Текст книги "Бегущая за луной"

Автор книги: Сара Эдисон Аллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Могу только сказать, что твоя мама была самой красивой, самой популярной девочкой в школе. Ей это давалось без всяких усилий. Бесподобные наряды. Идеальная прическа. Несокрушимая уверенность в себе. Она входила в компанию девочек, называвших себя Розы Мэллаби. Это были крутые девчонки из богатых семей, у которых есть деньги. Я к ним не относилась.

Эмили удивленно распахнула глаза.

– Мама была популярной? У дедушки Ванса есть деньги?

В дверь постучали.

– Прошу прошения, – сказала Джулия, поднимаясь с диванчика. Она была уверена, что это Стелла, и поэтому испуганно вздрогнула, когда открыла входную дверь, почувствовала дуновение аромата свежескошенного сена и увидела Савьера, стоявшего на крошечной лестничной площадке.

– Я принес пиццу, – объявил он с лучезарной улыбкой. – Спускайся к нам.

Тут явно что-то происходило. За все полтора года, что Савьер захаживал к Стелле по четвергам, он ни разу не приглашал Джулию присоединиться к их тесной компании.

– Спасибо, но я не могу. – Она сделала шаг назад, чтобы закрыть дверь.

Савьер внимательно посмотрел на нее.

– Если бы я точно не знал, что тебя трудно смутить, я бы подумал, что ты все-таки смущена.

Это ее задело.

– С чего бы мне вдруг смущаться?

– С того, что теперь мне известно, что ты печешь торты для меня.

Джулия фыркнула.

– Я не говорила, что пеку их длятебя. Я сказала, что я их пеку из-затебя.

– Значит, ты все-таки это сказала!

На этот раз Джулия не отвела взгляда, когда Савьер посмотрел ей в глаза. Да, она это сказала. И как бы ей ни хотелось обратного, это была чистая правда. В ту давнюю ночь, их единственную ночь, когда они лежали бок о бок на школьном футбольном поле, глядя на звездное небо – такого красивого неба Джулия не видела никогда, ни до той ночи, ни после, – он рассказал ей о том, как его мама пекла торты теплыми летними вечерами, и где бы он ни находился, он всегда это чувствовал и мчался домой со всех ног, ориентируясь по пылинкам сахарной пудры, пляшущим в воздухе, словно пыльца на ветру. Он их чувствовал. Он их видел.

Торты обладают волшебной силой. Они призывают и манят. Этому ее научил Савьер.

– На самом деле я, кажется, говорила, что пеку торты из-за таких, как ты, – сказала она. – В конце концов, ты – моя целевая аудитория.

Судя по всему, он ей не поверил. Но все равно улыбнулся:

– Классно ты вывернулась.

– Спасибо.

Савьер заглянул в квартиру поверх плеча Джулии. Он никогда не бывал у нее в гостях, и она не собиралась приглашать его сейчас. Савьер вырос в богатстве и роскоши, а она – нет. Но ее квартира в Балтиморе была вполне милой – слегка авангардной, немного богемной. Точно такой, какой Джулия стала теперь. В здешнем жилище нет ничего от нее самой. Она не хотела, чтобы он это видел.

– Как вкусно пахнет. Хочу жить в твоей кухне.

– Там мало места. И здесь я пеку только по четвергам.

– Я знаю. Стелла сказала мне, когда ты вселилась. Думаешь, почему я хожу сюда по четвергам?

А она даже ничего не заподозрила. Он отлично таился.

– Я не могу к вам спуститься. У меня гости. Думаю, вы со Стеллой и без меня замечательно повеселитесь. – Джулия закрыла дверь, привалилась к ней всем телом и медленно выдохнула. И только потом поняла, что не слышала, как Савьер идет вниз по лестнице. Она повернула голову и прижалась ухом к двери. Он до сих пор там стоит? Наконец из-за двери послышался звук удаляющихся шагов.

Она оторвалась от двери и вернулась в гостиную.

– Прошу прощения.

– Если вы заняты, я могу прийти позже, – сказала Эмили.

– Не говори глупостей.

– Если мама была такой популярной, значит, ее все любили?

Джулия замялась, но прежде чем она успела хоть что-то сказать, в дверь опять постучали.

– Прошу прощения еще раз.

– И кого ты там прячешь? – требовательно спросила Стелла, как только Джулия открыла дверь. Внешность у Стеллы была экзотической: широкое, выразительное лицо, миндалевидные глаза, прямые черные брови, длинные темные волосы. На ней был роскошный халат-кимоно, а волосы она убрала в высокий пучок. Несколько выбившихся прядей, еще влажных после ванны, прилипло к шее. – Савьер сказал, у тебя гости. Ты с кем-то встречаешься? Почему мне ничего не сказала? Кто там у тебя?

– Не твое дело, – ответила Джулия, специально, чтобы позлить Стеллу. Она еще не простила ее за то, что та рассказала Савьеру о тортах. К тому же Джулию взбесило, что Стелла требует, чтобы она ей доложила, встречается она с кем-нибудь или нет, а сама переспала с Савьеромтри года назад и ничего ей не рассказала.

Она закрыла дверь, но, как только вернулась в гостиную, снова раздался стук. Очень громкий и очень настойчивый. Стелла не собиралась сдаваться без боя.

– Она не успокоится, пока тебя не увидит, – сказала Джулия Эмили. – Ты как? Не возражаешь?

Эмили совершенно не возражала, даже наоборот. Она поднялась с диванчика и следом за Джулией вышла в коридор.

Как только Джулия приоткрыла дверь, Стелла с жаром проговорила:

– Я никуда не уйду, пока…

Джулия открыла дверь шире, Стелла увидела Эмили и умолкла на полуслове.

– Это внучка Ванса Шелби, – сказала Джулия. – Эмили, это Стелла Феррис.

Стелла, кажется, потеряла дар речи.

– Эмили пришла узнать, какой была ее мама, когда жила здесь.

Стелла быстро оправилась от потрясения.

– Очень приятно с тобой познакомиться, Эмили. Мы с Савьером и твоей мамой были друзьями. Пойдемте вниз, поедим пиццу. Я покажу тебе школьный альбом.

Как только Стелла посторонилась, освобождая проход на лестницу, Эмили без колебаний сбежала вниз, перепрыгивая через три ступеньки. С ее тонким, изящным лицом и стройной гибкой фигурой как-то легко забывалось, что она в сущности еще ребенок. До тех пор, пока она не совершала что-то подобное – по-детски порывистое и внезапное.

Прежде чем Стелла успела ступить на лестницу, Джулия схватила ее за рукав.

– Не рассказывай ей, что сделала ее мама.

Стелла обиженно засопела.

– За кого ты меня принимаешь? Я же не зверь какой.

Они спустились вниз, где их с нетерпением ждала Эмили. Стелла повела их на кухню. Полы ее шелкового халата эффектно развевались.

Савьер стоял спиной к двери и смотрел в окно. Услышав, как они входят в кухню, он обернулся. Его брови поползли вверх, когда он увидел Эмили.

– Ого! И кто эта прелестная барышня?

Возможно, в устах кого-то другого этот вопрос прозвучал бы напыщенно или насмешливо, но Савьер произнес его так, словно обращался к очаровательной молодой женщине в белых перчатках. В том, как Стелла и Савьер общались с незнакомцами, всегда присутствовал некий врожденный аристократизм – что-то такое, что выдавало породу.

– Это и есть гостья Джулии, Савьер. Так что можешь перестать дуться. Это Эмили, дочь Далси Шелби, – подчеркнула Стелла.

Савьер и бровью не повел.

– Очень приятно.

Он протянул руку, и Эмили ее пожала. При этом она хихикнула, что удивило Джулию. Эмили была не похожа на глупенькую девчонку, которая хихикает по любому поводу.

– Давайте есть, пока пицца не остыла. Джулия? – Савьер подошел к столу и выдвинул стул для Джулии, не оставляя ей выбора.

Пиццу ели без церемоний, прямо из коробки. Джулия старалась быстрее доесть свой кусок, чтобы скорее уйти к себе. Савьер держался свободно и непринужденно. Он с улыбкой наблюдал за Джулией, как будто знал, что у нее на уме. Стелла тоже держалась раскованно и естественно, словно сидела за столом не в домашнем халате, а в платье от Диора. А Эмили смотрела на всех троих как на подарки под новогодней елкой.

– Так значит, вы знали маму? – не вытерпела она.

– Мы хорошо ее знали, – ответила Стелла. – Мы с Далси были в одной компании. В компании близких подруг.

– Розы Мэллаби? – спросила Эмили.

– Да. Савьер встречался с девушкой по имени Холли, тоже из нашей компании. Так что он был одним из почетных бойфрендов.

– А с Джулией вы не дружили? – спросила Эмили.

– Я в то время ни с кем не дружила, – сказала Джулия.

Эмили удивленно посмотрела на Джулию. Джулия улыбнулась и протянула ей бумажную салфетку, показав жестом, что у нее губы испачканы в соусе.

– Почему? – спросила Эмили, вытирая рот.

– Быть подростком очень непросто. Мы все это знаем. Розам Мэллаби это давалось легко. Но не всем так везет.

– А чем занимались Розы Мэллаби? – спросила Эмили. – Общественной деятельностью? Сбором пожертвований?

Стелла рассмеялась.

– У нас была совершенно другая компания. Я сейчас принесу альбом.

Она швырнула в коробку корочку от пиццы, вышла из кухни и уже через пару минут вернулась обратно. Возможно, Стелла была единственным человеком на свете, способным найти свой школьный альбом, не перерыв всю квартиру.

– Вот. – Она положила перед Эмили толстую книгу в темно-зеленой обложке с серебряной надписью: ОСТОРОЖНО, ЗЛЫЕ КОТЯТА! – Это Розы Мэллаби, – сказала она, открыв книгу на первой страницы. – Твоя мама, конечно же, в центре. Перед началом уроков мы все собирались на школьном крыльце. Это опять твоя мама, на балу выпускников. Это она королева бала. А это Савьер в школьной футбольной команде.

Савьер покачал головой:

– Я редко играл.

Стелла бросила на него косой взгляд.

– Потому что боялся испортить такое лицо.

– Вполне уважительная причина.

Стелла перевернула страницу:

– А это Джулия.

На снимке Джулия сидела на самом верхнем ряду трибуны у футбольного поля. Она часто там обедала в одиночестве. Это была ее территория, ее безопасное место. Перед школой, на обеденной перемене, когда прогуливаешь уроки, иногда даже ночью.

– Какие у вас были длинные волосы! Да еще ярко-розовые! – воскликнула Эмили. Она повнимательнее присмотрелась к снимку. – Вы красили губы черной помадой?

– Да.

– В то время никто не знал, чего ждать от Джулии, – сказала Стелла.

Джулия улыбнулась и покачала головой:

– Я была совершенно безвредной.

– Для других – да, – пробормотал Савьер, и Джулия непроизвольно подтянула пониже длинные рукава рубашки.

– После десятого класса отец отправил Джулию в школу-интернат, – сказала Стелла Эмили. – Она очень долго не возвращалась сюда. А когда вернулась, ее никто не узнал.

– Я узнал, – сказал Савьер.

Стелла закатила глаза:

– Ты-то, конечно, узнал.

Эмили листала альбом, останавливаясь всякий раз, когда видела фотографию мамы.

– Смотрите! – сказала она. – У мамы браслет! Вот этот!

Эмили подняла руку, чтобы все увидели ее браслет.

Джулия вдруг поймала себя на том, что смотрит на Эмили не отрываясь. Сердце сжималось от хорошо знакомой тоски. Она неосознанно протянула руку и убрала волосы Эмили со лба, чтобы они не лезли ей в глаза. Эмили, кажется, этого не заметила, но когда Джулия взглянула на Стеллу и Савьера, сидевших напротив, те смотрели на нее так, словно она отрастила себе вторую голову.

– А кто это с мамой? – полюбопытствовала Эмили, указав на элегантного темноволосого парня в костюме и галстуке-бабочке. – Он с ней на многих снимках.

– Это Логан Коффи, – объяснила Джулия.

– Так вот о комон говорил. – Эмили откинулась на спинку стула и улыбнулась. – Сегодня я познакомилась с мальчиком, Уином Коффи. Он говорил, что у него был дядя. Логан Коффи. Кажется, он удивился, что я не знала, кто он.

«Черт, – подумала Джулия. – Добром это не кончится».

– Логан Коффи был ее парнем? – спросила Эмили.

– Мы все задавались этим вопросом. Но они с Далси все отрицали, – осторожно начала Джулия. – А вообще он был просто тихим, застенчивым, загадочным мальчиком, которого твоя мама пыталась расшевелить.

– А он до сих пор здесь живет? Может быть, он расскажет мне о маме?

За столом воцарилась неловкая тишина. Никто не хотел говорить Эмили о случившемся. Наконец Джулия сказала:

– Логана Коффи давно нет в живых.

– Ой. – Словно почувствовав, что атмосфера в комнате изменилась, Эмили закрыла альбом. – Наверное, мне уже надо домой. Спасибо, что показали мне свой альбом.

Стелла взмахнула рукой.

– Если хочешь, возьми себе. Это было сто лет и десять килограммов тому назад. Зачем мне лишнее напоминание?

– Правда? Спасибо!

Когда Эмили встала из-за стола, Джулия тоже поднялась. Она проводила Эмили до двери, вышла с ней на крыльцо, пожелала доброй ночи и смотрела ей вслед, пока та не скрылась в темноте под деревьями в соседнем саду.

Когда Джулия вернулась обратно в дом, в прихожей ее ждала Стелла.

– Ну и что происходит? – поинтересовалась она, уперев руки в бока.

– А что происходит? – не поняла Джулия.

– Почему ты с ней ведешь себя так?

– Я себя с ней никак не веду. – Джулия нахмурилась. – Что ты так на меня смотришь?

– Я просто удивлена. В тебе как-то раньше не наблюдалось материнских инстинктов. – Стелла рассмеялась, но сразу умолкла, увидев, какое у Джулии стало лицо. Джулия давно привыкла к тому, что ей говорят что-то подобное, но от этого было не легче. Это и есть та цена, которую надо платить, когда тебе тридцать шесть и ты явно не собираешься обременять себя семейными узами. – Слушай, я не имела в виду ничего плохого.

Джулия знала, что Стелла действительно не хотела ее обидеть. Как не хотели ее обижать и друзья в Балтиморе, когда говорили: «Ты слишком любишь свою независимость» или «Тебе нельзя становиться мамой, потому что ты будешь круче своих детей, когда те подрастут».

– Пойдем посидим на крыльце, – сказала Стелла. – Выпьем вина.

– Нет, спасибо.

– Джулия…

– Я знаю, тут у тебя есть что-то сладкое, – крикнул из кухни Савьер. Было слышно, как он хлопает дверцами шкафчика.

Стелла закатила глаза.

– Где бы я ни прятала шоколадки, этот человек их найдет.

– Выдай ему что-нибудь сладкое, пока он не собрался совершить набег на мою кухню, – сказала Джулия, направляясь к лестнице. – Мне еще надо бы поработать.

Вернувшись домой, Эмили сразу поднялась к себе и уселась на балконе, держа на коленях школьный альбом, который ей отдала Стелла. Днем, до того, как пойти к Джулии, Эмили перерыла весь шкаф и все комоды у себя в спальне, пытаясь найти что-нибудь, что осталось от мамы. У Эмили было стойкое ощущение, что от нее что-то скрывают – что-то, что ей надо знать. Но, кроме имени мамы на запыленном сундуке у изножия кровати, в комнате ничего не указывало на то, что когда-то здесь жила Далси. Никаких личных вещей, никаких фотографий и старых писем, никаких забытых мелочей вроде шарфика или сережки. Поэтому Эмили и отправилась к Джулии. Поначалу ей было неловко, но теперь она радовалась, что пошла. Школьный альбом был настоящим сокровищем, хотя многое в нем смущало. Основополагающим принципом школы Роксли было полное равенство: никаких замкнутых группок, никакого соперничества, никто ни в чем не превосходит других. Как ее мама могла быть королевой бала?

Эмили помнила, как мама запрещала ей ходить на тусовки в торговый центр, чтобы у нее не было повода сравнивать себя с другими девчонками, которые лучше одеты и у которых есть что-то такое, чего нет у Эмили. Мама всегда говорила, что самооценка человека не должна определяться тем, есть у него модные тряпки или нет. Поэтому в школе Роксли, конечно же, была форма. И все-таки на фотографиях в школьном альбоме мама всегда была одета по самой последней молодежной моде того времени. И у нее была прическа с пышным начесом.

Может быть, мама стеснялась того, какой была в юности? Может быть, ей не хотелось возвращаться туда, где ее знали и помнили, как «венценосную особу»?

И все равно, странная причина никогда не возвращаться домой.

Из темноты с задней стороны соседнего дома донеслись голоса. Эмили услышала женский смех. Звон бокалов.

Эмили улыбнулась и откинулась на спинку стула, стоявшего рядом с садовым столиком, который она очистила от листьев. Между просветами в ветвях деревьев мерцали звезды, как гирлянды огней на рождественской елке. Она чувствовала, что пустота вокруг нее заполняется. Она приехала сюда, переполненная ожиданиями. Сначала все было странно – совсем не так, как ей представлялось, – но все потихоньку налаживалось. Она уже даже подружилась с соседями.

Эмили сделала глубокий вдох, вбирая в себя мягкие вечерние ароматы, и поняла, что ее клонит в сон.

Она собиралась лишь на секунду прикрыть глаза.

Но мгновенно заснула.

Когда она проснулась, было еще темно. Она несколько раз моргнула, пытаясь понять, как долго проспала и сколько сейчас времени.

Школьный альбом упал с ее колен и теперь лежал в листьях, покрывавших весь пол балкона. Эмили наклонилась его поднять. А когда снова выпрямилась, у нее по спине побежали мурашки.

Опять этот свет!Свет, о котором Джулия рассказывала, что, по мнению здешних жителей, это призрак.

Оцепенев, она смотрела на пятно белого света в лесу за древней беседкой на заднем дворе дома дедушки Ванса. Свет не исчез, как прошлой ночью. Он оставался на опушке леса и словно прятался за стволами, перемещаясь от дерева к дереву.

Неужели… неужели он наблюдает за ней?

Эмили быстро взглянула на соседний дом. Тишина. Темные окна. Кроме нее, больше никто не видел это странное свечение.

Она опять повернулась в сторону леса. Да, вот он – свет. Но что это такое?

Эмили медленно поднялась со стула и вернулась в комнату. Положила альбом на кровать, на мгновение замешкалась в нерешительности. Она сама не успела понять, что на нее нашло, как вдруг сорвалась с места и побежала, шлепая босыми ногами по деревянному полу. Спустившись вниз, она замедлила шаг, прокралась на цыпочках мимо комнаты дедушки Ванса, а потом вновь перешла на бег. Задняя дверь, выходившая из кухни наружу, была заперта, но, провозившись пару минут с замком, Эмили все же сумела ее открыть.

Пятно белого света было на месте! Эмили побежала к нему, в лес за беседкой. Свет стремительно отступил, и Эмили услышала звук шагов.

Звук шагов?

Призраки не шуршат листьями на земле.

Минут пять Эмили мчалась следом за пятном света по сумрачному лесу, подсвеченному бледным сиянием луны, и только потом до нее начало доходить, что она не знает, куда бежит и где кончается лес. Свет внезапно исчез, Эмили стало по-настоящему страшно. Что она делает? Но еще шагов десять – и она неожиданно вышла из леса. Она на мгновение застыла на месте, запыхавшаяся и встревоженная. Ноги болели, и она только сейчас поняла, что бежала по лесу босиком. Она приподняла ту ногу, которая болела сильнее, и увидела тонкую струйку крови. Она порезала пятку.

Непонятно откуда донесся громкий стук хлопнувшей двери.

Эмили вскинула голову, огляделась по сторонам и поняла, где оказалась. В жилом конце Главной улицы, в парке напротив старых кирпичных особняков. Видимо, полоса леса, начинавшаяся за домом дедушки Ванса, огибала город причудливым зигзагом и выходила в парк, прямо к летней эстраде с флюгером в виде серебряного полумесяца. Эмили оглядела пустынную улицу, обернулась на темный лес у себя за спиной. Свет погас где-то здесь, она видела. Ведь видела же?

В полном смятении она похромала домой долгой дорогой, не через лес, а по улицам. Ей самой с трудом верилось, что она только что мчалась по темному лесу, посреди ночи, вдогонку за якобы призраком. Это было совсем не похоже на нее.

Добравшись до дома дедушки Ванса, Эмили вспомнила, что передняя дверь заперта, поэтому ей пришлось обойти дом.

На заднем крыльце горел свет.

Наверное, дедушка Ванс услышал, как она выходила, и решил ее дождаться. Эмили вздохнула. Чтобы выманить деда из комнаты, ей потребовалось выскочить из дома в ночь. Как теперь с ним объясняться? Она поднялась на крыльцо и едва не запнулась обо что-то, лежащее на пороге.

Она наклонилась и подняла упаковку бактерицидного лейкопластыря.

Тишина взорвалась хрустом сухих листьев. Эмили испуганно обернулась и увидела, как пятно белого света исчезает вдали, среди темных деревьев.

А назавтра она узнала, что дедушка Ванс все проспал.

Глава 4

Следующим утром Уин из окна своей спальни наблюдал, как Ванс Шелби шагает по Главной улице, направляясь в ее деловую часть. Если смотреть на него с научной точки зрения, это был весьма интересный экземпляр. Впрочем, Уин редко смотрел на вещи с научной точки зрения. Он давно научился не ждать доказательств от кого бы то ни было и сам никому ничего не доказывал. Но Ванс Шелби был похож на гигантского богомола, от природы приспособленного хватать, прятать и защищать. Ему не понравится интерес Уина к Эмили. Это плохо. Но тут уже никуда не денешься.

– Уин! – крикнул снизу отец. – Уже светло. Пойдем.

Он вышел из комнаты и спустился по длинной мраморной лестнице в фойе, где ждал отец. Когда Уин был совсем маленьким, его раздражали эти ежедневные «выходы в свет» с отцом. Сейчас ему тоже нередко бывало скучно, но он уже не досадовал так, как прежде. Морган Коффи любил прогуляться по городу с утра пораньше, поздороваться с владельцами магазинов и туристами. Когда Уину исполнилось пять, отец стал брать его с собой на эти утренние прогулки «по связям с общественностью». Уин догадывался, что таким образом отец готовит его к будущему. Дает сыну понять, чего от него ждет. Каждое утро они с отцом завтракали в ресторане – причем каждый день в разных, – где Морган беседовал с посетителями и персоналом. А Уин просто радовался возможности выйти из дома как можно раньше, с первыми лучами солнца. И если ему приходилось сопровождать отца, то это была небольшая жертва.

– Ну что, идем? – спросил Морган, когда Уин спустился вниз.

– А если я скажу «нет»? – отозвался Уин.

Морган оглядел сына с головы до ног, от галстука-бабочки до безупречно чистых мокасин.

– Я бы сказал, ты вполне готов к выходу.

– Значит, наверное, можно идти.

Морган сделал глубокий вдох, сдерживая раздражение.

– И не надо дерзить отцу, – сказал он.

Уину пришлось признать, что для подобного противоборства действительно было еще рановато.

Они вышли из дома и пошли вдоль по улице. Ванс исчез из виду – нелегкое дело для такого великана. Сегодня Морган решил позавтракать в «Закусочной Уэлшела». Войдя внутрь, он быстро оглядел зал и провел Уина к столику у двери. Моргану нравилось здороваться с людьми сразу, как только они заходили. Ему нравилось заводить разговоры с туристами, с людьми, которых он в первый раз видит. Уин всегда следил за ним с благоговением. Для человека, ведущего столь уединенный и замкнутый образ жизни, Морган Коффи был на редкость общительным, и ему искренне нравилось знакомиться с новыми людьми. Это давало Уину надежду, что в конечном итоге отец поймет, почему Уин собирается довести до конца свои планы. Собственно, ведь ради этого и затевались их утренние прогулки. Пусть они происходили под видом укрепления добрососедских отношений, но весь смысл был в принятии.

Уин не знал, сколько времени они с отцом просидели за столиком – наверное, очень недолго, потому что заказ еще не принесли, – как вдруг он увидел ее.

Эмили прошла мимо закусочной, глядя прямо перед собой. Солнце светило ей в спину, омывая ее силуэт золотистым сиянием. У нее были длинные руки и ноги. В этом, если ни в чем другом, она походила на деда. Но если Ванс казался непропорционально огромным, Эмили была… само совершенство.

Уин обернулся посмотреть, заметил ли что-то его отец. Тот ничего не заметил. На самом деле Моргана вообще не было за столом. (А Уин даже и не увидел, как тот ушел.) Он беседовал с кем-то на другом конце зала. Уин опять повернулся к окну и даже подался вперед, глядя вслед Эмили. Быстро взглянув на отца, он убрал с колен салфетку, положил ее на стол, потом тихо встал и выскользнул из закусочной.

Он пошел следом за Эмили, держась поодаль. Он заметил, что сегодня она надела сандалии и что одна пятка у нее заклеена пластырем. Он остановился, когда она добралась до скамейки у входа в «Барбекю Джея». Она не стала заходить внутрь, и Уин удивился почему. Сегодня она была не такой бледной, как вчера утром. Вряд ли она собиралась грохнуться в обморок. Нет, она просто ждала. Ждала, когда дедушка выйдет из ресторана. Это было так мило, так очаровательно… но в то же время наводило на мысль о беспросветном одиночестве.

Уин стоял буквально в десяти метрах от Эмили – достаточно близко, чтобы она подняла голову и обернулась в его сторону, когда к нему неожиданно подошли со спины сестры Джонс и проговорили хором:

– Доброе утро, Уин!

Он на миг встретился взглядом с Эмили, а потом с неохотой повернулся к Инесс и Харриет Джонс – двум старым девам, жившим по соседству с Коффи на Главной улице. Сестры Джонс повсюду ходили вместе, одинаково одевались и носили одну сумку на двоих. Давным-давно, когда отец Уина сам был ребенком, Коффи решили проложить между двумя домами асфальтовую дорожку, чтобы добираться до гаража за домом, не объезжая весь квартал, а сестры Джонс дали согласие при условии, что Коффи будут приглашать их на чай каждый третий вторник месяца. И вот уже больше тридцати лет сестрицы Джонс раз в месяц приходят в дом Коффи и угощаются чаем.

– Доброе утро, мисс Джонс, – Уин кивнул Инесс. – Мисс Джонс. – Он кивнул Харриет.

– Мы видели, как ты смотришь на это очаровательное создание, – сказала Инесс. Уин внутренне содрогнулся. Эмили наверняка все слышала.

Харриет резко втянула в себя воздух и схватилась за руку сестры.

– Сестрица, ты знаешь, кто это?

– Да неужели? – встрепенулась Инесс и тоже схватилась за руку Харриет.

– Да, именно! – сказала та.

– Что заставило вас так рано выйти из дома? – спросил Уин, стараясь перевести разговор на другую тему.

Инесс прищелкнула языком.

– Она очень похожа на мать, правда?

– Определенно похожа.

– Давайте я провожу вас домой, – перебил их Уин. – Мне как раз по дороге. – Он вытянул руку, стараясь увести сестер подальше от Эмили.

– Ее мать – смелая женщина, раз решилась отправить ребенка сюда, – сказала Инесс. – Бедная девочка!

Харриет покачала головой. Они обе смотрели на Эмили во все глаза.

– Она здесь не приживется.

– И как же дед будет о ней заботиться? Он и себя-то с трудом обслуживает.

– Не знаю, сестрица, – сказала Инесс. – Не знаю.

Уин опять вскинул руку:

– Дамы, пойдемте.

Инесс погрозила ему узловатым пальцем.

– Не уподобляйся своему дяде, Уин. Не дай прелестному личику себя обмануть. Не повторяй роковых ошибок. Какая трагедия! – Сестры смотрели на Уина с жалостью. – Смотри на нее сколько хочешь, но держись от нее подальше. Что мы сами и сделаем. Дабы оказать поддержку твоей семье. Да, сестрица?

– Мы же хотим как лучше.

Они одновременно развернулись и направились в сторону дома. Каждая держалась за одну ручку сумки, из-за чего их дуэт напоминал парную упряжку.

Уин на мгновение закрыл глаза, а потом повернулся к Эмили.

Она сидела с расстроенным видом, и ее можно было понять.

Уин засунул руки в карманы брюк и подошел к Эмили, старательно изображая легкость и непринужденность.

– И снова привет.

Она не ответила. Она смотрела вслед сестрам Джонс.

Уину было неловко за их бестактность.

– А где твой дед? – спросил он, чтобы отвлечь Эмили от сестер. – Я видел, как он проходил по улице.

– Он внутри. Я его жду.

– А почему ты не завтракаешь вместе с ним?

– Я не знаю… Может, он хочет побыть один… Решила просто его дождаться. – Она украдкой оглядела Уина с головы до ног. Вернее, пыталась оглядеть украдкой, но у нее не совсем получилось. – А ты всегда так одеваешься с утра пораньше?

– Это вроде как традиция. – Он указал взглядом на скамейку. – Можно присесть?

Эмили кивнула.

– Ты откуда? – спросила она, когда Уин сел рядом.

Он положил ногу на ногу, стараясь казаться не слишком нетерпеливым, не слишком настороженным. Он умел нравиться людям, умел добиваться их расположения. Для него это было в порядке вещей, но сейчас он нервничал. Слишком многое было поставлено на карту.

– Отсюда. Из этого города.

Она замялась, словно он ответил не на тот вопрос.

– Нет, я имею в виду вчера и сегодня. Откуда ты только чтопоявился?

Он рассмеялся.

– Из ресторана. Мы с отцом каждое утро где-нибудь завтракаем.

– Здесь все ходят завтракать на Главную улицу?

– Не все. Как твоя нога? – спросил он, даже не взглянув на ее ногу. Он смотрел ей в глаза, по-настоящему голубые. Она была не такой, какой он ее представлял. Совсем не такой.

– Моя нога?

– Кажется, ты порезала пятку.

Она слегка повернула правую ногу и посмотрела на пятку, заклеенную пластырем.

– Да, порезала пятку. Когда бежала босиком по лесу.

– В следующий раз надевай туфли.

Она подняла глаза и увидела, что он улыбается.

– Спасибо, – сказала она, прищурившись. – В следующий раз – обязательно. А кто эти дамы, с которыми ты разговаривал?

Уин тяжко вздохнул.

– Инесс и Харриет Джонс. Наши соседки.

– Они говорили обо мне?

Уин быстро прокрутил в голове несколько вариантов ответа и выбрал самый простой:

– Да.

– Они знали, кто я, – сказала она. – Они знали маму.

– Да.

– Почему они сказали, что я здесь не приживусь?

Он покачал головой.

– Если у тебя будут причины волноваться из-за них, я тебе сразу скажу. Честное слово.

– Похоже, они не любили маму.

Уин стряхнул с рукава воображаемую пылинку. С виду он оставался спокойным и невозмутимым, но его сердце стучало как молот.

– Если хочешь, чтобы я рассказал тебе эту историю, я расскажу. – Господи, и что ему говорить? – Мне кажется, ты должна знать. Хотя, наверное, тебе надо было узнать это не от меня. Мама должна была все тебе рассказать. Да и дед тоже мог бы уже поставить тебя в известность.

– О чем? Они упоминали твоего дядю. Это как-то связано с ним?

– Да, у нас с тобой есть общая история. – Он наклонился поближе к ней и проговорил, заговорщически понизив голос: – Просто ты еще не знаешь.

Она с любопытством взглянула на него.

– Ты говоришь странные вещи.

– Подожди. Дальше будет еще страннее.

Мимо их скамейки процокала кричаще одетая женщина средних лет, в шортах и на каблуках. Эмили с Уином повернули головы, наблюдая за тем, как она входит в «Барбекю Джея». И вот тогда Уин увидел, что Ванс Шелби, сидевший внутри, наблюдает за ними через окно. Никто из тех, кто знал Ванса, его не боялся, но все равно это как-то тревожно, когда такой великан так внимательно на тебя смотрит. Догадался ли Ванс о том, что сейчас делает Уин? Эмили не заметила деда и поэтому удивилась, когда Уин резко поднялся на ноги.

– Кажется, мне пора.

– Что? Нет, подожди. Ты обещал мне рассказать о маме и о твоем дяде.

– В следующий раз обязательно расскажу. До свидания, Эмили, – сказал он и пошел прочь, борясь с желанием оглянуться на нее. Он все-таки оглянулся, но уже на пороге закусочной, где его ждал отец. А оглянувшись, увидел, что она наблюдает за ним.

Дороги назад больше нет.

Фундамент заложен.

Ее любопытство возбуждено.