Текст книги "Мечтай, создавай, изменяй!"

Автор книги: Сара Лейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

MyHeritage размещается в простом частном доме, некогда принадлежавшем немецкому ордену тамплиеров в поселке Бней Атарот. Если вы сможете найти его на карте, то найдете и компанию. В поселке, наверное, больше кур, чем людей. В характере основателя компании Гилада Джафета причудливо сочетаются дружелюбие и скрытая энергия, страстная увлеченность и смирение. Его упрямое и безоглядное стремление к цели, склонность решать проблемы при помощи технологий, а не дизайнерских или декоративных ухищрений, говорят о том, что у него столько качеств консервативного еврея, сколько может быть в характере предпринимателя. Гилад с большим неодобрением относится к молодым гениям, последователям Йосси Варди. И, прежде всего, он не продает свою компанию. Это его собственные помидоры. Кремниевая долина обойдется без них. Возможно, MyHeritage – одна из самых многообещающих социальных сетей, о которой, тем не менее, вы никогда не слышали. На момент написания книги на этом сайте хранилось примерно 500 миллионов профилей и числилось около 50 миллионов зарегистрированных пользователей. Ежедневнона сайт загружается около миллиона фотографий. MyHeritage ставит себе цель стать третьим базовым компонентом в системе социальных сетей. Facebook помогает в организации личного общения, Linkedin – профессионального, a MyHeritage и его конкуренты планируют содействовать в поиске и налаживании контактов с проживающими далеко или даже ранее не известными родственниками.

MyHeritage стартовал в то время, когда только пожилые люди да некоторые любители интересовались генеалогией, но с тех пор произошли события, изменившие отношение к этому. Речь идет не только о бурном развитии социальных сетей, но и о появлении в Интернете целых баз данных о предках. Благодаря распространению цифровых фотоаппаратов и наличию видеокамер чуть ли не во всей электронной технике в Сети стали размещать намного больше семейных снимков, видео и тому подобных свидетельств. Разработана технология компьютерного распознавания лиц на фото и видеоматериалах. Смартфоны, лэптопы и планшеты обеспечили постоянную связь между всеми членами семьи. Сегодня любой может заниматься изучением генеалогического древа, не вставая с кресла и прилагая минимум усилий.

Джафет ни о чем подобном не подозревал, когда десять лет назад основал свою компанию. Он даже не вполне отдавал себе отчет в том, что создает именно интернет-компанию. Просто он устал от венчурной гонки в Израиле 1990-х, взял отпуск и решил посвятить его своему старому хобби – генеалогии. Это увлечение популярно в Израиле, поскольку евреи – нация иммигрантов, а их диаспора разбросана по всему миру. К тому же генеалогия всегда считалась солидным академическим хобби. Джафет сравнивает ее с детективным расследованием, хотя и довольно скучным. Начав с крупицы информации – иногда просто с фамилии или имени, вы должны докопаться до всего остального, терзая расспросами родственников, бродя по кладбищу или роясь в пыльных архивах.

В 33 года Джафет взял несколько месяцев отпуска с намерением путешествовать по Европе с ноутбуком и сканером в поисках родственников или их фотографий. В связи с увеличением количества собранной информации встала острая необходимость в программном обеспечении для ее обработки, а возможно, и для автоматического анализа, но ничего подходящего он не находил. Эта идея прочно завладела его сознанием, и он решил самостоятельно написать такое приложение. По его подсчетам, на это требовалось не больше года, и если все получится, то он сам будет продавать ПО, совершенствовать его и неплохо на этом зарабатывать. Семье он солгал, сказав, что получил новую работу.

MyHeritage выпускалась не как веб-продукт, а как бесплатная программа для персональных компьютеров. На разработку Джафет потратил собственные сбережения, ему даже пришлось заложить дом. К 2005 году довольно много пользователей загрузили ПО, что заставило Джафета обратиться за венчурным финансированием для дальнейшей разработки. Однако он не смог произвести благоприятное впечатление на венчурных предпринимателей из Тель-Авива. Максимум, чего ему удалось добиться, – это получить миллион долларов от двух бизнес-ангелов, причем, по условиям соглашения, ему оставалась лишь небольшая часть акций будущей компании. По мере развития движения Web 2.0 у Джафета стали появляться опасные конкуренты с мощным финансированием. Наиболее серьезный конкурирующий проект был запущен в 2007 году предпринимателем из Кремниевой долины с влиятельными связями Дэвидом Саксом. Его сайт получил название Geni и, едва успев запуститься, мобилизовал финансирование на шокирующе огромную сумму – 100 миллионов долларов.

Джафет был сражен. Семь лет он вещал миру о поразительных возможностях генеалогии, жертвуя собственным благополучием ради функционирования компании, и тут появляется парень, ничего не знающий об этой науке, и запускает совершенно новый сайт стоимостью 100 миллионов долларов. И всего лишь за два месяца! Как такое могло случиться?

Объяснялось все просто: этим парнем оказался Дэвид Сакс, предприниматель с широкими связями, член так называемой «мафии PayPal». Бывшие основатели и топ-менеджеры PayPal приложили руку к невероятному успеху проекта Web 2.0 в США. Они создали Linkedin, Slide, Yelp, YouTube, а теперь и Geni, а также инвестировали в Facebook, Digg и другие компании.

У Сакса было два больших преимущества: во-первых, он знал, как превратить скучный академический сайт по генеалогии в эротически окрашенное социальное веб-приложение, а во-вторых, имел опыт в венчурной деятельности. Примерно в то время, когда заключалась сделка, он сказал мне: «Charles River Ventures инвестировала в сайт 10 миллионов долларов с условием приоритетного погашения в двойном размере». Следовательно, компания-инвестор должна получить первые 20 миллионов выручки от продажи любого продукта. «Вы в самом деле считаете, что мы никогда не будем стоить 20 миллионов? В худшем случае они удвоят вложения». Этот аргумент недоступен для понимания Джафета – во всяком случае менее доступен,чем для любого другого инвестора. Крупнейшая сделка с Geni во многом способствовала укреплению рынка стартапов, а Джафет и его инвесторы могли думать только об одном – прецеденте с Metacafe. Израильский рынок приложений для Интернета уже знавал такие истории, и на этот раз конкурент опять оказался из мафии PayPal. В мире Web 2.0 удобство использования важнее, чем прогрессивность технологии – и это правило справедливо всегда.Казалось, израильтяне просто не могут вписаться в этот новый, ориентированный на дизайн мир.

Если MyHeritage собиралась выжить, Джафету следовало решить, как сделать сайт привлекательным и интуитивным – причем быстро. Он собрал еще 15 миллионов долларов венчурного капитала и приобрел три компании помельче, также разрабатывавшие сайты по генеалогии и занимавшиеся изучением реакции пользователей и дизайном. В конечном счете MyHeritage сделала то, что не удалось сделать Metacafe и многим другим израильским компаниям, работавшим в Web 2.0. В течение года ей удалось привлечь в сотни раз больше пользователей, чем Geni, провести локализацию программы на большее количество языков и внедрить более сложную технологию. Это упрочило лидерство MyHeritage на рынке. Вскоре Сакс основал еще одну компанию под названием Yammer, чем фактически признал поражение Geni. В качестве бонуса в конце 2009 года MyHeritage наконец принесла первую прибыль. То, что начиналось как хобби, перевернуло всю жизнь Джафета, угрожало его браку, материальному положению, а иногда и рассудку. «Я всегда был неисправимым оптимистом. Двадцать раз меня сбивали с ног, но я неизменно поднимался, – говорит он. – Сайт стал делом моей жизни, и я не собираюсь его продавать». За месяц, который я провела в Израиле, собирая информацию для книги, Джафет оказался единственным местным интернет-предпринимателем, который считал свою компанию делом всей жизни. Именно такое отношение к бизнесу позволило ему в конце концов получить финансирование от двух крупнейших европейских венчурных инвесторов: компании Index, принадлежащей Клейну, и Accel Partners, инвестировавшей в Facebook и – невероятное совпадение! – в Metacafe.

Помимо MyHeritage в израильском сегменте Всемирной сети есть еще несколько ярких пятен. По иронии судьбы, одно из них связано с наименее стремящимся к огласке сегментом – порносайтами и сайтами азартных игр. Как ни странно, в стране, где гражданство определяется религией, у многих жителей куда менее пуританские взгляды, чем в либеральной Европе. Таким образом, в Израиле создаются сайты с таким наполнением, которое было бы невозможным, скажем, в Кремниевой долине, по крайней мере легально. Интернет-ресурсы такого рода получили распространение именно в Израиле еще по одной причине: их очень трудно запустить технически, так как они просто притягивают к себе всяких мошенников и хакеров. Однако вопросы обеспечения безопасности в Интернете – конек израильских ИТ-специалистов, ведь они давно и успешно этим занимаются.

Все вышеперечисленные компании – лишь исключения из общего правила: пользовательский Интернет в Израиле и поныне остается настоящей пустыней. В большинстве своем израильские предприниматели и инвесторы борются за создание отрасли, которая могла бы обеспечить им нормальную деятельность и не превратилась бы в очередное «чудо на десятилетие». Лучшим шансом Израиля может стать прорыв в совершенно новую инновационную отрасль, такую, которая сочетала бы лучшие национальные преимущества и заставила мир снова обратить внимание на страну. Возможно, кинематограф?

«Полюбуйтесь видом из моего окна», – застенчиво предложил Эрель Маргалит. Мы стояли в его угловом офисе с окнами во всю стену. Я подошла ближе и увидела цепочку низких белых зданий с внутренними двориками. Эрель показывал на анимационную студию, художественный центр и строительную площадку нового ресторана. Казалось, на дворе 1950-е, и я стою в Голливуде, а не в районе старого города Иерусалима.

Маргалит основал компанию Jerusalem Venture Partners. В разгар технического бума в Израиле она завоевала известность как лидер рынка коммуникаций и привела к созданию целого ряда компаний, сегодня уже ставших акционерными. Маргалит – один из немногих израильтян, попавших в ежегодный «рейтинг Мидаса» журнала Forbes, где значатся лучшие представители венчурного капитала в мире.

Но шел 2008 год; приехав в Израиль, я встречалась с Маргалитом в разных офисах, и все они напоминали офисы венчурных компаний – повсюду совещательные комнаты и белые доски. С недавних пор его офисы сильно изменились: теперь они располагаются в роскошных старинных зданиях, напоминавших Британский монетный двор. Казалось, и сам Маргалит сильно изменился за год, прошедший с нашей последней встречи. Он стал более спокойным, обыденным, приятным в общении – иными словами, более голливудским. Поняв в средине 2000-х годов, что предпринимательский и коммуникационный бум в разгаре, Маргалит решил направить свои усилия в другом направлении и не подражать во всем Кремниевой долине. Он планировал создать высокотехнологичную версию Голливуда в Иерусалиме. В конце концов, в Голливуде так много евреев, что это будет вполне логично, считал он. «Не думаю, что наше конкурентное преимущество и в дальнейшем сведется к партнерству с Кремниевой долиной. Скорее всего, наши будущие партнеры находятся в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, – он робко улыбнулся и продолжил: – Мы станем их друзьями». Маргалит уж точно не страдает «синдромом Шаи Агасси». Он не просто собирался основать еще одну компанию, речь идет о целой отрасли экономики. Его крупнейший проект Animation Lab имел много общего с более технологически продвинутым проектом Pixar. Он был рассчитан на длительный срок, поскольку на производство одного фильма уходит от трех до пяти лет. Но это еще не все. Animation Lab предусматривал бесплатные курсы для подготовки персонала. Маргалит поддерживал компанию из области виртуальной инфраструктуры, то есть по разработке средств коммуникации для фанов анимационных фильмов. Он даже финансировал художественный центр, поскольку кружки современного танца, музыки и театральная труппа не имели постоянного места для репетиций.

Все это направлено на развитие творческого класса израильтян или в некоторых случаях на его формирование с нуля. Все это происходит далеко от унылого Тель-Авива, в месте, известном своей древней религиозной историей и непрекращающимся и в наше время противоборством на религиозной почве. «Люди спрашивают, как Израиль может делать это, – говорит Маргалит. – Мы принадлежим к тем людям, которые способны сообщить миру нечто новое. В частности, речь идет о восстановлении связи с обществом и внедрении прогрессивной технологии». Действительно, события из самой продаваемой книги всех времен и народов, Библии, происходили почти у него под окном. Эта миссия так вдохновила некоторых участников проекта, что они считали ее чуть ли не новой формой сионизма. Маргалит добавляет: «Большинство из нас прошли бы сквозь стены, если это было бы необходимо для реализации проекта», – утверждает он.

Однако не у всех такое бурное воображение. По мнению большинства израильтян, Маргалит просто переживает кризис среднего возраста, он деструктивен или просто сошел с ума. Некоторые обвиняют его в том, что он «подорвал» одну из самых первых израильских венчурных фирм. Впрочем, не важно, что вы о нем думаете, – Маргалит не бросает слов на ветер. С момента изменения направления деятельности предприниматель сосредоточился на работе нового венчурного фонда, занимающегося массмедиа, с капиталом 100 миллионов долларов. Я спросила, не думает ли он, что коллеги считают его чрезмерно радикальным. Он прекратил есть семгу с коричневым рисом, улыбнулся и мягко сказал: «Надеюсь, что да».

Его первый мультипликационный фильм «The Wild Bunch» («Дикий пучок») рассказывал о борьбе некоторых видов растений, соседствующих на одном участке земли. Не обязательно изучать историю религии, чтобы понять, откуда Маргалит черпал вдохновение. За порогом его офиса в древнем городе Иерусалиме евреи, мусульмане и христиане боролись за обладание Святой землей. Фильм еще в производстве, но отснятый материал производит впечатление; звездный состав актеров включает Абигайль Бреслин и Уильям Дефо. Вилли Нельсон озвучивает роль умудренного опытом шалфея.

В отличие от других направлений кинематографа мультипликация как нельзя лучше соответствует сильным сторонам Израиля и маскирует его слабости. Поскольку снимать анимационный фильм можно практически в любом уголке мира, Маргалиту проще налаживать связи с еврейской диаспорой в Голливуде. У него есть возможность приглашать суперзвезд для озвучивания персонажей непосредственно в студиях Лос-Анджелеса. И конечно, прогрессивной мультипликации требуются самые современные технологии. Одним выстрелом Маргалит пытается убить двух зайцев: создать новую отрасль и дать старой вторую жизнь. Можно ли считать это расчетливым патриотизмом? Другие израильтяне, такие как Агасси, занимаются «чистыми энергиями», считая их новой надеждой страны. В конце концов, это соответствует ее географическим и климатическим преимуществам: в Израиле есть все условия для развития солнечной энергетики. К тому же Израиль имеет еще одно преимущество в производстве «чистых энергий»: трудно найти другую страну, которая столь сильно стремится освободиться от зависимости от арабской нефти. Использовать волну инноваций для освобождения страны от зависимости от старинных врагов – это звучит поэтично.

Все эти примеры свидетельствуют о том, что оригинальные идеи в Израиле не исчезли, а просто вышли из моды. Один крупный прорыв способен сделать многое для возрождения национальной предпринимательской жилки и деловой хватки. Айзенберг из фонда Benchmark Capital утверждает, что, хотя в течение последних десяти лет результаты деятельности израильских стартапов не слишком впечатляют, это вовсе не означает, что данная тенденция сохранится и в будущем. Наиболее успешный период развития бизнеса в Израиле начался тогда, когда этого никто не ожидал; худшее же случилось тогда, когда все ожидали лучшего. Крах ожиданий подарил чувство некоторого освобождения.

Айзенберг доказывает, что, похоже, сейчас самый удачный момент для инвестирования в израильские стартапы, тем более что они все меньше ориентируются на интересы США и все больше обращаются к рынкам Азии и Восточной Европы. Если он ошибается, значит, некогда неудержимая во внедрении инноваций нация рискует оказаться неприспособленной к растущей глобализации предпринимательской инфраструктуры.

Израиль доказал, что свойственная еврейскому менталитету склонность к риску может преодолеть такие ограничения, как небольшой объем рынка и затрудненный доступ к финансированию. Так что же произойдет, если склонность к риску овладеет страной с 1,3 миллиарда жителей и огромным внутренним рынком? Речь идет о современном Китае. В отличие от Израиля Китай не зависит от США или венчурного капитала Кремниевой долины.

Глава 4
Дэн Сяопин как оружие успеха

Стоит душистая майская ночь. Я сижу в одном из десятков баров на крышах домов между Барабанной башней и Колокольней. Уроженец Нью-Йорка Ян Занг в наглаженной белой рубашке, заправленной в обтягивающие джинсы, здесь в своей стихии. Он представляет мне десяток друзей, взволнован, говорит небрежно, стремясь показать, что эта майская ночь ничем не отличается от других ночей в Пекине. Один из его друзей работает в CNN, другой – в посольстве, еще один – в государственной структуре, кто-то преподает в школе, кто-то учится в университете. Трое только что пробежали марафон.

Еще один молодой парень – громогласный и любящий пофлиртовать – помощник юриста, а вот этот, этот и этот недавно приступили к работе в стартапах. Сам Занг при поддержке венчурного капитала создает компанию под названием Meiloo – китайский медицинский веб-портал, помогающий ориентироваться в непростом, но быстро растущем мире пластической хирургии. В Китае весьма популярны две хирургические операции: увеличение груди и расширение разреза глаз. Meiloo в переводе с китайского означает «здоровый и прекрасный», и большинство друзей Занга именно так и выглядят.

Наша компания практически заполонила бар, заняв больше половины имеющихся скамеек и стульев. Молодые люди болтают, перемещаются между столиками, громко смеются и, конечно же, пьют. Царит веселая, праздничная, электризующая атмосфера молодости. Эти ребята считают, что весь мир у их ног. Они просто излучают уверенность в том, что оказались в нужном месте в нужное время. Они непобедимы. И почти каждый в нашей команде – белый американец, получивший прекрасное образование. Еще более удивительно то, что все они свободно говорят по-китайски. Такое мне пришлось видеть; только один раз. Это было не так давно – в конце 1990-х, если уж быть точной. Тогда такая молодежь стекалась в Кремниевую долину. Сейчас меня представляют одной брюнетке, и она иронически усмехается: «О, Сан-Франциско! Мой любимыйгород!» Ее друзья дружно смеются. Звучит довольно зло, но ничего не поделаешь, именно так жители Сан-Франциско относились к жителям восточного побережья в 1999 году. Недавно завершилась Пекинская летняя олимпиада, и по стране блуждают десятки миллиардов долларов венчурного капитала в поисках выгодного применения. Теперь очередь Пекина шутить.

Несносные? Кое-кто из них – да. Целеустремленные? В большинстве своем тоже. Все еще живущие шумной студенческой жизнью?

Некоторые, наверное. Но отдадим им должное за мужество плыть против течения, быть первопроходцами и рисковать. Вся эта компания могла бы найти хорошие рабочие места в США, но вместо этого они дружно переехали в Пекин. Они вовсе не убежденные эмигранты, им не платят огромные зарплаты и не предоставляют служебного жилья в зарубежных филиалах транснациональных компаний. Многие из них переехали сюда, не имея гарантированной работы, поскольку Китай в настоящий момент кажется им самой необыкновенной страной в мире.

Посмотрим правде в глаза. Дело не только в том, что постепенно усиливается «отток мозгов» назад в развивающиеся страны, – опытные предприниматели, менеджеры и финансисты возвращаются на родину, – и не в том, что количество зарубежной молодежи, поступающей в американские вузы, впервые за всю их историю стало сокращаться. Но если считать происходящее в этом пекинском «кафе на крыше» и еще нескольких десятках таких же заведений определенной тенденцией, то следует признать, что многие наиболее решительные, рисковые и толковые выпускники университетов покидают США, переезжая в развивающиеся страны, и особенно в Китай.

Для этих людей Пекин вовсе не столица посткоммунистического деспотического государства с жесткой цензурой, которое следует ненавидеть и бояться. Это город их мечты. Действительно, у этого поколения Китай не ассоциируется с побоищем на площади Тяньаньмень или с председателем Мао. Может быть, они изучали тот Китайв университете, но им не пришлось жить во времена, когда американцев потрясали сообщения о творящемся там «красном терроре». Они знают, что Китай вряд ли можно считать демократическим государством. Они знают, что здесь нет свободы слова. И на собственном опыте убедились в том, что это один из самых сложных регионов с точки зрения ведения бизнеса. Но эти молодые люди также знают, что современный Китай, и особенно Пекин, прошли долгий путь, радикально изменив приоритеты и направление развития. В эмигрантском Шанхае многие китайцы берут американские имена, чтобы легче было вести бизнес.

Столицы большинства стран представляют собой сонные правительственные города, в которых не происходит ничего выдающегося. Только не Пекин – в этом месте кипит политическая, культурная, промышленная, предпринимательская и финансовая деятельность; даже искусство и мода сконцентрированы здесь. Не так уж мало, учитывая, что многие крупнейшие политические битвы XXI столетия – за права человека, развитие демократии, свободы слова, бизнеса, – скорее всего, разыграются именно здесь. Когда речь заходит о деньгах и бизнесе, Пекин – это нечто большее. Это яркий маяк для искателей прибыли из западных стран, стремящихся урвать свою часть 1,3-миллиардной «китайской мечты».

За минувшее десятилетие Пекин очень изменился, и не только благодаря Олимпийским играм 2008 года. Раньше слово «Пекин» было синонимом некомфортного места. В народе город называют ванной, потому что он со всех сторон окружен горными грядами, а протекающие через него две реки создают жаркую и душную атмосферу сауны большую часть года, что служит источником значительной части смога и пыли в окрестных провинциях. Многие негативные слухи о Китае на Западе сильно преувеличены, но то, что говорят о загрязнении окружающей среды, – чистая правда, и особенно эта проблема характерна для Пекина. Иностранцы очень быстро узнают о местном правиле: высморкавшись, лучше не смотреть на платок. В некоторые дни темно-серые тучи на горизонте несут с собой не просто смог, а песчаную бурю, регулярно накрывающую город весной и осенью. В такие дни палящий зной или пронизывающий зимний холод еще труднее переносить из-за высокой влажности.

Тем не менее, впервые приехав сюда после Олимпийских игр 2008 года, я не назвала бы Пекин некомфортным местом. Стремление удерживать темп роста экономики на отметке 10 процентов приводит к бурному строительству отелей, жилья, развитию разветвленной инфраструктуры. Совершенно новый пекинский аэропорт никогда не бывает переполнен, однако строится еще один. Пол почти в каждом государственном учреждении, магазине или офисе надраен так, что по нему можно кататься. Помимо стабильного роста ВВП китайцы придают огромное значение долгосрочному планированию, хотя типично западное стремление к сиюминутному наслаждению уже проникает в молодежную среду. Китайцы педантичны, неутомимы и учатся делать деньги. Многие доказывают, что рост их экономики обусловлен мыльным пузырем операций с недвижимостью, инфраструктурных проектов, который постоянно подпитывает экономику страны, а до 2010 года – искусственным регулированием курса национальной валюты для поддержания притока в страну долларовых поступлений от экспорта. Возможно, Китай не считает свой рынок развивающимся. По крайней мере, в крупнейших городах он уже вполне развился.

Возле моего отеля есть бар под названием D Lounge. Такое же заведение можно найти и на Манхэттене, и в Лос-Анджелесе. Туда-то я и направилась в первый же вечер моего второго визита в Китай, и с кем, думаете, столкнулась как раз у входа? С Яном Зангом – королем выпускников Лиги плюща. В такой большой стране, как Китай, американская диаспора чувствует себя на удивление комфортно. Занг убедился, что я попала внутрь, и представил меня нескольким друзьям. Многих я не знала, а некоторых запомнила в тот вечер в баре между Башней и Колокольней. В последний раз я видела одного из них в караоке-баре; у него на коленях сидела блондинка, пила виски с зеленым чаем, а он уверял ее в вечной любви. Однако сейчас блондинки нет рядом, а парень болтает с хорошенькой китаянкой. Справедливости ради надо отметить, что в Китае все происходит очень быстро.

Бокалы постоянно наполняются, идет задушевная беседа. Некомфортное место? Ни в коем случае. В этом ярко освещенном баре, битком набитом преуспевающими людьми, увлеченными идеей создания собственных стартапов и стремящимися преодолеть любые препятствия на пути к триумфальному возвращению домой, меньше всего задумываешься о недостатке комфорта.

Это их Китай – центр экономического бума, охватившего невиданную ранее территорию. А они – потерянное западное поколение лидеров. Целая армия умных, блестяще образованных, бесстрашных беженцев, заполонивших Китай, как когда-то в 1930-х Джеймс Джойс, Гертруда Стайн и Пикассо завоевывали Париж. Они смеются, вспоминают о друзьях, пытающихся занять стремительно сокращающиеся вакансии на Уолл-стрит или в консалтинговых фирмах. А они в это время зарабатывают бесценный опыт в самой удивительной, быстро растущей и быстро меняющейся стране современности, и делают это в стильной и весьма привлекательной обстановке.

Конечно, есть одна небольшая проблема. Для любого человека за пределами этого бара их Китай – не настоящий Китай.

Ричард Робинсон – американец, основавший свой бизнес в Китае десять лет назад, – работает над созданием уже шестого стартапа в этой стране. Задолго до появления потерянного западного поколения он проехал до самого конца по Транссибирской магистрали, да так и остался здесь, потому что влюбился. Сейчас у него уже двое детей со знаком «сделано в Китае». Эта страна стала его домом. Его последняя компания разрабатывает игры для iPhone при участии квалифицированных китайских специалистов. Робинсон прекрасно разбирается в китайском рынке веб-приложений, но сможет ли он стать новым Марком Цукербергом для Китая? Ни в коем случае, считает он. И никто из приезжих тоже. Большинство американцев – как и США в целом – могут лишь поучаствовать в этой бешеной гонке. Отчасти; потому, что мало кто из них может понять ее смысл, и американцы меньше всего. Китайское экономическое чудо – это не просто люди и заводы Китая, это огромная и многоликая страна, почти сто лет находившаяся в изоляции и сегодня стремительно наверстывающая упущенное.

Трудно оценить масштабы происходящих преобразований. Ведь речь идет об 1,3 миллиарда человек, среди которых есть очень богатые и очень бедные, но между этими двумя полюсами сотни миллионов быстро формируют самый многочисленный средний класс в мире. В отличие от США Китай зарабатывает больше денег, чем тратит. Несмотря на масштабное развитие инфраструктуры и многочисленную армию чиновников, Китай сумел вложить триллионы долларов ВВП в одни из самых надежных ценных бумаг – государственные облигации США.

Темпы роста китайской промышленности трудно связать только государственными расходами. В современном Китае невиданными темпами развиваются все отрасли промышленности, причем одновременно. Это началось примерно тридцать лет назад при Дэне Сяопине. Всемогущий лидер Китайской коммунистической партии был более известен своей практичностью, чем коммунистическими убеждениями. В 1970-х Дэн почти в одиночку превратил закрытую, отсталую спящую страну в капиталистическую сверхдержаву XXI века.

Чтобы понять, каковы уникальные движущие силы китайской экономики, следует проанализировать различия между экономикой, развивающейся естественным образом, когда волны модернизации следуют одна за другой,и той, в которой отрасли, в обычных условиях находящиеся на разных этапах становления, развиваются одновременно, параллельно.При циклическом развитии промышленности предприятия имеют возможность перевести дух, прежде чем основанные на более прогрессивных технологиях конкуренты начнут соперничать с ними. Вспомним, что происходило в цифровых массмедиа в США. Телекомпании никак не могли предвидеть феномен кабельного телевидения, особенно появление оригинальных технологий от телеканалов НВО или F/Х, не говоря уже о разработке, представленной компанией TiVo, которая позволяла записывать передачи без рекламы, основного источника доходов телевидения. Что могло быть хуже этого? Только YouTube. Угроза бесплатного распространения клипов и шоу так испугала ведущие телекомпании, что они представили аналогичный проект Hulu, но никак не могли решить, какую же часть видео– и аудиопродукта можно распространять бесплатно. Кино и музыкальная индустрия тоже очень сильно пострадали от бурного развития интернет-пиратства, а печатные СМИ испытывали ожесточенную конкуренцию со стороны сетевых изданий, всегда доступных и не нуждающихся в бумаге. Тем временем Craigslist и аналогичные сайты предприняли атаку на сегмент изданий, публикующих разнообразные объявления.

Динозавры вроде крупнейших периодических изданий столкнулись с непростым выбором. Они могут разрушить все еще солидный имеющийся бизнес в угоду будущему или же попробуют продержаться столько, сколько смогут, создавая конкурентам как можно больше препятствий и предоставив следующим CEO право объявить о неизбежном банкротстве. В итоге мы получим длительный застой в таких отраслях, как радиовещание, телевизионная реклама, музыка, печатные массмедиа.

Это только один пример, демонстрирующий необходимость мобилизовать все силы и потенциал, чтобы не только выжить, но и отвоевать себе место под солнцем в жестоком мире бизнеса. Подумайте о книжных магазинах, автомобилестроении, турагентствах – многих отраслях, где привыкли к привилегированному положению и перестали следить за нуждами потребителей и общими мировыми тенденциями. Все они пострадали от предпринимательства новой волны.