Текст книги "Ожившая статуя"

Автор книги: Сандра Филд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– О, Рийс! – Она обняла его, ощутив под руками натянутые мышцы плеч. – Я сходила в библиотеку и прочла в старых газетах о том, как все произошло… Ужасная трагедия. Но ты ни в чем не виноват. Точно так же могли убить тебя или кого-то другого. От такой случайности невозможно застраховаться.

Рийс тяжело выдохнул.

– Я понимаю, что ты права. Разумом понимаю. Но меня постоянно преследует мысль: если бы я не оставил ее одну на тротуаре…

– Поэтому ты помчался в Эквадор, да? – вдруг догадалась Лорен. – Чтобы быть как можно ближе к тем, кого похитили? Ты чувствовал свою ответственность за них? Хотел искупить свою вину перед сестрой?

– Наверное, да. Я не анализировал это, но действительно чувствовал, что отвечаю за них.

– Ты хороший человек, Рийс, – сказала Лорен. Если бы она могла исцелить его с той же легкостью, что он ее… Но его раны оказались глубже и серьезнее.

– Я всегда буду хранить твой подарок. Он очень красивый.

– Видимо, наши мысли оказались на одной волне, – улыбнулась Лорен, желая поскорее развеселить его. – Или, скорее, на одном берегу.

– Может быть, выпьем шампанского? Есть копченая форель.

– Хорошо, но при условии, что прогуляемся перед ужином.

– Я покажу тебе округу с вершины холма, потом пройдемся по долине.

Значит, больше не будет разговоров о Клеа.

– Я видела кусок отличного сыра с плесенью на дверце холодильника. С такими большими зелеными пятнами.

– Пожалуй, придется и мне отведать его, – рассмеялся Рийс. – Иначе потом не смогу с тобой целоваться.

В последующие три дня они целовались без остановки. Целовались, занимались любовью, хохотали от души, мыли посуду, гуляли и разговаривали. Дважды ходили в особняк, где Лорен была поражена прекрасной коллекцией предметов искусства, собранной Рийсом, и познакомилась с экономкой Хейзел. Та оказалась очень милой, хотя поначалу смотрела на девушку настороженно.

Лорен чувствовала себя беззаботной, счастливой и нужной, как никогда в жизни. Ей нравилось быть рядом с Рийсом. И он, кажется, чувствовал то же самое и вообще выглядел помолодевшим и веселым.

Только время от времени она ловила на себе его пристальный непроницаемый взгляд. Лорен пообещала себе обязательно спросить его в следующий раз, о чем он думает в такие минуты. Хотя интуиция подсказывала, что ответ может ей не понравиться.

Нет, наверняка ничего серьезного, пыталась успокоить себя она. Ничто теперь не сможет разрушить то счастье, которое окутывало ее днем и ночью.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Через три дня после Рождества Лорен и Рийс сидели в гостиной у камина, а за окнами лило как из ведра. Лорен читала роман, выбранный на одной из многочисленных книжных полок, а Рийс пытался разобраться в последних новостях в газетах, скопившихся за несколько дней.

– Ты вложила куда-нибудь деньги, вырученные за дом в Мэне? – лениво спросил он, перелистывая страничку финансовых сводок.

Девушка помолчала, потом ответила ровным голосом:

– Я перевела всю сумму в Чикаго на счет общества по работе с беспризорными детьми.

– Что-что? – Рийс опустил газету.

– Ты слышал. Я навела справки и выбрала очень достойную организацию.

– Ты просто не могла принять деньги от меня, да?

– Я не могла оставить себе деньги, которые были украдены. Ты тут совершенно ни при чем.

– Не будем вдаваться в тонкости.

– Ну вот, мы снова спорим. Давай не будем, прошу тебя.

В коридоре зазвонил телефон. Рийс вскочил на ноги.

С похолодевшим сердцем Лорен следила за ним глазами. С тех пор как она приехала в Англию, они ни разу не ссорились. Более того, они настолько хорошо чувствовали и понимали друг друга, что Лорен совсем забыла об осторожности.

Она не могла оставить деньги Уоллиса. Это же понятно.

Рийс вернулся в комнату с непроницаемым лицом.

– Это тебя. Твой агент.

– Бэт? Я ведь не давала ей твой номер! Как она меня вычислила? – Лорен поспешно выбежала в коридор. – Алло.

– Привет! Слава богу, я тебя нашла! Номер мне дал твой домовладелец. Мне пришлось поклясться на пачке Библий, что ты не станешь ругать его за это. Слушай, директор Музея нового искусства – ну, ты понимаешь, о ком я, о нашем единственном и неповторимом Максвелле Гелвее, – так вот он заинтересовался твоей последней работой. Той, что ты закончила как раз перед отъездом. К сожалению, послезавтра он улетает в Японию. Ты можешь вернуться домой? Прямо сейчас.

Пытаясь собраться с мыслями, Лорен уставилась в дубовую обшивку стены с тонкой резьбой. Это успех, который положит начало настоящей карьере. И вообще большая честь, что ее скульптурой заинтересовался музей, тем более хочет купить ее. Но как она сможет уехать отсюда? Как оставит Рийса?

– Лорен? Ты слушаешь?

– Да… ты меня очень удивила. Неожиданный поворот…

– Это шанс, который выпадает только раз в жизни. Я думаю, ты сама прекрасно понимаешь. Так что покупай билет на вечерний рейс. В крайнем случае – на утренний.

Разумеется, такая крупная сделка добавит очков и самой Бэт.

– Давай я подумаю и перезвоню тебе? Через полчаса.

– О чем тут думать? Ты же не собираешься отказаться? Максвелл Гелвей в состоянии сделать тебе карьеру или лишить тебя ее.

– Бэт, я здесь с другом, – вдруг разозлилась Лорен. – К тому же неизвестно, сумею ли купить билет. Я перезвоню.

– Хорошо. – По голосу Бэт было ясно, что ничего хорошего в таком развитии событий она не видит, но Лорен это мало волновало. – Ты знаешь мой номер.

Лорен положила трубку и осталась стоять в коридоре, наполненном сосновым ароматом. Бэт, конечно, права, она не может позволить себе отвергнуть такое предложение. У нее действительно нет выбора, придется вернуться в Нью-Йорк.

Может быть, Рийс поедет с ней?

Девушка вошла в гостиную и в двух словах объяснила, о чем говорила Бэт.

– Мне нужно ехать. Максвелл Гелвей – очень важный человек на Манхэттене. Было бы глупо и недальновидно отказаться, даже если в итоге ничего не получится. Но я не…

– Ты хочешь, чтобы я воспользовался связями и достал тебе билет? – Рийс едва сдерживал злость.

– Послушай, мне очень не хочется уезжать отсюда. Но так надо. Как ты не понимаешь? Такой шанс нельзя упустить.

– Почему же? Я отлично понимаю: для тебя искусство важнее всего.

– Значит, тебе можно оставить меня и улететь в Эквадор, а мне нельзя уехать в Нью-Йорк? – искренне возмутилась девушка.

– Эквадор был один раз, а твое искусство будет между нами всегда. И мне останется довольствоваться почетным вторым местом, ведь так?

– Всегда? – неуверенно повторила она.

– Я не люблю быть вторым, – не заметив ее вопроса, жестко сказал Рийс.

– Зачем все усугублять? Не заставляй меня делать выбор. Я женщина и скульптор – в одно и то же время. Просто два разных проявления меня. Одно без другого не бывает.

– Я пойду займусь поиском билета на самолет.

Забыв о намерении позвать его с собой, Лорен выпалила:

– Получается, мужчине позволено крутить роман и одновременно заниматься карьерой, а женщине – нет? Мне казалось, мы далеки от таких патриархальных устоев.

– Мне не нравится, когда меня бросают из-за того, что какой-то влиятельный человек от искусства что-то там пообещал.

– Но для меня это так важно!

– А я не важен.

– Ты переиначиваешь все мои слова. Терпеть этого не могу, – пыталась защититься Лорен, но Рийс уже вышел из комнаты.

Вскоре из коридора до нее донеслись обрывки разговора с долгими паузами. Спустя десять минут он вернулся.

– Мне удалось найти одно место на утренний рейс в восемь тридцать, больше у них не было. Я заказал номер в гостинице около аэропорта на эту ночь. Надо поторопиться. Выезжаем через час.

Девушка окинула взглядом уютную, залитую светом от камина гостиную, где она провела столько счастливых часов.

– Я не хочу уезжать.

– А я хочу, чтобы следующие пять дней ты провела здесь, а не на своем Манхэттене.

– Поедем со мной, – попросила Лорен.

– Я же не волшебник и не могу создать из воздуха еще одно место в самолете. К сожалению, оба самолета моей компании сейчас за пределами страны – развозят служащих по домам на праздники. К тому же, если уж мне надо ехать куда-то, то в Каир.

Девушка так расстроилась, что даже испугалась. Единственное слово, которое так и не было произнесено за эти дни, – любовь. Рийс не любит ее и вообще против всяких чувств. Поэтому разумнее всего не привязываться к нему.

– Я буду скучать по тебе, – донесся до Лорен ее собственный шепот.

– Можно будет перезваниваться. А еще у нас впереди целая ночь. Но теперь пора собираться в путь. Видишь, какой сильный дождь. Дорога скользкая, быстро ехать нельзя.

– Но сначала я хочу, чтобы ты меня поцеловал, – дерзко улыбнулась она.

– Правда хочешь? – спросил Рийс и подошел к ней.

В его жадном поцелуе смешались гнев и страсть. У Лорен подкосились и задрожали ноги.

– Пойду сложу вещи, – пробормотала она, стараясь скрыть свою реакцию. – Иначе мы займемся любовью прямо на ковре.

Ей потребовалось всего десять минут, чтобы побросать все в чемодан. Подарок Рийса Лорен убрала в отдельный пакет, затем бросила последний взгляд на спальню, в которой познала настоящее счастье. Вернется ли она сюда когда-нибудь? Или это конец всему?

Ей казалось, что сердце разрывается на части от боли. Спустившись вниз, Лорен нашла пальто и ботинки в шкафу в коридоре. Рийс говорил по телефону с Хейзел, объясняя, что планы изменились. Потом он побежал наверх и вернулся через несколько минут в деловом костюме и с небольшой сумкой в руке. Он показался ей совсем чужим. Впервые за много лет Лорен пожалела о выбранной профессии.

Рийс взял черный зонтик из стойки у двери.

– Готова? Нам придется пробежаться.

– Рийс…

Что-то в ее голосе заставило его остановиться.

– Не расстраивайся ты так… – сказал он.

– Мы увидимся снова, правда?

– Конечно. Наши отношения еще не закончены.

Не такого ответа ждала Лорен, но другого, видимо, ей не удастся услышать.

– Пошли, – кивнула она с деланым спокойствием и открыла дверь.

Рийс был отличным водителем, но в такую плохую погоду ему пришлось полностью сосредоточиться на дороге. За все время пути Лорен не проронила ни слова, пытаясь разобраться в многочисленных эмоциях, теснившихся в ее груди. Он сказал: «Всегда». И еще: «Наши отношения еще не закончены». Еще. Маленькое слово, а смысл ужасный. Что он подразумевал? Станет ли она частью его жизни? Или он просто выбросит ее, когда она ему наскучит?

И еще не давал ей покоя один вопрос, от которого девушка старательно бежала и к которому возвращалась снова. Влюблена ли она в него?

Гостиница поразила ее роскошью, о которой она только читала, но никогда не видела своими глазами. Рийс ушел в ванную, чтобы принять душ перед ужином. Присоединиться к нему он не предложил. Девушка повесила в шкаф кремовую шелковую блузку и обнаружила, что забыла зубную щетку. Схватив плащ и сумочку, она набросала короткую записку Рийсу и спустилась на первый этаж. Где-то рядом должна быть аптека.

Лорен радовалась, что у нее появился повод уйти из номера и побыть одной, пусть даже на несколько минут. Она выбежала на улицу и раскрыла зонт. Капли дождя скатывались по нему словно слезы. Аптека оказалась почти пустой. Девушка выбрала зубную щетку, заплатила за нее и вышла через большую стеклянную дверь. Поглощенная своими мыслями, она не заметила невысокого парня, шагнувшего за ней в сырую темноту улицы.

Они с Рийсом будут заниматься любовью сегодня ночью, думала Лорен, улыбаясь про себя. И уничтожат ту трещину, которая возникла между ними так неожиданно. Она бы не смогла улететь из Англии, не помирившись с ним. Глупо было сомневаться в том, что ей есть место в его будущем. Внимание и забота Рийса в последние несколько дней говорили лучше всяких слов.

Вдруг кто-то из темноты ударил ее в правый бок. Лорен пошатнулась и вскрикнула. Сумочка упала на землю. Пока девушка пыталась оглядеться, ее снова ударили, на этот раз по лицу. Щека загорелась огнем. Потом по плечу. Ее придавило к стене у тротуара. Спицы зонта скрежетали по голому кирпичу. В первую секунду Лорен не почувствовала боли, словно наблюдая за всем со стороны: вот какой-то худой парнишка с надвинутым на лицо капюшоном хватает ее сумочку, вот перебегает улицу и растворяется в пелене дождя.

Ноги затряслись. Лорен поняла, что лежит, скрючившись, на земле. Край плаща угодил в лужу. Боль постепенно овладевала ее телом и пульсировала с такой силой, что девушке пришлось стиснуть зубы. Она дотронулась до щеки и с ужасом увидела, что на пальцах осталась кровь.

– Мисс? Что случилось? С вами все в порядке?

Следующие несколько минут совершенно выпали из ее памяти, когда она потом пыталась их вспомнить. Ее спаситель, крепкий мужчина в старой кожаной куртке, закрыл ее своим зонтом и осмотрел щеку.

– Ничего страшного. Мой друг побудет с вами, а я схожу позову полицию. Я быстро.

– Прошу вас… не надо вызывать полицию, – слабым голосом попросила девушка, но ее слова заглушил дождь.

Приятель спасителя, тощий как палка, старался подбодрить ее:

– Сумочку украли? Тут часто такое случается. Хорошо хоть пистолета у него не было.

Пистолет. Клеа. Преодолевая дурноту и страх, Лорен попыталась собраться с мыслями. Нельзя возвращаться к Рийсу с окровавленным лицом. Надо вытереть кровь. Она хотела достать платок из кармана, но ужасная боль пронзила все тело, а рука не слушалась.

– А вот и полиция, – обрадовался тощий. – Теперь ничего не бойтесь. Они о вас позаботятся.

К тротуару, разрывая мглу мигающими вспышками синего и красного, подъехала полицейская машина. Офицер опустился на колено рядом с Лорен, задав, как ей показалось, тысячу вопросов. Она пыталась отвечать по мере сил. После расспросов он помог ей подняться. А потом из темноты, пробравшись через плотное кольцо немногочисленных зевак, появился человек в плаще, которого девушка узнала бы где угодно.

– Лорен? Господи, что произошло? С тобой все в порядке?

– Вам знакома эта женщина, сэр? – подоспел полицейский.

– Лорен, не молчи!

– Я в порядке, – еле слышно ответила девушка. – Н-на меня нап-пали и ограбили.

– Я отведу ее в гостиницу и позову врача, чтобы он осмотрел ее, – быстро объяснил Рийс полицейскому. – Вы все записали, что вам необходимо?

– Только дайте мне название гостиницы, сэр. Хотя, боюсь, шансов найти преступника у нас немного.

Рийс пробормотал название гостиницы. Лорен повернулась к своим спасителям:

– Большое спасибо за помощь. Вы были очень добры… Рийс, возьми меня за другую руку. Эта очень болит.

Он взял ее за левую руку, она устало оперлась на него. Они шли медленно. В холле гостиницы все удивленно оборачивались на них и шептались им вслед. Лорен старалась не замечать этого. Наконец они добрались до номера. Рийс закрыл дверь и снял трубку телефона.

– Мне не нужен врач, – с усилием выговорила она. – Надо умыться и положить лед на лицо.

– Еще как нужен.

Лорен сняла мокрый плащ, но он выскользнул у нее из рук.

– В кармане зубная щетка. Достань, пожалуйста, – попросила она, когда Рийс положил трубку.

Он наклонился, поднял плащ и вытащил пластиковую упаковку.

– В гостинице тебе дали бы десять зубных щеток. Тебе это в голову не пришло?

Значит, она сама во всем виновата?

– Я не подумала, что можно попросить.

– Да ты вообще ни о чем не думаешь.

– Если мы снова будем ссориться, я хотя бы присяду. – Лорен осторожно опустилась на огромную кровать.

– Ты хоть представляешь, что я почувствовал, когда вышел из ванной и нашел твою записку? А тебя все не было и не было, – он говорил ровным, холодным как лед голосом. – Я прождал пять минут – целую вечность, как мне показалось тогда. Потом вышел на улицу и увидел мигалки полицейской машины. Как будто история повторилась. Я думал, это конец.

Ее плечо горело от боли. Лорен хотела лишь одного: лечь и закрыть глаза, но гордость не позволяла показать свою слабость.

– Но, как видишь, это был не конец.

– По счастливой случайности. Какого черта ты не подождала меня, если уж тебе приспичило мотаться по улицам ночью?

– Знаю, все это, наверное, напомнило тебе о Клеа, поэтому ты так злишься, – чрезмерно громко и четко ответила девушка. – Но умоляю, оставь меня в покое. Я сделала это не специально. Я понятия не имела, что на улицах Лондона промышляют грабители. Ну, не повезло мне. Ничего же страшного не произошло.

– Конечно, – огрызнулся Рийс, – это напоминает мне о Клеа. И о том, что я узнал в тот страшный день на улице Чикаго. Я понял: больше никого не подпущу к себе близко. Потому что слишком велика боль, когда что-то случается. Кажется, я уже начал забывать эту истину, но ты мне ее напомнила. Тем лучше. Ты улетаешь в Нью-Йорк завтра. Все. Забыли.

Ее руку обжигало огнем, а сердце словно обложили льдом. Забыв о гордости, она неуверенно спросила:

– То есть ты хочешь сказать, что мы больше не увидимся?

– А зачем? Нет смысла. Мне не следовало забывать урок того ужасного дня. Жаль, что я расслабился, но теперь все кончено. Никому из нас двоих не нужна новая боль.

В дверь постучали. Рийс открыл дверь, пропуская седовласого человека в мокром плаще.

– Доктор Хаскинс, – коротко представился тот. – Нападение? Ужасно, что теперь на улицах так неспокойно. Куда он ударил вас, мадам?

До сих пор врачи никогда не называли ее «мадам». Когда доктор осматривал Лорен, она поняла вдруг, что Рийс видит ее в одном бюстгальтере и ей это неприятно. Она почувствовала себя совершенно незащищенной. Еще утром такая мысль показалась бы ей абсурдной.

Врач посоветовал отлежаться, приложить лед к синякам и принять болеутоляющее – обо всем этом Лорен могла догадаться и без его помощи.

– Я схожу в душ и лягу спать, – бросила девушка, когда доктор ушел.

– Сейчас закажу тебе еду в номер.

– Я не голодна. Завтра мне понадобится такси до аэропорта. Сможешь организовать?

– Я сам тебя отвезу, – сквозь зубы процедил Рийс.

– Не нужно! Ты предельно ясно дал мне понять, что тебе сам мой вид противен. Так что закажи мне такси.

– Я не слушаю приказы. Завтра отвезу тебя – и точка.

– Все должно быть по-твоему, да? – возмутилась Лорен. – Ты можешь ехать в Эквадор или в Каир, можешь указывать, что мне делать с собственными деньгами, можешь избавиться от меня, когда пожелаешь и как пожелаешь. Отлично. Поступай как знаешь. Только не жди, что я тебе когда-нибудь позвоню.

Нечеловеческим усилием ей удалось не поморщиться, вставая на ноги, и дойти до ванной, не шатаясь. Впервые за последние дни она заперла дверь. Потом разделась и посмотрела на себя в зеркало. Белые как снег щеки и бурое пятно запекшейся крови под подбородком.

Алая ссадина на плече постепенно синела. А в глазах застыло отчаянье. Тот мир, который она обрела на Рождество с Рийсом, мир, полный страсти и взаимопонимания, разлетелся на куски. В глубине души Лорен верила в то, что близость между ними станет лишь глубже, все больше и больше поглощая их с каждым днем – и каждой ночью.

Но она ошиблась. Рийс был против ее поездки в Нью-Йорк, хотя знал, что это, возможно, главное событие ее жизни. А нападение на улице оказалось последней каплей.

Поплачу завтра вечером, решила девушка. Только не сегодня. И не утром в аэропорту. И не в присутствии Максвелла Гелвея и Бэт.

А может быть, вовсе не стану плакать. А наоборот, буду радоваться тому, что удачно закончила отношения с человеком, погребенным в собственном прошлом.

Лорен нервно ухмыльнулась. Кого она пытается обмануть? Она разрыдается как ребенок, едва останется одна. Но никто не узнает об этом. Тем более Рийс.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Часы показывали пять утра. Недовольно вздохнув, Лорен плюхнулась на подушку и натянула одеяло повыше. Уже семь ночей подряд она засыпала в слезах, а потом мучилась от головной боли. Сердце тоже ныло. Девушка чувствовала себя разбитой. Слабой. Несчастной. Никому не нужной.

Как получилось, что за столь короткое время она привыкла ощущать рядом с собой тело Рийса, ритм его дыхания в темноте? Слышать его смех? Язвительные шутки, едкие замечания? Вот только в то утро, когда она улетала в Нью-Йорк, он не смеялся. Наоборот. Казалось, что ему не терпится поскорее расстаться с ней.

За прошедшую неделю он не позвонил ни разу. Ты удивлена? – издевалась Лорен над собой, зарываясь головой в подушку. Для него все закончилось. Она могла бы поспорить, что Рийс не лежит ночью с открытыми глазами, думая о ней.

Ее утешала лишь одна мысль: иначе она поступить не могла. Лорен никогда не притворялась. Значит, такая, как есть, она ему не нужна.

В половине шестого Лорен все же встала, поставила чайник на плиту и надела свитер и рейтузы. Потом пересмотрела куски металла и древесины, сложенные в углу мастерской, и вдруг вспомнила о глине, купленной за неделю до Рождества. Ей всегда нравилось придавать глине форму. Лорен нашла старую рубаху, натянула ее через голову, не расстегивая, и села за стол, поставив рядом чашку кофе.

Через три часа она подняла голову от работы. Перед ней стоял уже не бесформенный кусок глины, а более-менее очерченный бюст. Бюст Рийса, излучавший его обычную решительность и энергетику, с точно переданной линией скул и упрямого подбородка. Я люблю тебя, подумала Лорен и в полном изумлении повторила про себя эти слова. Я люблю тебя, Рийс Кэллахэн.

Вообще-то чему тут удивляться? Конечно же, она любила его. Иначе почему расплакалась, как дурочка, в тот день, когда узнала, что всемогущий Максвелл Гелвей собирается приобрести одну из ее работ? Еще полгода назад Лорен была бы на седьмом небе от счастья. Но теперь все по-другому. Теперь она не могла поделиться радостной новостью с Рийсом. Ведь они стали абсолютно чужими друг другу.

Рийс не любит ее. А если он просто боялся, что может влюбиться в нее? – предположила Лорен, нахмурившись. Вполне вероятно. Это объясняет, отчего он вдруг устроил нелепую сцену, узнав о ее поездке в Нью-Йорк. Наверное, в какой-то момент их близость начала подспудно пугать его. И становится понятным, почему Рийс смотрел на нее с таким ожесточением, обнаружив ее на тротуаре рядом с полицейским.

Неужели Рийс расстался с ней, чтобы не влюбиться? Или она пытается тешить себя напрасными иллюзиями, чтобы не видеть горькую правду?

Сердце затрепетало в груди, как птичка в клетке. Дыхание перехватило. Найти ответы на свои вопросы она могла только одним способом: спросив самого Рийса. Или сказав ему о своих чувствах и посмотрев на его реакцию.

Лорен заметалась по мастерской. Мысли беспорядочно теснились в ее голове, эмоции разрывали грудь. Даже думать о новой встрече с ним было глупо. Разве мало ей того, что один раз ее прогнали? Неужели нужно услышать его «уходи» снова, чтобы осознать, что между ними все кончено?

Поддавшись порыву, Лорен схватила телефонную трубку и позвонила Сэму в Бостон.

– Сэм, как ты считаешь, есть ли вероятность того, что Рийс мог бы влюбиться в меня? – без предисловий выпалила она.

– И тебя с Новым годом. Да, считаю.

– Правда?

– Совершенно точно могу сказать: ты ему небезразлична. Я говорил с ним несколько дней назад и спросил, как у тебя дела. Он вдруг так взбеленился, словно я не о тебе спросил, а о злейшем враге человечества… Что произошло?

Лорен вкратце описала ему события.

– Ты не знаешь, где он сейчас?

– В Англии. В конце недели уезжает в Гонконг, а до тех пор поживет в своем поместье в Суррее. Почему бы тебе не позвонить ему и не узнать, любит ли он тебя?

– Мне нужно видеть его лицо, когда буду спрашивать, – раздраженно ответила Лорен.

– Сегодня днем я должен был лететь в Лондон. Но переговоры отложили, а у меня не было времени сдать билет. Хочешь, уступлю его тебе?

– Господи! Даже мысль о возможной встрече с ним – настоящее безумие.

– Может быть, стоит рискнуть, чтобы потом не ругать себя за нерешительность?

– Хорошо, – наконец ответила Лорен, – согласна.

– Я позвоню в авиакомпанию и договорюсь, чтобы билет перевели на тебя. Слава богу, у меня есть там знакомые, не такие влиятельные, как у Рийса, конечно, но все же. Билет получишь на стойке регистрации, ладно? – Сэм быстро объяснил ей процедуру. – Хочешь, я позвоню ему? Скажу, что ты прилетишь.

– Нет! Ни в коем случае. Хочу застать его врасплох. Только так можно узнать, что происходит… Пожелай мне удачи.

– Ни пуха ни пера. Обязательно потом позвони мне, чем бы у вас все ни кончилось. Или если тебе понадобится помощь.

– Ты уже очень много для меня сделал. Большое тебе спасибо. Ладно, пока.

Лорен повесила трубку и в задумчивости провела пальцами по шее глиняной скульптуры, остановившись на ключице. Какой смысл лепить его из глины? Он нужен ей сам. И она будет бороться за него. Разве подсознательно она не наполнила его черты той мощью, которую он проявлял во время секса, и нежностью, которая помогла ей довериться ему? Пелена слез заволокла ее взгляд. Девушка поняла, что создала лицо влюбленного мужчины.

Нужно взять бюст с собой. Может быть, он сумеет объяснить Рийсу то, что не удастся ей.

А если ничего не получится – что ж, по крайней мере она будет знать, что попыталась.

Спустя много долгих часов Лорен вышла из такси у ворот имения Рийса. Солнце давно село за горизонт, и темные стволы деревьев едва вырисовывались на черном небе.

– Мисс, вы действительно хотите остаться здесь? – удивился шофер.

– Да, – улыбнулась Лорен, подхватив коробку со скульптурой и небольшую сумку. – Не волнуйтесь за меня.

Шофер кивнул и был таков. Лорен прошла через ворота и побрела по дорожке к дому. Глаза постепенно привыкали к темноте. Размахивая ветками, зловеще скрипели дубы, будто несмазанные двери. Где-то вдалеке ухала сова. Но вот за стволами блеснул свет в окне.

Значит, Рийс дома. Девушка выдохнула с облегчением, но тут же почувствовала, как руки холодеют от страха. Она не представляла, что скажет ему. Может быть, стоит просто отдать коробку и посмотреть, что будет дальше?

С каждым ее шагом огни становились все ярче, а волнение все сильнее. Не позволяя себе впадать в панику, Лорен поднялась по ступенькам и нажала кнопку звонка. До нее донесся легкий перезвон, заглушаемый громко бьющимся где-то в горле сердцем. Потом послышались шаги.

Дверь распахнулась.

– Мисс Кортни, – приветствовала ее Хейзел. – Какой сюрприз.

Оправившись от изумления с примесью разочарования, Лорен кивнула.

– А Рийс… он ведь дома?

– Входите, входите. На улице подморозило, правда? – посетовала Хейзел, забирая сумку из окоченевших пальцев девушки. – Вы что же это, пешком шли от самых ворот? Я вот тут всю жизнь прожила, а так далеко никогда не хожу. Мистер Рийс, говорите? Так нет его. Вчера рано утром уехал в Лондон. Чтобы улететь в Штаты – так он сказал.

– Вчера? – автоматически повторила Лорен.

– Вот именно. Что-то у него там срочное случилось, а что – не знаю. И когда вернется, тоже не сказал… Голубушка, вам плохо?

Девушка поставила коробку на стул. Получается, вчера Рийс перелетел Атлантику и был рядом с ней, но даже не позвонил.

Вот и ответ на все вопросы. Отогревшись наконец в тепле коридора, Лорен рассеянно сказала:

– Нет. Все в порядке. Благодарю вас.

Хейзел силой усадила ее на соседний стул.

– А по виду не скажешь, уж извините меня за вольность. Придется вам переночевать здесь. Я позвоню мистеру Рийсу на работу и узнаю…

– Не нужно этого делать! – очнувшись от оцепенения, выпалила Лорен.

Взгляд серых глаз проницательной Хейзел пронзил ее.

– Хорошо. Но все равно я прослежу, чтобы вы как следует поужинали и устроились здесь, прежде чем уйду в особняк. Том, мой муж, зайдет завтра утром. Вы не боитесь остаться на ночь одна в доме?

– Нет, что вы.

Лорен мечтала об одиночестве и, несмотря на искреннюю заботу Хейзел, была рада, когда несколько часов спустя та удалилась к себе. Экономка постелила ей в гостевой комнате. Лорен не смогла бы спать там, где испытала настоящее счастье с Рийсом.

Она бессмысленно блуждала по дому, не зная, чем заняться, брала что-то с полок, ставила на место. В каждом уголке чувствовалось присутствие хозяина. Завтра нужно уехать при первой же возможности, решила девушка. Вернуться домой и постараться вычеркнуть из памяти человека, который перевернул ее жизнь с ног на голову, заставил познать истинную радость и глубочайшее отчаянье, объединенные одним словом – любовь.

Сама того не осознавая, она достала из коробки бюст и долго смотрела на него, словно он мог дать какие-то ответы. Потом спустилась вниз и поставила скульптуру на столик, а сама села на диван. Этот человек был влюблен только в ее воображении. Она приняла желаемое за действительное. Рийс не любит ее. И никогда не любил.

Изнывая от боли, рвущей сердце, Лорен уткнулась в мягкую бархатную подушку. Она лежала в полудреме и не могла собраться с силами, чтобы уйти в спальню. Старинные часы мелодично отбивали время: десять, одиннадцать, полночь, час. Вдруг девушка встрепенулась и вскочила. Сердце подпрыгнуло и упало в груди. Кто-то вставил ключ в замочную скважину.

Входная дверь открылась, потом захлопнулась. В коридоре раздались шаги.

– Лорен? – позвал Рийс. – Ты где?

Откуда он знает, что она здесь?

– В гостиной, – неуверенно ответила девушка и увидела его в дверном проеме. Горящие голубые глаза испытующе смотрели на нее. Она схватила бюст, пытаясь засунуть его между столиком и диваном. – Мне не следовало приезжать. Прости. Больше такое не повторится. Утром я уеду, как только рассветет…

– Что ты там прячешь?

Его внезапное появление посреди ночи совершенно лишило ее способности здраво рассуждать и трезво мыслить.

– Вылепила на досуге. Я приехала сюда вчера, чтобы сказать, что люблю тебя. Но не нужно было этого делать. Ты был в Штатах днем раньше, но даже не позвонил мне. Теперь я выгляжу полной идиоткой. – Ища убежища в гневе, Лорен продолжила: – Ты вот что. Иди к себе, ложись спать и просто забудь обо мне. У тебя это хорошо получается. А когда проснешься, меня уже не будет.

Рийс подошел к ней. В черном костюме, голубой рубашке и шелковом галстуке он был неотразим.

– Не приближайся ко мне! – воскликнула Лорен и прижала к себе скульптуру.

На мгновенье Рийс замер на месте.

– Ты же сказала, что любишь меня.

Она протянула ему скульптуру.

– Я поняла, что люблю, когда лепила это. Но у меня есть дурацкая привычка: сначала делать, потом думать. А в настоящих обстоятельствах не просто дурацкая, а непростительная. Но снова я эту ошибку не совершу.

Рийс забрал у нее глиняный бюст, поставил его на столик и долго рассматривал.

– Когда у меня было такое лицо?

– Когда мы занимались любовью.

– Ты увидела то, чего я не замечал.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду…

– Я улетел в Каир сразу после того, как ты уехала. И думал о тебе там все время. Потом вернулся. Здесь мне было просто невыносимо. Я помчался в Лондон – какое, черт возьми, было число позавчера? С этими дальними перелетами я совершенно потерялся во времени. Не помню даже, какой сегодня день недели. – Рийс провел рукой по волосам. – Я остановился в той же гостинице, где мы провели последнюю ночь. И без конца думал о тебе. А вчера утром сел в самолет до Нью-Йорка. Тебя не было в мастерской. Твой домохозяин не знал, куда ты делась. Соседи только пожимали плечами. Тогда я позвонил Сэму. Он-то и объяснил, где тебя искать. А еще посоветовал в довольно жестких выражениях не валять дурака.