Текст книги "Влюбленные"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
– Проходи, что встал… – Ева махнула рукой в сторону коридора и делано вздохнула. – Теперь я точно знаю, чего мне не хватало все девять месяцев, что ты торчал на другом конце земного шара.
– Чего же?
– Твоего трепа.
Доусон ухмыльнулся и, заключив ее лицо в ладони, нежно поцеловал в лоб.
– Я тоже по тебе скучал. – Выпустив ее, он кивнул в направлении гостиной и добавил, понизив голос до конфиденциального шепота: – Ну как он? Уже смирился или?..
– Нет, конечно! – так же шепотом ответила Ева. – Напротив, он…
– Можете не шептаться! – донесся из гостиной звучный мужской баритон. – Я все отлично слышу!
– Берегись!.. – проговорила Ева одними губами, и Доусон, подмигнув в ответ, прошел по коридору к дверям гостиной, где его уже ждал Гэри Хедли.
Едва войдя в знакомую комнату, Доусон испытал острый приступ ностальгии. Гостиная была полна воспоминаний. По этому старому паркету он когда-то катал свои маленькие машинки, а мать то и дело твердила не разбрасывать их и не оставлять где попало, чтобы кто-нибудь нечаянно на них не наступил. А вот за тем столиком в углу его отец и Хедли терпеливо обучали маленького Доусона древней мудрой игре в шахматы. А вот на этом диване Ева объясняла ему, как обратить на себя внимание девочки, в которую он впервые влюбился в шестом классе.
Впервые после возвращения из Афганистана Доусон почувствовал себя дома.
Супруги Хедли были его крестными, и к своим обязанностям они относились очень серьезно. Оба принимали самое деятельное участие в воспитании Доусона с того самого дня, когда его еще младенцем крестили в одной из городских церквей. Они всегда были готовы позаботиться о нем, если возникнет такая необходимость. Сам Доусон всегда относился к своим крестным отцу и матери очень тепло и любил их ничуть не меньше, чем своих настоящих родителей.
Он уже учился в колледже, когда его отец и мать погибли в автомобильной катастрофе. И хотя тогда он был уже почти взрослым, близкие отношения с супругами Хедли приобрели для него особое значение.
Это были его единственные, самые дорогие и родные люди на свете.
Разглядывая Доусона, Хедли неодобрительно нахмурился, как сделал бы на его месте настоящий отец, наконец-то дождавшийся своего непутевого сына. Гэри Хедли был намного ниже Доусона, который еще в школе дорос до шести футов и четырех дюймов[6]6
Приблизительно 1 м 84 см.
[Закрыть], однако он всегда излучал такую силу и такую уверенность в себе, что разница в росте почти не бросалась в глаза. Сейчас Гэри было шестьдесят пять, но он до сих пор сохранил густые темные волосы, которые лишь на висках были чуть тронуты сединой. Ежедневная трехмильная пробежка, занятия в тренажерном зале и правильная диета, за соблюдением которой строго следила Ева, помогали ему поддерживать отличную физическую форму, которой могли бы позавидовать многие его ровесники.
– Судя по твоему виду, тебе здорово досталось, – изрек наконец Хедли, качая головой. – Как сейчас говорят «по полной программе».
– Можно сказать и так, – согласился Доусон. – Ты же знаешь, мы с Хэрриет никогда особенно не ладили, но сегодняшняя стычка получилась особенно неприятной. Она ведь теперь мой начальник.
– Я, собственно, имел в виду твою поездку в Афганистан, – сказал Хедли, когда Доусон опустился в предложенное кресло.
– Да, там действительно бывало нелегко! Но по сравнению с Хэрриет даже талибы могут показаться ангелами.
– Выпьешь?
Доусону очень хотелось выпить, да что там выпить – он бы отдал многое, чтобы напиться и ничего не помнить, но не мог же он сказать такое своему крестному! Разыгрывая нерешительность, Доусон бросил взгляд на часы:
– Мне кажется, для выпивки еще рановато…
– Где-нибудь на земном шаре уже наверняка наступило пять часов, – возразил Гэри. – Кроме того, у нас особый случай. Нужно же отметить возвращение блудного сына. Вот и треснем по рюмашке, пока Ева готовит упитанного тельца…
В его интонациях Доусону послышался упрек, и он отвел глаза.
– Извини, что не добрался до вас раньше, но… Мне нужно было многое доделать, привести в порядок мои записи и… и я еще не закончил. По правде говоря, я только-только начал. Конца этому не видно! Тем не менее мне показалось, что у тебя какое-то срочное дело. Вот я сразу и примчался. Что случилось?
– Срочное дело?.. Можно сказать и так. – Поднявшись, Хедли заглянул во встроенный бар, налил два бокала бурбона[7]7
Бурбон – кукурузный или пшеничный виски.
[Закрыть] и протянул один Доусону. Отсалютовав ему своим бокалом, Хедли сделал глоток.
– В последнее время я стал больше пить, – заметил он.
– Тебе это полезно.
– Для снятия стресса?
– Говорят, алкоголь действительно помогает.
– Ну, может быть… – с сомнением кивнул Хедли. – По крайней мере теперь я живу и знаю, что каждый день меня ждет маленькая радость. А то и две, если Евы нет поблизости…
– Думаю, у тебя хватает радостей и без виски.
– Ждать старости и смерти – в этом счастья мало.
– Знаешь, пожалуй, будет лучше, если Ева не услышит, как ты говоришь подобные вещи.
Хедли пробормотал себе под нос что-то неразборчивое и сделал еще один глоток.
– Напрасно ты относишься ко всему этому так… негативно. Ты просто еще не привык – ведь прошло, наверное, не больше месяца с тех пор, как ты узнал о…
– Двадцать пять дней, – уточнил Хедли.
– Тем более. – Доусон сделал из бокала деликатный глоток, хотя больше всего на свете ему хотелось выпить свою порцию залпом и потребовать еще одну.
– Довольно трудно вдруг оказаться не у дел после того как… Ведь я проработал в Бюро всю свою сознательную жизнь!
Доусон сочувственно кивнул, прислушиваясь к тому, как выпитый бурбон согревает тело, успокаивает нервы, приводит в порядок мысли. Он уже заметил, что алкоголь действует на него лучше и быстрее, чем лекарства: свою таблетку Доусон принял уже минут десять назад, но до сих пор не чувствовал никакого эффекта. А вот виски подействовал сразу.
– Но ведь твоя отставка пока остается неофициальной, – заметил Доусон. – Так что формально ты все еще на службе, не так ли?
– Формально – да, а фактически… Впрочем, какая разница? Через месяц я официально превращусь в пенсионера-бездельника.
– Через месяц? Ты накопил столько отгулов и сверхурочных?
– Да. Но говорю тебе как на духу: я готов работать вообще без выходных, лишь бы оставаться на службе как можно дольше.
– В таком случае могу посоветовать только одно: используй этот месяц, чтобы подготовиться к переходу от сложной, изматывающей работы к давно заслуженному отдыху.
– К отдыху, как же!.. – фыркнул Хедли. – Как только меня вытурят на пенсию официально, мы с Евой отправляемся в двухнедельный круиз на Аляску. Она даже билеты уже купила, зарезервировала номера в гостиницах и все такое…
– На мой взгляд, звучит неплохо. А разве ты имеешь что-то против круиза? Или против Аляски?..
– Ты хоть знаешь, что такое Аляска зимой? Мороз, снег, из отеля носа не высунешь… Не-ет, уж лучше пусть мне вырвут ногти пассатижами!
– Да брось! Не может быть, чтобы это было так страшно!
– Тебе легко говорить, ведь не ты туда поедешь, а я… Понимаешь, – доверительным тоном добавил Хедли, – Ева велела мне сходить к врачу и попросить у него выписать мне рецепт на «Виагру». На все две недели!
– Гм-м… Уж не хочет ли она, чтобы ты компенсировал ей все те одинокие, пустые ночи, когда ты торчал на работе вместо того, чтобы возвращаться домой?
– Что-то вроде того.
– Ну и что тут такого? Конечно, тебе придется потрудиться, но я уверен – вы оба останетесь довольны.
– Спасибо за сочувствие. – Хедли снова отсалютовал ему бокалом, глотнул бурбона и спросил: – А что у тебя произошло с этой твоей Драконшей? Ну, с Хэрриет?..
Доусон рассказал о разговоре с редакторшей и о репортаже, который та велела ему написать.
– Слепые воздухоплаватели? – переспросил Хедли, и Доусон пожал плечами.
– Так-так… – Откинувшись на спинку кресла, Хедли долго и внимательно рассматривал крестника, так что тот в конце концов почувствовал себя неловко под его взглядом.
– В чем дело? – не выдержал он наконец. – Тоже хочешь сказать, мол – оброс как папуас, да?
– Мне абсолютно безразлично, что у тебя на голове, – хладнокровно парировал Хедли. – Куда больше меня заботит, что творится внутри ее. Что с тобой происходит, сынок?
– Ничего.
Хедли только бросил на него еще один взгляд. Он ждал ответа – честного ответа, и Доусон, порывисто вскочив, отошел к окну. Подняв жалюзи, он долго рассматривал ухоженную лужайку перед домом.
– Я возвращался через Лондон и разговаривал с Сарой… – проговорил он после довольно продолжительного молчания.
Дочь Гэри и Евы Сара была на несколько лет старше Доусона, однако когда он был маленьким, его родители и супруги Хедли так часто встречались и проводили вместе так много времени, что для него она стала почти как сестра. Они дружили и заботились друг о друге до тех пор, пока Сара не вышла замуж и не уехала в Лондон, где ее супруг работал в крупном международном банке.
– Вот именно – разговаривал. Сара сказала, что в Лондоне ты не задержался. Даже не повидался с ней и Джеймсом!
– В Лондоне я был проездом, сделал одну пересадку. Расписание авиарейсов не позволяло мне…
Хедли громко фыркнул. Судя по всему, этот предлог не казался ему достаточно веским, чтобы пренебречь встречей с родственниками. Доусон и сам понимал, что предлог так себе, но ничего другого он сейчас просто не смог выдумать.
– Отличные бегонии, – сказал он, снова уставившись за окно. – Это Ева выращивает?
– Да, но особого ухода они, к счастью, не требуют. Здесь довольно подходящий климат для бальзаминовых.
– Ого! Ты уже и в цветах разбираешься?!
– Послушай, я задал тебе вопрос, – перебил Хедли. – Что с тобой происходит? Только не говори «ничего».
– Да нет, со мной правда все в порядке.
– Врешь. Вчера я смотрел по ящику какое-то кино про зомби. Так вот, ты мог бы сниматься в нем даже без грима.
Доусон вздохнул. Он всегда знал, что его крестный – человек упорный и настойчивый и сбить его со следа ему вряд ли удастся. Не оборачиваясь, он прислонился плечом к оконной раме.
– Я просто устал, только и всего. Девять месяцев в Афганистане кого угодно доведут до инфаркта. Враждебное население, адский климат, ядовитые насекомые и змеи, да и виски не достать ни за какие деньги. Кроме того, там почти нет женщин – только наши военнослужащие, а с ними лучше вообще не связываться, себе дороже выйдет. В наших частях очень жесткие дисциплинарные требования, поэтому любая интрижка чревата серьезными осложнениями для обоих партнеров, – пояснил он. – Тут десять раз подумаешь, а стоит ли оно того.
– Ты вернулся в Штаты две недели назад. По-моему, этого достаточно, чтобы найти женщину.
– Проститутки мне ни к чему. – Доусон опустил жалюзи и с улыбкой повернулся к Хедли. – Что касается приличных девчонок, то последняя из них вышла замуж за тебя.
Он пытался шутить, но морщины на лбу Хедли стали глубже. Поняв, что притворяться бессмысленно, Доусон погасил улыбку и, вернувшись в кресло, уставился на какую-то щербинку в полу.
– Мучают кошмары? – спросил Хедли напрямик.
– Сейчас уже лучше, – уклончиво ответил Доусон.
– Иными словами – все эти две недели ты почти не спал.
Доусон вскинул голову.
– Сейчас мне лучше, – раздраженно повторил он. – Непросто, знаешь ли, вот так, сразу, вернуться к мирной жизни, к обычным делам, привычкам.
– О’кей, предположим. Что еще?
Доусон отбросил назад упавшие на лицо волосы.
– Хэрриет! Та еще заноза в заднице! Она способна здорово осложнить мне жизнь.
– Только если ты ей позволишь.
– Но она посылает меня в Айдахо! В Айдахо, представляешь?!
– Что ты имеешь против Айдахо?
– Ничего. Равно как и против слепых. И против кипучей деятельности тех, кто любит летать на воздушных шарах, я тоже по большому счету ничего не имею, просто… просто это не моя тема. Я не пишу и никогда не писал о событиях такого масштаба. Неудивительно, что редакционное задание не вызывает у меня энтузиазма.
– Думаешь, тебе удастся нарыть что-нибудь получше?
Хедли задал этот вопрос небрежным тоном, но за ним явно что-то скрывалось – что-то вполне конкретное и достаточно важное. И интересное. Такое, что могло бы заинтересовать Доусона. Несмотря на подавленное настроение, репортер непроизвольно сделал стойку. Хедли был ему не только крестным отцом, но и близким другом и на протяжении многих лет служил для Доусона поистине бесценным источником информации о деятельности Федерального бюро расследований.
Правильно истолковав молчание Доусона, Хедли продолжил:
– Есть одно любопытное местечко… Город Саванна в Джорджии. До недавнего времени там проживал отставной капитан морской пехоты Джереми Вессон, отслуживший один срок в Ираке и два – в Афганистане. Герой-ветеран, награжденный кучей медалей и орденов. После службы в Афганистане он вышел в отставку и, похоже, слетел с катушек. Примерно пятнадцать месяцев назад этот парень завел бурный роман с замужней женщиной Дарлен Стронг. Для любовников дело закончилось скверно – обманутый муж Уиллард Стронг застукал обоих, что называется, с поличным. Послезавтра он предстанет перед судом округа Чатем по обвинению в двойном убийстве. Я хочу, чтобы ты отправился на процесс и как можно подробнее вник в суть дела. Что?.. – спросил он, увидев, что Доусон качает головой.
– Нет.
– Почему?
– В Саванне сейчас лето.
– Какое лето, опомнись! Сентябрь на дворе!
– Саванна расположена намного южнее Вашингтона. Там сейчас жарко, душно и влажно, а я отвык от такого климата. Уж лучше я поеду в Айдахо. Уголовщина – не моя специальность, к тому же этот парень, Вессон, был военным, афганским ветераном, а я сыт войной по горло. Я просто не хочу писать о мертвом морпехе – в последнее время мне слишком часто приходилось сталкиваться со смертями. Знаешь… – задумчиво добавил Доусон, – быть может, на самом деле задание, которое дала мне Хэрриет, это именно то, что мне сейчас нужно. История о слепых воздухоплавателях, она… насквозь позитивна. Она дарит надежду, бодрит, вселяет оптимизм и веру в победу человеческого духа. Никаких тебе оторванных конечностей! Никакого пропитанного кровью камуфляжа! Никаких укрытых национальным флагом цинковых гробиков с трупами наших славных парней!..
– Я еще не сказал тебе главного.
– Ну так говори же, и покончим с этим, – мрачно заметил Доусон. – Только имей в виду: скорее всего, я все равно откажусь.
– В ходе расследования полиция нашла на одежде Дарлен следы спермы Вессона. Это, разумеется, поможет прокурору выстроить дело против рогоносца Уилларда, но фишка в другом…
– В чем же?
– Наш агент-резидент в Саванне – мой старый друг, когда-то мы с ним даже болели за одну бейсбольную команду. Звать его Сесил Кнуц.
– Агент-резидент?
– Да, есть у нас такая должность. Иными словами, Сесил – большой начальник в Управлении ФБР штата.
– И что?
– Сесил получил отчет из Объединенной системы данных ДНК. Они исследовали сперму Вессона, и выяснилось, что такой образец уже имеется в базах.
– Ты хочешь сказать, что Вессон уже был зарегистрирован в системе?
– Вот именно. Причем довольно давно.
Хедли сделал паузу, чтобы допить оставшийся в бокале виски. Доусону, впрочем, было ясно, что старый друг просто пытается таким незамысловатым способом подогреть его интерес. Он коротко кивнул и сказал:
– Ладно, ты меня заинтриговал. Давай выкладывай, что там у тебя.
Хедли отставил в сторону опустевший бокал и слегка подался вперед.
– Образец ДНК капитана морской пехоты Джереми Вессона совпал с образцами, полученными нашими экспертами при исследовании пеленки, которую мы много лет назад нашли в Голденбранче – в той самой комнате, где Флора Штиммель родила своего ребенка.
При этих словах Доусон невольно вздрогнул. Он был не просто заинтригован: сейчас его лицо выражало крайнюю заинтересованность и тревогу.
– Прежде чем ты задашь свой вопрос, – сказал Хедли, внимательно наблюдавший за выражением лица крестника, – я скажу только одно: ошибка исключена. Ее вероятность не больше одной сотой… нет, даже одной тысячной процента. Никаких сомнений быть не может! Образец, полученный нами в семьдесят шестом, и аналогичная проба капитана морской пехоты Вессона идентичны. Кстати, образец ДНК Флоры нам тоже удалось выделить из образцов крови и околоплодных вод. Так что мы можем с уверенностью утверждать: ребенок, биологический материал которого остался на пеленке, ее сын. И этот ребенок, видимо, Джереми Вессон… Кстати, его возраст не противоречит подобному выводу. Лично я на сто процентов уверен, что он – сын Карла и Флоры.
Доусон сам не заметил, как поднялся и отошел к камину. Там он остановился и обернулся к Хедли.
– Я… я хорошо понимаю, какое значение все это имеет для тебя, – проговорил он. – Но…
За годы службы в ФБР Гэри Хедли сделал блестящую карьеру. Многие ему завидовали. Сам он, однако, был далек от того, чтобы почивать на лаврах. Ему так и не удалось выследить и арестовать Карла Уингерта и Флору Штиммель, и эта единственная его неудача до сих пор отравляла ему жизнь. Пока эти убийцы оставались на свободе, Хедли не мог считать свой долг исполненным до конца. Именно по этой причине он не стремился на покой, однако его фактически уже состоявшаяся отставка означала, что ему придется прекратить охоту, которой он отдал столько сил. Доусон отлично это понимал и сочувствовал крестному. Ничего подобного он не заслуживал. Но как исправить положение? Доусон не знал и поэтому злился.
– Почему этот Кнуц вообще счел нужным ввести тебя в курс дела? – резко спросил он.
– Он знает, сколько лет я ловлю этого мерзавца и его сожительницу, – ответил Хедли. – Мы с ним вместе работали в Теннесси в конце восьмидесятых, когда я расследовал одно из преступлений этой кошмарной парочки. Тогда-то я и сказал ему, что у меня с этими типами личные счеты. И вот теперь Кнуц сообщил мне последние новости… Впрочем, ему уже известно о моей отставке, так что с его стороны это скорее любезность по отношению к другу и без двух недель бывшему коллеге… Именно поэтому, кстати, Кнуц постарался не сообщить мне ничего лишнего – никаких подробностей. Он, впрочем, намекнул, что очень тщательно исследовал прошлое этого Вессона, пытаясь найти хоть что-то, что связывало бы его с Карлом и Флорой.
– Ну и как? – Доусон вопросительно приподнял бровь. – Твой старый приятель что-нибудь нащупал?
– Ничего. Ровным счетом ничего. – Хедли покачал головой. – Копия свидетельства о рождении, которую Джереми представил, когда завербовался на военную службу, была выдана в Огайо. Судя по этой бумажке, он появился на свет в семье мистера и миссис Вессон, которые растили и воспитывали своего единственного ребенка вплоть до совершеннолетия. Школу он закончил в своем родном городке в Огайо, затем прослушал курс в Техасском технологическом и, наконец, завербовался в морскую пехоту. Обычная история. Ничего примечательного, если не считать бурного романа с женой Уилларда Стронга.
– То есть он никогда не проявлял никаких склонностей к экстремизму или терроризму? – удивился Доусон.
– Никаких, насколько нам известно.
– А что говорит по этому поводу Кнуц?
– Он посоветовал мне оставить все как есть. Так сказать, не ворошить старые угли. У ФБР сейчас и без того хватает забот… ну а если честно, то судьба Карла и Флоры уже давно никого не волнует. Считается, что они, по всей вероятности, умерли. Последнее преступление, которое по некоторым косвенным признакам было совершено шайкой Уингерта, произошло аж в девяносто шестом… Я имею в виду ограбление военных складов в Нью-Мексико.
– Да-а, семнадцать лет назад… – протянул Доусон. – За это время многое могло случиться.
– Но это вовсе не означает, что оба действительно умерли.
– Но, насколько я понял, никакие улики и никакие указания на то, что они живы и продолжают совершать преступления, не попадались тебе уже почти два десятка лет. А раз так, не логичнее было бы предположить, что Карл и Флора скончались?
– К черту предположения! Я должен знать! Понимаешь? Знать наверняка! Только тогда я смогу вздохнуть спокойно.
– Допустим, они состарились и отошли от дел. Какая тебе, в конце концов, разница, живы они или умерли?
– Большая! – отрезал Хедли, бросая на своего воспитанника мрачный взгляд.
– О’кей, я понимаю. – Доусон кивнул. – Но этот капитан-ветеран, который, вероятно, был их сыном…
– Никаких «вероятно», – перебил Хедли. – Я знаю, что был.
– Откуда ты можешь это знать?
– Анализ ДНК не врет.
– Но вдруг эксперты ошиблись?..
– Теоретически такое возможно, но практически… – Хедли покачал головой. – Нет, я уверен, что все так и есть.
– Ладно, пусть это их сын…
– Разве тебе не интересно, где он жил после Голденбранча? Что с ним произошло и как он оказался в Огайо?
– Абсолютно неинтересно.
– Почему-то я тебе не верю.
– А напрасно. Какой смысл рыться в его биографии, если, как ты говоришь, мистер Стронг прикончил этого героического морпеха после того, как застукал его со своей женой?
– А мне кажется, что ты не прочь разобраться в этой истории.
– Вот и нет.
– Тогда сделай это для меня.
– Но ведь он же мертв! – воскликнул Доусон. – Мертв, понимаешь?! На этом ниточка обрывается. Так называемая история закончилась.
– Если ты раскопаешь все подробности его жизни, статья может стать самой сенсационной в твоей карьере.
– Как история Карла и Флоры – в твоей?!
Внезапно оба осознали, что почти кричат. Хедли даже бросил настороженный взгляд в сторону двери, опасаясь, что Ева захочет выяснить из-за чего сыр-бор. Доусон подумал о том же, поскольку добавил потише:
– Почему бы тебе самому не отправиться в Саванну? Там ты и узнаешь все подробности, которые так тебя волнуют.
– Потому что, если это сделаю я, Ева со мной разведется, – проворчал Хедли. – Кроме того, я фактически уже бывший фэбээровец. И если появлюсь в суде, то… Буду выглядеть просто жалко, понимаешь? Как полоумный старик, который свихнулся на своей работе и не понимает, что его время давно вышло.
Доусон пригладил рукой волосы и прерывисто вздохнул. Он искренне и глубоко любил крестного и прекрасно знал, насколько важна для него эта история. Хедли хотел поставить в этом деле точку – только так он мог успокоить свои совесть и профессиональное самолюбие, которое, конечно же, было сильно уязвлено тем, что Карл и Флора столько времени оставались неуловимыми, несмотря на все предпринятые им усилия. И все же Хедли просит слишком многого. Командировка в Афганистан далась Доусону слишком тяжело, ввергла его в глубокую депрессию, которая никак не проходила. Даже в лучшие дни, которые теперь выдавались не слишком часто, он чувствовал себя подавленным и разочарованным. Все его журналистские инстинкты погасли, работа не вызывала ничего, кроме отвращения. Меньше всего сейчас ему хотелось ковыряться в истории, которая вызывала у него серьезные сомнения, несмотря на все уверения Хедли. По большому счету, Доусону было совершенно наплевать, являлся ли покойный Джереми Вессон сыном Карла и Флоры или нет.
– Извини, – сказал он негромко. – Но даже если бы Хэрриет не послала меня в Айдахо с идиотским заданием, я бы все равно не поехал в Саванну. Твой друг Кнуц прав: ворошить прошлое чаще всего бессмысленно.
Хедли бросил на него испытующий взгляд. Но, убедившись, что Доусон не собирается менять своего решения, ничего не сказал, лишь тяжело вздохнул. Его плечи слегка поникли. Плеснув себе еще немного бурбона, он выпил его одним глотком и сменил тему разговора. Чуть позже Ева, заглянув в комнату, пригласила Доусона остаться на ужин, но он отказался, сославшись на необходимость собирать вещи для поездки в Айдахо – к слепым воздухоплавателям. После этого, стараясь как можно реже встречаться взглядом с Евой и Хедли, Доусон поспешил откланяться.
К тому моменту, когда он вернулся в машину, его лицо было обильно покрыто испариной, и жаркая погода была повинна в этом лишь отчасти. Чувствуя, что не в силах совладать с нервами, Доусон на первом же светофоре, где ему пришлось остановиться на красный сигнал, принял еще одну таблетку из заветного флакончика. Пробки на шоссе, ведущем из округа Колумбия в Виргинию, тоже не добавили ему спокойствия и не улучшили настроения. Когда Доусон добрался наконец до своей квартиры в Александрии, он был до крайности раздражен и зол.
Он как раз снимал ботинки, когда засигналил его мобильник – пришло текстовое сообщение от Хедли. СМС гласило:
«Я не сказал тебе еще одну вещь. Думаю, она заинтересует тебя по-настоящему».
Доусон отлично понимал, что Хедли намеренно его дразнит, разжигает любопытство в надежде добиться своего, поэтому ответил:
«А я думаю – она меня НЕ заинтересует».
Ответ пришел через считаные секунды:
«Джереми Вессон только считается мертвым. Тела так и не нашли».
