Текст книги "Ненавидь меня (ЛП)"

Автор книги: Саммер О'Тул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Я слышу, как он отходит на несколько шагов, но потом возвращается. Он открывает запечатанную коробочку сбоку от моей головы, и я могу наблюдать, как он вынимает содержимое. "Я хочу, чтобы ты надела это сегодня ночью". Он крутит пробку, чтобы я могла видеть ее размер и форму, а также украшенное драгоценными камнями основание. "И каждый раз, когда ты будешь чувствовать ее, я хочу, чтобы ты думала о том, что произошло здесь сегодня ночью. Если тебе станет страшно или ты будешь подавлена, возвращайся в это место, где нет ничего, кроме меня и тебя". Он гладит меня по волосам и ищет понимания в моих глазах.

"Хорошо." Я сглатываю, странно тронутая этим подарком.

Он снова обходит меня сзади и осторожно вводит в меня смазанный палец. На этот раз я расслабляюсь гораздо быстрее, сразу же наслаждаясь полнотой. Он вынимает палец, и я чувствую, как твердый металлический кончик пробки упирается в то место, где раньше был его палец. Я концентрируюсь на дыхании, расслабляю мышцы и переношу весь свой вес на островок.

"Посмотри на себя", – говорит он с благоговением, – "моя идеальная маленькая жена".

Он не торопясь поправляет все это и, когда все полностью установлено, целует каждую ямочку на моей пояснице. Он осторожно стягивает с меня трусики, и я шиплю от прикосновения тонкой ткани к моей возбужденной коже. Он развязывает мне запястья, и мои руки падают, чтобы ухватиться за край стола.

Он проводит успокаивающей рукой по моей спине. "Давай наденем на тебя это платье".

Машина действительно ждала нас.

Но было такое ощущение, что водитель намерен наехать на каждую выбоину и любую другую чертову кочку на дороге. Я каждую кочку и неровность ощущаю десятикратно на своей больной, налитой заднице. Финн непринужденно потягивает напиток, держась рукой за окно, его пальцы слегка барабанят по ободку. Он смотрит на меня краем глаза каждый раз, когда мы наезжаем на кочку, но я не даю ему возможности отреагировать. Уверена, он хотел бы знать, что я все еще чувствую его, когда он не прикасается ко мне, но дразнить его так же приятно, как и сдаваться.

В смокинге он выглядит очень злобно. Его темные волосы зачесаны назад, но две небольшие пряди упали, что придает ему отполированный, но все еще грубый вид, как будто он может убить тебя без единого пятнышка крови на своей белоснежной рубашке. У меня чешутся пальцы, чтобы расстегнуть его воротничок и поцеловать так же легко, как и раньше. Я погружаюсь в мысли о нас и удивляюсь, когда лимузин резко поворачивает, и я задыхаюсь и вздрагиваю.

При этом звуке голова Финна медленно поворачивается в мою сторону, причмокивая языком. " Тебя что-то беспокоит, принцесса?"

"Нет", – отвечаю я, садясь ровнее.

Он поднимает бровь. "Правда?"

"Ммм…" Я скрежещу зубами, пока машина, заглохнув, останавливается на красный свет, мои мышцы болят.

Он задумчиво кивает, но в его глазах появляется дьявольский блеск. Он опускает бокал, не отрывая от меня оценивающего взгляда.

"Похоже, я подвел свою жену". Он протягивает руку и хватает меня за запястье, быстро и без усилий перетаскивая через сиденье лимузина к себе на колени. Мой живот и бедра лежат на его ногах, а задница обращена вверх. Он лениво скользит тяжелой рукой от моей лодыжки к бедру.

"Финн, что ты…"

"Я обещал не быть нежным, и если ты еще в состоянии сидеть, значит, я не сдержал обещания". Его слова звучат насыщенно и возбуждающе. Он проводит ладонью по одной из моих щек, и даже легкое давление заставляет пробочку вздрагивать и тереться от боли. "Если шесть не помогли, может, попробуем десять".

Он поднимает руку, и мое сердце бешено колотится. "Подожди-подожди, Финн".

"Что такое, маленькая женщина?"

Я переворачиваюсь у него на коленях и сажусь между его коленями, свесив ноги по одну сторону от него. "На каждой кочке дороги, на каждом дюйме, который я делаю, я чувствую тебя". Он смотрит на меня снизу вверх, и я провожу пальцем по его щеке, чувствуя, как его челюсть сжимается от моего прикосновения. "Спасибо."

Его губы подергиваются, и я вижу, как гордость смягчает его глаза. Его руки обхватывают меня за талию, он нежно целует меня в ухо и шепчет: "Ты так хорошо справилась, принцесса. Я так горжусь тобой". Я просто таю. "Я не могу дождаться, когда смогу вознаградить тебя".

Наш водитель притормаживает в очереди машин у отеля, где проходит гала-вечер – по крайней мере, этот вечер посвящен достойному делу, а не сбору денег для богатых людей на строительство нового поля для гольфа. Когда я вижу впереди вспышки фотокамер, мне сразу вспоминается, когда я в последний раз была на таком мероприятии. Сцена будет до жути похожей, только на этот раз вместо Хадсона я буду идти с Финном под руку.

Финн, должно быть, замечает мое учащенное дыхание, когда мы приближаемся к очереди. Он кладет увесистую ладонь мне на грудь и напоминает, что нужно дышать. Мы уже почти у входа, когда он говорит: "И последнее…" Он достает маленькую черную коробочку, и говорить мне, что нужно дышать, бессмысленно, потому что кольцо с изумрудом внутри – самая красивая вещь, которую я когда-либо видела. "Я не могу отпустить тебя туда без того, чтобы все знали, кому ты принадлежишь".

"Господи, Финн, это самый большой камень, который я когда-либо видела".

Он нанизывает его на мой палец, на его губах играет довольная улыбка. "Думаю, я больше и лучше его в двух отношениях".

Шутка, как бы плохо она ни была сформулирована, заставляет меня смеяться и помогает немного успокоить нервы. Я смотрю на новое кольцо на своем пальце и смеюсь. "Я сама купила то последнее".

"Я знаю", – самодовольно говорит он.

"Нет, не купила".

"Злобная, упрямая и достаточно богатая, чтобы это провернуть". Он одаривает меня язвительной улыбкой. "Хотя я, возможно, и не подумал бы об этом, если бы ты не подала мне эту идею".

Я смотрю на него в замешательстве, и он пересказывает мне мои слова: "Ты думаешь, я купил это для себя, чтобы убедить тебя, что я помолвлен?"

"О." Я кусаю себя за щеку.

"Это не имеет значения, это кольцо никогда не должно было быть на твоей руке. Но это…" Он протягивает мне руку, рассматривая сверкающий изумруд. "Оно бы отлично смотрелось и на моем члене".

"Фокс Финнеа". Я бью его в грудь.

Он с гордым видом говорит: "Разве я не сказал, что эта рука принадлежит ему, независимо от того, чье это кольцо?"

Машина останавливается, и через несколько секунд открывается наша дверь, я бросаю на Финна испытующий взгляд. "Если ты хоть слово скажешь о своем члене рядом с моим отцом, я отпилю его ржавым лезвием. Ты меня слышишь?"

Он одаривает меня волчьей ухмылкой. "Громко и четко, дорогая", – говорит он, как будто принимая вызов, а не угрозу.

"Я серьезно, Финн". Я шиплю сквозь улыбку, когда он помогает мне выйти из лимузина.

Он кладет мою руку в локоть, и мы начинаем скользить по красной ковровой дорожке. "Я тоже".

Бальный зал отеля Ritz превратился в роскошное казино, расположенное прямо у морских скал Монте-Карло. Все сверкает золотом и атласом, и я вспоминаю, как мало эти мероприятия имеют отношения к реальной благотворительности и как много на них собралось «кто есть кто» в Джун Харбор. Мы здесь одни из самых молодых, но я не удивлена. Все равно мы здесь только по просьбе моего отца.

Говоря о самом Сатане, я замечаю его в другом конце комнаты, и он приглашает нас к себе, его улыбка столь же широка, сколь и фальшива. Я чувствую, как Финн напрягается, когда мы приближаемся, и начинаю жалеть, что на входе нет металлоискателей, потому что Финн, достающий пистолет на благотворительном вечере, выглядит совершенно неуместно.

"С тобой все будет в порядке", – шепчу я, сжимая его руку.

"Я не беспокоюсь о себе, принцесса", – говорит он, его голос глубок и смертоносен.

"Евфимия, дорогая", – визжит моя мама, обнимая меня. "Мне кажется, что я сто лет не видела своего ребенка". Я пытаюсь вырваться из ее объятий, но чувствую себя так, словно нахожусь в пасти льва. Наконец она отпускает меня и с восторгом поворачивается к Финну. "Боже мой, Финнеас, это правда ты? Такой взрослый". Она потрепала его по щеке, и теперь я беспокоюсь не только за папу, но и за маму.

"И надо же, посмотрите на все эти татуировки", – с насмешливым изумлением говорит она, разглядывая рисунки на его шее и рукавах. Мама с удовольствием делает вид, что у моих братьев нет татуировок, лишь бы она их не видела.

Но, к моему удивлению, Финн ослепительно улыбается и снимает с меня трусики. "Миссис Лучано, вы ничуть не постарели за десять лет. Теперь я понимаю, откуда моя жена черпает свою красоту". Он тепло улыбается мне, но от него исходит такой же жар, какой, по моим представлениям, излучает ад.

"Да, как вам супружеская жизнь…" Отец делает паузу, оглядывая нас с ног до головы с насмешливым весельем в глазах: "…голубки?" Я вздрагиваю, моя рука сжимается в крепкий кулак. Голубки? Он прекрасно знает, как возник этот брак. Зачем притворяться, если мы все знаем правду.

" Маленькая Эф!" обращаюсь я к прозвищу, которым меня называют только два человека. "Посмотри на себя, совсем взрослая и замужняя, а?" Ренцо подходит к нам с наглой ухмылкой и бокалом в руке.

"Я не знал, что ты вернулся?" Это не должно было бы иметь значения, но почему-то неожиданное возвращение брата вывело меня из равновесия. "Джи тоже здесь?"

Я не получаю ответа. Вместо этого он поворачивается к Финну и произносит отрывистое "Фокс".

"Лоренцо". Спокойное самообладание Финна служит мне якорем. Если кто и должен быть напуган этой бомбардировкой со стороны Лучано, так это он. Я вижу, как глаза отца сужаются, когда он внимательно наблюдает за происходящим. Я испытываю неожиданное чувство гордости, видя, что Финн так уверенно держится на ногах. Не то чтобы я была удивлена.

Две руки опускаются мне на плечи сзади. "Сестренка, посмотри, какая ты уже взрослая".

Я с усмешкой поворачиваюсь к Джанни. " Ты что, репетировал эту фразу, что ли?"

"Евфимия, язык", – ругает меня мама. От того, что со мной обращаются как с ребенком, у меня поднимается тревога.

"Пожалуйста, извините нас, пока мы найдем свои места". Распаренная ладонь Финна находит небольшую часть моей спины, и он притягивает меня к себе.

"Ты за нашим столом, сынок", – говорит мой отец, и у Финна отвисает челюсть. Я вспоминаю, как отец в последний раз называл его сыном, и в его глазах появляется та же убийственная энергия, что и тогда.

Господи, это будет кровавая баня.

1. Love Is a Bitch – Two Feet |

Глава 19
Среди звезд

Финн

Удивительно, но мне удается продержаться до конца ужина, не вонзив вилку в руку ни одного из братьев Лучано. Я твердо решил сдержать свое жгучее желание перерезать им глотки, хотя бы для того, чтобы не ухудшить положение Эффи. Хотя я начинаю думать, что она будет мне благодарна, если я это сделаю. Похоже, она чувствует себя более неуютно в кругу своей собственной семьи, чем моей, а это о многом говорит, учитывая, что у нее был приступ паники из-за гребаных чашек.

Я ничего не могу поделать с рукой, которая постоянно лежит на ее ноге, отстукивая успокаивающий ритм, чтобы напомнить ей, что я здесь и никуда не уйду.

За исключением, может быть, желания отлить, потому что я провел с ней весь ужин, и это становится неотложным делом. Когда последний оратор заканчивает выступление, он приглашает гостей на танцпол, и ее отец приглашает Эффи на танец. Я крепче сжал ее бедро, но она ободряюще похлопала меня по руке и встала.

Я думаю, что это мой шанс. Я выхожу из-за стола и направляюсь в туалет. Оживленные разговоры вечера и музыка заполняют комнату, и выход в коридор – это разрядка для чувств. Здесь гораздо тише, а значит, я сразу же узнаю, что дверь в бальный зал снова открывается.

Я поворачиваюсь как можно непринужденнее, не выпуская из кармана ножа. Конечно, это может быть любой из гостей, невинно идущих за мной. Но я видел слишком много дерьма, чтобы верить в совпадения, а кто-то, вошедший в тихий пустой коридор одновременно со мной, таковым не является.

"Губернатор", – шагаю я к нему. Я вижу, как он слегка вздрагивает, но быстро пытается прийти в себя.

"Тебе это не сойдет с рук, Фокс. Я найду его".

"Кого именно?" В моем тоне нет ничего, кроме сухости, даже притворного сочувствия.

"Просто скажи мне, он мертв или жив?" – приказывает он, как будто у него есть какое-то гребаное право предъявлять мне требования.

"Если вы теряете слух, я повторю еще раз: Я не знаю, о чем вы говорите. А теперь я предлагаю вам выйти за дверь и наслаждаться ночью". Я резко киваю ему и ухожу.

"Ты даже не представляешь, кого ты нажил себе во враги, парень". Его голос дрожит от гнева.

Я медленно поворачиваюсь, поправляя лацканы. "Чего вы надеялись добиться этой маленькой засадой в коридоре? Запугать меня, угрожать мне? Ведь вы, очевидно, знаете, кто я такой, и это, – я махнул скучающей рукой, – не сработает".

"Я не остановлюсь, пока не найду его". Он сияет, и я встречаю его взгляд глаза в глаза.

"Надеюсь, вы найдете того, кого ищете. Добрый вечер, губернатор".

Когда я возвращаюсь, мне не требуется много времени, чтобы вычленить Эффи из толпы – она просто сногсшибательна в этом своем изумрудном платье. Я пробираюсь через танцпол к ней и ее отцу. Кажется, они о чем-то напряженно беседуют, ее лоб нахмурен, а глаза опущены. Мне требуется максимум самообладания, чтобы не броситься к ней, не выхватить ее у него, не перекинуть через плечо и не унести далеко-далеко, туда, где мы сможем побыть одни.

Они не замечают моего приближения, и я слышу конец их разговора. "Мне не нужны оправдания. Мне нужны результаты".

"Это занимает больше времени, чем я думала, но я стараюсь, папа".

От их тихих и подозрительных тонов у меня сводит живот. Я говорю себе, что не надо анализировать ее слова, вырванные из контекста. Я доверяю Эффи, напоминаю я себе. Прежде чем я успеваю задаться вопросом, какие доказательства она мне предоставила, чтобы я ей доверял, она замечает меня и машет рукой, на ее лице написано облегчение.

Меня мгновенно согревает улыбка на ее губах, а морщины на лбу исчезают при виде меня.

"Я бы хотел украсть свою жену для танца".

"Конечно". Он осматривает меня, как бы ища признаки напряжения, которые подскажут ему, слышал я их разговор или нет.

Эффи берет меня за руку, и я притягиваю ее к себе. Мне нравится, как она вздыхает, когда оказывается в моих объятиях. "Я думала, ты не танцуешь?"

"Я никогда этого не говорил".

Она сужает на меня глаза, и моя грудь расширяется от одного только ее взгляда, а галстук-бабочка вдруг начинает душить. "У тебя был приступ, когда я в последний раз пыталась заставить тебя танцевать".

"Теперь я танцую". Чтобы доказать свою правоту и то, что мои уроки со Стеллой принесли свои плоды, я раскачиваю Эффи, а затем возвращаю ее обратно, обхватываю руками и опускаюсь ниже. Это плавно и грациозно, и немного ближе к мужчине, которого она заслуживает.

Но когда я поднимаю ее обратно, я сжимаю ее пухлую попку, и она задыхается от возбуждения и боли. Она пытается скрыть это вопросом. "Что изменилось?"

"Ты". Я целую ее румяные щеки и шепчу ей на ухо: "Скажи мне, принцесса. Ты покраснела от танца или от того, что я только что напомнил тебе, кто владеет этой идеальной попкой?"

Она жеманно улыбается и смотрит на меня сквозь ресницы, приподняв одну бровь, как бы говоря: не хочешь ли ты знать. Тогда я снова хватаю ее за задницу, и она краснеет еще ярче и зарывается лицом в мою грудь, давая мне весь необходимый ответ.

Я смеюсь ей в волосы, и она вырывается, только когда ее пылающие щеки остывают. "Я еще не видела губернатора, может, он еще не пришел?" В ее голосе звучит волнение, от которого мне хочется солгать, лишь бы она улыбалась. Честность и преданность.

"Я встретил его в коридоре".

Ее лицо бледнеет. "Он что-нибудь сказал?"

"Только пустые угрозы от хромого старика".

"Он знает, верно?" В ее голос вкрадывается паника, а глаза нервно бегают по комнате.

Я крепче обхватываю ее руку, прижимая ее к своей груди. "Он ничего не знает. Более того, он не может ничего доказать". Ее брови сходятся вместе, и мне хочется поцеловать ее, но я знаю, что это не поможет.

"Как ты думаешь, скольких людей я убил?"

"Что?" Ее внимание возвращается ко мне, ее глаза внимательно смотрят на меня.

"Ну, если я начал в пятнадцать лет и в среднем убивал не менее одного человека в месяц…"

"Финн, к чему ты клонишь?" – шепчет она, а я внутри себя радуюсь тому, что теперь она выглядит скорее рассерженной, чем отчаявшейся.

"Если быть консервативным, то это более или менее сто пятьдесят человек…"

"Финн", – снова шипит она, и я удивленно поворачиваю ее под руку.

"Как я уже сказал, это не малое число. Ты знаешь, сколько раз я был осужден за убийство? Или даже арестован?"

"Не знаю", – упрямо говорит она, все еще оглядываясь на соседних танцоров.

"Ну, давай, угадай".

"Господи, Финн, я не знаю… десять?"

"Ноль."

Она останавливается. "Ноль?"

"Меня даже ни разу не вызывали на допрос по поводу убийства или исчезновения".

Она закусывает губу. " Ты действительно так хорош?"

Я хихикаю. "Детка, я самый лучший".

"Неважно." Она закатывает глаза. "Потанцуй со мной".

По мере того, как длится вечер, Эффи все больше пьянеет. Она пьет уже третий мартини, и я быстро понимаю, что она пьяна в стельку. Она контролирует свои чувства, просто немного не в себе, но ее глаза и руки продолжают блуждать.

Моя кровь раскаляется от каждого прикосновения ее пальцев к моему бедру или руке. У меня болит челюсть от того, что я так крепко сжимаю ее. Она делает вид, что это случайные прикосновения, но опьяненный взгляд ее глаз после этого дает о себе знать.

Мы сидим за столом вдвоем. Остальные члены ее семьи перемешались, ожидая начала аукциона. Этот аукцион печально известен как битва богачей. Люди спускают неприличные суммы денег на вещи, которые и близко не стоят, только для того, чтобы их увидели. Это многомиллионное соревнование по размахиванию членами.

Она лениво играет с покерными фишками, оставшимися на столе после предыдущей игры, а я барабаню по ободку своего бокала. Ее глаза ловят это движение. "У тебя красивые руки".

"Спасибо?" Я поднимаю на нее бровь.

"Они бы хорошо смотрелись на моей шее", – тихо говорит она над своим бокалом, делая очередной глоток.

"Господи, Эф…" вздохнул я.

"Ты много раз говорил мне, где бы хорошо смотрелись мои руки. Я просто отвечаю тебе взаимностью". Ее розовый язычок высовывается и смачивает губы, когда она смотрит на меня. "Ты не согласен?"

"Я-"

"Она точно сделала пластику груди", – Ренцо опускается напротив меня.

"Нет, у нее всегда были огромные сиськи", – говорит Джанни, тоже садясь.

"О ком вы говорите?" Эффи спрашивает своих братьев.

"Марселла ДеГросси", – отвечают они одновременно.

Она откидывается в кресле и улыбается. "Вы оба ошибаетесь".

"Нет, я не…

"Откуда вы знаете…" Эти ублюдки способны говорить по очереди?

"Она беременна. И я знаю, что вы оба с ней трахались…" Она вздергивает брови, и у обоих братьев отпадают челюсти. Они обмениваются любопытными и забавными взглядами, а затем Эффи разражается хохотом. "Господи, какие же вы оба чертовски доверчивые".

Они втроем переговариваются между собой, а я отключаюсь, наблюдая за светом на лице Эффи, за яркостью ее улыбки. Видеть ее такой, без груза стресса или страха, – это просто охренительный подарок.

Их дебаты о груди мисс ДеГросси прерываются, когда MC объявляет о начале аукциона. Раздаются пронумерованные пэды, а также листовка с подробным описанием лотов. 1Эффи крутит зубочистку от оливки между зубами и бросает на меня взгляд, от которого кровь приливает к моему члену. Затем она обхватывает губами оливку и отрывает ее зубами. Затем она нагло притворяется, что не знает, что делает, невинно смотрит на меня и говорит: "Что?".

Начинается аукцион, и мне трудно сосредоточиться на чем-либо, кроме подъема и опускания ее груди на фоне ярко-зеленого платья. Между нами возникает напряжение, как будто мы оба ждем удара. Я прислушиваюсь к каждому едва заметному движению ее тела или поджатию губ, которые говорят о том, что она все еще чувствует мой подарок. Я мог бы наблюдать за ней всю ночь и все равно находил бы то, что меня завораживает.

Пряди ее аккуратно уложенных волос рассыпались, и я лениво накручиваю одну из них на палец. Я провожу большим пальцем по маленькому шраму возле ее глаза. Она подмигивает мне, ее глаза такие же насыщенные и угрюмые, как виски. Я обхватываю рукой ее шею и притягиваю к себе, целую шрамы и дышу на ее раскрасневшуюся кожу. "Я не могу поверить, что ты моя жена".

Ее рука опускается на мое бедро, проводит по паху и смотрит на меня, надув нижнюю губу и прикрыв глаза. "Делай с ним все, что захочешь…"

Я вздрагиваю, моя кожа наэлектризована, и голод по ней впивается в меня когтями.

С ее губ срывается смешок, и она пытается отодвинуться, но я прижимаю ее к себе, одной рукой обхватывая ее бедро. В ее глазах появляется лукавый блеск, как будто она собирается ответить каким-то умным замечанием, но тут аукционист объявляет какое-то случайное французское имя, и Эффи чуть не вскакивает со своего проклятого места.

"Боже мой, – говорит она в восторге, когда помощники выносят картину импрессионистов на холсте размером с двуспальную кровать. Я понятия не имею, кто художник, и, честно говоря, мне это неважно. Меня волнует только ее реакция на картину.

"Мы начнем торги с полумиллиона…"

"Шестьсот!" тут же кричит кто-то.

Эффи обводит глазами зал, и в результате торгов цена быстро возрастает до пяти миллионов. Вскоре в споре участвуют губернатор и еще один человек.

" Ты хочешь это?" спрашиваю я, и их головы поворачиваются в мою сторону.

"Это слишком дорого, ни за что". Она качает головой и теребит свое платье.

"Пять пунктов один – я слышу пять пунктов один?" Аукционист болтает, и человек, сражающийся с губернатором, садится в знак поражения. "Пять пунктов один, один раз, один два…"

"Хочешь?"

"Фин…"

Я смотрю ей в глаза, поднимая лопатку. "Пять, три."

Эффи подпрыгивает на своем месте и цепляется за меня, голова кружится. Ее маленькие руки обхватывают мое предплечье, перекинутое через ее ногу, а губернатор смотрит на меня с другого конца комнаты. Мои губы кривятся в ухмылке.

Ставка поднимается до пяти с половиной миллионов, и я лениво поднимаю лопатку, а затем делаю неторопливый, согревающий глоток виски. "Пять". говорю я себе под нос, так, чтобы слышала только Эффи.

Еще одна ставка, еще одно повышение. "Четыре".

Еще одна ставка, еще одно повышение. "Три".

"До чего ты отсчитываешь?" взволнованно шепчет она.

"До нашей победы".

Она проводит зубами по нижней губе. "Нашей?"

"Ты, картина. Я – удовольствие от того, что моя жена в благодарность садится на мой член". Ее рот приоткрыт, и я не могу удержаться от того, чтобы не провести большим пальцем по ее нижней губе.

"Мы не можем…"

" Ты не можешь отказать мне в том, что принадлежит мне, принцесса. Ты уже должна знать, что я всегда получаю то, что хочу". Я почти не обращаю внимания на аукцион, поднимая свою лопатку, в то время как мои глаза прикованы к учащающемуся дыханию Эффи и ее покрасневшим щекам.

Я понимаю, что мы выиграли, только когда Эффи начинает подпрыгивать и аплодировать, а когда я смотрю на губернатора, он становится еще злее, чем был в коридоре. Я встаю, когда зал аплодирует, уверенный, что это самая высокая ставка за вечер. Я хватаю ее за бедра и притягиваю к себе, мой член уже празднует нашу победу.

Она чувствует мою эрекцию на своей спине и усмехается через плечо: "Удачи тебе, если ты приблизишься ко мне в этом платье".

Она права, ее платье, конечно же, помешает всему, что я задумал. Как это и происходит сейчас. К счастью, наш столик стоит в углу, спиной к стене. Я достаю свой нож и приставляю его к прорези в задней части ее платья.

"Финнеас". Она оглядывается назад. "Господи, контролируй себя".

Я провожу зубами по ее уху. "Я давно потерял контроль над собой рядом с тобой". Затем я разрезаю ее платье до самой поясницы. Моя грудь вздымается, чем больше я открываю ее совершенное тело, и потребность погрузиться в нее становится головокружительной.

Я сажусь, притягивая ее к себе на колени, и она задыхается, несомненно, от толчка игрушки. "Подними бедра, принцесса". От моего дыхания на ее шее она вздрагивает, и мне хочется слизать с нее мурашки.

Она приподнимается на несколько сантиметров, но не настолько, чтобы ее не прикрывали развевающиеся бока платья. Я быстро расстегиваю брюки и срезаю с нее трусики. Я вижу драгоценный камень в ее попке, и мое сердце словно вырывается из груди. Осознание того, что все видят изумруд на ее пальце, но только я один могу увидеть этот, делает меня невероятно твердым.

Я отвожу ее бедра назад, одновременно вынимая свой член и направляя его на кончик. Ее пальцы вцепились в стол, когда она опускалась вниз, и из меня вырвался глубокий стон, грозящий выплеснуться наружу.

"Блядь, ты такой тугой". Ее киска сжимается вокруг меня, когда она доводит меня до предела, а игрушка в ее попке делает все более тугим.

"Боже мой", – задыхается она, ее руки вцепились в черную скатерть. "Это так… много". В ее голосе звучат нотки восхищения и возбуждения, и она немного расслабляется.

"Посмотри на себя, такая хорошая блядь, принимаешь мой член своей налитой попкой. Моя принцесса и моя игрушка". Я глажу ее по шее, покусывая кожу, борясь с желанием вонзить зубы поглубже. "Тебе так чертовски приятно".

Боже, как хорошо. Мне требуется все, что я имею, чтобы не войти в ее горячую, влажную пизду, как будто это единственное место, которое мне предназначено.

"Боже, Финн, я такая наполненная". Она слегка покачивается на моих коленях, и я сдерживаю стон, когда она пульсирует вокруг меня. "Я могу кончить вот так".

"Ты собираешься кончить для меня в комнате, полной людей? Непослушная женщина". Я дышу ей в шею.

"У тебя еще есть деньги в банке на партию в покер?" говорит Джанни, прерывая разговор с братом. Они оба поворачиваются к нам, и спина Эффи напрягается. Я успокаивающе сжимаю ее бедро.

В ответ я отмахиваюсь от его копания и начинаю складывать свои фишки. После того, как они подтерли свои задницы в блэкджек в начале вечера, я удивлен, что они вернулись за добавкой. "Холдем?"

"Держи", – говорит Ренцо, с легкостью тасуя карты и раздавая первую руку.

Покер – технически игра на удачу, но у меня есть ощущение, что моя принцесса сегодня не проиграет. "Удачи", – говорю я, быстро целуя ее в щеку.

Я все время держу Эффи одной рукой, барабаня по ее бедру. Нервозность, которую она могла бы испытывать, исчезает, и она остается с сияющим трепетом от игры и нашего незаконного секрета.

Пока мы играем несколько партий, я наблюдаю, как ее руки сжимаются в кулаки на столе, и нахожу забавным, что она, кажется, эмоционально вовлечена в эту игру больше, чем кто-либо другой. Ее милое личико сжимается от досады каждый раз, когда один из ее братьев выигрывает руку и забирает часть ее выигрыша.

Я слегка шлепаю ее бедрами, маскируясь под сдвиг сиденья, и она задыхается, все следы раздражения исчезают. Она широко раскрывает на меня глаза, но я смотрю прямо перед собой, проводя языком по нижней губе. Ее лицо превращается в наглую ухмылку, как бы говорящую: вызов принят.

После этого удача, кажется, меняется, когда она играет следующую руку. Ренцо сдает, и Эффи смотрит на свою руку. Я смотрю через ее плечо и вижу, что у нее карманные тузы. Глядя на нее, я замечаю, что она пытается скрыть улыбку. Я думаю, что она собирается замедлиться, когда она делает блефовую ставку, которую, очевидно, только что сделал Джанни. " Банк в порядке", – говорит Ренцо, и когда выходит карта разворота, я вижу ее третьего туза и понимаю, что она выиграла. Все опускают руки, Эффи хлопает и тянется вперед, чтобы зачерпнуть банк. Ее киска скользит вверх и вниз по моему стволу, пока она прижимает фишки к груди, заставляя меня стиснуть зубы, чтобы не застонать вслух.

Когда мне начинает казаться, что каждый сантиметр моей кожи горит, я впиваюсь пальцами в ее бедра, чтобы успокоить ее, и рычу ей на ухо: "Принцесса, клянусь Богом, если ты не перестанешь прыгать на моем члене, я перегну тебя через этот стол, и пусть все слышат, как ты звучишь, когда тебя действительно трахает твой муж". Она резко вдыхает и поджимает губы, на ее лице появляется виноватое, но озорное выражение. "Если только ты не хочешь, чтобы я это сделала?"

Она оглядывается на меня через плечо и нервно теребит губу, качая головой, но пьяный от любви взгляд ее глаз говорит об обратном. "Давай закончим эту игру, а потом я отвезу тебя куда-нибудь, где смогу дать тебе все, что ты захочешь".

Ренцо сдает последнюю руку. Эффи берет свои карты, смотрит, что у нее есть, и складывает их веером перед своими идеальными розовыми губами. Когда выпадает флоп, я негромко говорю: "К концу ночи эти красивые губы будут обхватывать мой член". Ее киска вздрагивает от моих слов, и я тяжело дышу, моя грудь напрягается.

Когда раунды ставок заканчиваются и наступает ее очередь, она взрывается радостными криками, забирая оставшиеся фишки, а ее братья стонут от поражения. Она поворачивается ко мне на колени и хватает мое лицо для поцелуя, который высасывает из меня весь воздух. Это единственное публичное проявление любви – первый раз в жизни я почувствовал, что действительно принадлежу ей, – даже мой член внутри нее или кольцо на ее пальце не вызывали у меня такого чувства.

Она всегда принадлежала мне, но теперь и я принадлежу ей.

Ее яркий смех наполняет меня теплом, когда мы взбегаем по лестнице, ее рука в моей. Мой пиджак наброшен ей на плечи, чтобы скрыть изменения, которые я сделал в ее платье. Я открываю тяжелую металлическую дверь наверху и тащу ее на крышу отеля. Воздух холодный и резкий. Несколько сотен долларов за охрану, и мы получим закрытый на ремонт бассейн на крыше в полное распоряжение.

Эффи сбрасывает мою руку и идет впереди меня, вытягивая шею, чтобы рассмотреть полотно звезд над нами. Она бросает на меня горячий взгляд, и я устремляюсь к ней, готовый сгореть. Она отступает назад, дьявольская улыбка играет на ее губах, когда она позволяет моему пиджаку упасть с ее плеч. Она ударяется о перила и прислоняется к ним спиной, от нее исходят нетерпение и вожделение. Я останавливаюсь в метре от нее и провожу глазами по ее телу. Она наклоняет голову и смотрит прямо на меня.

Наши взгляды встречаются, и я чувствую, что вселенная смотрит на меня в ответ. В ее глазах так легко потеряться, и я никогда не хочу, чтобы меня нашли. Я расстегиваю брюки и вынимаю член. "Подними платье "2.

Не сводя с нее глаз, я опускаю руку к ее обнаженной киске. Когда я провожу пальцами по ее набухшему клитору, она стонет, и этот звук согревает меня до костей.