Текст книги "Алсу и озеро Нети (СИ)"

Автор книги: Сания Шавалиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 43-45. Лена пропала

Алсу беспокоилась. Лена не пришла в школу. Она вспоминала вчерашний день. Хотелось еще раз проверить, помнит ли Лена все события. Размышляя об этом, пошла по узкому проулку. Шла медленно, внимательно изучая номера домов. Три дома не были обозначены, чисто интуитивно додумывала сама. И едва не проскочила нужный.

Дом Лены был небольшим, серым, с огромной яблоней во дворе. На верхотуре висели зеленые плоды, некоторые валялись на земле и начинали подгнивать ржой с точками плесени. Подходили куры, лениво долбили мякоть, шли дальше. Со всех сторон доносился гомон домашних животных: гусей, уток, коз. Пахло молоком, компотом, сыростью, пирогами. От запахов у Алсу поднялось настроение. Не дожидаясь приглашения, отворила калитку, поднялась на крыльцо.

Хотела войти внутрь, но увидела кнопку звонка. Нажала. Ничего не услышала, наверное, звонок где-то в глубине дома или вовсе не работает. Постучалась костяшками пальцев. Немного сделалось страшно, что явилась без приглашения. А если Лена будет недовольна?

Дверь открыла женщина с бигудями на голове. На плечах – теплая самовязанная жилетка. Цвет волос – такой же, как у Лены.

– Здравствуйте, – улыбнулась Алсу.

– Здравствуйте! – обрадовалась женщина, словно званому гостю.

– А Лена дома? – Алсу смутилась. – Вы ведь её мама?

Почувствовала на себе внимательный взгляд женщины, от смущения вспыхнули уши. Вдруг она не знает, что её дочери не было в школе.

– Я её одноклассница. Она меня приглашала.

– Проходите! – улыбнулась в ответ женщина, растрогавшись от стеснительности Алсу. – Вы Алсу?

Удивилась.

– Лена про вас рассказывала, я не особо верила. Думала, сгущает краски… – рассматривая Алсу, Ленина мама вдруг замолчала. – Меня зовут тетя Аня.

– Очень приятно, – тихо ответила, примолкла. О чем говорить дальше, не знала.

– Лена сейчас придет. Проходи. Вот тапочки, у нас пол студеный.

Узкая прихожая, дырявый коврик. На дне картонной коробки боком лежала кошка, а около её пуза шевелились два розовых слепых котенка.

– Умница, – погладила тетя Аня кошку по голове и животу. – Потерпи немного. Совсем немного осталось.

Кошка обреченно мяукнула.

– Ой, что это с ней? – пробормотала Алсу. – Она умирает?

– Нет, конечно. Ничего страшного. Она ждет котят, – счастливо улыбнулась тетя Аня. – Такая уж её кошкина доля. – Ты проходи в комнату, а я яблоки вам помою.

Алсу покраснела.

– Помочь? Там столько нападало.

– Пусть. Куры подметут.

– О, у нас гости! – послышался голос из глубины дома. Голос показался очень знакомым.

– Ань! Чайник вскипел.

У Алсу сердце замерло. Она узнала Пронькина.

– Вы, Павлуша, хозяйничайте. Я сейчас, – крикнула в ответ тетя Аня, даже не пытаясь скрыть счастливую улыбку. Затем легонько подтолкнула Алсу к закрытой двери. – Проходите, вот Лена удивится, если вас здесь увидит. К ней совсем никто не приходит.

Алсу заглянула на кухню. Пронькин сидел у окна, в трусах и майке и настраивал радио на какую-то волну.

– Оба на! – удивился Пронькин. – Знакомые все лица. Чего встала столбом? Дверь закрой, а то мухи налетят. Они щас такие кусачие.

Притворила дверь. Мельком осмотрела чистую уютную кухню с низким деревянным потолком, маленькими окнами-дзотами.

Пронькин уставился на нее немигающими глазами, потянулся за трениками.

– Ты чего приперлась?

– Ну, вот Лену ищу, переживаю.

Выдохнул, широко улыбнулся.

– С Ленухой все норм. Маршируй отсюда.

Не очень-то вежливо.

– Ты меня глазками не буровь. – Пронькин натянул спортивки, приложил радио к уху, запел. – С причала рыбачил апостол Андрей…

– Я пошла?

– Ага…А спаситель ходил по воде…

Около кошки было уже трое котят. Присела рассмотреть, потянулась погладить. Кошка недовольно фыркнула.

– Осторожно, – рассмеялась тетя Аня и показала на таз, полный яблок. – Я, если что, вот собрала. Антоновка, пока жесткие, к Новому году мягше станут. А ты чего тут? Заходи в дом. Там Павлуша, небось, чайку заварил. Щас пироги есть будем. Павлуша испек. Он такой душка.

–Я на улице Лену подожду.

– Ну, как знаешь. Там у смородины стол стоит, туда тебе принесу.

– Да я сыта, – слукавила Алсу.

– Сыта не сыта, а пришла первый раз в чужой дом, изволь откушать. Да и потом, что я Лене скажу. Приходила, мол, к тебе подружка, а я её взашей. Меня ж дочка поедом сожрет, да не это страшно. Я ж Лену одна поднимала. Как сейчас помню, как засыпала на дойке коровы. Так намаешься, стоя спать умела. – От воспоминаний тетя Аня помрачнела.

Алсу вспомнила отца, они сейчас с мамой тоже живут без него. Взгрустнулось.

– Что-то случилось? – Тетя Аня дотронулась до руки девушки.

Приятная шершавая рука, с царапками, ожогами.

Проследила за взглядом Алсу, объяснила.

– Это я на работе. А ж на хлебокомбинате работаю, формы мою. А они хорошо отмываются, пока горячие. Вот и приходится каскадерничать. Иногда вот прилетают горелые ошметки, хорошо не в глаз.

– Какой кошмар!

Тетя Аня с каждой минутой нравилась все больше и больше.

– Да уж! – усмехнулась тетя Аня. – Вот ты мне по секрету скажи, Ленка и впрямь в кого-то влюбилась? Расцвела, не узнать. Неужели я такая счастливая мать?

Алсу грустно улыбнулась. Припомнила недавнюю прогулку по кустам, счастливую Лену, крепко сжимающую руку Парфе.

– Как мальчика зовут? Лена говорила – Саша Парфенов, – быстро проговорила тетя Аня. – Я надеюсь, у них все прилично, а то я подумала… Ай, ничего не подумала. Даже и не знаю, как реагировать. Будто солнце, расцвела, любо-дорого посмотреть. Седня в магазин собралась, полчаса перед зеркалом кружила.

– Теть Аня, перестаньте, – засмеялась Алсу. – У них все несерьезно. Ну погуляли один вечер.

Алсу не стала говорить по поцелуй.

– Видимо… умеет найти подход к женщинам, – вздохнула тетя Аня. – А тебе он нравится?

– Кто?

– Саша Парфенов.

– Он мне не нравится! – отрезала Алсу.

– Это хорошо. У Лены не самый большой опыт общения с мальчиками. Ты уж не уводи его.

– Не уводи? – насторожилась Алсу.

– Ну да! – смутилась тетя Аня. – Лена говорила, за тобой Сидоров бегает. А он красавец, сынок богатого папеньки. Столько вокруг девок, а он на тебя заглядывается.

Издевается? Алсу почувствовала, как к щекам прилип жар. Хорошо, под гримом не видно.

– Лена пошутила, наверное?

– Не скажи. На вид – да, не очень. Но видать, есть в тебе сила сильная, простому глазу неприметная.

– Аннушка, – отворил окно Пронькин.

– Иду, иду, любимый!

Любимый!

– Сиди тут, сейчас принесу пирожки с чаем…– прошептала счастливая тетя Аня и пропала в доме…

Глава 44

Партизаны

– Как я выгляжу? – спросила Лена, одетая в узкие джинсы и воздушный белый свитер.

– Превосходно! – Не соврала Алсу. В очередной раз отметила, что подруга преобразилась буквально за несколько дней, если не часов. Стройные ноги, плоский живот, волнистая шевелюра волос. Все тело дышало счастливой любовью.

А почему бы и нет!

Любовь угадывалась в томных вздохах, мерцании глаз.

Похоже – Парфе точно оценит.

– Ну а ты? Надень что-то поинтереснее и посимпатичнее. – Лена широко улыбалась, крутясь перед зеркалом и наслаждаясь видом.

– Зачем? Меня вполне устраивает моя школьная форма, – запротестовала Алсу. – К тому же, у тебя есть перед кем красоваться, а у меня нет. Так что все норм.

– Никакого кайфа. Девушка должна блистать.

Лену перебил звук мотоцикла.

Прислушались.

Звук приблизился к окнам, остановился.

– Э! Ленка, выходи. – Голос Парфе.

Ленка! Хам и нахал! Как же он бесит!

– Идем. Его жутко долбит ожидание.

Парфе сидел на мотоцикле, растопырив ноги, изо всех сил стараясь казаться равнодушным. Но руки выдавали. Пальцы непроизвольно обласкивали каждый сантиметр хрома, стали, кожи. Подошла большая серая собака, легла, положила голову на лапы и печально уставилась на всех.

– Господи, какая прелесть! – Лена задрала голову в небо, вопила, размахивая сумочкой. – Сашенька, откуда? – и шлепала ладонью по толстым бокам Хаймера.

– Остынь! Нам дали только покататься.

Лена устроилась сзади, словно причудливая птица: заколки, бусики, ожерелье, серьги – без счета. Голубые, розовые, зеленые, всё весело подпрыгивало на ней, создавая ощущение того абсолютного безмятежного счастья, когда хочется петь…Вдруг ни с того ни сего раздалась песня…

Парфе включил музыку.

Лена неожиданно принялась подпевать красивым сопрано.

Что-то щемяще знакомое.

– Держись! – приказал Парфе и взялся за руль.

Парфе старательно газовал, Лена пела, мотоцикл мягко прыгал на ухабах.

– Лена! – махнула Алсу счастливой паре. «Завтра в школу! Приходи!»

Никто не услышал, не ответил.

Удивительно, но почему-то стало печально. Не понимала, чего притащилась сюда. Со своими дурацкими страхами за королевство, озеро. Лене все это глубоко до лампочки, растекается от счастья, как мороженое на жаре. Захотелось сбросить с себя этот чудовищный маскарад, и насладиться вниманием. Вон Сидоров как утром к ней приставал. Честно говоря, задело, зацепило. А в школе наверняка вновь Бесфамильная будет без интереса. Почему-то сегодня не пришёл. «Надеюсь, не утонул».

Теперь маскироваться ни к чему. Тот, кого они так боялись, их разыскал. И ничего в этом смертельного не было. Мило пообщалась и, кажется, договорились.

И что теперь? Какие планы? Роман пропал со своей сворой, Лена с Парфе…

– А ты чего с ними не поехала?

– Так это, – перевела Алсу взгляд с выглянувшего из окна Пронькина на дорогу. – Мне зачем?

– Ты типа того как лишняя? – выдохнул Пронькин.

Между тем, за его спиной появилась Ленина мама. Попеременно гладила его по голове, спине, ниже.

– Ну… – лыбился Пронькин и смотрел на Алсу. – Как тебе папаня?

– В смысле?

– Папаня, говорю, нравится? Он мне столько бабосиков отвалил, чтобы я тебя нашел.

– Вы про моего отца? Вы знаете, где он? Пропал несколько дней назад.

– Ну конечно! Ты же днем с ним приехала? Я видел.

– Вы что-то путаете. Это не отец. Это друг моего отца. – Не веря собственным ушам, ступила ближе к окну.

– Э нет, дорогая. Это твой родный папик. У меня и документы имеются. Я бы без бумажек не взялся за поиски, ни за какие деньги. А он отбашлял нехило. Я два года на вас потратил. Маскировщицы фиговы, – вдруг осерчал Пронькин. – Че кочевряжитесь? Человек к вам всей душой, а вы носитесь по стране, как партизаны.

– Черт! – Алсу от растерянности зашла в крапиву. Руку покрыл густой красный ожог. И кажется, зачесалось под платьем.

– Поздравляю! – улыбнулась Ленина мама. – Повезло.

– Нет, нет, – замахала руками Алсу. – Я же говорю, просто друг. Роман. У него здесь свои дела… он здесь по бизнесу…

– Понятно, – кивнул Пронькин. – Я смотрю, тупые вы какие-то. Вам удача в руки, а вы нос воротите.

Подул небольшой ветерок, по крыше дома заколотили яблоки, словно занялись ремонтом. Алсу прилетело черное, сморщенное, как иссохший чернослив. Скамейку, приступок дома, ведра с водой засыпало листвой. Желтые листья ветром мотало по белым кирпичам дорожки. Сыпалось, хрустелось, разбивалось, и все равно посторонние звуки не могли заглушить внутренний голос разочарования.

Они все обманывали?

Особенно было обидно за маму. Алсу была уверена, что её душа – нараспашку.

Очумелая от известий Алсу выбралась на дорогу и, как пингвин, засеменила к остановке. Сзади холодным айсбергом двигалась неизвестность на пару с осенью, вечерней прохладой.

Алсу сидела на остановке и дрожала все телом. Ледяные стены павильона слишком студёные, чтобы назвать это сооружение остановкой, кривые надписи слишком злобные, чтобы посчитать их просто хулиганством. Это эмоциональный склеп, символ пророческого заклятия.

Черт возьми! Что вообще происходит? Почему взрослые все так путают, усложняют, обманывают?

Постепенно смеркалось, словно в молоко добавляли какао-порошка, скоро его станет много, молоко будет горьким, а небо –черным.

Проехали двадцать восемь легковушек, две фуры, четыре камаза, один фургон с рекламой пластиковых окон.

Остановился черный джип.

Глава 45

Облажались

Дверь отворилась.

– Это она? – спросил Верзила с пассажирского сиденья. Узнала – это он помогал утром с дровами.

Водитель вытянул шею, попытался заглянуть через плечо Верзилы, уперся лбом в стекло.

– Вроде она. – Окликнул. – Эй! Ты случайно не Алсу?

«Не нравится мне все это!» – Алсу заметно струхнула.

– Не знаю такую.

Водителя ответ не удовлетворил. Полез в карман за фоткой.

Алсу поднялась со скамейки, двинулась к машине, словно превратилась в услужливое существо. Сзади сидели еще двое, итого, четверо на нее одну.

Не к добру все это.

Водитель, радуясь своей природной памяти, указал на сходство с фото. Остальные отозвались вразнобой, с трудом улавливая внешние признаки, спорили, уточняли. Постепенно пришли к общему мнению: «она!».

Алсу, предупрежденная чутьем, украдкой осмотрелась. Машина одна. Уже легче. Со всей дури захлопнула пассажирскую дверь, уверенно нырнула в темноту леса.

– Стой, сволочь! – заорал Верзила и стал дергать ручку двери. – Ах ты гадина!

Перепрыгнула валежное дерево, углубилась в туман. От него страх немного успокоился, отпустил. Прибавила ходу, сначала держалась тропинки, потом резко вильнула влево и вниз.

Спуск оказался таким, что заплывшему жиром Верзиле не стоило на нем рисковать. Когда-то здесь стоял густой лес, а потом вырыли котлован, образовали стихийную помойку. Дорога огибала разрушенную постройку, торчавшую возле края заболоченной лужи.

Всякий, кто не знаючи появлялся здесь, да еще в вечерней смуте, мог спокойно оказаться в ловушке. Ко всему прочему, здесь обитала гнусь, вечно голодная и воинственная. Уже атаковала. Алсу чувствовала себя беспомощным куском сахара в рое пчел.

Припустила со всех ног. Мимо мелькали кусты, древесные стволы. Врать, будто сбежала, обманула, обхитрила, было совестно, а правды не хотелось. Словно эта правда сейчас была хуже вранья. Их четверо – если с умом возьмутся за погоню, то могут взять в капкан. Теперь лучше переждать, пропустить, ломануться в обратную сторону.

Алсу схоронилась под кустом, прислушалась.

В лесу было тихо, только где-то сзади вдруг подал голос ворон-говорун. Даже Алсу его не спугнула. Алсу повернулась на звук, настороженно прислушалась. Ничего такого, в чем и вправду могла затаиться опасность. Привычные стволы, облаченные в бугристую кору, – как нескончаемые невидимки в пепельных мантиях.

Где-то вдалеке заговорили другие вороны.

Верзила, тяжело дыша, обогнул густой чистый ельник, заваленный сухими ветками так, что можно спрятаться в его ворохе. Немного забрав влево, остановился и, тихо приплясывая и охая, облюбовал ближайшее дерево. Всего шагах в десяти мишенью блестел его голый затылок.

Шарахнуть бы тебя… Алсу огляделась, заметила сук, потянулась. – Ты даже не поймешь, что случилось. Тебе – по балде, а мне – спокойный путь домой. Все по чести и совести. По чести и совести не получилось. Нарисовался другой, с такой же привычкой неизменно орошать матушку– природу. У этого – мелкий волосатый затылок, согнутая спина, в голосе металл.

– Как думаешь, далеко?

– Здесь где-то, – отозвался Верзила. – Не на метле же она.

Верзила успокоился, поскольку общение с природой состоялось, и теперь можно дожидаться результата погони. Стратегически поступили верно, пошли полукольцом, надеясь замкнуть круг. Верзила был уверен, что другая сторона уже идет навстречу им, скоро загонит девку в капкан. Деваться ей некуда. И немного даже устыдился, что вчетвером на одну. Малеха сплоховали, но это так … на расслабоне недооценили.

Впереди разорались вороны. Верзила вгляделся в туман, в торчащие из него сучья… И пожалуйста… из стелющейся пелены вышел еще один. Второй возник на ровном месте, где мгновением раньше никого не было.

Собравшись вчетвером, поняли, что девка ушла.

– Что будем делать? – спросил водитель.

– Из-под земли достану, – сплюнул Верзила. – Чтоб какая-то мелкота меня обошла!

Угроза царапнула Алсу по нервам.

Двое других молчали, опустив головы.

– Кто мог знать, что она такая шустрая.

– Нас ведь предупреждали… – пропыхтел Верзила. – Честно говоря, я не поверил. Мне такие бабы не встречались.

– Фигов знаток, – взвился водитель. – Теперь придется всю ночь шариться.

– Все равно ведь домой заявится, вот и дождемся. Прихватим тепленькую.

– А если вновь сбежит?

– Куда? Все пути отхода отработаны. Ладно, валим отсюда. Давайте мужики договоримся быть внимательнее. Еще не хватало провалить задание. Да я себя уважать брошу, если не справлюсь с этой мартышкой.

Алсу сидела в кустах и думала до того долго, что туман тихо рассеялся и пропустил на небо луну. Недаром у людей в ходу горькая шутка: где нет закона, там и сила. Порой сила рвет в клочья все живое, не щадит ни малость, ни старость. Сила впадает в дикость и проявляет безграничную власть и жестокость. А все потому, что древние отцы неправильно истолковали свободу и понаделали ошибок. Не пришлось бы теперь бросать обжитое, перебираться неизвестно куда. А перебираться придется, Алсу уже пришла к такому выводу.

Звуки, запахи, птичий галдеж…под ногами узоры веток, листва, грибы, каменные выступы…знакомый и незнакомый лес… появилось горячее желание с головой окунуться в эти запруженные ельником места.

Глава 46-48. Ослы здесь не бродят

Алсу, оказывается, до того крепко запомнила свою тропинку, что в кромешной тьме ночного леса шла точно. Она торопливо перелезла через оброненную ель, прошла по дну лога, взобралась по оголенным корням на верхотуру. Остановилась, пытаясь уловить малейший звук. Снова пустилась вперед, пугливо вслушиваясь в хруст шагов. Держала палку наготове…

«Хоть один удар успею сделать!»

До дома примерно километр.

Пока ничего не происходило. Долго! Долго запрягают. Алсу уже отчаялась сообразить, какую новую хитрость придумал Роман. Ожидание становилось невыносимым. Выбравшись наконец на открытый козырек обрыва, надежно схваченный тенью деревьев, принялась озираться по сторонам.

Замерла на одном месте, прильнув щекой к стволу ели. Странное чувство заставило оторвать взгляд от низины, присмотреться к макушкам елей. Что-то было не так… что-то терзало душу.

Больше ничего сообразить не успела. Неизвестно откуда появился мешок, упал на голову. Алсу попыталась заорать, вскинула руки, замахала палкой. Ее быстро вырвали из рук. Даже ударить никого не успела. Петля мешка затянулась, Алсу задохнулась, упала. Почувствовала, как заламывают руки. На всё ушло мгновение.

– Отпустите! – подала голос Алсу, беспомощно дрыгаясь.

Её с легкостью забросили на широкое плечо и шустро понесли по раскатам. С ней обращались вежливо – ни разу не стукнули, не нагрубили.

Алсу старалась представить маршрут. Скорее всего, двигались вдоль Волги. Слышен плес, шелест камней, песка. Темноту маленького мешка нарушали вспышки зажигалки, проникавшие сквозь плотное плетение ткани. До первого поворота насчитала сто девяносто восемь шагов, очередной поворот – триста восемнадцать. Кто-то негромко руководил носильщиком – налево, направо, вниз… Вновь пыталась представить дорогу, отсчитывала, подсчитывала. Вскоре поняла – бесполезно. Ее специально путали. Видимо, кто-то не хотел, чтобы она запомнила дорогу обратно. И у них это получалось.

Было жутко. Бесконечные повороты, спуски, тяжелые крепкие руки. Откуда знать, куда её тащат. Что с ней сотворят? Превратят в бестелесное измученное существо, окунут в безвылазный колодец, закроют в каземате? Хоть бы словом, намеком дали понять, какая уготована участь.

По спине хлестко ударила ветка.

Алсу непроизвольно застонала.

– Э-э-э, осторожнее, чтобы не померла…

Уже лучше. Страх немного унялся. Улыбнулась. Представила себя переломанным коромыслом, невесомо плывущим во тьме.

Ее опустили на землю, сняли мешок.

Потребовались страшные усилия, чтобы не рухнуть на землю. С трудом устояла. Руки непроизвольно поползли по телу, пытаясь нашарить хоть что-то похожее на орудие спасения. На этот раз ничего подходящего.

Стоило поднять глаза, как сразу узнала Сидорова и его отца Вениамина Петровича.

А кто сзади? Обернулась на громоздившуюся над ней, как башня, фигуру Росомахи.

– Нафига? – непроизвольно вырвалось у Алсу.

– Какого черта! – вторил Костя. – Зачем её приволокли?

– Надо было еще в прошлый раз догадаться, – вполголоса произнес Вениамин Петрович.

– Значит, так! – ткнул пальцем в грудь Алсу Костя. – Стой здесь и не рыпайся. Произошла ошибка. Усекла?

– Не, сынуль, никакой ошибки. Это она!

– Пап, – нахмурился Костя.

– Это твоя русалка. – Вениамин Петрович потянул Алсу за волосы.

– А-а-а! – застонала она от боли, потянулась следом. Вениамин Петрович вместе с париком неудачно ухватил естественные волосы Алсу. – Сама давай!

– Не буду.

– Геройствуешь? – поднял парик за макушку. Выпали волосы, утянутые в хвост. Подставил ладонь к её рту. – Плюй сюда.

Алсу сжала губы.

– Сам достану, – предупредил Вениамин Петрович. – И это будет больно.

Алсу сняла элайнеры, положила на ладонь. Брезгливо выкинул.

Дернулась поднять. Росомаха грубо схватил за плечо, удержал.

– Значит так, сынок. Твоя русалка – фуфлоганка в чистом виде. Вот по ком ты сходишь с ума. Честно говоря, я испугался, что по тебе дурка страдает. А это она…тебя с ума сводит. Что такое с тобой случилось, что ты, как недоумок, не заметил косметики, сбрендил от нее? Что у тебя в носу?

– Больно! – дернула головой Алсу.

– Естественно! – и Вениамин Петрович показал сыну ноздревые силиконовые распорки. – А мужик был прав. Я ему сначала не поверил, а он все в точности обрисовал.

– Какой мужик? – не поверила ушам Алсу.

– Да нарисовался сегодня на заправке один. Сам подошел, все рассказал про тебя. Представился Романом. Велел сына спасать. Вот и спасаю.

– Невероятно! – выдохнула Алсу.

– Невероятно! – вторил Костя. – Бесфамильная и есть русалка? Я не хочу ее, я хочу свою русалку.

Еще более невероятно, что он этого не заметил. Так увлекся ненавистью к ней, что все прошляпил. А ведь если сесть и все спокойно обдумать, сто раз бы сообразил. Почему он такой идиот?

Возник первый вопрос: зачем весь это маскарад?

Второй вопрос: зачем спасала? Просто бы сидела, не рыпалась. Он бы понял, что это месть, и спокойно ушёл на дно…

Офигеть!

Думать можно сколь угодно, но все равно надо что-то решать. Надо бы с ней поговорить, пообещать ограничить общение, махнуть рукой… А если и вправду влюбился? Хотя, учитывая новые факты, это невозможно. Придумать нужное не получилось. Все фантазии ушли к нулю. Да и фиг с ней. Чего это он, на самом деле, привязался?

– Поехали отсюда, – потребовал Костя.

– А она как? – кивнул Вениамин Петрович на Алсу.

– Фиг с ней.

– Не, пацан, так дело не пойдет. Она хоть и дрянь порядочная, но я-то нормальный мужик. – Ты где живешь?

– В брошенном доме недалеко от трассы.

Лицо Вениамина Петровича вытянулось.

– Да здесь уйма брошенок.

– Вы поезжайте, я сама доберусь, – предложила Алсу.

– Точно? – засомневался Вениамин Петрович.

– Да точно, точно. Лес – спокойное место. Здесь ослы не бродят.

– По-моему, она нам сейчас нагрубила, – напрягся Росомаха.

Алсу растерялась, отвела взгляд.

– Это не про вас, про других…

– Давай в машину, – мягко толкнул её в спину Вениамин Петрович.

– Я сама.

Алсу предпочла бы подойти к дому незаметно. Сначала хотелось осмотреть округу, наверняка те четверо рядом. Хотя почему бы и нет. Наверняка не будут нападать, если увидят её с другими людьми.

Глава 47

Королевы не пьют лекарство

Было глубоко за полночь, Алсу понимала, что мама наверняка сходит с ума. И почему-то ни разу не позвонила, хотя ничего удивительного – зарядка на телефоне села еще вечером.

Попросила Росомаху подключить телефон к зарядному устройству. Приготовилась услышать бесконечные сообщения о пропущенных вызовах. Тишина. Ни одного пропущенного, ни одной эсемески.

Неужели ни разу не забеспокоилась? Может, решила, что Алсу с Романом в безопасности или, наоборот, избавившись от Алсу, сама решила отдохнуть в обществе Романа. Но это тоже ненормально. Никогда мама так не поступила бы, сама страшилась его общества.

Росомаха притормозил около дома. В окне кухни горел свет. Ничего необычного. Мама переживает, ждет.

– Сама добежишь? – усмехнулся Вениамин Петрович, – или Костян проводит? – Обернулся к сыну. – Ты как?

Костя смотрел волком.

– А чего так? – расхохотался Вениамин Петрович. – Ты же её искал, водолазов подогнали. Целый день убили, да я столько бабла отвалил… – Вениамин Петрович умолк на полуслове, забыл, о чем и речь-то была.

Костя вышел из машины, обошел сзади, подошел к двери, где сидела Алсу, открыл, подал руку.

Алсу разинула рот. То есть ты стал вежливым?

Его ладонь оказалась легкой, сильной.

Алсу вышла из машины, отчего-то разволновалась.

– Бла-го-да-рю.

Он подошел к ней вплотную. Макияж потек, словно она всю дорогу проплакала. В просветах смытой тоналки проступила розовая кожа, даже кончик носа приобрёл естественный вид. В груди вновь стало невыносимо горячо. Потом – пусто и холодно.

– За что благодаришь? – жестко выдохнул Костя, уже успев подумать обо всем сразу.

«За что? Да ни за что. Нет ни одного момента… Или есть? Может, и были, но она не заметила, пропустила в пучине ненависти. Сейчас огонь полыхал с такой силой, что заняться готово все вокруг».

Алсу взглядом окинула лес, представила, как он горит, превращается в огромный черный дым, прорастает в небо мертвым деревом.

– Ма-а-а! – позвала Алсу с улицы. На Костю смотреть избегала.

Представила, что она сейчас выскочит из дома, при людях будет говорить обманчиво спокойным тоном, вежливо улыбаться, искать баюкающие слова.

Точно знала, что мама откликнется, выбежит на веранду. Да и не было еще такого, чтобы не откликнулась, даже если была занята. Алсу показалось, будто дернулись занавески, мелькнула тень. На веранде что-то скрипнуло – кресло или стол. И вновь тишина. Странное ощущение, что их боялись больше, чем они. Глупость, конечно, зачем матери бояться собственной дочери.

– Ма-а-а!

Стараясь отогнать волнение, Алсу рванула в дом, встала на пороге кухни. Костя притулился рядом.

Мама стояла посреди кухни полубоком, в королевском облачении, сложив руки на груди, прикрыв глаза. В этой странной царственной позе было что-то неестественное. Алсу бы поняла, если бы мама принимала гостей. Может, она, наоборот, проводила гостей, и все еще находилась в атмосфере светской беседы.

– Что происходит? – опешил Костя, глядя на Королеву. – Бесфамильная, это кто?

– Это моя мама.

– Офигеть. – Костя вздохнул поглубже, попытался поздороваться. – Здрасти-…вуйте!

Королева медленно, не меняя позы, повернула голову, улыбнулась. Под её взглядом Костя замер, отважился лишь тихонько толкнуть Алсу вперед.

– Милостивый государь. – В голосе Королевы столько металла, словно клинки сошлись в поединке. – Спасибо за поддержку. А теперь позвольте просить вас удалиться.

– Очуметь!

– Биться на мечах-то умён? – спросила Королева. – Иль больше языком трепать, иль к юбкам страсть?

Костя хотел поддержать беседу, ответить дерзостью. Но его до такой степени трясло, что вместо шутки вышел смех, похожий на слоновий крик.

– Я пошел, а то сдохну тут от смеха…

Пропал в темноте веранды.

Мама никогда в жизни не позволяла себе такого тона. И никогда бы не стала так встречать гостей Алсу. Она бы обязательно поинтересовалась, что за мальчик, откуда он взялся, предложила бы чаю, завела ненавязчивый разговор, чтобы понять, стоит ли Алсу с ним водить знакомство.

– Все хорошо? – осторожно позвала Алсу маму, не решаясь почему-то подойти к ней.

Но это была не мамина улыбка. Словно великолепная маска, актерская игра. Еще выдавали глаза: оставались застывшими, смотрели пристально, оценивающе, словно видели впервые. Алсу тоже впервые видела её такой, потом одернула себя: за последнее время произошло много событий, так что мама, видимо, сосредоточилась, вытащила из себя внутреннюю королеву и собиралась оставаться в таком состоянии вплоть до окончания всех неприятностей.

– Что-то с папой?

– С папой все хорошо. Он позвонил…

– Ура..!

Королева посмотрела холодными пустыми глазами.

– Что-то еще? – Алсу почувствовала, как предательский страх сковал горло.

– Мы собрали твои вещи.

– Мы – это кто? И зачем собрали вещи, мы куда-то едем?

Королева медленно кивнула.

– Папа прислал охрану. Велел нам переждать в доме Романа.

Алсу прошла в дом, стараясь не делать резких движений, изображая, что рада переезду, а потом рухнула на диван, привалилась к спинке и тихо заплакала. А потом её затрясло.

Подошла Королева, чмокнула Алсу в макушку. Это был поцелуй Снежной Королевы.

– Ты прости меня, – сказала Королева. – Я немного расстроена, выпила лекарство.

– Лекарство? Какое лекарство? Мама никогда не пила лекарство.

Глава 48

Это не она

Женщина, которая стояла рядом, выглядела, как Королева, была одета, как Королева, она даже разговаривала, как Королева, но это была не она. Стараясь ничего не упустить из виду, Алсу перебирала напугавшие её детали. Что случилось с мамой? Действует какое-то заклятье? Где Янотаки? Почему он их бросил в самую тяжелую минуту? Где папа? Мама сказала, что он звонил.

А вдруг папа умер? Поэтому мама так напугана.

Она должна перезвонить. Сама поговорить с отцом. Пулей метнулась на кухню, увидела телефон на кухонном столе.

Королева оказалась на кухне быстрее. Зажала телефон руками. Все тот же холодный, надменный взгляд. Выглядело этот так, будто Алсу больше не получит от нее ни одного ответа.

Как так можно?

Ее снова затрясло. Зажала себе рот, чтобы не наговорить гадостей. Не выпуская Королеву из виду, что есть духу выскочила из дома, промчалась по дорожке к калитке, выскочила из нее, привалилась к забору, глядя на дом.

Дыхание судорожными всхлипами рвалось из груди. Видел бы её сейчас Янотаки. То-то бы похихикал, узрев сию трусость. Алсу ощупала забор, подергала гнилые доски. Одна поддалась. Не меч, конечно, но все лучше, чем пустой рукой. Пальцы нащупали торчащий гвоздь. Надо было заранее позаботиться, а не ползать теперь червячком.

– Ого, – раздалось в темноте. – Стало быть, матушка прогнала? А ваще, твой ли это дом? Опять вранье?

Алсу вздрогнула, замахнулась доской, палец пребольно уперся в гвоздь.

– Э, потише.

– Сидоров!? – вырвалось у Алсу. – Сукин сын.

– Офигела?

– Ты чего тут бродишь? Лезь в машину и вали.

– Да они на берег вернулись за удочками и рыбой. Жду их. Жутко тут у вас. Пока здесь стоял, белые руки померещились. Вот прямо чуть за горло не хапанули. Думал ты, так сказать, с любовью.

– Рехнулся?

– Ага. Когда твою маман узрел, так и рехнулся. Охренительная тетка. После встречи с этим существом мне ж памятник можно поставить. Я чуть умом не тронулся. Отцу рассказать боюсь.

– Поаккуратнее, это все-таки моя мама.

– А чего сбежала? Я же видел, как ты драпала, быстрее меня.

– Вали.

– Э-э-э… так не пойдет. Я вообще-то зол на тебя. Кренделя из меня сварганила. Сладенько откушала? Мне прямо не терпится выместить на тебе все зло, что за целый день во мне накопилось. Как дураки всей семьей её искали. А она преспокойно прогуливалась по лесу. В школу, небось, ходила, химию отвечала. Что получила?