Текст книги "Фарфоровая куколка"

Автор книги: Сара Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Мать Норманна сразу сняла трубку, словно телефон находился у нее под рукой. Заслышав голос Шон, она запричитала прямо в трубку так, что у девушки невольно сжалось от страха сердце. Но что говорила миссис Перри, она разобрать никак не могла, хоть и напрягала слух до предела. Слова миссис Перри разбегались, словно мерзкие насекомые, упорно уворачиваясь от слуха испуганной Шон.

– Не понимаю! Наверное, что-то со связью! Что вы говорите?! С папой что-то случилось? – почти прокричала она в трубку и вдруг четко услышала:

– В прошлое воскресенье он кинулся с моста в Колорадо.

– Не может быть… – растерялась Шон от неожиданности.

– Его вытащили полицейские. Норманн уже целую неделю лежит в реанимации в госпитале, без движения. У него сломан позвоночник, рука, сотрясение мозга, что-то с селезенкой… Врачи удивляются, как он еще жив остался, – всхлипывала миссис Перри.

– Самое главное, что папа жив, – перевела дух Шон.

– Господи, и зачем он только это сделал? Ведь теперь останется на всю жизнь инвалидом… – Миссис Перри думала о другом, слезы вновь душили ее. Она больше не в состоянии была отвечать на вопросы внучки.

Шон повесила трубку.

Она твердо знала, кто виновен в беде отца. Она знала причину его ужасного поступка.

В эту минуту она ненавидела Патрика уже только за то, что он живет на свете.

Вернувшись домой, она столкнулась с матерью нос к носу. У Рейчел было прекрасное настроение. И Шон это взбесило. Ведь и ее мать была причастна к этому несчастью!

Рейчел обрадовалась, увидев дочь так рано. Она ее ждала лишь к вечеру. Потому что Шон по воскресеньям появлялась дома, как правило, поздно. Она радостно улыбнулась дочке.

– Здравствуй, милая. Как хорошо, что ты уже дома. У меня к тебе есть серьезный разговор.

– У меня тоже есть! – буркнула Шон. Она сложила руки на груди и подперла спиной стену. Настроена она была враждебно.

Рейчел, понимая по-своему состояние дочери, не стала акцентировать внимание на ее агрессивности. Что бы там ни было, она собиралась разъяснить ситуацию, не подозревая о случившейся беде:

– Тебе обидно за твоего отца – я понимаю, – миролюбиво проговорила она. – Но ты меня тоже должна понять. Мы с твоим папой давно расстались. Он сам ушел от нас. И потом, сколько можно говорить об одном и том же?

Рейчел говорила, но ей казалось, что она говорит сама с собой. Слова растворялись в пространстве, явно не достигая ушей дочери. Рейчел замолчала и посмотрела на Шон. Из глаз ее девочки струился холод – они были чужими. Рейчел стало не по себе. Но все же она решила именно сегодня покончить с капризами дочери и объявить о своем скором замужестве. И она нашла в себе силы, чтобы сказать:

– Шон… Патрик сделал мне предложение.

И в ответ услышала слова, исполненные яда:

– Конечно, он же магнат. У него все: власть, деньги. Он тебя купил? Конечно, купил. Я видела его! Видела его подарок! Видела его машину! У него и самолет, наверное, есть… – В эту минуту Шон ненавидела мать. И не сдерживала свои эмоции. В ее глазах стоял отец.

Отверженный. Несчастный. Больной.

– При чем тут все это! – в сердцах воскликнула Рейчел.

– Ты романы крутишь, а мой папа лежит в реанимации! – выкрикнула Шон.

Ее начали душить слезы. Она захлебывалась ими.

– Что с ним? Снова запил? – устало выдохнула Рейчел.

– Из-за тебя и твоего любимого Патрика он с моста бросился в Колорадо!

Это было неожиданно. Рейчел в недоумении замерла и, не мигая, смотрела на дочь. Та уже отошла от стены и плюхнулась на диван, размазывая по лицу слезы.

– Это ужасно… Где он лежит? Мы сейчас поедем к нему… – растерянно проговорила Рейчел. – Но, Шон, почему ты обвиняешь в этом меня… и Патрика?

– В прошлое воскресенье мы с отцом видели вас вдвоем около нашего дома. Я тогда пошла домой, а он… – скривила личико Шон.

– Понятно. – Рейчел тяжело вздохнула, опускаясь в кресло напротив Шон. – Мне очень жаль. Но, я тебя уверяю, ни я, ни Патрик не виноваты в трагедии твоего отца…

Шон не дала ей договорить.

– Виноваты! Если бы ты вышла замуж за папу; он не лежал бы сейчас с переломанным позвоночником!

– Возможно. Это я бы сейчас жила со сломанной душой и разбитым сердцем. Ты этого хотела бы, Шон? – Рейчел с болью посмотрела на дочь, не зная, не умея подобрать слов, чтобы объяснить девочке, что та не права…

Нет, она не заслуживала подобных обвинений в свой адрес. Рейчел всю жизнь скрывала от дочери свои слезы, боль и обиду, которую причинил ей Норманн. Она берегла ее психику, желая оградить девочку от столь раннего разочарования. Еще Рейчел хотела, чтобы отец оставался для Шон родным и любимым человеком. И вот что получилось…

– Не хочу больше разговаривать с тобой! – Шон вскочила на ноги. – В тебе нет ни капли великодушия! Ты – камень! И я тебе заявляю, если ты выйдешь замуж – я, как папа, брошусь с моста! Ты меня знаешь! – ультимативно изрекла она.

– Шон! – в ужасе крикнула Рейчел.

Но той уже не было, она выскочила из гостиной.

Отчаяние.

Плотный серый туман опустился на всю прожитую жизнь Рейчел, в одно мгновение скрыв от нее яркие цвета жизни. После ухода дочери она так и осталась сидеть, как сидела. Руки у нее безжизненно лежали на коленях.

В глазах стоял образ Патрика.

В ушах – последние слова дочери.

Рейчел знала, хорошо знала упрямый характер Шон…

Тяжелый вздох вырвался из груди – сколько же еще испытаний ей уготовила судьба? Ей не верилось, что все это происходит с ней.

Господи, всего час назад она была так счастлива. Казалось, наконец-то она прощена за свою ошибку и судьба стала благосклонна к ней…

В эту минуту она ненавидела Норманна, с которым ее давно уже ничего не связывало. Она устала от него. Ей даже не хотелось его жалеть.

Почему никто не жалеет ее?! Неужели она не заслужила счастья?..

Слез не было. Были только мысли о собственной жизни. Несколько лет назад в ее душе поселилась мечта – Рейчел хотела стать желанной и счастливой. Но мечта оставалась мечтой. Жизнь ее монотонно текла, не меняя русла. Ей ничего не оставалось делать как окунуться с головой в бизнес, чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Ее ресторан стал для нее отдушиной.

Она уже и забыла, о чем мечтала, как вдруг ее воздушные замки превратились в реальность. Патрик вновь дал ей почувствовать себя женщиной.

На душе у Рейчел потеплело, когда она вспомнила его крепкие объятия, глаза, излучающие свет, ласковую улыбку, которую он дарил только ей…

И вдруг ей стало страшно от мысли, что она все это может потерять. Нет, она не хотела этого! Но в ее приятные воспоминания ворвались другие – о страшных словах дочери: «Я, как папа, брошусь с моста! Ты меня знаешь!»

Она ее знала.

И любила безумно. Потерять дочь – потерять все.

Рейчел стало дурно от этих мыслей. Она не смогла бы жить ни без Патрика, ни без Шон. Любовь к ним обоим была одинаково сильна.

Жизнь снова завела ее в тупик, заставляя решать задачи с множеством неизвестных. Ее сердце и без того было сплошь покрыто шрамами.

Жизнь без этого немыслима. Жить – значит покрывать сердце шрамами.

Она еще долго сидела в безрадостных раздумьях. Ей казалось, что в ее жизнь проник беспокойный вирус неприкаянности. Именно он разъедал все, что она обретала, заставляя быть несчастной. Вдруг она ощутила леденящее сердце торжество приближающегося к ней беспощадного Одиночества. Рейчел почувствовала, как время медленной, бесшумной поступью проходит мимо нее. В этот момент она увидела в открытую дверь Шон. Девушка демонстративно прошла к выходу. Лицо у нее было сосредоточенное. Рейчел вдруг испугалась за дочь.

– Шон, девочка… Ты куда? – В голову лезли дурные мысли.

– Не твое дело, – грубо откликнулась девушка, и в этот момент Рейчел все для себя решила.

– Я все сделаю, как ты хочешь. – Губы пересохли, голос стал чужим.

– Правда? – Шон остановилась, и ее лицо тут же просветлело.

Рейчел кивнула и машинально встала с дивана, чтобы подойти к телефону. И почувствовала, как у нее отяжелели ноги. Она не могла стоять, ее шатало, и она прислонилась боком к стене, прикусив до боли нижнюю губу, и стала набирать домашний номер Патрика. Ее руки тряслись. Сердце гулко стучало. Пошел вызов. Она напряженно стала считать про себя гудки вызова. Один, два, три, четыре… – вдруг раздался щелчок и до ее уха донесся вежливый голос автоответчика: «Ваш звонок очень важен для меня. Оставьте свою информацию после сигнала»…

И тут она испугалась.

Бросила трубку. Что-то ее останавливало. Что-то не давало говорить. Казалось, сам ее мозг отказывался функционировать. Она взглянула на дочь.

Этого было достаточно, чтобы понять: она торжествует. Да, Шон победила. Сейчас Рейчел навсегда расстанется с любовью. Ее жизнь остановится, превратившись в бессмысленное существование. В ее сердце уже не будет той радости, легкости, надежды, которые подарил ей Патрик.

Но страх потерять дочь пересилил все. Ее собственное счастье ничего не стоило по сравнению с жизнью дочери.

Больше не колеблясь, она вторично набрала номер. Как только прозвучал сигнал, Рейчел выпалила на одном дыхании: «Патрик, моя дочь поставила мне условие: ты или она. Прости. Я выбираю ее. У меня нет другого выхода. Буду любить тебя всегда. Спасибо за все. Мне очень тяжело, но мы не можем быть вместе. Мой дорогой, прощай… Навсегда».

Рейчел бросила трубку на рычаг, словно та обожгла ей руку. Беззвучные слезы текли из ее глаз. Шон подошла к ней, обняла и тихо проговорила:

– Спасибо.

Она ничего не ответила. Освободилась из ее объятий и пошла в спальню. По дороге зашла в кухню, прихватила там пару кубиков льда, опустила их в бокал и залила сверху джином. Немного постояла, дав растаять льду, и залпом выпила. Поднялась к себе, и только тут до нее дошло, что она наделала. И все ее тело охватила слабость, словно из него выпустили все жизненные соки. Рейчел легла навзничь на диван, уткнувшись ничего не видящим взглядом в одну точку на потолке.

Только что она потеряла Патрика.

Снова потеряла. На этот раз окончательно.

Ее душа умирала. Из глаз текли горячие горько-соленые слезы. Боль расставания рвала сердце.

Как же больно!..

Сон пришел незаметно, и она затихла, изредка всхлипывая во сне.

12

Патрик вернулся домой очень уставшим. На следующий день ему срочно нужно было лететь в Бомбей по неотложным делам. Он сначала думал, что сможет пробыть в Америке еще неделю, в конце которой собирался наведаться в Лас-Вегас и уже оттуда лететь в Индию. Он даже Рейчел предупредил об этом. Но его отец из-за новых серьезных проектов все переиграл, и Патрик должен был возвратиться в Индию немедля.

Он попросил у прислуги стакан минеральной воды без газа, а сам прошел в свой кабинет, чтобы позвонить в Лас-Вегас. Но прежде включил автоответчик.

Патрик был потрясен.

Несколько раз перематывал запись, вслушиваясь в каждое слово, сказанное Рейчел. В ее нервный голос, в котором сквозило отчаяние.

Он не верил своим ушам. Ведь они были так счастливы вместе!

Но не спешил перезванивать. Надо было сначала переварить ее сообщение, понять… Путаные мысли не давали ему сосредоточиться. Он не понимал, как это «прощай», когда у них все так хорошо. Они же любят друг друга! Это нелепо – расставаться любя!

Патрик еще раз включил запись, внимательно вслушиваясь в каждое слово, с трудом узнавая тревожный и взволнованный голос Рейчел.

Ясности не прибавилось.

И он набрал номер домашнего телефона любимой. Он хотел разобраться во всем сам. Без автоответчика.

Трубку взяли сразу. Но это была не Рейчел. Голос был похож, но он был другим – совсем молодым, звонким, уверенным. Патрик понял, кто это.

– Добрый вечер, Шон. – сказал он. – Можно мне услышать вашу маму?..

Шон поняла, чей это голос. Она это почувствовала.

– Нет. Мама выходит замуж. За папу. Они любят друг друга – их развод был ошибкой. – В ее голосе звучали уверенность и категоричность.

– Шон, мне кажется, это какая-то наспех выдуманная история… – услышала она.

– Ничего не выдуманная. Это правда. Мама просила передать, что не желает вас больше видеть. Прощайте.

Она поспешно повесила трубку и улыбнулась сама себе. А когда повернулась, то увидела за спиной бабушку, пристально смотрящую на нее. У миссис Хилтон был холодный, непримиримый взгляд, какого Шон у нее никогда в жизни не видела. Она вздрогнула, словно ее застигли на месте преступления.

– Какое ты имеешь право вмешиваться в личную жизнь матери? – стальным голосом произнесла миссис Хилтон, догадавшаяся, с кем говорила внучка.

– Я ее дочь. И хочу жить в полной семье. – Девушка была тверда.

– Я не позволю тебе разрушить счастье матери, – сказала миссис Хилтон тоном, не терпящим возражений.

– С чего ты взяла, что я его рушу? – Шон с недоумением смотрела на бабушку.

– Послушай меня внимательно, Шон. Ты поступаешь так потому, что не знаешь всей правды. Мать, очевидно, берегла тебя и твое чувство к отцу… Шон! Твой папа никогда не любил маму. Никогда. Он женился на ней по расчету. А я, старая дура, настояла, чтобы она пошла за него, хотя у нее Патрик уже был и они любили друг друга. В тот раз я вмешалась в ее судьбу… И теперь всю жизнь каюсь. Он бросил ее, оставив без денег…

– Но теперь папа любит маму по-настоящему.

– Если бы он любил ее по-настоящему, то не настраивал бы тебя против нее. Сначала он нас всех обокрал до нитки, теперь в твою душу залез! – Миссис Хилтон начала злиться.

– Неправда! Мой папа благородный! – вскричала Шон, не желая ничему верить.

– Ты хоть знаешь, сколько всего пришлось перенести твоей маме из-за его «благородства»? Сколько слез она пролила, когда он бросил ее ради молоденькой продавщицы? Сколько она трудилась, чтобы вернуть хотя бы часть того состояния, которое он сначала украл у нас, а потом проиграл в рулетку? Ты знаешь, насколько твоя мама была несчастлива, пока в ее жизни снова не появился Патрик?! Ты ничего не знаешь, а берешься судить! – закончила миссис Хилтон.

– Я не сужу, – процедила сквозь зубы Шон.

– Мне жаль. Очень жаль… Я всегда думала, что ты любишь маму… – Миссис Хилтон разочарованно смотрела на внучку.

– Я люблю!

– Себя.

С этими словами миссис Хилтон вышла из гостиной.

Она всю жизнь чувствовала свою вину перед Рейчел. И теперь каждый день молила Бога о счастье для нее.

Патрик бессмысленно смотрел на телефонную трубку, жалобно извещавшую короткими гудками о конце разговора.

Он думал о Рейчел.

Именно сейчас, когда она стала так ему близка, она вдруг оказалась так невыносимо, так безнадежно далека от него! Он не мог до нее дотянуться рукой. Не мог погладить ее волосы. Не мог поцеловать. Он даже не мог ей ничего сказать. Она в один миг стала недоступной.

Но Патрик не собирался ее терять.

Она была необходима ему как воздух. Он любил ее и чувствовал сердцем, что любим. Телефонная трубка продолжала жалобно стонать, и он, бросив на нее рассеянный взгляд, наконец положил ее на место.

Патрик не поверил ни единому слову Шон.

Он все понял.

Но настроение испортилось, оттого что он не мог объясниться с Рейчел. Удрученно вздохнув, он подошел к окну. Чуть отодвинул тяжелую занавесь и стал смотреть на улицу. Там шел дождь. Унылый и серый. Патрик бессмысленно смотрел на мокрую улицу, мокрых прохожих, мокрые машины. Дождевая завеса вобрала в себя огни города и размазала их тускло мерцающим слоем. Он слушал слезливый голос дождя и понимал его. И ему казалось, что дождь тоже понимает его хмурое состояние. Он отбивал своими струями по подоконнику какую-то одному ему ведомую печальную мелодию. Он стучался в стекло, пытаясь рассказать о безумной страсти, жившей в душе темной тучи. Он падал и ударялся о лужи, растворяя в ней соленые слезы непогоды.

И именно сейчас Патрик понял, как он любит Рейчел. Он никогда не задумывался, насколько сильно дорожит он тем нежным и хрупким чувством, которое испытывал к ней.

Он это чувство пронес через годы.

Он сберег его в душе.

Он столько лет прятал его от посторонних глаз.

Он был верен ему.

Всегда.

Но Рейчел он больше не звонил.

Когда на следующий день она проснулась, лайнер уже нес Патрика в далекую Индию.

Всю следующую неделю у Шон было отвратительное настроение. И всему виной был разговор с ее бабушкой, миссис Хилтон. Он никак не выходил из головы девушки. Она не хотела верить, что все, что она услышала об отце, правда. Но в душу закралось какое-то беспокойство.

К концу недели Норманна перевели из реанимации в палату интенсивной терапии. Врачи больше не опасались за его жизнь. Но подтвердили, что он никогда не сможет двигаться самостоятельно. Шон поехала к нему одна. До этого они были здесь с мамой, но их не пустили к нему. Рейчел тогда побеседовала с его лечащим врачом, который заверил ее, что жизнь Норманна вне опасности.

Увидев отца, лежащего в одиночестве в просторной светлой палате, Шон испуганно закрыла лицо ладошками. Некоторое время она стояла так, не двигаясь, боясь открыть глаза. Ей было страшно вновь взглянуть на него, но она нашла в себе силы это сделать. Норманна трудно было узнать. Лицо его было похоже на огромный, раздутый мяч синего цвета. Оно все было покрыто ссадинами. Помимо этого он был упакован в гипс по самую шею. Рядом с его кроватью стоял штатив с прикрепленной к нему капельницей, из которой неспешными каплями поступало лекарство в его вену.

Норманн увидел дочь, стоявшую в проеме двери, и попробовал улыбнуться ей.

– Папа, ты это сделал из-за мамы и Патрика? – Шон смотрела на этого человека с синим лицом и не верила, что перед ней ее отец.

– Они здесь ни при чем, – еле слышным голосом проговорил он.

– Не обманывай! И знай, Патрик больше не будет тебе мешать. Мама рассталась с ним. Из-за тебя. И она уже приезжала к тебе в больницу, только ее тогда не пустили. Она опять приедет. А ему я все подтвердила, сказала, что вы с мамой скоро поженитесь.

Норманн опять попытался улыбнуться. По его лицу было видно, что он собирает все силы, чтобы ответить.

– Ты не должна была этого делать, Шон. – Он с грустью смотрел на дочь своими опухшими глазами. – Он ее любит. Сильно. Сердцем.

– Ну ты же ее тоже любишь!

– Я ее обманул и украл их любовь. Обманом заставил ее любить себя. А потом бросил… И еще… Я обокрал ее родителей…

– Не понимаю тебя.

– У моих родителей всегда были скромные возможности, а я хотел быть богатым. На моем пути встретилась твоя мама, и я понял – это мой ключ к успеху. Я не любил ее, но сделал все, чтобы жениться на ней. Уже потом я перевел все деньги ее семьи на себя и оставил твою мать ни с чем… Я принес много страданий твоей матери и ее семье.

Норманн с трудом дышал и еле выговаривал каждое слово. Но он должен был это сделать, потому что это было единственное, о чем он умолчал.

– Папочка, и все равно я хочу вас видеть с мамой вместе. Ведь сейчас все изменилось. Ты же ее любишь! – Шон уже сидела рядом, держала его ладонь в своей руке, и горькие слезы катились у нее по лицу.

Норманн бросил на нее уставший, потяжелевший взгляд и почти прошептал:

– Ты сможешь променять парня, которого любишь, на того, который нравится твоей маме?

Шон с непониманием посмотрела на отца.

– Конечно, нет! Это моя личная жизнь, – безапелляционно заявила Шон, не подозревая о подвохе.

– Вот и у твоей мамы есть своя личная жизнь… – От перенапряжения пот выступил у него на лице.

– А у тебя?..

– Есть ты. Этого уже много. Очень-очень много… – Он закрыл глаза, набираясь новых сил.

Шон смотрела на него во все глаза. Она слышала его тяжелое неровное дыхание… Вдруг он снова открыл глаза и еле слышно прошептал:

– Хочу видеть твою мать счастливой… А счастливой она сможет быть только с Патриком… Извинись перед ней… Пообещай мне… – Он резко замолчал, прикрыв глаза.

Шон испугалась и закричала что есть силы:

– Папа! Папочка!

На ее крик вбежала сестра, она, не церемонясь, выпроводила Шон за дверь со словами:

– Идите, идите, девушка, ему нельзя переутомляться.

– Он не умрет? – испуганно посмотрела на нее Шон.

– Разумеется, нет. Он просто слишком слаб. У него была большая потеря крови.

Шон стояла в коридоре госпиталя, и в ее подростковой душе что-то медленно переворачивалось. В ее голову стали приходить более зрелые и серьезные мысли…

Рейчел очень изменилась за последнее время. Она больше не улыбалась и мало разговаривала. Поначалу где-то в глубине души она надеялась, что Патрик позвонит. Как ненормальная летела на все телефонные звонки. Когда телефон молчал, просто снимала трубку и слушала длинный бездушный гудок, проверяя работу связи.

Он не звонил.

Патрик исчез из ее жизни, будто его и не было.

И несколько дней спустя она окончательно утвердилась в мысли, что пришел конец ее счастью.

Она совсем упала духом.

Ей казалось, что время остановилось для нее навсегда. Все краски жизни потухли в одночасье. Ее больше не радовал ее ресторан. Ее ничего не радовало. Хоть и без радости, но она стала еще больше работать, стараясь домой приходить как можно позднее. Когда же приходила, то шла в ванную, принимала душ и сразу ложилась спать.

Время шло. О Патрике она не слышала почти месяц и за это время от тоски превратилась в тростинку. Шон видела страдания матери, но боялась подойти к ней, думая, что она не захочет ее слушать. После первой встречи с отцом девушка еще несколько раз разговаривал с ним на эту тему, и в конце концов он убедил ее. Шон поняла, что была не права. Тем более что теперь она своими глазами видела, как затухает в ее матери жизнь. Еще немного, и она заболеет и сляжет…

Миссис Хилтон тоже все видела, но не знала, как помочь дочери. Ей хотелось самой позвонить Патрику и все ему объяснить, но она не знала его телефона. Смотреть, как угасает ее дочь, у нее уже не было сил, и однажды она сказала Шон:

– Вот видишь, что ты наделала! Хочешь, чтобы твоя мать умерла от тоски?

– Может, позвонить Патрику? – осторожно предложила Шон.

– А ты знаешь номер его телефона? – заинтересовалась миссис Хилтон.

– У мамы в мобильном видела…

Не сговариваясь, они обе одновременно кинулись к телефону. Шон первая ухватилась за трубку.

– Стоп! – остановила ее миссис Хилтон. – Ты уже придумала, что скажешь?

– Правду… – Шон торопливо набирала номер.

Пошли гудки. Один, два, три, пять, семь, одиннадцать… Прошла минута.

– Трубку никто не берет, – проговорила она так, словно на ее глазах мир рухнул.

– Еще попробуй, мало ли что… – Миссис Хилтон от волнения перешла на шепот.

Внучка послушалась и набрала еще. Пошли тягучие гудки. Шон казалось, что прошла вечность, она и не надеялась, что дозвонится вообще. Как вдруг услышала ровный голос Патрика. Она его сразу узнала.

– Сэр, простите меня. Я вас обманула… – У Шон коленки тряслись от страха.

– Я знаю, – спокойно произнес Патрик, словно ничего не произошло.

– Тогда почему больше не звоните?

– В другой раз объясню. А сейчас извини, у меня дела. – Он положил трубку, оставив Шон в недоумении.

Девушка тут же пересказала весь разговор миссис Хилтон, но та лишь руками развела в растерянности. Обе не знали, что и думать. И ничего не рассказывали Рейчел о том, что сделали. Да, собственно, и говорить-то было нечего.

Рейчел жила своей обычной жизнью.

Она ничего от нее больше не ждала.

Как вдруг в одну из суббот, ранним утром, когда еще все спали, в их дом нагрянули нежданные гости. Рейчел разбудила служанка. Она, наспех накинув на себя пеньюар, влетела в гостиную как ненормальная. Миссис Свифт смотрела на нее, улыбаясь.

– Здравствуй, дорогая, а мы за тобой. У тебя и твоей семьи есть три часа, чтобы собраться в дорогу.

– В какую дорогу? – растерялась Рейчел.

– Мы все летим в Индию. Там нас ждет Патрик. Или ты против?

Их самолет плавно приземлился в аэропорту Санта-Круз. На улицах Бомбея стояла самая настоящая индийская жара. В воздухе витали незнакомые американскому носу запахи. Сначала по трапу спустились родители Рейчел и Патрика. За время длительного перелета они познакомились ближе и теперь чувствовали себя вполне комфортно в обществе друг друга. За ними легко сбежала Шон. Потом из салона появилась Рейчел. Она еще в иллюминатор увидела фигуру Патрика, и сердце у нее невольно сжалось от волнения.

Она спускалась по трапу, не чувствуя ног.

Он широко улыбался, а в руках держал огромный букет желтых орхидей, точно такой же, какой она получила от него на свадьбу шестнадцать лет назад. Из букета, как и тогда, выглядывал маленький конвертик. После того, как он выпустил ее наконец из объятий, она осторожно вынула из букета открытку и прочитала: «А для меня ты осталась любимой. Здравствуй. Патрик».

На двух огромных «лэндкрузерах» они ехали в резиденцию Патрика. Машины несли их по Бомбею мимо храмов, музеев и парков…

Минуя пляж Чоупатти, который тянется вдоль всего залива Бэк-бея, машины взобрались на Малабарский холм, на котором жили исключительно зажиточные люди. Они пронеслись мимо здания бывшей резиденции британских правительственных учреждений, где в настоящее обитал губернатор штата Махараштра. Миновали «висячие сады», кусты в которых были подстрижены в форме различных животных. Проехали еще несколько достопримечательностей и вскоре оказались в доме, похожем на дворец. Там-то и жил Патрик…

Как только все выгрузились и прошли в дом, он приказал слугам разместить гостей, потом извинился и ушел. К вечеру он не появился тоже. Рейчел начала беспокоиться, но ее успокоила мать Патрика.

На следующий день в комнату Рейчел пришли три босые индуски, в своих ярких сари похожие на огромных тропических бабочек. В руках женщины держали какие-то коробки. Они, не говоря не слова, усадили Рейчел на стул и принялись колдовать над ее внешностью. Они сделали ей затейливую прическу, затем нарядили ее в ярко-красное сари, надели на нее красные браслеты. На ломаном английском они объяснили – эти браслеты означают, что она выходит замуж. После чего взяли ошеломленную и невероятно красивую Рейчел за руки и жестом пригласили пройти за ними.

Кортеж привез их в какую-то деревню.

Рейчел пригласили войти в красивый дом, весь застеленный внутри кашмирскими коврами, и усадили на удобное кресло, больше похожее на величественный трон. Она с утра ничего не ела и очень проголодалась, но ей объяснили, что невесте этого делать нельзя, и она послушно терпела.

Когда наступил вечер, ее вывели на открытую площадку перед домом, где собралось около тысячи гостей. Тут были и индусы, и американцы, друзья семьи Свифтов, специально приехавшие на свадьбу. Среди них, к радости Рейчел, оказались и ее друзья: и Кейт с Тони, и Гита, и даже их семейный адвокат мистер Нильсон. Все это было похоже на сон.

Немного времени спустя Рейчел окончательно убедилась, что все это ей снится, так как происходящее нисколько не напоминало обычную реальность. Особенно, когда она увидела Патрика на слоне… Да, на самом настоящем слоне с разукрашенной цветными мелками большой головой и в яркой, вышитой золотом попоне. Одежда Патрика тоже была расшита золотым шитьем и подпоясана огненным кушаком, на голове у него был надет яркий тюрбан. Настоящий индийский раджа… Процессию жениха составляли музыканты и часть индийских гостей, которые танцевали и пели, идя за ним по дороге.

Рейчел зачарованно смотрела, как Патрик спускается со слона. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди от счастья, когда он подошел к ней и они по индийскому обычаю обменялись гирляндами цветов.

Шон смотрела на все это огромными глазами, замирая от восторга и немного завидуя своей потрясающе красивой и сказочно счастливой маме…

Потом, связав конец красного сари Рейчел с кушаком Патрика, их привели к «веди» – маленькому храму, сооруженному из пяти бамбуковых палок, покрытых тентом, в центре которого горел огонь. Их усадили возле огня, а затем попросили подняться, взяться за руки и обойти вокруг огня семь раз. И именно после этого ритуала они стали считаться настоящими супругами.

Когда они вышли из храма, к ним подвели слона с умными, почти человеческими глазами, на котором прибыл Патрик. Рейчел впервые в жизни дотрагивалась рукой до шероховатой и сухой, с торчащими редкими толстыми волосами, кожи этого огромного и серого, как скала, послушного животного. Потом она попросила разрешение покормить его. Ей дали гроздь бананов. Увидев лакомство, слон потянул в сторону бананов свой хобот, деликатно взял их из рук Рейчел, закинул всю гроздь под клыки и сказал «Пуфф», обмахивая себя огромными ушами, похожими на лопухи.

Им помогли взобраться на него, и, когда они удобно расположились на широкой спине, к слону подошел мальчик-индус и взял его за золотую уздечку…

Слон проносил их через ликующую толпу, приветствующую молодоженов. Рейчел и Патрик с высоты смотрели на людей, и в этот момент Рейчел ощущала себя Королевой.

Да, все это было невероятно похоже на дивный сон…

Когда свадебные ритуалы закончились, все собрались в гостиной дома, расположенного в Бомбее. Шон сидела рядом с матерью Патрика и была несказанно довольна всем, что произошло.

– Я всегда хотела иметь внучку, похожую на тебя, – ласково поглядела на девушку миссис Свифт.

– А я дочку, – с улыбкой подмигнул девушке Патрик.

Шон благодарно улыбнулась им в ответ, и вдруг погрустнела – ей вспомнился отец. Рейчел это моментально уловила и спросила:

– Что-то не так?

– Вспомнила папу. Ему, наверное, очень плохо сейчас. Ну кому нужен инвалид? – сказала она и вдруг испугалась, что сделала что-то не так.

Патрик подошел к ней, дружески обнял за плечи и заверил:

– Не горюй, девочка. Мы не бросим твоего папу в беде. Здесь есть удивительные врачи, которые делают невозможное. Вот увидишь, они непременно поднимут его на ноги. Он будет ходить и обязательно еще встретит свое счастье.

– Правда? – Шон робко подняла на него глаза.

– Правдивей не бывает. Мы все будем счастливы…