Текст книги "Алиби"

Автор книги: Сандра Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)

Вторник

Глава 19

Лют Петтиджон завещал, чтобы его кремировали, поэтому сразу после вскрытия тело перевезли в городской крематорий. Вдова Петтиджона позаботилась обо всех формальностях и заполнила все необходимые бумаги. Тело было предано огню, и уже в воскресенье утром Дэви Петтиджон по лучила на руки урну с прахом мужа.

На утро вторника была назначена и поминальная служба, хотя ввиду особых обстоятельств кончины Петтиджона кое-кто считал, что вдова излишне торопится.

Ровно в десять утра из боковых дверей появилась Дэви, прошествовавшая к свободным местам в первом ряду. Она с головы до пят была одета в черное, и лишь нитка крупного жемчуга оживляла ее траурный наряд. Волосы она собрала на затылке в простой «конский хвост», а на голову надела черную соломенную шляпу, широкие поля которой скрывали ее лицо – как и темные солнечные очки, которые она не снимала на протяжении всей службы.

– Как ты думаешь, почему она прячет глаза? – спросила Стефи у Смайлоу. – Потому, что они опухли от слез, или, напротив, потому, что они сухи?

Смайлоу сидел, наклонив голову, как будто в самом деле прислушивался к молитвам, и вопрос Стефи заставил его нахмуриться.

– Не знаю, – коротко ответил он одними губами.

– Извини. – Стефи покачала головой. – Вот не знала, что ты веришь этим предрассудкам.

После этого она замолчала и не произнесла ни слова до самого конца службы, хотя и не была религиозна. Вечная жизнь интересовала Стефи гораздо меньше, чем жизнь земная, главным образом потому, что все ее честолюбивые мечты были связаны именно с этим миром. Да и венец праведницы, которым она могла быть награждена в загробной жизни, привлекал ее гораздо меньше, чем должность окружного прокурора.

Поэтому, отключившись от проникновенных слов заупокойной молитвы и траурных гимнов, Стефи потратила этот час на то, чтобы еще раз обдумать все аспекты дела Петтиджона и в особенности то, как она может использовать их для собственной выгоды.

Вчера вечером именно она позвонила прокурору Мейсону. Извинившись за то, что беспокоит его дома, Стефи рассказала ему о показаниях Юджин Кэрти и о том, как та солгала, выдумав историю о поездке в Харбор-Таун. Прокурор поблагодарил ее за то, что она своевременно проинформировала его, и Стефи, чувствуя, что заработала скаутское очко,[2]2
  Скаутское очко – зачет за каждое доброе дело.


[Закрыть] решилась сделать еще один шаг. Самым естественным тоном, на какой только была способна, Стефи уверила Мейсона, что несколько позднее Хэммонд, несомненно, тоже известил бы начальство о последних событиях. «Хотя, – закончила она доверительно, – мне почему-то кажется, что Хэммонд не считает это важным».

О том, чего она добилась этими хорошо обдуманными словами и какие дивиденды заработала, Стефи подумать не успела. Служба закончилась, и все вокруг встали ставать. Поднялась со своего места и она.

– Как мило, не правда ли? – спросила она у Смайлоу, глядя, как со всех сторон к Дэви Петтиджон стекаются дальние и близкие знакомые, чтобы лично принести свои соболезнования. Среди них Стефи заметила и Хэммонда, который по-дружески обнял вдову за плечи, а она поцеловала его в щеку.

– Они, оказывается, так коротко знакомы? – удивилась она.

– Хэммонд и Дэви – друзья детства, – пояснил Смайлоу.

– Насколько близкие? – не отступала Стефи.

– А что? – Смайлоу внимательно посмотрел на нее.

– А то, что Хэммонд упорно отказывается включить Дэви Петтиджон в число подозреваемых.

Смайлоу ответил не сразу, и некоторое время они со Стефи смотрели, как к Дэви подошли мистер и миссис Престон Кросс, которые тоже обняли ее. С супругами Кросс Стефи встречалась только однажды. Как-то они с Хэммондом отправились на соревнования по гольфу, и там он представил ее своим родителям. Тогда Хэммонд назвал ее просто товарищем по работе, а не своей девушкой, что несколько уязвило Стефи, однако она легко утешилась, позволив себе пококетничать с Престоном, который произвел на нее впечатление человека решительного и опасного.

Что касалось Амелии Кросс, то она была полной противоположностью своему мужу. Миниатюрная, миловидная, вежливая и мягкая в обхождении, она воплощала в себе характерный тип южной леди и, казалось, ни разу в жизни не высказала самостоятельного суждения. Впрочем, решила Стефи, у нее, наверное, никогда и не было своего мнения.

– Вот тебе и ответ на твой вопрос, – процедил сквозь зубы Смайлоу. – Для Дэви Амелия и Престон – все равно что приемные родители.

– Кстати, что ты имеешь против Дэви? – поинтересовался Смайлоу, когда они шли к его машине. – Ведь, насколько я понимаю, ты уже вычеркнула ее из списка подозреваемых.

– Кто тебе сказал? – вопросом на вопрос ответила Стефи, открывая дверцу и опускаясь на переднее сиденье.

– Мне так показалось, – коротко сказал Смайлоу, садясь за руль.

– Конечно, доктор Кэрти в этом смысле выглядит куда перспективнее, – согласилась Стефи, почувствовав, куда он клонит. – Но это ни в коей мере не освобождает от подозрений нашу веселую вдову. Включи-ка кондиционер, – попросила она, обмахиваясь ладонью. – Кстати, ты намекнул безутешной миссис Петтиджон, что ее алиби никуда не годится?

– Один из моих людей устроил ей и Саре Берч перекрестный допрос, – сказал Смайлоу. – Но похоже, что они обе действительно забыли о том, что в тот день служанка ездила за продуктами.

– И ты в это поверил? – удивилась Стефи. Они успели проехать несколько кварталов, прежде чем Смайлоу, долгое время молчавший, удивил ее неожиданными словами:

– Мы нашли человеческий волос в номере на ковре. Он бросил на Стефи быстрый взгляд и расхохотался, увидев выражение ее лица.

– Нет, пока ничего определенного, – добавил он. – Петтиджон мог подцепить его где угодно. Этот волос может принадлежать любому постояльцу, который снимал номер до него, любой горничной или официанту коридорной службы.

– Но если он принадлежит мисс Кэрти…

– Я вижу, она не дает тебе покоя.

– Если этот волос принадлежит Юджин Кэрти… Ты понимаешь, что это значит?

– Мы пока не знаем, ее это волос или нет.

– Но мы знаем, что она солгала! – воскликнула Стефи.

– У нее могло быть для этого с десяток причин.

– Теперь ты говоришь точь-в-точь как Хэммонд! Смайлоу хмыкнул.

– Кстати, о Хэммонде, – сказал он. – Вчера вечером я застал его в номере Петтиджона.

– Что он там делал?

– Осматривался.

– Зачем?

– Думаю, он надеялся найти что-то такое, что я пропустил.

– А тебя-то зачем туда понесло? Смайлоу неожиданно замялся.

– Вообще-то мне пришло в голову, что я действительно мог не обратить внимания на какую-то важную деталь.

– Вот что делает тестостерон с мужиками! – с презрением бросила Стефи. – Все мужчины таковы – готовы из штанов выпрыгнуть, лишь бы насолить друг другу!.. Между прочим, – добавила она после паузы, – тебе не приходило в голову, что это может влиять и на твое отношение к мисс Кэрти?

– Что именно? – не понял Смайлоу.

– Я имею в виду, если бы она не была известным психоаналитиком, если бы не была такой образованной и привлекательной, если бы не умела ясно выражать свои мысли и держать себя в руках, может быть, вы с Хэммоидом относились бы к ней иначе? Ведь я почти уверена, что, если бы перед вами сидела крутая девчонка с оранжевым «ирокезом» на голове и татуировками на обеих сиськах, вы бы не постеснялись нажать на нее как следует, а теперь… Я просто не узнаю вас обоих!

– Ну, на это я и отвечать не буду, – отрезал Смайлоу.

– Если я ошибаюсь, – не отставала Стефи, – тогда объясни, почему вы так боитесь сделать то, что диктует ситуация?

– Потому что я не могу арестовать доктора Кэрти только на основании того, что она сказала не правду. Для этого мне нужно нечто посущественнее, чем выдуманная поездка в Хилтон-Хед. Уж кто-кто, а ты-то должна это понимать. Мне необходимо как-то связать ее с Петтиджоном, найти железные доказательства того, что она хотя бы побывала у него в номере в субботу.

– А лучше всего было бы найти оружие, не так ли?

– Над этим мы сейчас работаем.

Стефи некоторое время разглядывала его чеканный профиль.

Наконец ее губы дрогнули в улыбке.

– Ну ладно, Смайлоу, выкладывай, что там у тебя? Я же вижу, что тебе есть что сказать – это у тебя просто на лице написано!

– Ты узнаешь последние новости одновременно с остальными – и не раньше.

– А когда это будет?

– Сегодня во второй половине дня. Я пригласил доктора Кэрти на вторую беседу, и она согласилась, хотя ее адвокат и не рекомендовал этого делать.

– Значит, она не подозревает, какую ловушку ты ей приготовил? – Настроение у Стефи снова повысилось, и она рассмеялась почти весело. – Мне не терпится увидеть, какое у нее будет лицо, когда капкан захлопнется!

* * *

Ее лицо выражало полное удивление и растерянность, как, впрочем, и лицо Хэммонда.

Поначалу, однако, ничто не предвещало беды. Хэммонд, Смайлоу, Стефи и Перкинс встретились в коридоре возле кабинета детектива. Не было только самой Юджин, и Смайлоу предложил им подождать внутри. Хэммонд уже собирался войти в кабинет вместе со всеми, как вдруг Стефи спохватилась, что оставила какие-то документы в дежурной части на первом этаже полицейского управления. Документы относились к какому-то другому делу, но Хэммонд, который начинал испытывать легкую клаустрофобию при одном виде крошечного кабинета Смайлоу, вызвался сходить за ними.

Выйдя из отдела по расследованию тяжких преступлений, он как по наитию свернул к лифтам, хотя на первый этаж можно было с тем же успехом спуститься и по лестнице. Но не успел Хэммонд нажать кнопку вызова, как двери отворились и он увидел в кабине Юджин. Несколько мгновений они растерянно и потрясение смотрели друг на друга, потом Хэммонд решительно шагнул внутрь и нажал кнопку первого этажа.

Закрывшиеся двери лифта, казалось, отделили их от всего остального мира. Они были в кабине одни, и Хэммонд ясно ощущал легкий аромат духов Юджин. Взгляд его в мгновение ока охватил ее всю – аккуратно причесанные и подобранные волосы, стройную фигуру, легкий румянец щек.

Взгляд Юджин тоже не остался неподвижным, он скользил по его лицу точно так же, как когда-то на заправочной станции за секунды до того, как он поцеловал ее. Это умение сосредоточиваться на том, на чем останавливались ее глаза, волновало Хэммонда в Юджин едва ли не больше всего, и сейчас он снова почувствовал легкое покалывание прилившей к губам крови.

– В субботу вечером… – начал он.

– Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем.

– Почему ты солгала им?

– А ты бы хотел, чтобы я сказала правду?

– Я не знаю, в чем состоит правда. Этот человек… мистер Дэниэлс… Он видел тебя возле номера Петтиджона или нет?

– Я не собираюсь обсуждать это с тобой.

– Но почему…

Лифт остановился на первом этаже, и двери отворились. На площадке никого не было, и Хэммонд выступил наружу, продолжая, однако, придерживать двери ногой, чтобы они не закрылись.

– Сержант! – окликнул он дежурного по управлению. – Мисс Манделл говорит, что оставила здесь папку с документами. Вы ее не видели?

– Папку с документами? – отозвался дежурный. – Нет, не видел. Если она мне попадется, я отправлю ее мисс Манделл.

– Будьте так добры.

Хэммонд вернулся в лифт и, отпустив двери, нажал кнопку второго этажа.

– Почему ты не хочешь сказать мне? – повторил он хриплым шепотом.

– У нас всего несколько секунд, – возразила Юджин. – Ты хочешь потратить их на разговоры о том, была я там или нет?

– Конечно же, нет! – заторопился Хэммонд и непроизвольно шагнул к ней. – Я хочу просто обнять тебя. Ее руки сами собой взлетели вверх.

– Нет, не надо, я… Мне почему-то нечем дышать.

– Именно это ты сказала, когда кончила во второй раз. Или это было, когда мы перебрались на пол?

– Прекрати, прошу тебя!

– А вот этого ты не говорила. За всю ночь ты ни разу не попросила меня остановиться. Тогда почему ты сбежала утром?

– По той же причине, по которой мне приходится скрывать, что я была с тобой.

– Из-за Петтиджона? Но я знаю, что ты его не убивала – время не совпадает. Однако твое положение все равно уязвимо, и Смайлоу этим воспользуется.

– Я должна была уехать от тебя тем утром. И… мне не хотелось бы, чтобы кто-то застал нас за разговором сейчас.

– Но если ты ни в чем не виновата, – сказал он, приближаясь к ней еще на полшага, – зачем тебе понадобилось алиби? Ведь именно ради этого ты легла со мной в постель в субботу вечером, не так ли?

В ее глазах полыхнули искорки гнева, губы дрогнули, словно она хотела сказать ему что-то резкое, но в этот момент лифт остановился, дверцы разъехались, и Хэммонд увидел на площадке ожидавшую их Стефи.

– О-о-о! – протянула она, быстро поглядев сначала на Юджин, потом на Хэммонда. – Я как раз за тобой… Я нашла досье. – Она подняла руку, в которой была зажата папка. – Извини, что заставила тебя спускаться.

– Пустяки.

– Позвольте пройти, – сказала Юджин, выжидательно глядя на загораживавшего дорогу Хэммонда.

– Мистер Перкинс уже здесь, доктор Кэрти, – сказала Стефи, сухо кивнув Юджин.

– Благодарю вас, – с достоинством отозвалась Юджин и шагнула к дверям отдела по расследованию тяжких преступлений.

– А где это вы встретились? – с подозрением осведомилась Стефи. Этот вопрос едва не застиг Хэммонда врасплох.

– Мисс Кэрти ждала лифт внизу, – солгал он.

– Понятно. – Стефи кивнула. – Раз все в сборе, можно начинать.

– Скажи Смайлоу, пусть подождет еще пару минут, – вмешался Хэммонд. – Мне нужно заглянуть еще в одно место.

Стефи с Юджин направились к кабинету Смайлоу, а Хэммонд юркнул в мужской туалет, который, к счастью, оказался свободен. Склонившись над раковиной, он несколько раз плеснул себе в лицо холодной водой. Поглядев на себя в зеркало, он негромко выругался.

Он просил подождать его пару минут, однако, чтобы прийти в себя, ему, похоже, требовалось гораздо больше времени. На щеках его по-прежнему горели два красных пятна, которые, несомненно, не ускользнули от внимательных глаз Стефи, но гораздо хуже этого было тягостное ощущение собственной вины, от которого, как подозревал Хэммонд, ему вряд ли удастся избавиться.

Что ему теперь делать?

Он не знал ответа на этот вопрос. Еще недавно он не знал и даже не слышал о Юджин Кэрти, теперь же эта женщина стала для него центром циклона, грозившего закружить его, засосать, подбросить вверх и швырнуть о землю с такой силой, что от него ничего не останется. Выхода из создавшегося положения Хэммонд не видел. Он не просто ошибся или оступился, а совершил серьезное должностное преступление и к тому же вовсе не горел желанием во всем признаться и исправить причиненное зло. Он продолжал упорствовать в своем заблуждении, хотя, строго говоря, никакого выбора у него не осталось. Он мог бы реабилитировать себя, когда узнал Юджин на портрете, нарисованном полицейским художником, но упустил свой шанс, а теперь было слишком поздно.

– Смайлоу, Стефи! Вы просто не поверите! Именно с этой женщиной я переспал в ночь с субботы на воскресенье! Не может быть, чтобы она прикончила Люта Петтиджона, а потом преспокойно легла со мной в постель!

Если бы тогда Хэммонд нашел в себе силы и решимость произнести эти слова, тогда бы он был чист. В конце концов, когда он вез Юджин к себе домой, он не мог знать, что назавтра она окажется подозреваемой номер один в деле об убийстве. В крайнем случае он мог бы даже представить дело так, будто она сама соблазнила его, чтобы создать себе приемлемое алиби. О том, что это предположение может быть недалеко от истины, Хэммонд старался не думать. Тогда бы ему, возможно, лишь попеняли за неразборчивость в связях, впрочем, вполне простительную, поскольку в красоте Юджин было трудно отказать. В любом случае Хэммонд не запятнал бы себя, не погубил карьеру, не оказался бы в центре громкого скандала. Возможно, некоторое время коллеги отпускали бы по его адресу не слишком лицеприятные шуточки, но, в конце концов, это можно было пережить.

Но он промолчал. И согласно всем писаным и неписаным правилам, существовавшим для работников прокуратуры, его поведение было непростительным.

Но одно Хэммонд знал наверняка: будь у него возможность повернуть события вспять, он поступил бы точно так же.

* * *

С самого начала Юджин насторожила показная вежливость, с какой детектив Смайлоу придвинул ей стул и пригласил устраиваться поудобнее. Он даже спросил, не хочет ли она сока или воды. Это настолько не сообразовывалось с ее представлениями о его характере, что Юджин на всякий случай внутренне собралась.

– Прошу вас, мистер Смайлоу, – сказала она, – давайте не будем попусту тратить время и притворяться, будто я здесь со светским визитом. Вы просили меня приехать, а я всегда считала, что тот, кто помогает полиции, выполняет свой гражданский долг. Поэтому я здесь.

– Ваша сознательность, мисс Кэрти, выше всякой похвалы.

– Давайте все же оставим любезности и перейдем к делу, – вмешался Фрэнк Перкинс. – Вы хотели о чем-то спросить мою клиентку, Смайлоу?

– Да, хотел… – Как и в прошлый раз, Смайлоу снова уселся на краешек стола. – Итак, на чем мы остановились в прошлый раз?

За спиной Юджин открылась и закрылась дверь кабинета, и, даже не оборачиваясь, она поняла, что вошел Хэммонд. Его присутствие, казалось, поколебало самый воздух в тесном кабинетике детектива, и Юджин невольно напряглась, стараясь ничем не выдать себя. Она никак не могла успокоиться после их разговора в лифте. Даже не разговора… Нескольких секунд, которые они провели наедине, оказалось достаточно, чтобы глаза у нее заблестели, а щеки расцвели румянцем. Даже Перкинс это заметил, поскольку первое, о чем он спросил, когда она вошла в кабинет, это о том, как она себя чувствует. У Юджин был соблазн сказать, что ей нездоровится, однако она просто сослалась на жару и духоту.

Но никакая духота не способна была вызвать эту жаркую пульсацию губ и ощущение легкого покалывания во всем теле. Боже, неужели она возбудилась только от того, что он захотел обнять ее? Или в ее эмоциональном и физическом состоянии повинно и острое чувство вины, которую она испытывала перед Хэммондом за то, что скомпрометировала его, поставила перед таким нелегким выбором?

Только вначале, напомнила она себе. Лишь вначале Юджин сознательно хотела скомпрометировать его. Законы биологии довершили остальное, довершили практически помимо ее воли.

И сейчас, стоило только Хэммонду войти в комнату, она снова почувствовала то же, что испытывала тогда.

Лишь с огромным трудом Юджин удалось сдержать себя и не обернуться. При других обстоятельствах в этом, возможно, не было бы ничего особенного, но сейчас ее очень нервировало присутствие Стефи Манделл. Из всех, находившихся в комнате, она была самым опасным врагом, способным с чисто женской проницательностью не только уловить исходящие от нее и от Хэммонда токи, но и правильно их истолковать. И без того Стефи насторожилась, когда увидела их вдвоем в лифте. Юджин физически почувствовала направленный на нее испытующий взгляд, и хотя она изо всех сил старалась казаться спокойной, ей это не вполне удалось.

Пока она размышляла, Смайлоу включил магнитофон и надиктовал на пленку имена и должности присутствующих. Потом он протянул Юджин запаянную в пленку газетную вырезку.

– Будьте добры, прочтите это, доктор Кэрти, – предложил он. Юджин пробежала глазами коротенький заголовок. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы понять, что в прошлый раз она допустила непростительный промах, который будет стоить ей очень и очень дорого.

– Может быть, вы прочтете заметку вслух? – предложил Смайлоу. – Мне бы хотелось, чтобы мистер Перкинс тоже послушал…

Понимая, что детектив пытается унизить ее, Юджин прочла статью намеренно ровным и спокойным голосом, хотя это далось ей нелегко. Дорога на Харбор-Таун перекрыта, население эвакуировано… И надо же было этому дурацкому пожару случиться именно в те часы, когда – как она заявила – она предприняла поездку в Хилтон-Хед!

Когда она закончила, в комнате повисла напряженная тишина. Потом Перкинс попросил ее дать ему взглянуть на заметку, и Юджин протянула ему вырезку, продолжая при этом смотреть на Смайлоу.

– Итак, мисс Кэрти?.. – сказал детектив.

– Что – «итак»?

– В прошлый раз вы солгали нам, не так ли?

– Вы не обязаны отвечать, мисс Кэрти, – быстро вставил Перкинс, и Юджин только улыбнулась и покачала головой.

– Где вы были в прошлую субботу во второй половине дня и вечером?

– Не отвечайте, Юджин, – снова сказал адвокат.

– Но я могу ответить, Фрэнк, – возразила она.

– Я настоятельно рекомендую вам не отвечать на подобные вопросы, – твердо повторил Перкинс.

– Мне кажется, не будет никакого вреда, если я скажу… – Юджин посмотрела сначала на неодобрительно нахмурившегося адвоката, потом перевела взгляд на Смайлоу. – В тот день я действительно планировала съездить в Хилтон-Хед, но в последнюю минуту передумала.

– Почему?

– Не знаю, должно быть, обычный каприз. – Она слегка пожала плечами. – Вместо этого я отправилась на ярмарку в Бьюфорте.

– На ярмарку?

– Да, в тот день в Бьюфорте была ярмарка и праздничный карнавал. Это легко проверить, мистер Смайлоу. Именно туда я и отправилась после того, как уехала из Чарлстона.

– Это может кто-нибудь подтвердить?

– Сомневаюсь. Там были сотни людей. Вряд ли меня мог кто-то запомнить.

– Повторяется история с официанткой из Хилтон-Хед? Похоже было, что вырвавшееся у Стефи замечание понравилось Смайлоу не больше, чем самой Юджин, поскольку, прежде чем продолжить, он бросил в ее сторону сердитый взгляд.

– Вы могли где-то увидеть объявление о ярмарке и выдумать эту поездку, как выдумали путешествие в Хилтон-Хед, – сказал он, на мгновение сбившись с корректного тона, какого старался придерживаться с начала допроса.

– Могла, но не выдумала.

– Почему мы должны верить вам, если однажды уже поймали вас на лжи?

– Можете не верить… – Юджин пожала плечами. – В конце концов, где я была, не имеет никакого значения, потому что, как я уже сказала, я не была знакома с Лютом Петтиджоном и ничего не знаю об обстоятельствах его трагической смерти.

– Мисс Кэрти не знала даже, что он был застрелен, – вставил Перкинс, с одобрением посмотрев на нее.

– Да, мы все помним, как была потрясена ваша клиентка, когда мы упомянули при ней о подлинной причине смерти Петтиджона. – Под насмешливым взглядом детектива Юджин вспыхнула, но сумела сдержать себя.

– Выезжая из Чарлстона, я намеревалась побывать именно в Хилтон-Хед, – повторила она. – Но когда я увидела ярмарку, то решила провести время в Бьюфорте. Все-таки Хилтон-Хед находится довольно далеко от Чарлстона.

– Почему вы скрыли это в первый раз?

«Чтобы защитить себя. И чтобы спасти Хэммонда…» – такова была правда, но Юджин не смела ее открыть. В конце концов, Хэммонду полагалось говорить правду по долгу службы, но он молчал, так почему же она должна открыть свою тайну?

После вчерашней встречи с Бобби Тримблом Юджин долго лежала без сна, обдумывая свое положение. В конце концов она пришла к заключению, что, если ей удастся удерживать Бобби на порядочном расстоянии, никто и никогда не сможет связать ее с Петтиджоном. Пока Хэммонд уверен в ее невиновности, то, где она провела ночь с субботы на воскресенье, останется их тайной хотя бы уже потому, что истина была невыгодна ему самому.

Но ведь Хэммонд – специальный помощник окружного прокурора, и он будет вести это дело, напомнила она себе. До каких пор он сможет пренебрегать своими служебными обязанностями?

Очевидно, до тех пор, пока будет уверен в ее невиновности. Но если у него появится хотя бы тень сомнения, тогда…

О том, что случится тогда, Юджин размышлять не стала. «Буду отвечать на вопросы, пока он не убедится в моей невиновности, а там видно будет», – решила она.

– С моей стороны это было глупо, мистер Смайлоу, – сказала Юджин. – Но мне почему-то показалось, что история с поездкой в Хилтон-Хед будет звучать гораздо убедительнее. В конце концов, я уже не маленькая девочка, чтобы любить карнавалы и ярмарки.

– Но зачем вам понадобилось убеждать нас в чем-то? Фрэнк Перкинс поднял руку, но Юджин опередила его.

– Я не привыкла, чтобы меня допрашивали в полиции, – сказала она. – Я нервничала, как, наверное, нервничает каждый, кто попадает в этот кабинет. Вы должны меня понять.

– Я вас понимаю, доктор Кэрти, – сказал Смайлоу с кривой улыбкой. – Поверьте, у меня не было ни малейшего намерения запугивать вас, но и вы меня поймите: с моей точки зрения, вы вели себя намного спокойнее, чем любой из тех, кого я когда-либо допрашивал. И я, и мисс Манделл, и мистер Кросс – мы все отметили, как хорошо вы владеете собой. Редко кто способен держаться столь невозмутимо, когда его обвиняют в убийстве.

Не зная, как расценивать эти слова – как оскорбление или как комплимент, – Юджин промолчала. Интересно, промелькнуло у нее в голове, что сказал Хэммонд по поводу этого ее «странного спокойствия»? У кого, у кого, а у него-то было что сказать…

– Знаете, мисс, вы – настоящая мошенница!..

– Прошу прощения, как вы сказали?.. Притворяясь оскорбленной, она запустила обе руки ему в волосы, и попыталась оторвать его голову от своей шеи, но он не поддался.

– Просто ты попал на женщину, которая умеет прекрасно владеть собой, – проговорила она, оставляя свои попытки. Его щетина слегка кольнула ее грудь.

– Когда я спасал тебя от морских пехотинцев, я подумал: «Вот крутая телка».

– То «мошенница», то «крутая телка»… Уж не знаю, что звучит оскорбительнее.

–..Но в постели, – продолжал он, не слушая ее, – твое поведение никак нельзя назвать сдержанным.

– Трудно сдерживаться, когда…

– Когда что?

– Когда…

Его язык коснулся ее соска, и она снова потеряла всякое самообладание.

– Вы были на ярмарке одна?

– Что? – Вопрос Смайлоу так резко вернул ее к действительности, что на мгновение Юджин растерялась и, не совладав с собой, бросила на Хэммонда быстрый взгляд. Его глаза полыхнули в ответ таким жаром, словно он все это время читал ее мысли и испытывал то же, что и она. Вновь испытывал…

И, глядя на вздувшуюся, пульсирующую вену у него на виске, Юджин со стыдом и растерянностью осознала, что всего минуту назад она была опасно близка к самому настоящему оргазму.

– Что вы сказали? – снова повернулась она к Смайлоу, и детектив повторил свой вопрос.

– Да-да, – поспешно кивнула Юджин. – Я была на ярмарке одна.

– И оставались одна на протяжении всего вечера? – уточнил Смайлоу.

Смотреть в его немигающие глаза и лгать было невероятно трудно, но она снова кивнула.

– Вы не встретили никого из друзей? Ни с кем не познакомились? Может быть, вы позволили кому-то поухаживать за вами?

Юджин быстро сглотнула. Это было уже очень «горячо». Почему он спрашивает?

– Нет, я была одна, – повторила она снова, борясь с подступающей паникой.

– У меня нет сомнений, что вы уехали с ярмарки тоже одна, – сказал Смайлоу с плохо скрытой издевкой. – Позвольте узнать, во сколько это было?

– Когда аттракционы стали закрываться. Сколько времени тогда было, я просто не помню – не обратила внимания.

– И куда вы отправились потом?

– Вопрос не относится к существу дела, – вмешался долго молчавший Перкинс. – И вообще, детектив, результаты этой, с позволения сказать, беседы, а по сути – самого настоящего допроса, не могут иметь никакой юридической силы. У вас нет никаких оснований требовать от моей клиентки отчета о том, где она была, что делала, с кем встречалась или не встречалась. Мисс Кэрти имеет право вообще не отвечать на ваши вопросы, к тому же вы пока не доказали, что она побывала в номере Петтиджона или хотя бы возле него. Она же объяснила, что даже не была с ним знакома! – Тут адвокат даже привстал на стуле от возмущения. – Совершенно недопустимо, чтобы человек с такой безупречной репутацией и занимающий столь заметное положение в обществе, как доктор Кэрти, подвергался этому возмутительному допросу на том лишь основании, что какой-то приезжий из Мейкона утверждает, будто видел ее в коридоре, хотя вы сами заявили, что он в это время не чаял, как добраться до туалета! Скажите, Смайлоу, вы действительно считаете человека, страдающего острым кишечным расстройством, способным замечать что-либо вокруг себя? Может ли он быть достаточно надежным свидетелем, чтобы на основании его показаний обвинять мою клиентку в таком серьезном преступлении, как убийство? Если да, – тут голос адвоката зазвенел от возмущения, – то я могу сказать вам только одно: вы опустили планку, опускать которую нельзя ни в коем случае. Этак вы далеко пойдете, детектив! Подумайте об этом на досуге, потому что мы немедленно уходим. И зарубите себе на носу: в следующий раз моя клиентка и пальцем не пошевелит, чтобы помочь полиции, которая только и делает, что оскорбляет ее, вторгается в ее частную жизнь и мешает нормальной работе с пациентами. И он знаком предложил Юджин встать.

– Блестящая речь, Фрэнк, но мы еще не закончили, – отозвался Смайлоу. – Моим помощникам удалось уличить мисс Кэрти еще в одной лжи, которая имеет отношение к такому важному вопросу, как орудие убийства.

– Может иметь, детектив, – машинально поправил его адвокат, мигом насторожившись. – Выбирайте выражения, когда говорите о подобных вещах. Я уже сейчас могу подать иск на полицейское управление по обвинению в клевете.

– Не волнуйтесь, адвокат, в данном случае даже вам не подкопаться… – Смайлоу довольно хмыкнул и повернулся к Юджин:

– Доктор Кэрти, вчера вы заявили, что не храните огнестрельное оружие.

– Я подтверждаю это, – кивнула она.

– Тогда ознакомьтесь. – И Смайлоу достал из папки стандартную регистрационную форму, которую Юджин тотчас же узнала. Бегло проглядев ее, она передала документ адвокату.

– Я купила этот револьвер для самообороны, – сказала она спокойно. – Как следует из даты, это было много лет назад. Но сейчас револьвера у меня нет.

– Что же с ним случилось?

– Юджин?.. – Фрэнк Перкинс наклонился вперед, вопросительно глядя на нее.

– Я отвечу, – кивнула она и снова повернулась к Смайлоу. – Как я уже сказала, револьвер был приобретен мною для самозащиты несколько лет назад, но, если не считать нескольких уроков стрельбы, я ни разу им не воспользовалась. Он всегда лежал в кобуре под сиденьем моей машины, и в конце концов я совершенно о нем забыла. Я не вспомнила о револьвере и тогда, когда продала старый автомобиль и купила новый. Только через несколько недель я спохватилась и позвонила в фирму, которая приобрела у меня подержанную машину. Менеджер пообещал навести справки, но, как вскоре выяснилось, ни его сотрудники, ни покупатель ничего о револьвере не знали. Очевидно, кто-то, кто чистил салон или ремонтировал мою старую машину перед продажей, наткнулся на него и решил присвоить. Как бы там ни было, револьвер пропал.

– Ваш револьвер был того же калибра, что и тот, из которого стреляли в Люта Петтиджона?