Текст книги "Без пощады"

Автор книги: Саймон Керник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Вот что значит быть финансовым консультантом, – констатировал Болт, вылезая из машины.

К ним подошел полисмен в форме, державший в руках фуражку. Болт с сожалением отметил, что хотя бедняге нет и двадцати, он уже начал лысеть.

– Мы хотели бы поговорить со старшим следователем, – сказал Болт после того, как они с Мо показали удостоверения и представились.

– Управление по борьбе с преступностью, надо же! Думаете, тут замешана мафия?

Парень выглядел таким взволнованным, что у Болта духу не хватило его разочаровывать, поэтому на вопрос он ответил утвердительно, а потом поинтересовался, где тело жертвы.

Полисмен показал в сторону леса:

– Идите по тропинке, мимо не пройдете. Следователь как раз там.

У одного из фургонов эксперт-криминалист выдал им халаты с капюшонами, перчатки и бахилы. Надев все это, детективы двинулись по тропинке, огибавшей дом Келли и терявшейся в тени буковых деревьев.

Это была странная пара. Болт – мужчина лет сорока, высокий, стройный, с широкими плечами профессионального гребца. Он коротко стриг свои пепельные волосы, кое-где уже тронутые сединой. Лицо у него было продолговатое, худощавое, с острыми правильными чертами – лицо человека, владеющего собой. Человека, с которым не спорят. Через весь подбородок шел отчетливый S-образный шрам, на левой щеке красовались, словно полустертые иероглифы, еще два – память об одной судьбоносной ночи три года назад. Тем не менее его можно было назвать красивым. Больше всего привлекали в нем глаза. Бывшая жена Болта говорила, что удивительнее их в жизни не видела, и хотя ее нетрудно заподозрить в предвзятости, эти небесно-голубые глаза безупречной овальной формы и в самом деле притягивали людей. Когда их владелец улыбался, что в те дни случалось не часто, вокруг них разбегались глубокие смешливые морщинки.

Мо, напротив, был невысок и коренаст. Его голова порой казалась несоразмерно крупной относительно тела; венчала ее шапка вьющихся волос, которые никак не могли определиться, становиться ли им черными или серебристо-седыми, и в итоге сошлись на беспорядочной смеси обоих цветов. На несколько лет младше Болта, он мог сойти и за сорокалетнего. Лицо у него было круглое, веселое, под большими влажными глазами набухли мешки, которые в последние годы стали заметнее. Мо, отца троих малолетних сыновей и дочери, в десять уже считавшей себя подростком, сопровождала аура хронической усталости. Маловероятно, что он смог бы нормально функционировать, не потребляя огромного количества сигарет и кофе. Часто люди спрашивали его, зачем понадобилось себя наказывать и ждать несколько лет после появления первого ребенка, а потом делать еще троих. Он отвечал на это, что не ждал их, что они появились тогда, когда пришло их время, и не в наказание ему, а как великое счастье. Мо очень любил детей, и отчасти поэтому он был таким хорошим копом. Вопреки напускной циничности он верил в свое дело и хотел, чтобы его дети росли в другом, лучшем обществе. Трудился Мо больше прочих членов группы и никогда не отказывался от сверхурочной работы, вне зависимости от того, оплачивалась она или нет. За что Болт очень его ценил.

Тропа тянулась вверх по довольно пологому склону. Недавно прошел дождь, и повсюду стояла грязь, в которой то и дело попадались отпечатки ботинок. Некоторые из них окружала фосфоресцирующая полицейская лента. Через пару ярдов она перекрыла уже всю дорожку, и детективам пришлось идти немного правее, чтобы не уничтожить случайно какие-нибудь улики. Через некоторое время стало очевидно, что следы принадлежали по крайней мере трем людям. В местах, где бегущие поскальзывались, отпечатки были смазаны. Не требовалось особых способностей, чтобы догадаться: за Келли гнались двое, судя по размеру и форме отпечатков – мужчины.

Тропинка сделала поворот и исчезла в широкой мелкой канаве. Тут детективы и увидели труп. Он висел на одном из нижних суков корявого бука, который стоял слева от дорожки, ярдах в десяти. Ноги мертвеца болтались в нескольких дюймах от земли, шею его обвил кожаный ремень. На трупе были джинсы, кроссовки и толстовка, выпачканная спереди кровью. По всей вероятности, Келли получил какую-то травму лица. С определенностью сказать было трудно из-за положения головы: подбородок мертвеца смотрел вниз, и челка густых темно-русых волос упала на лицо, как занавеска.

Вокруг тела копошились пять или шесть экспертов обоих полов, все в одинаковых белых халатах – фотографировали, брали образцы, причем порой самым бесцеремонным образом, как всегда бывает на месте совершения серьезных преступлений. От этой группки отделился высокий человек и подошел к детективам – мужчина лет пятидесяти с ухоженными усами и большими залысинами. Держался он слегка высокомерно – возможно, сказывалось военное прошлое.

– Могу вам чем-нибудь помочь? – Враждебности в голосе не чувствовалось, но и улыбаться он не стал.

– Инспектор уголовной полиции Майк Болт и сержант Мо Хан. Мы из Национального управления по борьбе с преступностью. Ехали сюда, чтобы допросить Джека Келли. – Болт бросил взгляд на труп. – Похоже, немного опоздали.

– Кит Лэмбден, инспектор уголовного розыска города Райслипа, возглавляю расследование по этому делу. – Он обменялся с обоими мужчинами рукопожатием. – Могу узнать, о чем именно вы хотели поговорить с мистером Келли?

Болт вкратце изложил ему суть дела и характер отношений Келли с самоубийцей. При упоминании имени лорда главного судьи брови Лэмбдена поползли вверх.

– Вам удалось найти что-нибудь, что помогло бы связать эти два дела? – спросил Болт, снова взглянув на труп.

– Слишком рано о чем-то говорить. Тело обнаружила час назад женщина, выгуливавшая собаку. Нам крупно повезло, потому что этой тропой вообще пользуются редко. По предварительной оценке врача, смерть наступила где-то между двумя тридцатью и тремя тридцатью, так что долго он тут не провисел.

– Судя по отпечаткам, преследователей было двое, – вставил Мо. – И человек в кроссовках два раза поскальзывался.

– Точнее, три. Вы правы, скорее всего они действовали вдвоем. Мы проверили нижний этаж дома мистера Келли. Боковая дверь была распахнута. Еще мы обнаружили смазанный отпечаток возле садовой калитки, а она выходит прямо на эту тропинку. Калитка тоже распахнута. По всей видимости, на Келли напали прямо в доме, но ему удалось бежать через оранжерею, а оттуда можно попасть в сад позади дома. Убийцы бросились за ним и на месте, где мы сейчас стоим, догнали. Завязалась борьба. У убитого разбит нос, на лице гематома. Кроме того, у него порвана куртка. – Лэмбден показал на труп. Ниже рукава виднелась большая прореха. – Могу предположить, что один из них держал жертву, пока другой обматывал вокруг шеи ремень, после чего его либо сразу задушили, либо повесили и оставили так умирать.

Наступило молчание. Как ни посмотри, это была ужасная смерть.

– Действовали наверняка, – произнес Болт. – Свидетели есть?

– Мы опрашиваем людей; пока, кроме той собачницы, никого не нашли.

– Вот бедолага, – сказал Мо, наконец совладав с собой. – Думаю, ограбление можно исключить. Если они хотели обчистить дом, то вряд ли пустились бы в погоню.

– Верно. Да, кажется, ничего и не пропало, – отозвался Лэмбден. – Думаю, он знал убийц. Признаков насильственного вторжения в передней части дома не обнаружено.

– Может, его заказали, босс? – предположил Мо.

– Случайностью здесь и не пахнет. А вы как считаете, Кит?

– Повторюсь, слишком рано о чем-то говорить, – ответил Лэмбден с ноткой укора в голосе, словно учил уму-разуму несмышленых новичков, которые слишком торопят события. – Мы можем быть уверены лишь в том, что сотворившие это люди были физически очень сильны… и бесчеловечны. С такими лучше не встречаться на узкой дорожке.

Болт подошел поближе к трупу, остановился в паре шагов и подождал, пока фотограф делал снимки крупным планом. Когда тот закончил, инспектор стал рассматривать тело, стараясь не замечать идущий от него запах.

Молодой еще мужчина, не старше тридцати пяти. И симпатичный: точеные черты, крупное телосложение – типичный представитель среднего класса. Воплощенная история успеха… Даже как-то странно, что и таких людей убивают. Теперь лицо опухло, уголки рта поникли, что придавало ему слегка страдальческий вид. Пустым взглядом мертвец смотрел на инспектора.

Смерть и старение пугали Болта. Христианства он не принял, еще ребенком решив для себя, что наука вернее раскрывает тайны мироздания, и через всю жизнь пронес убеждение, что с гибелью тела погибает и личность. Конец путешествия; дальше лишь вечный сон. Именно из-за отсутствия веры в загробное существование он так боялся смерти. Временами ему искренне хотелось обратиться к религии, но он знал, что ничего не получится. Слишком глубоко укоренились в нем прежние взгляды. Стоя перед трупом и видя перед собой смерть, пришедшую к человеку так неожиданно, в расцвете сил, Болт снова почувствовал страх. Несколько часов назад у Джека Келли были молодость, богатство и тысячи других причин продолжать жизнь. А сейчас Джек Келли лишь кусок быстро портящегося мяса, без души и предназначения в мире…

Что-то привлекло внимание Болта, он наклонился и прищурился.

– Что там? – спросил Мо, не двигаясь с места.

– Кит, вы не будете возражать, если я немного сдвину тело? – осведомился Болт.

Лэмбден спросил у фотографа, и тот кивнул.

– Хорошо, только поаккуратней. Не хватало еще, чтобы пропала какая-нибудь улика.

Болт пропустил подначку мимо ушей. Сотрудникам Национального управления часто приходилось сталкиваться с неприязнью со стороны местной полиции: провинциалы так ревностно охраняли свою территорию, будто самим своим появлением чужаки хотели унизить их.

Инспектор медленно развел бедра Келли. Двое других подошли поближе и увидели то же, что и он.

– А это что такое, черт побери?! – воскликнул Лэмбден внезапно высоким голосом.

Мо лишь с шумом выдохнул. Он боролся с организованной преступностью не первый год и привык сталкиваться с последствиями пытки на живых и мертвых людях.

На джинсах Келли в области промежности чернело несколько пятен размером с двухпенсовик; ткань была сильно опалена. Очевидно, кто-то подносил огонь к паху жертвы и долго там держал. И не менее четырех раз, так как пятна сливались между собой.

Некоторое время все молчали. Подошли другие эксперты, фотограф сделал пару снимков. Болт приподнял руку убитого и изучил запястье. Там обнаружилась тонкая полоска покрасневшей кожи толщиной полдюйма, которая браслетом обегала запястье. Болт оглядел другую руку. То же самое – следы связывания.

– Страшные враги были у парня, – проговорил кто-то из экспертов.

– Либо так, – вздохнул Болт, – либо очень плохие люди очень сильно чего-то от него хотели.

7

Когда мне было семнадцать лет, меня, Джека и еще двух пареньков арестовали по подозрению в угоне автомобиля. Разумеется, ничего мы не угоняли. Та развалюха – белый фургончик «форд-эскорт» – принадлежала Джеку. Он первым из нас сдал на права и летом того года купил себе тачку, которая меняла владельца в четвертый или пятый раз и потому обошлась ему всего в сто фунтов. И он стал почти каждый вечер заезжать за нами. Первому пассажиру – чаще всего им оказывался я, хотя Джеку приходилось делать изрядный крюк – доставалось переднее кресло. Остальным же приходилось довольствоваться занюханным ковриком в задней части фургона, в неуютном соседстве с ржавыми инструментами, автомобильными деталями и прочим барахлом, которое скапливалось там месяцами. Мы называли себя «Бандой в фургоне» и ночами колесили по округе в поисках приключений. Выбор был невелик: либо наведаться в один из немногочисленных сельских пабов, где нас не отказывались обслуживать, либо съездить к знакомой девчонке, либо же попросту заехать в какую-нибудь глушь и дать выход кипевшему в нас духу неподчинения, раскурив пару косячков, чтобы потом сидеть и тупо ржать. Хорошее, в общем, было время, и все обстояло куда невиннее, чем нам тогда хотелось думать. За короткое знакомство с наркотиками никаких неприятных эффектов от их употребления мне испытать не пришлось.

Надо сказать, что поворотники фургона были сломаны. И вот на исходе лета, во время очередной бесцельной поездки, Джек завернул на какой-то перекресток и сигнала, естественно, не подал. Как на беду, у обочины караулила полицейская машина. Копы поехали за нами и приказали остановиться. Ничего устрашающего в них не было – старший так вообще больше смахивал на бухгалтера, чем на блюстителя закона. Но я помню, как испугался тогда, хотя травки и других запрещенных веществ при себе не имел. Угнетала сама мысль, что я стал объектом внимания полиции, как будто они могли раскопать правду о всех моих «подвигах» и привлечь за них к ответу.

«Бухгалтер» первым делом спросил Джека, его ли это машина.

– Моя, – ответил Джек.

– Тогда будь добр, передай мне ключи.

– Понимаете, офицер, я их недавно потерял и обхожусь пока вот этим, – заявил Джек и продемонстрировал полисмену маленькую отвертку, которую использовал вместо ключа зажигания.

Как ни странно, Джек нисколечко не погрешил против истины (фургон и вправду был грудой хлама), однако ни один полисмен в своем уме нас после такого не отпустил бы. Кроме того, полицейские компьютеры в те дни работали куда медленнее, и, чтобы проверить автомобиль по базе данных, требовалось куда больше времени. Вот почему нас тут же арестовали, хотя Джек и сделал мужественную попытку оправдаться. Копы были явно довольны уловом: как же, четверо подозреваемых за один рейс – отличный показатель. А составление протоколов и прочая писанина – прекрасный повод вернуться в участок. И вместе с тем я чувствовал, что они верят Джеку, в первую очередь из-за искренности его слов, да еще из-за того, что мы, если уж на то пошло, выглядели и вели себя как обычные студенты, а не как банда угонщиков.

Нас продержали в участке четыре часа, пока оформлялись нужные документы, плюс еще сорок пять минут ушло на различные проверки. Мы смекнули, что нас задержали исключительно для улучшения статистики и о реальных обвинениях речь не идет. Я наконец успокоился. Нас даже не посадили в камеру, а так и оставили, всех четверых, в комнате для допросов. От нечего делать мы принялись играть в шарады. Наконец нас отпустили, только машину конфисковали за непригодность к эксплуатации, и добираться домой оказалось не на чем. Мне пришлось звонить отцу в половине пятого утра, чтобы он нас забрал из участка; он не подвел, но был очень недоволен и потом несколько месяцев вообще не разговаривал с Джеком.

Я вспоминал о тех временах, сидя в комнате для допросов совсем другого участка, один на один с обвинением в убийстве. Можете представить, как мне было одиноко. Полисмены, доставившие меня сюда, не поверили ни единому моему слову, как и дежурный сержант, который зарегистрировал мое задержание. Эти люди выполняли свою работу профессионально, но с холодной отстраненностью, которая не допускала доверия к надуманным, из пальца высосанным оправданиям подозреваемых. Я потребовал положенный мне по закону звонок и под присмотром темнокожего копа отправился в коридор к телефону. По сотовому Кэйти по-прежнему включился автоответчик. Я оставил еще одно сообщение, рассказав о своем затруднительном положении и умоляя жену связаться со мной как можно скорее.

Потом я потребовал адвоката – вежливо, но твердо. Все это уже начинало меня бесить. Конечно, страх за себя и жену никуда не делся, однако теперь к нему добавилась злость, что меня тут держат против воли за преступление, которого я не совершал, что никому нет дела до моих объяснений и что никто не изволит рассказать мне наконец, жива моя жена или нет.

– У вас есть свой адвокат, или нам пригласить государственного? – хмуро спросил сержант.

Если бы тот же вопрос мне задали хотя бы четырьмя часами раньше, я без колебаний назвал бы имя Джека Келли, нисколько не сомневаясь, что он все за меня уладит. Джек умел вселять уверенность. Впервые за двенадцать лет мне понадобились его профессиональные услуги – но было уже поздно.

– Адвоката у меня нет.

Сержант кивнул и сказал, что обо всем позаботится.

Вскоре все те же копы отвели меня в комнату для допросов, где я теперь и сидел. Прошло полчаса, а может, и час; я совсем потерял чувство времени. Оставалось только ждать и теряться в догадках. Жива ли Кэйти, мать моих детей, и не в ее ли убийстве меня подозревают? Зачем звонил мне Джек? Кто его убил? За что? Ну и наконец – почему на факультете, где работает моя жена, на меня набросился человек в маске и с ножом?

Дверь отворилась, и вошел полный мужчина лет пятидесяти, довольно приятной внешности: седые волосы до плеч – такие густые, что хоть тайник в них устраивай; очки в роговой оправе, темно-синий костюм в тоненькую полоску и жилетка, туго обтягивающая круглый животик. Черты у него были мягкие, круглые, и лицом он смахивал на филина. Его изящные руки явно не знали тяжелого физического труда.

И он первый во всем участке встретил меня с улыбкой.

Мужчина плюхнул на стол старенький портфель, который выглядел так, будто его стая собак трепала, и протянул мне руку.

– Мистер Мерон, – сказал он и взглянул на меня поверх очков, – я Дуглас Макфи, адвокат. Похоже, вам понадобилась моя помощь.

Мелодичный шотландский баритон. Из него мог бы получиться неплохой оратор.

Я встал и пожал ему руку. Ладонь оказалась влажной.

– Спасибо, что пришли. Думаю, без вашей помощи мне действительно не обойтись.

Макфи снова улыбнулся, пристроил портфель на полу и уселся напротив меня. Поставив локти на стол, он сложил руки, словно в молитве, и задумчиво потер верхнюю губу. Взгляд у него был почему-то напряженный, хоть доброжелательности в нем не убавилось.

– Расскажите мне, как вышло, что вас задержали в непосредственной близи от места, где только что было совершено преступление. Что с вами случилось, и откуда эти раны?

– Прежде чем я начну, не могли бы вы сказать, что с моей женой? Если это в ее убийстве меня обвиняют…

Я умолк.

Адвокат наградил меня сочувственной улыбкой, отчего я чуть не расплакался. Неужели кто-то наконец мне поверил?

– Думаю, насчет этого можете быть спокойны, – ответил он.

У меня будто камень с души упал.

– Вас подозревают не в убийстве жены. Жертву зовут – точнее, звали – Ванессой Блейк.

Облегчение сменилось шоком.

– Ванесса?!

– Вы знаете ее?

– Да. Она читает лекции по политологии в том же университете, что и Кэйти. Ну, моя жена.

Ванесса никогда мне не нравилась. Младше Кэйти на несколько лет, она обладала агрессивной красотой и была стопроцентной лесбиянкой, мужчин же откровенно презирала. Порой мне казалось, что Ванесса настраивает жену против меня. По-моему, она даже втюрилась в Кэйти. И вот теперь она умерла… Впрочем, поразмыслить о ее кончине будет время и потом. Сейчас же я отдался чувству облегчения.

Макфи склонил голову и принялся с серьезным видом, словно особо изощренную историю с привидениями, рассказывать о событиях в университете:

– Тело обнаружили в комнате, примыкающей к библиотеке – той самой, где на вас напал человек в маске. Смерть наступила от многочисленных ножевых ранений. Наткнувшаяся на труп студентка была, само собой, потрясена, но нашла в себе силы позвонить в полицию. Вас задержали полицейские, ехавшие как раз по этому вызову.

Я обхватил голову руками и несколько раз глубоко вдохнул. Рана на щеке снова запульсировала.

– Слава Богу, с Кэйти все в порядке. Жаль Ванессу, она была хорошим человеком, но я все же рад, что это не Кэйти… Вы женаты, мистер Макфи?

– Ну… у меня есть постоянный партнер, так что я вас понимаю.

– Господи, как же я боялся за нее…

– Это были хорошие новости, – продолжил Макфи, характерно растягивая слова, – если их можно назвать таковыми.

Я внутренне напрягся.

– А есть плохие?

– К сожалению, да. На месте преступления было обнаружено орудие убийства – нож с шестидюймовым лезвием.

Мне стало тяжело дышать.

– И?

– Мне только что сообщили, что на рукоятке найдены отпечатки пальцев вашей жены.

8

Болт понимал, что их с Мо появлению на месте убийства Джека Келли никто не обрадовался. Инспектор Лэмбден попытался быть вежливым – в конце концов, между двумя делами прослеживалась кое-какая связь, так что с присутствием людей из Национального управления пришлось смириться, – однако добрыми намерениями все и ограничилось. Возможность, что жертву подвергли пытке, не согласовывалась с его версией событий.

– Да откуда нам знать происхождение этих пятен? Может, Келли сам себя подпалил по неосторожности? Слишком рано делать выводы.

По мнению Болта, сдержанность Лэмбдена объяснялась двумя причинами. Во-первых, он просто был не готов столкнуться с такой жестокостью. Во-вторых, в нем взыграл дух профессионального соперничества: этакий пижон из Национального управления появился невесть откуда, пяти минут не пробыл на месте преступления – и уже обнаружил потенциально важную улику! Такое кому угодно не понравилось бы.

Что ж, Лэмбдена можно понять. Болт и сам на его месте не плясал бы от восторга.

– Думаю, – обратился он к Лэмбдену и другим полисменам, – что следы пытки мы найдем в доме. Судя по отметинам на запястьях, совсем недавно Келли связывали. Преступники скрутили его и подвергли какой-то пытке, вероятно, с целью выпытать определенные сведения. Ему удалось сбежать; его догнали и прикончили.

– Допустим, Келли пытали. Какое отношение этот факт имеет к вашему делу?

Хороший вопрос.

– Может, и никакого, но мы не должны забывать, что этот человек был адвокатом лорда главного судьи, который двое суток назад покончил жизнь самоубийством – и при подозрительных обстоятельствах. И вдруг Келли убивают, причем явно профессионалы. Ограбление можно смело исключить – как и возможность, что Келли приняли за кого-то другого. Убийцы не сразу с ним разделались: они хорошо знали, кто он такой. Следует вывод: его могли заказать. Я, как и вы, ничего о нем не знаю, но меня настораживает скорость, с которой адвокат отправился вслед за своим главным клиентом.

Лэмбден помолчал, потом медленно кивнул.

– Мы обязательно восстановим круг общения Келли и выясним, чем он занимался в последнее время. Если какие-то сведения будут иметь отношение к вашему делу, мы, конечно, дадим вам знать. – Он обратился к одному из офицеров в халатах: – Билл, посмотри, что у него в карманах, и все сложи в пакет для улик.

Билл, пожилой детектив с пышными усами, принялся за дело, а Лэмбден снова повернулся к Болту:

– Еще что-нибудь?

– Мы хотели бы взглянуть на дом, если позволите.

Главному инспектору эта идея была явно не по душе, но он предпочел не устраивать скандала.

– Хорошо, только не мешайте моим людям работать.

– Обещаем быть паиньками.

Развернувшись, он увидел, что Мо сосредоточенно наблюдает за Биллом. Тот извлек из передних карманов джинсов Келли портмоне для кредитных карт, связку ключей, смятую десятифунтовую бумажку и несколько мелких монет.

– Сэр, а мобильный телефон удалось найти? – спросил Мо у Лэмбдена.

Тот покачал головой.

– Наверняка отыщется где-нибудь в доме.

– Было бы очень кстати выяснить, кому он звонил в последние несколько дней и кто звонил ему, – сказал Мо самым дипломатичным тоном, на какой был способен.

– Непременно – в свое время.

По пути к дому Мо кратко охарактеризовал главного инспектора Кита Лэмбдена:

– Этот малый дальше собственного носа не видит. Самодовольный болван.

Болт вздохнул в знак согласия:

– Таких всегда хватает… Видно, придется самим взяться за дело. Сейчас я свяжусь с Джин.

Детектив-констебль Джин Райли присоединилась к группе Болта совсем недавно и в свои двадцать четыре года была самой молодой из его сотрудниц. У нее имелись хорошие знакомые во многих телефонных и провайдинговых компаниях Великобритании, поэтому отслеживать звонки подозреваемых и жертв неизменно поручали ей. Утром Болт дал Джин номера домашнего и мобильного телефонов покойного судьи и велел найти полную информацию по всем входящим и исходящим звонкам. Однако в их маленькой группе всегда не хватало людей, поэтому он поручил Джин и другое задание – съездить в Суффолк и опросить сестру покойного. Конечно, за такое короткое время она не успела обернуться, но в свете последних событий им всем предстояло удвоить усилия.

Распечатку звонков частного лица не так-то просто раздобыть: во-первых, уходит много времени, во-вторых, британский Закон об охране информации требует в этом случае оформления специальных документов и одобрения высшего начальства. Однако на практике, если не пожалеть усилий, можно многого добиться.

Болт достал мобильник и набрал номер Джин. Она ответила после второго гудка.

– Как продвигаются дела, сэр?

– Всплыли новые факты, – ответил Болт и рассказал ей об убийстве Келли.

– От сестры судьи я мало чего добилась. Милая старушка, замужем, вырастила четверых детей. С братом они виделись раз в год, на Рождество, и, похоже, были не особенно близки. Она говорит, что всегда считала брата чуточку высокопарным.

– Не удивлен. Когда его показывали по телевизору, он всегда надувался как индюк. Что с телефонными звонками?

– Распечатки у меня с собой. Удалось достать данные по обоим телефонам. В основном он пользовался домашним. Я уже двадцать минут над ними сижу, пока ничего подозрительного не обнаружила.

– Как насчет Джека Келли?

– Секундочку, сейчас гляну.

Болту пришлось подождать. Джин мурлыкала какую-то песенку – кажется, «Бриллианты навсегда».

– Так, за последние шесть недель он звонил в «Рэнфрю, Келли и партнеры» три раза. В первые два разговор продолжался около десяти минут, в последний – четыре минуты девять секунд. Это было в понедельник после обеда.

– Вроде бы ничего интересного. А что по мобильному?

– Сейчас проверю еще разок… – Она помолчала. – Нет, вообще ничего.

Итак, ни долгих разговоров, ни серии коротких звонков. Лорд главный судья и его адвокат общались в нормальном деловом режиме. Этот факт говорил в пользу версии о самоубийстве, и Болт имел все основания быть собой довольным. Теперь ничто не мешало ему отправиться домой. Там он распакует еду из тайского ресторанчика, откупорит бутылочку «Шираза» и устроится перед экраном, чтобы снова увидеть мисс Марпл в деле. Уж она-то знает толк в раскрытии преступлений.

Но как ни странно, им овладело разочарование. Два киллера жестоко расправились с молодым человеком в самом расцвете сил. Пускай он был юристом (по мнению Болта, адвокатская братия состояла из одних мошенников), не в этом ведь дело. Люди, которые способны пытать человека, а потом вздернуть его на дереве, заслуживают пожизненного заключения. И Болт очень сомневался, что инспектору Киту Лэмбдену под силу довести следствие до победного конца.

– Джин, можно попросить тебя об одолжении?

– Конечно, сэр. О каком?

– Попробуй раздобыть распечатки звонков, которые Келли делал из офиса. И еще с мобильного и домашнего телефонов…

– А вы знаете номер мобильного?

– Пока нет, но ты ведь и сама сможешь выяснить, правда?

– Если он зарегистрирован на имя Келли, то да, хотя это займет какое-то время.

Впервые в ее голосе промелькнули досадливые нотки. Она встречалась с парнем ее возраста, государственным служащим; вряд ли в ее вечерние планы входил просмотр «Мисс Марпл». Болт подумал: а не отпустить ли Джин домой? Не хотелось откровенно эксплуатировать надежного ответственного работника. С другой стороны, без этих сведений ему не обойтись, да и времени было только двадцать минут шестого. Если она управится быстро, то еще успеет провести хороший вечер.

– Ты попробуй, ладно? Было бы здорово.

– Так вы думаете, между этими делами есть связь?

– Если есть, то мы обязаны ее найти, – ответил он и дал отбой.

Тем временем они уже подошли к дому. Полицейских машин прибавилось, в том числе прибыл кинолог с собакой, чтобы установить, каким путем убийцы скрылись с места преступления. Болт как-то об этом не подумал. Следы на тропинке вели в одном направлении. Не исключено, что, покончив с Келли, киллеры двинулись прямо через лес.

Перед входом в дом погибшего адвоката стоял полисмен в форме. Взад-вперед сновали криминалисты, вооруженные различными приспособлениями.

Показав полисмену удостоверения, детективы вошли в дом.

Внутри жилище Джека Келли было не таким просторным, каким казалось снаружи. И все же ультрамодная отделка в минималистском ключе производила должное впечатление, хотя и придавала дому слегка необжитый вид. Полы из лакированного дерева, кремовые стены, черные и белые коврики, дорогая мебель из красного дерева и чугуна… В таком доме мог бы жить человек с навязчивым страхом грязи. На стене в гостиной красовалась плазменная панель, похожая на деталь футуристического орнамента, – еще больше и роскошнее, чем телевизор в их штаб-квартире. Напротив нее стояла, непонятно зачем образуя идеальную букву V, пара обитых тканью диванов.

Следующие полчаса Болт и Мо осматривали дом, стараясь не попадаться под ноги армии экспертов, которые повсюду искали едва уловимые улики – следы ДНК, тончайшие нити от одежды – одним словом, все, что поможет опознать убийц. Обыск дома таких размеров занимает обычно до трех дней, и если здесь есть вещественные доказательства, то они непременно будут найдены. С каждым годом в руках полиции оказываются все более изощренные технологии, и уже можно утверждать, что лишь самым умным преступникам удается уходить от ответа. Конечно, хорошо, что плохих людей удается изловить и припереть к стенке неоспоримыми уликами, после чего попытки отрицать свою вину теряют всякий смысл. Однако что-то исчезло из работы детектива. Преступление перестало быть головоломкой, а сам детектив – важной частью процесса. Часто всю существенную информацию добывают не следователи, а службы видеонаблюдения и эксперты-криминалисты. Болт с сожалением подумал, что работать теперь не так интересно, как прежде.

В спальне Келли, большую часть которой занимала огромная двуспальная кровать, они наконец нашли то, что искали. С обеих сторон к деревянному изголовью были привязаны галстуки, с помощью которых, очевидно, преступники и удерживали хозяина. Черные пятна посреди белоснежной простыни подтверждали догадку детективов: именно здесь к промежности Джека Келли подносили огонь. Два криминалиста на четвереньках осматривали пол возле кровати. Сотрудникам Национального управления тут нечего было делать.

– Как думаете, босс, что произошло? – спросил Мо. Они встали подальше от экспертов, которые старательно не замечали их присутствия.

– Думаю, Келли сам впустил своих мучителей, после чего они затащили его сюда, связали его собственными галстуками и вернулись с зажигалкой… или чем там у них принято вытягивать из людей информацию.