Текст книги "Алиби"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)
Сандра Браун
Алиби
Суббота
Пролог
Отчаянный женский крик нарушил гулкую тишину гостиничного коридора. Из номера «люкс» выбежала растерянная горничная. Она кричала, звала на помощь, всхлипывала, отчаянно колотила в двери соседних номеров.
К несчастью, в это время дня гостиница была практически пустой. Большинство постояльцев наслаждались красотами Чарлстона. Наконец дверь одного из номеров приоткрылась. Мужчина, приехавший из Мичигана, не вынес непривычной жары и вернулся в номер, чтобы немного вздремнуть.
Крики разбудили его, и он сразу понял, что только нечто из ряда вон выходящее могло довести женщину до такого состояния. Мичиганец, так и не разобрав толком, что она бормочет, позвонил портье и сообщил о чрезвычайном происшествии на последнем этаже.
Портье сообщил в полицию, и два полицейских, на чьем участке находился и только что открывшийся отель «Чарлстон-Плаза», немедленно выехали на вызов. Взволнованный охранник гостиницы провел их в злополучный номер. Именно в этот номер и зашла горничная, чтобы приготовить постель на ночь, но оказалось, что в ее услугах больше нет необходимости. Постоялец лежал в гостиной на полу, мертвый.
Полицейский опустился на колено рядом с трупом.
– Черт побери… Похоже, это…
– Это он, точно, – ответил его напарник таким же преисполненным благоговейного страха голосом. – Ну и каша теперь заварится, верно?
Глава 1
Он заметил ее сразу же, как только она вошла в павильон. Она выделялась даже в толпе женщин, одетых большей частью в весьма легкомысленные летние наряды. И что самое удивительное, незнакомка была одна.
Она остановилась на мгновение, чтобы сориентироваться, ее взгляд задержался на небольшой эстраде, где расположились музыканты. Женщина прошла через танцплощадку к столикам, выбрала свободный и села.
Павильон для танцев, украшенный гирляндами лампочек, был круглым, примерно ярдов тридцать в диаметре. И хотя это было открытое сооружение с конической крышей, поглощавшей шум, грохот стоял невероятный.
Музыкантам явно не хватало таланта, но они возмещали этот недостаток громкостью, находясь во власти заблуждения, что лишние децибелы скроют прозвучавшие не в такт ноты. И все-таки они играли с поразительным энтузиазмом и сумели привлечь к себе внимание, азартно терзая гитару и клавишные. Заплетенная в косички борода играющего на губной гармошке подпрыгивала в такт его движениям. Скрипач, не забывая водить смычком по струнам, еще и отплясывал энергичную джигу, демонстрируя публике желтые ковбойские сапоги. Барабанщик явно знал только одну каденцию, но зато выкладывался полностью.
Толпу не раздражала такая игра. Да и Хэммонду Кроссу это не действовало на нервы. Шум окружной ярмарки странным образом успокаивал. Хэммонд впитывал в себя пьяные вопли, доносившиеся с центральной аллеи, крики подростков, резвившихся на чертовом колесе, плач уставших малышей, звонки, свистки, гудки, крики и смех, неотделимые от массового гулянья.
Хэммонд Кросс вовсе не собирался на ярмарку. Хотя это пошло бы только на пользу его рекламной кампании в прессе и на телевидении, он как-то не придал этому значения. Хэммонд Кросс совершенно случайно попал на эту ярмарку в получасе езды от Чарлстона. Он даже сам не понял, что заставило его остановиться. Кросс отнюдь не принадлежал к числу заядлых любителей подобных увеселений. Его родители ни разу не водили его на ярмарку. Они всеми силами избегали таких общедоступных развлечений. Так веселились люди не их сорта.
Хэммонд бы и сам постарался объехать ярмарку стороной. И не потому, что был снобом, не потому, что полностью выкладывался на работе, а потому, что слишком трепетно относился к своему свободному времени и всегда сам выбирал, с кем и как его проводить. Гольф, рыбалка, спокойный ужин в хорошем ресторане – да, но ярмарка за городом? Подобное времяпрепровождение явно не числилось среди его любимых занятий.
Но этим вечером толпа и шум показались ему особенно притягательными. Если бы Хэммонд остался один, то лишь размышлял бы над своими неприятностями и впал в уныние.
Поэтому, когда на шоссе Хэммонд Кросс случайно попал в череду машин, фургонов и мини-автобусов, направлявшихся на пастбище, превращенное предприимчивым фермером во временную стоянку, он послушно сбросил скорость и не стал сопротивляться.
Хэммонд заплатил пару баксов жующему табак парню и обрадовался, когда ему удалось припарковать машину в тени дерева. Он снял пиджак и галстук, закатал рукава рубашки и только потом вышел из машины. Пока Хэммонд пробирался по полю, осторожно обходя коровьи лепешки, он пожалел, что на нем брюки от костюма и кожаные мокасины, а не джинсы и ковбойские сапоги. Но все равно у него поднялось настроение. Здесь его никто не знал. Ему не нужно было ни с кем говорить, если ему этого не хотелось. Никаких обязательств, никаких назначенных встреч, никаких телефонных звонков. Здесь он не был ни профессионалом, ни чьим-то коллегой, ни сыном. Напряжение, гнев, груз ответственности – вся эта тяжесть свалилась у него с плеч. Хэммонд Кросс ощутил себя свободным.
Территория ярмарки была обозначена пластиковой лентой с разноцветными флажками, неподвижно висевшими в жарком мареве. В воздухе витал опьяняющий аромат еды. На расстоянии музыка не казалась такой плохой. Хэммонд обрадовался, что остановился. Ему нужна была эта… изоляция.
Потому что, несмотря на море народа вокруг, он был и в самом деле в полной изоляции. Его поглотила шумная людская толпа, и это показалось ему куда приятнее, чем одинокий вечер в собственном загородном доме. Хотя сначала Хэммонд Кросс именно так и намеревался провести выходные.
Группа сыграла уже две песни с той минуты, как женщина с золотисто-рыжими волосами вошла в павильон и села за столик по другую сторону танцплощадки. Хэммонд продолжал рассматривать ее и строить предположения. Скорее всего она кого-нибудь ждет, и вероятнее всего, мужа и кучу ребятишек. Женщина была немного моложе Кросса – чуть больше тридцати. Тот самый возраст, когда женщины или работают, или сидят дома, думая исключительно о лучшем отбеливателе и о том, как сохранить цвета яркими. Эти знания Хэммонд Кросс почерпнул из телерекламы, но незнакомка явно не подходила под эту демографическую категорию.
Если не считать того, что она была несколько излишне… излишне… нервной.
Женщина определенно не выглядела как мать маленьких детей, наслаждающаяся минутой покоя, пока папочка катает малюток на карусели. Но у нее не было и того холодного, уверенного вида, которым отличались жены его приятелей, все без исключения состоявшие в престижных дамских клубах. Эти дамы посещали коктейли, устраивали дни рождения для детей и вечера для коллег мужа, играли в гольф или в теннис в загородных клубах дважды в неделю в промежутках между занятиями аэробикой и посещением кружка по изучению Библии.
Да и по фигуре этой женщины никак не скажешь, что она дала жизнь двум или трем детям. Никакой мягкости, расплывчатости линий. Ее тело было поджарым и спортивным. У нее были хорошие – нет, просто великолепные – ноги, мускулистые, изящные, загорелые. Их красоту не демонстрировали, а лишь подчеркивали короткая юбка и босоножки на низких каблуках. Майка без рукавов застегивалась на шее, а кардиган в цвет, до этого прикрывавший плечи, теперь висел на спинке ее стула. Наряд был продуманным и шикарным на фоне толпы в шортах и кроссовках.
Женщина положила на столик сумочку, достаточно вместительную для связки ключей, носового платка и небольшой косметички. Но ее сумка никак не подходила для молодой матери, которой приходится носить с собой бутылочки с водой, памперсы, еду и все необходимое, чтобы провести день с ребенком вне дома даже в случае непредвиденных обстоятельств.
Хэммонд обладал аналитическим складом ума. Дедуктивный метод был его сильной стороной. Поэтому он уверенно пришел к выводу, что эта женщина не может быть матерью.
Но это вовсе не означало, что она не замужем или просто не связана с мужчиной, которого сейчас и поджидает, кем бы он ни был, чем бы ни занимался и какими бы ни были их отношения. Она могла быть деловой женщиной, думающей только о карьере, женщиной-бизнесменом, преуспевающим менеджером, опытным предпринимателем, брокером на бирже или работать в кредитном учреждении.
Потягивая свое пиво, быстро ставшее на жаре теплым, Хэммонд продолжал с интересом ее разглядывать. И вдруг сообразил, что женщина тоже на него смотрит. Когда их взгляды встретились, его сердце пропустило удар. Возможно, потому, что его застали на месте преступления. Но Хэммонд Кросс все-таки не отвернулся. Не обращая внимания на танцующих, попадавших в поле зрения, они не отрывали друг от друга глаз в течение нескольких секунд.
Женщина первой отвела глаза, словно смутившись из-за того, что выбрала в толпе именно его. Огорченный тем, что незнакомка так по-детски отреагировала на совершенно невинную вещь, Хэммонд встал и освободил свой столик двум парам, стоявшим у него за спиной в ожидании свободного места. Он прошел сквозь плотную толпу к импровизированному бару.
Военные с трех баз, расположенных в округе, плотно облепили стойку. Они были в гражданской одежде, но их легко было вычислить по коротко стриженным волосам. Они пили, высматривали девушек, взвешивали свои шансы на удачу, делали ставки на то, кому повезет, а кому нет, – в общем, по-мужски развлекались.
Бармены разносили пиво с завидной сноровкой. Но они не успевали удовлетворить всех желающих. Хэммонд несколько раз попытался привлечь к себе внимание, но потом сдался и решил подождать, пока толпа немного не рассосется.
Кросс снова посмотрел на столик, за которым сидела женщина, и расстроился. Теперь свободные места занимали трое мужчин. И широкие плечи одного из сидящих полностью скрывали рыжеволосую женщину от глаз Хэммонда. Все трое были в гражданском, но, судя по очень короткой стрижке и самоуверенности, за столом сидели явно морские пехотинцы.
Что ж, он ничуть не удивился. Расстроился – да, но не удивился.
Женщина была слишком красивой, чтобы в субботу вечером оставаться одной. Она просто ждала, пока появится тот, с кем у нее назначено свидание.
И даже если она приехала на ярмарку одна, то ей недолго оставаться в одиночестве. Только не на этом рынке плоти. У военного в увольнительной инстинкт и решимость акулы. У него только одно на уме – обеспечить себе подружку на вечер. Даже ничего не предпринимая, эта женщина не могла не привлечь к себе внимания.
Не то чтобы он сам собирался к ней подойти. Он был уже не в том возрасте. Но и опускаться до обывательского уровня и плакать навзрыд он тоже не собирается. Да ему это и не пристало. Не сказать что Хэммонд Кросс с кем-то связан, но и совсем свободным он тоже не был.
Рыжеволосая женщина вдруг встала, подхватила свой кардиган, перебросила через плечо ремешок сумочки и повернулась, чтобы уйти. Мгновенно вся троица, сидевшая с ней за столом, оказалась на ногах. Они окружили ее. Один, словно отлитый из стали, положил руку ей на плечо и низко нагнулся к ее лицу. Хэммонд видел, как шевелились его губы. Его слова заставили его товарищей разразиться хриплым одобрительным хохотом.
Но женщину шутка не развеселила. Она отвернулась, и Хэммонду показалось, что рыжеволосая красавица пытается выпутаться из неловкой ситуации, в которой оказалась, и при этом не устроить сцены. Она взяла морского пехотинца за руку и осторожно сняла ее со своего плеча. Напряженно улыбаясь, она что-то сказала и снова повернулась, чтобы уйти.
Но пехотинец решил не сдаваться. Подбадриваемый приятелями, он пошел за ней, схватил ее за руку и снова развернул к себе. И Хэммонд решился.
Потом он не помнил, как шел через танцплощадку, буквально ввинчиваясь в толпу, ритмично раскачивающуюся в медленном танце. Но уже спустя несколько секунд он отодвинул в сторону одного из накачанных мускулистых ребят и услышал собственный голос:
– Прости меня, милая. Я наткнулся на Норма Бланшара, а ты знаешь, как он любит поговорить. Как мне повезло, они как раз играют нашу мелодию, – и, обняв женщину за талию, Хэммонд Кросс повел ее на площадку.
* * *
– Вы получили мои инструкции?
– Так точно, сэр. Никого не впускать, никого не выпускать. Мы перекрыли все ходы и выходы.
– Это относится абсолютно ко всем. Никаких исключений. Отдав приказания, детектив Рори Смайлоу кивнул полицейскому и вошел в «Чардстон-Плаза» через главный вход. Лестницу этой гостиницы многие журналы по дизайну интерьера назвали архитектурным триумфом. Она уже стала символом нового комплекса. Олицетворяя южное гостеприимство, два широких крыла уходили вверх из вестибюля. Казалось, они обнимали хрустальную люстру и на высоте сорока футов сливались, чтобы образовать галерею второго этажа.
Повсюду в толпе постояльцев и служащих, каждый из которых уже знал о том, что на пятом этаже произошло убийство, мелькали полицейские.
Вокруг сновали обожженные солнцем, вспотевшие, увешанные фотоаппаратами и кинокамерами туристы, задавая всем вопросы, обсуждая происшествие между собой, рассуждая о том, кого убили и почему.
В своем отлично сшитом костюме и французской рубашке с запонками Смайлоу выглядел как-то чересчур одетым. Несмотря на жару на улице, его одежда оставалась свежей. Как-то раз один из его подчиненных в приступе раздражения поинтересовался, потеет ли Смайлоу вообще.
– Нет, черт возьми, – ответил ему коллега. – Все знают, что у пришельцев нет потовых желез.
Смайлоу направился к лифтам. Полицейский, с которым он разговаривал при входе, видимо, сообщил о его приезде, потому что у лифта стоял второй полицейский и держал для него дверь. Не поблагодарив, Смайлоу вошел в кабину.
– Блеск держится, мистер Смайлоу?
Детектив обернулся.
– Да, Смитти, спасибо.
Человек, которого все знали только по имени, держал три кресла для чистки обуви в укромном уголке гостиничного вестибюля. Несколько десятилетий он работал в другом отеле в центре города. Совсем недавно Смитти перебрался в «Чарлстон-Плаза», и его клиентура последовала за ним. Даже от приезжих он получал великолепные чаевые, потому что Смитти лучше портье знал, что делать, куда пойти и где найти то, что вы ищете в Чарлстоне.
Рори Смайлоу был одним из постоянных клиентов Смитти. Обычно он всегда останавливался, чтобы обменяться с ним шутками, но теперь детектив спешил и не хотел, чтобы его задерживали. Он лишь сказал:
– Я подойду к тебе попозже, Смитти. – И двери лифта закрылись.
Он и полицейский молча поднялись наверх. Смайлоу никогда не заводил дружеских отношений с коллегами, даже равными ему по званию, а тем более с нижестоящими. Детектив никогда первым не начинал разговора, если только он не касался дела, которое вел Смайлоу. Те в департаменте, кто бесстрашно пытался с ним поболтать, вскоре поняли, что эти попытки абсолютно бессмысленны. Его поведение не поощряло дружбу. Даже его аккуратная одежда, как колючая проволока, ограждала его от попыток сблизиться.
Смайлоу чувствовал привычное нервное возбуждение. Он множество раз бывал на месте убийств, видел и ничем не примечательные, и отвратительные в своих подробностях случаи. Некоторые быстро забывались. Другие он никогда не сможет забыть. Виной тому становились либо изобретательность убийцы, либо необычное место, где было обнаружено тело; либо странная манера убивать, исключительность оружия, возраст и общественное положение жертвы.
Но первое посещение места преступления всегда заставляло его кровь быстрее бежать по венам, и Смайлоу совершенно этого не стыдился. Он был рожден для этой работы. И получал удовольствие от своей профессии.
Когда он вышел из лифта, полицейские в штатском, сгрудившиеся в коридоре, немедленно замолчали. Из уважения или из страха они отошли в сторону, и детектив прошел к открытой двери в номер «люкс», где погиб человек.
Смайлоу записал номер комнаты и лишь потом заглянул внутрь. Он обрадовался, увидев, что семь полицейских из группы по осмотру места преступления уже прибыли и каждый из них занимается своим делом.
Удовлетворенный их работой, он повернулся к трем детективам, присланным из отдела по расследованию убийств. Куривший сигарету торопливо загасил ее в пепельнице. Смайлоу уставился на него холодными немигающими глазами.
– Я надеюсь, что в этой пепельнице не было самой главной улики, Коллинз.
Детектив спрятал руки в карман, как первоклашка, которого уличили в том, что он не вымыл руки после посещения туалета.
– Слушайте внимательно, – Смайлоу обратился ко всем сразу. Он никогда не повышал голоса. Ему просто не приходилось этого делать. – Я не потерплю ни единой ошибки. Если я обнаружу, что место преступления испорчено, что процедура хоть как-то нарушена, если из-за чьей-либо небрежности будет пропущена хоть одна улика, пусть виновный не ждет пощады. А теперь пошли.
Прежде чем войти в номер, все надели резиновые перчатки. У каждого из них была своя задача. И каждый занялся только своей работой, не прикасаясь ни к чему, если этого не требовало дело.
Смайлоу подошел к двум полицейским, первыми оказавшимся на месте преступления, и без всякого вступления спросил:
– Вы к нему прикасались?
– Никак нет, сэр.
– Что-нибудь трогали в номере? Дверную ручку?
– Когда мы пришли, дверь была открыта. Горничная, обнаружившая труп, не закрыла ее. Возможно, к ней прикасался сотрудник охраны отеля. Мы его спрашивали, он это отрицает, но… – Полицейский пожал плечами.
– Телефон? – продолжал спрашивать Смайлоу.
– Никак нет, сэр, я пользовался моим сотовым. Но повторюсь, охранник отеля мог им пользоваться еще до нашего прихода.
– С кем вы успели поговорить?
– Только с охранником. Именно он нас и вызвал. Он сказал нам, что горничная нашла тело. – Полицейский указал на труп. – Вот так он и лежал – лицом вниз. Две огнестрельные раны на спине, чуть ниже левой лопатки.
– Вы допросили горничную?
– Пытались. Но она в истерике, и мы не смогли многого от нее добиться. И потом, она иностранка. Не знаю, откуда эта женщина, – добавил полицейский, заметив вопросительно поднятые брови Смайлоу. – Не могу определить по акценту. Она все время повторяет: «Мертвый человек». Напугана до смерти.
– Вы щупали пульс?
Полицейский посмотрел на своего напарника, и тот ответил:
– Я проверял пульс. Только чтобы убедиться, что он мертв.
– Значит, вы все-таки прикасались к нему.
– Получается так, но только чтобы проверить пульс.
– Полагаю, вы его не нашли.
– Пульс? – Полицейский покачал головой. – Нет. Он был мертв. Вне всякого сомнения.
Смайлоу только теперь повернулся к убитому.
– Что слышно от медэксперта?
– Едет.
Мозг Смайлоу зафиксировал ответ, но его глаза не отрывались от тела. Пока он не увидел собственными глазами, он отказывался верить, что жертвой убийства на самом деле стал Лют Петтиджон. Своего рода местная знаменитость, хорошо известный человек, Петтиджон был еще и председателем совета директоров местной строительной компании, которая и превратила старый склад для хлопка в потрясающий новый отель «Чарлстон-Плаза».
И он когда-то был зятем Рори Смайлоу.
Глава 2
Женщина шепнула:
– Спасибо. Вы меня выручили. Ситуация начала выходить из-под контроля.
– Я рад, что моя хитрость сработала, – ответил Хэммонд. – Если бы это не помогло, мне бы не поздоровилось.
– Я одобряю вашу храбрость.
– Или глупость. Они могли надрать мне задницу. Женщина улыбнулась, и Хэммонд еще больше обрадовался тому, что поддался этому совершенно идиотскому порыву и бросился к ней на помощь. Его потянуло к ней с той самой минуты, как он ее увидел. Но разглядывать ее через площадку и танцевать с ней – это были совсем разные вещи. Она избегала его взгляда, разглядывая что-то над его плечом. Женщина была очень выдержанной. В этом не оставалось никаких сомнений.
– А как же ваш друг? – спросила она. – Мистер Бланшар. Норм, так, кажется?
– Ах это, – Хэммонд рассмеялся, – никогда о таком не слышал.
– Вы его выдумали?
– Точно, и я даже не представляю, откуда вдруг всплыло это имя.
– У вас хорошее воображение.
– Мне надо было придумать что-нибудь правдоподобное. Чтобы все выглядело так, будто мы вместе. Что-то такое, что позволило бы вам уйти со мной танцевать.
– Вы могли просто пригласить меня на танец.
– Мог, но это было бы скучно. И у вас был бы шанс мне отказать.
– Что ж, еще раз спасибо.
– И еще раз не за что. – Он ловко избежал столкновения с другой парой. – Вы из этих мест?
– Не совсем.
– Но у вас южный акцент.
– Я выросла в штате Теннесси, недалеко от Нашвилла.
– Приятное место… И музыка неплохая. – «Отличный разговор, Кросс, – мысленно поздравил себя Хэммонд. – Просто блестящий».
На последнее банальное замечание женщина даже не ответила, и он не винил ее. Если он будет продолжать в том же духе, то она уйдет с площадки раньше, чем кончится музыка. Хэммонд снова избежал столкновения с другой парой, выполнявшей сложный поворот, и не нашел ничего лучше, чем спросить:
– Вы часто здесь бываете?
Женщина поняла, что он шутит, и улыбнулась той самой улыбкой, которая могла бы превратить Хэммонда в полного идиота, если он не попытается держать себя в руках.
– Честно говоря, на такой ярмарке я была последний раз подростком.
– Я тоже. Я помню, что как-то забрел на ярмарку с приятелями. Нам было лет по пятнадцать. Мы еще тогда пытались купить пиво.
– И тогда вы были на ярмарке в последний раз?
– Нет. Я был еще на одной с подружкой. Я специально повел ее в павильон ужасов, чтобы пообниматься с ней.
– И у вас получилось?
– Господь свидетель, я очень старался. Но мне всегда попадались девушки, которые… – Его голос оборвался, он почувствовал, как женщина напряглась. – Наши друзья так легко не сдаются, верно?
И точно – трио морских пехотинцев стояло у края танцплощадки и самым внимательным образом наблюдало за ними, потягивая пиво.
– Что ж, если бы они так легко шли на попятный, наша национальная безопасность оказалась бы в опасности. – Хэммонд улыбнулся молодым людям, прижал женщину покрепче и провальсировал мимо них.
– Вы не обязаны меня защищать, – сказала она. – Я и сама могла бы справиться с ситуацией.
– Я в этом не сомневаюсь. Любая привлекательная женщина должна уметь отваживать нежелательных кавалеров. Но вам очень не хотелось устраивать сцену.
Она подняла на него глаза.
– Вы наблюдательны.
– Что ж, дело уже сделано, так почему бы нам не наслаждаться танцем?
– Вероятно, вы правы.
Она согласилась танцевать, но напряжение не спало. Она не оглядывалась через плечо, но Хэммонд чувствовал, что ей этого очень хочется.
И он задумался над тем, что она станет делать, когда музыка закончится. Кросс ожидал, что его вежливо, но решительно пошлют подальше. К счастью, певец исполнял длинную, слезливую балладу. Голос у него был непрофессиональный и слабенький, но он знал все слова. Что же до Хэммонда, то, с его точки зрения, чем дольше длился танец, тем лучше.
Партнерша отлично ему подходила. Ее макушка была на уровне его подбородка. Кросс сразу почувствовал ту невидимую преграду, которую она установила между ними, как только он обнял ее, хотя ему очень хотелось прижать ее покрепче.
Его рука лежала у нее на пояснице, ее рука – без обручального кольца – оставалась у него на плече. Они двигались в такт медленной музыке.
Их бедра случайно соприкоснулись, и Хэммонд ощутил прилив желания, но это можно было контролировать. Он бы мог как следует разглядеть ее грудь в низко вырезанном декольте, но он был достаточно джентльменом, чтобы не смотреть. Но его воображение рисовало перед ним заманчивую картину, живое изображение билось в мозгу, словно бабочка о стекло лампы.
– Они ушли.
Ее голос прервал мечты Хэммонда. Когда он сообразил, что она сказала, то оглянулся и увидел, что морских пехотинцев поблизости нет. Да и песня уже кончилась, музыканты отложили инструменты, и руководитель ансамбля попросил всех не расходиться, пообещав еще музыку и песни после небольшого перерыва. Другие пары направились к столикам или к бару.
Женщина опустила руки, и Хэммонд сообразил, что все еще обнимает ее за талию. Ему ничего не оставалось, как отпустить ее.
– Теперь я никому не позволю говорить, что рыцари перевелись, – заметила она. Хэммонд улыбнулся:
– Но если укрощение драконов снова войдет в моду, забудьте об этом. Женщина улыбнулась и протянула ему руку:
– Я ценю то, что вы для меня сделали.
– Я получил удовольствие. Спасибо вам за танец. – Он пожал ей руку. Женщина повернулась, чтобы уйти. – Э… – Хэммонд бросился за ней в толпу.
Они подошли к выходу, и Хэммонд подал ей руку, чтобы помочь спуститься с деревянного помоста – жест любезный, но совершенно бесполезный, поскольку до земли было совсем близко. Он пошел с ней рядом.
– Я могу угостить вас пивом?
Женщина улыбнулась, но отрицательно покачала головой.
– Тогда, может быть, покатаемся на чертовом колесе? Она не замедлила шаг, но искоса посмотрела на него:
– В павильон ужасов не приглашаете?
– Не хочу рисковать, – с улыбкой ответил Хэммонд, ему показалось, что женщина согласится. Но он рано обрадовался.
– Спасибо, но мне в самом деле пора ехать.
– Вы же только что приехали.
Она резко остановилась и обернулась к нему. Откинув голову назад, она посмотрела на него неодобрительно. Заходящее солнце зажгло золотистые искры в ее зеленых глазах. Она чуть прищурилась, прикрыв глаза темными ресницами. «Потрясающие глаза», – подумал Хэммонд. Прямые, честные и… сексуальные. И в это мгновение удивительно проницательные. В них светился вопрос. Рыжеволосая красавица хотела знать, откуда ему известно, когда именно она приехала.
– Я заметил вас сразу, как только вы вошли в павильон, – признался Хэммонд.
Она долго смотрела ему в глаза, потом опустила голову. Вокруг них толпились люди. Мимо пробежали мальчишки, чуть не сбив их с ног и подняв столб пыли, закрутившийся вокруг них. Малышка в коляске заплакала во весь голос, когда воздушный шарик вырвался из ее крошечных пальчиков и устремился вверх. Девочки-подростки, украшенные татуировкой, прошли мимо, демонстративно смоля сигареты, громко разговаривая и сквернословя.
Они не обращали ни на кого внимания. Какофония ярмарки, казалось, не проникает в их мир.
– Мне показалось, что вы тоже меня заметили. Словно по волшебству она расслышала его почти шепотом произнесенные слова в шуме и гвалте всеобщего веселья. Женщина не смотрела на него, но Хэммонд увидел, что она улыбается, услышал смущенный смешок.
– Так вы все-таки заметили меня? – Она чуть повела плечом, признаваясь в этом. – Вот и отлично, – с облегчением выдохнул Хэммонд. – В таком случае я не понимаю, почему мы должны ограничиться только одним танцем. Не поймите меня превратно. Я давно не получал от танца такого удовольствия.
Женщина подняла голову и смущенно посмотрела на него.
– Гм, – сообразил Хэммонд. – Я веду себя как петух, верно?
– Совершенно верно.
Он широко улыбнулся только потому, что она была так чертовски привлекательна и се не раздражало, что он с ней флиртует, как не флиртовал даже в двадцать лет.
– Так что вы об этом думаете? Я сегодня вечером в некотором смысле сбился с курса, и я давно уже не был настолько… вне расписания…
– Вы уверены, что правильно выбрали слово?
– Оно подходит.
– Но это банально.
– Я просто пытаюсь убедить вас провести остаток вечера вместе и повеселиться на ярмарке. Если, разумеется, у вас нет планов на вечер…
Женщина покачала головой, давая понять, что не занята.
* * *
Глядя в мертвые глаза Люта Петтиджона, Рори Смайлоу спросил:
– Что послужило причиной смерти?
Медэксперт, худощавый, вдумчивый мужчина с тонким лицом и негромким голосом, завоевал уважение Смайлоу, что было практически невероятно.
Доктор Джон Мэдисон был негром из Южных штатов. Ему удалось заслужить признание и добиться положения именно в этом городе, который являлся воплощением Юга. Смайлоу высоко ценил людей, сумевших добиться чего-то в жизни вопреки явному противодействию.
Мэдисон тщательно осмотрел тело в том положении, в котором оно было найдено – лицом вниз. Контуры тела очертили мелом, потом сфотографировали под разными углами. Он осмотрел пальцы жертвы, особое внимание уделив ногтям. Эксперт проверил степень окоченения по запястьям. Пинцетом Мэдисон снял какую-то пылинку с рукава пиджака Петтиджона и положил ее в пластиковый пакет.
Только после предварительного осмотра, когда он попросил перевернуть труп на спину, они обнаружили то, о чем не подозревали раньше. На виске покойного у самых волос зияла глубокая рана.
– Как вы думаете, убийца сначала застрелил его? – Смайлоу опустился на колени, чтобы лучше видеть рану. – А рану Петтиджон получил, когда падал?
Мэдисон поправил очки и смущенно сказал:
– Если вам сейчас трудно об этом говорить, мы можем обсудить детали позднее.
– Вы имеете в виду, что он приходился мне зятем? – Когда эксперт кивнул, Смайлоу продолжал:
– Я не смешиваю личную жизнь с работой. Скажите мне, Джон, что вы обо всем этом думаете, и не скрывайте от меня ни одной детали.
– Разумеется, я еще раз как следует осмотрю рану, – Мэдисон больше не касался родственных связей между детективом и жертвой, – но все-таки мое первоначальное мнение таково – Петтиджон получил эту рану еще при жизни. Она могла привести к травме мозга, что, в свою очередь, могло повлечь за собой смерть.
– Но вы так не думаете.
– Честно говоря, Рори, нет. Кровоподтек и отек снаружи, – следовательно, внутри практически нет кровоизлияния. Хотя вскрытие может опровергнуть мое мнение.
Смайлоу оценил нежелание эксперта делать окончательный вывод до вскрытия.
– На данном этапе можем ли мы сказать, что причиной смерти послужили выстрелы в спину? Мэдисон кивнул.
– Но это только предположения. Мне кажется, либо он упал, либо его толкнули, либо он боролся с убийцей.
– За сколько времени до смерти это происходило?
– Точное время будет сложно определить.
Смайлоу быстро оглядел номер. Ковер. Диван. Легкие кресла. Кругом мягкие поверхности, если не считать стеклянной столешницы кофейного столика. Он на корточках перебрался к нему поближе и опустил голову так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с поверхностью столика. При осмотре здесь были обнаружены один высокий стакан и бутылка из мини-бара. Полицейские из группы по осмотру места преступления уже упаковали их в пластиковые пакеты, чтобы потом отправить в лабораторию на экспертизу.
Со своего места Смайлоу видел круги от стакана, теперь уже высохшие. Петтиджон явно ставил его без подставки. Глаза детектива медленно двигались по стеклу, впитывая все детали. Эксперт уже снял отпечатки пальцев с края стола.
Смайлоу встал и попытался мысленно воссоздать картину происшествия. Он отошел к дальнему углу столика, потом двинулся вперед.
