Текст книги "Собрание сочинения в четырех томах. Том третий. Избранные переводы"

Автор книги: Самуил Маршак

Полевой мыши, гнездо которой разорено моим плугом

 
Зверек проворный, юркий, гладкий,
Куда бежишь ты без оглядки,
Зачем дрожишь, как в лихорадке,
За жизнь свою?
Не трусь – тебя своей лопаткой
Я не убью.
 
 
Я понимаю и не спорю,
Что человек с природой в ссоре
И всем живым несет он горе,
Внушает страх,
Хоть все мы смертные и вскоре
Вернемся в прах.
 
 
Пусть говорят: ты жнешь, не сея.
Но я винить тебя не смею.
Ведь надо жить!.. И ты скромнее,
Чем все, крадешь.
А я ничуть не обеднею, —
Была бы рожь!
 
 
Тебя оставил я без крова
Порой ненастной и суровой,
Когда уж нé из чего снова
Построить дом,
Чтобы от ветра ледяного
Укрыться в нем.
 
 
Всё голо, всё мертво вокруг.
Пустынно поле, скошен луг.
И ты убежище от вьюг
Найти мечтал,
Когда вломился тяжкий плуг
К тебе в подвал.
 
 
Травы, листвы увядшей ком —
Вот чем он стал, твой теплый дом,
Тобой построенный с трудом.
А дни идут…
Где ты в полях, покрытых льдом,
Найдешь приют?
 
 
Ах, милый, ты не одинок:
И нас обманывает рок,
И рушится сквозь потолок
На нас нужда.
Мы счастья ждем, а на порог
Валит беда…
 
 
Но ты, дружок, счастливей нас.
Ты видишь то, что есть сейчас.
А мы не сводим скорбных глаз
С былых невзгод
И в тайном страхе каждый раз
Глядим вперед.
 

Дерево свободы

 
Есть дерево в Париже, брат.
Под сень его густую
Друзья отечества спешат,
Победу торжествуя.
 
 
Где нынче у его ствола
Свободный люд толпится, —
Вчера Бастилия была,
Всей Франции темница.
 
 
Из года в год чудесный плод
На дереве растет, брат.
Кто съел его, тот сознает,
Что человек – не скот, брат.
 
 
Его вкусить холопу дай, —
Он станет благородным
И свой разделит каравай
С товарищем голодным.
 
 
Дороже клада для меня
Французский этот плод, брат.
Он красит щеки в цвет огня,
Здоровье нам дает, брат.
 
 
Он проясняет мутный взгляд,
Вливает в мышцы силу.
Зато предателям он – яд:
Он сводит их в могилу!
 
 
Благословение тому,
Кто, пожалев народы,
Впервые в галльскую тюрьму
Принес росток свободы.
 
 
Поила доблесть в жаркий день
Заветный тот росток, брат,
И он свою раскинул сень
На запад и восток, брат.
 
 
Но юной жизни торжеству
Грозил порок тлетворный:
Губил весеннюю листву
Червяк в парче придворной.
 
 
У деревца хотел Бурбон
Подрезать корешки, брат.
За это сам лишился он
Короны и башки, брат!
 
 
Тогда поклялся злобный сброд,
Собранье всех пороков,
Что деревцо не доживет
До поздних, зрелых соков.
 
 
Немало гончих собралось
Со всех концов земли, брат.
Но злое дело сорвалось —
Жалели, что пошли, брат!
 
 
Скликает всех своих сынов
Свобода молодая.
Они идут на бранный зов,
Отвагою пылая.
 
 
Новорожденный весь народ
Встает под звон мечей, брат.
Бегут наемники вразброд,
Вся свора палачей, брат.
 
 
Британский край! Хорош твой дуб,
Твой стройный тополь – тоже.
И ты на шутки был не скуп,
Когда ты был моложе.
 
 
Богатым лесом ты одет —
И дубом и сосной, брат.
Но дерева свободы нет
В твоей семье лесной, брат!
 
 
А без него нам свет не мил
И горек хлеб голодный.
Мы выбиваемся из сил
На борозде бесплодной.
 
 
Питаем мы своим горбом
Потомственных воров, брат.
И лишь за гробом отдохнем
От всех своих трудов, брат.
 
 
Но верю я: настанет день, —
И он не за горами, —
Когда листвы волшебной сень
Раскинется над нами.
 
 
Забудут рабство и нужду
Народы и края, брат,
И будут люди жить в ладу,
Как дружная семья, брат!
 

Брюс – шотландцам

 
Вы, кого водили в бой
Брюс, Уоллес за собой, —
Вы врага ценой любой
Отразить готовы.
 
 
Близок день, и час грядет.
Враг надменный у ворот.
Эдвард армию ведет —
Цепи и оковы.
 
 
Тех, кто может бросить меч
И рабом в могилу лечь,
Лучше вовремя отсечь.
Пусть уйдут из строя.
 
 
Пусть останется в строю,
Кто за родину свою
Хочет жить и пасть в бою
С мужеством героя!
 
 
Бой идет у наших стен.
Ждет ли нас позорный плен?
Лучше кровь из наших вен
Отдадим народу.
 
 
Наша честь велит смести
Угнетателей с пути
И в сраженье обрести
Смерть или свободу!
 

Шотландская слава

 
Навек простись, Шотландский край,
С твоею древней славой.
Названье самое, прощай,
Отчизны величавой!
 
 
Где Твид несется в океан
И Сарк в песках струится, —
Теперь владенья англичан,
Провинции граница.
 
 
Века сломить нас не могли,
Но продал нас изменник
Противникам родной земли
За горсть презренных денег.
 
 
Мы сталь английскую не раз
В сраженьях притупили,
Но золотом английским нас
На торжище купили.
 
 
Как жаль, что я не пал в бою,
Когда с врагом боролись
За честь и родину свою
Наш гордый Брюс, Уоллес.
 
 
Но десять раз в последний час
Скажу я без утайки:
Проклятие предавшей нас
Мошеннической шайке!
 

Макферсон перед казнью

 
Так весело,
Отчаянно
Шел к виселице он.
В последний час
В последний пляс
Пустился Макферсон.
 
 
– Привет вам, тюрьмы короля,
Где жизнь влачат рабы!
Меня сегодня ждет петля
И гладкие столбы.
 
 
В полях войны среди мечей
Встречал я смерть не раз,
Но не дрожал я перед ней —
Не дрогну и сейчас!
 
 
Разбейте сталь моих оков,
Верните мой доспех.
Пусть выйдет десять смельчаков, —
Я одолею всех.
 
 
Я жизнь свою провел в бою,
Умру не от меча.
Изменник предал жизнь мою
Веревке палача.
 
 
И перед смертью об одном
Душа моя грустит,
Что за меня в краю родном
Никто не отомстит.
 
 
Прости, мой край! Весь мир, прощай!
Меня поймали в сеть.
Но жалок тот, кто смерти ждет,
Не смея умереть.
 
 
Так весело,
Отчаянно
Шел к виселице он.
В последний час
В последний пляс
Пустился Макферсон.
 

Маленькая баллада

 
Где-то девушка жила.
Что за девушка была!
И любила парня славного она.
 
 
Но расстаться им пришлось
И любить друг друга врозь,
Потому что началась война.
 
 
За морями, за холмами —
Там, где пушки мечут пламя,
Сердце воина не дрогнуло в бою.
 
 
Это сердце трепетало
Только ночью в час привала,
Вспоминая милую свою.
 

Возвращение солдата

 
Умолк тяжелый гром войны,
И мир сияет снова.
Отцов ребята лишены,
И горько плачут вдовы.
 
 
Я шел домой, в свой край родной,
Шатер покинув братский.
И в старом ранце за спиной
Был весь мой скарб солдатский.
 
 
Шагал я с легким багажом,
Счастливый и свободный.
Не отягчил я грабежом
Своей сумы походной.
 
 
Шагал я бодро в ранний час,
Задумавшись о милой,
О той улыбке синих глаз,
Что мне во тьме светила.
 
 
Вот наша тихая река
И мельница в тумане.
Здесь, под кустами ивняка,
Я объяснился Анне.
 
 
Вот я взошел на склон холма,
Мне с юных лет знакомый, —
И предо мной она сама
Стоит у двери дома.
 
 
С ресниц смахнул я капли слез,
И, голос изменяя,
Я задал девушке вопрос,
Какой, – и сам не знаю.
 
 
Потом сказал я: «Ты светлей,
Чем этот день погожий,
И тот счастливей всех людей,
Кто всех тебе дороже!
 
 
Хоть у меня карман пустой
И сумка пустовата,
Но не возьмешь ли на постой
Усталого солдата?»
 
 
На миг ее прекрасный взгляд
Был грустью отуманен.
«Мой милый тоже был солдат.
Что с ним? Убит иль ранен?..
 
 
Он не вернулся, но о нем
Храню я память свято,
И навсегда открыт мой дом
Для честного солдата!»
 
 
И вдруг, узнав мои черты
Под слоем серой пыли,
Она спросила: «Это ты?»
Потом сказала: «Вилли!..»
 
 
«Да, это я, моя любовь,
А ты – моя награда
За честно пролитую кровь,
И лучшей мне не надо.
 
 
Тебя, мой друг, придя с войны,
Нашел я неизменной.
Пускай с тобою мы бедны,
Но ты мой клад бесценный!»
 
 
Она сказала: «Нет, вдвоем
Мы заживем на славу.
Мне дед оставил сад и дом,
Они твои по праву!»
 

_______

 
Купец плывет по лону вод
За прибылью богатой.
Обильной жатвы фермер ждет.
Но честь – удел солдата.
 
 
И пусть солдат всегда найдет
У вас приют в дороге.
Страны родимой он оплот
В часы ее тревоги.
 

Джон Андерсон

 
Джон Андерсон, мой старый друг,
Подумай-ка, давно ль
Густой, крутой твой локон
Был черен, точно смоль.
 
 
Теперь ты снегом убелен,
Ты знал немало вьюг.
Но будь ты счастлив, лысый Джон,
Джон Андерсон, мой друг.
 
 
Джон Андерсон, мой старый друг,
Мы шли с тобою в гору,
И столько радости вокруг
Мы видели в ту пору.
 
 
Теперь мы пóд гору бредем,
Не разнимая рук,
И в землю ляжем мы вдвоем,
Джон Андерсон, мой друг.
 

Горной маргаритке, которую я примял своим плугом

 
О скромный, маленький цветок,
Твой час последний недалек.
Сметет твой тонкий стебелек
Мой тяжкий плуг.
Перепахать я должен в срок
Зеленый луг.
 
 
Не жаворонок полевой —
Сосед, земляк, приятель твой —
Пригнет твой стебель над травой,
Готовясь в путь
И первой утренней росой
Обрызгав грудь.
 
 
Ты вырос между горных скал
И был беспомощен и мал,
Чуть над землей приподымал
Свой огонек,
Но храбро с ветром воевал
Твой стебелек.
 
 
В садах ограда и кусты
Хранят высокие цветы.
А ты рожден средь нищеты
Суровых гор.
Но как собой украсил ты
Нагой простор!
 
 
Одетый в будничный наряд,
Ты к солнцу обращал свой взгляд.
Его теплу и свету рад,
Глядел на юг,
Не думая, что разорят
Твой мирный луг.
 
 
Так девушка во цвете лет
Глядит доверчиво на свет
И всем живущим шлет привет,
В глуши таясь,
Пока ее, как этот цвет,
Не втопчут в грязь.
 
 
Так и бесхитростный певец,
Страстей неопытный пловец,
Не знает низменных сердец —
Подводных скал —
И там находит свой конец,
Где счастья ждал.
 
 
Такая участь многих ждет…
Кого томит гордыни гнет,
Кто изнурен ярмом забот, —
Тем свет не мил.
И человек на дно идет
Лишенный сил.
 
 
И ты, виновник этих строк,
Держись, – конец твой недалек.
Тебя настигнет грозный рок —
Нужда, недуг, —
Как на весенний стебелек
Наехал плуг
 

* * *

 
Давно ли цвел зеленый дол,
Лес шелестел листвой,
И каждый лист был свеж и чист
От влаги дождевой.
 
 
Где этот летний рай?
Лесная глушь мертва.
Но снова май придет в наш край —
И зашумит листва.
 
 
Но ни весной, ни в летний зной
С себя я не стряхну
Тяжелый след прошедших лет,
Печаль и седину.
 
 
Под старость краток день,
А ночь без сна длинна.
И дважды в год к нам не придет
Счастливая весна!
 

Любовь

 
Любовь, как роза, роза красная,
Цветет в моем саду.
Любовь моя – как песенка,
С которой в путь иду.
 
 
Сильнее красоты твоей
Моя любовь одна.
Она с тобой, пока моря
Не высохнут до дна.
 
 
Не высохнут моря, мой друг,
Не рушится гранит,
Не остановится песок,
А он, как жизнь, бежит…
 
 
Будь счастлива, моя любовь,
Прощай и не грусти.
Вернусь к тебе, хоть целый свет
Пришлось бы мне пройти!
 

Конец лета

 
Пророчат осени приход
И выстрел в отдаленье,
И птицы взлет среди болот,
И вереска цветенье,
И рожь, бегущая волной, —
Предвестье урожая, —
И лес ночной, где под луной
Я о тебе скучаю.
 
 
Вальдшнепы любят тихий лес,
Вьюрки – кустарник горный.
А цапли с вышины небес
Стремятся в край озерный.
Дрозды в орешнике живут,
В тиши лесной полянки.
Густой боярышник – приют
Веселой коноплянки.
 
 
У каждого обычай свой,
Свой путь, свои стремленья.
Один живет с большой семьей,
Другой – в уединенье.
Но всюду злой тиран проник:
В немых лесных просторах
Ты слышишь гром, и жалкий крик,
И смятых перьев шорох…
 
 
А ведь такой кругом покой.
Стрижей кружится стая.
И нива никнет за рекой
Зелено-золотая.
Давай пойдем бродить вдвоем
И насладимся вволю
Красой плодов в глуши садов
И спелой рожью в поле.
 
 
Так хорошо идти-брести
По скошенному лугу
И встретить месяц на пути,
Тесней прильнув друг к другу,
Как дождь весной – листве лесной,
Как осень – урожаю,
Так мне нужна лишь ты одна,
Подруга дорогая!
 

* * *

 
Пробираясь до калитки
Полем вдоль межи,
Дженни вымокла до нитки
Вечером во ржи.
 
 
Очень холодно девчонке,
Бьет девчонку дрожь.
Замочила все юбчонки,
Идя через рожь.
 
 
Если кто-то звал кого-то
Сквозь густую рожь
И кого-то обнял кто-то, —
Что с него возьмешь?
 
 
И какая нам забота,
Если у межи
Целовался с кем-то кто-то
Вечером во ржи!..
 

* * *

 
В полях, под снегом и дождем,
Мой милый друг,
Мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От зимних вьюг,
От зимних вьюг.
 
 
А если мýка суждена
Тебе судьбой,
Тебе судьбой,
Готов я скорбь твою до дна
Делить с тобой,
Делить с тобой.
 
 
Пускай сойду я в мрачный дол,
Где ночь кругом,
Где тьма кругом,—
Во тьме я солнце бы нашел
С тобой вдвоем,
С тобой вдвоем.
 
 
И если б дали мне в удел
Весь шар земной,
Весь шар земной,
С каким бы счастьем я владел
Тобой одной,
Тобой одной.
 

Поцелуй

 
Влажная печать признаний,
Обещанье тайных нег —
Поцелуй, подснежник ранний,
Свежий, чистый, точно снег.
 
 
Молчаливая уступка,
Страсти детская игра,
Дружба голубя с голубкой,
Счастья первая пора.
 
 
Радость в грустном расставанье
И вопрос: когда ж опять?..
Где слова, чтобы названье
Этим чувствам отыскать?
 

Песня

 
Нынче здесь, завтра там – беспокойный Вилли.
Нынче здесь, завтра там, да и след простыл!
Воротись поскорей, мой любимый Вилли,
И скажи, что пришел тем же, что и был.
 
 
Зимний ветер шумел, низко тучи плыли.
Провожала тебя я в далекий путь.
Снова лето придет, ты вернешься, Вилли,
Лето – в поле и лес, ты – ко мне на грудь.
 
 
Пусть уснет океан на песке и щебне.
Страшно слышать во тьме этот гулкий вой.
Успокойтесь, валы, опустите гребни
И несите легко путника домой.
 
 
Если ж он изменил и забыл о милой,
Пусть грохочут валы сутки напролет.
Не дождусь корабля и сойду в могилу,
Не узнав, что ко мне Вилли не придет.
 
 
Нынче здесь, завтра там – беспокойный Вилли,
Нынче здесь, завтра там, да и след простыл.
Воротись поскорей, мой любимый Вилли,
Воротись ты ко мне тем же, что и был!
 

* * *

 
Скалистые горы, где спят облака,
Где в юности ранней резвится река,
Где в поисках корма сквозь вереск густой
Птенцов перепелка ведет за собой.
 
 
Милее мне склоны и трещины гор,
Чем берег морской и зеленый простор,
Милей оттого, что в горах у ручья
Живет моя радость, забота моя.
 
 
Она не прекрасна, но многих милей.
Я знаю, приданого мало за ней,
Но я полюбил ее с первого дня
За то, что она полюбила меня!
 
 
Встречая красавицу, кто устоит
Пред блеском очей и румянцем ланит?
А если ума ей прибавить чуть-чуть,
Она, ослепляя, пронзает нам грудь.
 
 
Но добрая прелесть внимательных глаз
Стократ мне дороже, чем лучший алмаз.
И в крепких объятьях волнует мне кровь
Открытая, с бьющимся сердцем, любовь!
 

* * *

 
Ты свистни – тебя не заставлю я ждать,
Ты свистни – тебя не заставлю я ждать.
Пусть будут браниться отец мой и мать,
Ты свистни – тебя не заставлю я ждать!
 
 
Но в оба гляди, пробираясь ко мне.
Найди ты лазейку в садовой стене,
Найди три ступеньки в саду при луне.
Иди, но как будто идешь не ко мне,
Иди, будто вовсе идешь не ко мне.
 
 
А если мы встретимся в церкви, смотри:
С подругой моей, не со мной говори,
Украдкой мне ласковый взгляд подари,
А больше – смотри! – на меня не смотри,
А больше – смотри! – на меня не смотри!
 
 
Другим говори, нашу тайну храня,
Что нет тебе дела совсем до меня.
Но, даже шутя, берегись, как огня,
Чтоб кто-то не отнял тебя у меня,
И вправду не отнял тебя у меня!
 
 
Ты свистни – тебя не заставлю я ждать,
Ты свистни – тебя не заставлю я ждать.
Пусть будут браниться отец мой и мать,
Ты свистни – тебя не заставлю я ждать!
 

Ночлег в пути

 
Меня в горах застигла тьма,
Январский ветер, колкий снег.
Закрылись наглухо дома,
И я не мог найти ночлег.
 
 
По счастью, девушка одна
Со мною встретилась в пути,
И предложила мне она
В ее укромный дом войти.
 
 
Я низко поклонился ей —
Той, что спасла меня в метель,
Учтиво поклонился ей
И попросил постлать постель.
 
 
Она тончайшим полотном
Застлала скромную кровать
И, угостив меня вином,
Мне пожелала сладко спать.
 
 
Расстаться с ней мне было жаль,
И, чтобы ей не дать уйти,
Спросил я девушку: – Нельзя ль
Еще подушку принести?
 
 
Она подушку принесла
Под изголовие мое.
И так мила она была,
Что крепко обнял я ее.
 
 
В ее щеках зарделась кровь,
Два ярких вспыхнули огня.
– Коль есть у вас ко мне любовь,
Оставьте девушкой меня!
 
 
Был мягок шелк ее волос
И завивался, точно хмель.
Она была душистей роз,
Та, что постлала мне постель.
 
 
А грудь ее была кругла,—
Казалось, ранняя зима
Своим дыханьем намела
Два этих маленьких холма.
 
 
Я целовал ее в уста —
Ту, что постлала мне постель, —
И вся она была чиста,
Как эта горная метель.
 
 
Она не спорила со мной,
Не открывала милых глаз.
И между мною и стеной
Она уснула в поздний час.
 
 
Проснувшись в первом свете дня,
В подругу я влюбился вновь.
– Ах, погубили вы меня! —
Сказала мне моя любовь.
 
 
Целуя веки влажных глаз
И локон, вьющийся, как хмель,
Сказал я: – Много, много раз
Ты будешь мне стелить постель!
 
 
Потом иглу взяла она
И села шить рубашку мне,
Январским утром у окна
Она рубашку шила мне.
 
 
Мелькают дни, идут года,
Цветы цветут, метет метель,
Но не забуду никогда
Той, что постлала мне постель!
 

Босая девушка

 
Об этой девушке босой
Я позабыть никак не мог.
Казалось, камни мостовой
Терзают кожу нежных ног.
 
 
Такие ножки бы одеть
В цветной сафьян или в атлас.
Такой бы девушке сидеть
В карете, обогнавшей нас!
 
 
Бежит ручей ее кудрей
Льняными кольцами на грудь.
А блеск очей во тьме ночей
Пловцам указывал бы путь.
 
 
Красавиц всех затмит она,
Хотя ее не знает свет.
Она достойна и скромна.
Ее милее в мире нет.
 

Моему незаконнорожденному ребенку

 
Дочурка, пусть со мной беда
Случится, ежели когда
Я покраснею от стыда,
Боясь упрека
Или неправого суда
Молвы жестокой.
 
 
Дитя моих счастливых дней,
Подобье матери своей,
Ты с каждым часом мне милей,
Любви награда,
Хоть ты, по мненью всех церквей,—
Исчадье ада.
 
 
Пускай открыто и тайком
Меня зовут еретиком,
Пусть ходят обо мне кругом
Дурные слухи,—
Должны от скуки языком
Молоть старухи!
 
 
И все же дочери я рад,
Хоть родилась ты невпопад
И за тебя грозит мне ад
И суд церковный.
В твоем рожденье виноват
Я безусловно.
 
 
Ты – память счастья юных лет.
Увы, к нему потерян след.
Не так явилась ты на свет,
Как нужно людям,
Но мы делить с тобой обед
И ужин будем.
 
 
Я с матерью твоей кольцом
Не обменялся под венцом,
Но буду нежным я отцом
Тебе, родная.
Расти веселым деревцом,
Забот не зная.
 
 
Пусть я нуждаться буду сам,
На я последнее отдам,
Чтоб ты могла учиться там,
Где все ребята,
Чьих матерей водили в храм
Отцы когда-то.
 
 
Тебе могу я пожелать
Лицом похожей быть на мать,
А от меня ты можешь взять
Мой нрав беспечный,
Хотя в грехах мне подражать
Нельзя, конечно!
 

* * *

 
Ты меня оставил, Джеми,
Ты меня оставил,
Навсегда оставил, Джеми,
Навсегда оставил.
Ты шутил со мною, милый,
Ты со мной лукавил —
Клялся помнить до могилы,
А потом оставил, Джеми,
А потом оставил!
 
 
Нам не быть с тобою, Джеми,
Нам не быть с тобою.
Никогда на свете, Джеми,
Нам не быть с тобою.
Пусть скорей настанет время
Вечного покоя.
Я глаза свои закрою,
Навсегда закрою, Джеми,
Навсегда закрою!
 

Рóбин

 
В деревне парень был рожден,
Но день, когда родился он,
В календари не занесен.
Кому был нужен Рόбин?
 
 
Был он резвый паренек,
Резвый Робин, шустрый Робин,
Беспокойный паренек —
Резвый, шустрый Робин!
 
 
Зато отметил календарь,
Что был такой-то государь,
И в щели дома дул январь,
Когда родился Робин.
 
 
Разжав младенческий кулак,
Гадалка говорила так:
– Мальчишка будет не дурак.
Пускай зовется Робин!
 
 
Немало ждет его обид,
Но сердцем всё он победит.
Парнишка будет знаменит,
Семью прославит Робин.
 
 
Он будет весел и остер,
И наших дочек и сестер
Полюбит с самых ранних пор
Неугомонный Робин.
 
 
Девчонкам – бог его прости! —
Уснуть не даст он взаперти,
Но знать не будет двадцати
Других пороков Робин.
 
 
Был он резвый паренек,
Резвый Робин, шустрый Робин,
Беспокойный паренек —
Резвый, шустрый Робин!
 

Финдлей

 
– Кто там стучится в поздний час?
«Конечно, я – Финдлей!»
– Ступай домой. Все спят у нас!
«Не все!» – сказал Финдлей.
 
 
– Как ты прийти ко мне посмел?
«Посмел», – сказал Финдлей.
– Небось наделаешь ты дел…
«Могу!» – сказал Финдлей.
 
 
– Тебе калитку отвори…
«А ну!» – сказал Финдлей.
– Ты спать не дашь мне до зари!
«Не дам!» – сказал Финдлей.
 
 
– Попробуй в дом тебя впустить…
«Впусти!» – сказал Финдлей.
– Всю ночь ты можешь прогостить.
«Всю ночь!» – сказал Финдлей.
 
 
– С тобою ночь одну побудь…
«Побудь!» – сказал Финдлей.
– Ко мне опять найдешь ты путь.
«Найду!» – сказал Финдлей.
 
 
–  О том, что буду я с тобой…
«Со мной!» – сказал Финдлей.
– Молчи до крышки гробовой!
«Идет!» – сказал Финдлей.
 

Подруга угольщика

 
–   Не знаю, как тебя зовут,
Где ты живешь, не ведаю.
–    Живу везде – и там и тут,
За угольщиком следую!
 
 
–   Вот эти нивы и леса
И все, чего попросишь ты,
Я дам тебе, моя краса,
Коль угольщика бросишь ты!
 
 
Одену в шелк тебя, мой друг.
Зачем отрепья носишь ты?
Я дам тебе коней и слуг,
Коль угольщика бросишь ты!
 
 
–   Хоть горы золота мне дай
И жемчуга отборного,
Но не уйду я – так и знай! —
От угольщика черного.
 
 
Мы днем развозим уголек.
Зато порой ночною
Я заберусь в свой уголок.
Мой угольщик – со мною.
 
 
У нас любовь – любви цена.
А дом наш – мир просторный.
И платит верностью сполна
Мне угольщик мой черный!
 

Счастливый вдовец

 
В недобрый час я взял жену,
В начале мая месяца,
И, много лет живя в плену,
Не раз мечтал повеситься.
 
 
Я был во всем покорен ей
И нес безмолвно бремя.
Но наконец жене моей
Пришло скончаться время.
 
 
Не двадцать дней, а двадцать лет
Прожив со мной совместно,
Она ушла, покинув свет,
Куда – мне неизвестно.
 
 
Я так хотел бы разгадать
Загробной жизни тайну,
Чтоб после смерти нам опять
Не встретиться случайно!
 
 
Я совершил над ней обряд —
Похоронил достойно.
Боюсь, что чорт не принял в ад
Моей жены покойной.
 
 
Она, я думаю, в раю:
Порой в раскатах грома
Я грозный грохот узнаю,
Мне издавна знакомый!
 

* * *

 
Всю землю тьмой заволокло.
Но и без солнца нам светло.
Пивная кружка нам – луна,
А солнце – чарочка вина.
 
 
Готовь нам счет, хозяйка,
Хозяйка, хозяйка!
Стаканы сосчитай-ка
И дай еще вина!
 
 
Богатым – праздник целый год
В труде, в нужде живет народ.
Но здесь равны и знать и голь.
Кто пьян, тот сам себе король!
 
 
Неси нам счет, хозяйка,
Хозяйка, хозяйка!
Стаканы сосчитай-ка
И дай еще вина!
 
 
Святой источник – мой стакан:
Он лечит от сердечных ран.
Ловлю я радости в вине,
Но лучшие живут на дне!
 
 
Давай нам счет, хозяйка,
Хозяйка, хозяйка!
Стаканы сосчитай-ка
И дай еще вина!
 

Заздравный тост

 
У которых есть, что есть, – те подчас не могут есть,
А другие могут есть, да сидят без хлеба.
 
 
А у нас тут есть, что есть, да при этом есть, чем есть, —
Значит, нам благодарить остается небо!