Текст книги "Птица счастья"

Автор книги: Сара Орвиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Кортни вспомнила, как ругался Гай при их первой встрече, точь-в-точь подражая отцу, как пытался защитить Джерета, как сильно нуждался в его одобрении.

– Думаю, ваш сын просто обожает вас, – сказала она.

Джерет покраснел от удовольствия, глаза его радостно заблестели.

– Да, мы с ним славно ладим. Однако я не всегда уверен, что воспитываю его правильно.

– Догадываюсь, что вы имеете в виду. Я вот предложила сегодня встретить школьный автобус, но Райан отказался наотрез. Он заявил, что должен быть мужчиной.

– Молодчина. Все будет о'кей. Гай – довольно вздорный мальчишка, но не волнуйтесь, сегодня он драться не будет. Мы серьезно поговорили на эту тему.

Кортни не верила своим ушам: их разговор превратился в спокойную беседу о воспитании мальчишек – это было просто здорово.

– Давайте-ка посмотрим, что там в корзинке, – предложил Джерет. – А я пока достану пиво.

– Как сегодня ваша нога?

– Болит. Даже больше, чем вчера. Может, это проходит шок, а может, раньше меня отвлекали ваши поцелуи.

Склонив голову, чтобы скрыть румянец и засветившееся в глазах удовлетворение, которое она испытала от этих слов, Кортни пробормотала:

– Могу представить себе, когда вы в последний раз целовали женщину.

Джерет рассмеялся.

В это время раздался телефонный звонок, и хозяин кивнул гостье, чтобы та сняла трубку.

– Джерет? – произнес женский голос.

– Одну минуту, подождите, – Кортни протянула трубку хозяину.

– Я думаю, это – ваша мама, Джерет.

Кортни знала, что это, конечно, не его мать, но не смогла придумать ничего более подходящего. Джерет усмехнулся и подошел к телефону. Разбирая корзинку с едой, Кортни старательно прислушивалась к разговору.

– Да нет, Труди, – говорил Джерет, – это зашла соседка, и за обедом мы обсуждаем три В: восторг, высоту и выгоду.

Кортни едва не уронила стакан. Из трубки донеслось хихиканье, а затем возмущенный возглас, который вполне мог соперничать с криком Эбенезера, и Джерет сказал:

– Ладно, Труди, я шучу. Она – из Ассоциации Учителей и Родителей. Наши сыновья учатся в одной школе.

Молча, закипая гневом, Кортни взяла стакан и наполнила его пивом.

– Я позвоню тебе позже, дорогая, – приглушив голос, продолжал Джерет.

Это «дорогая» довело Кортни до белого каления. Кого-то он называет так ласково, а к ней обращается не иначе, как насмешливо: «Малыш». И даже сегодня, хотя она распустила волосы, подкрасилась и принарядилась. Впрочем, какая ей разница, чем занимается мистер Кэлхоун в свободное время. Но, как оказалось, это было для нее далеко не безразлично. Кортни взглянула на говорившего по телефону хозяина. Держа трубку в руке, он следил за ней внимательными голубыми глазами. «Почему же вдруг, – подумала Кортни, – ее стали так трогать его поступки? Почему его обращение «дорогая» к незнакомой женщине принесло ей острую боль? Может быть, причина – в обыкновенном женском тщеславии? Или это более глубокое чувство?»

Джерет повесил трубку телефона и поднял упавшую салфетку. Достав из холодильника содовую, Кортни налила себе стакан. Дождавшись момента, когда она освободилась, Джерет схватил ее за руки и притянул к себе. Это произошло так быстро, что Кортни была захвачена врасплох и не сумела уклониться. Джерет крепко держал ее в объятиях:

– Стой спокойно. Будешь вырываться – повредишь мою больную ногу. Обещаешь?

– Обещаю, – эхом отозвалась Кортни, смутно понимая смысл того, что говорит.

Джерет провел рукой по ее спине:

– Какие красивые у тебя волосы.

– Спасибо за комплимент, мистер Кэлхоун.

– Джерет, Малыш. Давай обойдемся без «мистера» и «миссис».

– Но мы же с вами не знакомы так коротко, – возразила Кортни.

Джерет принялся перебирать длинные волосы, затем приложил их к своей щеке, подробно рассматривая каждую черточку ее лица.

– Тогда что нам мешает познакомиться поближе? Я бы очень хотел этого. И вы, если бы были хоть наполовину честны перед собой, хотя бы на одну десятую менее щепетильны и чопорны, вы бы признались, что и вам этого хочется не меньше.

– У вас столько же очарования, сколько у репейника, – еле слышно произнесла Кортни, и в голосе ее послышалось осуждение.

Джерет засмеялся:

– Ну, говори, говори, Малыш... Надо же – «репейник»!

Кортни попыталась освободиться, но под рукой не оказалось никакой опоры, кроме самого Джерета Кэлхоуна, его рук, плеч, груди. И в эту минуту в его облике не было резкости или острых углов. Напротив: полные, красиво очерченные губы излучали захватывающую чувственность.

– Ты не обожжешься, если положишь руку мне на плечо, – предложил Джерет.

– Может, вы отпустите меня?

– Не вижу в этом никакой необходимости. Расслабься, давай поговорим о колючках. Вот ты ведешь себя так, словно сидишь на одной из них. – Ласково уговаривая, Джерет перебирал в пальцах ее длинные шелковистые волосы. – Они, как золото.

– Кто? – удивилась Кортни.

– Твои косы. Просто чертовски хороши.

Поджав губы, Кортни покраснела и снова попыталась освободиться из объятий.

– Эх, поцеловать бы тебя так крепко, чтобы пропало всякое желание удирать!

– Да вы просто чемпион среди отвратительных и мерзких типов! – Грубостью Кортни пыталась подавить в себе всплеск стремительно захвативших ее симпатии и желания.

– А ты такая пылкая, ласковая и соблазнительная, Малыш, что устоять перед тобой просто невозможно. Закрой глаза.

– Н-е-ет!

– Кортни, – тихо, но твердо повторил он. – Я хочу поцеловать тебя.

Ее сопротивление таяло и исчезало. И чем сильнее Джерет поддразнивал ее, тем быстрее она сдавалась. Желание, чтобы он целовал ее крепко-крепко, так ясно отразилось в глазах Кортни, что Джерет без лишних слов сжал ее в объятиях и жадно завладел губами. Рукой она обвила его за шею, почувствовав легкое прикосновение мягких волос. Все вокруг перестало существовать, самые разные чувства соединились в этом поцелуе. Сердце Кортни билось гулко и неровно, сейчас она уже не смогла бы назвать его «репейником». В эту минуту ее держал в объятиях сексуальный, чувственный мужчина, ласки которого приводили ее в экстаз. Кортни приникла к нему, всем телом стремясь навстречу страстному поцелую. Рука Джерета ласкала ее грудь. Он так близко прижал ее к себе, что через одежду Кортни почувствовала, как в возбуждении напряглись его мышцы.

Мгновенно осторожность взяла верх, и она выскользнула из объятий.

– Достаточно, – прошептала она.

Джерет молча смотрел на нее, и в его взгляде горело такое долго сдерживаемое желание, что Кортни потеряла голову и бросилась ему на шею.

– Кажется, достаточно не будет никогда, – хрипло прошептал Джерет, принявшись вновь играть ее волосами. – Что с тобой случилось, Малыш? Это неудачное замужество сделало тебя такой?

– Нет, и я не хочу говорить о причинах, – поспешно ответила Кортни, пытаясь восстановить дыхание. Внезапно она передумала: – Вы давно пытаетесь узнать, откуда во мне столько ханжества. Мой брак здесь ни при чем. Все дело, наверное, в воспитании и характере. Я выросла в доме, где было полно хрупких и утонченных женщин, истинных леди, всегда таких чопорных и правильных, которые и создали меня по своему образу и подобию.

– А твой отец? – осторожно спросил Джерет.

– Он был таким же изысканным, как и остальные члены нашей семьи, с высоким чувством собственного достоинства. Болезненный, тихий, с постоянной книгой в руках. С того самого момента, когда я едва начала ходить, мне вбивали в голову, что я должна вести себя, как настоящая леди, быть вежливой, осмотрительной и аккуратной.

– И никаких детских забав, да?

– Абсолютно никаких. С тех пор любой беспорядок выводит меня из равновесия.

– Ну, ничего страшного. Все это только внешнее. – Он понизил голос. – Думаю, что внутри вы – женщина глубоко чувствующая, даже страстная. Этого в вас больше, чем чопорности и лицемерия.

– Надеюсь, что так, – Кортни вздохнула. – Может быть, и глубоко в вас спрятан мужчина далеко не такой грубый и неистовый, каким вы кажетесь снаружи?

– Во мне глубоко спрятаны привлекательность и простота, мэм, – не моргнув глазом, парировал Джерет.

– Почему-то мне трудно в это поверить, – улыбнулась Кортни, глядя прямо в голубые задумчивые глаза.

Вернувшись к столу, она разложила ленч на тарелки: сэндвичи с тунцом, картофельные чипсы, салат и яйца.

– О, да у нас будет пир горой, – заметил Джерет.

– Я подумала, что не мешало бы разнообразить ваш стол.

– Ну-ну. А что это у вас с хлебом?

– Рыба. Тунец. – Джерет поморщился, и она нахмурилась: – Вы не любите тунца?

– Просто не переношу. – Кортни обиженно поджала губы.

– Малыш, я съем все, что вы приготовите, даже если это будет кусок глины между двумя камнями.

– Вы можете и не есть мои сэндвичи!

– Сядьте, хватит уж ворчать и суетиться.

Рассерженная, Кортни уселась, надеясь про себя, что неблагодарный хозяин подавится ее тунцом. Однако Джерет налег на картофельный салат и, умяв приличную порцию, спросил:

– Не хотите и себе добавить соуса с перцем?

– Нет уж, благодарю.

Кортни все-таки принесла из кладовки соус и маринованный перец и с ужасом наблюдала, как, взяв сэндвич с тунцом, Джерет Кэлхоун затолкал в него острый стручок, сверху полил соусом и принялся уплетать за обе щеки.

– Не хотите присоединиться? – спросил он.

– Вы могли с тем же успехом есть просто хлеб с перцем.

– Разумеется. Но я решил все же попробовать этот ваш тунец. Малыш, мне очень лестно, что вы так заботитесь обо мне...

Кортни залилась краской, пожалев, что потратила столько времени на приготовление еды.

– Я сделала бы это для любого...

– Не говорите так, – попросил Джерет. – Позвольте мне думать, что вы провели целое утро на кухне только ради меня.

Казалось, он был искренним. Кортни бросила взгляд на него, потом на сэндвичи и пожала плечами:

– Удивляюсь, как это вы еще до сих пор не сожгли желудок.

– Да, вообще-то у меня есть маленький ожог на животе, – глаза его весело заблестели. – Хотите покажу?

– Нет!

Джерет засмеялся и взял ее за подбородок:

– Малыш, да не относитесь вы ко всему так серьезно!

Кортни удивляла резкая смена его настроений – еще недавно они так мило и приятно беседовали о детях, потом. Она вынуждена была признать, что если захочет, Джерет Кэлхоун умеет выглядеть приятным собеседником, несмотря на все насмешки. Но как редко это случается. Внезапно ее мысли вернулись к поцелуям и Кортни бросило в жар.

– О чем это вы сейчас думаете? – поинтересовался Джерет.

– Ни о чем особенном.

– Да ладно уж. Вы алеете, как голландский тюльпан, а говорите: «ничего особенного», – передразнил он. – Что-то не верится. Поделитесь, мне хотелось бы принять участие в ваших размышлениях.

Кортни чувствовала, что теперь уже вся покрывается румянцем, однако попыталась взять себя в руки и взглянула ему прямо в глаза.

– Какой он был, ваш муж? – неожиданно спросил Джерет.

Кортни отвернулась к окну и словно увидела там карие глаза Мейсона, вспомнила, как они темнели, когда он сердился. Меньше всего она хотела обсуждать с Джеретом Кэлхоуном своего бывшего мужа.

– Это было очень давно. А какой была ваша жена?

– Совершенно не представляете себе, правда?

Кортни не поняла, серьезен он или опять смеется.

– Да, на самом деле трудно. Теперь в вашей жизни снова появилась женщина.

Джерет перестал есть и покачал головой:

– Труди? Это секретарь. Она у меня работает.

– Вы работаете? Я думала, что ферма – единственное ваше занятие.

– Да нет. В городе у меня есть контора, но сейчас я редко там бываю. Вместе с женой мы занимались продажей недвижимости. Правда, сердце и тогда к этому не лежало. Сейчас там все сворачивается: я собираюсь закрыть дело. Хочу вплотную заняться выращиванием лошадей, а также больше времени уделять Гаю. Прошли годы, прежде чем я понял, чего же на самом деле хочу в жизни.

В молчании они закончили обед. Джерет протянул руку через стол и дотронулся до ее запястья:

– Малыш, – тихо проговорил он, ласково перебирая ее пальцы. – Я не думаю, что Гай станет еще раз драться с вашим сыном, но если это все-таки случится, скажите мне об этом сразу же.

– Вы не были с ним слишком строги, да?

Джерет нахмурился.

– Нет. Гая не так уж трудно вразумить. Вам тоже необходимо научить Райана себя защищать.

– Я против того, чтобы Райан дрался, – тихо ответила Кортни. Ей очень хотелось убрать руку, но она не осмеливалась нарушить хрупкое равновесие разговора. – Мой сын еще очень мал, и ему ничего не известно о жестокости. – Наконец Кортни сумела отодвинуться и голос ее зазвучал ровнее:

– Думаю, так и должно быть. Райан не должен вырасти хулиганом, рассчитывающим только на свои кулаки.

– Вот черт! Малыш, но так мальчишек не воспитывают. Ребенок обязан уметь защищаться.

– Вы на все смотрите с позиции грубой силы, – заметила Кортни.

Разговор принимал опасный оборот. Джерет подскочил на стуле и, засунув руки за пояс, принялся внимательно изучать ее лицо.

– В физической силе есть много привлекательного, – тихо проговорил он.

Кортни глубоко вздохнула и спросила себя, сможет ли она провести не краснея хоть пять минут в обществе этого человека.

– Не переиначивайте мои слова.

– Ни в коем случае. Я лишь отвечаю на ваше замечание.

– Однако речь шла о детях. Я чувствую, что мне не удастся вас переубедить. Ваши принципы такие же твердолобые, как и вы сами.

Джерет усмехнулся.

– Что вы говорите? Если я отвечу вам сейчас в таком же духе, ваши нежные щечки снова покраснеют. Так что, пожалуй, не буду.

В сердцах Кортни поднялась, собрала грязную посуду и понесла ее в мойку.

– Оставьте, – предложил Джерет, – Гай все вымоет, когда вернется из школы.

– Могу представить, как он это делает!

– Прекрасно. Именно он убирал сегодня после завтрака.

– Так какой же была ваша жена? – повторила свой вопрос Кортни. – Любила перец и так же сквернословила?

– Лия была замечательной. Хотя нет ничего плохого и в том, что люди едят острый перец, иногда даже ругаются. От вас, Малыш, за милю несет ханжеством и снобизмом, – Джерет улыбнулся, – пока вы не начинаете целоваться. Тогда, слава Богу, вам не удается контролировать себя. – Отвернувшись, Кортни сосредоточенно терла стол. – Да оставьте вы хлопоты. Вчера утром я не смог найти и половины своих вещей.

– Я их выстирала.

– Но вы же не стирали мои трусы?

– Разве? – Кортни едва сдержала желание выругаться.

– Прекрасно знаете, что не стирали. Вы аккуратненько замаскировали их рубашкой и оставили на месте. А ваш муж, он сам стирал свое нижнее белье?

– Я ухожу домой. – Кортни стала лихорадочно собирать свои вещи в корзинку.

– Я только поинтересовался...

– Мистер Кэлхоун, вы – мерзкий, сексуально озабоченный репейник! – наконец вырвалось у Кортни.

Джерет ухмыльнулся, встал со стула и повторил:

– Сексуально озабоченный репейник? Вы явно хотите целоваться, несмотря на чопорность и приступы раздражения. Малыш, вам безусловно это нравится.

Вновь залившись краской, Кортни не ответила и еще быстрее принялась заталкивать в корзину пакеты и коробочки.

– Если вы не перестанете суетиться, с вами случится удар.

Никак не отреагировав на уничтожающий взгляд Кортни, Джерет заявил:

– Скоро начинается школьный карнавал, я возьму вас с Райаном на пикник.

– Нет уж, благодарю? Весь ваш пикник будет состоять из перца с пивом.

– Можно прихватить и немного перца. Мальчишки смогут ближе познакомиться.

– Кажется, Гай и Райан и сейчас знакомы достаточно хорошо для того, чтобы не выносить друг друга.

– Вот мы и дадим им шанс подружиться.

– Сомневаюсь, они такие разные.

– Ну и прекрасно, мы с вами тоже не пара сапог, а как подходим.

Кортни так растерялась, что вспылила.

– Как вы можете говорить такие вещи?!

– Если мы можем беседовать о птицах и о детях, то можем... – его глаза потемнели.

– Мне безразлично, что мы можем! Я не собираюсь больше вас слушать. – Неожиданно Кортни осознала весь комизм ситуации и от души рассмеялась. – Извините. Откуда вы так хорошо знаете птиц?

– За одним исключением, я очень люблю птиц. Люблю лошадей и собак. Моя жена Лия много лет была членом общества любителей природы, и я часто ей помогал. Даже купил две пары лебедей для пруда.

– Так это были ваши лебеди? Как здорово. Они великолепны.

– Пожалуй. Ах, да, ведь частично пруд является собственностью заповедника. Конечно, вы видели их. Оказывается, Малыш, в чем-то мы с вами можем достигнуть согласия. И еще я не просто хорошо разбираюсь в птицах, у нас даже была домашняя ворона.

– Тогда как же вы могли стрелять в сокола?

– Не надо путать одно с другим. Ваш сокол ужасно противный. Любая из мелких пташек, на которых он охотится, подтвердит мои слова.

– Мы вырастили Эбенезера и очень любим его. Он ручной и никому не причиняет зла намеренно.

– Все далеко не так, Малыш.

Звук приближающейся к дому автомашины прервал разговор.

– Приехал мой брат, Кент, – выглянув в окно, сообщил Джерет.

– И сколько у вас братьев?

– Два, Лонни и Кент.

Шум мотора прекратился, хлопнула входная дверь, и на крыльце раздались шаги.

– Эй, Джерет, привет! – с порога закричал Кент.

Хозяин представил их друг другу:

– Познакомься с моей соседкой, миссис Кортни Мид. Кортни, это мой брат, Кент Кэлхоун.

– Приветствую вас, – произнес вошедший и направился на кухню.

Он был очень похож на Джерета: такие же каштановые вьющиеся волосы, голубые глаза, но несколько шире в плечах и ниже на пару дюймов. Через мгновение Кортни поняла, что сходство их было чисто внешним.

– Что-то случилось с моей машиной, – заявил Кент, – я надеялся, что ты посмотришь. Что с ногой? Кортни приготовилась к очередному удару но с облегчением услышала.

– Да так, несчастный случай с ружьем.

– Ты сам прострелил себе ногу? Кент удивленно вскинул брови.

– Несчастье произошло по моей вине, вмешалась Кортни. Раз уж Джерет оказался так любезен и признал правду, она тоже в состоянии взять на себя долю ответственности. – Я перепрыгнула через забор и сбила вашего брата с ног поэтому ружье и выстрелило.

Джерет изумленно уставился на нее, словно до него только сейчас дошло, что ситуацию можно рассматривать вот так спокойно и цивилизованно.

– Рана глубокая? – забеспокоился Кент.

– Поверхностная. И хотя чертовски болит, но серьезного ничего.

– Можешь взглянуть на машину?

– Пожалуй. Извините нас, Кортни. Джерет накинул на себя куртку, взял костыли и поковылял к двери.

В окно Кортни видела, как, подняв капот Джерет склонился над двигателем. Через несколько минут вернулся Кент.

– Мне нужен ящик с инструментами. – Он заглянул в кладовку и почесал голову: – Ерунда какая-то, здесь его нет.

– Может, я поищу? – предложила Кортни.

– Да, пожалуйста, Джерет никогда не дружил с порядком, ума не приложу, где он окажется. Это зеленый металлический ящик. Давайте, вы посмотрите в гостиной, а я прочешу спальню.

Они вышли из кухни и, не удержавшись, Кортни заметила:

– Вы совсем не такой грубый, как ваш брат.

– Джерет? Он только кажется грубым. Я уже так привык к его сквернословию и остальным выходкам, что даже и не замечаю этого. Дело в том, что так он защищался от гнева отца, ведь ему доставалось и за нас с Лонни. Он всегда был буфером. Ну, должен же где-то быть этот ящик?! Так, под диваном – нет, на книжной полке – тоже...

– Пойду и я посмотрю, – сказала Кортни, но мысли ее были заняты рассказом Кента. «Буфер между отцом и младшими братьями...» Кент произнес это так небрежно, считая отношения в семье обычным делом. Интересно, что сдерживал этот буфер? Родительскую строгость или более серьезные холодность, гнев? Кортни бродила среди книг и журналов, тщетно разыскивая зеленый ящик.

– Уф, наконец-то я его нашел, – сказал вернувшийся из спальни Кент. Под мышкой он держал ящик с инструментами. Оглянувшись с порога, он вдруг спросил:

– Вы замужем?

– Разведена. У меня есть сын, ему столько же лет, сколько Гаю. – Выдержав испытующий взгляд Кента, Кортни, в свою очередь, решила воспользоваться возможностью и побольше узнать о Джерете Кэлхоуне. С несвойственной ей прямотой она спросила: – Вы говорили, что Джерет всегда защищал вас от отца, что на него первого падал его гнев. Ваш отец был жестоким человеком?

Кент задержался в дверях, его голубые глаза стали холодными и мрачными:

– Он был хуже змеи. Джерету доставалась из-за нас куча затрещин. Вообще-то я и обвиняю отца больше из-за Джерета. – Он улыбнулся, и черты его лица смягчились. – Не позволяйте Джерету кричать на вас. Он только кажется таким грубым, в душе он мягкий, как воск.

– Да, я тоже так думаю.

Кент рассмеялся, и дверь за ним захлопнулась. Кортни подошла к окну. Во дворе с гаечным ключом в руках Джерет Кэлхоун копался в двигателе машины. Кент стоял рядом и, заложив руки за спину, беседовал с братом. В ее душе продолжали звучать слова Кента: «Он мягкий, как воск» и другие: «Страшнее змеи... на него падал весь гнев отца...» Ужасно и грубо!

Наконец, Джерет распрямился, Кент сел за руль и завел машину. Они обменялись еще несколькими словами, Джерет бросил гаечный ключ в ящик с инструментами, порылся в кармане и достал чековую книжку. Подписал чек и передал его Кенту. Тот помахал рукой, и машина резко рванула с места.

Джерет осторожно собрал инструменты и с ящиком в руках захромал в дом. Он вымыл руки и уселся за стол напротив Кортни.

– Теперь машина Кента побегает еще пару недель.

– Хорошо, что он не попросил умыть его и причесать, – сказала Кортни.

Джерет улыбнулся и пожал плечами.

– Привычки и традиции долго не умирают.

– Сколько ему лет?

– Кент – самый младший, ему двадцать пять.

– А о другом брате вы тоже столько заботитесь?

– О Лонни? Куда меньше.

– А о вас кто заботится?

– Я, я и еще раз я. Я – старший из трех братьев. Наша мать умерла, когда родился Кент, отец же считал нас виноватыми во всех своих несчастьях. И если вы полагаете, что я груб, то жаль, вам не удастся познакомиться с ним. Вот уж у кого был крутой нрав. Благодаря этому он долго не задерживался ни на одной работе, – тон Джерета, такой же ровный и бесстрастный, как и у Кента, когда тот рассказывал об отце, заставил Кортни содрогнуться. – Отец умер.

– Я сожалею.

Джерет пожал плечами:

– Кент обручен, Лонни женат, и у него трое мальчишек. – Он рассмеялся. – Вы говорили о драках. Так мальчишки Лонни – просто оголенные провода. Они живут в Нешвилле.

– А чем занимаются ваши братья?

– Кент – строитель, а Лонни – стоматолог. Это у него я вставлял себе зубы, – в широкой улыбке Джерет продемонстрировал превосходные зубы. Трудно было поверить, что это – работа дантиста. – Я веду их финансовые дела. Однако Гая мне хочется вырастить более самостоятельным, чем мои братья.

– Так вот почему вы держите его в черном теле! – Взгляд Кортни упал на часы. – Уже поздно. Я должна идти.

– Сегодня я не могу заниматься своими лошадками, поэтому день кажется таким длинным. Не уезжайте.

– Я ведь приходила, чтобы поговорить о наших детях, и нам это прекрасно удалось. Через час у меня экскурсия по заповеднику с группой школьников.

– Тогда присядь ко мне на колени и поцелуй на прощание.

– Проклятье!.. – Кортни внезапно замолчала, сама шокированная едва не сорвавшейся с ее губ фразой.

– Что с вами случилось? – удивился Джерет.

– Долгое общение с вами не пошло мне на пользу. – Кортни встала.

– Заберите из холодильника салат, вы забыли про него.

Кортни открыла холодильник и, достав коробку, с силой захлопнула дверцу. Повернувшись, она буквально упала в объятия Джерета – так близко он подошел.

– Вы уйдете, и мы потеряем такой чудесный день, – проговорил он, ласково положив ей руку на плечо.

– Уйдите с дороги! Терпеть не могу отталкивать хромающих мужчин.

Тепло от его руки волнами прокатывалось по телу Кортни.

– Я тоже уже не могу терпеть... – понизив голос, Джерет кончиками пальцев гладил ее шею. Каждое прикосновение обжигало, и у Кортни закружилась голова.

– Мистер Кэлхоун, позвольте мне пройти!

– Звучит неубедительно, Малыш. Вам не хватает ветра, чтобы поднять паруса.

– Иногда мне кажется, – медленно заговорила Кортни, – что все ваши беды происходят оттого, что вы очень легкомысленно и поверхностно относитесь к чувствам. То же сказал о вас и Кент.

Пальцами Джерет легонько сжал ее ухо и пощекотал за ним, словно пронзив Кортни тысячами острых иголок.

– А мне иногда кажется поверхностным ваша чопорность. Скажите: «Джерет», – хрипло произнес он, – я хочу услышать, как ты говоришь мне это.

– Ах, каким вы умеете быть надоедливым и досадным, – еле слышно пробормотала Кортни. – Неужели мне придется с вами бороться?

Он улыбнулся, затем стал серьезным:

– Нет, со мной не надо бороться. Мне очень хочется узнать, как у тебя получится назвать меня «Джерет».

Не отрываясь, Кортни смотрела ему в глаза, сердце в ее груди трепетало.

– Джерет, – прошептала она, – ну вот, я выполнила вашу просьбу, теперь очередь за вами – уйдите с дороги.

Джерет отступил, пропуская ее, и Кортни вылетела из дома. Она совершенно запуталась в противоречивых мыслях о Джерете Кэлхоуне, о его трогательном внимании и грубости, насмешливом подшучивании и сексуальных поцелуях. Вспомнила о Кенте, удивляясь его странному поведению: он не предложил раненому брату помощь и не остался ухаживать за ним, наоборот, заставил его, больного, чинить свою машину. «Он был буфером между отцом и младшими братьями»... Возможно, у Джерета были особые причины для такого поведения. Судя по всему, их детство было нелегким, если, едва речь заходила об отце, их лица каменели.

Кортни не сумела отвлечься и во время экскурсии. Она вела школьников по извилистой тропинке, показывая гнезда различных птиц, ждала появления дроздов, чтобы дети смогли рассмотреть их вблизи, но мысли о Джерете Кэлхоуне беспорядочно бродили у нее в голове.

В половине пятого Райан, как обычно, вернулся из школы. Ничто не напоминало о вчерашнем происшествии и Гае Кэлхоуне. Вечером Кортни села писать доклад для курсов любителей птиц, рядом Райан разложил свои учебники на кухонном столе. Не подготовив и двух страниц, Кортни услышала шум приближающегося автомобиля, выглянула в окно и увидела обоих Кэлхоунов, отца и сына. Лицо Гая сердито пылало.

– Кто приехал, мам? – спросил Райан.

– Кэлхоуны.

По выражению лица Гая можно было понять, что отец заставляет его извиниться.

– Вот это да! Ты шутишь? – Райан посмотрел в окно, и брови его удивленно поползли вверх. – Как я все это ненавижу!

– Для Гая это в два раза труднее, чем для тебя. – Кортни открыла дверь и вышла на крыльцо встретить гостей.

Джерет стоял, скрестив руки на груди, и ждал. Пытаясь казаться невозмутимым, Гай выступил вперед:

– Здравствуйте, миссис Мид. Райан дома?

– Да. – В это время Райан появился на крыльце и стал около матери.

– Я прошу извинения за то, что плохо говорил о твоей маме, Райан, – промямлил Гай, глядя в землю.

Он поднял глаза на отца, они обменялись молчаливым взглядом, и Джерет кивнул. Кортни понимала, как трудно было мальчику произнести эти слова, как отчаянно он хотел сейчас одобрения Джерета. Вся воинственность и невозмутимость в Гае пропали.

– Ладно, все нормально, – поддержал сына Джерет, хотя тон его оставался строгим.

– Спасибо, Гай, – тихо поблагодарила Кортни, чувствуя несмотря ни на что невыносимую жалость к этому мальчику. – Райан, почему бы тебе не показать Гаю раненую утку, которую мы сегодня нашли? – предложила она.

– Хорошо, мам. Только накину пальто. – Райан оделся, и мальчишки пошли по тропинке к клеткам.

Кортни повернулась к Джерету и посмотрела ему прямо в глаза.

– Спасибо, – сказала она. – Я знаю, как это было трудно для вас обоих.

– Да, но необходимо. Думаю, это будет хороший урок для Гая.

– Хотите войти? – спросила хозяйка. – Я приготовлю горячий шоколад.

– Хочу.

Следом за ней Джерет вошел в дом, неторопливо и внимательно осмотрел все кругом. А когда, сняв куртку, устроился в кухне за столом, то, казалось, заполнил собой все пространство.

– Я думаю, Гай очень нуждается в вашем одобрении, – сказала Кортни.

– Я знаю. Раньше, до смерти Лии, он не был таким. Может быть, моя жена давала ему то, чего не могу дать я?

– Конечно, это так. Мать и отец играют разные роли в жизни детей. Но ведь вы никогда не были к нему равнодушны, интересовались его жизнью и высказывали свое одобрение? Это так?

– Так, – горько подтвердил Джерет. – Я люблю его и хочу, чтобы он знал об этом.

– В отличии от вашего отца?

– Вы правы.

– Не беспокойтесь, – Кортни поставила на огонь кастрюлю и достала молоко. – Если вы любите сына и вам не безразличны его жизнь и поступки, вы сделаете все абсолютно правильно.

– Надеюсь, что так.

Кортни помешивала молоко, задумчиво глядя, как поднимается пена. Джерет, положив раненую ногу на табурет, взял со стола книгу и прочитал вслух название «Миграция птиц».

– Это ваш учебник? – спросил он.

– Да, иногда я занимаюсь рядом с Райаном, когда он готовит уроки. И если ему бывает трудно – я тут, рядом, чтобы помочь.

Джерет отложил книгу.

– С тех пор, как умерла Лия, Гай совершил много странных поступков, словно затаил на всех злость...

Шаги, раздавшиеся на крыльце, заставили их прервать разговор. Вернулся Гай.

– Папа, пойдем посмотришь, какие у них замечательные птицы. А сокол Эбенезер даже садился мне на плечо. Райан научил меня, как нужно свистеть. Пойдем, я покажу тебе.

Джерет накинул куртку, взял костыль и встал.

– Ну, пойдем посмотрим, пока миссис Мид варит нам шоколад.

– Ты любишь горячий шоколад, Гай? – спросила хозяйка.

– Да, мэм. Пап, у них есть дикая утка с подбитым крылом, но она подходит к Райану, и он может взять ее в руки.

– Вот это да! – Джерет посмотрел на Кортни и подмигнул ей.

Дверь за ними захлопнулась. Провожая их взглядом, Кортни видела, как отец и сын спустились по ступенькам, пересекли двор... Вдруг она погасила огонь, вытерла руки о полотенце и, накинув куртку, побежала за ними. Джерет с мальчиками стояли внутри огромной проволочной клетки.

– Кто построил такой вольер? – спросил Джерет, когда она подошла.

– Администрация заповедника, – ответила Кортни. – У нас их два. Они дают птицам некоторую свободу.

На ветке клена сидел Эбенезер, молча наблюдая за компанией. Гай свистнул ему.

– Он уже прилетал на мой свист, – похвастался он.

Райан посмотрел на Джерета:

– Мне кажется, он вас боится.

Джерет оперся на костыль и подмигнул соколу:

– Полагаю, эта чертова птица не посмеет слететь вниз, пока я здесь.

– Давайте отойдем, – робко предложила Джерету Кортни.

Они ушли по тропинке в заросли кустарника. Гай засвистел, Эбенезер, раздумывая, покрутил головой и плавно слетел на плечо Гая. С победной улыбкой тот посмотрел на отца.

– Вот черт! – прошептал Джерет, обращаясь с Кортни. – Даже если и так, все равно оставил бы он лучше моих лошадей в покое. Они для меня слишком дороги.

Эбенезер крикнул и, захлопав крыльями, взлетел.

– Опять вы за свое, – ответила Кортни, пытаясь улыбкой смягчить обстановку.