Текст книги "Наследие чародея"

Автор книги: Сара Зеттел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)

Глава 4

При дворе императрицы Медеан собрались люди изящные, льстивые и остроумные. Все они соответствовали местным идеалам красоты: и кавалеры, и дамы были высокого роста, со светлой кожей. Придворные были разряжены в бархат, меха и увешаны таким количеством драгоценностей, какого Ананда и не видела до того, как побывала в Изавальте. Кроме того, все они были молоды. Императрица, как известно, не выносила стариков и любые упоминания о старости. Возможно, потому, что сама, едва вступив в возраст зрелости, выглядела значительно старше своих лет, что, кстати, порождало при дворе множество пересудов.

Направляясь на еженедельную аудиенцию к своей свекрови, Ананда окинула взглядом толпу придворных. Лорда-чародея Вэлина Калами среди них не было.

Внешний блеск не слишком раздражал Ананду. Гораздо противнее было то, что придворные делали и чего они не делали. Дамы целыми днями обсуждали свои веера и накидки. Казалось, их ничего не интересует, кроме рукоделия и безвкусных стихов. Мужчины были ничуть не лучше. У них только и разговоров было, что о налогах, лошадях и собственных подвигах на турнирах. При этом Ананда была уверена, что большая часть этих историй – чистейшее вранье. В действительности же главным стремлением местных кавалеров было забраться под юбку какой-нибудь фрейлине.

С каждым днем путь к трону казался Ананде все длиннее. С каждым днем тоска по двору ее отца усиливалась. То был поистине блистательный двор, при котором собрались по-настоящему талантливые художники, философы и маги. Дамы, искушенные в поэзии или математике не менее чем в домашнем хозяйстве, читали в своих комнатах лекции внимательным слушателям, и споры там велись не из пустого тщеславия, а в поисках истины.»

Когда Микель еще был самим собой, Ананда рассказывала ему о дворце, где выросла. Он был так увлечен ее рассказом, что поклялся устроить и свой собственный двор согласно идеалам мудрости и науки. Однако эта возможность ему так и не представилась.

Придворные кланялись, когда Ананда в сопровождении своих фрейлин и охраны проходила по тронному залу, утопая в высоком ворсе красного ковра. Мужчины и женщины склонялись в глубоком поклоне, сложив ладони, словно для молитвы, но лишь немногие опускали глаза с должным почтением. Да и откуда ему взяться? Все здесь считали, что это она околдовала своего мужа. Все знали точно: каждую ночь она прядет свои чары на огромном ткацком станке, спрятанном в потайной комнате…

Наконец Ананда подошла к каменному возвышению, на котором стоял трон. Ее приближенные остановились у его подножия. Ананда взошла по широким ступеням и преклонила колени у ног императрицы. Хотя о том, что под складками темно-зеленого, отделанного норкой и покрытого золотой и серебряной парчой бархатного платья есть ноги, можно было только догадываться. Пока Ананда опускалась на колени, в голове у нее мелькнула нелепая мысль: а ведь она никогда не видела ног императрицы. Громоздкие изавальтские юбки не оставляли даже намека на то, что у Медеан есть бедра, колени и лодыжки.

«Как будто кто-то до сих пор мечтает их увидеть!»

Ананда прекрасно понимала, что причина ее сегодняшнего раздражения – страх. Калами, главный шпион и колдун императрицы, вот уже три недели не появляется при дворе. Куда он делся? Что за очередное злодейство творит сейчас от имени Медеан? Какой отвратительный сюрприз готовят ей эти двое на сей раз?

– Приветствую вас, дочь моя. – Сухая ладонь императрицы коснулась сначала правой, затем левой щеки Ананды.

– Благодарю вас, матушка. («Матушка! Да ты недостойна чистить сандалии моей матери!» ) Надеюсь, вы в добром здравии сегодня?

– Вполне. Спасибо, дитя мое. Можете встать.

Ананда грациозно поднялась с колен. Задолго до того, как попасть сюда, она часами училась двигаться в парадном платье. Ее мать, ее родная мать, настояла на этом, чтобы императрица Медеан не смогла придраться к ее осанке и манерам. Но ни Ананда, ни ее мать не могли предугадать, что Медеан будет недовольна тем, что ее Микель полюбит свою жену.

– Ваш секретарь доложил, что сегодня вы едете в поместье лорд-мастера Храбана, – продолжала императрица.

– Да, государыня, – ответила Ананда, скромно потупив взор. Порой ей казалось, что с тех пор, как она покинула родную страну, она только тем и занимается, что разглядывает узоры на коврах. – Он пригласил меня и еще нескольких дам в свою усадьбу. Там будет званый ужин и представление театра масок.

– Вы слишком благосклонны к нему, дочь моя. Кажется, уже в третий раз за этот месяц вы отправляетесь в Спараватан?

Шелест и шепот вокруг усилились, когда придворные принялись обсуждать эту пикантную подробность.

– Да, матушка-императрица. И тому есть причины. Лорд-мастер вкладывает средства в судоходство, и в Спараватане нередко гостят капитаны кораблей. Бывает, они привозят вести из Хастинапуры, и мне, как истинной дочери своей страны, всегда интересно их услышать.

– Жаль, что вам не так интересно в Выштавосе. Вы не представляете, какое удовольствие доставляет мне ваше присутствие за столом. – Медеан повысила голос: когда она обижалась, об этом должны были узнать все присутствующие.

Однако Ананда была готова к этому выпаду.

– Надеюсь, я ничем не обидела вас, матушка-императрица? – невинным голосом спросила она. – Я всегда была убеждена, что моя задача – способствовать укреплению связей между великими империями Изавальты и Хастинапуры. Но я не могу выполнять эту миссию, если не знаю, что делается у меня на родине.

«Ваш ход, „матушка“»!

— И какие же новости вы надеетесь услышать сегодня?

Ананда замялась:

– Я не решаюсь сказать…

– О, – в голосе Медеан зазвучала насмешка, – не стесняйтесь.

– Нет, в самом деле, матушка.

– Ну же, дитя мое! – императрица наклонилась вперед, и по залу разнеслось шуршание юбок. Ананда подумала, что, наверное, все дамы в этот миг придвинулись поближе. – Вы просто обязаны мне сказать.

«Вы имеете в виду „сказать вам все“, матушка императрица?»

Ананда тайком взглянула на морщинистое лицо Медеан: в нем явственно читалась угроза. Затем вздохнула, как человек, которого загнали в угол, и обреченно призналась:

– Я надеялась, что на корабле «Быстрое сердце», принадлежащем лорд-мастеру Храбану, прибыл груз из двенадцати дюжин золоченых апельсинов, которые я заказала вам в подарок. – Ананда присела в реверансе. – Если, конечно, матушке-императрице будет угодно.

Над толпой придворных разнесся вздох восхищения, сопровождаемый аплодисментами. Ананда сдержала улыбку. Как мог кто-то не одобрить такого подарка? Тем более императрица перед своим двором… Даже если это было подношение ее снохи-колдуньи.

– Я надеялась, что смогу преподнести вам этот дар лично, – продолжала Ананда, просительно глядя на Медеан, – но если матушка императрица предпочитает получить его из рук моих приближенных, то я останусь и с радостью присоединюсь к вам за ужином.

Последовавшая пауза была чуть длиннее, чем дозволялось правилами дворцового этикета.

– Для меня нет большей радости, чем получить такой дар из рук моей дочери, – наконец вымолвила императрица. Ананда была уверена, что этим все и кончится: даже для императрицы неслыханно было предпочесть слуг родственникам. – Поезжайте с миром.

– Благодарю вас, матушка, – Ананда вновь сделала реверанс. – Если позволите, я отправлюсь тотчас же.

– Позволяю, дитя мое. Можете удалиться, вам нужно приготовиться к отъезду.

– Вы очень добры, матушка.

Еще реверанс, затем, осторожно пятясь, нужно спуститься по ступеням, в надежде что Шрута и Кирити заранее убрали с прохода свиту. Когда Ананда сошла с последней ступеньки, все ее приближенные склонились в глубоком поклоне и застыли в этой позе на время, равное тридцати вдохам и выдохам. Согласно этикету, только после этого им позволялось встать, повернуться и покинуть зал.

Когда Ананда вместе с фрейлинами вернулась в свои апартаменты, Шрута и Нейла принялись поспешно укладывать ее вещи. За ширмой Беюль и Кирити расшнуровывали и расстегивали многослойное одеяние Ананды, а Зумруд раскладывала по шкатулкам украшения, которые снимали с ее госпожи. Ананда уже привыкла к этому ритуалу и стояла неподвижно, вытянув руки в стороны. Если бы она вздумала помогать девушкам, это только замедлило бы процесс.

– Ну что, Кирити, – сказала Ананда, переходя на язык своей страны, – удалось тебе узнать что-нибудь новенькое?

Кирити сняла с Ананды ожерелье из рубинов и сапфиров и передала его Зумруд, в то время как Беюль благополучно освободила госпожу от золотого воротника.

– Только новые слухи, принцесса. – Кирити взялась за завязки голубого с золотом кушака. – Говорят, Калами преследует вашего слугу, Сакру. Еще говорят, будто он шпионит за Девятью Старцами Хун-Це.

Беюль расстегнула крючки на верхней бархатной юбке цвета индиго и опустила ее на пол, чтобы Ананда перешагнула через этот предмет туалета.

– А я слыхала, что его видели в Лисолесье, – сообщила Беюль. – Он там ухаживал за одной речной нимфой, а потом стащил у нее украшения и подарил их императрице.

– Будь при дворе моего отца такие выдумщики, не надо было бы никаких других развлечений, – проворчала Ананда.

В эту минуту девушки с потрясающей синхронностью отстегнули от верхнего платья принцессы длинные, до пола, рукава.

За ширму заглянула Шрута и доложила:

– Пришел секретарь Матура, принцесса.

– Вы весьма кстати, секретарь, – крикнула ему из-за ширмы Ананда, а девушки начали развязывать алую шнуровку на серебристом платье. – Что нового?

– Сожалею, но все мои доклады вас не удовлетворят, принцесса, – отозвался он. Говоря на языке Хастинапуры, он, как и остальные подданные Ананды, использовал титул, данный ей от рождения.

Наконец последний шнурок был развязан, платье перестало стягивать талию, и Ананда облегченно вздохнула.

– У меня для вас есть только три письма: от господ Гантеса, Тока и Авры, – продолжал Матура, тактично не обращая внимания на вздох, донесшийся из-за ширмы. – Последнее касается положения дел в вашем поместье.

Ананда издала еще один ясно различимый вздох и переступила через первый слой нижних юбок.

– Спасибо, секретарь, – отозвалась она. – Можете оставить письма леди Таисии.

– С удовольствием, принцесса.

На пол упал второй слой нижних юбок.

– А теперь уходите, пока не ослепли от лицезрения немыслимой красоты.

– Как прикажете, принцесса.

Кирити и Беюль сняли с Ананды третий и четвертый слои юбок, и она осталась в полотняной сорочке, шелковых чулках и панталонах. За ширму зашла леди Таисия, поклонилась принцессе и протянула ей три запечатанных конверта. Ананда не глядя поблагодарила. Что леди Таисия – шпионка императрицы, ей было известно давно. Когда Ананда убедилась в этом окончательно, она приказала Кирити добыть какой-нибудь платок леди Таисии, чтобы Сакра мог определить, опасна ли она чем-нибудь еще, кроме донесений императрице. В одном из сегодняшних писем должны быть кое-какие сведения на этот счет.

Ананда презирала себя за то, что стала такой расчетливой интриганкой, и это презрение к себе по своей жестокости было сравнимо разве что с ненавистью к императрице. Но ей хотелось жить и сохранить при этом волю и разум. Тысячи раз она помышляла о бегстве, но понимала, что это повредит ее стране и всем тем, кто от нее зависит, в том числе и Микелю. Иногда, в бессонные ночи, она придумывала все новые и новые проклятья для одного своего дальнего родственника, который когда-то был императором Изавальты. Это его вероломство настроило Медеан против Хастинапуры. Да, императрица была ее врагом, но Ананда сознавала, что яд, отравляющий ее жизнь сегодня, был получен вчера от змеи из ее родного дома.

Ананда вскрыла письмо с печатью лорда Авры. Вокруг суетились девушки, одевая ее в шерстяной костюм для верховой езды и бархатный плащ травяного цвета с рукавами практически нормальной длины. Письмо содержало подробный доклад о состоянии дел в имении Каньи: списки товаров, записи об убое скота, налоги, цены на урожай миндаля и лимона… Ананда позволила Кирити усадить себя в кресло, чтобы та могла зашнуровать ее дорожные ботинки.

Кроме того, в письме по меньшей мере три раза повторялась фраза «я буду там». На этот раз Ананда сдержалась и ничем не выдала своей радости. На самом деле письмо было от Сакры. Они вместе выдумали несуществующего лорда Авру, чтобы свободно обмениваться информацией под самым носом у императрицы. Когда они говорили об имении Каньи, имелась в виду усадьба Спараватан. Таким образом, в письме Сакра давал ей знать, что они смогут встретиться у лорд-мастера Храбана.

«Что касается вашего вопроса по поводу золотой отделки рукавов дамского платья, – следовало ниже, – то я полагаю, большую часть кружева можно будет заказать у того же мастера, что и прежде. А некоторые предметы туалета можно будет получить сразу с этим украшением».

Так и есть. Леди Таисия пронесла с собой какое-то заклинание, сотворенное императрицей. В золотое кружево на рукавах ее платья вплетено какое-то новое волшебное зелье или оружие, которое Медеан собирается использовать против снохи.

Ананда прислушалась к себе, силясь почувствовать гнев или злость, но ощутила лишь усталость.

– Хорошие в этом году цены на лимоны. – Она вернула письма леди Таисии. Пусть читает на здоровье.

Когда фрейлина протянула руку, Ананда обратила внимание, что к рукавам бордового платья леди Таисии приторочена золотистая тесьма.

«Разумно. Удобно и при этом очень красиво», — эта мысль подсказала Ананде следующий ход.

– Кирити, Беюль, вы закончили?

– Почти, принцесса, – Кирити завязала последний шнурок на ее ботинках в тот самый момент, когда Беюль приколола к волосам Ананды белую, расшитую розами шелковую вуаль. – Вот теперь все готово, осталась только одна маленькая деталь. – Кирити протянула принцессе пару шелковых перчаток с такой же вышивкой, как на вуали. Фрейлины любезно предоставили Ананде самой натянуть перчатки на руки.

– Спасибо, – Ананда взяла перчатки и вышла из-за ширмы.

Кирити, Беюль, Шрута, Нейла и Зумруд, как старшие фрейлины, выстроились за ней. Две девочки-служанки в белых атласных платьях, отороченных мехом и подпоясанных зелеными кушаками, поспешили вперед – предупредить конюхов, что молодая императрица с сопровождающими собирается выезжать. Но уже на пороге Ананда внезапно остановилась и обернулась.

– Леди Таисия! – позвала она, разглаживая на руке вышитую перчатку.

– Да, госпожа? – Леди Таисия выступила из аккуратной шеренги фрейлин и поклонилась.

– Нравится вам эта перчатка? – спросила Ананда, обводя пальцем алый узор.

– Она очаровательна, госпожа, – ответила леди Таисия с заученной вежливостью.

Ананда посмотрела в ее глаза:

– А что бы вы подумали, если бы узнали, что она может разговаривать?

– Я… – запнулась леди Таисия. Кирити отступила на шаг назад, Беюль тоже. Остальные дамы последовали их примеру, оставив леди Таисию и Ананду стоять лицом к лицу.

– Что бы вы подумали, – Ананда подступила ближе к ошеломленной фрейлине, – если бы я вам сказала, что шипы этих роз колют мне руки, предупреждая об опасности, а листья шепчут, что это за опасность?

Леди Таисия склонилась, прижав ладони к груди:

– Надеюсь, госпожа не думает, что…

Ананда помахала рукой в перчатке перед глазами фрейлины:

– Листья шелестят, леди Таисия, и весьма отчетливо. Опасность рядом.

Она вытянула руку вверх:

– Здесь меньше… – Пальцы Ананды коснулись руки фрейлины. – А здесь сильнее. Она усиливается по мере того, как я опускаю руку. Странно, не правда ли?

– Госпожа… – Голос леди Таисии задрожал. Ананда схватила руку фрейлины и грубо заломила ее, так что та упала на колени, резко вскрикнув от боли.

– Кирити, принеси нож.

– Нет, госпожа, нет, пожалуйста! – взмолилась леди Таисия. – Ничего такого нет. Вы ошибаетесь! Клянусь, я ничего, ничего не сделала!

Женщина извивалась, пытаясь вырваться, но Ананда держала ее крепко.

Кирити, поклонившись, протянула Ананде маленький кинжал, инкрустированный драгоценными камнями. Несмотря на то что он был предназначен служить украшением охотничьего костюма, лезвие его было достаточно острым. Ананда взяла кинжал в свободную руку и приставила острие к перепуганному лицу фрейлины:

– Так-таки ничего, леди Таисия?

Та похолодела:

– Нет, прошу вас, мне приказали, я была вынуждена…

Ананда резко опустила нож, разрезав золотую тесьму на рукаве фрейлины. Леди Таисия вскрикнула, когда кружево упало, из чего Ананда сделала вывод, что рукав выбран верно. Однако на всякий случай она отрезала и второе украшение.

– Ну вот, теперь опасности нет. – Ананда оттолкнула леди Таисию, та упала навзничь на разорванное кружево, залитое ее слезами.

– Передай своей хозяйке, что я не выношу неверных слуг. – Ананда величаво направилась к выходу. – И скажи ей, что тебе лучше не попадаться мне на глаза.

Ананда ушла не оглянувшись. Она знала, что сейчас Таисия побежит к императрице с новой историей – на этот раз о волшебных перчатках. Еще одно злодеяние проклятой Ананды, еще одно колдовство против императрицы. И неважно, что это абсолютная ложь. Покуда императрица считает Ананду колдуньей, она будет бороться с ней как с колдуньей. А чары, действенные в борьбе с магами, обычным людям не страшны.

Лишь благодаря легенде о том, что она волшебница, Ананда до сих пор была цела и невредима. Каждый день она молилась о том, чтобы этот обман не раскрылся: ведь исчезни легенда – исчезнет и она сама.

Погруженная в свои мысли, Ананда прошла по изгибам коридора, который окружал восьмиугольник внутреннего двора. Затем она спустилась по ступеням ротонды – круглого сооружения из мраморных колонн, розовых с белыми прожилками, и расписного купола, на котором изображалось восшествие на престол Эдемско, отца Медеан. От солнечного света, лившегося из маленьких окон под самым потолком, она сощурилась, невольно взглянула вверх и окаменела.

Там был Микель.

Он стоял, облокотившись на черные полированные перила. Пальцы беспокойно теребили золотую вышивку на поясе пурпурного кафтана. Глаза бегали, не в силах сосредоточиться на чем-либо. У Ананды сжалось сердце.

– Ступайте вперед, Кирити, – выдавила она. – Подождите меня во дворе.

– Как прикажете, принцесса.

Фрейлины двинулись дальше, оглядываясь и перешептываясь. Микель проводил их взглядом. Казалось, его внимание привлекали только движущиеся объекты, и он просто не замечал свою молодую жену, тихо и неподвижно стоявшую перед ним.

Ананда поклонилась:

– Доброе утро, муж мой.

Его губы зашевелились, но слова раздались не сразу:

– Доброе. Доброе утро.

– Вы гуляли сегодня? – спросила она нетвердым голосом. – Хороша ли сегодня погода?

Взгляд Микеля метнулся к окну.

– Наверное. Не знаю.

– Не хотите ли взглянуть? – В душе у нее зародилась слабая надежда, и Ананда подошла поближе. – Я собираюсь сегодня на прогулку. Поедемте вместе?

Он пожал плечами:

– Наверное.

Ананда подала ему руку. Сперва Микель растерянно уставился на ее ладонь, словно пытаясь понять, зачем она ему, а затем все же взял руку Ананды в свою.

– Сын мой.

Ананда обернулась к лестнице. На верхней ступеньке стояла вдовствующая императрица, подавляюще величественная в своем изумрудном бархатном платье с каскадами бриллиантов и жемчуга.

– Идемте, сын мой.

Микель помедлил.

– Нет, – прошептала Ананда. – Микель, пойдем со мной.

Но он снова пожал плечами, повернулся и стал осторожно взбираться по лестнице, ставя на ступеньку сначала одну ногу, потом, на ту же ступеньку, другую – точь-в-точь ребенок, едва научившийся ходить. Ананда побледнела от гнева и бессилия при виде того, как Микель взял за руку мать. Лицо императрицы сияло триумфом. Но когда Медеан повела сына прочь, он обернулся и взглянул на лестницу. Губы его опять беззвучно зашевелились, и Ананде показалось, что он шепчет ее имя. Сердце ее разрывалось от боли.

«Я освобожу тебя, любимый. Клянусь, я все равно узнаю, что она с тобой сделала!»

Но пока что она была бессильна.

Вдовствующая императрица приучила всю дворцовую челядь к жесткой дисциплине и пунктуальности. К тому времени, когда закутанная в меха Ананда, натягивая теплые перчатки, вышла из гардеробной комнаты во двор, лошади были уже оседланы и стояли у подножия лестницы.

Она села верхом на Ишу, невысокую изящную лошадку, вывезенную из Хастинапуры. Фрейлины взобрались на своих лошадей и подняли над принцессой зеленый шелковый полог. Стражники, пажи, собаки и трубачи, составлявшие обычный эскорт принцессы, построились вокруг дам. Когда все заняли свои места, привратники открыли ворота и процессия тронулась.

Весной и летом самой удобной дорогой в Спараватан был широкий канал, по которому могли проходить даже большие корабли. Однако на дворе была зима, и водный путь превратился в полосу ненадежного черного льда, припорошенного снегом.

Несмотря на пробиравший до костей мороз, Ананда любовалась красотой зимы – такой суровой в этом краю, который должен был стать ей домом. Дворец стоял посреди огромного парка, где окоченевшие деревья по-прежнему протягивали ветви к солнцу, хотя на них не осталось ни единого листочка. Пушистые сосны прикрывали своих раздетых товарищей от злого ветра. Чистейший снежный покров порождал новые ландшафты, заполняя лощины и воздвигая холмы. Все сверкало в неярком свете зимнего солнца. Завитки и змейки снежных вихрей кружились, осыпая все вокруг алмазной пылью.

Ананде вспомнился тот день, когда она впервые увидела, как идет снег. Ей было всего пятнадцать, когда по настоянию отца она поехала в Изавальту – чтобы выучиться языку, узнать местные обычаи и ритуалы, до того как стать императрицей этой страны. По случаю ее прибытия целую неделю устраивались шествия, балы и приемы с пышными и малопонятными речами. В тот приезд Ананда видела своего суженого всего три раза и ни разу с ним не разговаривала.

В тот вечер во дворце давали очередное представление театра масок. Сказать по правде, спектакль был довольно мил, но Ананда уже устала от всех этих празднеств и скучала по дому. К тому же между ней и незнакомцем, за которого ей вскоре предстояло выйти замуж, сидела его чудовищная мамочка, что исключало всякую возможность общения. Ананда с молоком матери впитала мысль, что ей придется выйти замуж за совершенно незнакомого человека, и это не слишком ее беспокоило. Но она тешила себя надеждой, что они хотя бы будут писать друг другу письма. В Изавальте было много разговоров об искусстве куртуазного письма, но, похоже, мало кто в нем практиковался, во всяком случае императорские особы. Так или иначе, со дня помолвки Ананда еще не получила от Микеля ни строчки.

Занятая своими мыслями, она не заметила, что Микель встал со своего места, и увидела его только тогда, когда он раскланялся перед ней.

– Мое почтение. Кажется, Дочь Луны скучает? – произнес он на ее родном языке. Конечно, говорил он медленно, но очень старательно, и даже правильно произнес ее фамильный титул.

Ананда очнулась и поняла, что была до неприличия рассеянна.

– Нет-нет, уверяю вас, кузен император, – ответила она на высоком изавальтском языке, который в ее исполнении звучал немногим лучше его придворного хастинапурского, – представление великолепно.

Почувствовав на себе тяжелый взгляд императрицы, Ананда торопливо добавила:

– Я просто в восторге.

– Рад слышать это, – произнес Микель с явно преувеличенной торжественностью, которая уже больше походила на иронию. Ананда почувствовала искорку тепла в своем сердце. – Но, быть может, вы позволите мне показать вам нечто воистину чудесное?

И, следуя законам этикета, он протянул ей руку. Да, теперь все наоборот…

– Я с удовольствием посмотрю все, что кузен-император пожелает мне показать. – Ананда вложила ладонь в его руку, и почувствовала тепло этой руки, и увидела, что огни люстр и свечей сверкают в его глазах – глазах цвета сапфира.

Он провел ее по залу на расстоянии вытянутой руки, едва касаясь кончиков ее пальцев и заложив свободную руку за спину. Вокруг них в шелесте шелков расступались придворные, склонялись головы и гнулись спины.

В конце зала находились двери на балкон, закрытые плотными бархатными портьерами. Микель отдернул портьеру, и в следующую секунду ее подхватил слуга. Затем молодой император распахнул резную дверь, и в зал ворвался поток свежего воздуха. Ананда поежилась.

– Вот! – воскликнул Микель.

Облака цвели! Они роняли мягкие белые лепестки, которые наполняли собой черноту ночи и опускались на перила, падали на изразцы пола. От этих сорванных цветов веяло холодом и свежей мятой. На губах Ананды заиграла улыбка – от этой скромной и неожиданной красоты. И оттого, что Микель понял, что ей это должно понравиться.

Она сложила ладони лодочкой, пытаясь поймать белый лепесток. Когда он коснулся ее руки, кожу кольнуло холодом. Одно мгновение Ананда любовалась кружевным совершенством снежинки, а потом та исчезла, превратившись в капельку воды.

– Какая красота… – прошептала Ананда.

– Я рад, что это пришлось тебе по душе, – раздался в ответ шепот Микеля, уже на языке Изавальты. – Прости, если прием тебе надоел. Но, сама понимаешь, формальности необходимо соблюдать.

– Конечно, – вздохнула она.

– Вскоре со всем этим будет покончено, и тогда, быть может, у нас будет возможность поговорить еще. Согласна? – В его голосе послышалась нотка нетерпения.

– Я была бы очень рада, – ответила Ананда. – Нет, в самом деле.

Он улыбнулся, и это была по-настоящему счастливая улыбка.

– В таком случае, Дочь Луны и моя царственная кузина, я постараюсь это устроить. А теперь, думаю, нам лучше вернуться, чтобы не давать моей матери повода для недовольства, а моему двору – повода для сплетен.

Ананда дождалась, когда еще одна снежинка коснется ее пальцев.

– Как будет угодно царственному кузену.

Он снова взял ее за руку и повел обратно в зал. И только теперь Ананда заметила, что нисколько не замерзла.

…Прошло три года, но она все еще искренне верила в то, что они с Микелем могут быть счастливы вместе.

Ананда почувствовала комок в горле и стряхнула с себя воспоминания. Слезы совсем не подобали той, за кого ее принимали шпионы императрицы (а в том, что они есть в ее окружении, Ананда не сомневалась). Она должна быть холодной как лед и суровой как скала, вся – внимание и расчетливость. До императрицы не дойдут слухи о том, что у Ананды есть слабости.

К счастью, они уже почти прибыли к поместью лорд-мастера Храбана. Процессия миновала дорожный знак – каменный столб с высеченным на нем горностаем. Ананда немного повеселела: во всяком случае сегодня ей не будет так одиноко, ведь рядом будет Сакра.

Снег превратил древние земляные укрепления вокруг замка Спараватан в громадные сугробы. Над ними возвышалась крепостная стена, которую возвел вокруг родового гнезда отец нынешнего лорд-мастера, – серая, мрачная и неприступная. Однако ворота были гостеприимно распахнуты, а башни увешаны гирляндами бело-зеленых знамен.

Если мир за пределами крепостной стены, казалось, застыл в оцепенении, то внутри поместья жизнь била ключом. Женщины с корзинами на головах и за спинами сновали между домами. Девушки носили воду на коромыслах, гнали куда-то гусей и овец. Мужчины торговались друг с другом на крылечках домов, выменивая плоды собственного труда на необходимые вещи, производимые другими. Мастеровые строгали дерево за верстаками, ковали металл в маленьких кузницах, тесали камень в мастерских. По улицам стройными колоннами маршировали солдаты. Погонщики выводили своих волов за ворота. Дети, полураздетые, несмотря на мороз, как угорелые носились взад-вперед. Воздух был наполнен разнообразными звуками жизни: голосами и криками, топотом ног и цоканьем копыт, ударами молота по металлу и камню.

Но там, где проезжала императорская процессия, жизнь замирала. Люди с почтением обнажали головы, приветствуя императрицу. Ананда сделала знак Кирити, и та передала госпоже кошелек, специально припасенный для таких случаев. Ананда развязала его, достала пригоршню серебряных монет и стала бросать их в толпу. Когда серебро посыпалось на снег, к общему шуму присоединились радостные возгласы, прославляющие молодую императрицу. В который уже раз Ананда мысленно поблагодарила отца за то, что он снабжал ее деньгами. В народе ее любили за щедрость, и только это мешало императрице разделаться с ней.

В замке Спараватан древние каменные строения соседствовали с более новыми кирпичными зданиями. И, как это часто случается с соседями, они не очень-то ладили между собой. Лорд-мастер Храбан время от времени заявлял о своем намерении смягчить несоответствие стилей и эпох между центральным зданием и восточным крылом, которое пристроил его отец. Однако активная политическая деятельность не оставляла ему времени даже для элементарного благоустройства дома.

Ананда со своей свитой въехала на посыпанный гравием и припорошенный снегом двор. Лорд-мастер Храбан, сын Расина, внук Спара, стоял на ступенях парадного. Едва завидев императрицу, он приветственно поклонился. Ананда ответила полупоклоном. Теперь нужно было дождаться, пока спешатся фрейлины и пажи, пока к ее лошади поднесут скамейку, подадут ей руку и подхватят ее шлейф, как это было предписано изавальтским церемониалом.

Убедившись, что Беюль взяла шлейф, а Кирити – шкатулку с подношениями богу Спараватана, Ананда поднялась по ступеням в дом, слегка поклонившись хозяину, на что тот ответил глубоким, почти подобострастным поклоном.

Лорд-мастер Храбан приближался к тому, что принято называть «средним возрастом». Черные волосы его поредели, но тело оставалось сильным и подтянутым. Он смотрел на Ананду с высоты почти шести футов, всем своим видом словно бы извиняясь за то, что оказался выше особы королевской крови.

– Императрица Ананда тиа Эйчин Дивиэла! – Пришлось немало потренироваться, чтобы без запинки произнести ее полное имя. – Добро пожаловать в мое скромное жилище, госпожа.

Слуга протянул лорд-мастеру поднос с серебряным кубком, от которого поднимался пар и манящие ароматы корицы и гвоздики. Храбан взял кубок и протянул его гостье.

– Лорд Храбан, сын Расина, внук Спара! Я от всего сердца благодарю вас за свободный путь и открытую дверь. – Ананда взяла кубок и отхлебнула горячего вина. – А также за радушный прием, – добавила она, почувствовав, как оживляющее тепло напитка разливается по телу.

Лорд Храбан вновь поклонился, и на его широком, изборожденном морщинами лице расплылась довольная улыбка.

– Позвольте мне проводить вас в комнаты, где вы сможете отдохнуть с дороги. После чего вы, надеюсь, не откажетесь слегка подкрепиться в компании вашего покорного слуги и еще нескольких достойных господ?

– С превеликим удовольствием. Благодарю вас.