Текст книги "Птица счастья"

Джерет похромал к грузовику. Райан подошел кматери, и они стояли рядом, провожая взглядом красный автомобиль.

Глава 7

В пятницу утром позвонила президент Школьной Ассоциации Учителей и Родителей.

– Кортни, это Майра Уотс. В марте – наш ежегодный карнавал, ты не забыла? Ты всегда так здорово нам помогала. И в этом году нужен председатель комитета по организации карнавала. У меня уже много добровольцев, но никто из них не может руководить. Нужен такой человек, у которого мы могли бы собраться на первое заседание.

Кортни посмотрела на кучу книг, сваленных на кухонном столе.

– Ничего не имею против, чтобы собраться у меня, но работать я тоже предпочитаю под чьим-нибудь руководством.

– Ладно. На какое время удобнее назначить встречу? Я обзвоню членов комитета.

– Давайте на следующий вторник, утром. Часов в десять.

– Превосходно.

На следующий день Майра сообщила, что время встречи всех устраивает, и поинтересовалась, не согласится ли Кортни стать членом комитета. Получив утвердительный ответ, она повесила трубку.

Кортни вспомнила о Джерете Кэлхоуне. Его сын тоже учился в школе, и встречать Джерета на заседаниях комитета ей хотелось меньше всего. Но во вторник утром, открыв дверь, именно его она обнаружила на крыльце. – Джерет пришел первым. Сердце ее упало. Облокотившись о косяк, он стоял, заслоняя своими широкими плечами все пространство, с костылем в руках и сияющей улыбкой от уха до уха. Куртка была расстегнута, и Кортни разглядела голубую ковбойку, обтягивающую его мощную грудь. Поношенные джинсы, мокасины и старая черная шляпа с широкими полями, ловко сидевшая на голове, завершали его наряд.

– Вы ведь не состоите в Ассоциации, – сказала Кортни.

Улыбка на лице Джерета расплылась еще шире.

– А куда подевались ваши «привет» или «доброе утро»?

– Вы вошли в комитет?

– Да оставьте вы формальности, Малыш. – Джерет в приветствии протянул ей руку, которую Кортни проигнорировала. Он засмеялся и дотронулся до ее плеча. Это прикосновение обожгло ее, как раскаленный металл. Пытаясь подавить в себе неловкость, соединившуюся с восторгом, оттого что они снова встретились, Кортни прищурила глаза:

– Вы давно являетесь членом Ассоциации?

– Не могу сказать, что да, – глядя невинными глазами, ответил Джерет.

– Я так и знала. Вы вступили в нее специально, чтобы... – Кортни резко оборвала начатую фразу – он подошел к ней вплотную.

– Чтобы что?..

– Чтобы и дальше смеяться надо мной!

Джерет усмехнулся:

– Да нет, у меня совсем иные мотивы. – В его глазах пробегали дьявольские искорки, и довольно непринужденным тоном он спросил: – Хотите знать, что привело меня сюда?

– Мне все равно. К тому же вы приехали очень рано.

– Не мог дождаться.

– О, это вздор! Что ж, входите.

– Какое горячее гостеприимство. Заморозит любого...

– Хватит!

Джерет вновь улыбнулся и вошел в дом, впустив клубы холодного свежего воздуха.

В Кортни вселилось чувство, что ее дом захватили.

– Давайте я уберу пальто и шляпу.

– Будьте так добры. – Сняв парку, Джерет положил на нее шляпу и протянул хозяйке. Их пальцы соприкоснулись, и у Кортни пересохло во рту. Она спешно понесла одежду к вешалке.

Джерет последовал за ней по широкому холлу в гостиную, с явным любопытством осматриваясь в доме. Как бы свежим взглядом Кортни окинула знакомую обстановку, на которую уже давно не обращала внимания, замечая только, когда необходимо было прибраться. Впервые она поняла, насколько женской выглядела ее гостиная. Кружевные шторы на окнах и розовый ковер на полу, софа обита бархатом такого же розового цвета, а по бокам пианино – два светло-коричневых кресла. И если бы не еще одно кресло, большое и старомодное, на которое была брошена подушечка, когда-то служившая для молитв, комнату можно было бы назвать элегантной. Джерет рассмотрел и статуэтку дрезденского фарфора на каминной доске, и украшавшую стол хрустальную вазу, и несколько горшков с цветами. Все сияло безукоризненной чистотой.

– Комната вашего сына тоже розовая? – поинтересовался он.

– Нет! – отрезала Кортни. – Можете пойти посмотреть, если вы так чертовски любопытны.

– Еще бы, показывайте куда идти.

Кортни спохватилась, что сама загнала себя в ловушку. Ей ничуть не хотелось показывать комнату Райана, водить по дому, в спальню...

– Но ведь вы не хотите идти...

– Тогда она розовая, – заявил Джерет и покачал головой.

– Неправда! Пойдемте! – Все в Кортни напряглось, казалось, каждый нерв оживает под пристальным взглядом гостя. Но, взяв себя в руки, она поправила свой белый пушистый свитер, пригладила рукой волосы и, подстраиваясь под медленные шаги Джерета, повела его по коридору.

– Хороший дом, – похвалил Джерет. – Здесь вы и выросли?

– Да. Мой отец был профессором Вандербильдского университета, но вскоре после моего рождения здоровье бабушки ухудшилось, и мы переехали сюда. Моя мама ухаживала за ней. Потом приехала незамужняя бабушкина сестра и осталась жить с нами. Когда мне было одиннадцать лет, папа умер. Вы выросли в доме, где были только мужчины, а я – с одними женщинами. Моя встреча с внешним миром произошла только в колледже.

– Каком?

– В колледже при Вандербильдском университете. Спустя много лет после его окончания. – Кортни рассмеялась. – А сколько лет вам?

– Мне тридцать семь. Много лет назад я тоже учился в этом университете.

– Наверное, здорово доводили своих профессоров.

Джерет засмеялся и погладил ее по щеке:

– Ну, не таким уж я был плохим.

– Ну, конечно. Я специализировалась по английскому языку, но не закончила, вышла замуж. А вы?

– У меня есть степень по энергетике, – небрежно бросил Джерет, а Кортни очень удивилась. – А что преподавал ваш отец?

– Английский язык и литературу. Его фамилия Рейнз. Он изучал Теннисона, Браунинга, Шекспира и литературу средневековья. Вы работали инженером?

– Да. А потом женился на Лие и с головой окунулся в бизнес по торговле недвижимостью. Мы встретились с ней еще в университете, она была из Мемфиса. Наш брак длился двенадцать лет.

– Вас трудно представить торговцем недвижимостью.

– Коммерция очень отличается от всего остального, от фермерства, например. – Глаза его заблестели. – В моей жизни были интересные события... – В это время они подошли к двери, в спальню. Пытаясь отвлечь его внимание, Кортни сказала первое, что пришло в голову:

– Эбенезера мы заперли.

Джерет остановился перед дверью и, глядя невинными глазами, спросил:

– Это спальня Райана?

– Нет! – Тем не менее он вошел в комнату и начал осматриваться. Кортни осталась в коридоре. Ну почему она позволила вовлечь себя в экскурсию по дому?

– Так это ваша спальня, – тихо проговорил Джерет.

– Она похожа на все остальные.

– Нет, она похожа на вас. – Кортни побоялась спрашивать, почему.

– Боитесь войти сюда вместе со мной?

– Нет, я жду. Думала, вы хотите посмотреть комнату Райана.

Джерет усмехнулся:

– Вообще-то нет. Я хотел посмотреть вашу.

– Боже, как вы мне надоели! Давайте вернемся в гостиную, – поспешила предложить Кортни, лихорадочно думая, как же выставить его из спальни.

Джерет рассмеялся:

– Клянусь, Малыш, на ночь вы переодеваетесь в бабушкины ночные сорочки.

– Это определенно не ваше дело! – Кортни в эту минуту ненавидела румянец, который уже окрасил ее щеки.

– Но я ведь прав. Ваши алые щечки выдают вас с головой. Хотите знать, в чем сплю я?

– Нет!

Джерет рассмеялся, подошел к кровати и сел на нее. Чтобы не потерять его из виду, Кортни пришлось подойти к двери. Картина сидящего на ее кровати мужчины показалась ей такой странной и невозможной, что потрясла до глубины души.

– Убирайтесь с моей кровати!

– Не надо так пыхтеть, я ведь не съем вас, только посижу немножко на постельке. Для пружин может и плохо, а для вас – совершенно безопасно.

– Я подожду вас в гостиной!

– Задержитесь на минутку, – попросил Джерет, явно забавляясь сложившейся ситуацией. – Мне хотелось удовлетворить свое любопытство, я вовсе не собирался вас пугать.

– Я и не боюсь вас. – Кортни прошла через комнату и стала прямо перед ним, сложив руки на груди: – Я не понимаю, почему вы так настойчиво преследуете меня. Мы с вами совершенно разные люди, такие разные, как день и ночь. Вам не нравится мой образ жизни, и, видит Бог, мне претит то, как живете вы, – решительно заявила она.

Джерет встал.

– Это не страшно, пока дело не касается основных жизненных принципов. Но ведь у нас с вами были моменты, когда мы понимали друг друга. Как хорошо было рядом с нашими детьми!

– Да, пожалуй.

– Мне очень важно было понять, так ли это для вас, – глаза его смеялись, – но от шуток я удержаться не могу, хотя знаю, что дразню вас и вывожу из себя. Ну что со мной поделаешь? – Джерет протянул руку и ласково положил ее на плечо Кортни. Сердце ее билось так гулко, что он удивленно поднял брови. – Между нами, Малыш, существует некая энергетическая связь, и ты это знаешь так же хорошо, как и я. Я чувствую, что под холодной, чопорной внешностью в тебе скрывается пылкая женщина, и не хочу дать ей погибнуть.

– Пойдемте в гостиную, – еле выдавила из себя Кортни.

– Слышите, как стучит ваше сердце?

– Неправда, – пыталась возразить она, но слова прозвучали слабо и неуверенно. Кортни знала, что Джерет прав. Он стоял так близко, и ее так влекло к нему, словно в нем был скрыт мощный магнит, в поле которого она попала.

Раздался долгий звонок в дверь.

– Все-таки вам придется вернуться в гостиную. Я не могу открыть членам школьного комитета, пока вы находитесь в моей спальне.

Джерет засмеялся:

– Ну конечно. Я совсем не намерен портить вашу незапятнанную репутацию. Бьюсь об заклад, она у вас на самом деле безукоризненная.

Кортни вышла из спальни, недовольная собой. Как бы ей хотелось вести себя с Джеретом раскованно, легко парировать его насмешки, но, к сожалению, этого ей было не дано. Она подождала Джерета в холле, и только убедившись, что он, наконец, вышел из ее комнаты, открыла входную дверь.

На крыльце ожидали несколько представительниц Школьной Ассоциации Учителей и Родителей. В течение четверти часа подъехали остальные. Когда все были представлены друг другу и расселись в гостиной, Кортни подала кофе и пирожные. Джерет устроился в старинном кресле, его раненая нога удобно лежала на подушечке. И, конечно же, внимание женщин было сосредоточено на нем.

Майра Уотс, встряхнув длинными рыжими волосами, сладким голосом ворковала:

– Нам было очень приятно получить мужскую поддержку, Джерет, но по телефону вы ничего не сказали о том, что больны. Что произошло?

– Когда Кортни свалилась на меня с забора, я случайно прострелил себе ногу, – с совершенно невозмутимым видом сообщил Джерет.

От неожиданности Кортни едва не выронила поднос, который несла из кухни, и пролила сливки.

– Неправда! – воскликнула она, заставив всех повернуться. Майра нервно засмеялась и заерзала на стуле:

– Ах, я не могу дождаться, рассказывайте побыстрее, как же это случилось.

– Я занимался хозяйственными делами на своей земле, когда Кортни перепрыгнула через забор и...

– Эти ваши дела заключались в том, чтобы застрелить птицу, – перебила его Кортни. – А я зацепилась за перекладину и потеряла равновесие.

Если всеобщее изумление и задело Джерета, то он ничем не выдал себя.

– Да. Я собирался убить сокола, который нападает на моих лошадей. Ваш любимчик – чертовски злобная тварь. – При этих словах Джерет очаровательно улыбнулся дамам, которые дружно закивали в ответ.

Расстроенная, Кортни ушла на кухню, чтобы принести еще кофе и добавить сливок, а вернувшись, увидела, что дамы оживленно смеются, с интересом слушая Джерета. Подавая кофе, она обратила внимание, как охотно женщины засыпают рассказчика вопросами и как заразительно хохочут над ответами. Кортни устроилась на самом дальнем от Джерета Кэлхоуна стуле и, потягивая черный кофе, недоумевала, почему же Майра до сих пор не начинает заседание. Казалось, что никто не торопится, предпочитая слушать истории Джерета. Кортни повернулась к окну, однако все ее внимание было направлено на то, что происходило в комнате. Вероятно, участие в Ассоциации мужчины так непривычно, подумала она, если дамы суетятся вокруг Джерета в состоянии крайнего возбуждения. Он же светился очарованием, как солнце в майский день. Но где та тонкая энергетическая ниточка, соединившая их здесь, в этом доме?

– Хотите еще кофе, Джерет, – спросила Анабелла Уитли и протянула чашку, опередив еще пятерых, желающих услужить ему дам.

Джерет поблагодарил и взял чашку у нее из рук.

– Пожалуйста, возьмите пирожное. Ах, Кортни, они такие у тебя вкусные! – воскликнула Тина Смит, не отрывая от Джерета взгляда.

От пирожного он отказался и, повернувшись к Майре, спросил:

– Теперь мы можем начать заседание, миссис президент?

– Да, конечно, – озарив Джерета лучезарной улыбкой, Майра пристроила на коленях зеленую книжку и открыла заседание Ассоциации Учителей и Родителей.

Вначале выбрали секретаря, чтобы вести протокол, а сопредседателями назначили Джерета и Кортни, заслушали отчет казначея Ассоциации, подвели итоги проделанной работы. Затем Майра рассказала о предстоящих делах и о подготовке к ежегодному школьному карнавалу. Вскоре все заговорили одновременно, выдвигая различные предложения. В шуме голосов Кортни различила, как Анабелла участливо поинтересовалась у Джерета:

– Как ваша нога, не болит?

– Все в порядке.

Тут же вмешалась Тина, в очередной раз наполняя его чашку:

– Выпейте еще кофе, Джерет.

Джерет и кофе! Кортни с отвращением передернула плечами. Это был тот единственный случай в году, когда за неимением пива Джерету Кэлхоуну приходилось довольствоваться тем, что предлагали. Неожиданно она заметила, что, слушая Майру, разглагольствующую о предстоящем карнавале, Джерет украдкой наблюдает за ней с видом кота, объевшегося сливок. Их взгляды встретились, и какой-то мгновенный невидимый разряд пронесся в воздухе, отделяя их с Джеретом от остальных. Голоса доносились откуда-то издалека, а в комнате стало невыносимо жарко. Кортни задыхалась в плену ясных голубых глаз. Губы ее полураскрылись, и она провела по ним кончиком языка, но, спохватившись, быстро закрыла рот. Джерет улыбнулся и подмигнул, в очередной раз вогнав ее в краску.

Только услышав обращенный к ней голос Майры, Кортни вышла из оцепенения.

– Так вы согласны, Кортни?

– Я? Ах, да, конечно.

– Отлично. Так и запишем, ответственный за декорации – миссис Мид.

– Я помогу вам, – с улыбкой произнес Джерет.

Кортни попыталась взять себя в руки. Что происходит с ней?

– Итак, за декорации отвечают Кортни и Джерет. Теперь, кто будет организовывать соревнования по бегу «на трех ногах»?

– Думаю, что не я, – пошутил Джерет, и дамы захихикали.

«Боже, когда закончится это утро?» – спрашивала себя Кортни. Ей было ясно одно, когда собрание, наконец, завершится, Джерет ни в коем случае не уйдет первым. В конце концов все вопросы были решены. Дамы любезно прощались с хозяйкой, и Кортни решила попробовать:

– Майра, по дороге домой ты будешь проезжать мимо ранчо Джерета. Он выращивает великолепных скакунов, ты обязательно должна попросить его, чтобы он показал своих лошадок.

Но Джерет опередил нарушающий его планы ответ, ловко парировав:

– Обязательно, Майра. Приезжайте в воскресенье, к трем часам. Будут еще кое-какие гости. А сегодня вы сможете посмотреть только на пустые конюшни, коней отвели на пастбище. Я хочу немного задержаться и помочь своему сопредседателю убрать посуду.

Сердце Кортни упало. С нее достаточно на сегодня переживаний, не хватало только того, чтобы Джерет остался и продолжил свои издевательства.

– В этом нет никакой необходимости! – сухо отрезала она.

– Следующее заседание проводится у меня, – быстро вставила Тина. – Вы сможете мне помочь с посудой.

Джерет засмеялся, а Кортни холодно улыбнулась, едва подавив желание предложить Тине, чтобы та забрала его с собой прямо сейчас.

Стоя на крыльце, Джерет тепло прощался с дамами, словно это был его дом, а он – хозяин. Не говоря ни слова, Кортни принесла из гостиной парку и шляпу, положила на пол у него за спиной, помахала гостьям рукой и закрыла дверь перед самым носом мистера Джерета Кэлхоуна. Она подождала за дверью несколько минут, ожидая, что он попробует вернуться. Ничего подобного. Возможно, Джерет понял ее намек, подумала Кортни. Однако такая легкая победа ее обескуражила. Уйти ни с чем явно не входило в его планы.

Кортни прошла в гостиную и выглянула в окно. Над дорогой висело облако пыли, но ни одной машины не было видно. Не было и красного грузовика.

От сердца у нее отлегло. Все утро Кортни провела в страшном напряжении, только сейчас ей удалось свободно вздохнуть. Джерет Кэлхоун уехал. Но освободиться от его странного очарования она так и не сумела. Кортни собрала посуду на поднос и понесла на кухню. Первое, что она увидела, открыв дверь, был Джерет Кэлхоун. Он сидел за столом, раненая нога, как обычно, устроена на стуле, и – улыбался ей.

Глава 8

Второй раз за это утро поднос едва не выпал из рук Кортни.

– Как вы здесь очутились?!

– Какой теплый прием! Я вошел через черный ход. Видите ли, я не собирался возвращаться домой. Позвольте, я помогу вам вымыть посуду.

– Спасибо, но вам нельзя стоять, да тут, собственно, и нечего убирать. – Кортни держала перед собой поднос как щит. – Вы знаете, что такое – злоупотреблять гостеприимством?

– Да, Малыш. Я не стану этого делать. – Джерет встал.

– Не подходите ко мне близко!

– Ну почему, Малыш, вы ведете со мной как неискушенная нервная девица? – Кортни швырнула поднос: чашки зазвенели, и сливки вновь расплескались.

– Я веду себя так, как любая нормальная женщина должна вести себя с таким возмутительным грубияном, каким являетесь вы.

Джерет шагнул вперед, и Кортни едва не бросилась бежать прочь. С трудом удержавшись на месте, она про себя повторила: «Нервная девица!.. Ах, чтоб его... Жестокие слова, словно соль на рану...» Кровь стучала у нее в висках, во рту пересохло.

– Из-за вас со мною случится сердечный приступ, – сказала она.

– Тут у нас много общего. У меня из-за вас уже сердечный приступ. Вы называете меня толстокожим. Думаю, что толстая кожа как раз у вас, Малыш. Ведь утром вы переживали те же чувства, что и я.

Кортни не требовалось спрашивать, какие именно чувства Джерет имеет в виду. Ее разрывали противоречия: ей хотелось, чтобы назойливый гость наконец ушел, но в то же время она страстно желала броситься в объятия его сильных рук, протягивая губы для поцелуя.

– Вы не обращаете никакого внимания на мои слова, – сказала она.

– В вас, Малыш, скрывается слишком страстная натура, чтобы корчить из себя ледышку.

– Ледышка?! Черт с вами, Джерет Кэлхоун, раз вы так говорите! – И Кортни, раскрыв объятия, бросилась ему навстречу, увидев мгновенную вспышку удивления – или удовлетворения? – в глазах Джерета. Обеими руками она обвила его за шею и крепко прижалась к полураскрытым в ожидании губам, вложив в поцелуй все свои противоречивые чувства. Страсть, проникающая в нее с пылкими лобзаниями Джерета, потрясла Кортни до глубины души. По комнате словно пронесся ураган. Кортни застонала, внутри у нее разгорелся пожар. Она жадно впилась в обжигающие губы мужчины, позволяя его языку плавно продвигаться в нежные глубины своего рта. Сладостная истома охватила ее, стирая в памяти все насмешки и колкости, так раздражавшие ранее. Кортни забыла и о том, что пыталась что-то доказать.

Наконец, она отшатнулась и еле слышно прошептала:

– Ну, теперь-то вы уедете домой?

– Ни за что на свете, – ответил Джерет. – О таких поцелуях мужчина может только мечтать.

– Так целуются ледышки?

– Не уверен. Давайте повторим, тогда я смогу разобраться.

Кортни улыбнулась уголком рта. Джерет вновь склонился над ней, прижимая к себе еще крепче – всеми плавными изгибами к мускулистому сильному телу. Объятия его были так безрассудно неистовы, что у Кортни перехватило дыхание. Не отрываясь от ее губ, Джерет опустился на стул и притянул Кортни к себе на колени. Ласкающая рука беспорядочно блуждала по ее телу, словно изучая каждую линию, каждую впадинку, затем стремительно поднялась от талии вверх и прикоснулась к полной упругой груди. По спине Кортни пробежала дрожь, заставив ее тихо всхлипнуть, и она покорно прильнула к его плечу. Мысли смешались в ее голове: «Необходимо остановиться... Джерет... он...». Кортни не могла больше сдерживать волны охватившего ее чувства. Вновь промелькнула странная уверенность, что быть в его объятиях всю жизнь – предначертано свыше.

Пальцы Джерета нежно ласкали ее грудь, словно посылая по нервам электрические разряды.

– Вам нужно идти. – Кортни вздохнула и отодвинулась, поправляя сбившуюся прическу. Сверху вниз она посмотрела на Джерета, который остался сидеть, и пристальный взгляд потемневших глаз бросил ее в дрожь, колени у нее подогнулись. Пытаясь овладеть собой, Кортни вспомнила все, что ей пришлось вытерпеть от этого человека: грубые насмешки и явные издевательства, возмутительное прозвище «Малыш», даже постоянные его перец и пиво в обед.

– Ты действительно хочешь, чтобы я ушел? – тихо спросил Джерет.

– Вы действуете мне на нервы! Мало уметь бесподобно целоваться, если при этом вы курите сигары, поглощаете ящиками пиво и пожираете целые банки маринованного перца. – Кортни остановилась, чтобы перевести дух.

– Я могу так и заплакать, – с усмешкой ответил Джерет.

– Ха-ха-ха! Вероятно, ваша чувствительность родилась в перечном соусе.

– Когда вы последний раз видели меня с сигарой во рту, Малыш?

– Не помню... Кажется, на прошлой неделе.

– Так вот, я бросил.

– Да?! – Кортни была изумлена. Как ей хотелось узнать, что побудило его. Однако она остановила себя. Потом любопытство все-таки победило: – Почему?

Голубые глаза Джерета заблестели:

– Курение вредит моему здоровью.

– А-а, вот в чем дело...

– Да. Кроме того, человек, которого я уважаю, не переносит табака.

В горле у Кортни перехватило: неужели он бросил курить ради нее?

– Вы не спрашиваете, кто он? – Джерет тихонько засмеялся. – Я бросил это занятие, потому что вам не нравится.

– Бог мой!

– Уверен, что моя жертва окупится. – Он поднялся. – Пока, Малыш. Приезжай навестить меня, если соскучишься.

– Непременно! – язвительным голосом ответила Кортни.

Джерет улыбнулся, приподнял ее подбородок и провел пальцами по щеке.

– Когда закончатся эти чертовы морозы, ладно? – спросил он. – Я буду ждать.

– Может быть, – пробормотала Кортни, не переставая думать о сигарах. Боже мой! Джерет Кэлхоун бросил курить, потому что ей это не нравится! Он надеется, что жертва стоит того, чтобы ее принести! Ситуация показалась ей забавной.

Внезапно Джерет наклонился и внимательно заглянул ей в глаза:

– Почему ты смеешься, Кортни Мид? О чем ты подумала?

– О вещах приятных и смешных, – ответила Кортни, но вопрос заставил ее задуматься, почему ей так редко бывает весело.

– Поразмышляю об этом на досуге. Пока, Малыш!

Джерет ушел, оставив после себя странную пустоту. Все в доме потускнело. Кортни заглянула в свою спальню и посмотрела на смятую постель: место, где сидел Джерет все еще хранило следы его присутствия. Как же сумел Джерет Кэлхоун так близко подобраться к самой ее душе, затронуть глубинные струнки в сердце? Бросил из-за нее курить!!! Никогда в ее жизни ни один мужчина не приносил подобной жертвы.

Найдя в поступке Джерета тайный смысл, Кортни почувствовала себя на верху блаженства. «Нет, конечно, он совсем не толстокожий», – призналась она себе.

На следующий день, не сводя глаз с духовки, где румянился торт с вишнями, Кортни ожидала Райана, который вот-вот должен был вернуться из школы. Бросив случайный взгляд в окно, она ахнула: во двор заезжал знакомый красный грузовичок. Вот показались длинные ноги, обтянутые синими джинсами, следом – костыли, и, наконец, – Джерет Кэлхоун собственной персоной. Из кузова выпрыгнул Адмирал.

С замиранием сердца Кортни вышла на крыльцо:

– Что вы делаете здесь? – спросила она, когда, хромая, Джерет добрался до порога.

– Какая гостеприимная встреча! – На его лице светилась невинная улыбка. – Я приехал изучать птиц.

– Неправда!

– Разве не похоже?

– Нет. Вы ведь здесь по другой причине.

– Ну, а вы как считаете, зачем я приехал?

– Посмотреть на птичек! – Кортни покраснела и рассмеялась:

– А может увидеть кого-то еще?

– О, уже прогресс! Я приехал посмотреть заповедник. А еще – я приехал смотреть на вас, говорить с вами, просто быть с вами. Ну как?

– Превосходно, – честно призналась Кортни.

– Вы покажете мне заповедник?

– Хорошо, только оденусь. – Кортни побежала в дом, накинула на плечи куртку из желто-коричневой шотландки, на мгновение задержалась перед зеркалом, чтобы заправить выбившиеся из косы завитушки, и вышла к Джерету, готовая вести его по своему заповеднику, по знакомым с детства тропинкам.

Плотно стоявшие деревья, заросли сумаха и высокой бурой прошлогодней травы сплетались в густую чащу, в которой петляла узкая извилистая тропинка. Тишину нарушали только звуки их собственных шагов да редкие крики птиц. Тропинка постепенно расширилась и вывела к смотровой площадке – в высоком деревянном заборе на различной высоте для детей и для взрослых были проделаны отверстия, чтобы наблюдать за птицами. Джерет наклонился, вглядываясь в узкую щель. Глаза Кортни пробежали по всей его высокой стройной фигуре и задержались на длинных, обтянутых узкими джинсами, ногах.

Повесьте здесь табличку с надписью: «Департамент внутренних дел США. Общество охраны природы». Вы член этого общества, Малыш?

– Да, конечно, – ответила Кортни.

Они продолжили экскурсию. Тропинка постепенно сузилась, и теперь Джерет шел вплотную рядом с ней, плечи их соприкасались.

– Я закончила годичные курсы по биологии, только очень давно, – продолжила Кортни. – И сегодня утром я дежурила с патрулем.

– Вы ставите веревочные сети для отлова и кольцевания птиц?

– Так вы знаете?! Тоже состоите в обществе натуралистов?

– Хотелось бы ответить вам «да», но я в нем не состою. Членом его была моя жена Лия, а я дежурил с ней время от времени.

По деревянному мостику они перебрались через быстрый ручей, тропинка вновь расширилась. Заметив рядом с кормушкой для птиц деревянную скамейку, Джерет взял Кортни под руку:

– Давайте немного отдохнем, – предложил он и сел, осторожно поставив рядом костыль. Кортни присела рядом, остро ощущая близость его бедра.

На высокой американской лиственнице прямо к толстому шероховатому стволу был прибит домик для птиц. Тишину нарушал только щебет соек, порхавших с ветки на ветку.

– А кто строит домики для птиц, – спросил Джерет, – администрация заповедника их заказывает?

– Нам это обходится гораздо дешевле: я мастерю их при помощи своей ручной пилы.

– Так-так, теперь буду знать, к кому обратиться, когда следующим летом начну строить новый сарай.

– Только не относитесь к моему произведению слишком придирчиво.

Некоторое время они сидели молча, наконец, Джерет заметил:

– Какая удивительная здесь тишина.

– Знаю. Иногда днем я прихожу сюда отдохнуть. Летом в роще прохладно и очень уютно. Хотя сейчас – холодновато.

– Холодно? – Джерет обнял ее и прижал к себе.

– Нет, мне хорошо, – с улыбкой ответила Кортни, ощущая тепло его руки.

– Черт! А я надеялся, что ты замерзаешь.

Кортни тихонько рассмеялась, и Джерет в ответ широко улыбнулся:

– Вот так лучше, – отметил он. – Видишь ли, я чувствую себя, как фотограф, который показывает птичку капризному ребенку в надежде, что тот, наконец, улыбнется.

– О Боже, вы считаете меня такой суровой? А вы, между прочим, невероятно грубый.

– Кто? Я?