Текст книги "Наследие чародея"

Автор книги: Сара Зеттел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

– Отойди, – сказала она. – Она просто до сих пор верна своей госпоже. Нельзя же ее за это наказывать.

Солдат поклонился и отошел. Но недалеко.

– Это я виноват, – с горечью произнес Чадек. – Ваше императорское…

– Нет, – оборвала его Ананда. – Мы ведь уже говорили об этом, капитан. Сейчас не время для взаимных упреков и самобичевания. Мы должны выяснить, что произошло, и принять необходимые меры.

Бриджит взглянула на Сакру: он стоял на пороге с видом воплощенного отчаяния.

– Агнидх, что случилось? – воскликнула Ананда, подбегая к нему. Он молча кивнул в сторону маленькой дверцы.

Бриджит вошла в сокровищницу за ними. Тот самый механизм из бронзы, меди и драгоценных камней, что так поразил ее внимание пару часов назад, был разбит вдребезги. Филигранные детали были искорежены и разломаны. Каменья бусинками разлетелись по всему полу, а часовые механизмы… Бриджит больно было смотреть на то, как все эти изящные винтики, пружинки и шестеренки превратились в груду бесформенного металла. На полу возле стола валялся посох с серебряным набалдашником – без сомнения, именно он и послужил орудием этого вандализма.

– Это была Модель Миров. – Сакра вяло махнул рукой в сторону разрушенного механизма. – Я никогда ее прежде не видел, только слышал о ее существовании. Это было чудесное творение… – Голос его задрожал и оборвался. – Я думал, раз я забрал ключи… Думал, она слишком слаба…

Вдруг лицо его стало белее мела от новой ужасающей мысли.

Бриджит не нужно было ничего объяснять. Она ахнула:

– Жар-птица!

Ананда едва успела отступить назад, когда Бриджит и Сакра одновременно рухнули на колени и принялись ощупывать пол под ковром в поисках камня, под которым скрывался люк. Наконец Бриджит открыла дверцу, и Сакра склонился над люком так низко, что Бриджит на мгновение испугалась, что он сейчас свалится вниз. Но нет, Сакра благополучно вынырнул обратно. Теперь лицо у него было пепельного цвета.

– Ее там нет, – мрачно сообщил он. – Я не чувствую и следа ее жара. Скорее всего, она исчезла тоже.

Перед глазами Бриджит снова мелькнули картины горящих полей и остывших очагов… Она в ужасе прижала ладони к губам. Медеан сбежала, прихватив с собой Жар-птицу. Бесследно испарился и Калами. Где теперь искать эту славную троицу?

Неожиданно Ананда горько рассмеялась.

– А я-то надеялась, что когда Микель будет свободен, эти интриги прекратятся хоть на время, – сказала она. Похоже, единственное, чего ей сейчас хотелось, это куда-нибудь спрятаться и спокойно предаться отчаянию. Однако императрица быстро взяла себя в руки.

– Я не могу надолго оставлять Микеля одного, – сказала она уже более твердо. – Сейчас ему лучше, но он очень устал, а нам еще предстоит принимать от подданных клятвы верности.

Ананда обернулась к Сакре:

– Найди их. Возьми все, что необходимо, сделай все, что нужно, только найди их. Госпожа Бриджит тебе поможет.

– Конечно. – Бриджит поклонилась. Сакра тоже отвесил поклон.

– Проводите меня, капитан, – сказала Ананда, торопливо покидая крохотную комнатку. – Предоставим чародеям заниматься тем, в чем они смыслят больше нашего.

Стража и капитан строем последовали за императрицей, и краем уха Бриджит услышала, как Чадек приказал отвести фрейлину в Большой зал. Но Бриджит сейчас было не до престарелых служанок. Она во все глаза разглядывала содержимое сокровищницы: сверкающие шкатулки с драгоценностями и останки уничтоженной Модели Миров.

– Что здесь произошло? – спросила Бриджит, озираясь по сторонам. – Что ей было нужно?

Но Сакра не слушал ее. Он задумчиво смотрел на единственное зеркало, не прикрытое пологом. Оно было высотой в человеческий рост и сделано, по-видимому, из полированного серебра.

– Плести – слишком долго… – бессвязно пробормотал Сакра и замолчал, не окончив фразы. Видимо, у него появилась новая идея, которую он, однако, не потрудился озвучить. Вместо этого он склонился над грудой металла, оставшейся от Модели Миров, и стал так яростно рыться в покореженных пружинках и сломанных шестеренках, что они со звоном разлетались по всей комнате.

– Где он? – бормотал Сакра. – Ну где же он?

– Что? – переспросила Бриджит.

– Нашел!

Сакра выпрямился и метнулся к Бриджит, зажав в руке блестящий предмет. Это был бронзовый орел – та самая птица с распростертыми крыльями, на изображения которой Бриджит постоянно натыкалась в этом дворце.

Не спрашивая разрешения, забыв о своей всегдашней любезности, Сакра сунул фигурку орла ей в руку и развернул Бриджит лицом к зеркалу:

– Зеркало видело, что здесь произошло. Может, и ты увидишь.

Бриджит не обиделась на такое фамильярное обращение и не стала протестовать, ссылаясь на недостаток умения. Надо попробовать. Она обязана попробовать, иначе могут сбыться самые страшные видения. Если не найти Жар-птицу, сгореть может весь мир.

Сжав орла в руке так, что его резные крылья больно врезались в ладонь, Бриджит зажмурила правый глаз, а левым напряженно вгляделась в полированное серебро. Сакра встал позади, взял ее за плечи и начал петь – настойчиво, мощно и быстро.

«Покажи мне, — мысленно приказала Бриджит, испустив долгий, глубокий вздох, чтобы ее дыхание сплелось с песнью Сакры. Однажды ей удалось сплети колдовство из воздуха и дыхания, удастся и теперь. – Покажи!»

И Бриджит увидела.

Она увидела, как Медеан берет в руки серебряный посох и методично разбивает прекрасную Модель. Как императрица, по-прежнему прямая и решительная, выбирает необходимые инструменты и увязывает их в узел. Как она открывает потайную дверь и спускается к Жар-птице, чтобы унести ее…

«Куда? — безмолвно спросила Бриджит. – Куда?»

И она увидела – то ли внутренним взором, то ли наяву – укрытую белым покровом землю и темнеющую полоску деревьев. А еще – башню из бурого песчаника.

– НЕТ!!!

Крик оборвал видение, и ничего не осталось, кроме серебряного зеркала и Сакры, который повернул Бриджит лицом к себе и тряс за плечи:

– Что? Что ты видела!

Но Бриджит не могла вымолвить ни слова. Она в ярости запустила бронзовым орлом в стену, и изящные шкатулки со стуком посыпались на пол.

– Говори же! – прорычал Сакра.

– Песчаный остров, – выдохнула Бриджит. – Она в моем доме. На маяке, вместе с Жар-птицей.

От изумления Сакра отпустил ее плечи:

– Но зачем?!

– Да какая разница! – вскричала Бриджит, не дожидаясь новых вопросов. – Она взяла с собой эту…

Вихрь образов пронесся в ее голове, и Бриджит обессиленно пошатнулась.

– Боже всемогущий, Сакра, пойми же, там люди! Они погибнут!

– Я все понял, Бриджит, – спокойно сказал Сакра и поднял руки, чтобы остановить поток взволнованных слов. – Мы найдем их прежде, чем они успеют причинить вред твоему народу. Мы сейчас же отправимся туда.

– Нет, – прохрипел чей-то голос за дверью. Бриджит не раздумывая схватила серебряный посох и выбежала из комнаты. В кабинете, на ручке кресла, восседал сморщенный человечек в накидке из черных перьев, ниспадающей с плеч, словно крылья.

Бриджит размахнулась, приготовившись раскроить оборотню голову.

– Нет, Бриджит! – Сакра выхватил у нее посох. – Не надо.

Бриджит опустила дрожащие руки. Оборотень не шелохнулся. Он только заморгал, словно был слегка удивлен таким приветствием.

– Ах, да, – тихо сказала Бриджит, чувствуя, как от неприятных воспоминаний сжимаются внутренности. – Я и забыла, что это твои слуги…

– Они не мои, и не слуги. – Сакра поставил посох у стола. – Просто у меня с ними были кое-какие дела.

Он отодвинул Бриджит в сторону и встал перед человечком, который, похоже, чувствовал себя вполне комфортно на этом своеобразном насесте. Прижав ладони к лицу, Сакра поклонился:

– Сударь, – сказал он. Карлик кивнул.

На этом обмен любезностями закончился, Сакра выпрямился и спросил без обиняков:

– Как вы сюда попали? Ведь дворец защищен!

Мантия из перьев слегка колыхнулась – наверное, от сквозняка.

– Ты дал мне обещание, – неторопливо начал карлик. – Более того, я спас тебе жизнь, так что ты вдвойне у меня в долгу.

Бриджит хотела было спросить, когда и как это произошло, но вовремя прикусила язык: оборотень еще не закончил. Он моргнул чересчур круглыми глазами и продолжал:

– Если ты окажешься в Земле Смерти и Духов, Лисица с тобой расправится.

Сакра тревожно глянул в окно и покачал головой:

– Спасибо за заботу, но будь что будет. Я не могу оставить Феникса императрице.

Человечек наклонил голову в одну сторону, потом в другую:

– Боюсь, у тебя нет шансов.

– Не можете же вы мне запретить? – В голосе Сакры послышалась угроза.

– О-о, – протянул карлик, – еще как. Пока твой долг не отдан, я не могу позволить тебе погибнуть.

Не в силах больше сдерживаться, Бриджит выступила вперед и встала рядом с Сакрой:

– Кто-нибудь объяснит мне, что тут вообще происходит?

Сакра не ответил. Карлик-ворон ухмыльнулся, и Бриджит с отвращением заметила, что на его розовом нёбе отсутствуют зубы.

– Твой колдун пролил кровь детей Лисицы, – сказал оборотень. – И она мечтает о мести. Земли Смерти и Духов для нее – дом родной. Там от нее не укроешься. Если она поймает его в пределах своих владений, то убьет. Вот так все просто. – Развел он руками.

Кровь детей Лисицы… Лисья нора и три человека с гниющими ранами…

– Но ведь они живы! – вскричала Бриджит. – Я их вылечила!

– Ты?! – воскликнул Сакра. – Но как…

– То, что они живы, не имеет никакого значения. – Карлик-ворон втянул голову в плечи. – Точно так же, как то, каким образом их вылечили. Важно одно: им причинили жестокую боль, и сделал это он.

Бриджит открыла было рот, чтобы возразить, но Сакра знаком приказал ей молчать. Бриджит так резко захлопнула челюсти, что щелкнули зубы. Нет, это какое-то недоразумение! Лисица хочет отомстить обидчику своих детей, хотя они живы и здоровы… Это же бред!

И тем не менее это правда. Сакру охватила дрожь, щеки его запали, голос звучал глухо:

– Сударь, умоляю вас! Я должен попытаться!

Карлик покачал головой:

– Нет.

– Почему вы так поступаете?!

Карлик-ворон резким птичьим движением склонил голову набок.

– Может, потому что имею право. – Он пожал плечами, взъерошив перья своей накидки. – А может, потому что ты мне нравишься, колдун.

– Но я не могу позволить даме отправиться туда одной!

– А и не нужно. Они, должно быть, сами скоро вернутся. Подождите здесь.

– Нет, – возразила Бриджит. – Лично я ждать не могу. Мы ведь не знаем, чем она там занимается. Может случиться все что угодно. У меня там… кое-какие родственники. По материнской линии. Не могу же я их бросить…

– Назови свою цену, – тихо промолвил Сакра. – Не заставляй меня отпускать ее одну.

Карлик изобразил гримасу сожаления.

– Не теперь, колдун. – сказал он. – Ты не сможешь улизнуть из лап Лисицы. Уговоры на нее не подействуют, а мне вовсе не улыбается, чтобы ты умер, не исполнив обещания. Я не обязан перед тобой оправдываться, ведь это ты мой должник, но все же скажу: я не мешаю, я спасаю тебя.

Горящие поля, холодные очаги… А еще дома в Истбэе. Мужчины, женщины, дети, греющиеся возле печей… Все это моментально пронеслось в голове у Бриджит, и она решительно подступила к карлику, кивнув на Сакру:

– Чем я могу выкупить его долг?

– Не надо, Бриджит. – Сакра тронул ее за руку. – Ты не понимаешь.

Она не обратила на него внимания:

– Я спрашиваю, чем?

Человечек улыбнулся беззубой улыбкой.

– Этот вопрос делает вам честь, сударыня. – Он одобрительно кивнул. – Однако я не собираюсь ничего продавать. Сейчас. Может, в другой раз.

Плотная, почти осязаемая тишина заполнила комнату. Казалось, что даже пламя в жаровне сгибается под ее тяжестью. Бриджит взяла себя в руки и сделала глубокий вдох.

– Значит, обсудим это, когда я вернусь. Мне пора.

– Бриджит, не делай этого!

– Перестань. С тех пор как Калами вторгся в мою жизнь, мне все указывают – что я должна делать, а что не должна. Честно говоря, мне это уже осточертело.

С каждым словом решимость Бриджит крепла.

– Если бы речь шла лишь о том, что кто-то проник в мой дом, я бы не стала связываться. Пусть зимуют на здоровье. Но пойми, даже самое малое зло Жар-птицы обернется многими бедами. Ведь это не просто дом, это маяк. Если он будет разрушен… Если Жар-птица спалит его своим пламенем… Вокруг Песчаного острова полно мелей. Без маяка корабли не смогут найти безопасный путь. Хотя, если бы дело было только в этом, я бы еще могла остаться. Но позволить ей причинить зло людям моего мира, когда я могу что-то сделать… Нет, на это я не имею права.

Сакра взял Бриджит за руку:

– Может, именно на это она и надеется? Это может оказаться ловушкой.

Бриджит пожала плечами:

– Ловушкой больше, ловушкой меньше – какая разница?! Медеан и Калами уже давно только тем и занимаются, что заманивают меня в ловушки. Но я тоже не дура, и сил у меня достаточно. – Она расправила плечи и вздернула подбородок, взглянув Сакре в глаза. – Я видела, как тяжело было Калами плести магию в моем мире. Так что Медеан я не боюсь. К тому же теперь мне кое-что известно о собственных возможностях. Твоя задача – найти и вернуть Калами, чтобы он получил по заслугам.

– А если у тебя не получится? – прошептал Сакра.

За этими словами крылось нечто важное, и хотя это нечто влекло Бриджит с неожиданной силой, она запретила себе об этом думать. Не теперь. Не сейчас.

– Ты по-прежнему будешь здесь, с императрицей Анандой, – через силу произнесла она. – Это твой долг…

Сакра серьезно кивнул.

– А мой долг – там… – Бриджит замолчала. Слова сейчас не нужны. – Я скоро вернусь.

Она больше не могла смотреть на Сакру. Даже глядеть на карлика было легче, чем читать то, что написано в этих осенних глазах.

– Если, конечно, сударь не возражает.

Ворон захохотал глубоким гортанным смехом:

– Вы-то, сударыня, сама себе хозяйка. Можете расправить крылья и улететь хоть на луну, мне до этого нет никакого дела!

Сакра выпустил ее руку. Медленно-медленно он подошел вплотную к ворону.

– Я выясню, в чем истинная причина этого вмешательства, – сказал он так тихо, что Бриджит еле расслышала.

Они долго не мигая смотрели друг на друга – смуглый человек и ворон-оборотень. Затем карлик внезапно раскинул руки и подпрыгнул. В следующий миг на его месте каркал и хлопал крыльями черный ворон, а через миг не стало и его.

Бриджит молчала. Как же она устала! И к тому же голодна. Бриджит вспомнила, что ничего не ела после праздничного пира, да и тогда – совсем чуть-чуть. Однако все это не имеет ни малейшего значения. Пора отправляться домой.

Бриджит заглянула Сакре в глаза и увидела в них понимание.

– Позволь мне помочь тебе, – мягко предложил он.

– С удовольствием, – ответила она. – Честно говоря, я понятия не имею, как все это делается.

Сакра грустно улыбнулся:

– Это совсем нетрудно. Ты ведь возвращаешься туда, где родилась. В смысле магии дорога домой всегда легка.

– А в других смыслах? – с улыбкой спросила Бриджит. Мимолетное изумление мелькнуло в глазах Сакры.

– Законы человеческих сердец сильно отличаются от законов волшебства, – ответил Сакра, – и я разбираюсь в них гораздо хуже.

Затем они вместе вернулись в сокровищницу.

– Эх, были бы у нас ключи Медеан… – пробормотал Сакра, кивнув на ряды шкатулочек и ящичков. – Или хотя бы время, чтобы вскрыть заколдованные замки. Кто знает, какие талисманы и амулеты она здесь хранит… Ладно. – Он отмахнулся от этой идеи. – Нам нужно найти что-нибудь такое, что есть в твоем доме.

Бриджит рассмеялась:

– Нет ничего проще. – Она подошла к обломкам злосчастной Модели и вытащила из груды металла две латунные шестеренки и кусок медной проволоки. – На маяке этого добра полно.

– Отлично. – Сакра кивнул и снова окинул комнату взглядом. – Изготовление этих вещей – мастерство, которое связывает наши миры. К тому же и металл – вещество, существующее во всех мирах.

Он взял в руки посох, которым Бриджит намеревалась пристукнуть карлика.

– Подойди к зеркалу и положи на него ладонь.

Бриджит встала перед собственным отражением: одна рука прижата к гладкой холодной поверхности, в другой зажаты такие знакомые на ощупь медные детали.

– А теперь что?

– Теперь, – сказал Сакра, опираясь на посох, – остается надеяться, что твоя сила и впрямь так велика, как кажется. Я помогу тебе открыть путь, но пройти по нему будет нелегко.

– Ладно. – Бриджит сосредоточенно вгляделась в свое отражение. Несмотря на внутренний запрет, она не удержалась и посмотрела на отражение стоявшего позади Сакры. Глаза его светились нежностью.

– Возвращайся ко мне, Бриджит, – его рука коснулась ее плеча. – Я… Я… – Сакра замолчал.

«Я постараюсь», — мысленно пообещала она.

Он отнял руку, повернулся и начал вышагивать вокруг Бриджит и зеркала, приговаривая:

Двигаюсь, двигаюсь между мирами,

Двигаюсь между двумя берегами,

Взываю к металлам, что плавят в огне,

Взываю к стихиям земным и к воде.

К дому родному, где чадо родилось,

К крови родной, что при этом пролилась,

По узкому я пробираюсь пути,

Холодное пламя, свети мне, свети…

Шагов Сакры не было слышно, и единственным звуком, кроме этого речитатива, остался монотонный скрежет посоха, волочащегося по каменному полу. Бриджит не отрываясь смотрела в зеркало. «Ну прямо Алиса в Зазеркалье», – подумала она.

Меж равными силами – светом и тьмой—

Смогу проложить я дорогу домой!

И вот зеркало под ладонью становится мягче, туманнее. Скоро, совсем скоро она сможет шагнуть сквозь него.

Но пока что это только холодное серебро, скрежещущий посох и голос Сакры, снова и снова повторяющий слова заклинания. Они навеки отпечатываются в памяти. Ничего не чувствовать, а только смотреть и смотреть на себя, забыв о том, что можно моргать, дышать, не замечая, что это уже твой голос шепчет, сплетаясь с голосом Сакры: «Меж равными силами – светом и тьмой – смогу проложить я дорогу домой!»

Холодный свет, он горит в ее глазах, только бы дотянуться до него, только бы подойти чуть-чуть ближе, еще ближе, еще, меж равными силами – светом и тьмой – смогу проложить я дорогу домой…

«Меж светом и тьмой – домой!»

Бриджит шагнула в зеркало, не встретив никакого сопротивления.

Глава 20

В этот раз Земля Смерти и Духов была совсем другой. Не было никаких пейзажей, только дрожащая темнота, разделенная надвое тонкой полоской света, похожей на луч электрического фонаря. Бриджит последовала за этим лучом – просто потому, что это был единственный ориентир.

Она была не одна. Вокруг колыхались тени, порой отделяясь от темноты и следуя за Бриджит – совсем близко, но все же не настолько, чтобы коснуться. И было холодно. Очень холодно. Как в самом сердце озера Верхнего.

Тишина была такой же плотной, как тьма, и длилась так долго, что Бриджит стало казаться, будто вокруг шелестят тени. Будто они что-то шепчут, бормочут. Стоит отклониться немного в сторону – и поймешь, что происходит в темноте, и тогда уже не будет страшно… Но притяжение света было все же сильнее, чем зов призраков, и Бриджит по-прежнему шла вперед.

Медленно и равномерно, как зимой наступает рассвет, тьма вокруг луча начала бледнеть. Из черного мир стал пепельно-серым, а потом – белоснежным, и вот уже Бриджит стоит на пороге перед дверью своего дома.

После глубинного холода Безмолвных Земель ветер с озера показался ей теплым бризом, а усыпанное звездами небо – светлым, как ясный день. Бриджит с наслаждением вдохнула свежий воздух. Дома! Все такое знакомое, такое родное!

Но тут она заметила, что какой-то мерзавец сломал замок на входной двери. Это так ее разозлило, что все померкло у нее перед глазами. Бриджит в бешенстве шагнула внутрь, ни на миг не задумываясь о том, что может увидеть. Это ее дом! И никто не имеет права…

Бриджит одним махом взбежала по ступенькам в переднюю, повернула за угол и вдруг остановилась.

Нет, Сакра не найдет Калами.

Они были как две восковые фигуры – растянувшаяся на диване императрица и лорд-чародей, сжимающий ее руку, словно провинциальный актер в амплуа героя-любовника. Страшные куклы с открытыми глазами, связанные друг с другом за руки. Или окоченевшие жертвы холода, застывшие в смертельной схватке.

В душе Бриджит не осталось места жалости, ее охватил гнев. Как посмели они принести в ЕЕ ДОМ свою мелочную вражду?

«Это не мелочь».

Нет, мелочь! Пусть они враги, но здесь, на ее маяке, это не имеет значения.

«Помоги мне».

Бриджит только сейчас поняла, что спорит с ней не внутренний голос. Возле окна в свете звезд тускло поблескивала клетка с Жар-птицей. Не лучше выглядела и сама птица – она скрючилась на дне клетки, вместо пламенного оперения покрытая пеплом.

«Помоги мне». Жар-птица попыталась поднять голову, но не смогла и только сильнее задрожала.

Сострадание или симпатия – что-то заставило Бриджит наклониться к клетке. Птица повернула головку и кротко взглянула на нее.

И снова Бриджит увидела и горящие нивы, и торжествующий полет, и поверженных врагов. Прежде она видела все это внутренним взором, а сейчас различила вновь в глазах умирающего Феникса.

«Помоги мне. Пожалуйста».

Да, она опасна. Но она не виновата в том, что ее создали такой. «Я ведь тоже никого не просила наделять меня особой силой, а именно из-за нее все мои беды», – подумала Бриджит.

«Помоги».

– Я не знаю, что нужно сделать…

«Разожги огонь».

Бриджит шагнула к очагу, взяла полено из сложенных возле печи дров…

– Нет.

Бриджит резко обернулась. Калами поднялся с ложа, которое только что разделял с императрицей. В руках у него была веревка, а на лице – жестокая, удовлетворенная улыбка.

– Нет, Бриджит, – повторил он. – Не стоит этого делать. Пока я не разрешу.

Бриджит поднялась на ноги. Императрица по-прежнему лежала на диване – бледная, с закрытыми глазами, одна рука свесилась на пол. Бриджит вздрогнула:

– Значит, ты убил ее.

– Она сама предпочла умереть. Посчитала, что это единственный способ сложить с себя тяжкое бремя. – Голос Калами звучал мягко, почти ласково. – Она так давно об этом мечтала…

– И ты исполнил ее мечту. Как замечательно ты служишь своей госпоже!

– И она щедро расплатилась за мою службу. Наконец-то.

– И какая же это плата?

– А ты не знаешь? – Калами изогнул брови. – Медеан вручила мне клетку. Она все-таки поняла, что должна отдать ее мне, вместе со всеми своими тайнами.

Калами хищно улыбнулся. От ласки в его голосе не осталось и следа:

– Она наконец-то поняла, что ты ее обманула, и тогда она обратилась за помощью ко мне. – Его глаза сверкнули недобрым огнем. – Императрица Изавальты умоляла о помощи своего туукосского пса.

Бриджит промолчала. Да и что она могла сказать? Что-нибудь вроде «это отвратительно» или «ты сошел с ума»? Калами просто посмеется над ней, а ей меньше всего на свете хотелось слышать его смех.

– А теперь, Бриджит, ты должна мне помочь.

– Я так не думаю.

– А я думаю. Ты мне нужна. Жар-птица не сможет долго оставаться в клетке без твоей помощи.

Бриджит лихорадочно продумывала пути к бегству. Можно через летнюю кухню, а оттуда – на лестницу. Но что дальше? За дверью лежит глубокий снег, по которому не очень-то побегаешь. Да и если бы ей удалось это, они на острове, за этим снегом – незамерзающее озеро.

Калами продемонстрировал Бриджит веревку, которую держал в руках:

– Знаешь, я сделал эту вещицу для тебя. Не думал, что придется употребить ее для моей бывшей хозяйки, но она еще послужит и для нас с тобой.

Дом пуст. Они здесь одни. И вокруг – ничего, ни надежды, ни помощи. Только мертвая женщина и жалкое умирающее создание. И ничего, ничего нельзя сделать!

Или все-таки можно?

– Ну же, Бриджит. Хватит увиливать.

Бриджит сделала обманный выпад вправо, затем метнулась влево. Калами рванулся за ней, но Бриджит увернулась и размахнулась, целясь поленом чародею в лицо, но тот успел присесть, и метательное орудие пролетело мимо. Бриджит бросилась в прихожую. Когда она нырнула сквозь дверь на лестницу, ведущую в башню, в подол юбки вцепились пальцы Калами. Бриджит хлопнула дверью, Калами закричал от боли и разжал пальцы, а Бриджит снова захлопнула дверь с такой силой, что железные ступени загудели в ответ, и закрыла ее на крюк. Она прекрасно сознавала, что это хлипкое приспособление рассчитано лишь на то, чтобы дверь не хлопала от ветра, а не для того, чтобы задерживать разъяренных мужчин. Но это даст ей хоть немного времени.

Маяк. Надо добраться до маяка. Подобрав подол, Бриджит побежала вверх по лестнице. Звук ее шагов, грохочущих по железным ступеням, сливался с грохотом ударов Калами о дверь – «Бам! Бам! Бам!..» Крючок задержит его ненадолго, скоро он опять бросится в погоню. Бриджит явственно представляла его насмешливое лицо, веревку в его руке и холодное, мертвое тело императрицы. Она с трудом поднялась еще на один пролет. Холодные перила обжигали пальцы, и Бриджит изо всех сил старалась не смотреть вниз.

Раньше чем Бриджит взлетела по ступенькам к люку, ведущему в крошечную комнатку, где рождался свет маяка, дверь внизу с треском распахнулась и еще одна пара ног загромыхала по ступеням – как раз в тот момент, когда Бриджит протиснулась сквозь люк, захлопнула железную крышку и задвинула мощный засов.

Пару секунд она стояла неподвижно, пытаясь отдышаться. Вот он, маяк – механизм из стекла и меди, где каждая шестеренка, каждый винтик, каждая трещинка знакомы с детства. Здесь пахнет льдом и нефтью, и это то самое место, которое она знает лучше всего в мире, во всех мирах. Маяк – это ее, родное, и если в душе у нее есть волшебство, оно проснется именно здесь.

В канистре, которую Бриджит оставила здесь перед отъездом, плескалась нефть. Резервуар открылся легко, и Бриджит вылила туда горючее. Все четыре фитиля в лампе были сухими, так же как и спички. Ключ, заводящий механизм, повернулся без труда. Руки Бриджит отчаянно тряслись, когда она чиркала спичкой, подносила ее к первому фитилю и горячо молилась неизвестно кому, чтобы он загорелся.

Когда огонек стал пухлым, голубым и удвоился в размерах, Бриджит отвела спичку от фитиля, и тот расцвел своим собственным пламенем. Три других, слава богу, последовали его примеру. Бриджит отбросила спички, закрыла лампу стеклом и тронула маятник. Луч засиял ярким светом, часовой механизм пришел в движение, затикал и защелкал, качая в лампу горючее и поддерживая четыре огонька.

Внизу, в холоде гостиной, всеми забытая Жар-птица приподняла голову.

Шаги на лестнице стихли.

Страх стал медленно расползаться по телу Бриджит. Где Калами? Что сейчас делает? Ну не ждет же, в самом деле, когда она сама откроет люк? Может, он пошел за каким-нибудь инструментом, ломом или топором, чтобы взломать дверь? А может, собирается ждать, пока голод и холод не вынудят ее покинуть свое укрытие?

Бриджит потерла руки, чтобы согреться, и огляделась вокруг… Теперь вся эта затея казалась ей абсурдной. Она взобралась сюда, чтобы колдовать. Она надеялась, что из ритмичных звуков работающего насоса и света лампы ей удастся сплести что-нибудь вроде тех чудес, что удавались ей в Изавальте. Но чудеса остались в другом мире. А здесь – только медь, железо, стекло и воспоминания.

Но там, внизу, умирает Жар-птица, уже умерла Медеан… И если она не хочет присоединиться к их компании, надо что-то делать. Но что? Что она может сделать? Здесь, на башне, она долго не протянет.

«Бриджит».

Она раздвинула шторки. Луч маяка выхватил из тьмы широкое белое пространство и темную воду, а еще – фигуру человека, стоящего у подножия башни.

Папа…

Это был Эверет Ледерли. Он стоял и смотрел на Бриджит пустыми глазами. Порой плечи его вздрагивали, словно от мучительных приступов кашля.

Папа…

«Ты меня бросила, — сказали его глаза. – Ты меня бросила».

– Нет, папа…

Она открыла маленькую дверцу, что вела на опоясывающий башню балкон, и протиснулась в нее. Эверет стоял на снегу, глядя на Бриджит дырами глазниц и вздрагивая от кашля.

«Ты убежала в мир того, кто не любил и не воспитывал тебя. Ты решила, что твой отец – он. Ты предала меня».

– Нет! – закричала Бриджит. Сердце ее разрывалось на части, слезы покатились из глаз, замерзая на щеках под пронизывающим ветром. – Пожалуйста, не надо! Мой папа – ты!

«А ведь ты обещала мне. Я доверил тебе самое ценное, что мог завещать, – работу. А ты сбежала. Сбежала от меня и от своей дочери. От всей своей семьи, от своей ответственности – к богатству и почету».

– Это не так, – колени Бриджит задрожали.

Но отец не принимал никаких оправданий. Да и разве могло быть иначе? Нарушенному обещанию, измене своему долгу нет и не может быть оправданий. Никаких.

«Иди сюда, ко мне. — Отец поднял на нее пустые глаза. Он стоял на снегу, усталый и измученный. – Мне холодно. Ты нужна мне, Бриджит. Ты нужна мне здесь, внизу».

Она перегнулась через перила.

– Прости меня, папа! Я не должна была уезжать.

«Иди ко мне! Ты ведь хорошая девочка?»

Да, она должна быть там, внизу, рядом с призраком отца. И она будет там. Еще миг, и она сломанной куклой будет лежать возле его ног.

Но зачем, зачем ему нужна ее смерть? .

И тут Бриджит увидела длинную тень, которую фигура отца отбрасывала в свете маяка. Это не призрак! Не Эверет! Это… Калами!

Двойное зрение здесь не работает, но это может быть только он! И он не знает, может ли она видеть.

– Ты не Эверет! – закричала она, крепче вцепившись в перила. – Ты – Калами!

Чары рассеялись.

– Да, это я! – загоготал Калами и поднял над головой магическую веревку. Затем завязал на ней узел и тут же принялся за второй. Что еще он задумал?

Ярость наполнила ее душу. Как он посмел играть ее любовью к отцу?!

– Бриджит! – крикнул Калами. – Но ведь ты почти поверила! Потому что знаешь, это правда. Ты бросила все и ушла со мной, потому что польстилась на грубую лесть! Захотела стать уважаемой всеми госпожой. Участь и дело хранителя маяка тебя уже не устраивали. Разве не так?

Он затянул второй узел.

– Иди сюда, Бриджит. Брось упрямиться, ты все равно никуда от меня не денешься!

– Не желаю этого слышать! – Бриджит зажала уши ладонями, отвернулась к башне и прижалась лбом к холодному камню.

Ей действительно некуда деться. Какие еще козни придумает Калами, чтобы поработить или убить ее?

«Спасибо, Бриджит, — услышала она вдруг голос Жар-птицы. Он окреп, стал уверенным и довольным. – Ты одна решила мне помочь ».

Помочь?.. Огонь! Ну конечно! Птице ведь нужен огонь, она питается им, а еще… Еще колдовством. Бриджит взглянула вниз, где Калами, беззвучно шевеля губами, затягивал третий узел на своей веревке.

– Нет! – закричала Бриджит. – Нет!

– …Ну же, Медеан, очнись.

Медеан открыла глаза. Перед ней стоял Аваназий и ласково улыбался.

– Нет, – прошептала она. – Опять обман.

– На этот раз нет. Я и правда здесь. Моя душа и твоя. Пойдем. Теперь можно.

Но взгляд Медеан был направлен не на Аваназия, а на Жар-птицу. Она снова увеличилась в размерах, напитавшись каким-то далеким огнем, и теперь сидела в клетке – огромная и сияющая. Прутья клетки дрожали от напряжения. Медеан чувствовала, как они гнутся и трещат. Скоро они лопнут, сломаются, разобьются – и Жар-птица сожжет Изавальту, сожжет Микеля, которого Медеан поклялась защищать.