовым, обрамленным белыми усами и бакенбардами, а его головной убор не слишком скрывал тот факт, что большинство волос находилось на его лице. Он не казался доброжелательным, но также он не выглядел и устрашающим, так что Вилла позволила себе расслабиться, но не настолько, чтобы глубже откинуться в кресле.

– Мисс Трент… – начал епископ.

Вилла быстро подняла прямую руку вверх, подобно хорошему студенту. Епископ поднял бровь, но кивнул ей, предлагая заговорить.

– С вашего позволения, Ваша Милость, я леди…

Мужчина стремительно поднял свою руку, ладонью вперед, остановив ее на середине фразы.

– Это еще неизвестно, юная дама, – неодобрительно сказал он. – Прошу вас не прерывать меня больше.

Так как ее саму только что прервали, и не слишком вежливо, то Вилла сочла его выговор слишком суровым. Но все же Натаниэль хотел, чтобы она произвела впечатление на епископа, так как они нуждались в его одобрении. Поэтому она сдержала себя и только покорно кивнула.

Епископ продолжил свою речь.

– Лорд Рирдон поведал мне, что вы знаете все факты о его позоре, – он наклонился вперед. – Скажите мне, что вы в точности знаете?

Вилла также наклонилась вперед, благодарная тому, что ей можно отвечать.

– Я знаю, что предполагают, что Натаниэль присоединился к организации, называвшей себя «Рыцарями Лилии», которые якобы пытались свергнуть монархию – хотя в действительности, я знаю, что они никогда ничего подобного не делали.

Епископ нахмурился.

– Они замышляли сделать это. Этого достаточно.

Вилла нахмурила брови в ответ.

– Неужели? Мы все думаем о том, что можем совершить ужасные вещи на некотором этапе нашей жизни, не так ли? Я подумывала о том, чтобы съесть целую гору сладостей, но я этого не сделала, потому что обжорство – это грех, – она старалась не смотреть на внушительное брюшко епископа, говоря об этом, но она заметила, что он сглотнул при этих ее словах.

– Юная дама, вы упускаете кое-что из виду! Сам факт связи лорда Рирдона с этой организацией – это грех. Он не думал о том, чтобы присоединиться к группе предателей, а затем противостоять искушению. Он примкнул к ним. Он посещал их встречи под покровом ночи, он планировал заговор вместе с ними.

– Откуда вы знаете? – спросила по-настоящему заинтересованная Вилла.

– Его заметили, – веско проговорил епископ. – У меня вот здесь есть доказательство, – он открыл ящик своего стола и вынул вырезку из газеты. Он серьезно вручил ее Вилле, но с некоторым налетом самодовольства, что задело ее. Вилла медленно взяла листок. Она никогда не имела трудностей с тем, чтобы верить в окончательную невиновность Натаниэля, когда он стоял прямо перед ней, но часть ее сознания опасалась, что у епископа имеется какое-нибудь ужасное доказательство, которое заставит ее иметь дело с чем-то, с чем ей совсем не хотелось связываться.

Вырезка была сложена пополам, напечатанные на внешней стороне слова – часть колонки, содержащей письмо – были бессмысленны.

– Разверните, – сказал епископ.

Вилла развернула вырезку. На газетном листе была напечатана картинка, карикатура, изображающая трех мужчин, стоящих на коленях вокруг женской фигуры, стоящей на пьедестале, подобно статуе богини. «Флер и ее поклонники» – было написано внизу рисунка.

– Флер? – прошептала Вилла. – Ох, я поняла – Лилия[8]8
  Здесь: игра слов – Fleur (de lis) – в переводе с французского – «геральдическая лилия», эмблема королевской власти во Франции. «Рыцари Лилии» – так называли себя сторонники Наполеона.


[Закрыть], – сказала она до того, как епископ смог ответить. Ей не хотелось прямо сейчас разговаривать с ним.

«Флер» практически не имела никакой одежды. Только клочки прозрачной ткани отделяли эту женщину от полной наготы. Человек слева от «статуи» был заурядным мужчиной среднего возраста и средней внешности – хотя Вилла заметила, что у него был слишком слабо выражен подбородок. Человек справа был тучной фигурой со зловещим блеском в глазах.

Третьим мужчиной, наполовину скрытым позади цветочного орнамента, так что ясно была видна только половина его лица, был Натаниэль. Сердце Виллы перевернулось. Она узнала бы эту нижнюю челюсть, эти скулы, этот особенный наклон бровей…

– Видите? – спросил епископ. – Вот это сэр Фостер, тот, что слева – он от стыда покинул Англию, когда рисунок был опубликован, а справа – покойный мистер Уодсуорт, который умер как герой, после того, как проник в группу и навсегда расколол ее. А вот здесь, в центре, тот, кто прячется подобно трусу – это… ваш лорд Рирдон.

– Я не верю ни одному слову из этого, – решительно заявила Вилла. Она показала рукой на рисунок. – Это может быть кто угодно, имеющий небольшое сходство с лордом Рирдоном.

Епископ прищурил глаза. Он еще раз потянулся к ящику стола.

– Может быть, это?

Он положил еще одну вырезку из газеты на стол, на этот раз развернутую, чтобы показать нарисованного твердыми линиями маленького, хнычущего Натаниэля рядом с другим мужчиной с первого рисунка; они оба съежились от страха перед гневом огромного и красивого мистера Уодсуорта, который угрожал им, несмотря на то, что в его сердце был ясно виден нож. Подпись внизу рисунка гласила: «Стоимость героизма – цена и в самом деле очень высока».

Встревожившись вопреки себе, Вилла оторвала глаза от рисунка, чтобы изучить подпись художника.

– Кто это рисовал? Кто этот сэр Торогуд?

Епископ издал протестующий звук.

– Сэр Торогуд является… являлся очень известным политическим карикатуристом, который наделал много шума в начале этого года.

– Являлся?

– Да. Он внезапно прекратил поставлять рисунки несколько месяцев назад – некоторые говорят, из-за давления, оказываемого вашим женихом, – важно закончил он.

– Где я могу найти его? – настаивала Вилла. – Я хочу спросить его, как он узнал, что Нейт… лорд Рирдон в самом деле является частью этой… – Она помахала рисунком. – Этой компании.

Епископ удивленно заморгал.

– Э-э, на самом деле никто не знает, кто такой сэр Торогуд.

Вилла наклонила голову.

– Что вы имеете в виду?

– Я боюсь, что сэр Торогуд – это что-то вроде загадки. Он вышел на сцену, рассказывая разного вида истории о продажности и коррупции в высших слоях общества – все из которых оказались правдивыми, имейте в виду, – а затем он исчез меньше чем через год. Был один парень, назвавшийся сэром Торогудом, денди, разряженный как павлин, скакавший к тому же на высоких каблуках, но я полагаю, выяснилось, что он был самозванцем.

Вилла медленно начала улыбаться.

– Так это ваше «доказательство»? Это то «свидетельство», на которое опирается каждый? Рисунок – карикатура – нарисованная таинственным художником, которого не существует? – она рассмеялась от облегчения, чувствуя, что камень упал с ее души. – Я боюсь, что мне понадобится более основательное доказательство, чем это, для того, чтобы я отказалась от такого прекрасного мужчины как Натаниэль.

Епископ наклонился вперед и выхватил у нее рисунок.

– Тогда ответьте на это! Никогда, ни разу, ваш лорд Рирдон не опроверг ничто из этого! Почему он не сделал этого, как вы думаете?

Вилла поджала губы.

– Вы говорите, что если бы он был честным человеком, то он бы опроверг эти рисунки. Это рассуждение ошибочно, потому что если бы он был лгущим человеком, он также бы опроверг их. Так что, если мы последуем за вашими рассуждениями, то лорд Рирдон является честным человеком, потому что он не опровергал их! Кроме того, если он – честный человек, то он не мог бы быть предателем! – она откинулась назад, очень довольная своей аргументацией. – Я не верю ничему из этого.

Епископ выглядел немного озадаченным, но еще больше – рассерженным.

– Тогда вы очень глупая девчонка. Разве вы не осознаете, что не имеет значения, верите вы этому или нет? Все остальные верят! Что за жизнь вы будете вести, подвергаясь остракизму со стороны общества, не имея ни приглашений, ни посетителей, ни друзей?

Вилла продолжала улыбаться.

– У меня есть друзья. И общество ничего не сможет с этим поделать, – она пожала плечами. – А что касается остального, то я прекрасно прожила без этого все предыдущие годы.

– А что насчет ваших детей? Какую жизнь вы им обеспечите?

Это было тем, что Вилла не приняла в расчет. Она колебалась до тех пор, пока не увидела подлое, самодовольное выражение на лице епископа. Он полагал, что одержал над ней победу этим вопросом.

Внезапно она решила, что он был недостойным человеком. Поверхностным хвастуном, который много выставляет напоказ, но мало что имеет за душой.

– Барсук, – пробормотала она сама себе. – Meles meles.

Епископ с подозрением уставился на нее.

– Что это значит?

Вилла глубоко вздохнула.

– Это значит, Ваша милость, что я решила не беспокоиться о вашем мнении. Вы не можете запретить наш брак. Вы можете только отсрочить его. Я скажу лорду Рирдону, что мы просто должны огласить наши имена, как это делают другие пары, и мы поженимся, когда пройдут наши две недели. – Она встала, больше не заботясь о том, чтобы демонстрировать хорошие манеры. – У меня был тяжелый день, Ваша милость. Полагаю, сейчас самое время попрощаться с вами.

Епископ нахмурился, глядя на нее.

– Вы совершаете серьезную ошибку, дитя мое. Скоро вам придется сожалеть о своей опрометчивой любви каждый день вашей жизни.

– О, неужели, – парировала Вилла небрежным тоном. – Так долго? – она подтянула свои перчатки и улыбнулась епископу. – Когда правда выйдет наружу, и вы осознаете, как вы были неправы насчет лорда Рирдона, вы должны не слишком устыдиться своего поведения и нанести мне визит. Я собираюсь совершенно искренне простить вас, – с этими словами она повернулась и покинула комнату, не вслушиваясь в возмущенное бормотание за своей спиной.

В экипаже на улице ее ожидал Натаниэль. На его лице не было признаков неуверенности, но Вилла знала, что он ощущал ее.

– Как все прошло? – небрежно спросил он ее, когда она устроилась на сиденье напротив него.

Вилла с сожалением улыбнулась.

– Боюсь, что нам придется огласить в церкви наши имена.

Натаниэль кивнул, затем отвел взгляд.

– Ты выслушала его аргументы?

– Ну, я «слышала» их, – добродетельно заявила Вилла. – Я совершенно не уверена, что я «выслушала» их.

Улыбка появилась на лице Натаниэля, настоящая улыбка, а не просто легкий изгиб его губ.

– Ты не сделала этого? Ты не прислушалась к его словам?

Вилла вздохнула.

– Я просто не смогла увидеть никакой логики в его точке зрения, – сказала она. – Боюсь, доказательство было необоснованным и неосновательным.

Натаниэль уронил голову на спинку сиденья.

– «Неосновательное», говоришь, – он поднял голову, чтобы снова улыбнуться ей, – вся Англия верит в это неосновательное доказательство.

– Отлично, тогда им есть чего стыдиться, – она в свою очередь откинула голову назад на туго набитую подушку и закрыла глаза.

Скоро вам придется сожалеть о своей опрометчивой любви…

Любовь?

Она ощутила сильную боль внутри при мысли, что ей когда-нибудь придется разлучиться с Натаниэлем. Однажды она поклялась, что не позволит этому случиться, больше из гордости, чем из других чувств. Теперь казалось, что это было месяцы назад. Как удивительно, что это произошло всего лишь каких-то пять дней назад.

Очевидно, пяти дней оказалось достаточно. Достаточно для того, чтобы узнать, что он за человек. Достаточно, чтобы выяснить, как она желает его. Достаточно, чтобы начать скучать по нему тогда, когда его нет поблизости.