Текст книги "Маленький секрет"
Автор книги: Сара Харрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
Они не разговаривали по душам уже много лет. С тех самых пор, как Барбара задумала уйти от Дона. В тот самый день она излила всю душу. И, видимо, от ее души уже не осталось ничего. Ведь Барбаре понадобилось прожить в браке целых десять лет, чтобы зачать. Десять долгих лет (а теперь шепотом) сексас Доном.
Это произошло в 1980 году, когда Барбара собралась уходить от мужа. И если бы не Анна, то она бы ушла. Она уже собрала чемоданы, и они стояли наготове у двери. В тот день она отменила доставку молока.
В доме стояла тишина, и не было никаких звуков, обычно исходящих от Дона. Тринадцатилетняя Анна уговорила свою мать сесть. Она уговорила мать объяснить ей, что происходит. Анна даже выложила на тарелку несколько штучек печенья. Она разложила печенье «Бритиш Вэраити» веером на тарелке, пока ее мать все говорила и говорила.
Обливаясь слезами, которые капали у нее с подбородка, Барбара спокойно во всем исповедовалась. Она даже рассказала, почему Анна была единственным ребенком в семье после двенадцати лет супружеской жизни. Барбара и Дон на протяжении шести лет пытались завести ребенка и только после этого решились обратиться к врачу.
Во времена Барбары рождения ребенка было принято ждать. Однако все ее подруги уже начали рожать. Она выглядела более женственной, чем ее подруги. Барбара всегда следила за своей внешностью. И тем не менее все ее подруги уже были увешаны детьми самых разных возрастов, а у них с Доном все еще не было детей – ни одного.
У них ничего не получалось. Пока они все еще пользовались своими собственными силами.
Во времена Барбары начали производить машины, рассчитанные на многодетные семьи. Все стало выпускаться в больших фасовках для многодетных семей – чипсы, печенье. В то время не было волшебных таблеток. Или Барбара не знала о таких таблетках, так как ей никто и никогда их не прописывал. Ее врач посоветовал ей не сдаваться и продолжать попытки забеременеть, как бы намекая на то, что до сих пор она не прикладывала для этого достаточно усилий. Конечно, он осмотрел ее. Но только для того, чтобы убедиться, что у нее нет никакого серьезного заболевания.
– У вас идиопатическое бесплодие, – сказал он.
– Мы что, неправильно что-то делаем?
– Да нет же, – рассмеялся он. – Это означает то, что вы оба физически здоровы. Просто современной медицине пока неизвестно, почему вы до сих пор не забеременели. Открою вам маленький секрет, как зачать ребенка… – сказал он, наклоняясь к ней и трогая ее за коленку.
– Да-да, – сказала она в нетерпении.
– Нужно чаще заниматься сексом.
Она смутилась. В те дни только комик Бенни Хилл мог шутить про секс, а все остальные только тихонько посмеивались над его шутками. Никто не разговаривал на эту тему откровенно, сохраняя при этом серьезное выражение лица. На любую другую тему – пожалуйста, но только не про секс. В ее дни было не принято кричать о сексе во все услышанье.
Во времена Барбары женщины соревновались между собой. Анне этого не понять. Соревнование заключалось в том, кто больше нарожает детей. Ожесточенное соперничество. Сейчас все совершенно иначе – сейчас женщины рассказывают друг другу о своих месячных, иногда даже по центральным каналам телевидения.
В те времена если у вас не было, по крайней мере, двоих детей, на вас смотрели с подозрением. Дети были превыше всего. Дети, которые хныкали, капризничали, ябедничали, смеялись. Дети были повсюду: в супермаркете, в автобусе и в других местах, где и так было не протолкнуться. Тогда все было совсем не так, как сейчас. В те дни дети были частью общества, и, судя по всему, ни у кого не возникало проблем с их зачатием. За исключением Барбары. Она хотела только одного – родить ребенка. «Неужели это так много?» – нередко спрашивала она про себя.
В течение десяти долгих лет, не теряя надежды, Дон и Барбара продолжали усердно трудиться над зачатием. Во времена Барбары доктора не прописывали специальных таблеток В те моменты, когда Барбара была на грани срыва, она часто думала: а может быть, она – по ошибке природы – мужчина? Что касается Дона, то он уже смирился с мыслью, что им не суждено иметь детей. Хоть он и не был религиозным человеком, бездетность казалась ему своего рода карой за то, что в прошлой жизни он совершил что-то плохое. Что посеешь, то и пожнешь. «Ладно, Барбара, на нет и суда нет», – говорил он. Кроме этого, его утешала политика.
А Барбара к тому времени уже растеряла многих друзей, перессорившись со всеми. Да, уж эта «застенчивая малышка Барбара». Но всякому терпению приходит конец. И ее терпение лопнуло – внезапно и бурно.
Вместо того чтобы открывать двери перед беременными женщинами и пропускать их вперед, Барбара взяла себе за правило делать наоборот – с силой захлопывать дверь перед самым их носом. Будь у нее специальная булавка, она бродила бы по Лондону и протыкала бы живот каждой беременной женщине, попадавшейся ей на пути.
Когда Анна предложила ей печенье «Джэмми Доджер», она рассмеялась сквозь слезы.
– Я возьму одну, – сказала она, выбирая самую простую. Ей нравилось следить за своей фигурой.
Если бы только доктор оказался прав. Если бы только проблема заключалась лишь в количестве секса. Потому что сексом они занимались более чем достаточно. «Или, может, прекратить уже заниматься сексом?» – стала думать она.
На самом деле, Барбара никогда не получала удовольствия от секса, но ей каждый раз приходилось им заниматься – скрепя сердце. Подневольность этой процедуры вкупе с тем, что Барбара не любила двигаться, – все это, вероятно, препятствовало продвижению сперматозоидов к яйцеклетке. Дона это тоже особо не возбуждало. Спустя какое-то время даже он, мужчина, разочаровался в идее частого секса.
Иногда Барбара удивлялась: как вообще получилось, что у нее появилась Анна? Родилась Анна, и, конечно же, после этого все изменилось. Дон переехал из спальни в свободную комнату. На этом его миссия была окончена. Они отдалялись друг от друга все больше и больше, так как большую часть своего детства Анна спала вместе с матерью. Там она была в большей безопасности.
Барбара всегда боялась, что дочь в любой момент может заболеть и умереть. Анна была такой крошечной. Пять фунтов. Даже в ясельном возрасте она все еще оставалась очень худенькой с хрупкими тонкими косточками. Но для Барбары и Дона решение спать врозь оказалось неверным решением. Это плохо сказалось бы на любом браке. Дон, по крайней мере, мог сам удовлетворять свои потребности и заниматься политикой. Получив полную свободу, он быстренько и легко приспособился к своей новой роли. В то время как у Барбары кроме ее дочери ничего больше не было.
Анна наблюдала за тем, как ее мать продолжала перелистывать толстую кулинарную подшивку. Еще страница. И еще.
Анна всегда чувствовала, что это ее дочерний долг – сделать свою мать счастливой. Барбара так долго мечтала о ее рождении. Анна чувствовала, что просто обязана оправдать ожидания матери. Кроме того, в детстве она всегда спала на супружеском ложе своих родителей и поэтому нисколько не сомневалась в том, что именно она стала причиной разрыва между Барбарой и Доном.
В действительности, Барбара сама принесла мужа в жертву своему ребенку.
Но и теперь, когда ребенку шел уже тридцать второй год, Барбара так и не вернула себе мужа. Анна чувствовала, что во всем виновата она. Однако, как сказал Шон, разве это не эмоциональный шантаж? Дети рождаются не для того, чтобы скреплять разваливающиеся отношения своих родителей. Анна – не решение всех проблем Барбары. Если так будет продолжаться, то можно сойти с ума.
Глядя на свою мать, Анна думала о том, как много неправильного в их отношениях. Между ними, матерью и дочерью, лежит огромная пропасть непонимания. И это даже не проблема поколений. Пока Анна не разберется в своих отношениях с Барбарой, у нее всегда будут возникать проблемы со старшими женщинами, она вечно будет зависеть от них.
Анне необходимо начать разговаривать с Барбарой на равных. Как сказал Шон, они должны открыто обсуждать свои проблемы. Никто не придет и не избавит Анну от этих отношений. Если отношения матери и ребенка нездоровы и пущены на самотек, то по мере своего развития они могут нанести еще больший вред. Часто люди сохраняют отношения, надеясь на чудо, на то, что кто-то придет и спасет их. Но так не бывает, верно? Анна сама должна спасти их отношения.
– Мама, – сказала она, готовя себя к самому худшему. – Сядь, пожалуйста. Я не для того приехала домой, чтобы обсуждать с тобой рецепты.
– А для чего тогда? – спросила Барбара, включая радио.
– Мама, пожалуйста, выключи радио и присядь.
Барбаре вдруг показалось, что Анна переняла привычку ее мужа: тот тоже вечно пытался учить ее жить. Быть лучше других. Но зачем? Ей никогда не нужно было для счастья ничего, кроме хорошей книжки и плитки шоколада под рукой. Какой смысл вечно быть недовольным собой? Это лишь приводит к расстройству, пьянству и наркотикам.
Барбара выключила радио и села.
– Что случилось? Или это какая-то шутка?
– Нет. Я хочу поговорить о нас.
– Хорошо. А что произошло? – спросила ее мать так медленно, как будто Анна всегда была умственно отсталой.
– Ну, я хочу поговорить о наших с тобой отношениях. Я хочу их открыто обсудить, чтобы все стало понятно. Видишь ли, иногда ты меня подавляешь. Относишься ко мне как к ребенку.
– От-но-ше-ения, – протянула Барбара, как бы смакуя это слово во рту. – Это случайно не американцы ввели моду на это слово? Неужто уже и до нас добралось? Забавно, правда? Я помню, Анна, как ты когда-то начала называть жареную картошку «картофелем фри». Везде у тебя был картофель фри… Итак, – она похлопала Анну по руке, – как же это я тебя подавляю?
Барбара читала о преуспевающих людях в газетах. Все эти преуспевающие люди все равно рано или поздно разводились. Барбара была небогата, но на жизнь ей хватало. В прошлом году они даже смогли позволить себе шикарный обед в гостинице. Разве не так?
Ресторан «Гарден-Корт» был открыт круглый год для всех желающих, а не только для проживающих в гостинице. Родители повели Анну в этот ресторан на ее тридцатилетие. Обслуживание было превосходным. Даже Дон был вынужден признать это. Официанты называли их «мадам». Им предоставили столик с прекрасным видом, подальше от автострады.
– Не могу поверить, что вы не сестры, – сказал официант, подмигивая Барбаре и Анне. Барбара вся расцвела от этого комплимента. Если бы только Дон и Анна не испортили тогда весь вечер. Они громко разглагольствовали о политике, «окружающей среде» и «демократии». Так, как будто были частью всего этого! Для чего все это притворство? Почему Анна не могла быть такой, как Барбара? Например, мило обсуждать хороший сервис гостиницы. Неужели обязательно рассуждать о правительстве и о кампании против генетически модифицированных продуктов питания? (Кажется, так это называется?..) Барбара предпочитала не затрагивать такие серьезные вопросы и ни на что не жаловаться.
– Хорошо, забудь про то, что я употребила слово «отношения», – сказала Анна. – Но я все равно хочу поговорить с тобой о том, что между нами происходит. Просто мне бы хотелось, чтобы мы относились друг к другу внимательнее и с большим уважением.
– Не говори ерунды. Или это одна из твоих новых идей?
– Что ты имеешь в виду под «моими идеями»?
– Ну, например, твое убеждение в том, что тебя удочерили. – Барбара снисходительно улыбнулась. – Или твоя мечта стать знаменитой театральной актрисой.
– Это совершенно разные вещи. Я говорю совсем о другом.
– Да ладно тебе, я тебя знаю, – игриво сказала Барбара. – Если ты что-то вбила себе в голову, то, как бы я ни старалась, мне все равно тебя не переубедить.
Барбара удивлялась: почему ее дочь не может быть такой, как она, почему не выйдет замуж? Барбара еще не видела ни одного претендента на руку своей дочери. Замужество могло бы сделать жизнь Анны проще. Разве она не хочет иметь детей или модную симпатичную юбку, затягивающуюся у подола на шнурках? Почему она не носит никаких украшений? Неужели Барбара должна все время ее поучать?
Ей хотелось бы иметь дочь, которую она понимает. Дочь, которая поступала бы в жизни так, как должна поступать. Дочь, которая вышла бы замуж и спрашивала бы ее совета. Дочь вроде Джастин, которой нравится рисовать картины. Она хотела иметь дочь, которая походила бы на нее саму. Дочь, которой нравились бы развлекательные телевикторины, сад и тосты.
Вероятно, сейчас что-то должно измениться. Анна вдруг, ни с того ни с сего, решила посоветоваться с ней насчет званого ужина! Может быть, сейчас Анна начнет спрашивать ее о мужчинах и столовых приборах. И посыплется град вопросов: «Мама, стоит ли мне выходить за него замуж?.. Как мне вывести эти пятна с кальсон мужа?»Те вопросы, которые Барбара сама задавала своей матери – только о Доне.
– Ой, я еще хотела тебе сказать, – сказала Барбара, возвращаясь к своей кулинарной книге. – Это не имеет никакого отношения к тому, что я тебя якобы «подавляю». Но мне понравилась твоя радиопередача на этой неделе. «SOS!»… кажется, так она называется? – Барбара остановилась на картинке с шоколадным рулетом. «Может тебе захочется приготовить вот это. Надо сделать закладку».
– Тебе не должна была понравиться эта передача, – огрызнулась Анна, поднимая фарфоровую корзинку с фарфоровыми цветами. На дне корзинки было написано название фирмы-производителя – «Товары из Эдема».
– Почему это? Например, история про мужчину, который ушел от своей жены, потому что она спала с его отцом, мне показалась весьма забавной.
– Она не должна была тебе понравиться, – твердила Анна.
Она задумалась о том, что они трое – Поттеры – никогда не были настоящей семьей. И нет ничего удивительного в том, что сейчас ее отец большую часть времени проводит вне дома. Когда-то Дон все время пытался как-то обновить дом. Он очень постарался – отремонтировал и покрасил его. Но даже сразу после подновления он все равно выглядел каким-то старым. Анна выросла в атмосфере вечных компромиссов.
– Еще раз, как зовут твоего молодого человека? – спросила Барбара, доставая жучка из муки.
– Его зовут Том, и спасибо, но я не возьму эту муку. У нее же срок годности истек уже четыре года назад. Мама, послушай меня, я здесь для того, чтобы поговорить с тобой. Начистоту. О том, что действительно происходит между нами. О нас с тобой.
– Эта мука подойдет, – уклонилась от разговора Барбара. – Ты же не хочешь ехать в магазин за новой?
Барбара была еще та скряга. В семейной копилке никогда не бывало много денег. Она покупала одежду в благотворительных магазинах и ушивала потом юбки в талии. В памяти у Анны навсегда запечатлелся этот образ: мать стоит над ней с портновскими булавками, зажатыми в губах. Она покупала дешевое мясо, при варке которого по всей кухне распространялась вонь.
– Не надо смотреть на меня таким страшным взглядом. Я всего лишь хочу сказать, что тебе не придется никуда идти, потому что у меня есть все, что требуется в рецепте.
– Не пытайся сменить тему разговора, – сказала Анна. – Я хочу поговорить о серьезных вещах. О том, что происходит у меня внутри…
– Ах вот оно что… – перебила Барбара, догадываясь, о чем идет речь. Она покраснела и перешла на шепот. – Ты уже поговорила об этом со своим терапевтом? Он мог бы тебя направить к… – ее голос стал практически неслышим. – К гинекологу.
– Нет-нет. Я говорю о том, что я несчастлива.
– А-а!.. – Барбара с облегчением вздохнула. – Ну так ты никогда не бываешь счастлива.
Она никогда не возлагала на Анну больших надежд. А вот Дон возлагал и даже купил ей большой шахматный набор. Он хотел, чтобы люди считали их культурными. Он также приобрел стопку энциклопедий, чтобы люди считали их интеллектуалами. Во время отпуска во Францию он выменял себе африканскую фигурку, вырезанную из дерева, чтобы люди считали Поттеров людьми широких взглядов.
Дон всегда был из тех, кто вечно стремится к совершенству. Барбара никогда не ждала от Анны чего-то особенного: лишь бы она убиралась в комнате, вышла замуж и не устроила пожар.
Однажды, когда Дон и Анна повздорили, он крикнул ей в сердцах:
– Неужели ты ничего не хочешь добиться в жизни?
– Оставь Анну в покое, – вмешалась Барбара. – Она счастлива тем, что имеет, ей не надо никакой головокружительной карьеры. Ее устраивает работа приходящей няней. Анна, разве я не права? В этом она похожа на тетю Полин.
– Кто такая тетя Полин? – Раньше Анна никогда о ней не слышала.
– Вот именно. Очень похожа на тетю Полин. – Она рассмеялась серебристым смешком.
– В каком смысле? – спросила Анна.
– В каком смысле? – Барбара на минутку задумалась, очевидно подбирая правильные слова. – Ну, она тоже не хотела быть какой-то особенной. Она довольствовалась тем, что ничего не делала.
– Но ведь я же что-то делаю.
– Ну, Полин-то вообще ничего не делала, насколько я помню… Ах да, однажды она организовала что-то вроде благотворительного обеда. Носилась как угорелая. Однако ничего хорошего из этой затеи не вышло. Но за исключением этого единственного случая она была счастлива тем, что имела.
– Погоди-ка, я правильно тебя поняла – я похожа на женщину, которая даже не смогла организовать праздник?
– У ее мужа была хорошая работа. Свое дело. Кажется, что-то связанное с распространением буклетов. Конечно, сейчас они уже оба умерли.
Ничего удивительного, что у Анны тоже всегда были весьма скромные запросы. Откуда было взяться честолюбивым устремлениям, если рядом постоянно была Барбара, которая сравнивала ее с мертвыми родственниками? Что бы сказал Шон, если бы видел, во что превратились ее отношения с матерью?
– Я хочу, чтобы ты поняла одно – мне многое не нравится в наших отношениях, – упрямо продолжала Анна. Она откинулась на спинку стула и посмотрела в потолок, будто надеялась найти в нем вдохновение.
– Понимаю, – задумчиво сказала Барбара. «Ну, наконец-то, – подумала Анна, – наконец-то она начала воспринимать мои слова всерьез».
– Я знаю! – вдруг сказала Барбара. – Почему бы тебе не заняться своей внешностью? Сделай новую прическу.
Она подозрительно посмотрела на волосы Анны, как будто именно в них крылись все проблемы.
– К чему ты клонишь? Зачем мне менять прическу? Я говорю тебе о чувствах. Я пытаюсь поговорить с тобой о моей жизни, а не о моей чертовой прическе. Ты никогда не могла понять того, что в наши дни женщинам нужно для счастья гораздо больше, чем заниматься домашним хозяйством и готовить своим мужьям вкусные лимонные бисквиты…
– Ну, тогда скажи мне, чем же ты еще занимаешься? И хотела бы я увидеть собственными глазами, как ты сама печешь вкусный бисквит.
– Ты так говоришь, как будто я всю жизнь проплевала в потолок!
– Анна, я об этом так никогда и не узнаю, если ты мне сама не расскажешь. – Барбара безжалостно посмотрела на дочь, но потом смягчила свой взгляд. – Так ты уже пекла лимонный бисквит?
– Нет. Я хочу сказать, что вообще не пеку никаких чертовых бисквитов. Вчера вечером, например, я писала рецензию на спектакль для журнала «Мз», хотя тебе это, возможно, неинтересно.
Барбара не любила слышать о чужих успехах. Когда Притти Пуньяу получила докторский диплом, Барбара не скрывала своего неодобрения:
– Обычная показуха, разве нет?
Когда Анна сказала, что ей дали роль в «Видении о Петрепахаре», Барбара только вздохнула:
– Ну, если это именно то, чем ты хочешь заниматься…
С таким же успехом она могла бы добавить: «Тогда я уже ничем не смогу тебе помочь».
Узнав, что Мирна успешно сдала вступительные экзамены в Оксфорд, она сказала:
– Понятно. А что в этом хорошего?
– Как что! – удивилась Анна. – Это же Оксфорд.
Разумеется, Барбара согласилась с этим. Но разве Мирна не чудачка? К тому же она из Мидлсборо. В ее семье такие странные убеждения. Разве отец Мирны не работает в какой-то странной церкви или религиозной секте?
– Да нет же, конечно нет, – терпеливо отвечала Анна. – Он работает в англиканской церкви.
– «Мз». Это хорошо, – сказала Барбара совершенно безучастно. – Это журнал для пожилых?
– Господи, конечно же, нет! Как ты можешь… – рассердилась Анна. – Это для тех женщин, которые не ждут, что удача сама придет к ним в руки.
Во всяком случае, именно так звучал девиз на обложке журнала.
– Ой, я перепутала с журналом «Сага»! Какая я глупая.
– Согласна. Это было глупо. – Анна знала, что должна сохранять спокойствие, но терпение ее было на исходе. – Как ты могла их перепутать?.. Ты же знаешь, я не хочу ссориться. Я хочу серьезно поговорить, как разговаривают взрослые люди, а ты…
– Ну, тогда и не начинай ссору. Спорить – это так на тебя непохоже. Откуда мне было знать, что это за журнал? Так что, тебя попросили написать рецензию на спектакль?
– Кто попросил?
– Те, кто выпускает этот журнал. Или ты делала это просто так, ради удовольствия?
– Ой, мам, ради бога… Почему я должна писать рецензию ради удовольствия? Ее заказали. На самом деле рецензию поручили написать Ру, но я сделала это вместо нее.
– Это та самая Ру, с которой ты училась в политехническом?
– Да.
– Это та, которая любит, чтобы все на нее обращали внимание?
– Мам, перестань. Хотя, пожалуй, так оно и есть, – сказала Анна.
Барбара не доверяла Ру. Она никак не могла понять, почему Ру не хочет сидеть дома и растить своих детей.
– Вряд ли это можно назвать нормальным, – говорила Барбара.
Однако Дон был большим почитателем заводной, пылкой Ру. Одной из тех, кто в один прекрасный день станет кем-то особенным.
Позже он с ней познакомился. Ру собирала материал для написания статьи о методах тестирования в государственных школах. Она спросила у Дона, можно ли ей взять у него интервью.
– Давай, спрашивай, – сказал Дон, принимая глубокомысленный вид. Ему нравилось, когда люди интересовались его мнением по любому вопросу. Он сам был готов останавливать на улице женщин, проводящих опросы общественного мнения. Он сновал перед камерами и ошивался вокруг репортеров с микрофонами. Большинство предложений он начинал со слов: «По моему мнению…» В любой группе людей, большой или маленькой, он мог бы создать исполнительный комитет, в котором сам баллотировался бы на пост генерального секретаря. «Генеральный работяга», – говорил про себя Дон. Он умел смеяться над самим собой.
Ру хотела взять интервью у обыкновенного, среднестатистического человека. Так она и сказала Дону в начале их беседы. Именно эти слова, по убеждению Анны, и стали ошибкой Ру.
Дон не считал себя обыкновенным или среднестатистическим. Он не чувствовал себя посредственным ни в одной из областей.
Разве Ру не видела их большое чучело совы? А их металлические шахматы? А бокалы из муранского стекла [39]39
Знаменитое стекло, которое производили на острове Мурано недалеко от Венеции.
[Закрыть], купленные во время их медового месяца и привезенные из самой Италии? Они все еще целы и невредимы. Не многие из туристов могли позволить себе купить такие бокалы. А как насчет балерины из чистого фарфора? Такие статуэтки не продавались «по две за один пенс». Все это Дон мог бы высказать Ру. Кроме того, как насчет Анны, которая училась в Арндейле? Ру ведь тоже там училась, верно?
Разве сейчас это заведение не называется университетом?
А кстати, видела ли Ру их ванную, которую Дон только что полностью отремонтировал? Только посмотри на эти краны! Конечно, сейчас вся ванная – цвета авокадо; цвет карамели уже вышел из моды. Он повел Ру за собой, чтобы показать ей ванную.
– Ну как? – спросил он, беря в руки мыло в форме морской ракушки. – Человек из магазина «Все для ванных комнат» сказал мне, что это мыло преобразит всю ванную, оно придаст ей стильный вид. – Он протянул Ру паппури [40]40
Обычно засушенные листья и цветы, которые сбрызгивают сильно пахнущей эссенцией и ставят в специальном сосуде как украшение и ароматизатор.
[Закрыть]с сиреневым ароматом. – Но вообще бог его знает.
– Так значит это Ру, – сказала Барбара, стряхивая муку с рук таким жестом, будто она хотела очистить свои руки от Ру. – У нее ведь шестеро детей, кажется?
– Двое, – сердито поправила Анна. – И скоро появится еще один.
– Ясно. А как поживают другие твои друзья? – спросила Барбара, растянув сжатые губы в улыбке и мучительно вспоминая их имена. – Как дела у Джастин? – спросила она наконец.
– Помимо Джастин у меня появилась уйма других друзей.
– Конечно. В последнее время Илейн на каждом углу кричит про свою Джастин, – презрительно фыркнула Барбара.
– В связи с чем? – заинтересовалась Анна.
– Да в связи с ночным клубом, который Джастин пытается открыть. По словам Илейн, она собирается стать большим импрессионистом.
– Каким-таким «импрессионистом»? Наверно, импресарио?
Анна записывала ингредиенты, необходимые для приготовления маминого фирменного торта под названием «Смерть от шоколада». Она была решительно настроена попытаться поговорить с матерью еще раз, несмотря на талант Барбары искажать смысл всего, сказанного Анной. После получасовой беседы с матерью у Анны мысли путались в голове.
– Я сказала Илейн так: «Моей Анне больше по душе встречаться с парнями и тому подобное. Она такая же, как я: финансовые вопросы ее не интересуют».
– Это неправда. Это ты хотела бы видеть меня такой – домохозяйкой и матерью.
– Да нет же. Анна, я точно знаю, что произошло бы, если бы у тебя появился малыш. Я знаю, кто, в конце концов, стал бы нянчиться с этим малышом. Произошло бы то же самое, что с собакой, которая у нас была. «У нас должна быть собака. Я не могу без собаки». И как только у нас появилась собака, ты потеряла к ней всякий интерес. Ты не перестала бегать по парням и дискотекам. Какое там! Ты не хотела выводить собаку на прогулку холодным утром.
– Так мы о собаке говорим или о малыше?
– Анна, я хочу сказать только, что ребенок – это не рождественский подарок Это работа все двадцать четыре часа в сутки. И тебе потребуется помощь…
Анна слушала свою мать и понимала, что нет ничего удивительного в том, что у нее такая низкая самооценка. Нет ничего удивительного в том, что она считает себя виноватой в проблемах других людей. Как пишет Вильгельм Гроэ, «все наши поведенческие модели закладываются в нас родителями». А Шон сказал ей: «Знаешь, твои родители не всегда правы. Все, чему они тебя учат, – это быть похожими на них самих».
У Барбары Анна научилась винить себя за опоздания поездов. У нее она научилась выходить из парикмахерской с улыбкой, со словами благодарности и извинениями за то, что на нес потратили время, несмотря на то что стрижка была сделана отвратительно. Успех заставлял ее чувствовать себя неловко, поэтому его надо было всячески избегать. Если вдруг с тебя возьмут налог больше положенного или на тебя нападут, чтобы ограбить, то не надо ничего предпринимать. Не надо поднимать шум.
Анна и не поднимала. Она просто стояла в сторонке и жаловалась на судьбу. Когда она стала актрисой, Барбара уговаривала ее бросить эту работу. Пока еще не поздно. А то потом только стыда не оберешься. Чего она хочет? Стать знаменитой! Вздор! Кем она себя возомнила?
Дианой Доре? [41]41
Американская актриса (р. 1931).
[Закрыть]Кэрол Вордерман? [42]42
Британская популярная телевизионная ведущая.
[Закрыть]Барбара очень сомневалась в том, что эти дамы счастливы. Даже с их деньгами и силиконовыми грудями. И для чего только знаменитостям такие большие груди?
– Я бы и сама от таких не отказалась, – пробурчала Анна, все больше раздражаясь.
– Ну, тогда заведи ребеночка. Тогда они быстро вырастут.
– Я думала, ты не хочешь, чтобы у меня был ребенок. Во всяком случае, внебрачный. Разве не так?
– Ну, тогда выходи замуж, – улыбнулась Барбара. Таков был ответ Барбары на все вопросы.
Барбара, в древней розовой кофте, стояла на коленках перед холодильником.
– Хорошо, что тебе отсюда дать? – спросила она. Но в холодильнике было только жирное молоко и кошачьи консервы для соседского кота. Ну, и еще кое-что для быстрого приготовления салата, например, мясной фарш и пучки флюоресцентно-зеленых листьев салата.
– Послушай, не беспокойся насчет ужина. Я думаю, что прекрасно справлюсь. В любом случае я приехала не для того, чтобы обсуждать с тобой ужин. – Анна твердо решила, что на этот раз не позволит сбить себя с толку.
– Потом не жалуйся, что я не предлагала тебе помощь.
– Не буду. Я уже знаю, что приготовлю.
– А Джастин все еще готовит гурманские блюда? – спросила Барбара, поднимаясь на ноги и отряхивая пыль с голых коленок.
– Ты о чем? – Имя Джастин застигло Анну врасплох. Ее кольнуло сожаление при мысли о том, что они уже не подруги.
– В былые времена она приносила нам домой замечательные яблочные пирожки. Я помню, как Илейн приносила эти пирожки в контейнерах «Таппервэйр», словно это был подарок. – Она фыркнула. – А на самом деле она приносила их, чтобы только похвастаться. – Она посмотрела на Анну и снисходительно улыбнулась. – Но, с другой стороны, Джастин всегда и во всем опережала тебя. Я хочу сказать, что она была такой смышленой. У нее всегда были лучшие оценки по домоводству, верно? Я помню, как одна учительница на родительском собрании сказала…
– Кажется, ты забыла, что Джастин чуть не выгнали из школы. И, так или иначе, нет ничего удивительного в том, что я не была отличницей. Можно подумать, что ты потратила хоть один фунт на мое образование, – вздохнула Анна.
– Что ты имеешь в виду? Разве за школьное образование надо платить? Во всяком случае, в мое время образование было бесплатным. Это что – очередная глупая выдумка правительства? Я думала, что тебя очень хорошо учили. Мне казалось, что тебе не требуются какие-то дополнительные знания помимо тех, что преподавали в школе. У вас были такие хорошие, заботливые учителя. Я была рада, что ты не умная. От ума у девушек только лишние проблемы.
– Я умная. Просто ты не хочешь этого признать. Это тебя очень расстраивает.
– Ты умная, но по-своему, – согласилась Барбара. – У тебя хорошо развита женская интуиция.
– Женская интуиция!.. – в ужасе повторила Анна. – Это понятие устарело еще в семидесятых.
Анна решила посмотреть, что лежит у матери в кухонном шкафу для консервов. Хоть она и приехала сюда с совсем другой целью, все равно приходилось думать об ужине с Томом. В шкафу она, к удивлению своему, обнаружила спагетти «Постмэн Пэт» и консервированную фасоль в томатном соусе «Барби-Долл».
– Зачем ты покупаешь эту детскую еду?
– Ну, я думала, что тебе понравится. Что-то новенькое для разнообразия. И потом, тебе всегда нравились спагетти в форме букв… Кстати, дорогая, хоть ты и была умнойдевочкой, но писала всегда с орфографическими ошибками. – Она рассмеялась. – На родительских собраниях я…
– Послушай, я приехала сюда не для того, чтобы вспоминать про родительские собрания. Ты специально это делаешь, чтобы в очередной раз унизить меня.
– Не говори глупости. Я помню, как на одном таком родительском собрании учительница сказала: «Анна не блистает знаниями ни по одному предмету. Но только взгляните на это», – и она показала мне игольницу. – «Анна такая неумеха, – сказала она, – но посмотрите на стежки на этой подушечке. Это работа Джастин».
