Текст книги "Без пощады"

Автор книги: Саймон Керник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Я пробурчал что-то в ответ и спросил, может ли кто-нибудь подвезти меня до университета – у меня там осталась машина.

– Боюсь, сегодня у нас маловато людей, сэр. Если хотите, вызовем вам такси.

Старая поговорка о том, что когда тебе нужен коп, его днем с огнем не сыщешь, работала как часы.

– Не надо. Как-нибудь пешком дойду.

Я сгреб свои вещи, включил мобильник и направился к выходу. За мной по пятам следовал Дуглас Макфи. Когда мы вышли на крыльцо, он протянул мне визитку и попросил позвонить, если меня снова вызовут на допрос.

– Я бы вас подбросил, но…

– Но?..

– Дома ждут. Грэм приготовил сегодня особенное блюдо – испек морского леща в каменной соли, а университет мне не по пути. До скорого, мистер Мерон!

С этими словами он дружески похлопал меня по плечу и засеменил по ступенькам. Таким отверженным я себя еще никогда не чувствовал.

Спустившись по лестнице, я зашагал к выезду со стоянки, представляя, как Макфи и Грэм уплетают в своем уютном гнездышке огромную рыбищу. Почему-то Макфи мое воображение увидело в паре ботиночек типа сабо и поношенной домашней куртке.

Похоже, одним алкоголем тут не обойтись – придется купить и пачку сигарет. Первую за десять лет… Настроение от замешательства и ужаса качнулось в сторону пофигизма. Но едва я дошел до ворот, как кто-то выкрикнул мое имя. Обернувшись, я увидел Макфи; тот стоял возле своей машины и махал мне рукой – и совсем не потому, что передумал и решил подвезти меня (а то и угостить рыбкой): из дверей участка выбежали двое копов, явно направляясь ко мне.

Подумав, что они наконец-то разыскали Кэйти, я двинулся им навстречу, когда в голове промелькнула другая мысль. А вдруг тот, кто хочет подставить меня и Кэйти, подкинул полиции еще какие-нибудь улики и у копов появилась отличная возможность завершить то, чего они добивались несколько часов, – предъявить мне обоснованное обвинение в убийстве, к которому я не имел отношения?

Полисмены были еще довольно далеко от меня, и я принял внезапное решение.

Бежать!

Я развернулся и кинулся через открытые ворота на улицу, заполненную вечерними толпами. Закат медленно перетекал в ночь, что было мне весьма кстати. Я бежал не оглядываясь: и так ясно, что за мной погоня. Кучка молодых парней возле паба заулюлюкала, когда я с топаньем пронесся мимо, расталкивая прохожих. Потом я резко свернул и бросился через дорогу. Взвизгнули тормоза, но на этот раз, слава Богу, меня не зацепило. Я побежал дальше, метнулся в один переулок, в другой – и очутился в богатом жилом районе, застроенном белыми домами в георгианском стиле. Легкие горели, порезы саднили, каждый уголок моего тела просил о пощаде. Отвратительный день…

Пробежав еще две-три сотни ярдов, я позволил себе сбавить скорость и оглянуться. Улица позади меня была пуста. Задыхаясь, я привалился к невысокой садовой стене. В доме за стеной две пары средних лет сидели за ужином. Мужчина разливал по бокалам красное вино, весело над чем-то смеясь. Смеялись и другие – беспечно, как дети. Я стоял всего в пяти ярдах от них, но они в мою сторону и не смотрели.

Пока я упивался жалостью к самому себе, сзади бесшумно подкатила машина. Бежать дальше? Я понимал, что оторваться не удастся при всем желании. Хватит на сегодня беготни. Если уж так горят желанием допросить меня, пусть допрашивают.

И я повернулся, намереваясь заявить, что ничего не скажу, пока мне не предоставят адвоката получше, чем Дуглас Макфи.

Разумеется, возможности высказаться мне не дали. На меня быстро надвигалась неясная фигура в бейсболке, перекрывая почти все поле зрения. Прежде чем я успел среагировать или хотя бы разглядеть лицо нападавшего, он врезал кулаком мне в живот. Я согнулся пополам. Он схватил меня за воротник, втолкнул на заднее сиденье машины, втиснулся следом и захлопнул дверь. На водительском кресле сидел другой мужчина в бейсболке; не говоря ни слова, он стал выруливать с тротуара.

Взглянув на своего соседа, я увидел только руку в перчатке и черный пистолет с коротким стволом. В висок уперлось дуло, придавливая мою голову в стекло. На миг внутри похолодело: казалось, сейчас похититель выстрелит.

Вместо этого он спокойно заговорил:

– Когда я уберу пушку, ты пригнешься, засунешь голову себе между ног и будешь оставаться в такой позе. Увижу, что пялишься на меня или моего друга, – умрешь еще до полуночи. Ясно?

Я кивнул.

– Ну и отлично.

Он убрал пистолет. Я сделал, как велели, и безотчетно закрыл глаза. Секунду спустя мне на голову и верхнюю часть туловища накинули одеяло.

– Если ответишь на наши вопросы, то через пару часов будешь свободен.

По идее эти слова должны были меня успокоить. Но поскольку я не имел представления, чего от меня хотят, эффект получился обратный.

14

Услышав, что Мерона выпустили, Болт чертыхнулся.

– Я думал, он задержан по подозрению в убийстве!

Мо пожал плечами:

– Они говорят, что для ареста недостаточно улик.

– Когда его выпустили?

Мо повторил вопрос в трубку.

– Буквально пару минут назад!

– Пусть догонят. Пусть снова арестуют, если можно. Он нам нужен.

Мо спокойно передал эти слова диспетчеру, но когда тот ответил, тоже выругался.

– Точно? Нельзя за ним отправить?.. Да, я знаю, что у вас не хватает людей. А у кого хватает?

Он скорчил гримасу и сделал пальцем жест, характеризовавший его собеседника не с лучшей стороны.

– Да, если вам не трудно… Да, да… Спасибо.

Мо дал отбой и убрал телефон в карман джинсов.

– Ушел?

– Ушел, – вздохнул Мо. – За ним отправили пару копов, но он драпанул. А теперь они говорят, что у них сегодня мало людей и ловить его некому.

Детективы по-прежнему стояли на подъездной дорожке перед домом Меронов. Болт обратился к Кумзу и Леверетт:

– Если мистер Мерон здесь появится, будьте так добры, сообщите мне по этому номеру.

Он дал полисменам свои визитные карточки.

– У вас есть его фотография?

– Есть у соседей в доме через дорогу, – сказала Леверетт.

– Что ж, надеюсь, они не будут против, если мы ее позаимствуем.

Двое сыновей Хендерсонов носились по дому как бешеные и ни в какую не хотели ложиться спать. И Мартин, и Сьюзетт в один голос отзывались о Меронах как о самой обычной и вполне приятной паре – их и в страшном сне нельзя представить в роли преступников. Мартин отыскал фотографию, на которой Том и Кэйти были запечатлены во время прошлогодней вечеринки-барбекю, устроенной в честь дня рождения сынишки.

Изображение вполне соответствовало описанию. Мероны и впрямь выглядели обычнее некуда – разве что оба были довольно фотогеничны. Обоим за тридцать. Он одной рукой приобнял жену за талию, в другой держит банку «Фостерса»; у нее бокал красного вина. Улыбаются в объектив на фоне оранжево-желтого надувного замка. Казалось, такие люди просто не способны на убийство, однако Болт знал, что благообразной внешности доверять не стоит. Как-то, когда он был еще молодым констеблем, ему довелось арестовывать одну милейшую старушку семидесяти двух лет. Та каждое воскресенье ходила в церковь и среди соседских детей, которых частенько угощала конфетами, была известна как Бабуля. Помнится, седовласая леди даже предложила ему чашку чаю, когда он с напарниками явился, чтобы арестовать ее – за то, что она воткнула мужу в голову мясницкий нож и чуть не угробила старика. Позже выяснилось, что даже в этом почтенном возрасте у нее сохранялось небывало сильное половое влечение. Муж не мог ее удовлетворить; в результате она потеряла над собой контроль, что на допросе объяснила вызванным недостатком оргазмов нервным напряжением.

Всякие люди бывают, подумал Болт.

Когда детективы собрались уходить, Мартин Хендерсон пошел их провожать.

– Понимаете, вдруг я ошибаюсь… – тихо произнес он. – Не хотел бы, чтобы вы чего подумали…

– Продолжайте, – сказал Болт.

Хендерсон вздохнул.

– В последнее время с Томом и Кэйти творится что-то странное. Недавно он уехал на ночь глядя и вернулся только под утро. А она стала бывать дома меньше, чем обычно. – Он помедлил. – А еще у них начались скандалы – кричат, дерутся, ну и прочее. Раньше я такого не замечал. Как-то Том даже ходил с синяком под глазом.

– И давно это началось?

– Довольно давно. Несколько месяцев назад. – Хендерсон хотел еще что-то добавить, но услышал, что жена, которой удалось наконец угомонить детей, спускается по лестнице. – В общем, вы не подумайте…

Он не договорил, распрощался с детективами и закрыл дверь.

Подойдя к машине, Болт взглянул на часы. Двадцать минут девятого. На западе разрасталась сплошная гряда черных туч, и откуда-то издалека доносились глухие раскаты грома.

15

Мы, видимо, плутали по каким-то мелким улочкам, потому что водитель ехал с невысокой скоростью – не больше тридцати миль в час – и часто делал повороты. Все это время я оставался в прежней неудобной позе, не смея даже пошевелиться. Робкая попытка узнать, куда меня везут и что с женой, не удалась.

– Закрой рот. Поговорим еще, – зловеще пообещал первый бандит.

Во рту и горле страшно пересохло. С трех часов дня я выпил единственный стакан воды – во время допроса. За сегодняшний день я успел пострадать от ножа, попасть под машину, схлопотать обвинение в убийстве, убежать от копов, а вдобавок меня еще и похитили. Нагулял себе жажду, ничего не скажешь.

Примерно через полчаса машина притормозила и остановилась. Удивительно, но я не так уж сильно был испуган. По крайней мере эти люди не прикончили меня на месте – значит, хотели просто поговорить со мной. Раз так, у меня будет возможность представить дело с моей точки зрения и попытаться убедить их, что я тут совершенно ни при чем. Главное – не увидеть чего лишнего (их лиц, например). Тогда я в относительной безопасности.

Впрочем, теория – она и есть теория.

Водитель заглушил двигатель, и внезапно стало тихо. Эти двое чем-то зашуршали, потом у меня с головы стянули одеяло и сказали, что можно открывать глаза. Я распрямился и даже в полумраке салона разглядел, что они надели черные маски. В руке первого по-прежнему был пистолет, нацеленный мне в живот. Снаружи уже стемнело, начался дождь.

Они вышли из машины. Человек с пистолетом наклонился и жестом велел следовать за ним. Я откинул одеяло, пролез по сиденью и выбрался наружу. Струи дождя приятно освежали лицо.

Мы стояли в огороженном дворе позади какой-то двухэтажной постройки, которая, судя по обилию копоти на стенах и отсутствию окон, имела промышленное назначение. Двор окружала стена; места здесь хватило бы максимум на три машины. Металлическая лестница в один пролет вела к стальной двери; другого входа я не увидел. В воздухе стоял застарелый запах жареной пищи, вдоль стены выстроились в ряд переполненные мусорные баки.

Водитель стал подниматься по ступенькам. Второй недвусмысленно ткнул мне в бок пистолетом – иди, мол. Я повиновался. Водитель отпер дверь, вошел и зажег в помещении свет. Меня повели по узкому коридору. Запах жареного здесь был еще сильнее. Справа у двери лежал черный мешок для мусора, доверху забитый бумагой и разными обертками. На следующей двери висел знак мужского туалета, а снизу виднелись вмятины, словно кто-то пытался ее вышибить. Стояла полная тишина, и, если не считать запаха, место имело запущенный, покинутый вид.

Мы остановились перед дверью в конце коридора. Водитель принялся искать ключ. Когда он вставил его в замочную скважину, я решился наконец заговорить:

– Я ничего не знаю и не понимаю, почему все за мной гоняются. Клянусь вам!

Водитель открыл дверь, и из комнаты вырвалась волна затхлого теплого воздуха. Потом он обернулся – и одним стремительным, едва заметным движением сграбастал мою рубашку и дважды врезал мне кулаком по лицу. Боль от этих двух ударов превосходила все, что мне пришлось сегодня испытать, главным образом из-за ее неожиданности. Я зашатался, ноги подкосились, однако он твердой рукой удержал меня в стоячем положении, сгреб и втолкнул в душную тьму помещения.

Я сильно ударился лопаткой и несколько раз перекатился по холодному бетонному полу. Надо мной вспыхнули лампы дневного света. Это была большая комната без окон. Вдоль стен тянулись высокие складские стеллажи, достававшие до самого потолка. Почти все пустовали, только на одном стояло несколько пятилитровых бочек с растительным маслом и пара мешков риса. Один из мешков прохудился, и большая часть содержимого высыпалась на грязный пол.

Бандиты зашли в комнату: водитель спокойной уверенной походкой, за ним следом, чуть медленнее, парень с пушкой. Я попытался встать. Водитель пнул меня ногой по лицу, и я снова оказался на полу. Из носа потекла кровь, зрение на несколько секунд помутилось. Но я успел среагировать и свернулся в клубок, когда он опять пнул меня. Удар вместо лица пришелся на предплечье.

Больше всего пугало, что избиение происходило в полной тишине – словно на меня не стоило и слов тратить… Они пытались меня сломить, подавить само желание к сопротивлению. Я еще плотнее сжался в клубок и крепко зажмурил глаза. Удары сыпались без конца.

Меня внезапно поставили на ноги и куда-то потащили – как оказалось, к деревянному стулу с привинченными к полу ножками и высокой прямой спинкой. С него свисали круглые железные оковы для рук и ног. Я принялся вырываться и заработал точный удар по почкам, нанесенный как бы между делом. Водитель усадил меня на стул и прижал мою голову к спинке, больно сжимая мне лицо своей лапищей. Другой рукой он, по-прежнему молча, защелкнул наручники на моих запястьях.

Потом отступил на шаг и ударил плашмя ладонью меня по лицу, угодив точно по свежим швам. Рана снова открылась, во все стороны брызнула кровь.

– Ну, сука, где оно? – спросил он.

– Да о чем вы?

– Ты мне тут дурака не валяй. Ты знаешь, о чем я.

– Нет! Честно! Я не знаю, чего вам надо!

Он повернулся к напарнику, который стоял чуть позади и спокойно наблюдал за происходящим.

– Отстрели этому уроду коленную чашечку, – сказал он и отошел в сторону.

Второй подошел поближе, поднял пистолет и нацелился на мое колено. Я стал яростно извиваться, чуть не плача от собственной беспомощности. По телу обжигающими волнами расходился страх. Ствол приблизился и остановился в каком-то футе от меня. Я слышал дыхание человека в маске. Его серые глаза ничего не выражали. В них не было никакого сочувствия. Я отвернулся, чтобы не видеть этого взгляда.

– Твой последний шанс… Где оно? – повторил водитель. – Если не скажешь, мой друг сейчас выстрелит.

– Он прав, так я и сделаю, – откликнулся тот. – И не думай, что из-за этого я буду плохо спать по ночам.

– Пожалуйста, не надо! Вы делаете ошибку!

– Считаю до пяти, – сказал водитель. – Раз. Два.

Что бы вы сделали на моем месте? Вас вот-вот страшно искалечат, а потом скорее всего убьют и избавятся от тела. Вы больше никогда не увидите жену и детей. Вам хочется пить и есть, вам больно. Но самое неприятное – вы совершенно сбиты с толку, потому что они просят того, чего вы при всем желании не можете дать.

– Три. Четыре.

Я вертелся, извивался, пытался скинуть наручники и отодвинуться как можно дальше от ствола. Сейчас мою ногу продырявит пуля, принесет с собой чудовищную боль и увечье на всю жизнь… хотя долго ли мне оставалось жить? Я стиснул зубы.

– Пять.

– Нет! – закричал я. Слова эхом отдавались в пустой комнате. – Не надо!

– Ты будешь говорить? – все тем же ровным голосом спросил водитель.

Я уставился на него умоляющим взглядом. По лицу стекала кровь, не хватало воздуха. Наконец я с трудом заговорил:

– Если вы хотя бы скажете мне, о чем речь, то, может быть, я смогу вам помочь!

Водитель покачал головой:

– Ты пудришь нам мозги. – И бросил напарнику: – Стреляй.

Палец на спусковом крючке напрягся, и я снова посмотрел в серые глаза бандита. Я мотал головой, беззвучно умоляя его не спускать курок. Он встретил мой взгляд. Неужели мне показалось, что в этих глазах мелькнуло сомнение?

Ожил чей-то мобильник. Мелодия была не та, что в библиотеке. «Подозрения» Элвиса Пресли. Что ж, она как нельзя лучше подходила к ситуации.

Водитель достал телефон из кармана куртки и сделал напарнику знак пока не стрелять, потом отвернулся и прижал мобильник к уху. Слов я не разобрал, но говорил он почтительным тоном. Очевидно, звонил их босс.

Другой тем временем отступил на пару шагов и опустил пистолет к бедру, отведя взгляд. Мое сердце бешено колотилось. Жажда стала невыносимой; мне было трудно говорить. В это нелегко поверить, но в ту минуту она была даже сильнее страха. Я бы все отдал – все! – за стакан воды.

Водитель отключил телефон и убрал его на место.

– Через пять минут будет Ленч, – сказал он с нервозным благоговением в голосе. – Велел не кончать этого типа до его приезда.

Он подошел ко мне и замахнулся. Я дернулся, но он остановил кулак в нескольких дюймах от моего носа, наслаждаясь моей реакцией, и легонько потрепал меня по щеке. Лицо водителя было так близко к моему, что я чувствовал кисловатый запах его дыхания. Он улыбнулся, обнажив кривые желтые зубы.

– Вот теперь ты заговоришь, дружок. Когда Ленч приедет, ты и заговоришь, и завоешь. На задних лапках будешь стоять. Да ты скорее продашь своих детей педофилам, чем посмеешь что-нибудь от него скрыть.

– Я ничего не могу вам сказать, – устало повторил я, – потому что ничего не знаю.

Впрочем, слова ничего не изменят. Меня будут пытать, и в конце концов они либо добьются желаемого… либо пытать будет уже некого. И самое ужасное заключалось в том, что меня наверняка ждал второй исход.

16

Он был известен под именем Ленч, и такое положение дел его вполне устраивало. О его прошлом тоже никто не знал – и узнать не пытался. Люди боялись его, а Ленч упивался этим страхом и ощущением власти, потому что считал себя прирожденным хищником в мире, кишащем всевозможной добычей.

Дело было не только в его могучем телосложении, хотя и оно играло свою роль. Благодаря ожесточенным тренировкам могучее тело бугрилось мышцами, а округлые плечи и громадные руки со вздутыми венами придавали ему вид тупой обезьяны. Однако живой и беспощадный ум, сверкавший в глазах, компенсировал этот недостаток внешности. Когда его жесткий взгляд пронзал человека, жертве казалось, что он смотрит ей прямо в душу, потроша и пожирая все сокровенные тайны. Кто-то метко назвал эти глаза «змеиными» (разумеется, не в присутствии Ленча). И действительно, они были очень темными и узкими, а свисающая кожа век напоминала клобук кобры.

Ленч облизнул губы длинным мясистым языком, достав кончиком до носа. На коже остался прохладный след слюны. Машина мчалась по темным вечерним улицам к месту назначения. По пути он не замечал ни людей в автомобилях, ни толп на тротуарах. Они просто не существовали для него. Глядя на них, он различал лишь неясные пятна в водянистом свете уличных фонарей, размытые дождем. Только те, на кого он устраивал охоту, обладали плотью и кровью.

И сегодня он как раз намеревался поохотиться.

За тридцать восемь лет, что Ленч ходил по земле, ему не раз доводилось убивать. Пытки и убийства были для него не более чем забавой, способом развлечься и получить удовольствие. Он знал, что в этом отношении очень отличается от остальных людей, однако редко задумывался о причинах своих странных желаний. А зачем об этом думать? Он был тем, чем был, и измениться не мог. Зато чувствовал, как колоссально ему повезло – ведь он не только занимался любимым делом, но и получал за это неплохие деньги. Его хозяин – единственный человек, которому он чувствовал себя чем-то обязанным, – прежде всего ценил надежность. Ленч творчески подходил к работе и, что важнее, никогда не делал ошибок. Если нужно было кого-то убрать, то наниматель обращался к Ленчу, передавал ему простейшие инструкции – и этим его участие ограничивалось. Наемник сам выполнял необходимые приготовления и неизменно доводил дело до конца – либо в одиночку, либо с помощью собственных наемников. Хотя лично он предпочитал продлевать страдания жертв, так как наивысшее наслаждение ему доставляло именно зрелище чужой смерти, меру Ленч знал. Золотое правило успешного убийства – используй по максимуму те карты, что оказались у тебя на руках.

От тротуара внезапно отъехал старенький «форд-эскорт», но сигнала водитель не подал, вынудив Ленча резко затормозить. В салоне «форда» гулко бухали басы – играло очередное убожество в стиле хип-хоп. На заднем сиденье подростки в капюшонах передавали друг другу косячки. Вот козлы, подумал Ленч и представил, как перерезает водителю горло и подвешивает его на крюк истекать кровью. Впрочем, в реальности он и не думал этого делать, потому что не любил неоправданного риска. Подобно многим психопатам, Ленч был в глубине души прагматиком. Когда-то он отсидел срок в тюрьме, и повторять этот опыт не хотелось.

К тому же сегодня его ждала рыбка повкуснее. У хозяина возникли серьезные трудности, которые требовали быстрого и эффективного решения, – все и так уже начинало усложняться. Келли пришлось убить раньше времени и не маскируясь, а новый объект, человек по фамилии Мерон, едва не ускользнул от них, чего ни в коем случае нельзя было допускать… по крайней мере до тех пор, пока они не вытянут из него нужные сведения.

Он позвонил Мантани, который сейчас с напарником охранял Мерона, распорядился пока не трогать пленника и дал отбой. Мантани был надежным исполнителем, но, как и сам Ленч, обожал причинять людям боль и порой заходил слишком далеко. Однако Мерон нужен им живым и в ясном сознании: если он действительно что-то скрывает, то необходимо вытащить из него эту информацию любой ценой. В багажнике «лексуса», за рулем которого сидел Ленч, хранилось немало инструментов, предназначенных как раз для этой цели: к примеру, электрошоковый пояс с дистанционным управлением, через который можно в течение восьми секунд пропускать разряд тока в 50 000 вольт; электрошоковая дубинка мощностью поменьше – если постараться, ее можно засунуть жертве в анус; стоматологическая дрель для зубов; наконец, набор из шести острых как бритва скальпелей, которыми можно колоть сверхчувствительные нервы под глазами и за ушами – пожалуй, любимый инструмент Ленча.

Он был настоящим мастером пытки и имел за плечами богатый опыт. Никому, попав к нему в руки, не удавалось продержаться дольше нескольких минут. Таким рекордом можно гордиться. Вместе с тем у него под пыткой еще никто не умер, разве что в паре случаев пришлось добить жертву. Такая судьба ожидает и Мерона, как только он станет для них бесполезен.

Дождь усилился. Ленч свернул с магистрали на улочку, где поджидали его люди, и взглянул на часы. Восемь сорок. Оставалось три минуты езды.

При хорошем раскладе они уложатся за час.

17

– Если ты что-то скрываешь, то лучше признавайся, – посоветовал человек с пистолетом, словно хотел по-дружески меня вразумить.

Голова разламывалась, говорить было трудно, но я все-таки проговорил – наверное, в сотый раз, – что ничего от них не скрываю.

Он медленно кивнул:

– Хорошо, я тебе верю.

– Будет играть в молчанку, получит по полной, – сказал водитель. – Уж Ленч сумеет его разговорить.

Эта перспектива, похоже, приводила мерзавца в восторг. И с чего он на меня взъелся?

Когда в мире происходило что-нибудь плохое и казалось, что зло торжествует над добром, моя мама всегда говорила: «Нет на свете человека несчастней, чем тот, кому безразличны страдания других людей». Сейчас, сидя на хлипком стуле, я подумал, что в этих словах есть доля истины. Мне было почти жаль подонка-водителя, потому что он не знал большей радости в жизни, чем избивать и до смерти запугивать людей, которые не сделали ему ничего дурного. Но только почти. Мне хотелось бросить ему в лицо какую-нибудь дерзость, чтобы показать, что я его не боюсь. Загвоздка была в том, что на самом деле я боялся. Да что там, я не помнил себя от ужаса.

– Слушай, Мантани, мне нужно сказать тебе кое-что, – заговорил человек с пистолетом.

Лицо водителя перекосило от ярости, что не скрыла даже маска.

– Какого черта ты называешь меня по имени?

– Да какая разница? Ему все равно крышка. Он явно ничего не знает, но слишком много видел и слышал, так что Ленч его уже не отпустит. – Первый бандит сделал шаг к двери. – Пойдем.

Мантани покачал головой, что-то пробормотал себе под нос и все-таки повернулся:

– Не дай Бог это какая-нибудь фигня…

– Да нет, – ответил другой, затем ухватил пистолет за ствол и обрушил рукоятку на затылок напарника.

Звук удара в тишине прозвучал неожиданно громко. Мантани ошеломленно повалился на колени. Другой стремительно и плавно, с грацией танцора, дал ему по почкам. Мантани вскрикнул от боли и упал на бок в той же позе зародыша, что и я несколько минут назад. Человек с пистолетом внимательно посмотрел на него, затем врезал по затылку ногой – с такой силой, что того откинуло в сторону. Наконец Мантани перестал шевелиться. Первый бандит засунул пистолет в джинсы, присел и стал обшаривать карманы напарника. Отыскав связку ключей, он вскочил на ноги и подошел ко мне.

Я испуганно съежился. Этот человек был опасен. Я ничего не смыслю в боевых искусствах, но быстрота и профессионализм, с какими он обезвредил своего бывшего напарника, произвели на меня впечатление. Человек, способный на такое, способен и на множество других неприятных вещей.

Впрочем, сразу стало ясно, что увечить он меня не собирался. По крайней мере пока.

– Не двигайтесь, сейчас я вас освобожу. – Бандит нашел нужный ключ и отстегнул мне наручник на правом запястье. – Времени у нас очень мало. Скоро приедет Ленч.

– У вас есть вода? Я хочу пить!

– Я дам вам воды в машине. Прекратите ерзать.

– Кто такой Ленч? – с трудом проговорил я.

– Человек, с которым лучше не встречаться, – ответил он и освободил мое левое запястье, после чего взялся за нижние оковы. Наконец он поднял меня на ноги.

Я пошатывался и чувствовал страшную слабость, однако мой спаситель не дал мне времени прийти в себя и нетерпеливо подтолкнул к двери.

– Если Ленч нас тут застанет, нам обоим конец, – пояснил он, и меня удивила тревога, сквозившая в его уверенном голосе.

Мантани громко застонал. Я бы дал мерзавцу хорошего пинка, будь у меня хоть какие-то силы, но мне их едва хватало, чтобы оставаться в вертикальном положении и передвигать ноги. Да и в любом случае мой нежданный спаситель и так уже поработал на славу.

Мы быстро прошли по коридору к выходу. Лил сильный дождь. Я на ходу слизывал капли, попадавшие на лицо. Металлическая лестница была очень скользкой, и, когда мы спускались, я шлепнулся на задницу и съехал на три ступеньки вниз, почти как Макс у нас дома. Человек с пистолетом поднял меня за шиворот и остаток пути придерживал.

Он снял с сигнализации черный внедорожник «ниссан», на котором мы сюда приехали, потом замер и прислушался. По дороге в нашем направлении ехала машина – кажется, единственная. И она была совсем близко.

Ленч.

– Быстро в машину! – крикнул мой спутник и бросился к водительской дверце.

Я не заставил себя упрашивать и обежал машину, от души надеясь, что он не соврал насчет воды в салоне. Едва я открыл дверь и поставил ногу в салон, как водитель резко дал задний ход и внедорожник вылетел со двора. Ухватившись за приборный щиток, я успел влезть и захлопнуть дверь, прежде чем она ударилась о стену на выезде. В следующую секунду мы оказались посреди длинной и плохо освещенной улицы, которая состояла из товарных складов, авторемонтных мастерских и недостроенных железобетонных зданий, зловеще маячивших за заборами с колючей проволокой и табличками «Посторонним вход воспрещен». Водитель не стал терять времени и в три приема развернул автомобиль.

Сзади быстро приближались огни фар – до них оставалось не больше пятидесяти ярдов. Мой спаситель выругался, включил первую передачу, и машина сорвалась с места. Пронзительно завизжали шины.

Он свернул на первом же повороте, так лихо выкрутив баранку, что я сжался. Зад внедорожника занесло на мокром дорожном покрытии, колесо с водительской стороны ударилось о бордюр, и я подпрыгнул на сиденье. Водитель тут же включил вторую передачу и втопил педаль газа. В тот же миг сзади возникла, ослепив меня фарами, другая машина. От нас ее отделяло каких-то десять ярдов.

Внедорожник рванул вперед, набирая скорость. Двигатель протестующе взревел: стрелка тахометра уже перевалила за четыре тысячи оборотов и продолжала ползти вверх, но упала, когда водитель переключился на третью скорость.

Преследователь нагонял. Фары казались уже не такими яркими, потому что автомобиль почти прижался к нашему бамперу.

– Сейчас он нас протаранит! – заорал я.

Впереди дорога делала большой изгиб влево. Тридцать ярдов… двадцать… Двигатель взвыл, стрелка тахометра снова взвилась вверх, а водитель продолжал вдавливать педаль газа в пол. Впереди, как океанский вал, возникла бетонная стена; если в нас и не врежется преследователь, то все равно мы о нее разобьемся… Я стиснул зубы и спрятал лицо в ладонях, молясь, чтобы машина была оснащена подушками безопасности.

Внезапно меня бросило вперед, и, если бы не ремень, я расшиб бы себе грудь о щиток: водитель до упора нажал на педаль тормоза. Снова завизжали покрышки, автомобиль занесло, и моему спутнику пришлось бешено выкручивать руль, чтобы нас не развернуло. И только я вернулся в нормальное положение, стараясь не замечать жгучей боли в груди, как преследовавшая нас машина впечаталась в зад внедорожника. Грохот бьющегося стекла, скрежет металла – и меня опять бросило вперед. На этот раз я все-таки боднул, словно пьяный, лобовое стекло. Когда я откинулся на сиденье и открыл глаза, на нас надвигалась бетонная стена. Пять ярдов. Четыре. Три. Два… Машину продолжало заносить, и в считанные секунды мы должны были врезаться в стену боком. Я напрягся в ожидании удара и не мечтая уже, что этот кошмар когда-нибудь закончится.

И тут мы остановились, всего в футе от стены. Стало тихо. Второй автомобиль застыл ярдах в десяти от нас; его тоже немного развернуло. Открылась дверца, и из машины выбрался здоровенный верзила в черном. В темноте разглядеть его как следует было трудно, да я особенно и не пытался… потому что все мое внимание занимал пистолет в его руке, дуло которого смотрело как раз на меня.

Я открыл рот, но не успел сказать и слова, как наш внедорожник снова рванул вперед, быстро оставляя за собой злополучный изгиб дороги. Казалось, я попал в гоночный симулятор. Водитель бойко переключал передачи, пока не дошел до четвертой. Спидометр показывал уже пятьдесят миль в час.

Когда дорога стала прямее, я оглянулся. За нами никто не ехал. Я хотел вздохнуть с облегчением, когда водитель еще раз ударил по тормозам и свернул направо на повороте, которого я сперва не заметил. Мы с ревом пронеслись по улице и, достигнув Т-образного перекрестка, вновь свернули направо. Хотя погони по-прежнему не было видно, машина все набирала скорость, и мы делали уже шестьдесят миль в час, когда добрались до следующей развилки и проскочили ее на красный свет. Только тогда водитель позволил себе притормозить, и вскоре мы влились в вечерний поток автомобилей, ползущих по какой-то городской магистрали.