Текст книги "Шаги по..."

Автор книги: Саша Тумп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

А оно и лучше. Обратно поедем, солнышко в спину будет. Так-то лучше фотографировать будет.

…Вернулись к вечеру. Машина стояла на том же месте. Петрович пришёл с бумагами и какими-то людьми. Они долго стояли за фурой, о чём-то разговаривали.

– Ну, вот! …Заковыка.  Есть возможность колымнуть. Не весь груз пришёл. Завтра с утра пойдём за ним к границе. Сто пятьдесят километров. Заберём и опять сюда. Говорят – так дешевле им будет, чем  нанимать другую машину. Да и на погрузке-разгрузке сэкономят. Да, и нам копейка лишняя не повредит. И им… С нашими номерами мы трассу проскочим – моргнуть не успеешь. Дороги хорошие. Урал. Не то что… Так ли?

Спать. Завтра за грузом. Потом сюда. Отдохнём и с утра в путь.

А может так и лучше.

…Дорога действительно была хорошая.

– Вот и колымчик. Сегодня ещё успеем в  магазин.  Сестрёнке что-нибудь купишь. Диковинное. Девчонки любят то, чего у других нет. Сороки! …Белобоки!

Петрович был доволен. Машин на трассе было мало и, действительно, обернулись быстро.

Поставив машину под погрузку, опять поехали в центр города и вернулись лишь к вечеру.

Петрович сразу убежал в «контору» и вернулся довольный.

– Всё! Сегодня нам некуда спешить. Документы на груз все в порядке. Оставим их тут, – он открыл папку, вытащив её из-под сиденья, – а завтра поутру в дорогу, не спеша. А сейчас… Есть предложение какое-нибудь? Выспаться успеем. А что? У нас сегодня и дороги-то не было. Поедем опять в центр. Там поужинаем – отметим клм-то.

…Утром  у машины Пашка подошёл к Петровичу: – Ночью кто-то брал машину.

Петрович с удивлением стал разглядывать его: – А, ну? Обоснуй!

– Тут курить нельзя. Вечером, пока Вы ходили, я  тихонько покурил, а «бычок»  девать было некуда,  я его засунул в протектор колеса. Сверху. Прямо напротив… вот буквы  «М». А сегодня она вон где, – Пашка показал на землю, – и бычка нет. А «бычок», вон где лежит. И по нему раза два кто-то проехал. А кто? Как? Машина-то тут!

Петрович, молча, достал ключи от машины и показал Пашке.

– Без них?

Пашка пожал плечами.

Петрович достал папку из-под сиденья, нашёл какую-то бумагу, достал её: – Идём!

Они подошли к дверям фуры.

– Читай! Смотри! – Петрович ткнул пальцем на пломбу.

– И чё?.. Их пломба. Хотят, раз поставят, хотят два. Да хоть три раза поставят.

– Вот! А мы с тобой отвечаем за сохранность пломбы. Пломбы! Понял! Не всего в мире, а за сохранность её. А она тут у них стоит. И номер её здесь, – он ткнул в бумагу, – и здесь, – он ткнул в дверь, – совпадают.

А мы всю ночь спали на территории. И время входа на неё записано на проходной в журнале. И когда выедем отсюда – нас «сосчитают» ещё раз. А ночью мы спали. И ты никуда не отлучался, и я спал, как сурок: у меня впереди дорога.

Так, что…

Петрович внимательно посмотрел на Пашку.

Пашка  пожал плечами.

Тот пошёл к кабине. Пашка проводил его взглядом, отвёл в сторону одну проволочину из-под пломбы и обернул её  вокруг пальца – получилось полукольцо. Он поправил его и пошёл к своей двери.

…Дорога домой всегда короче. Ворон, подгоняемый восходящим солнцем, играючи брал поворот за поворотом, то поднимаясь, то опускаясь по серпантину дороги.

Пашка фотографировал всё, за что цеплялся глаз, что показалось интересным.

– Вот медведь! – вдруг ни с того, ни с сего сказал Петрович. – Страшный ведь зверь. Не какой-нибудь там волк. У него нос такой длины, что успевает анализ всех запахов сделать. Всё, что когда-то унюхал – помнит. Вот как фотоаппарат. Что увидел – то запомнил. А человек – нет! Ум мешает всё помнить.

И никогда не улыбается и никогда не злится. Не то, что волк. Рычит. Зубы скалит. А медведь что? Прокатился на велосипеде, слез, и перекусил шею дрессировщику.

У него вообще нет на морде мышц, что за мимику отвечают. Нет.

А потому – никогда не знаешь, что он думает.

А человек к этому только стремится.

Дальше, туда к Якутии, люди вообще считают, что человек произошёл от медведя. А что? Может быть!

Вот русских с медведем сравнивают. Так просто русский не знает, что через секунду сделает. Вот и не написано у него на роже. А не потому, что очень хитёр. Вот у медведя – нет мышц на морде, а у нас... Мы только в последнюю секунду знаем, что делать, и сразу делаем.  Понимаем, когда уже делаем. Так ли?

Хорошо бы, конечно, сначала думать, прежде чем делать. Но…

Но и копытом бить на виду у всех, прежде чем шею перекусить – тоже не дело. Решил загрызть – грызи. Нечего тут ритуальные пляски плясать! Так ли?

…Вот на ринге! «Я сейчас вас ударю снизу в правую челюсть!» Смехота!

Нет уж! Не готов нападать – не топорщи загривок.

Дорога была проста и не утомительна. Пашка, покопавшись в спальнике, нашёл несколько книг, листал их, читал, выхватывая куски. Дремал, глядя в окно на убегающую дорогу.

– Перед домом заедем на станцию техобслуживания. Чтоб потом Ворона зря не гонять. Пока тёпленький, пусть посмотрят все подшипники на ступицах, да в сердчишке покопаются. Вроде всё нормально, ему эти пять тысяч, что… но диспансеризация ещё никому не вредила,  – хмыкнул Петрович, сворачивая с трассы на узкую дорогу к каким-то строениям.

Пока ребята в синих комбинезонах крутились вокруг машины с какими-то приборами, шлангами проводами, ящиками, Петрович и Пашка сидели в тепле. Чашечки кофе с каким-то печеньем стояли на столике, Петрович листал  журнал, а Пашка оглядывался по сторонам.

– Вот! Здесь всё! Всё нормально. Здесь все документы и счёт, – молодой парень протянул пачку листков.

Петрович, не разворачивая их, свернул в трубочку: – И хорошо! Павел, давай в дорогу. Теперь всё. Домой…

Перед тем, как сесть, Павел по привычке зашел за машину.

Пломба была на месте. Обе проволочки были  прямые. Свежий слой грязи с дороги на них говорил, что их, никто не трогал в пути.

…У въезда «домой», рядом с воротами, стоял Саша и показывал на свою машину.

– По твою душу. Ни пуха, смотри там, ни пера, – Петрович притормозил,  подняв руку в знак приветствия.

– Петрович, я возьму эту книгу на время? – Пашка показал книгу.

– «Два капитана». Каверин. Который Вениамин Зильбер…  брат Льва – основателя школы вирусологии – одноклассника Тынянова и брат же жены того…

… М-м-м-да! ...А почему бы и нет! – ответил тот, задумчиво. – Ты это… будет время, найди книжку Татаришвили он же Уиараго… «Мамлюк» называется. Запомни – «Мамлюк». Интересная книженция…

Пашка, прощаясь, махнул рукой, пошел, провожаемый взглядом напарника.

…Пашка зашёл в кабинет, в котором кроме Петра Николаевича сидел невысокий человек с гривой седых волос.

– Садись! Как дорога? Устал? – «дядя» показал на кресло напротив незнакомца.

Пашка, поздоровавшись, сел.

– Павел. Дело такое. Это Генрих Львович – адвокат, который будет тебя сопровождать эти дни.

Твоя тётя и её муж, выписались из вашей с сестрой квартиры, и куда-то уехали. Вроде в Турцию?! У меня их телефон есть – можешь, если хочешь, им позвонить. Тётя отказалась от опекунства над вами, и всё было бы просто, но тебе ещё мало лет и тут есть сложности. Вот Генрих Львович и поможет нам эти проблемы решить.

Кстати, пока ты был на работе, а потом в командировке,  муж тёти  проткнул  себе ногу ножом и чуть не попал под следствие за оговор тебя, что, якобы, это сделал ты. Но потом признался, что погорячился. Хорошо отделался. Да и тёте повезло, что не возбудили дело в отношении их за сговор и оговор. Там ещё дача ложных показаний…  Чудной народ оказался! Бог с ними…

Нам надо свои дела делать.

С понедельника, Генрих Львович за тобой заедет, надо оформить ряд бумаг, а тебе и Наташе их подписать. Вам все по ходу дела объяснят.  С Наташей будет педагог –  представитель центра… не помню точно… Надежда… как её, Генрих Львович?..

– Надежда Владимировна, Пётр Николаевич! – подсказал тот.

– Вот! Надежда Владимировна. Её Наташа знает.

Так! Это я сказал! Там ещё надо вопрос решать с пенсиями, с отделами какими-то, с банком… Ну, это всё… Генрих Львович в курсе, что и как надо.

По работе! Отчёт о командировке напишешь потом. Что и как там видел. Где были, куда ездили, где ночевали, на что обратил внимание – это всё  к Павлу Николаевичу.  К нему.  Потом…

Да! Поскольку нужны были на тебя характеристики с места работы, нам пришлось несколько слукавить и оформить тебя на работу задним числом. Так что ты у нас работаешь уже почти два месяца. Вот так! Два месяца. Убирал там территорию. Курьером был. Но это не важно.  А раз работаешь, то бухгалтерия насчитала тут тебе зарплату, командировочные. Пересчитаешь, потом распишешься. Тебе они понадобятся. Наташе нужно что-то купить до понедельника, а то по людям придётся ходить, надо чтоб всё было достойно.

Пётр Николаевич достал толстый конверт и подвинул его к Павлу.

– Так! Это я сказал. Замок в двери у вас барахлил, пришлось сменить, вот твой новый ключ. А старый я себе на память оставлю. Если что – думаю, ты его узнаешь.

«Дядя» положил на конверт длинный ключ с брелоком – улыбающимся медвежонком.

Телефон я твой куда-то сунул. Найду, верну, а этот тебе. Он на корпоративном тарифе, так что платить за него не надо. Там все телефоны, что работы касаются, тебе записаны. Держи его при себе всегда. Не забудь где-нибудь. Утащат. Вещь ценная. Держи его при себе.

Да ты себе можешь позволить такую, теперь. Коробка от него у Павла  Николаевича. Заберёшь. Номер твой на конверте. Если что-то будет непонятно с ним, спросишь у Генриха Львовича. У него такой  же. Он его, наверное, уже изучил.

Так! Со школой. Со школой, брат, решать вопрос надо. И не потому, что осталось всего полгода, как-то надо допинать её, а и потому, что надо учиться. И у Наташи в этом плане проблемы.

Дело серьёзное и подходить к нему надо серьёзно. Я думаю: мы вернёмся к этой теме чуть позднее.  Дело серьёзное! Учиться, брат, надо!

Так! Что ещё? О!..

Мы тут помогаем спортшколе. Борцы там, боксёры. Они в пятницу уезжают на соревнования в Оренбург. Это почти в Казахстане. Там и команда будет оттуда. Чтоб здесь глаза не мозолить, тебе придётся съездить с командой. Поможешь тренеру.  С ребятами познакомишься. Может, опять тренироваться начнёшь. Билет тебе привезут домой. В четверг. На вокзале и встретитесь.

Так! Что ещё! С Наташей всё хорошо. Испугалась она тогда… Всё хорошо.

А!.. Тут тебе командировочные и на форму. Вдруг захочется размяться. Вообще-то не надо бы бросать спортзал. Дело молодое. Тело требует нагрузки. Да и для работы полезно. Не последний же раз в дороге был. А дорога она разная… бывает.

Пётр Николаевич достал и положил ещё один конверт.

Так! Что ещё?!

Вроде всё! Если что забыл – позвоню. Телефон при себе держи.

Вроде всё! Как поездка-то? Устал?

– Нет! – Пашка положил руки на стол.

– Понравилась страна наша?

– Понравилась.

– Да. Велика и хороша у нас страна. И гордиться есть чем!

Ну, ладно! Саша тебя до дома подкинет, ему в ту сторону. Вопросы, какие ко мне есть? Спрашивай! Не так уж часто нам придётся встречаться: ты занят, у меня – дел невпроворот.

– Нет вопросов. С работой мне не понятно…

– Это тебе пока непонятно, пока вам в дороге колесо не пришлось менять. Или, что похуже. Ты этого Павлу Николаевичу не скажи. Присесть не даст. Он такой. Непонятливых быстро учит.

Ну, давай! Номер телефона у тебя мой есть.

…Саша остановил машину почти у самого дома.

– Добежишь? – он улыбнулся.

Пашка кивнул: – До свидания!

Почти у самого подъезда услышал – «Пав! Ты ли?»

Пашка остановился. К нему шёл друг – Серёга, сгорбившись и далеко выкидывая длинные ноги.

– А ведь на удачу крикнул! Здорово! Куртка… Не узнать.

Классно!

Тут такие дела… Давай, по пивасику. Всё расскажу. Я Вовке отзвонюсь. Тут такое без тебя было… Такое…

– Серёга! Не зови меня так. Давай потом. С дороги я. Да, и Наташка дома одна, – сказал Пашка, сунул руку в карман, достал попавшуюся под руку купюру и протянул другу. – От меня!

– Ты, чё?.. Я не за этим вовсе! Не хочешь, как хочешь. Просто тут такое было…

Сам Мухач подошёл к Вовке и про тебя расспрашивал. А Вовка что скажет? Что Наташка и эта кобра сказали, то и он. Не хочешь, чтоб так называл – не буду.

Понятно. Дурак бы не понял. Я понял!

– Что за «кобра»?

– А у Наташки была. Я к тебе заходил. Она смотрит… Очки – во… Как две фары. И смотрит не на тебя, а сквозь. Смотрит и молчит. Сразу отлить хочется. Кобра! А Наташка и рада, что есть перед кем форсом козырнуть…

Она сказала, что какой-то отцовский то ли друг, то ли родственник появился. Что ты в командировке… Звоню тебе – не отвечаешь. Вызов проходит, а ты трубку не берёшь. Уехал, ничего не сказал. Хорошо, что за тебя на стоянке сообразил убраться, а то бы… Сам знаешь. Им только бы поорать.

А ты бабки суёшь…

А Вовка тоже волнуется. Может, бросишь сумку и к Вовке? А?..

Дай закурить?

– Нет, Серёга. Домой хочу. Не курю пока. Пока ехали – напарник достал. В машине не даёт курить, а через каждый час: «Если курить хочешь – я остановлю. Постоим у обочины. Перекурим».  Неудобно как-то было. Поотвык. А начинать, вроде, и не к чему.

– Ну, ты даёшь! А я вот не в жись! Даже и пробовать не буду.

Ты это… если они тебе не очень бабки нужны – давай. Я, знаешь, отдам!

У меня ещё утром были. Хотел шапку новую купить завтра на рынке, холода впереди. А утром встал – эти уже квасят. «Где мои деньги», – говорю. «Выпали из куртки. Я подняла. Мне за свет  платить надо. Своим компьютером нас по миру пустишь».  И этот сидит, ухмыляется. Жлобьё! По карманам ещё лазят… Что за люди?!..

– Возьми, – Пашка опять протянул купюру, – считайте с Вовкой, что я проставился с работы. Давайте в воскресенье увидимся. А Вовке скажи, что с тебя тоже проставон. За стоянку. Некогда мне будет на неё ходить – забирай. А с него за магазин. Пусть вместо меня в магазине работает».

– Гонишь? – Серёга даже присел.

– А мне надо? Понадобится – вернёте.

– А  то?

Вовка обрадуется. Рядом с домом… Вообще… Дела! А платят-то у тебя на работе как?  Чё, вообще, и откат не будешь брать за стоянку?

– Не буду.

– И с Вовки?

– Дурак ты, Серёга. Я когда брал-то?

– Ну, ты даёшь. Платят-то тебе как?

–  Нам с Наташкой, думаю, хватит.

– Наверное, если судить по твоему прикиду.  Что коцы, что фофан…

Ладно! Я так! Звони!

…Наташка открыла дверь, как только Пашка к ней подошёл.

– Пашка-а-а-а… – она повисла на  шее и затихла.

– Ты чё? Не маленькая, тут тебя на шее носить, – Пашка прошёл в дом, неся на шее сестру.

– Па-а-а-шка! Ты бы только знал, как я соскучилась. Ты бы только знал! Я каждый вечер ревела, как дура. Телефон у тебя не отвечает. Дядя Петя говорит, что вы далеко и телефон там может не работать. Пашка! Как я соскучилась!

Тут такое… Тут такое… Пашка! Тут столько всего… Я даже не знаю, про что рассказывать сначала.

– Как я соскучилась.

– Наташка! Ты мне дашь раздеться?

– Раздевайся, – Наташка сползла по стене на пол и села улыбаясь.

– Чаем напоишь? – Пашка пошёл на кухню.

– Пашка! – Наташка встала и вытянула руки по швам, – «Супы бывают: бульоны и пюре – без наполнителя, с макаронными изделиями, с крупами, картофельные, овощные, и комбинированные». У нас сегодня щи. Щи со свининой и сметаной. Варила почти я.

          Пашка посмотрел на сиденье «уголка». Заметный разрез, сантиметра полтора длинной, хорошо был виден. Наташка перехватила его взгляд и замолчала.

– Пашка! Тут такое было!.. Паша. Я же в психушке лежала. Правда, недолго, но в настоящей. Я ведь Паша – дура. Так получается?

Я ведь помню, как ты ушёл на работу. Помню, как этот ударил себя в ногу. Помню, как тетя кричала. Потом помню – мне укол ставили. Милицию помню. Потом опять врачи, Надежда,  и увезли меня в психушку. Я дура теперь, да? И там… Проснусь, Надежда, Надежда Владимировна, я её зову тетя Надя, рядом… И всё… Она начинает говорить, а я опять спать…

Он ведь, Паша, со всей силы себя в ногу. Прямо вот здесь… Вот прямо вот так… Со всего маху.

Ой, Паша! Он ведь наврал, что это ты его… Меня спрашивают, а я говорю, что видела: что ты ушёл, накрыл меня, а потом я зашла на кухню, а он себя ножом в ногу…

Потом признался в полиции, что хотел по столу, а промахнулся…

Ой, Паша! Что тут было…

Они ведь уехали от нас. Насовсем. Тётя приходила с каким-то уже другим. Тот сядет в коридоре и молчит. Она все вещи собрала. Всё своё увезла. А мамину вазу хрустальную разбила. Взяла вот так и отпустила её. «Ой!», – говорит, – «Я нечаянно…» А сама на меня смотрит. Глаза белые. А тот мужик ей: «Будьте осторожнее! Не пострадать бы Вам самой!» Я вазу прибрала. Вот куплю клей и склею. Пусть будет. Ведь, так можно же склеить, чтоб не видно было?.. А?..

Ой, Паша! Бабушка приходила. Я её узнала. Она с порога: «Наташенька, узнаёшь меня?.. Как ты выросла…» А тетя Надя… Ой! Встала так в дверях, посмотрела на неё и всё… Так и не пустила её в дом. Не пустила. Она, ведь, не одна приходила. Мы в окно посмотрели, а она  была с кем-то. Вот! Встали у подъезда и стояли. А потом посмотрели на наши окна и ушли. Четверо!

Паша! Серёжка с Вовкой приходили. Тоже их не пустила.

«Где Пашка? Где Пашка?»  «В командировке», – говорю, – «на Урале!» Серёжке говорю: «Ты бы свою «желудёвку»  сменил бы. Зима на носу. Ум-то отморозишь. Ходишь в ней, как воробей подстеленный…» И опять горбится. Ты бы, хоть, сказал бы ему.

Паша-а-а! У нас ведь компьютер теперь есть. Тётя Надя ночевала же тут!.. И для работы привезла компьютер.  А сегодня говорит: «Пусть у вас пока стоит. И тебе для учебы надо».

Паш! А в школе Хворостина-то… Ой!.. Подходит и говорит. Знаешь, как она делает – губы в ниточку: «Наташа. Павел, как освободится, пусть в школу зайдёт. А у Вас, Наташа, будут проблемы по четверти…» Я тёте Наде сказала, а она и говорит: «Как вас теперь учат, так проблемы могут быть только у некоторых, «особо одарённых». Ты у нас совершенно нормальная, так что думаю, что не будет проблем. Если поработаешь немного…»

Паш!..

– Наташка! Я только понял, что ты – дура.

Ты мне чаю дашь? Или мне к соседям идти? – Пашка смотрел на сестру и улыбался!

– Дам! Наливаю! И эта твоя – «Света из балета» подходит и говорит: «Наташа! Всё ли хорошо у Павла? А то он трубку не берёт…» А я ей так: «Вам, что, опять с нами разрешили встречаться? Хорошо у него всё… Замечательно даже!»

Вот что нашёл ты в ней?.. Кукла!

– Ладно, Наташка! Потом дорасскажешь.  Тащи сумку мою.

Наташа принесла сумку.

– Тяжёлая.

Пашка ушёл в коридор и вернулся с пакетами. Положил их на стол и подвинул к Наташе.

– Тут деньги. Завтра купишь, что поприличнее, на себя. Нам придётся по кабинетам ходить. Куртку обязательно, чтоб всю спину закрывала. И ниже тоже.

Наташа открыла конверты и застыла.

– Пашка! У тебя под носом машину инкассаторов взорвали?

В пачках по телевизору видела. А вот чтоб вот так. Россыпью. Сколько здесь?

– Сосчитай сама. И на ноги что-нибудь…

– А можно ботинки, как у тебя, только бы повыше?

– Дались всем эти ботинки… Купишь куртку, сапоги…

– Ага!.. Ещё муфточку, «таблетку» на голову и вязаную шаль на неё, – прыснула Наташка.

– Не хочешь куртку – купи другое. Но длину я тебе сказал. На голову что-нибудь и там… ну, что там девчонки ещё покупают… что им надо.

Я с тобой по магазинам не пойду – мне нервы дороже…

…Вот…  ещё… Посмотри. Выбери, какой тебе больше нравится, – Пашка достал из сумки коробочку и выложил на стол два наборных браслета из разноцветного камня.

– А второй кому? –  Наташа взяла и стала их разглядывать.

Пашка смотрел на сестру: – Наверное, такие не носят. Но мне понравилось. Там много всего было. Но я не знаю, что тебе надо, что понравилось бы. А эти мне понравились.

Наташа надела браслеты на руку и, молча, подняла её вверх.

– Красиво. А куда с ними? – она вздохнула и сняла их. – С чем надеть?

– Тогда выкинь, если не нравятся, – Пашка встал.

– Паш! Выкинь? У меня ведь ничего нет, чтоб красиво и просто так. Ну, просто так… Просто, чтоб было. Мне же никто ничего не дарил. Дарят ведь всегда то, без чего можно обойтись. Понимаешь?.. Вот чтоб… чтоб не потому что надо, а чтоб просто было. Понимаешь.

– Понимаю. Вот тебе ещё подарок, – Пашка выложил на стол фотоаппарат и коробку от него. – Без него тоже обходились…

– Фотоаппара-а-ат. Новый, – Наташка заулыбалась. – Вообщ-е-е-е…

Она глубоко вздохнула, закрыла глаза, опять надела браслет: – Вот этот! Она вообще-то ничё… Только, что в ней мальчишки нашли… «Звезда балета»!

– Прибери деньги. Да руки помой после них. Грязи на них…

Где только ведь их не носит.

– Паша. А вот мама с папой… Как им сейчас?

Пашка подошёл к окну.

– А плохо им!

А и не должно быть хорошо им! Не за что им хорошее-то!

Они этого хотели, что с нами есть?

Они нас по кой рожали, чтоб потом оттуда поглядывать и радоваться?  «Паша, пригляди за Наташей, мы скоро вернёмся!» Вернулись! Из гостей в гости. Дом, как вокзал, а мы за сторожей!  Вот отсюда уехали. От этого стола, – Пашка хлопнул ладонью по столу. – Меня спросили? Тебя спросили? О себе думали!.. За что им хорошо? За это?..

Чем они «хорошо» заработали?

– Паша! Не надо… – Наташа закрыла лицо руками.

– Что не надо? С чем оставили нас?

Машины оказались бабушкиными. Наш дом в деревне, а у меня там остались и удочки и велосипед, дядькин. Всё чьё-то и ничего нашего.

«Присмотри за Наташей…» Только о себе думали…

Зачем им хорошо? Пусть будет, как нам… Так будет справедливо…

– Паша! Не надо. Прошу тебя… Не надо. Там мама…

– Она там! Мы-то здесь!..

Наташа плакала, уткнувшись в ладони.

– Не плачь. Нам жить надо, а не реветь.

Давай свои щи, что ли?.. Не на кого нам надеяться.

И эти «дяди», «тёти»… Кто мы для них?.. Нет никого вокруг.

Да и не было.

И вряд ли будет кто!..

…Ты с учебой проблемы реши. Я как-нибудь допинаю. Да, мне и поздно уже.  А тебе учиться надо! Книги читать! Вот!

Пашка достал из сумки книгу. Неделя тебе – чтоб прочитала.

«Света из балета».  Сама-то?.. С меня уже ростом, а кроме двух макаронин в джинсах и нет ничего…

Нет у нас другого пути. Если не учиться, то что?..

И не огрызайся со всеми.

Не можешь шею перекусить – терпи и молчи. А можешь – грызи. Но не огрызайся. Не важно, что они хотят. Важно, что ты хочешь.

Чего хочешь? Вот!

Они все под мамкиной юбкой, а над нами?.. Небо!.. И нет там  никого.

Я тебе не приказываю. Не хочешь учиться – скажи что хочешь. Не знаешь что – будешь учиться. Пока не знаешь что хочешь – будешь уроки делать.

…Где щи-то?

Наташа взяла тарелку и поставила напротив его.

Пашка ел, молча, опустив голову. Она сидела напротив, смотрела, изредка хлюпая носом.

– Другой ты стал, Паша.

– А я таким и был. Просто ты на меня не смотрела.

– Смотрела. И глаза у тебя потемнели.

– Дорогой солнце в глаза светило.

Везде, Наташка, люди живут. Везде. И везде всё так же. И везде люди всякие. Но нет таких, кому мы нужны. У них своих забот  полон рот.

А нам нельзя быть всякими. Нас проглотят.

– Паш, ты где спать будешь?

– Где и спал. Выгонишь из своей комнаты, что ли, – Пашка улыбнулся.

– Нет! Я наоборот хотела просить тебя не уходить в свою. Она теперь свободна. Да и мамина с папиной свободна.

– Пусть там проветрится. Будешь на рынке или в магазине простыни купи. А эти все… Выкинь из дома, чтоб и духу их не было.

– Не солнце это, Паша.

Если бы ты знал, как я скучала…

– Знаю! Бери фотик. Я тебе фотки покажу. Правда, дороги «туда» там нет. Там только «оттуда».

Везде люди живут!

…В понедельник утром приехал Генрих Львович с высокой молодой женщиной. Серьезное выражение лица и огромные круглые очки, и в правду, делали её похожей на змею.

– Надежда Владимировна, – она протянула руку и улыбнулась, сразу став какой-то беззащитной и домашней.

Пашка пожал её. Рука была холодная и узкая.

– Павел.

«Прячешься за очками-то», – подумал Пашка, – «Посмотрим, что за «тётя» у нас появилась!»

…К концу дня Пашка уже не понимал, куда, к кому они приехали. Бумаги, бумаги… Генрих Львович доставал из портфеля всё новые и новые, кабинетные их читали, что-то говорили, что-то спрашивали, Пашка и Наташа  молчали, кивали, Надежда слова никому не давала сказать.

Генрих Львович то на одних, то на других бумагах ставил «галочки», то  Пашка и Наташа подписывали их, то эти же бумаги подписывала Надежда, то какие-то подписывал он сам, то их же подписывали какие-то люди.

Четыре дня беготни из кабинета в кабинет до  того вымотали Пашку,  что казалось – так он не уставал никогда. Хотелось курить, но Пашка вспоминал ухмылку Петровича и гнал от себя желание.

Наконец в четверг все сели за стол на кухне.

– Ну, всё!  Теперь пока тебе, Павел, не исполнится восемнадцать лет – все свободны, – засмеялся Генрих Львович. – Благодарю за работу.

Мы её сделали прекрасно! Команда была на высоте. Это когда проигрывает, то кто-то один виноват, а когда выигрыш – то заслуга всех.

Не буду забивать вам голову…  но ситуация такова, что Надежда Владимировна вас будет часто посещать. Все вопросы к ней!

Если что-то совсем не понятно, то вот моя визитка тебе, Павел, и тебе, Наташа. Звоните. Вот вам моя самоклеющаяся.  Прицепите её где-нибудь, чтоб на виду была. Зеркало там… или…  найдёте где. Пусть будет перед глазами.

Пригляд за вами будет теперь особенный. Старайтесь дом не превратить в «проходной двор». Друзья это хорошо, но, как и всё хорошее,  полезно лишь в малых дозах.

Банковские карты держите дома. С собой не таскайте. Никому не показывайте.

Все остальные бумаги – у меня. Они вам ни к чему. Да и дома их держать не совсем правильно.

…Взрослая жизнь у вас… началась. Сердиться и обижаться больше не на кого.

Адвокат вздохнул и замолк.

– Но и помогать больше некому.

...А нас чаем напоят? – оживился вдруг.

Наташа накрыла стол, и  с Надеждой ушли в комнаты.

– Приглядываюсь к тебе я, Павел, но что-то не всё мне понятно.

Может это и хорошо, а может и… Разберёшься.

С учёбой решай. Вас сейчас только за неё могут ухватить.

Надежда Владимировна, конечно, кремень, но… Постарайся понять её.

Не найдёте общего языка – трудно будет.

Тебе надо, чтоб трудно было? Нет!

Вот и оно!

Ладно! Провожай меня. К Надежде сестру не ревнуй. Пусть Наталья сама решает.

Девчонка. Нам не понять иногда их. Тут не понимать надо – а принимать, как есть.

…Павел проводил попрощавшегося со всеми адвоката.

Из коридора было слышно, как Наташа и Надежда что-то активно обсуждали у компьютера. Пашка прошёл на кухню,  подвинул к себе вазочку с печением и стал разглядывать его.

– Паш! Я провожу Надежду Владимировну и вернусь, – Наташа стояла в дверях уже одетая: в шубке, в высоких светло-коричневых ботинках со шнурками, узких джинсах, длинном толстом шарфе, небрежно большим обхватом наброшенном на шею, выгнувшись, опираясь на косяк и улыбаясь.

– В школу так не ходить, – сказал Пашка и улыбнулся.

Наташа показала язык и распрямилась.

– Отдыхайте. Наташа скоро вернётся. Не беспокойся. Ей ещё в магазин зайти надо, – Надежда показалась за её спиной и, слегка хлопнув её ниже, прошла к Павлу. –  Не тушуйтесь! Хуже не будет, а насколько лучше – только от вас зависит.

Только Павел вернулся на кухню, как раздался звонок в дверь – короткий «бип», на  «пять» – длинный, на  «два» – короткий.

Пашка пошёл открывать, думая, что это вернулась Наташа или пришёл кто-то: Серёга или Вовка. В дверях стоял Пётр Николаевич с большой синей спортивной сумкой, на которой выделялись две яркие полосы: красная и белая.

– Здравствуй. А я вот в гости и по делу. Даже с просьбой можно сказать, – он улыбнулся и прошёл в коридор. – Чаем напоишь? Зима совсем уже на пороге…

– Здравствуйте. Конечно. Проходите, – Пашка отошёл в сторону, пропуская вперед себя гостя.

– Гости за гостями? – тот кивнул на стол.

– Да!

– Я уже в курсе, что у вас всё прибилось, наконец, к какому-то берегу. Молодцы. Видел на улице Надежду с Наташей. Да-а-а…

Таких дивчин без старшего брата на улицу пускать нельзя.

А я, ведь, с просьбой!.. Тут билеты на завтра. В пять вечера с Казанского. Купе. Сутки и на месте. Выспишься. Замотали тебя государевы двери да кабинеты.

Деньги-то есть ещё?

– Есть, – Пашка смотрел на билеты, вспоминая где, когда и кто делал копию с его паспорта.

– Просьба.

Тут объявился у меня старый друг. Как раз в Оренбурге. Пристал ко мне, что хочет подарок переслать. Отказаться неудобно. А принимать?..

У меня просьба. Он там найдет  тебя – забери посылку и привези. А ему передай,  а то неудобно как-то, от меня сувенир. Я ему тут книжки купил. Плотно упаковал. Они в сумке. Вот и сумку тебе в дорогу привёз. У ребят  в спортшколе у всех такие, так, чтоб не перепутать, я тебе на ручку медвежонка повесил. Очень мне медвежонок на ключе твоём понравился. Там ещё и одежонка для тренировок, обувь.

Сделаешь?

– Сделаю. Как он меня найдёт-то?

– Найдёт! Соревнования. А он почитатель этого дела… Найдёт. Да я ему и твой телефон дал. Запутается – позвонит. Встретитесь.

Не знаю, что он там приготовил. Но не почтой  же посылать?.. Так ли?..

Смотри – если денег нет, то я дам взаймы.

– Есть. За форму кому платить?

– А это тебе всё руководитель команды объяснит. Он с тобой в купе будет.  Он и с ребятами познакомит.

Деньги небольшие, часть школа оплачивает, часть сам спортсмен.

Ладно! Вопрос я решил. Поеду.

– А чай?

– Ах, да! Вот вернешься – посидим.

…Наташка пришла, громко выдохнув, внесла два огромных пакета.

– Вроде, пока  в коляске немного, а еле дотащила.

– И куда столько? Я завтра уезжаю.

– Вот и именно. В дорогу соберу. В пути не помешает, и не один ты там будешь.

Или хочешь сказать, что парни мясо на столе оставят?.. Ага!.. Сейчас!

А что за сумка здесь?

– В дорогу.

– Так у тебя же есть уже.

– Клубная.

– Ой! Медвежонок… Я себе такого же на рюкзак повешу, – она взяла сумку и утащила её в коридор.

– Давай, чаю попьём? – Пашка положил руку на стул рядом с собой.

– Что-то мне Паша, тревожно, – Наташа села  и положила ему голову на плечо.

– Много всего, вот и тревожно. Быстро всё как-то… Только головой крути.

– Давай Серёжку с Вовкой позовём. Они у нас гостями будут. Я их чаем напою, – грустно сказала Наташа.

– Поздно уже. Они обязательно пивасик притащат… Надо ли?..

– Ага! Я им притащу!..  Мне этот запах до сих пор мерещится. Или чай, или ничего!..

…Холодно уже на улице…

…Как Новый год праздновать будем? Я ёлку хочу! Хочу ёлку. И чтоб она мигала. И Деда Мороза хочу. Я помню, как к нам приходил Дед Мороз. У меня тогда было голубое…

Пашк! Ладно ты! Что не так-то?

– Не знаю!

…Я там – на двери в туалете номер телефона в углу записал. Телефон сам придумал. Последние четыре цифры – ПИНкод карточки… Той, на которой деньги за родителей… Ты номер себе в телефон забей, а карту куда-нибудь засунь подальше. Без нужды не трогай.

..Хотя, там  – твои деньги… Мне своих хватит. Не нужны они мне…

– Да нам тех, что ты дал, знаешь, насколько хватит? – Наташа отстранилась и повернула голову Пашки к себе.

– На всю жизнь не хватит!