Текст книги "Фарфоровая куколка"

Автор книги: Сара Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Не представляю. Я не желаю возвращаться в прошлое.

– Но это будет уже настоящее! – В глазах Шон стояла мольба.

– Дорогая, но в моем настоящем есть человек, которого я люблю. Кстати, я вас хотела познакомить. Его зовут Патрик… – Рейчел решила, что пора рассказать все дочери.

– Замолчи! Я не хочу слушать ни про каких мужчин! Мне никто не нужен, кроме моего отца, – он самый лучший на всем белом свете! – По лицу Шон от волнения пошли красные пятна.

– Но у меня тоже есть личная жизнь… – возразила Рейчел.

– А я уже не твоя личная жизнь?.. – Шон была нетерпима.

Рейчел проявляла максимальную выдержку.

– А мои чувства тебя не волнуют? – Дочь заводила ее в тупик.

– Волнуют. Поэтому я хочу, чтобы вы снова жили с папой вместе. – Шон была непоколебима.

– Но я не люблю твоего папу! Я люблю другого! – Рейчел с непониманием смотрела на дочь.

– Вот как! – В эту минуту девушка напоминала фурию. Глаза у нее сверкали неприязнью, ноздри гневно раздувались, на щеках выступил лихорадочный румянец. – Тогда тебе придется сделать выбор: или я, или этот твой Патрик, иначе ты глубоко пожалеешь! – чуть ли не выкрикнула Шон, резко встала из-за стола и решительно пошла в свою комнату.

Рейчел осталась одна. Мыслей не было. Ничего не было. В столовой воцарилась тишина. До звона в ушах. Она обхватила руками голову и с минуту сидела неподвижно.

Она устала от капризов дочери.

Но не знала, как найти правильный выход.

Во рту все пересохло. Ее взгляд упал на недопитый кофе. Он давно уже остыл. Но Рейчел все равно сделала глоток. Стало легче, но после разговора с дочерью хорошее настроение улетучилось, как ни бывало. Она поднялась к себе в спальню. Обида подступила комком к горлу. Судьба словно дразнила ее. Сейчас, когда в ее жизни наконец-то все начало складываться как нельзя лучше, когда она наконец-то обрела любовь…

Она отказывалась понимать свою дочь и ничего не могла поделать с ней. А Шон как назло громоздила на пути счастья Рейчел препятствия, которые преодолеть было делом весьма трудным. С юношеским максимализмом Шон готова была идти на что угодно, лишь бы все сделать по-своему, не слыша голоса здравого смысла.

Рейчел еще долго сидела в кресле, размышляя об этом. Уже начало смеркаться и зажглись первые звезды, но она не включала свет. Она никак не могла понять, почему так устроена жизнь. Невольно в ее воображении вырисовалась некая закономерность: как только счастье появляется на ее горизонте, как тут же обязательно кто-то вмешивается в ее жизнь и все рушит. Сначала мать, настоявшая на замужестве с Норманном, теперь вот подросшая дочь выдвигает свои требования…

Что делать Рейчел не знала. Обида вытекала из ее глаз теплыми медленными слезами.

Ей было досадно за свою несамостоятельность в личной жизни.

Рейчел Хилтон имела сильную и решительную натуру, способную принять самые рискованные решения. Но этими качествами она пользовалась лишь в бизнесе. Когда же наступал момент принимать решение в личной жизни – она становилась беспомощной.

Вот и сейчас, когда ей было так хорошо с Патриком, появились препятствия. Ей вновь выставляли требования. И она снова растерялась.

Рейчел не хотела ссориться с дочерью. Шон она обожала.

Ради нее она жила и добивалась успехов.

Но и не хотела еще раз потерять Патрика. Она понимала: если это произойдет, она его потеряет навсегда.

Рейчел на миг представила себе, что вдруг не стало его сильных рук, его теплых слов, его умных глаз. И нестерпимый ужас заставил ее зажмуриться. Она вся содрогнулась, точно через ее тело пропустили мощный электрический разряд. Нет! Только не это!

Патрик – единственный в ее жизни шанс быть счастливой. Только его она любила.

Всегда.

Даже когда выходила замуж за Норманна. Рейчел сейчас это знала твердо.

Но дочь она тоже любила сильно.

Где найти выход? Что сделать, чтобы дочь поняла ее чувства сейчас, а не тогда, когда сама соберется замуж и ее взгляды и мысли изменятся?

Ответ не приходил.

У Рейчел началось раздвоение. Она понимала, что стремление к жертвенности не доведет до добра. Но при этом не знала, как заставить дочь услышать свое сердце.

Душа отяжелела от тоски.

Потерять Патрика было невозможно, немыслимо. Она вспоминала о нем и чувствовала, как счастливая улыбка невольно возникает на ее губах. Ей было приятно думать о нем. Воспоминания о любимом мужчине поднимали настроение и отвлекали от дурных размышлений.

Трудно сказать, сколько бы она просидела так, погрузившись в свои мысли, если бы не телефонный звонок. Он прозвучал так внезапно, что Рейчел невольно вздрогнула и очнулась от дум.

– Любимая, – неожиданно услышала она желанный голос. – Скоро буду у тебя. У меня созрела идея, которой я хочу с тобой поделиться.

– Ты в Лас-Вегасе? Почему не сказал заранее? – обрадовалась она, и ей вдруг нестерпимо захотелось как можно скорее увидеть его.

Они не виделись около двух недель, и Рейчел успела по нему соскучиться. Вернее, она всегда скучала, когда его не было рядом, но понимала, что Патрик не принадлежит себе. Он был деловым человеком и свое время рассчитывал по секундам.

– Хотел сделать сюрприз. Приглашаю тебя в ресторан, – говорил он в трубку.

– Заманчиво… Но посмотри на часы – уже за полночь.

– Счастливые часов не наблюдают! Разве ты забыла?

– Нет. Я рада видеть тебя в любое время суток.

– Тебе хватит полчаса, чтобы одеться? – уточнил он.

– Разумеется, – выдохнула Рейчел Хилтон.

Счастье мгновенно заполнило всю ее душу. Она тут же забыла обо всех своих переживаниях. Мгновенно вскочила и кинулась в душ. Потом распахнула дверь гардеробной и лихорадочно принялась подыскивать наряд. Платья, костюмы, блузы – она все перебирала быстрыми движениями рук. Ей хотелось предстать перед любимым мужчиной во всем блеске. Наконец она выбрала вечернее платье из серебряной парчи и изящные серебряные туфли на высоком каблуке. Торопливо сделала легкий макияж и заколола волосы.

Через полчаса, когда Патрик подъехал к ее дому на новеньком «ламборджини», она была готова. Выглядела Рейчел чудесно. Лицо было свежо, изумрудные глаза блестели от любви, черешневые губы улыбались, симпатичные ямочки играли на ее щеках.

– Ты обворожительна, – с упоением целуя ее губы, проговорил Патрик.

Сердце Рейчел на мгновение зашлось, и она страстно выдохнула:

– Что ты делаешь со мной…

– Люблю тебя. – Глаза Патрика излучали тепло, от которого ледышка в сердце Рейчел, оставшаяся после разговора с дочерью, мгновенно растаяла.

Он распахнул перед ней двери автомобиля.

– Откуда такая машина? – поинтересовалась Рейчел.

– Купил. Я так часто стал бывать в Лас-Вегасе, что машина теперь просто необходима, – улыбнулся Патрик. – К сожалению, мне не успели подыскать подходящего водителя, но я этому только рад. Обожаю сидеть за рулем, только вот не всегда есть время, – добавил он.

11

Они сидели в уютном загородном ресторанчике. Тихо играла приятная музыка. На небольшом круглом столике в изящных хрустальных подсвечниках горели свечи, рядом приютилась узкая ваза с ароматной розой. Роза была пышная и свежая, словно ее только что срезали. Пламя от свечей, искрясь бликами, играло на фужерах, торжественно стоявших на белоснежной скатерти. На фарфоровых тарелках лежали аккуратно свернутые льняные салфетки красного цвета, закрепленные серебряным кольцом, матово светилось столовое серебро. Окна были прикрыты тяжелыми темными портьерами, отчего в зале стоял полумрак, создавая интимную обстановку. Весь воздух заведения был пропитан чем-то таинственным и загадочным. Но это не напрягало, а наоборот, помогало расслабиться. Посетителей было не так много, но по их внешнему виду можно было определить, что все они принадлежат к людям высокого достатка.

– Я никогда не была здесь, – осмотревшись, сказала Рейчел. – Здесь так мило…

– Этот ресторан облюбовали мои родители в свой самый первый приезд в Лас-Вегас. – Патрик, не отрываясь, с любовью и восхищением смотрел на Рейчел, облаченную в серебряное платье, безукоризненно сидящее на ее стройной фигуре и подчеркивающее изгибы ее тела. – Ты сегодня так красива! – Чувства переполняли его сердце. Он не мог наглядеться на любимую женщину.

– Я постаралась для тебя, – призналась Рейчел.

Их разговор прервал метрдотель. Он подошел к ним и, учтиво улыбаясь, предложил карту вин. Рейчел выбрала французское шампанское. Вскоре шампанское искрилось в их бокалах, и они, наслаждаясь прекрасным напитком, заказали себе омаров с укропным соусом и черную икру.

– Тебе здесь нравится? – спросил Патрик, когда резвый официант принес серебряное блюдо в виде раковины, наполненное икрой, поставил перед ними омаров и соус в тонкой фарфоровой соуснице, а потом мгновенно испарился в полумраке, словно его и не было.

– Очень, – ответила Рейчел, оглядываясь по сторонам.

– Мне бы хотелось, чтобы ты сегодня почувствовала себя самой счастливой на всем белом свете, – тихо сказал Патрик, поднимая бокал с шампанским.

– Я самая счастлива, – проговорила Рейчел, сделав несколько глотков.

Шампанское было ледяное, шипучее, приятное на вкус и мгновенно пьянящее. И эти несколько глотков сразу приятно откликнулись у нее в голове. Она вдруг вспомнила, что Патрик ей говорил про какую-то свою идею, и она, окончательно расслабившись, напомнила:

– Ты мне так и не рассказал про свою идею. Она связана с твоим бизнесом?

– Не угадала. У меня возникла идея наконец-то жениться, – интригующим голосом произнес Патрик и немедля добавил: – Выходи за меня…

Это было неожиданно. Рейчел поперхнулась икрой и закашлялась, а когда кашель утих, она попросила:

– Повтори, пожалуйста.

– Любимая, выходи за меня замуж! – Патрик встал из-за стола и преклонил перед ней колено.

Рейчел немного опешила. Она мечтала услышать эти слова. Она очень хотела стать женой Патрика, но что предложение будет сделано здесь и сейчас, не ожидала совершенно.

– Я? – Она никак не могла сосредоточиться. В голове замельтешили неугомонные мысли, они прыгали как ненормальные, наскакивая одна на другую.

Она обрадовалась. Ей так хотелось ответить: «Да! Да! Тысячу раз да!»

И одновременно испугалась, потому что тут же вспомнился разговор с дочерью…

Как все сложно!

Она заволновалась, Патрик это заметил, но подумал, что причина в неожиданности.

– Только не волнуйся, пожалуйста. Я тебя не тороплю. Все хорошо обдумай, взвесь и прими решение. Но знай, я очень люблю тебя и больше не хочу с тобой расставаться никогда.

Он извлек из внутреннего кармана пиджака черную бархатную прямоугольную коробку и, не отрывая взгляда от любимой, осторожно раскрыл ее. Перед глазами Рейчел предстал ювелирный комплект: серьги, кольцо и колье с крупными изумрудами, окаймленными бриллиантами. Рейчел онемела от неожиданности и замерла, в оцепенении глядя на украшения.

Она восхищенно выдохнула:

– Какая красота!

Украшения переливались в свете свечей и играли всеми своими гранями. Они так и просились, чтобы их надели.

– Тебе нравятся? Можно, я помогу… – Не дожидаясь ответа, Патрик извлек кольцо из его бархатного ложа и с нежностью, аккуратно и без спешки надел на безымянный палец левой руки Рейчел.

И только почувствовав приятную тяжесть украшения на своем пальце, Рейчел очнулась и воскликнула:

– Патрик, ты с ума сошел! Это же стоит целое состояние!

– Это ты стоишь целого состояния. – Он нежно прикоснулся губами к ее руке.

– Значит, с ума схожу я… – Рейчел с восхищением рассматривала кольцо на своем пальце.

– Сходи, – разрешил он. – Я буду любить тебя даже сумасшедшую. – Он привстал, и очень бережно, чтобы нечаянно не причинить ей боль, вдел серьги в маленькие дырочки на мочках Рейчел.

Она сидела, боясь пошевелиться. В своей жизни она видела много украшений, но эти были настолько красивы и изысканы, что у нее перехватило дыхание.

А Патрик увлеченно продолжал ее украшать.

Защелкнув замочек колье на ее тонкой шее, Патрик Свифт мягко поцеловал чудно-округленное плечо Рейчел и только потом сел на прежнее место.

Рейчел была сама не своя. Она дотрагивалась пальцами до серег, осторожно прикасалась к колье, и ей не верилось, что это не сон. Ей снова дарили драгоценности, и на этот раз она могла быть абсолютно уверена, что это делается с любовью.

Патрик не отрывал ласкового и одновременно восхищенного взгляда от нее. Прекрасно ограненные изумруды сумели еще больше подчеркнуть изумрудный цвет глаз, данный Рейчел Хилтон от рождения. Они стали еще более выразительными и красивыми.

– Ты удивительный и самый любимый, – проговорили ее губы.

– Рейчел, я очень хочу, чтобы ты стала моей женой, – повторил Патрик.

Какие долгожданные слова!.. Но они вернули Рейчел в действительность. Она словно очнулась от сна.

Вспомнилась дочь.

Глаза Рейчел вмиг потухли. Она вдруг растерялась. Ей нужно было все сейчас рассказать Патрику. Но почему-то язык не слушался ее, точно им управляла какая-то неведомая сила.

Пауза затягивалась до неприличия.

– Патрик… моя дочь не хочет этого, – наконец с трудом выдавила она из себя, от волнения теребя край скатерти, не в силах поднять глаза на Патрика.

– Почему?

Рейчел не знала, как все объяснить. Ей совсем не хотелось говорить о Норманне. Но главная причина была именно в нем. Ведь из-за него Шон выставила свои глупые требования.

Она посмотрела на Патрика глазами, до краев наполненными преданностью, желанием и любовью. Любовь к нему перевернула всю ее жизнь, освободив от оков одиночества. Но ее дочь, ее родная и любимая девочка хотела лишить ее этой радости, подводя к черте отчаяния. Рейчел знала, что разлука с Патриком, которой требовала Шон, лишит ее желания жить.

Патрик терпеливо ждал ответа. А она от своего бессилия готова была разреветься. В эту минуту она чувствовала себя такой беспомощной, какой не была еще никогда в жизни.

Даже когда Норманн оставил ее ни с чем.

Как ей сделать выбор между двумя самыми любимыми людьми на свете? Между любовью материнской и женской? Выбор был невозможен. Легче было умереть.

Рейчел взглянула на Патрика и прочла в его глазах недоумение. Она понимала, что вывести ее из этого глупого состояния может только правда. И она решила рассказать Патрику все, как есть.

Патрик внимательно ее выслушал, потом пытливо посмотрел на Рейчел, словно сомневался в ее чувствах, и уточнил:

– Значит, Шон требует, чтобы ты снова вышла замуж за ее отца. Что ж, ты однажды уже вышла за него… Хочешь повторить опыт?..

– Я хочу быть с тобой! – с силой, проговорила Рейчел, потом вдруг сникла и очень тихо добавила: – Но надо как-то постараться достучаться до разума Шон, иначе у нас с тобой ничего не получится.

– Может, мне стоит поговорить с ней? – задумался Патрик. – Может быть, я сумею как-то повлиять на нее.

Рейчел отрицательно покачала головой.

– Она о тебе и слышать не хочет, не то что видеть! У Шон слишком впечатлительная натура, и Норманн сумел найти к ней поход. Она боготворит его и жалеет… – обреченно проговорила она.

– Понятно… Что ж, посмотрим, захочет ли она меня видеть, – спокойно сказал Патрик и весело подмигнул печальной Рейчел. – Я люблю тебя и не намерен больше расставаться с тобой никогда и ни при каких обстоятельствах, – твердо сказал он.

– Я умру без тебя, – глядя прямо в глаза любимого, тихо проговорила Рейчел.

Патрик бережно взял ее руку и прижал к своей щеке. Ее губы дрогнули в улыбке.

Они сидели в ярде друг от друга, соприкасаясь взглядами. Оба молчали, но каждый знал, что они думают об одном и том же. Они понимали друг друга без слов.

– Поехали в отель, – пересохшими губами проговорила Рейчел.

Патрик согласно кивнул…

В отеле, в своем любимом номере, том самом, где они когда-то провели свою первую ночь, они окунулись в другой мир.

Волшебный. Сладостный. Безмятежный.

Сидя на пушистом ковре, они потягивали чудное тягучее вино из тонких бокалов. Оно теплом разливалось по венам, расслабляя и помогая забыть обо всех невзгодах. Теперь они оба ощущали одно – волнующую радость.

Патрик глядел на возлюбленную, и сладострастная жажда заставляла его представлять, что скрывается у нее под одеждой. Он жадно раздевал ее взглядом и в мыслях уже видел все изгибы ее обнаженного тела: красивую небольшую грудь с сосками-вишенками, округлый живот, тонкую талию, гладкие бедра… Он жаждал ее. И Рейчел чувствовала это. Ей приятно было сознавать, что она желанна. Это возбуждало ее, как ничто другое. Под его взглядом внутри нее оживали томительные чувства.

Она не скрывала их.

Не отрывая страстного взгляда от Патрика, она по-кошачьи грациозно поднялась, завела руки за спину, нащупала молнию и медленно расстегнула ее. Платье с легким шелестом соскользнуло вниз. Под платьем не было ничего. На ее обнаженном теле остались лишь украшения, сверкающие всеми своими гранями, словно ликуя, радуясь чувствам, которые жили в сердцах Патрика и Рейчел.

В свете желтой луны нагая Рейчел казалась особенно похожей на фарфоровую куколку. Время было не властно над ее совершенной красотой. Она стояла, не двигаясь больше, застыв в ожидании, держа в руках бокал с недопитым вином.

Патрик, ловя ее манящий взгляд, неторопливо поднялся с ковра и, на ходу снимая с себя одежду, подошел к ней…

Одно на двоих неудержимое желание горело в их телах жарким сладострастным огнем…

Рейчел поднесла к его губам свой бокал. Патрик сделал глоток, другой… Он не успевал глотать – вино лилось мимо рта. Отведя бокал, Рейчел возбужденно слизывала терпкие капли с его подбородка, заставляя каждый волосок на теле Патрика встать дыбом от возбуждения…

Казалось, неожиданное препятствие только подстегнуло их страсть, придало ей огненной энергии…

Они достигали предела своих неиссякаемых фантазий. Они окунались с головой в волшебный мир неземного наслаждения. Они сгорали в огне любви.

Время остановилось для них.

Они и не заметили, как прошла ночь и наступил новый день с его суетой и будничными заботами.

Им ни до чего не было дела. Они забыли обо всем.

Был воскресный день. Шон позвонила отцу, и они договорились встретиться, как обычно.

Они гуляли по тенистому парку, наслаждаясь свежестью воздуха. Погода стояла великолепная. На небе ни облачка. Расположение духа у обоих было преотличное, под стать погоде. Отца и дочь окружало почти кафедральное безмолвие – деревья, росшие в парке, поглощали звуки и создавали тишину. Их зеленые лапы процеживали сквозь себя лучи солнца и разбрасывали их повсюду контрастными полосками света и тени.

Шон делилась с отцом своими переживаниями.

– Мне никак не удается договориться с мамой! Она такая упертая, – в сердцах говорила она.

Норманн невесело усмехнулся.

– Ее можно понять. Боюсь, что ты с ней не сможешь договориться не только сейчас, но и в ближайшем будущем, – безнадежно заметил он.

– Ты так говоришь, будто поставил крест на ваших отношениях! Так нельзя! Нужно верить, обязательно верить, и тогда у тебя все получится. Я тебе во всем помогу! Вот увидишь, все получится!

Он ничего не ответил. Задумался.

Отец с дочерью молча шагали по аллее парка. Шон хотела что-то сказать, но Норманн опередил.

– Знаешь, дочка, жизнь гораздо сложнее, чем ты думаешь. Она вовсе не собирается потакать нашим желаниям, какими бы сильными они не были. Есть, знаешь ли, некий Высший Судья, который взвешивает на своих весах все наши дела – и хорошие, и плохие. А потом воздает за них по справедливости. Что сотворил – за то и получил.

– Не верю, это все выдумки, – отмахнулась Шон.

– Никто не верит, потому, что расплата приходит, как правило, значительно позднее. Когда ее не ждешь.

– Но ты уже за все свои грехи расплатился! А мама так себя ведет, потому что у нее ухажер появился из Бостона, Патрик его зовут. Но ты ничего такого не думай, я о нем ничего слушать не хочу, – заранее успокоила она отца.

– Почему?

– Кто он такой! Царь что ли индийский! – фыркнула Шон.

– А про царя индийского стала бы слушать? – усмехнулся отец.

Шон улыбнулась, но ничего не ответила.

Они неторопливо бродили по дорожкам парка. Под ногами мягко поскрипывал желтый гравий. Небо было ясное и чистое, без единого облачка. И вдруг, как гром среди ясного неба, Норманна огненной стрелой пронзила мысль. Бостон… Патрик… Неужели судьба вновь свела их вместе? Он даже приостановился на мгновение.

– Шон, а мама тебе рассказывала об этом Патрике? – спросил он у дочери.

– Я ее не стала слушать! Мне кроме тебя никто не нужен, – категорично заявила она.

Норманн слабо улыбнулся и, обняв дочь за плечи, благодарно чмокнул ее в макушку.

За последнее время он сильно изменился не только внутренне, но и внешне. Его прошлое величие растаяло, как лед на солнце. Он выглядел значительно старше своего возраста. И это понятно. Потерять любовь, деньги, власть. Практически стать нищим. А нищета унижает… Она старит, пригибает к земле, не дает свободно дышать и радоваться жизни. Как жаль, что он понял это слишком поздно. И уже сейчас, глядя на все сквозь призму прожитых лет, он понимал, сколько совершил ошибок, которые невозможно уже ничем исправить. О них можно только сожалеть. Не более.

Коротая время за разговорами, отец с дочерью не заметили, как на землю постепенно стал опускать свое темное покрывало вечер. Пришло время возвращаться, и они побрели обратно.

Отец всегда провожал дочь до дома.

И они уже было почти дошли. Осталось всего-то несколько ярдов. Как вдруг, не сговариваясь, оба остановились как вкопанные. Их взгляды устремились в одну и ту же точку… А именно – на шикарный автомобиль, стоящий возле дома. Из него вышел элегантный мужчина. Он обошел машину, застегивая на ходу две верхние пуговицы на модном пиджаке. Потом открыл дверцу, галантно подал руку…

И из машины выпорхнула сияющая Рейчел.

– Мама?!.. – ахнула Шон.

Вечерний сумрак, опустившийся на землю и деревья, растущие вдоль забора, скрывал их присутствие. Но Рейчел и без того не заметила бы ни дочь, ни бывшего мужа. Она была слишком увлечена своим спутником.

Внимательно вглядываясь в лицо мужчины, Норманн пытался хорошенько его рассмотреть.

Вдруг у него сжалось сердце от догадки, промелькнувшей в сознании.

Рядом с Рейчел стоял Патрик.

Его фотографию Норманн Перри видел в студенческом альбоме бывшей жены. Только на снимке он выглядел куда проще, чем наяву.

Сейчас перед ним стоял преуспевающий человек с холеным лицом, респектабельной внешностью и галантными манерами.

Норманн перевел взгляд на машину. Она стоила целого состояния! На таких авто, как правило, разъезжали только миллионеры.

Он старательно напряг слух, горя желанием узнать, о чем они говорят. Но легкий ветер относил в сторону их слова. Лишь глаза сумели уловить нечто очень важное. Норманн увидел бесконечно счастливое лицо своей бывшей жены, ее влюбленный взгляд, которым она одаривала своего кавалера…

Этот взгляд рассказал ему обо всем, не оставив никаких иллюзий.

Именно в этот момент Норманн окончательно осознал, что его время ушло безвозвратно. Понял – Рейчел не вернется к нему. Никогда.

– Твоя мама всегда любила Патрика Свифта… – непроизвольно вырвалось из него.

– А тебя? – удивилась дочь.

– Я помешал ей быть счастливой. Они любили друг друга с первого курса. А я увел твою маму от него.

– Что-то с трудом верится… Как это тебе удалось? Он ведь как царь индийский! Одна машина чего стоит. – Шон с интересом смотрела на Патрика. Она не думала, что этот мамин поклонник так красив и богат… Что скрывать, Патрик Свифт произвел на нее впечатление. И она не скрывала этого.

– Твоя мама никогда не гналась за деньгами, – как-то обреченно произнес Норманн.

Только сейчас Шон обратила внимание на состояние отца. Ее внимательный взгляд сразу уловил перемены в его лице. На него вуалью легла печальная тень обреченности.

Дочь бережно взяла его прохладную руку, зажала ее в своей нежной ладошке и как можно ласковей проговорила:

– Ты все равно самый лучший для меня!

Норманн с какой-то безысходностью в глазах посмотрел на нее. С благодарностью улыбнулся.

– Мне пора, – тихо проговорил он.

– В следующее воскресенье придешь в парк?

– Обязательно. Встретимся в тот же час, на том же месте.

Прощаясь, Норманн торопливо чмокнул дочь в щеку. И быстрым шагом, чуть ли не бегом пошел прочь. Он все дальше и дальше удалялся от дома, в котором когда-то был таким желанным. Ему было не по себе. Он чувствовал, как в его венах стынет кровь. Он слышал биение собственного сердца. Он ощущал, как земля переворачивается под его ногами.

Чувство одиночества сжало ему грудь, схватило за горло, не давало вздохнуть.

Острое. Жгучее. Злое.

Он резко остановился и сжал голову руками. Его била нервная дрожь. Это страшное чувство веяло ему в лицо жутким холодом и страхом. Одиночество – это полусмерть, сознание ненужности и заброшенности. Это когда все тебя покинули и забыли о твоем существовании. Ты никому не нужен. Тебе не звонят по телефону, не поздравляют с днем рождения, не спрашивают, как дела, и не приглашают в гости. В тебе не нуждаются. Ты – лишний. Ты – никто, пустота. Тебе хочется кричать от страха. Но бесполезно – никто не услышит. Тебя уже ни для кого нет. Ты – просто пустое место. Ты и твоя бездарная жизнь…

Стоять на одном месте в таком состоянии было уже невозможно. Нужно было действовать. Немедленно. И Норманн торопливо продолжил свой путь. Вскоре он добрался до машины, которую оставил возле парка на краю дороги. Это был старенький «мустанг». Он торопливо сел в него, завел двигатель и покатил. Куда? Он и сам не знал. Просто влился в поток машин и все. Ему хотелось как можно дальше уехать от этого района.

Он ехал, и безжалостные мысли хлестали его, заставляя анализировать прожитые годы. Проносились фрагменты бездарно прожитых лет: ошибки, просчеты, промахи, взлеты и падения. Но и это все в прошлом.

А что же настоящее?

Он резко затормозил, не обращая внимания ни на кого. Закрыл глаза. Задумался. Вспомнилась Рейчел: ее волосы, улыбка, руки… Ее любовь и забота… Он почувствовал, каким теплом обволакивают его сердце мысли о ней. Лишь одно «но» омрачало эти воспоминания – он для нее больше не существует. Ее нет рядом. И никогда больше не будет.

Любовь есть – любимой женщины нет.

Поздно он осознал, как много она значила для него! А когда-то ведь казалось, что Рейчел ему не нужна. Нужны только ее деньги.

Он сам изгнал ее из своей жизни.

А сколько стоила его жизнь без нее?..

Ничего.

От безысходности ему захотелось умереть. Нет. Искупить вину…

Он нажал на газ. Машина с визгом тронулась с места. Норманн гнал своего «мустанга», в надежде, что произойдет авария и он погибнет.

Через приоткрытое окно машины он слышал грубые окрики в свой адрес и сердитые сигналы машин. Но никак не реагировал на них. Дорога для него превратилась в одну сплошную бетонную ленту, которая вскоре вывела его к дому, в котором доживали свой век его родители. До него оставалось проехать где-то около пары милей. Его «мустанг» въехал уже на мост через Колорадо, тяжело лежащий на бетонных сваях, и тут Норманн Перри зачем-то нажал на тормоз. Зачем это сделал, он и сам не понял. Остановил машину – и все.

Не спеша вышел из автомобиля, подошел к парапету и, перегнувшись через него, глянул вниз. Река несла свои воды к Калифорнийскому заливу океана, и ей тоже не было ни до кого дела. Чувство ненужности не покидало Норманна. Оно противно скребло в районе сердца, и Норманн ощутил, как по его лицу непроизвольно струятся бессильные слезы. Он чувствовал себя изгоем, ничтожеством.

Вечер давно сменила полноценная ночь. Аспидно-черное небо украшали миллионы сияющих звезд. Одинокая луна лила свой печальный свет на воды Колорадо, сливаясь с бликами, которые отбрасывали фонари, расположенные вдоль всего моста. Время остановилось для Норманна. Он стоял и смотрел на темную воду, спокойно плещущуюся под мостом…

Пешеходов в столь поздний час на мосту не было. Редкие машины со свистом проносились мимо. Им не было никакого дела до одиноко стоявшего на мосту человека с изломанной душой, в которой мучительной раной зияла пустота, сердце теснила ледяная глыба, в венах коченела кровь…

И поделом ему… Норманн в полной мере осознал свою подлость, свой эгоизм, свою глупость… Он ощущал себя предателем. А кем он еще был? Он предал свою женщину, свою семью, свои чувства. Он предал самого себя.

Он стоял и размышлял, что ждет его впереди. Ничего хорошего в голову не приходило. А возврата к прошлому нет. Уже нет. Ничего нет…

И вдруг одним махом он вспрыгнул на парапет и шагнул в темную бездну. Спустя мгновение послышался сильный удар и всплеск воды.

Все это произошло за какие-то доли секунды.

Норманн и сам не понял, что сделал.

В понедельник Рейчел окунулась в ежедневную рабочую рутину. Работы было невпроворот. Нужно было договориться с новыми поставщиками молочных продуктов, потому что прежние перестали устраивать Рейчел. Заканчивались индийские специи, и нужно было сделать заказ. В общем, дел хватало. И еще… на этой неделе она настроилась поговорить с дочерью серьезно и объявить, что собирается выйти замуж.

Патрик, еще в воскресенье улетевший в Бостон, уже с самого утра понедельника был загружен по полной программе. Заключения договоров, подписание контрактов и прочие дела шли нескончаемым потоком. Но для Рейчел он сумел выделить время и позвонить, чтобы сказать, как он ее любит и скучает без нее.

Шон всю неделю думала об отце. Она никак не могла забыть его тоскливый взгляд. Она с нетерпением ждала воскресного дня, чтобы сказать отцу, как она его любит и поддерживает во всем. Почему-то вечером, накануне встречи с ним у нее заныла душа. Было такое ощущение, что внутри все холодеет от дурного предчувствия. Она не понимала, в чем дело, и старалась отбросить прочь дурные мысли. Но вечер был полон мрачных предзнаменований. Скорбное небо скудно окропило землю дождем, а к ночи снова грозно налилось свинцом, и поднялся ветер – могучий, как поток, не знающий преград. И в этом ветре чувствовалось что-то мистическое, что-то, что рождало таинственные отклики в душе Шон… Что за фантазии! – рассердилась она на саму себя. Ветер как ветер… И решила пораньше лечь спать, чтобы не думать о плохом.

На следующий день Шон надела короткие брючки, пиджак, туфли без каблука и отправилась в парк. На душе девушки продолжали скрести кошки, и она ускорила шаг, чтобы побыстрее встретиться с отцом и развеять дурные мысли. Но все равно немного опоздала. Ее удивило, что отца еще не было. Обычно он не опаздывал. Шон пожала плечами и села на скамейку, предположив, что он застрял в автомобильной пробке на дороге.

Она провела в ожидании около двух часов. Все это время ее сердце терзало необъяснимая тревога, граничащая с паническим страхом. Начал накрапывать мелкий дождик. Она встала со скамейки и нервно прошлась взад и вперед. Ждать дальше не имело смысла. Шон сначала просто хотела вернуться домой, но не выдержала и набрала номер телефона отца – он был недоступен. Девушка еще больше обеспокоилась и решила позвонить домой его матери, миссис Перри. Ей не терпелось выяснить, что же случилось. Его отсутствие было странным. Отец всегда заранее предупреждал ее по телефону, если вдруг по какой-либо причине не мог прийти.