Текст книги "Соль на твоих губах"

Автор книги: Сара Крейвен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Он стал другим, – признала Элли, наблюдая за тем, как сынишка пытается поймать бабочку и время от времени восхищенно вскрикивает. – Все было замечательно, но билеты на паром уже забронированы.

Элли наклонилась на стуле, прикрывая ладонью глаза от солнечных лучей, пробивающихся сквозь листву деревьев.

– В любом случае так будет лучше. Я понимаю, что мое присутствие кое-кому в тягость.

– Но останется столько нерешенных вопросов! – запротестовала тетушка. – Как ты можешь уехать, ничего не сказав своему любимому Реми? Вряд ли его интересуют мои чувства, – равнодушно заметила Элли. – Слишком многое он никогда мне не простит.

Тетушка сурово посмотрела на нее.

– Ты родила от него ребенка, Элиз. – Увидев, как Элли удивленно округлила глаза, она кивнула. – Давай поговорим начистоту, дорогая моя, и забудем о мифе, будто Томас – сын Марчингтона. Любой человек при виде малыша сразу же сообразит, кто его отец. Спроси мадам Друак, если не веришь мне, – сухо прибавила Мадлон. – Реми имеет право знать о своем ребенке. Элли склонила голову и тихо сказала:

– Он уже обо всем знает. Несколько дней назад Реми неожиданно пришел сюда и увидел Тома.

Тетушка ахнула.

– Реми приходил сюда? – Она не верила услышанному.

– Да.

– Бог мой! И ты промолчала?!

– Я не смогла бы объяснить тебе. – Элли вздрогнула. – Это был какой-то кошмар. Мы серьезно поссорились. Он обвинил меня в том, что я намеренно скрывала ребенка, обманывая его вторично. Теперь Реми ненавидит меня больше, чем прежде. – Она на краткий миг закрыла глаза. – К слову, он настолько рассержен, что грозится отобрать у меня Тома и стать его единоличным опекуном.

Наступила зловещая тишина, которую прервала тетушка.

– Тысячу раз нет! – отчеканила Мадлон. – Я не могу в это поверить. Нельзя разлучать малыша с матерью! Реми не сможет так поступить.

Элли горько улыбнулась.

– Возможно, он считает, что я недостойная мать. – Она вздохнула. – Реми стал другим, боюсь, что в этом есть моя вина.

– Это все напускное, дорогая! – вкрадчиво заговорила Мадлон. – Он не мог сильно измениться. Реми, как и все де Бриза, вспыльчив, но отходчив. Когда он свыкнется с мыслью, что теперь является отцом, то станет слушать голос рассудка. Реми пойдет на компромисс, я уверена в этом.

Элли, чувствуя себя несчастной, пожала плечами.

– Мне все равно. Я теперь жду звонка от его адвоката. Приговор вынесен, но не знаю, когда именно он будет приведен в исполнение. – Она прикусила губу. – Думаю, если бы я раньше уехала в Англию, Реми злился бы на меня меньше. – Элли глубоко вздохнула. – И конечно же, мне следует сообщить леди Марчингтон, кто на самом деле отец Тома. Одному Богу известно, какие словесные перепалки с ней меня ждут.

Тетушка сурово посмотрела на племянницу:

– Ее вряд ли удивит твое признание. Она должна была бы знать, что правда рано или поздно всплывет.

– Нет, – возразила Элли. – Едва ли она вообще когда-либо предполагала, что я заведу с ней подобный разговор. Она хотела, чтобы у Хьюго родился наследник, поэтому вместе с сыном придумала всем известную басню о том, что Том рожден от Марчингтона. Грейс не намерена расставаться с этой фантазией. Я боюсь даже представить себе, на что она решится, когда я обо всем ей расскажу. – Элли снова вздохнула: – Боже, ну и кашу я заварила!

Тетушка погладила ее по руке.

– Эту кашу заварила не только ты, дорогая. Твой брак изначально был обречен. Будь отец жив, он не допустил бы твою свадьбу с Марчингтоном. Никогда не допустил бы! Но твою мать интересовали только деньги, титул и большое наследство. Остальное ее не волновало.

И все, что я смогла получить в этом браке, подумала Элли, так это лицезрение прикованного к инвалидному креслу мужчины, который говорил, что нуждается во мне. Хьюго считал, что я помогла ему выжить. А я, несмотря ни на что, надела розовые очки и добровольно шагнула в ловушку, согласившись стать его женой.

– Я должна была оставить Марчингтон-Холл сразу после того, как сообщила Хьюго о своей беременности, – растягивая слова, произнесла Элли. – Но вместо этого я согласилась притворяться. Мне следовало еще тогда начать новую жизнь. Сейчас решиться на перемены сложнее, ибо я – мать и обязана прежде всего думать о ребенке, стараясь обеспечить его будущее, даже если мне придется самой пойти на жертвы.

Элли вздрогнула. Возможно, ей придется жертвовать собой. Подошедший Том показал принесенные для нее в ладошках зеленые травинки и несколько камешков. Элли похвалила сына, восхищаясь его находкой, и серьезно поблагодарила за подарок. Ребенок одарил ее обворожительной улыбкой, унаследованной от отца, и зашагал прочь.

Элли смотрела ему вслед, и ее сердце непроизвольно сжалось. Я потеряла единственного мужчину, которого любила, подумала она. Если я потеряю и ребенка, что мне тогда делать? Как жить, не имея ничего?

Элли взмолилась, чтобы судьба никогда не посылала ей такие испытания.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Прошло несколько дней. Ни от Реми, ни от его адвоката вестей не было. Никто не требовал провести анализ ДНК, дабы определить отцовство.

Элли уныло размышляла о сложившейся ситуации и ждала. Она понимала, что незачем торопить время, ибо ничего изменить нельзя.

– Я чувствую себя так, будто хожу по острию ножа, – обеспокоенно сказала она тетушке. – Реми явно тянет время. Он хочет, чтобы я уехала в Англию, тем самым усугубив свое положение. – Она помедлила, потом спросила: – Кто-нибудь в Трехеле знает о его намерениях? Он рассказывал кому-нибудь о ребенке?

– Ни слова. – Тетушка покачала головой. – Если бы Жорж знал, то сообщил бы мне. В конце концов, Томас его правнук, и Жорж с радостью воспринял бы новость.

Элли помолчала.

– Когда Жоржу станет известно о ребенке, это не повлияет на ваши с ним отношения? Я меньше всего хочу, чтобы вы страдали из-за меня.

Мадлон вздохнула:

– Никому не известно будущее, деточка. Но жизнь не останавливается… У меня дела в Иньяке. Хочешь поехать со мной?

Элли покачала головой:

– Том сегодня какой-то беспокойный. Я думаю, у него прорезается очередной зуб.

А может быть, он просто чувствует мое волнение, подумала она. Если бы я только могла повернуть время вспять…

Читая Тому книгу, чтобы успокоить его, Элли забыла обо всем на свете. Через два часа он наконец уснул у нее на руках после того, как мама едва не охрипла, напевая ему старинные колыбельные.

Уложив сына на диван, она решила приготовить себе кофе. Элли ждала, когда закипит вода в чайнике, как зазвонил телефон.

– Если Том проснется, я убью того, кто сейчас звонит, – пробормотала она и взяла трубку.

– Элис, это ты? – послышался голос свекрови.

– Леди Марчингтон? Какой сюрприз! – протянула Элли. – Чем обязана вашему звонку?

– Я хочу, чтобы ты немедленно привезла моего внука.

– Боюсь, сейчас я не готова к поездке, – ответила Элли. – Мы вернемся только в конце недели.

– Я требую, чтобы ты забронировала билеты на ближайший паром. Не позже сегодняшнего вечера или завтрашнего утра.

Элли глубоко вздохнула: – Похоже, вы забыли, леди Марчингтон, что я приехала погостить к своей тетушке.

– Ах да, – неожиданно резко произнесла Грейс. – Ты говоришь о старой больной женщине, которая на самом деле здорова как бык. Мне уже сообщили об этом. Я полагаю, вы вдвоем придумали этот обман, собираясь отобрать у меня Томаса? Что ж, у вас ничего не получится. Ты обязана немедленно привезти его ко мне, Элис. После того, как ты вернешься, я серьезно подумаю о твоем месте в моем доме. Так что поберегись! Ребенок должен жить в Англии, со мной.

Элли напряглась:

– Ребенок не должен жить в Англии, и вы это прекрасно знаете, так же, как и я. Предупреждаю вас, что его настоящий отец виделся с ним и намерен оформить единоличное опекунство.

Наступило молчание, потом Грейс произнесла:

– Моя дорогая Элис, ты, вероятно, пьяна или перегрелась на солнце, раз утверждаешь такое. Отцом Томаса является мой любимый сын Хьюго. И незачем дальше это обсуждать.

– Нет, – возразила Элли, – разговор только начинается. Прекратите притворяться! Неужели вам не надоело? Реми хочет получить своего ребенка и сделает ради этого все, от него зависящее.

– Реми? – неторопливо переспросила Грейс. – Я полагаю, ты говоришь о том молодом французе с горящим взором, который появился у меня в доме после твоего возвращения из Бретани, где ты якобы лечилась. Он требовал, чтобы ты поехала вместе с ним в Бразилию, но я отослала его прочь.

– Реми приезжал в Марчингтон-Холл? – Элли показалось, что ее сердце остановилось. – И вы выставили его вон, не позволив увидеться со мной?

– Естественно! Ты была женой моего сына. Я сказала ему, что тебя нет. Я также сообщила, что ты во всем призналась Хьюго, и он простил тебя, и теперь вы вдвоем уехали на несколько дней отдохнуть. Я назвала это вторым медовым месяцем. Надо же мне было как-то оправдать твою беременность! – Грейс помолчала, потом прибавила: – Возможно, я даже объяснила, что ты никогда не откажешься от благополучной жизни в Англии и никуда с ним не поедешь. – Она беспечно рассмеялась. – Похоже, он понял, что ему ничего не светит, и сразу же испарился.

– Боже правый! – воскликнула Элли. – Он приезжал ко мне, а вы его выгнали. Что же вы наделали!

– Мне следовало сделать гораздо больше, – парировала леди Марчингтон. – Я не должна была допускать, чтобы мой сын женился на такой шлюхе, как ты. Ты нисколько не изменилась и теперь используешь моего внука, дабы вернуть бывшего любовника. Она правильно сказала, что ты хватаешься за любую возможность, лишь бы броситься в объятия того мужчины.

– Кто вам это сказал? – уточнила Элли. – О ком вы говорите?

– Мне позвонила какая-то истеричная особа и назвалась Соланж Жеран. Похоже, она прочла в каком-то журнале статью о вашей с Хьюго свадьбе, поэтому помнила нашу фамилию, – с отвращением прибавила Грейс.

– Соланж? – Элли боялась вздохнуть. – Боже, я не верю в это!

– Полагаю, я должна быть ей благодарна. Она кричала, что ты вешаешься на мужчину, который является ее женихом, видела вас вместе, и ты пыталась убедить этого мужчину в том, будто Томас обладает поразительным сходством с ним. Девица считает, что тебя нужно остановить. И я, моя дорогая Элис, согласна с ней. Элли стало дурно.

– Я не знаю, что там придумала мадемуазель Жеран, – отрезала она, – насчет своих отношений с Реми, но у меня с ним никаких отношений не было. К слову, мы поссорились. Он совершенно случайно увидел Тома и сделал собственные выводы, так что Соланж обшибается.

– А ты, глупая сучонка, говоришь мне правду? – злобно завопила свекровь.

– Грейс, Реми может сделать тест на ДНК и получит доказательство того, что Том его сын, – устало проговорила Элли. – Отрицать его отцовство бессмысленно. В любом случае я не намерена лгать ему ни сейчас, ни потом, когда он начнет судебное разбирательство.

– Томас мой внук! – Грейс была в ярости. – Он принадлежит семье Марчингтон. Я не приму никаких доказательств и не позволю какому-то французику отобрать у меня внука. Чтобы через двадцать четыре часа ребенок был в Англии! Ты поняла меня?

– Поняла, – парировала Элли, – но ни шага для этого не сделаю. Том мой сын, а Реми – его отец. Судя по всему, я могу потерять своего ребенка, если Реми обратится в суд. Мне наплевать, какой титул унаследует Том, я просто хочу, чтобы он остался со мной. – Она помолчала. Если состоится суд, то адвокаты, дабы доказать отцовство Реми, пригласят в качестве свидетелей его кузенов, которые также пройдут тест на ДНК. Вам придется остаться ни с чем. Вы проиграете этот процесс, Грейс. Я сожалею только об одном – что однажды позволила вам манипулировать собой. Я тогда, должно быть, была не в себе.

Положив телефонную трубку на рычаг, Элли какое-то время смотрела вдаль, потом обхватила себя руками.

Что ж, подумала она, вот все, наконец, и открылось. Так почему мне сейчас стало еще страшнее?

Элли снова вспомнила о свекрови и непроизвольно вздрогнула.

– Я решила вернуться в Англию, но не в Марчингтон-Холл, – тихо сказала Элли, сидя рядом с тетушкой вечером того же дня. – Я просто не могу снова ехать в Марчингтон-Холл. И с матерью жить не буду. Придется найти недорогое жилье, устроить Тома в детский сад, а самой пойти работать. – Она заставила себя улыбнуться. – Я уверена, что Грейс уже сделала все возможное, дабы не допустить моего возвращения в усадьбу… Пожалуйста, убеди Реми в том, что я не бегу от него и не прячусь, – с трудом произнесла Элли. – Я просто хочу начать новую жизнь. Как только у меня появится жилье и постоянный адрес, ты сообщишь его Реми, а он потом решит, как поступить.

– Нет, Элиз, – сердито отрезала тетушка. – Я не позволю тебе сделать это. Реми никогда тебе подобное не простит. Ты просто обязана встретиться с ним и спокойно поговорить. Вы оба решите, что лучше всего для вашего ребенка. Это единственный способ найти выход из сложившейся ситуации.

– С Реми нельзя спокойно договориться, – беспечно произнесла Элли. – Возможно, когда я уеду, а у него будет время подумать, нам удастся найти компромисс. Судебный процесс состоится в любом случае. Эта новость появится в прессе. Всплывут все скабрезные детали скандала. Я не хочу, чтобы мой сын оказался вовлеченным во все это. Пусть подрастет.

– До этого не дойдет, – яростно возразила Мадлон.

– Как бы мне хотелось в это поверить, – печально ответила Элли.

Следующий день выдался для Элли беспокойным. Она не находила себе места, в ее голове блуждали беспорядочные мысли. Том снова капризничал, ибо у него прорезывался новый зуб, отчего даже покраснела щечка.

Мы с тобой, малыш, оба не можем никак успокоиться, уныло подумала Элли.

– Я поеду в Иньяк, – объявила она, – чтобы купить для Тома лекарство, пока не закрылись аптеки.

Элли надеялась, что ей удастся еще раз повидаться с Реми, перед тем как она уедет в Англию.

Она безумно волновалась, входя в медицинский центр и спрашивая, где сейчас Реми. К ее разочарованию, администратор сообщила, что доктор де Бриза взял отпуск на один день, и предложила записать Элли на прием на следующее утро.

Элли поблагодарила ее, но отказалась. Завтра утром я буду собираться в дорогу, подумала она. Возможно, мне вообще не следовало искать с Реми встречи.

Купив мазь для Тома, она помазала его вспухшую десну и напоила микстурой. На полпути в Ле Сабль малыш уснул.

Примерно за полкилометра до дома Элли заметила стоявшую на дороге машину. Кто-то вышел из нее и махал рукой. К ее удивлению, это оказалась мадам Друак.

Элли остановила автомобиль и опустила оконное стекло.

– Что произошло? – выпалила она. – Что-нибудь с мадам Колвилль?

– Нет, нет, – уверила ее женщина и сунула ей в руки лист бумаги. – Прочтите, мадам.

Элли увидела, что Амели Друак вручила ей список покупок. Внизу была приписка, сделанная рукой тетушки:

«Не возвращайся домой. Приехала твоя свекровь. Она привезла с собой какую-то женщину, заявив, что это медсестра из психиатрической клиники. Твоя свекровь утверждает, что у тебя очередной срыв на почве послеродовой депрессии, которую усугубила смерть твоего мужа. Она хочет забрать Томаса. Я боюсь за тебя, деточка, и за твоего сына. Отправляйся в отель «Дю Парк» в Иньяке. Я позвоню тебе, когда будет возможно».

– Бог мой, – прошептала Элли и тупо посмотрела на мадам Друак. – Вы поедете к тетушке? Вы присмотрите за ней?

Женщина погладила ее по плечу.

Поезжайте, мадам. Вы должны торопиться.

Элли развернула автомобиль и рванула вперед. Проехав около мили, она свернула на обочину и остановилась. Ее всю трясло, тошнило, голова шла кругом.

Расправив смятый лист бумаги, она снова перечитала письмо Мадлон. Грейс явно сошла с ума, если явилась сюда. Элли следовало предвидеть, что ее свекровь выкинет что-то подобное.

Хотя почему бы леди Марчингтон так себя не вести? После рождения Тома Элли пребывала в жуткой депрессии, чему есть медицинское подтверждение. Кроме того, прошлый визит доктора Леннара также засвидетельствовал ее нервное состояние. Именно поэтому Грейс намеревалась упрятать невестку в психиатрическую клинику и стать единоличной опекуншей Тома.

Если у нее все получится, Реми никогда больше не увидит собственного сына. Ведь неизвестно, куда Грейс увезет Тома.

Элли решила, что самое разумное для нее сейчас – это на время исчезнуть и затаиться.

Она покачала головой. Неужели ей всю жизнь придется притворяться, прятаться и подстраиваться под кого-то?

Элли заставила себя успокоиться и подумать, кое о чем вспомнить.

Грейс и Хьюго всегда отличались весьма странным поведением. Они были несговорчивы, взбалмошны, и ими обоими владела мания величия. Подобное можно вполне расценивать как своего рода одержимость.

К счастью, Том не являлся продолжателем их рода.

Элли подняла голову и посмотрела через лобовое стекло.

Она понимала, что Грейс рано или поздно найдет ее и Тома. Она просто заявит, что сноха психически невменяема, и на основании этого получит ребенка. Наплевать, что свекровь может сделать с Элли, главное не позволить ей забрать Тома и испортить ему жизнь.

На ее глаза навернулись слезы. Сейчас нельзя плакать! Элли злобно смахнула слезы с лица.

Заведя мотор, она направилась в Трехель.

Когда Элли добралась туда, Том по-прежнему спал. Оставив его в машине, она подошла к дому.

Постучав в дверь, она принялась ждать. Дверь открыл Реми. Увидев Элли, он нахмурился.

– Элиз? – не веря своим глазам, спросил он. – Что ты здесь делаешь?

На нем были надеты черные брюки и белая рубашка с расстегнутыми пуговицами. Он был бос, волосы влажны после душа. Элли вдохнула аромат мыла и теплой чистой кожи.

– Я должна поговорить с тобой. Она медлила. – Но, похоже, я приехала не вовремя. Ты собираешься уходить?

– Я уйду позже.

– С Соланж? – не сдержавшись, поинтересовалась она.

Реми прислонился к дверному косяку.

– Нет, – ответил он. – В кафе «Спорт» сегодня устраивают карточные игры. – Он усмехнулся. – Я удовлетворил твое любопытство?

Элли густо покраснела.

– Извини, – пробормотала она. – Это не мое дело.

– Совершенно верно, равнодушно ответил он. – Что тебе от меня нужно, Элиз? Зачем ты приехала?

Элли пристально посмотрела на него, потом заговорила, как ей казалось, не своим голосом:

– Я пришла, чтобы сообщить следующее: я отдаю тебе Тома. Я привезла его к тебе. Это наш ребенок… наш маленький сын. Я хочу, чтобы ты забрал его. Я желаю, чтобы ты любил и заботился о нем, потому что никто это не сделает лучше тебя.

– Ради бога! – растерялся он. – Что ты говоришь?!

– Я передумала. Мы с тобой не можем сражаться из-за сына, Реми. Это неправильно. Том – часть тебя и меня. Не можем же мы разорвать друг друга на части.

– Элиз, – начал он, – послушай…

– Нет, это ты послушай меня, прошу. Ему будет с тобой хорошо, я это знаю. В Трехеле мальчик вырастет на свободе. В Англии его ждет некое подобие тюремного распорядка, чего я очень не хочу. Я не смогу защитить его от такой жизни. – Она сжала кулаки, вонзив ногти в ладони. – Если ты заберешь его, я не стану возражать, обещаю, не стану придираться к тебе и требовать чего-либо. Том будет только твоим сыном. Однажды ты сказал, что изредка позволишь мне видеться с ним. Я надеюсь, ты не передумал. Можешь поставить мне любые условия. Я сделаю все, как ты хочешь. Только позволь мне иногда навещать сына, чтобы он не забывал свою мать.

Ее голос сорвался. Элли разрыдалась и упала на траву.

Он тихо выругался, поднял ее и подхватил на руки, потом понес в дом.

Реми положил Элли на диван, предложил стакан воды и бумажные носовые платки. Он заставил ее сделать глоток виски. Элли почувствовала, как по ее телу распространяется тепло, и немного успокоилась.

Наконец-то она осмелилась посмотреть на Реми. Он сидел на диване рядом с ней, держа в руке бокал, и смотрел в пол.

Наконец Реми нарушил молчание и тихо спросил:

– Ты сказала, что привезла нашего ребенка и не будешь спорить, угрожать мне. Как ты решилась на такое и почему?

Элли молча достала из кармана юбки записку от тетушки и протянула Реми. Он несколько раз перечитал ее, потом нахмурился. Выражение его лица стало мрачнее грозовой тучи.

– Как к тебе попала эта записка?

Элли объяснила почти равнодушно:

– Мадам Друак ждала меня на дороге, ведущей в Ле Сабль. Тетушка Мадлон наверняка притворилась, будто отправляет ее за покупками. – Она сглотнула. – Моя свекровь – непреклонная и очень властная женщина. Семейный врач Марчингтонов полностью подчинен ее воле. Она уже вбила ему в голову, что я должна лечиться в психиатрической клинике. Прежде я не воспринимала ее намеки о моей болезни всерьез, но теперь все иначе. В Англии мне не удастся защитить от ее влияния Тома. Она, не задумываясь, будет шантажировать меня сыном при любом удобном случае. Получив записку, я решила приехать сюда. Я была в отчаянии, понимаешь? Не знала, что делать.

– Ага, – тихо произнес Реми, – теперь я начинаю что-то понимать. – Он одним глотком допил виски и поднялся на ноги. – Ты оставила Тома в автомобиле?

Она кивнула:

– Он спит. У него прорезываются зубки. Я купила ему лекарство в аптеке, но ты доктор и наверняка знаешь лучше меня, что ему подойдет.

– Ты так думаешь? – Он едва заметно улыбнулся. – Надеюсь, что ты права.

Реми направился к двери, потом вышел на улицу.

Элли повернулась, чтобы поставить бокал на стол рядом с диваном, и что-то задела рукой. Это оказалась игрушечная лошадка на колесах. Внимательно посмотрев на игрушку, она положила ее на прежнее место.

Через какое-то время Реми вернулся, но Тома с ним не было.

Элли подскочила на диване:

– Где он? Боже, что произошло?

– Не волнуйся, – улыбнулся Реми. – Им завладели мой отец, дед и домработница, мадам Лестан. Тома нужно спасать, пока домработница не решила накормить его своей стряпней.

Элли откинулась на подушки:

– Я испугалась, что Грейс могла найти его. – Она покачала головой. – Я по-прежнему страшусь того, что она отберет Тома и увезет его с собой.

– Том сейчас в моем доме, – сказал Рема, – так что ничего не произойдет. – Он помолчал, потом спросил: – Ты не боишься, что я могу повести себя, как твоя свекровь?

– Боюсь. – Она избегала встречаться с ним взглядом. – Но вынуждена пойти на риск, потому что безопасность и счастье Тома для меня превыше всего.

Реми резко поднял голову:

– Превыше всего?

– Да. – Элли поднялась на ноги, зажав в руке мокрые от слез бумажные носовые платки. – Сейчас мне лучше вернуться в Ле Сабль и встретиться со свекровью. Я должна убедить ее оставить все как есть и не усугублять сложившуюся ситуацию.

– Отличное решение, но убеждать ее лучше не сегодня, – возразил Реми. – Нам нужно поговорить, так что присядь, Элиз.

Она повиновалась, но неохотно.

– Моя тетушка…

– Мой дед звонил мадам Мадлон, с ней все в порядке. Однако она согласилась приехать в Трехель и переночевать здесь. Она привезет вещи, твои и Томаса.

– Да? А как же леди Марчингтон?

– Твою свекровь все-таки удалось убедить, что ей лучше уехать, так как мадам Мадлон ждет гостей. Однако леди Марчингтон вернется в Ле Сабль завтра в десять часов утра. Так что завтра нам с тобой предстоит противостоять ей вместе, как родителям Тома. – Он помедлил, потом прибавил: – Как мужу и жене.

Элиз быстро произнесла:

– Мы с тобой не муж с женой.

– Это необходимо, если мы хотим добиться своего, – сказал Реми, – и я не вижу препятствий для этого. У ребенка должны быть оба родителя, ты так не считаешь?

– У Тома будут и отец и мать, – согласилась Элли, – но это не означает, что мы должны жить с тобой под одной крышей… Если ты именно это имел в виду.

– Ты спрашивала меня, позволю ли я тебе видеться с Томасом. – Реми пожал плечами. – Если ты останешься, то сможешь видеть его каждый день, а также каждую ночь.

Элли прикусила губу.

– Я не могу это сделать, – прошептала она.

Я не могу снова жить в доме, где мы с тобой когда-то были счастливы. Я не в состоянии оставаться здесь теперь, когда между нами уже нет прежней любви, страсти и нежности. Я не смогу лежать рядом с тобой в постели каждую ночь, понимая, что тебя интересует исключительно мое тело. Это просто убьет меня.

Я не только мать Тома… Я женщина, которая обожает тебя и нуждается в тебе… Мне будет недостаточно лишь физической близости. Если все будет так, как сейчас, я превращусь в подобие тени, и от этого никому не будет лучше, особенно Тому.

Я не хочу, чтобы мой сын рос, зная, что я мирюсь с пребыванием в твоем доме только ради него.

– Не сможешь? – Он казался обеспокоенным. – Ты способна предложить мне что-то иное?

– Естественно, – намеренно беспечно начала Элли. – Я должна вернуться в Англию, найти работу и жилье, начать новую жизнь. Думаю, это лучшая из идей.

– Но обстоятельства изменились, – произнес Реми, потом умолк. – Эта женщина из семьи Марчингтон… Ты не боишься того, что она станет преследовать тебя, дабы отомстить?

– У нее и без меня будет много хлопот, – возразила Элли. – В любом случае, узнав, что я осталась без крыши над головой и средств к существованию, она, вероятно, успокоится сочтя такое положение вещей своеобразной местью мне.

– Значит, такая жизнь для тебя предпочтительнее замужества, которое я тебе предлагаю? – вежливо поинтересовался Реми.

– Да, – выпалила Элли.

Потому что жить с тобой только ради сына я не смогу, это для меня непосильная жертва. Я люблю тебя, Реми и для меня скрывать свои чувства мучительно.

– Жаль, – сказал он. – Значит, мне придется найти для Томаса няню. Ты не могла бы подсказать мне подходящую кандидатуру?

– Нет, – ответила она, поражаясь тому, как осторожно Реми подбирает слова. – Спасибо. Не сомневаюсь, что ты найдешь отличную няню.

– Итак, – тихо произнес Реми, – ты наконец-то стала мне доверять.

Элли рассердилась.

– Не нужно, прошу, – выдавила она. – Ради Тома мы должны забыть прежние обиды. Попытайся не вспоминать прошлое.

– А ты сможешь все забыть? – внезапно резко бросил Реми. – Неужели тебе это удастся? Если так, то поздравляю вас, мадам, ибо я не столь удачлив. Я, например, ничего не могу забыть. Это просто невозможно. – Он прерывисто вздохнул. – Сегодня, открыв дверь и увидев тебя, я позволил себе надеяться, что ты пришла ко мне. Я подумал, что ты хочешь меня, но ошибся. Ты говорила только о Томасе. – Он покачал головой. – Не проси меня взять нашего сына. Разве я смогу жить с ним без тебя? Неужели я стал тебе безразличен? Ты считаешь меня чудовищем? Ты думаешь, что мне хватит тех случайных встреч, что ждут нас в будущем? И то только ради нашего сына? – Реми заговорил громче: – Бог мой, Элиз, сколько еще раз ты намерена разбить мое сердце?!

Элли уставилась на него, чувствуя, как в глубине души начинает теплиться надежда. Она не могла поверить услышанному.

– Ты любишь меня? – спросила она.

– Я всегда любил тебя. Я не переставал думать о тебе. Он подвинулся, присел рядом с ней, взял ее руки и сжал их в своих ладонях. – Два года назад меня охватили обида и горечь, но уже тогда я знал, что расставание с тобой – ужаснейшая из ошибок. Несмотря ни на что, ты – единственная женщина, которую я когда-либо любил. Я понимал, что должен найти тебя и убедить быть со мной, что обязан драться за свое счастье во что бы то ни стало.

– Ты поехал за мной в Англию, – прошептала Элли. – Свекровь недавно рассказала мне об этом, а также о вашем разговоре. Она сообщила тебе о «втором медовом месяце». А в это время, скорее всего, металась по своей спальне, не находя себе места.

– Ах, ангел мой! Я не знал, чему верить. Я считал, что ты могла обмануть меня, выставить дураком, поэтому уехал, решив забыть о тебе навсегда. – Он принялся неторопливо целовать ее руки. – Но не смог. Ты всегда была со мной – в моих мыслях, в моей душе. Куда бы я ни шел, передо мной стоял твой образ. Мне не удалось выбросить из головы то, что было между нами. Я мечтал о том, как ты станешь моей женой, Элиз матерью моих детей, как мы с тобой станем жить в этом доме. Хотя все это казалось мне недостижимым, я не переставал надеяться.

Она потупилась.

– Ты же хотел жениться на Соланж.

– Что?! Ты сошла с ума? – Реми явно был удивлен и даже испуган. – Ты думаешь, что я смог бы жить с женщиной, которая приложила все усилия, дабы помешать нашему с тобой счастью? Я клянусь, что никогда даже намеком не подавал ей какую-либо надежду.

– Но она думает…

– Это ее дело, о чем она думает, – сказал он. – Нам с тобой это не интересно. В моем доме живут воспоминания о тебе, а не о Соланж.

– И все же, когда мы встретились, ты явно не был слишком доволен, увидев меня.

Реми застонал.

– Я испугался, потому что решил, будто твоя жизнь полностью изменилась и в ней нет места для меня. – Он уныло улыбнулся. – Когда столько времени живешь надеждой, Элиз, не хочешь, чтобы мечты рушились. А потом, как я и боялся, ты сообщила мне, что между нами все кончено. Я повел себя отвратительно, даже не извинился перед тобой. В ту ночь я не мог заснуть, вспоминая прикосновения твоих губ, сладостные изгибы твоего тела, и понял тогда, что не должен сдаваться, а обязан попытаться вернуть тебя еще раз. Когда на следующий день я приехал в Ле Сабль, мне следовало признаться тебе в своих чувствах и попросить стать моей женой. Потом я увидел Томаса. Мне показалось, будто в одно мгновение мир перевернулся. Я подумал, что, вероятно, ты ненавидишь меня, если родила ребенка и ничего не сказала мне – отцу. Я решил отобрать у тебя сына, разрушить твое счастливое существование, как ты однажды разрушила мое. Но, услышав, как он зовет тебя, понял, что не способен на это.

– Поэтому ты взял его игрушечную лошадку? – тихо спросила Элли.

– Да, – ответил Реми. – Я взял эту игрушку еще и потому, что ее касалась твоя рука. Для меня лошадка стала частичкой того мира, который, как я считал, никогда не будет моим. Но я по-прежнему хотел наказать тебя за то, что ты пыталась скрыть от меня факт рождения Томаса. Мое презрение – вот достойная кара для обманщицы. Он уныло усмехнулся. – Но я не ожидал, что ты примешь мою издевку за чистую монету и предложишь мне себя, и продолжал убеждать себя в том, что ты не пойдешь на такое, не сможешь сделать подобный шаг. Но этого не произошло. А потом я просто не мог…

– Но ты был таким равнодушным, – прошептала Элли, – вел себя так холодно.

– Я очень хотел тебя, признался Реми. – Я боялся, что не выдержу и сотворю нечто ужасное, и приказал себе не терять над собой контроль. – Он посмотрел на нее полным раскаяния взглядом. – Я причинил тебе боль, любовь моя. Я обидел тебя.

– Разве? – Ее глаза сияли, лицо светилось любовью. – Не припоминаю ничего подобного. – Элли помолчала. – Я ведь пыталась разыскать тебя и сообщить о своей беременности.

– Да, – кивнул он. – Мой отец на днях признался мне. Я счел нужным скрывать то, что мне известно о Томасе, иначе сошел бы с ума. Мы с отцом всегда были близки по духу, многим делились. Услышав, с какой горечью я обо всем говорю, он сказал, что, возможно, я ошибаюсь. Он сообщил, что однажды ты звонила по телефону, умоляла его помочь связаться со мной, и, наверное, речь шла именно о твоей беременности. Только отец отказался тебя выслушать. Если бы он тогда проявил немного понимания, наши судьбы изменились бы.