Текст книги "Мария (ЛП)"

Автор книги: Сара Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Данте и сам был убежден, не возражая ни против одного его слова.

Это было трудное время для семьи. Мужчины, казалось, падали как мухи, причем с мастерством. Нужна была только одна пуля, один раз, прямо между глаз, и все это указывало только на одного человека.

Доминик.

Она слышала шепот, слухи вокруг него и его пресловутого «Глока», не зная, что из них правда, а что преувеличение. Исходя из того, что она слышала, она была уверена, что последнее. Однако, судя по серьезному выражению их лиц, она сомневалась, было ли это преувеличением.

Видя, насколько убеждены ее отец и его консильери, она поняла, что единственная причина, по которой они еще не убили его, заключалась в отсутствии доказательств. Марии было интересно, что думает по этому поводу Лука…

– Скажи им, где ты была, когда стреляли, Мария.

Ее глаза метнулись в угол, теперь она точно знала, зачем ее вызвали и где в этой неразберихе находится ее брат.

Он знает. И теперь ее брат сдавал ее.

Рассказать отцу, где она была и что делала, даже если это было в основном безвредно, означало изменить все.

Что он будет думать о ней.

Как он на нее посмотрит.

Заговорит ли он с ней снова.

Честно говоря, Мария не знала, во что ему будет хуже поверить – в то, что Доминик был Ван-Шотом, или в то, что он заставил его дочь одну танцевать прямо у него на глазах. И что еще хуже... она сама этого хотела.

Только одно из них было правдой, и сейчас она была единственной, кто мог доказать его невиновность.

– Я была на кухне, пристроенной к бальному залу.

– И… – выбросил свой пепел из наклонного открытого окна, позволив ветру пронести его через весь город, прежде чем он успел упасть на землю. Он хотел, чтобы она продолжала разбивать папино сердце.

Она полагала, что это хорошо – ее мнение об отце в последнее время все равно было дерьмовым. По крайней мере, они могли разочароваться друг в друге вместе.

– Мне неприятно говорить тебе, отец, но когда выстрелили, – улыбающаяся Мария подошла ближе, желая, чтобы он хорошенько рассмотрел ее, – Доминик был со мной.

Шок и ужас Данте заставили его долго переваривать услышанное. Было ясно, что он разыгрывает самые худшие сценарии того, что они могли делать.

– Ты уверена? – Консильери прочистил горло, делая все возможное, чтобы сориентироваться в разговоре и одновременно стараясь проявить уважение к тем, кто находился в комнате. – Ты все время следила за ним?

Ее взгляд не отрывался от холодных, пронзительных, льдисто-голубых глаз отца. – О да, я уверена...

– Хватит! – Кулак Данте ударил по столу. – Ты больше никогда не будешь разговаривать с этим Лучано!

Мария практически рассмеялась.

– Это богато, учитывая, что ты заставил одного из своих лучших людей жениться на такой.

Медленно поднимаясь в кресле, его голос был резок, как лед в его глазах.

– Ни одна моя дочь не будет поймана мертвой с отродьем Сатаны.

– Это был всего лишь танец, отец. – Она жалобно посмотрела на него. – Прости, что я тебе это говорю, но ты не можешь убить Доминика ни за это, ни за то, что он Ван-Шот.

– Если ты будешь продолжать видеться с ним, ты будешь мертва для меня.

С гордо поднятой головой она развернулась на пятках.

Если бы он повел себя иначе, у нее, возможно, хватило бы духу сказать ему, что она и не собиралась этого делать. Доминик запер эту чертову дверь, и она это знала.

– Ты слышишь меня, Мария?

Чем дальше она шла, тем громче он становился, и тем больше ненависти он извергал.

– Умрешь для меня!

Мария ни разу не оглянулась.

* * *

Услышав щелчки каблуков, Лука сделал последнюю затяжку, затягиваясь сладким вкусом, пока маленький кусочек табака не сгорел в фильтре.

От кипящего гнева отцу пришлось вытереть бисеринки пота со лба. Винни, напротив, сидел тихо, собираясь с мыслями, как и подобает хорошему консильери.

– Не волнуйся, папа. – Подойдя к столу, Лука ткнул окурком палочки в стеклянную пепельницу, стоявшую перед его отцом, пока она не превратилась почти в ничто. —Ты был мертв для нас давным-давно.

Спустившись по ступенькам, Мария прошла через фойе в гостиную за Лео. Чего она никак не ожидала, так это полного собрания гостей, думая, что все находятся в пентхаусах в отеле-казино.

Лео.

Неро.

Элль.

Хлоя.

О, отлично.

И Лука.

Она все время наряжалась, так что, может, они не заметят…

– Почему ты нарядилась так, будто это ты идешь на бал? – Неро был единственной душой, достаточно смелой, чтобы спросить очевидное.

Блядь.

Ее выдавало платье. Да, она носила платья каждый день, но это не было одним из ее обычных «трахни меня» платьев, которые она носила каждый день. Желая выглядеть женщиной в море старшеклассников, она выбрала более взрослый фасон. Платье было с вырезом на плечах, расширялось до половины бедер, делая ключицы аппетитными, а талию несуществующей. Но самым верным признаком был цвет. Кроваво-красный.

Жаль, что она не выбрала розовое – возможно, ей бы это сошло с рук, – но теперь все, что она могла сделать, это продать его.

– Потому что это действительно так.

Неро сузил глаза, он все еще был чертовски смел для своего собственного блага.

– Почему?

Лео поднял воду, которую он пил, и сделал глоток, в то время как Элль и Хлоя боковым зрением смотрели друг на друга, а затем взглянули на свои телефоны, делая вид, что они занимаются своими делами.

– Меня попросили стать добровольцем, – уверенно заявила она, откинув за плечо завитую белокурую прядь.

Лука, который сидел слишком тихо, наконец, заговорил:

– Кто?

Почему она боялась произнести это имя при Луке больше, чем имя Доминика при их отце...

– Кейн Эванс.

– Кейн Эванс? – Неро был в недоумении. – Это мой бывший учитель английского?

– Да.

– Ты идешь на свидание с мистером Эвансом? – Все еще в недоумении.

– Это не свидание.

– Ну, это чертово свидание в такой одежде.

Мария закатила глаза.

– Кто сказал?

– Это говорю я. Если бы Элль была так одета, это было бы гребаное свидание.

Собираясь разрушить гребаную жизнь Неро, она потеряла ход мыслей, когда Лука вытащил руку из-за спины Хлои, где они уютно устроились на диване, встал и начал уходить.

Хлоя, чувствуя неловкость от своего жениха, заговорила:

– Ну, я думаю, ты выглядишь очень красиво.

– Да. Надеюсь, вам обоим будет весело, – согласилась Элль, пытаясь помочь.

Комплименты остались незамеченными, так как Мария проследила за тем, как Лука прошел на кухню, удивляясь, почему он ничего не сказал.

Неро посмотрел на Лео.

– Ты знал об этом?

– Да. Что в этом такого? – Их младший брат пожал плечами, делая вид, что ничего особенного. Встав с дивана, он подошел к сестре, чтобы они могли поспешно уйти, если она захочет.

– Что за черт? – Неро обвел глазами комнату, явно сбитый с толку. – Почему никто ничего не говорит?

– В чем дело? – Мария изогнула одну бровь, лукавая улыбка тронула ее губы. – Я думала, что мистер Эванс тебе нравится, учитывая то любовное письмо, которое ты написал ему об Элль.

У Хлои открылся рот. Клубничная блондинка, чья рука лежала на руке Неро, подняла ее, чтобы накрыть свою. Лео, конечно же, чуть не умер от смеха.

Неро собирался снова открыть рот, но закрыл его и посмотрел на Луку на кухне, ожидая, что тот скажет. Когда ничего не вышло, он взял на себя свою обычную роль; однако, усвоив урок, не говорить о Кейне. – Кто, блядь, вообще с тобой едет?

– Джерри. – Он же ее новый костюм, который на самом деле был одним из ее старых костюмов, который следил за ней еще в школе. Он был единственным, кто хотел взяться за эту работу, с тех пор как в последний раз…

Как и Неро, в чем она не хотела признаваться, ее больше волновало мнение Луки. Она не сводила с него глаз, наблюдая, как он готовит ужин.

Какого черта он молчит?

– Я думаю, он только что остановил машину, – объявил Лео, все еще явно пытаясь спасти ее.

Мария и Неро снова продолжали смотреть на занятого Луку. Первым сдался ее брат.

Одиннадцать

Ее второй танец

Подходя к школе, Мария отвлекалась на мысли о Луке. Тот факт, что он не произнес ни слова после того, как она назвала имя Кейна, выбил ее из колеи, заставив задуматься, одобряет ли он его, в чем она сильно сомневалась. Или не одобряет, что было почти наверняка, но насколько именно?

Ее мысли начали возвращаться к первой встрече с Кейном...

... – Всегда пожалуйста…

Она завела золотые волосы за ухо и улыбнулась.

– Мария.

Они повернули головы, когда входные стеклянные двери с грохотом распахнулись.

Что ж, могло быть и хуже, подумала она, глядя, как Кейн идет по коридору. Черт, если бы его походка не была сексуальной.

– Какого хрена, Сэл? – прорычал Лука, когда Сэл вернулся из-за угла.

– Извини, она, блядь, продырявила его дверью прямо в лицо. Я не мог перестать смеяться.

В то время как Мария закрыла глаза, чувствуя, что ей снова плохо, Сэл снова начал смеяться, явно проигрывая в уме произошедшее.

Лука обхватил сестру за руку и потащил их обратно к спортзалу.

– Что я тебе говорил о том, что надо бить сильнее?...

...Вспышки фотокамер заставили ее моргнуть.

– Что за...

– Тема – Голливуд, помнишь? – Лео не дал ей бросить F-бомбу в присутствии пятидесяти или около того родителей, которые притворялись папарацци из-за канатов.

– О, точно. – По правде говоря, Мария не знала, да и, честно говоря, ей было наплевать на память, потому что ее задница была здесь только по одной причине, и она начиналась с горячего и заканчивалась учителем.

Наблюдая за тем, как Лео мило улыбается и позирует перед камерой, она без труда выстроилась рядом с ним, а Джерри лишь на шаг отстал, когда они начали идти по фальшивой красной дорожке. Это действительно выглядело как настоящее фото знаменитостей, с фотобомбирующим телохранителем и всем остальным. Единственное, чего не хватало, так это сексистского репортера, задающего Марии тупые вопросы, которые впоследствии будут растиражированы по всему TMZ.

С очередным щелчком фотоаппарата она увидела, как Лео позирует по-другому. "

– Разве это не круто, что ты занимаешься со своей сестрой?

– Нет. С чего бы это? – спросил он, искренне не понимая.

Знаете, когда что-то настолько чертовски милое, что хочется затискать до смерти? Ну, именно это она и чувствовала по отношению к Лео. Поэтому она решила взять в руки его милое, маленькое личико и поцеловать его в щеку. Стирая пятно помады с его лица, она сделала мысленную пометку, чтобы обязательно заполучить эту фотографию и вставить ее в рамку.

– Так, теперь это становится немного не круто. – Он остановил ее «материнское» оттирание, сам избавившись от пятна.

– Прости. – Она засмеялась.

Когда они наконец добрались до входных дверей школы, где заканчивалась красная дорожка, Лео подошел к билетной кассе и сдал свой билет на бал выпускников 2015 года.

– Вы волонтер, сэр?

– Нет, это я, – ответила Мария, хотя мама с планшетом имен явно спрашивала Джерри.

– Родители не приходят, чтобы высадить своих детей. Обычно они высаживают их у входа в школу для таких случаев.

Не слушая, Джерри сел на одну из скамеек, вытащив из-под мышки газету.

Все было как в старые времена. Во время школьных танцев они запирали все двери, кроме этой, чтобы никто не мог войти или выйти, кроме как через парадный вход. Если бы он ей понадобился, она могла бы позвонить ему на мобильный, и если бы что-то случилось, он был бы там через минуту.

– Вы можете подождать снаружи, если хотите.

Джерри открыл свою газету побольше.

– Думаю, я подожду здесь.

Мать-волонтер не знала, как реагировать, казалось, ее немного пугал крупный мужчина в костюме.

– Он просто немного слишком опекает. Мария пожала плечами, фальшиво рассмеявшись. Пытаясь отвлечь внимание женщины, она продолжила:

– Я работаю добровольцем. Мария Карузо.

– Кейн идет сюда, – прошептал Лео ей под нос. – Встретимся здесь, когда танцы закончатся. Удачи.

Кивнув, когда он уходил, она поняла, почему он так поступил. В отличие от того, как Мария выставила Лео, войдя в дом, несмотря на то, что он сказал, что это не так, Лео не хотел, чтобы его сестра выглядела не очень круто, когда ее младший брат болтается рядом, пока она флиртует с его сексуальным учителем английского. Ей действительно нужно было придумать, что купить Лео после сегодняшнего вечера.

– Ах, да. – Волонтер, наконец, нашел ее имя в списке. – Я вижу тебя здесь, Ма...

– Мария, спасибо, что пришли. Я не был уверен, придешь ты или нет. – Кейн, казалось, был приятно удивлен, увидев ее.

Ее холодное сердце заколотилось в груди от встречи с ним. – Конечно. Почему бы и нет?

– Ну… – Прочистив горло, он остановил свой взгляд на женщине с планшетом, которая с обожанием смотрела на него. – Спасибо, Кэти. Я провожу Марию на ее пост.

Почувствовав его руку на своей спине, она с радостью позволила Кейну провести ее к стойке контроля верхней одежды.

Несмотря на то, что подслушивающего больше не было, он старался говорить тихо. – Лео упомянул о некоторых семейных проблемах, когда вернулся в школу на этой неделе, пропустив несколько дней.

– Верно. – Не желая уточнять детали, она решила быть честной, раз уж адская свадьба попала в газету. – Семейная свадьба, на которой мы присутствовали в прошлые выходные, немного вышла из-под контроля.

– Я слышал.

Ну, черт. Наверное, ей не стоило приукрашивать. Все знали об этом только потому, что каждый житель отеля, блядь, слышал это и последовавшие за этим крики. Единственное, что было хорошо, так это то, что никто не знал, кто такой Ван-Шот, и больше половины полиции Канзас-Сити было в кармане у ее отца.

Полицейский департамент Карузо-КС, долгое время стоявший на ногах, передавался из поколения в поколение с каждым начальником и комиссаром на протяжении многих лет. На первый взгляд может показаться, что полицейские контролируют ситуацию, но правда заключалась в том, что этот город управлялся и принадлежал деньгам и страху семьи Карузо. Так что, по сути, начальник полиции или любой политический деятель в этом городе принадлежал к той группе людей, от которых они клялись своим гражданам, что будут их защищать.

По правде говоря, граждане Канзас-Сити были в лучших руках у Карузо, чем у полицейского департамента. Если с кем-то в этом городе что-то случалось, Данте или Лука знали об этом и делали все возможное, чтобы исправить ситуацию. Так, если ваш ребенок пропал без вести или, что еще хуже, погиб, к следующему утру Лука мог посадить вас в комнату к убийце вашего сына с 9-миллиметровым пистолетом в руке. Это был не совсем тот тип правосудия для всех, но для семьи это было лучше, чем ждать целый год, пока убийцу вашего ребенка наконец посадят за решетку, а через пятнадцать лет выпустят за хорошее поведение, проповедуя, что они нашли Бога.

Вот почему Бугимен стал именем нарицательным. Если вы совершали что-то отвратительное, единственным судьей, присяжным и палачом для вас был Лука. Его правосудие было не только быстрым и верным, оно было чертовски е-x-a-c-t. Бугимен получал удовольствие от своей работы только в том случае, если вы получали именно то, что заслуживали. Око за око, зуб за зуб – вот что он воспринимал буквально, пока Лука был в хорошем настроении.

– Ну, я рад видеть, что с тобой все в порядке. – Кейн вдавил свою руку в ее спину чуть глубже.

Еще один удар ее сердца.

– Спасибо.

– Позволь мне помочь тебе с этим. Помогая ей вылезти из шубы, он медленно спустил ее с плеч, обнажив красное платье.

Мария видела, как в его глазах блеснул огонь, когда он снимал с нее шубу. То, что он быстро повернулся и отдал шубу добровольцу, не помешало ей увидеть его мысли о сексе. Возможно, у нее самой возникла пара собственных мыслей, не относящихся к категории PG-13.

– Ну что, пойдем? – по-джентльменски спросил Кейн, протягивая ей руку, как это делали хорошие парни в кино.

Мария взяла его руку в ответ, обхватив пальцами нижнюю часть его бицепса и осторожно ощущая каждый мускул и силу, которую он скрывал под застегнутой рубашкой. Она могла только представить, как он выглядит под рубашкой.

Позволив Кейну снова вести себя, они прошли через всю школу, чтобы добраться до места проведения танцев в спортивном зале. С каждым шагом они проходили мимо имени другого ученика, украшенного на полу золотой звездой, имитирующей аллею славы. Затем, как только они вошли в зал, как будто вы еще не знали, какая тема была выбрана, буквы в натуральную величину осветили спортивный зал на фоне холмов с надписью H-O-L-L-Y-W-O-O-D. За четыре с небольшим года не только учителя стали горячее, но и танцы стали достаточно хороши для вечеринки после вручения «Оскара».

Дойдя до самого конца зала, откуда открывался прекрасный вид на танцпол, он остановился.

– Теперь мы ждем.

– Чего?

Он засмеялся.

– Чтобы это закончилось.

– И это все? – Мария только сейчас осознала, что вызвалась сопровождать, а не присутствовать, как раньше.

– В основном. Кроме этого, мы следим за тем, чтобы дети не пронесли алкоголь или наркотики, и чтобы они не были слишком грубыми.

– О, я знаю. – Она улыбнулась, вспомнив, что средняя школа была последним разом, когда она могла скрыться от бдительных глаз своего телохранителя. В очень редких случаях, когда ей удавалось как-то ускользнуть от своего костюма, единственное время, когда она могла немного пожить, было на школьных танцах. Именно здесь, в этом зале, во время первого домашнего бала, она впервые попробовала алкоголь.

В колледже все было по-другому. В целях безопасности она была вынуждена жить дома, пока ее костюмы возили ее в школу и обратно, где они могли сидеть с ней в классе. «Настоящий» опыт обучения в колледже был тем, чего Мария никогда не могла получить..

Сначала она почти завидовала девушкам, у которых это было, но потом вспомнила, что она – Мария, мать ее, Карузо, и это лучше, чем любая безумная история о вечеринке в колледже.

– Правда? – Кейн улыбнулся, явно не удивленный. – Какой была Мария Карузо в старших классах?

– Ты знаешь тех девочек, у которых были горячие розовые Motorola RZR и которые носили крошечные разноцветные сумочки Louis Vuitton?

– О, я помню этих девушек. – Смеясь, он посмотрел на нее с танцпола, его глаза быстро окинули ее. – Так что, ничего не изменилось?

– Да. Не сильно. – Она рассмеялась, вспомнив эпоху Пэрис Хилтон. Какое это было время – быть молодой, живой, светловолосой, красивой и богатой.

Наблюдая за тем, как прожекторы танцуют на сцене вокруг ди-джея, она начала думать, что это уже перебор.

– Боже, эти мероприятия с каждым годом все больше напоминают выпускной бал.

– Да, это так. В моей школе точно не было ничего подобного, – согласился он с ней в том же тоне.

– Где ты учился?

– В школе Блу Парк.

Мария посмотрела на него, окидывая его взглядом. Она почти не могла в это поверить.

– Удивлена? – спросил он, подняв бровь, точно зная, что она думает.

– Немного, – призналась она, все еще глядя на него.

Посещение школы Блу Парк означало, что ты принадлежишь к самой неблагополучной части Канзас-Сити. Там было так плохо, что не только Карузо не претендовали на эту территорию, но и трава там даже не хотела расти. Блу Парк принадлежал к той части города, которую контролировали Лучано. Черт, это был их дом. Поход в дом Лучано был первым и последним разом, когда она видела Блу Парк.

Ее интерес разгорелся, и она начала понимать, почему он привлек ее с самого начала.

– Итак, каким был Кейн Эванс в старших классах?

Кейн сначала не ответил, казалось, раздумывая, как ответить или как много он хочет рассказать.

– Когда я был моложе, у меня была своя фишка на плече, и я часто ввязывался в драки. Больше, чем я могу сосчитать, чем я не горжусь. Потом я нашел учителя, который направил меня на правильный путь и профессию, и теперь я здесь.

Она могла видеть это. Чем больше он говорил, тем больше она представляла себе того мальчика внутри него, который явно притягивал ее к себе. Тот мальчик, выросший не на той стороне рельсов, все еще был на поверхности; он просто дремал под рубашкой на пуговицах, слаксами и дипломом.

– Ну, я рада, что ты тут.

Золото его глаз расплавилось, когда они упали на ее драгоценные глаза.

– Я тоже.

* * *

– Ральф, подойди на секунду, – крикнул Лео сквозь музыку, перемахивая через школьного ботаника, который шел на танцы только за камерой.

Остановившись, чтобы выглянуть из объектива, он опустил камеру, чтобы повесить ее себе на шею. Шокированный тем, что Лео Карузо разговаривает с ним, он потратил секунду, прежде чем наконец подошел к нему.

– Да?

В отличие от его братьев, сестра всегда относилась к нему по-другому. Возможно, они никогда не говорили об этом, но он знал, что Лука и Неро считали его мягким, слишком милым, чтобы быть когда-либо полноправным. Сестра же относилась к нему так, будто он лучше, будто Лука и Неро никогда не смогут стать и половиной того мужчины, которым он однажды станет. Хотя Лео знал, что это никогда не будет правдой, он все равно ценил ее за это и за связь, которую они разделили после смерти матери. Теперь, когда он стал старше, он мог отплатить ей за это и даже больше.

– Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу. – Он указал на толпу. – Ты видишь мистера Эванса и блондинку, разговаривающую с ним?

Подняв камеру, он использовал объектив, чтобы получить лучший обзор.

– Горячую штучку?

– Это, – схватив камеру, Лео снова прижал ее к шее. – моя сестра.

Лицо Ральфа покраснело.

– Вот дерьмо, извини, чувак. Я не знал...

– Все в порядке. Мне просто нужна услуга…

Марии повезло, что он любил ее, потому что она была в большом долгу перед ним.

* * *

– Мистер Эванс, могу я сфотографировать вас двоих для школьного ежегодника?

– Ты должен фотографировать учеников, а не учителей, Ральф. – Кейн попытался заставить вмешивающегося подростка отойти.

Ральф поднес камеру к глазу.

– Только один быстрый снимок?

– Хорошо.

Она почти не поверила в это, задаваясь вопросом, не услышала ли она его согласие в своей голове. Только когда он начал придвигаться к ней ближе, она поняла, что ей это не приснилось. Она встретила его на полпути, прижимаясь к нему ближе не только ради фотографии, но и ради себя.

Когда твердая рука вернулась к ее спине, стук ее сердца на этот раз был гораздо громче. Настолько, что ей было трудно сделать свое обычное "smize" в камеру. Вместо этого, когда сработала вспышка, она поймала себя на том, что смотрит на него. Наконец-то, наконец-то, она была ближе, чем когда-либо прежде. Но этой чертовой миллисекунды времени, которая потребовалась, чтобы сделать глупую, маленькую фотографию, было недостаточно, поэтому она использовала ее с максимальной пользой.

– Ну же, мистер Эванс, пригласите ее уже на танец, – быстро разобрал Ральф свои подростковые премудрости, прежде чем испуганно убежать, пока они еще касались друг друга.

Медленная песня, на которую внезапно переключился диджей, заставила взрывной спортзал начать успокаиваться.

– Я думала о том же. – Мария прикусила губу, надеясь, что первая попытка, которую она сделала за всю свою жизнь, окупится.

Его молчание заставило ее опасаться, что этого не произойдет, но тот факт, что он не сделал ни шагу в ее сторону, а его рука все еще была у нее за спиной, говорил ей о другом. Она могла видеть это – смятение, скрывающееся за его глазами. А его грудь поднималась и опускалась, показывая ей, что он хочет этого так же сильно, как и она.

– Я боюсь, что если я это сделаю, то не смогу перестать танцевать с тобой. – У него просто не хватило чертовой силы воли бороться с этим.

Медленно подняв руки, она положила ладони на его широкую грудь, практически ощущая биение его сердца.

– Это было бы так плохо?

– Дело не в том, что это плохо, Мария... Поддавшись, он начал раскачиваться в такт музыке. – Это вопрос добра и зла.

Внезапно она поняла, что они больше не говорят о танцах.

– Почему? Мы оба взрослые люди.

– Потому что… – Он сделал паузу на мгновение. – Я учитель Лео.

Впервые она не знала, что сказать. Ее обычный эгоизм не проявлялся рядом с ним. Ей нравился Кейн. Очень, очень нравился. И, хотя она готова была рискнуть всем, чтобы увидеть, к чему это может привести, учитывая корону на ее голове, она не могла требовать этого от него, не после того, как узнала, откуда он пришел.

Его работа была тем, чем он гордился, и она знала, что если их увидят вместе, то у школьного совета возникнут вопросы этического характера.

Как бы больно ей ни было это говорить, она должна была это сделать.

– Я понимаю.

Зная, что когда песня закончится, закончится и их танец, она использовала его по полной программе, как фотографию.

Ее второй танец был совсем не таким, как когда она танцевала с Домиником. Доминик танцевал с ней по-джентльменски, заставляя ее чувствовать себя женщиной. С Кайном они танцевали как два влюбленных ребенка, как танцевали остальные дети в гимнастическом зале.

Чувствуя, что конец близок, она подняла руки вверх и обвила его шею, желая быть еще ближе.

Этот дюйм или два, которые он ей дал, стоили того. Она почувствовала его запах – не сильный, едва заметный. Он пах свежим чистым воздухом. Полная противоположность Доминику, что подсознательно заставляло ее решать, какой запах ей нравится больше.

Кейн слегка опустил голову, его рот дерзко приблизился к ее щеке, прежде чем он переместил его к ее уху.

– Ты же знаешь, что я хочу, правда?

Еще один толчок ее сердца.

Когда песня закончилась, зал уже ревел под ритмичную песню, которая началась следом.

Не Кейн отстранился, разрывая их магнетическую связь. Это была она, улыбаясь ему при этом. Затем она поставила другой ультиматум совершенно другому мужчине, молясь о другом исходе.

– Докажи это.

Уходя, она ожидала, что он немедленно остановит ее. Когда он этого не сделал, ей было трудно не оглянуться, зная, что в этом случае она будет выглядеть слабой.

С каждым шагом, который Мария делала, чем ближе она подходила к уходу, тем больше понимала, что результат будет одинаковым для обоих ультиматумов.

Когда ее каблуки зацокали по пустынному коридору, все, что она чувствовала к Кейну, ушло, как это было с Домиником, запершим ее в холодильнике.

Мужчины – не дерьмо.

Теперь, размышляя здраво, она понимала, что если она готова рискнуть всем, то и он тоже. Кейн был не единственным, кому было что терять. Она была готова рискнуть своей семьей, зная, что, если бы они решили увидеться, это могло бы привести к самым разным последствиям.

Если ее семья не сможет смириться с этим, то ей придется окончательно эмансипироваться от отца? И будет ли это стоить ей, ее братьям и сестрам? Кроме того, сможет ли Кейн принять ее корону и правду о ее семье, если и когда она когда-нибудь доверится ему настолько, чтобы рассказать об этом?

Все эти вещи... больше не имели значения.

Когда Мария свернула за угол коридора, чтобы попасть в переднюю часть школы, она почувствовала, как сильная рука схватила ее за плечи, отчего ее мертвое сердце бешено забилось, и ее тихо втащили в темное пространство.

Если бы она не была там раньше, она бы не узнала, что это класс мистера Эванса, и если бы она не знала, чья рука сжимала ее руку, она бы не узнала, что это был Кейн.

В комнате было так темно, что она не могла разглядеть лицо, которое сейчас находилось перед ней. Она знала, что он есть, только потому, что его горячее дыхание было неровным и тяжелым, когда оно танцевало по ее коже.

В нетерпеливом ожидании того, что должно было произойти, ее голос был единственным, что выдавало ее улыбку.

– Так вот оно что? Твое доказательство того, что я тебе нравлюсь.

– Нет. – Кейн опустил свой лоб на ее лоб. – Это. – Когда губы впервые в жизни коснулись ее губ, она была приятно удивлена. Дело было не в том, что она не ожидала, что он ее поцелует, потому что знала, что произойдет, как только он закроет за ними дверь. Но то, как он это сделал – мягкость, с которой он осторожно захватил их и то, как нежно он их держал, – заставило ее оцепенеть.

Это было, черт возьми, все, о чем мечтают девушки, когда их целуют в первый раз, и даже идеальная Мария не могла поверить, что живет этим. Единственное, что все испортило, это когда он остановился.

Положив свой лоб на ее лоб, было очевидно, что он ненавидит останавливаться так же, как и она.

– Как все прошло? – спросил он, улыбаясь.

– Неплохо.

Мария взялась за ручку двери, слегка приоткрыв ее, чтобы впустить свет из коридора. В слабом свете, освещавшем их лица, она увидела его улыбку, скрывавшую боль, которую он испытывал, не желая продолжать отношения с ней.

Выскользнув за дверь, ее восхищенное выражение лица, однако, не было притворным.

– Пока.

Двенадцать

Карузо в конце концов

Остаток танца она провела будучи хорошим волонтером. Ну, в основном. Возможно, она больше смотрела на Кейна, чем на учащихся, но это было нормально. Никто не пострадал, не напился и не принял наркотики... насколько они знали.

Она увидела Лео, который стоял рядом с Джерри и ждал ее у входной двери. Они выходили из зала одними из последних, дожидаясь, пока все ученики выйдут первыми.

– Кто это разговаривает с Лео?

– Это Джерри, мой... кузен, – соврала она сквозь зубы. – Я так и не научилась водить машину, поэтому он нас забирает. – Эта часть, однако, не была ложью.

– Мне показалось, что я видела, как он сидел там раньше.

Господи.

– Да, ну, после свадьбы мой отец немного испугался, поэтому он хочет, чтобы кто-то был рядом с нами некоторое время.

Кейн не смотрела в сторону, где стояли ее брат и Джерри.

– Они поймали того, кто это сделал?

– Нет.

Прежде чем он успел задать еще один вопрос, она подошла к вещевому ящику.

– Вот, позволь мне помочь тебе с этим. – Кейн взял ее шубу, которую протянул волонтер. Он помог надеть ее на нее, как когда-то помог снять.

Повернувшись к нему спиной, она позволила ему надеть шубу на руки и на плечи.

– Спасибо.

Вот дерьмо. По глупости она вспомнила, что оставила свой телефон в шубе, не взяв его с собой. Молясь Богу, чтобы не пропустить звонок, она потянулась к карману, в котором его оставила.

– Что за...?

– Что? – спросил он.

Потянувшись в другой карман, она нащупала холодное стекло и вытащила его. – Н-ничего.

Обеспокоенный, он сделал шаг ближе к ней.

– Ты уверена?

– Да, – заверила она его, положив телефон на место и убедившись, что у нее нет пропущенных уведомлений.

– Хорошо. – Кейн оглянулся на входную дверь. – Твой кузен не выглядит очень счастливым, так что я лучше отпущу тебя.

Даже не поворачиваясь, она чувствовала, как дыра, в которую он пялился, горит в ее затылке.

– Наверное, ты прав.

– Спасибо за помощь, Мария. Я ценю, что ты сделала эту ночь сносной для меня.

Медленно наклонив губы, она просто не смогла удержаться.

– Я очень надеюсь, что сделала ее более чем сносной для вас, мистер Эванс.

– Сделала. – В его глазах блеснуло расплавленное золото. – Хорошей ночи и будьте осторожны, мисс Карузо.