Текст книги "Хранительница персиков (СИ)"

Автор книги: Сара Аллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Ты всегда красивая.

Она больше могла это выносить. Не сейчас. Пэкстон открыла дверь.

– Скоро увидимся. Спасибо, что подвез.

Себастьян взял ее за руку, не давая выйти.

– Я хочу помочь тебе, Пэкс.

– Знаю. Поэтому я не попрошу больше.

Подойдя к особняку Пекан, Пэкстон первым делом схватила свою сумку, которую вчера забыла в машине, и только потом вошла в дом. В особняке было тихо: ее мама спала до обеда, а папа вставал всегда раньше и отправлялся играть в гольф. Так что она могла спокойно проскользнуть к себе в домик.

Зайдя на кухню, она почувствовала облегчение. Пэкстон улыбнулась Ноле, пожилой женщине с рыжими волосами, которые постепенно становились седыми. Все ее лицо было усыпано веснушками. Она замешивала тесто, и облачка муки витали вокруг нее; казалось, что она находится в снежном шаре.

Улыбка Пэкстон увяла, когда она поняла, что на кухне есть кто-то еще.

– Мама, – произнесла Пэкстон, – ты почему так рано проснулась?

София пила чай в ночнушке и халате; волосы были убраны с лица ободком. Она всегда спала с бриллиантовыми серьгами-гвоздиками в ушах. Даже если она не носила их днем, она всегда надевала их на ночь.

– Я слышала, как ты уходила вчера вечером, – ответила София.

– Не могла уснуть.

– Не хочешь рассказать, где была? – спросила София. – Ты была с этим Себастьяном? Поверить не могу, что он вчера приезжал. Не знаю, как себя вести с ним.

– Нет, мам, я не была с Себастьяном вчера.

– Что ж, я все равно не хочу, чтобы ты уходила куда-либо в такое время, особенно сейчас, когда столько всего происходит с «Мадам Блу-Ридж». Где твоя голова? Пэкстон, да кто в тебя вселился?

– Не знаю, – ответила Пэкстон.

У нее с мамой были хорошие отношения, пока Пэкстон была ребенком. В основном, наверное, потому, что Пэкстон думала, что нет другого выхода. Ее мать обожала планировать мероприятия, которые помогут им сблизиться. Когда Пэкстон была подростком, ее друзья даже завидовали таким отношениям. Все знали, что ни София, ни Пэкстон никогда ничего не планировали на воскресенье, так как в этот день они обязательно ходили в салоны красоты, смотрели слезливые фильмы дома с попкорном в руках и пробовали разнообразные новинки косметики. Пэкстон помнила, как ее мама заходила в комнату с ворохом новых платьев, чтобы помочь Пэкстон выбрать то, которое она наденет завтра. А у ее мамы был отменный вкус. Пэкстон до сих пор помнила платья, которые ее мать носила двадцать пять лет назад. Она помнила, как ее родители танцевали на благотворительных вечерах. С ранних лет она знала, что хочет того же – не платьев, а любимого мужчину, который закружит ее в танце и который никогда ее не отпустит.

И только в прошлом году ее отношения с мамой начали портиться. И она понимала почему. У них с мамой никогда не было отношений взрослых людей.

Пэкстон медленно подошла к входной двери, ведущей во внутренний двор.

– Если позволишь, мне нужно переодеться и опять уехать по делам. Мне звонил Колин. Я встречусь с ним в полицейском участке. Мы должны решить, как нам привезти дерево в «Мадам Блу-Ридж».

София улыбнулась.

– Колин и его деревья.

Пэкстон тоже улыбнулась. Колин всегда имел пунктик насчет деревьев. Половину своего детства он провел в саду около особняка Пекан, лежа на траве, встматриваясь в ветки деревьев, будто там он мог найти ответы на все вопросы человечества.

Улыбка Софии внезапно увяла.

– Его отсутствие в доме в первую же ночь, когда он вернулся, не значит, что ты должна сделовать его примеру.

Двойной стандарт, к которому Пэкстон уже привыкла. София всеми силами пыталась вылепить из Пэкстон ту женщину, которую она хотела видеть в дочери. А Колином должен был заниматься его отец, давая ему мужские уроки воспитания на поле для гольфа. Но Колин отстранился от любых ожиданий его отца, а для Софии уже было слишком поздно лепить из сына что-то другое.

София встала и вздохнула. Она сонливо и апатично окинула взглядом кухню.

– Пойду полежу перед завтраком. Нола, разбуди меня, если я засну.

Нола и Пэкстон проводили Софию взглядами.

– Останешься на завтрак? – спросила Нола, когда София вышла из кухни.

Пэкстон сглотнула.

– Нет, не думаю, что я готова сейчас есть.

Нола улыбнулась, когда Пэкстон вышла из кухни.

– Как раз самое время, – произнесла она.

Из-за причин, которые она не понимала и которые ее бабушка назвала бы знаками, Осгуды повылазили изо всех щелей и перевернули нормальную жизнь Уиллы вверх тормашками.

Но к счастью, теперь она не будет так часто видеть ни Колина, ни Пэкстон благодаря скандалу вокруг «Мадам Блу-Ридж».

Всего за выходные репортеры из Ашвилла раздули шумиху о скелете, найденном в особняке, а потом еще и предположили, что это могло быть убийство, так как на черепе было найдено повреждение. Репортерам также сообщили о Таккере Девлине; и наверняка все выболтал человек, который видел альбом и диплом об окончании школы. Журналисты связали это имя с коммивояжером, который был известен тем, что в январе 1936 года совершил несколько ограблений.

Коммивояжер? Возможное убийство? Люди не могли не сплетничать, и Уилле было так же любопытно, как и любому другому человеку. Любопытно на расстоянии, конечно. Что случилось в «Мадам Блу-Ридж», ее не касалось. И никогда не будет касаться. Призраки этого дома – не ее дело.

Так она думала, пока в один воскресный день к ней не пришел полицейский.

– Видела того мужчину? – крикнула Рейчел из-за барной стойки, когда из кофейни ушел последний посетитель. Уилла только закончила заполнять учетную книгу магазина и посмотрела на Рейчел, которая деловито что-то записывала в свой кофейный блокнот. – Он всю неделю занимался пешим туризмом и наконец сегодня возвращается домой. И знаешь, что он заказал? Ледяной латте. Этот напиток выбирают люди, которые готовы к комфорту. Говорю тебе, это наука. – Рейчел закончила писать и помохала кофейным блокнотом Уилле.

Сегодня короткие волосы Рейчел торачали во все стороны. Она надела один из топов из водоотталкивающей ткани, которые продавались в магазине, и крошечную юбку в клетку. Весь образ был таким эксцентричным, таким похоим на Рейчел, что Уилла улыбнулась.

– Что? – спросила Рейчел, когда увидела, что Уилла не сводит с нее глаз.

Уилла покачала головой, подумав, насколько ей повезло тогда, полтора года назад, когда к ней в магазин зашла Рейчел.

– Ничего.

– Быстро скажи мне, какой кофе ты сейчас хочешь.

– Я не хочу кофе, – ответила Уилла.

– Но если бы хотела, то какой?

– Не знаю. Что-нибудь холодное и сладкое. С шоколадом и карамелью.

– Ха! – воскликнула Рейчел. – Значит, ты сейчас думала о чем-то, что делает тебя счастливой.

– Ты абсолютно права.

Зазвонил колокольчик над входной дверью и девушки повернулись на звук.

Но у входна никого не было.

– Это уже случается во второй раз, – нахмурившись, сказала Рейчел. – Когда ты починишь этот колокольчик? Он меня до жути пугает.

– Помнится мне, что ты не веришь в призраков, – поддразнила ее Уилла, закрыла учетную книгу и отнесла ее в комнату для персонала.

Колокольчик снова зазвонил.

– Уилла? – позвала Рейчел.

Уилла вышла из комнаты и сказала:

– Ладно, я все починю.

– К тебе пришли.

У Уиллы на секунду замерло сердце, потому что она подумала, что к ней пришел Колин. У нее не было времени разбираться, почему от этой мысли ей стало радостнее, особенно после того, как она себя убедила, что от него могут быть одни только проблемы. Она повернулась к двери – к ней пришел не Колин. У входа стоял Вуди Олсен, детектив из департамента полиции Вотер Волс.

Отец Уилла учил Вуди в старшей школе, и Вуди всегда его уважал. Именно Вуди позвонил Уилле в Нашвилле и сообщил, что ее отца сбила машина на автостраде. Она была так юна, растеряна и полна печали, и Вуди помог ей все организовать и произнес траурную речь на похоронах. Она отправляла ему каждое Рождество корзинку с фруктами, вместо того, чтобы лично поблагодарить его. Она просто не могла. Даже сейчас она окаченела, как только его увидела. Он всегда будет у нее ассоциироваться с плохими новостями. Это было несправедливо, но она ничего не могла с собой поделать.

– Привет, Уилла, – произнес Вуди. У него были большие постоянно слезящиеся глаза, и было трудно определить, случилось ли что-то плохое. – Мне нужно задать тебе пару вопросов о твоей бабушке. У тебя есть несколько минут?

– О моей бабушке?

– С ней все в порядке, не переживай. – Он улыбнулся и медленно показал рукой на один из столиков. Он специально не делал резких движений, чтобы успокоить Уиллу. – Давай присядем, – предложил он.

Озадаченная, Уилла села за столик. Вуди устроился напротив. Он был худым, но, несмотря на это, у него был большой живот. Его галстук устроился на его животе, словно домашнее животное.

– В чем дело, Вуди?

– Твоя бабушка по понятным причинам не может больше контактировать с окружающим миром, поэтому я должен задать вопросы тебе, так как ты являешься ее единственным живым родственником.

– И о чем ты хочешь спросить?

Вуди достал блокнот из кармана куртки.

– Когда семья твоей бабушки переехала из «Мадам Блу-Ридж»?

– В 1936 году. Точную дату я не знаю. А что?

– Она когда-нибудь упоминала о том, что на территории особняка кто-то похоронен?

Так вот в чем дело. Уилла облегченно вздохнула.

– А, это. Нет. Она никогда не говорила о годах, проведенных в особняке. Прости.

Вуди смотрел на блокнот, избегая ее взгляда.

– Я знаю, что она была беременна, когда ее семья выехала из особняка.

Уилла немного колебалась с ответом.

– Да.

– Она когда-нибудь говорила, кто был отцом ее ребенка?

– Нет. Она была подростком, тем более незамужем. В те времена разразился бы скандал. Она не любила об этом говорить.

– А твой отец знал?

– Наверняка знал. Но всегда говорил, что это только ее дело. Я и не задавала много вопросов. Хотя должна была. – Она наклонила голову, стараясь встретиться с Вуди глазами. – Это смешно, Вуди. Мужчина, найденный около особняка, не отец ребенка Джорджи. Здесь нет никакой связи.

Наконец он поднял глаза.

– Колин Осгуд сказал мне, что ты осмотрела вещи, закопанные вместе с телом.

– Да, – ответила Уилла. – Но это было до того, как нашли скелет. Он попросил меня посмотреть на них, вдруг я что-нибудь узнаю.

– И ты видела альбом.

– Да, – настороженно ответила она.

– Ты никого там не узнала?

– Нет. А ты?

Вуди спрятал блокнот в карман.

– Спасибо, что уделила мне время, Уилла.

Он поднялся и направился к выходу. Внезапно Уилле пришла в голову ужасная мысль.

– Вуди, – окликнула она его у двери. – Ты же не думаешь, что моя бабушка как-то связана с этим скелетом?

Он не хотел отвечать, но в итоге произнес:

– Что бы ни произошло, это было давно. Сомневаюсь, что мы когда-либо узнаем всю правду.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Если мы узнаем что-нибудь, я тебе сообщу. Не волнуйся. Скорее всего, и не узнаем. – Он открыл дверь и слабо улыбнулся Уилле. – Спасибо за фруктовые корзинки. Я их обожаю, – поблагодарил он и вышел.

Уилла повернулась к Рейчел, которая слышала каждое слово.

– Мне нужно… – начала Уилла, вставая с места. Она не могла закончить предложение. Она не знала, что ей нужно.

Рейчел кивнула.

– Иди.

Уилла отправилась в дом престарелых, хотя в такое врнемя суток она не навещала бабушку, так как та в это время уже отдыхала. Но ее инстинкты кричали о том, что она должна отправиться к бабушке прямо сейчас.

Джорджи поужинала и уже приняла снотворное. Уилла села на край ее кровати и попыталась рассказать бабушке о том, что происходит. Уилла знала, что никакая из найденных вещей не связывает ее бабушку с Таккером Девлином. И она понятия не имела, почему Вуди думал иначе.

Она помнила, что газета в чемодане была датирована августом 1936 года. Она очень хотела знать, когда именно бабушка покинула дом. Если до августа, то беспокоиться не о чем.

Все это похоже на абсурд. Ее бабушка всегда была порядочной, благовоспитанной женщиной, которая не понаслышке знала о невзгодах и нужде, но все же смогла жить достойно и обеспечить достойную жизнь своему сыну. Она бы никому не причинила вред.

Уилла поднялась и поцеловала бабушку в лоб, желая, чтобы можно было взмахнуть рукой и вернуть ее бабушку в реальный мир как по волшебству.

Она пошла к стойке администрации и попросила медсестру сообщить ей, если кто-нибудь придет к ее бабушке. Она не упоминала полицейских, но именно о них она думала. Пока она говорила с медсестрой, то увидела знакомую девушку на другом конце стойки. Это была Пэкстон Осгуд. Очевидно, она пришла навестить свою бабушку. Выглядела она значительно лучше, чем в последний раз, когда они встретились с Уиллой. К слову, она опять стала идеальной.

Если бы Уилла подошла к ней и поздоровалась, то Пэкстон наверняка бы вела себя так, будто и не было никакой пятницы. Поэтому Уилла хотела просто развернуться и уйти.

И тогда до нее дошло.

Агата. Конечно.

Уилла никогда близко не общалась с Агатой Осгуд, но она провела в доме престарелых достаточно много времени, чтобы узнать, какой громкой и упрямой, иногда и ужасно грубой, была Агата. Но они с Джорджи дружили в детстве. Когда Джорджи родила сына, Агата ей помогала растить его первое время, пока Джорджи работала в семье Осгудов. Они все вместе жили в особняке Пекан, пока Хэму не исполнилось шесть. Тогда Агата вышла замуж. Как-то отец Уиллы говорил, что Джорджи чувствовала себя неуютно в том доме после свадьбы. И две женщины перестали общаться, казалось бы, без всяких на то причин. Но отец Уиллы однажды упомянул, что Джорджи больше не чувствовала себя с ними своей.

Уилла пошла за Пэкстон по правому коридору и увидела, как та исчезла за одной из дверей. Когда Уилла подошла к той самой двери, она с удивлением обнаружила, что комната Агаты была похожа на комнату отдыха типичной южанки. На стенах висели красивые портреты, написанные маслом, комната была обставлена роскошной мебелью, там был даже маленький холодильник. Казалось, что в любой момент сюда может войти служанка в белой униформе и подать клубничный чай.

Пэкстон стояла спиной к Уилле. Уилла прочистила горло и произнесла:

– Пэкстон?

Пэкстон повернулась и после секунды удивления будто расслабилась.

– Посмотри, бабушка, – сказала она, – у нас компания. Разве это не чудесно?

Агата сидела на кресле перед окном, ссутулившись, чем напомнила Уилле морскую ракушку. Но ее движения были на удивления быстрыми: голова тут же повернулась на голос Уиллы.

– Кто это? Кто там? – спросила она.

– Это Уилла Джексон, миссис Осгуд, – ответила Уилла.

Агата постаралсь встать.

– Что случилось? Что-то с Джорджи?

– Нет, мэм, – поспешила ответить Уилла. – Она уже уснула.

Агата села в кресло.

– Тогда что тебе нужно? – требовательно спросила она.

И Агата, и Пэкстон смотрели на нее. Уилла поразилась тому, насколько похожими были эти взгляды. Пэкстон явно была любимицей своей бабушки.

– Я хотела узнать, смогу ли я поговорить с вами о моей бабушке. Я могу вернуться позже, если сейчас время неподходящее.

– Конечно, подходящее, – ответила Пэкстон, приглашая жестом Уиллу войти. – Ведь правда, бабушка? Будет чудесно поговорить о тех временах?

– Не будь глупой, Пэкстон. Тебе не идет, – сказала Агата и повернулась к Уилле. – Что ты хочешь знать?

Уилла сделала пару шагов вперед.

– Я… Трудно сказать. Вы были друзьями с Джорджи.

– Мы и сейчас друзья, – прошипела Агата. – Она все еще жива. Я все еще жива. И пока мы живы, мы всегда будем друзьями.

– Вы же общались в тот год, когда ее семья покинула «Мадам Блу-Ридж»? – спросила Уилла.

– Конечно. Она опять туда въехала уже со мной чуть позже.

– А вы не знаете, кто-нибудь умирал в особняке в тот год? Может, этого кого-то похоронили под персиковым деревом? Полицейский задавал мне вопросы о бабушке Джорджи сегодня. Он предпологает, что она как-то связана с человеком, скелет которого нашли недавно. Но это абсурд. Вы же знали ее. Она бы никогда никому ничего плохого не сделала.

Она заметила предостерегающие жесты Пэкстон слишком поздно. Она явно скрывала от Агаты недавние события, связанные с «Мадам Блу-Ридж».

Агата изменилась в лице. Ее глаза расширились и теперь были похожи на блюдца.

– Что? О чем ты говоришь? Пэкстон?

– Все хорошо, бабушка, – ответила Пэкстон, подойдя к ней и взяв за руку, которую Агата тут же выдернула. – Мы выкорчевали старое дерево у особняка, а под ним был зарыт скелет. Не о чем беспокоиться. Теперь все хорошо. Мы скоро привезем новое большое дерево.

– В тот день, когда ты сказала мне, что вы купили особняк, я поняла, что это случится. Вы нашли его, – сказала Агата. – Вы нашли Таккера Девлина.

Уилла и Пэкстон обменялись взглядами. Обстановка в комнате поменялась. Холодный ветерок пронесся через помещение, принося с собой запах персиков.

– Как ты узнала его имя? – осторожно поинтересовалась Пэкстон.

– Любой, кто повстречал его, уже никогда не забудет его имя.

Несмотря на то, что она знала, что Пэкстон не хотела втягивать в это бабушку, Уилла неосознанно сделала шаг вперед и спросила:

– Вы знали его?

– Он называл себя коммивояжером. Но на самом деле он был ловкач. Но даже это слово не воздает ему должное. Он был… магией. – Агата прошептала последнее слово, словно оно обладало силой. Не отдавая отчет своим движениям, Уилла и Пэкстон приблизились друг к другу. – Никогда не забуду тот день, когда мы впервые его увидели. Я и Джорджи сидели на лужайке перед «Мадам Блу-Ридж», плетя венки из одуванчиков. В тот день поднялся сильный ветер, и наши платья развевались, открывая лодыжки. Волосы закрывали мне глаза из-за ветра, поэтому Джорджи предложила запелести мне косу. И тогда мы увидели его, идущего по холму с чемоданом в руках. Конечно, мы о нем слышали. Он уже какое-то время был в городе, продавал косметику женщинам. И вот он подошел к двери особняка и повернулся к нам. Когда он увидел, что Джорджи заплетала мне косу, а я держала платье, чтобы оно не взлетело вверх, он улыбнулся – улыбнулся как Бог, смотрящий сверху вниз на своих детей. Он начал насвистывать незнакомую мелодию и ветер стих. Как по щелчку пальцев. – Агата сделала паузу. – Мужчина присвистнул – ветер затих.

Когда руки Уиллы и Пэкстон соприкоснулись, девушки дернулись и отошли друг от друга.

– Не переживай, Уилла. Твоя бабушка его не убивала, – сказала Агата. – Я это точно знаю.

Уилла улыбнулась.

– Рада это слышать.

– Я убила его, – добавила Агата.

ГЛАВА 8

Любительницы балов

– Думаю, ты сильно ее расстроила, – сказала Пэкстон и начала провожать Уиллу к выходу. – Теперь она начала нести бред.

– Я никогда не говорила ничего бредового! – рявкнула Агата.

Выйдя в коридор, Пэкстон произнесла:

– Она слаба и не понимает, что говорит. Больше не приходи к ней. Я серьезно.

Пэкстон вернулась в комнату и закрыла дверь. Уилла чуть было не разозлилась, но что-то в голосе Пэкстон заставило ее успокоиться. Она лишь хотела защитить свою бабушку. Так же, как и Уилла.

Уилла покинула дом престарелых с еще большим количеством вопросов. В голосе Агаты появилась какая-то горячность, когда она настаивала на том, что их дружба с Джорджи все еще существует. Будто это было живое, дышащее существо, которое находилось рядом, даже если о нем не вспоминали много лет. Как далеко могла зайти их дружба? Достаточно далеко, чтобы лгать? Или достаточно далеко, чтобы говорить правду?

Интересно, одолевают ли Пэкстон такие же мысли.

Она была уверена только в одном: теперь Уилла может рассчитывать только на себя в поиске ответов. Она видела, как воздвиглась стена. Пэкстон просто не позволит еще раз ей поговорить с Агатой.

Добравшись до дома, Уилла переоделась и отправилась наверх, туда, где она могла найти подсказки, – на чердак.

Она давно уже сюда не заходила – не было повода. На чердаке было темно и пыльно, везде виднелась паутина, превращая комнату в склеп из фильмов ужасов. Она пробралась сквозь паутину к стропилам, у которых стояли коробки. Все хранилось здесь: ее старые игрушки из детства, награды ее отца. Но вещи бабушки находились в огромных белых коробках чуть позади. Уилла училась в колледже, когда ее отец перевез бабушку из квартиры в дом, поэтому Уилла понятия не имела, что в этих коробках. Вероятно, всего понемножку. Ее отец никогда ничего не выкидывал. Диван, от которого Уилла избавилась на прошлой неделе, еще купили ее мама и папа, когда только поженились. Его неоднократно мыли, зашивали, чистили, и в итоге все равно накрыли одеялом, чтобы скрыть несмываемые пятна от кофе и черничного варенья.

Уилла глубоко вздохнула и начала по одной спускать вниз коробки, на которых было написано имя бабушки, пока они не заполнили половину гостиной. Она села около первой коробки и открыла ее.

Уилла чуть не расплакалась от запаха, который пьянил ее: кедр и лаванда, с оттенками древесины и отбеливателя. Именно этот запах у нее всегда ассоциировался с бабушкой.

Джорджи всегда была чрезвычайно опрятна. Уилла помнила, как однажды отец сказал ей, что первым звоночком, что с Джорджи было что-то не так, стала немытая посуда в раковине в ее квартире.

Джорджи никогда не оставляла грязную посуду в раковине. После этого ее память только ухудшалась. Отец упаковал эти коробки, что должно было быть для него тяжелым испытанием. Он всегда уважал личную жизнь его мамы. Видимо, именно поэтому они выглядели так, будто их упаковывали с закрытыми глазами.

В первой коробке хранились вещи из гостиной бабушки. Уилла начала ее разбирать. Каждая вещь была заботливо обернута в газету: хрустальная конфетница, вышитые подушки, Библия, фотоальбом.

А вот здесь стоит поискать.

Уилла убрала остатки газеты с альбома, положила его на колени и раскрыла. Она помнила, как еще ребенком рассматривала его. В нем хранились фотографии ее отца. Только отца. У бабушки били и ее фотографии, но они стояли в рамочках на телевизоре. Но у ее сына был собственный альбом. Уилла улыбалась, перелистывая страницы. Сначала на фотографиях Хэм был еще совсем малыш, потом уже пухлый маленький мальчик перед домом, который напоминал особняк «Пекан». Школьные фотографии. Выпускной вечер. Потом фотографии уже двадцатилетнего беззаботного очаровательного юноши. Уилле всегда больше всего нравились именно эти фотографии. Если бы она не знала, какая уготована ему судьба – рано овдоветь, стать степенным учителем химии, – она бы с уверенностью сказала, что его он наверняка должен стать публичным лицом. Киноактером. Политиком.

Но он хотел жить тихой жизнью. Он хотел ту жизнь, которую для него хотела его мама, потому что ее мнение очень много значило для него.

Она перевернула страницу, и ее улыбка погасла. На фотографии был ее тридцатилетний отец. На нем были смешные старомодные штаны, а волосы были длинные, она никогда не видела его таким. Руки он засунул в карманы и смотрел в камеру; казалось, даже сама фотография будто дрожала от силы, исходящей от его взгляда. Он выглядел так, будто весь мир – это спелый персик, который он собирается укусить. По какой-то причине Уилла вздрогнула. Сейчас она вспомнила о том, что не могла понять долгое время.

Она подумала о разговоре с одним из коллег отца на его похоронах, миссис Пирс. Она говорила, что Хэм был дамским угодником до того, как женился на ее матери. Уилле было трудно в это поверить. Но миссис Пирс настаивала, что, когда Хэм вернулся из колледжа, в нем что-то поменялось. Когда он был ребенком, его мать всегда была довольно строга с ним, и он был стеснительным мальчиком. Но, будучи взрослым, он кардинально изменился. Учителя-женщины всегда окружали его в учительской и приносили ему сладости, которые готовили всю ночь. Как-то раз он пригласил одну из них на свидание, и его пассия в течение нескольких последующих дней словно летела над землей, не касаясь ногами земли. Миссис Пирс также говорила, что и его ученицы были влюблены в него и иногда рыдали около горелки Бунзена в его кабинете и оставляли пряди своих волос в ящике его письменного стола. Она даже упомянула небольшой скандал, в котором были замешаны мамы его учениц, оказывавшие давление на администрацию школы: они хотели, чтобы Хэм стал деканом, директором и даже инспектором по учебному округу. И хотя сам Хэм был счастлив работать простым учителем, они не унимались и шли даже на шантаж. «Он был таким притягательным», – с тоской говорила миссис Пирс.

И теперь, увидев эту фотографию, Уилла наконец поняла, о чем ей рассказывали. Это фото наверняка сделала бабушка, так как Хэм был запечатлен около ее квартиры. Она, видимо, тоже поразилась тому, что увидела, так как фото было немного размазанным, будто камера немного дернулась за секунду до того, как была нажата кнопка затвора.

Уилла просмотрела и другие фотографии, но постоянно возвращалась к этой. Она должна была искать какие-то подсказки, которые помогут ей доказать невиновность бабушки, и фотографии ее отца никак ей в этом не помогут. Она должна отложить альбом и начать осматривать следующую коробку.

Но она никак не могла оторваться от этого фото. Почему этот снимок кажется ей таким знакомым, будто она его уже видела?

Все же она вытащила фотографию из альбома и положила ее на журнальный столик.

Остальные коробки она осмотрела за какие-то несколько часов. Как Уилла и думала, здесь не было ничего из жизни ее бабушки в «Мадам Блу-Ридж». Теперь ей нужно искать подсказки где-нибудь в другом месте.

Уилла поднялась со стоном. Она так долго сидела на полу, что ее ноги занемели. Она подошла к входной двери и проверила, закрыта ли она, а потом выключила свет в гостиной. Она прошла в кухню чего-нибудь выпить перед сном. Открыв холодильник, Уилла достала сок и сделала пару глотков. Поставив бутылку обратно, она повернулась.

И заметила ее.

Оставив дверь холодильника открытой, чтобы осветить пространство вокруг, она подошла к кухонному столу. В миске на столе лежали несколько перезрелых мягких персиков. Фрукты наполнили помещение сладким предвестием гниения.

Внезапно у нее волосы встали дыбам и она начала пятиться назад.

Как раз напротив миски стояла фотография ее отца, та самая, которую она вытащила из альбома и положила на журнальный столик в гостиной.

И она ее сюда не приносила.

Уилла никогда бы не подумала, что будет это делать, несмотря на всю веру в суеверия ее бабушки, но она была сильно напугана той фотографией отца на кухне. Поэтому Уилла положила монетку на подоконник и приоткрыла окно, так как однажды бабушка сказала ей, что привидения, которые забыли, что они привидения, пойдут за деньгами, и если они подойду близко к окну, то ночной воздух унесет их из комнаты.

Не стоит и говорить, что она так и не смогла поспать этой ночью. К тому же утром еще и черно-белая птичка прилетела на подоконник и смогла пробрать в комнату через приоткрытое окно. И понадобились час и метла, чтобы она вылетела обратно.

Сегодня был выходной у Рейчел, поэтому, когда Уилла вошла в магазин, она включила свет и кофемашину. Рейчел оставила на прилавке кофейные печенья и пончики со вкусом капучино. А еще она оставила для Уиллы коробочку с кофейно-кокосовыми батончиками, которые Уилла обожала. На коробке была записка: «Сделала специально для тебя. Позвони, если буду нужна». Она наверняка до ночи вчера их делала.

Уилла пришла в магазин в унылом настроении, но сейчас ей стало легче. Кофейная магия Рейчел всегда помогала. Уилла смогла сосредоточиться и увидеть причину произошедшего: конечно, она сама положила туда эту фотографию, просто забыла об этом.

Сейчас было затишье с клиентами, поэтому она позвонила своей знакомой Фрэн в библиотеку. Фрэн часто приходила к ней в магазин – она почти каждую неделю уходила в лес и горы, занималась пешим туризмом.

– Привет, Фрэн. Это Уилла.

– Уилла! Какой сюрприз. – Фрэн всегда разговаривала так, будто у нее был рот набит едой. – Чем помочь?

– Как я могу узнать, что происходило в городе в 1936 году? У вас есть такие архивы?

– Полиция и журналисты приходили сюда и спрашивали то же самое, когда в «Мадам Блу-Ридж» нашли скелет, – ответила Фрэн. – К сожалению, тогда еще не существовало городской газеты. А что ты хочешь узнать?

– Я тут перебирала вещи моей бабушки и не смогла ничего найти, что могло бы мне поведать о ее жизни. 1936 год был богат на события: ее семья потеряла «Мадам Блу-Ридж», она родила моего отца.

Фрэн будто задумалась на секунду. Уилла слышала щелканье компьютерной мышки.

– У нас есть ценные новостные письма Вотер Волс тех лет. Именно их я и показала полиции.

– И что там?

– На самом деле лишь сплетни. Их писали на протяжении десяти лет, как раз в 30-х. – Фрэн засмеялась. – Тебе стоит это почитать. Это бесценно. В то время они документировали жизнь городских женщин.

– Думаешь, мне можно взглянуть? – спросила Уилла.

– Конечно.

Несколько туристов вошли в магазин, Уилла улыбнулась и помахала им рукой.

– Ты когда сегодня закрываешься? – спросила Фрэн.

– Сегодня рано. Сокращение бюджета – сокращение рабочего времени. На самом деле я уже готова закрыться и поехать домой.

– Я позвоню тебе, когда освобожусь, и ты подъезжай, – сказала Фрэн.

– Ты просто золото! Спасибо.

Когда Уилла вечером того же дня приехала в библиотеку, Фрэн уже ее ждала у выхода.

Когда она зашли внутрь и тяжелая дверь закрылась за спиной Фрэн, Уилла на секунду остановилась. Странное ощущение – находиться в библиотеке одной. Будто в ушах затычки. Она подошла к читальному аппарату для микрофиш, стараясь не шуметь. Уилла села и постепенно звук, который издавал аппарат, перестал мешать – стал даже убаюкивать.

Пришлось повозиться, прежде чем она смогла найти записи 1936 года. Читать Уилла начала с января.

Новостные письма Вотер Волс писались богатой, бездетной, неработающей женщиной по имени ДжоДжо Макпит. Письма представляли собой одну страницу сплетен городской жизни с одной или двумя фотографиями.

Одно из них гласило:

Миссис Реджиналд Картер и ее дочь произвели фурор на ежегодном январском снежном балу своими розовыми пальто. Некоторые леди, свидетелями разговора которых стали ледяные скульптуры, посчитали, что эта парочка выглядела как сахарная вата в своих туалетах.

ДжоДжо очень подробно описывала, во что были одеты женщины, а также любила цитировать анонимных скептиков. Уилле показалась интересной лишь небольшая отсылка к городу. Некоторые богатые жители Вотер Волс участвовали в лотерее, доходы от которой пошли на помощь семьям, пострадавшим от покупки государством прилегающих лесов. ДжоДжо однажды процитировала Олина Джексона, отца Джорджи, который пообещал, что если однажды они обогатили этот город, то сделают это и снова. Хотя и не упомянул как именно. И ДжоДжо оспаривала это заявление, сделанное наверняка под воздействием алкоголя, сомневаясь, как может спасти целый город человек, который позволил своей дочери явиться на бал в платье, сшитое по прошлогодней моде. Такие колкие высказывания в сторону Джексонов встречались довольно часто, но они были словно мелкие камни, брошенные в королей. Бесспорно, Джексоны были элитой города, несмотря на финансовые трудности.